Рональд Рейган: хроника жизни и времени

В поисках роли

Ни в Давенпорте, ни в Де-Мойне, ни тем более раньше Рональд Рейган не сталкивался с профсоюзами и не имел абсолютно никакого представления о характере и задачах их деятельности. Когда актриса Хелен Бродерик уговорила его вступить в профсоюз и чуть ли не буквально за руку привела на собрание членов Гильдии киноактеров, всего лишь годом раньше (в 1937 г.) весьма неохотно признанной киномагнатами в качестве профессионального союза, он был поражен не важностью и масштабом стоявших перед этим профсоюзом проблем, а присутствием на собраниях многих знакомых и популярных в Голливуде лиц. В 1941 г. Рейган оказался уже членом правления профсоюза. Его самолюбию очень льстило, что ему довелось оказаться рядом с такими блистательными голливудскими "звездами", как Роберт Монтгомери, Шарль Буайе, Джеймс Кэгни, Кэри Грант, также являвшимися членами правления. Высшей наградой для молодого актера было то, что люди, с которыми его свела судьба и которые в противном случае так никогда и не узнали бы о его существовании, приняли его, начинающего актера категории "Б", в свою элитарную среду. В этих условиях говорить о каком-нибудь влиянии Рейгана на деятельность гильдии в те первые годы его пребывания в профсоюзе не приходилось. Он просто присутствовал на заседаниях правления и внимал тому, что говорили его более опытные и влиятельные члены.

Прежде чем продолжить изложение событий, имеющих непосредственное отношение к Рейгану, было бы полезным посвятить несколько строк истории создания Гильдии киноактеров, поскольку без знания предыстории трудно понять роль, которую будет играть этот профсоюз в жизни Голливуда в последующие годы, и особенно ту роль, которую доведется сыграть его будущему президенту Рейгану в изобиловавшей сложными политическими событиями и социально наэлектризованной обстановке послевоенного периода.

Отношение голливудских кинопромышленников к перспективе образования профессионального союза работников кино не отличалось от отношения любых крупных предпринимателей к созданию профессиональных союзов наемными работниками в любой другой отрасли экономики, т. е. было однозначно настороженным, если не негативным. Отсутствие профсоюза, стоящего на защите прав наемного труда, развязывало руки хозяевам студий, позволяя им беспрепятственно диктовать условия найма, определять размер материального вознаграждения за труд, продолжительность рабочего времени и времени, отводимого на отдых, и увольнять с работы тех, нужда в руках и способностях которых миновала. Еще в 1927 г. в Голливуде была образована Академия киноискусств и кинонаук (сокращенно именовавшаяся Академией киноискусств), о которой в наши дни говорят преимущественно в связи с ежегодно присуждаемыми ею премиями "Оскар", но в 1927 г. один из крупнейших голливудских киномагнатов, Луис Б. Мейер, основатель и совладелец киноконцерна "Метро-Голдвин-Мейер", создавал академию с единственной целью — воспрепятствовать созданию эффективных профессиональных союзов голливудскими наемными работниками самых различных профессий и категорий. Расхожим утверждением тех лет, распространявшимся киномагнатами с помощью находившихся у них в услужении пресс-агентов, было утверждение об общности интересов всех лиц, занятых в создании фильмов, и, следовательно, об их способности решать все затрагивающие их интересы вопросы без какого-либо вмешательства извне. В результате полностью подконтрольная киномагнатам Академия киноискусств обеспечивала угодное им решение практически всех вопросов, ставившихся наемными работниками отрасли, в число которых входили, естественно, и все киноактеры независимо от их статуса и материального положения (подчас очень даже высокого). Однако по мере роста популярности в стране нескольких десятков крупнейших "звезд" Голливуда возможность действенного влияния, а тем более давления на них со стороны кинопромышленников стала заметно падать. Одновременно происходившие в стране экономические и социальные процессы стали затрагивать интересы не только голливудских парий, которых было огромное множество, но и актерской элиты. Актеры Голливуда (на первых порах ведущие, а со временем и все остальные) стали выходить из-под контроля владельцев киностудий, все чаще претендуя на свою независимость и пытаясь даже диктовать свои условия нанимателям. Все чаще в ходе борьбы за свою независимость актеры использовали растущую конкуренцию между студиями, заинтересованными в привлечении к сотрудничеству наиболее популярных киноактеров; сколько же нибудь эффективному объединению и санкциям кинопромышленников против того или иного излишне строптивого актера или актрисы первой величины препятствовала поистине общенациональная их известность.

Стремление актеров к созданию своего собственного профессионального союза, способного защитить их от произвола кинопромышленников, особенно проявилось в годы экономического кризиса 1929–1933 гг., когда под предлогом общего ухудшения экономического положения страны кинопромышленники Голливуда предприняли попытку на некоторое время снизить вдвое денежное вознаграждение актерам (в нарушение контрактов), и это решение было поддержано послушной Академией киноискусств. Спустя четыре месяца после этого решения киномагнатов и руководства академии актеры образовали Гильдию киноактеров (июль 1933 г.), в которую на протяжении всего лишь нескольких месяцев перешли из академии тысячи киноактеров. На этом этапе становления гильдии ее поддержал существовавший с 1893 г. Межнациональный альянс работников театральной сцены и киномехаников, пригрозивший кинопромышленникам общенациональной забастовкой киномехаников в случае принятия ими мер к роспуску гильдии. Поддержку гильдии оказывали и самые крупные "звезды" Голливуда, всегда располагавшие самой страшной для владельцев киностудий угрозой — покинуть съемочные площадки в самый разгар дорогостоящих съемок. Результатом столь небывалой солидарности всех наемных работников кино явилось официальное признание Гильдии киноактеров в качестве профессионального союза в мае 1937 г. (т. е. еще до того, как Рейган появился в Голливуде).

Связанные с созданием гильдии события продемонстрировали голливудским кинопромышленникам серьезную опасность, которую могли представить объединенные одним стремлением и одной идеей работники наемного труда, даже при том, что многие члены гильдии, а именно актерская элита, ни по образу жизни, ни по уровню материального достатка не походили на лиц, подпадающих под эту категорию. В победе гильдии над кинопромышленниками было усмотрено многими как в самом Голливуде, так и за его пределами торжество социалистических идей, получивших весьма широкое распространение в США в годы экономического кризиса. Свидетельством встревоженности хозяев Голливуда перспективой активизации социальных действий в "стране грез" было, в частности, опубликованное как-то в еженедельнике "Вэрайети" платное объявление за подписью Уолта Диснея, в котором забастовка работников его студии приписывалась "коммунистической агитации, руководству и деятельности". После истерии "красного страха", охватившей Соединенные Штаты в 1919–1920 гг., и "раскрытия" вильсоновским министром юстиции А. М. Пальмером всевозможных "коммунистических заговоров по свержению правительства США" в любом проявлении единства и солидарности работников наемного труда виделось прямое влияние опасных идей, экспортируемых из Советского Союза.

Можно было бы вспомнить в этой связи лишь об одном эпизоде, связанном с политической обстановкой в Калифорнии в те годы. В 1934 г. в ходе предвыборной борьбы за пост губернатора штата выявилась популярность кандидата демократической партии, известного американского писателя Эптона Синклера, выступившего с широковещательной программой своей деятельности в случае избрания. Программа эта была названа броско и решительно — "Положить конец бедности в штате Калифорния" и очень перепугала калифорнийских богачей, в частности, тем, что содержала пункт о значительном повышении налогов на их доходы. К группе богатейших людей штата принадлежали, естественно, и все без исключения владельцы крупнейших голливудских киностудий, решившие использовать все находившиеся в их распоряжении средства, дабы не допустить Эптона Синклера в губернаторский особняк. Киностудия "Метро-Голдвин-Мейер" в срочном порядке выпустила на экраны страны короткометражные сюжеты якобы документальной кинохроники, содержавшие "интервью с рядовыми избирателями штата". В одном из таких сюжетов интервьюируемая пожилая женщина заявляла, что будет голосовать за соперника Синклера из республиканской партии, так как хочет "спасти свой маленький домик"; некий бородач из другого сюжета, говоривший с легко распознаваемым "русским" акцентом, решительно заявлял, что будет голосовать за Синклера, поскольку-де предлагаемая тем программа действий "хорошо работает в России, и почему бы ей не сработать и у нас". Кинохроника, подготовленная студией "Метро-Голдвин-Мейер", предлагалась кинотеатрам по всей стране бесплатно. Сотрудникам этой же студии, получавшим более 100 долларов в неделю, было настойчиво "рекомендовано" внести сумму заработной платы за один рабочий день в казну кандидата республиканской партии, причем хозяева студий давали ясно понять, что лиц, несогласных с этой "рекомендацией", могут ожидать серьезные неприятности. Эптон Синклер потерпел поражение.

Об атмосфере, царившей в Голливуде в начале 30-х годов, убедительно свидетельствуют воспоминания Чарлза Чаплина о пребывании в 1930–1931 гг. в Голливуде выдающегося советского кинорежиссера Сергея Эйзенштейна, а также собственные воспоминания С. Эйзенштейна. "Эйзенштейн должен был снимать фильм для фирмы "Парамаунт", — писал Чаплин. — Он приехал, овеянный славой "Потемкина" и "Десяти дней, которые потрясли мир" (так в США был назван фильм С. Эйзенштейна "Октябрь". — Э. И.). "Парамаунт" пригласил Эйзенштейна поставить фильм по его собственному сценарию. Эйзенштейн написал превосходный сценарий — "Золото Зуттера" на основе очень интересного документального материала о первых днях калифорнийской "золотой лихорадки". В сценарии не было никакой пропаганды, но то обстоятельство, что Эйзенштейн приехал из Советской России, вдруг напугало "Парамаунт", и фирма в конце концов отказалась от своей затеи"¹. А вот что писал сам Эйзенштейн: "В Америке и в Европе неожиданностью удара прозвучало появление наших картин, где визуально во всей широте были поставлены социальные вопросы перед аудиториями, которые с экранов никогда об этом не слыхивали, никогда этого не видывали… И фильмы наши, иногда на много лет опережая официальные дипломатические признания нашей страны, победоносно вламывались в капиталистические страны вопреки цензурным запретам и своим искусством вербовали в друзья даже тех, кто не всегда сразу мог понять величие наших идеалов"². Конечно, нельзя отрицать (даже делая весьма существенную скидку на характерный для тех лет восторженный оптимизм устных и письменных заявлений советских людей и несколько гиперболизированное представление о разрушительных для капиталистической системы возможностях социалистической идеологии), что у капиталистической Америки были известные основания страшиться растущего влияния идей социализма на американское общество. Но вместе с тем нельзя было не обратить внимание и на то, насколько велики были глаза у страха: уже в 30-х годах показателем влияния "красных" на общественную жизнь США считалась даже частота и настойчивость требований трудящихся страны о повышении заработной платы, а директор ФБР Эдгар Гувер вообще был убежден, что у истоков рузвельтовского "нового курса" стояли коммунисты.

Все воспоминания Рейгана о том периоде его жизни прошли через "красильную мастерскую" его собственной политической карьеры и через "цех ретушировки" профессионалов политической рекламы, активно приложивших свою руку не только к "автобиографии" Рейгана, но и ко всему тому, что он говорил и писал о своей жизни в Голливуде в последующие годы. Поэтому не удивительно, что в результате всех этих подчисток что-то в его воспоминаниях звучит более правдоподобно, что-то менее правдоподобно, а кое-что и вовсе не соответствует действительности. Из той части воспоминаний, которая завершается концом второй мировой войны и возвращением Рейгана в Голливуд (сколь ни натянуто звучит слово "возвращение"), перед читателями и слушателями 70—80-х годов предстает образ политически наивного (вполне вероятно, поскольку политическому опыту тогда еще неоткуда было взяться) молодого человека, убежденного сторонника рузвельтовских социально-экономических реформ и политического курса администрации демократов (тоже вполне естественно, поскольку все, кто не принадлежал к имущим слоям населения и кто в первую очередь пострадал от экономического кризиса 1929–1933 гг., связывали именно с этой администрацией и провозглашенным ею "новым курсом" все свои надежды на будущее), "почти безнадежного либерала с сердцем, истекающим кровью по любому поводу" (вот чего не было, того не было; наговаривает он на себя. Да и откуда было взяться либеральным взглядам вкупе с "истекающим кровью сердцем" у человека, выросшего и воспитанного в американской провинциальной глубинке, всегда отличавшейся консервативными, индивидуалистическими воззрениями. Такая самохарактеристика понадобилась Рейгану, по всей видимости, для того, чтобы иметь возможность подчеркнуть в 1965 г. радикальность происшедших в его взглядах перемен после того, как с его глаз спали-де либеральные шоры 30-х годов). Вместе с тем можно поверить, что, когда Рейган демобилизовался (в сентябре 1945 г.), он еще не был воинственным антикоммунистом, но не столько по причине своей политической наивности, как он пытался объяснить в автобиографии, сколько потому, что просто не успел им стать за те несколько лет, в течение которых он делал карьеру в кино до мобилизации, а в годы второй мировой войны потому, что антикоммунизм был тогда не популярен в США и американцы в подавляющем большинстве своем все еще видели в Советском Союзе союзника в борьбе с гитлеровским фашизмом.

Но вот война окончилась, фашизм был разгромлен, в политических кругах страны на глазах у всех происходил поворот на 180 по отношению к недавнему союзнику — Советскому Союзу, а в Голливуде, особенно в его творческой среде, все еще сохранялись симпатии к стране и ее народу, вынесшим на своих плечах основную тяжесть борьбы с нацизмом и его античеловеческой идеологией. То, что эти симпатии продолжали сохраняться в Голливуде на фоне официально культивируемого в США антисоветизма, объяснялось в немалой степени активностью в Южной Калифорнии влиятельной антифашистски настроенной многочисленной еврейской общины, видевшей в СССР в годы второй мировой войны силу, идейно и политически противостоящую фашизму. Пока сочувствие и открытые симпатии по отношению к советскому народу укладывались в рамки официального отношения политического руководства США к соратнику по оружию, они не считались предосудительными или во всяком случае не встречали откровенной вражды. Более того, следуя линии рузвельтовской администрации и отражая отношение широкой американской общественности к тяжелой борьбе, которую вел советский народ с фашистской чумой, голливудские студии, в том числе "Метро-Голдвин-Мейер" и "Уорнер бразерс", выпустили в свет несколько художественных фильмов, с явной симпатией (хотя и с неизбежной для иностранных фильмов о "русских" долей "клюквы") изображавших советских людей, — "Песнь о России", "Миссия в Москву", "Северная звезда" (все были завершены производством в 1943 г.). Спустя всего лишь несколько лет, уже после смерти президента Ф. Рузвельта, американские антисоветчики — "охотники за ведьмами" 40-х и 50-х годов будут обвинять покойного президента в том, что он "выкручивал руки" голливудским кинопромышленникам, вынуждая их снять эти "прокоммунистические фильмы". "Оглядываясь назад, — писал Л. Кэннон, подвергая сомнению обоснованность подобных обвинений, — следует признать, что то, что было снято так мало просоветских фильмов, является свидетельством антикоммунизма многих кинопродюсеров Голливуда. Военнослужащие, видевшие добротно сделанный армейской службой связи фильм "Битва за Россию", получили более солидную дозу прорусских настроений, чем кто-либо из гражданских кинозрителей"³.

Рейган "возвратился" в Голливуд в самый разгар междоусобной борьбы за влияние, развернувшейся с участием двух голливудских профсоюзов. Межнациональный альянс работников театральной сцены и киномехаников, к тому времени оказавшийся в руках явных гангстеров, тесно связанных финансовыми узами с руководством киностудий, не брезговал никакими средствами для нанесения сокрушительного удара по престижу своего конкурента — Конференции студийных профсоюзов, пользовавшейся в Голливуде репутацией "левого" профсоюза. Незадолго до этого ставший президентом Межнационального альянса Рой Брюер решил, что самым сильным ударом по сопернику будет обвинение Конференции студийных профсоюзов в том, что ее деятельностью "руководят коммунисты". Возмущенное необоснованными обвинениями руководство конференции объявило забастовку с участием всех своих членов; в качестве штрейкбрехеров выступили руководители и члены Межнационального альянса. Эти-то события и совпали с демобилизацией Рейгана и восстановлением его на посту члена правления Гильдии киноактеров. "Я считаю, что одной из величайших трагедий, явившихся результатом этой забастовки, является то, что она разрушает нашу тесно взаимосвязанную семейную ячейку", — оперативно подхватил Рейган демагогический тезис предпринимателей⁴. Свое отношение к враждующим между собой профсоюзам Рейган определил без каких-либо сложностей, сразу же встав на сторону того из них, который был связан с владельцами киностудий.

В отличие от первых лет пребывания Рейгана в Гильдии киноактеров занятая им на этот раз позиция не могла не оказать влияние на тактику гильдии в этом столкновении двух профсоюзов: к этому времени он уже был одним из руководителей гильдии и в качестве такового оказался в самой гуще событий. Бросается в глаза быстрота, с какой Рейган адаптировался к голливудской реальности, несмотря на свою "оторванность" от нее на протяжении трех с лишним лет. Во всяком случае для него не составило большого труда незамедлительно вынести свое суждение о сложившейся ситуации: "План коммунистов в отношении Голливуда был необыкновенно прост. Он заключался попросту в том, чтобы завладеть кинопромышленным бизнесом. И не только с точки зрения приносимой им прибыли, как это пытались сделать хулиганы (осталось неясным, кого он имел в виду под "хулиганами". — Э. И.), но и с целью создания колоссальной всемирной пропагандистской базы. В те времена, предшествовавшие появлению телевидения и массового производства зарубежных фильмов, американские фильмы доминировали на 95 % мирового киноэкрана. Еженедельная посещаемость наших фильмов достигала почти полумиллиарда человек. Овладение этим огромным производством и постепенное его превращение в коммунистическую мукомольную мельницу было грандиозным. Оно могло стать удачнейшим ходом наших врагов. Использование Конференции студийных профсоюзов явилось поразительно откровенным первым шагом"⁵. Определив свое отношение к соперничавшим профсоюзам, Рейган определил и роль Гильдии киноактеров — она должна была стать непреодолимым препятствием на пути осуществления зловещих планов "международного коммунизма" по завладению Голливудом. Прежде всего следовало очистить и гильдию от нежелательных элементов — ведь "коммунисты проникли повсюду". В апреле 1947 г. Рейган и его жена Джейн Уайман, все годы его "отсутствия" остававшаяся членом правления гильдии, секретно передали Федеральному бюро расследований фамилии по крайней мере шести ее членов, состоявших, по их убеждению, в подозрительных связях с коммунистами. Это был всего лишь один из эпизодов продолжавшегося долгие годы тайного сотрудничества Рейгана с ФБР, в секретных архивах которого он фигурировал как тайный агент Т-10.

Рейган был далеко не единственным голливудским деятелем, привлеченным к секретному сотрудничеству с ФБР. В киноколонии упорно ходили слухи о том, что казавшиеся безответственными сплетницами журналистки Луэлла Парсонс и Хэдда Хоппер с давних пор работали на ФБР, не только распространяя переданную сотрудниками этого ведомства информацию, но и собирая и докладывая им сведения о личной жизни членов киноколонии. Был агентом ФБР и старший брат Р. Рейгана Нил, не делавший из факта сотрудничества с этим ведомством секрета. По его признанию, он выполнял "небольшие поручения ФБР — "Вы знаете, типа: "Нил, мы бы хотели, чтобы ты залег в кустах и записывал номера автомашин, приехавших на это небольшое сборище в Бель-Эйр. Вложи список в коричневый пакет без обратного адреса. Но учти, если тебя застукают в кустах, даже не думай ссылаться на то, что делал это по поручению ФБР, так как мы, смотря им честно в глаза, будем говорить: "Мы никогда в жизни не видели этого малого"⁶.

Почти 25 лет жизни Рейгана были связаны с Гильдией киноактеров сначала в качестве члена, а затем президента ее правления (он избирался президентом пять лет подряд, с 1947 по 1951 г., а в шестой раз был избран после продолжительного перерыва в 1959 г.) и по крайней мере 17 лет из них он состоял тайным агентом ФБР. Американский журналист Г. Уиллс, первым раскрывший детали тайного сотрудничества Рейгана с американской охранной службой, имел возможность ознакомиться с личным делом и донесениями агента Т-10. По словам Уиллса, в личном деле Рейгана, хранящемся в ФБР, содержатся одобрительные отзывы о его антикоммунистической деятельности на посту президента Гильдии киноактеров, и, хотя сам Рейган категорически отрицал, что участвовал в составлении "черных списков" и изгнании "подозреваемых в симпатиях к коммунистам" лиц с работы, в деле содержится донесение следующего содержания: "Т-10 сообщил специальному агенту (фамилия густо зачеркнута чернилами), что он стал членом комитета, возглавляемого Л. Б. Мейером, целью деятельности которого является, как известно, "изгнание" из кинопромышленности членов коммунистической партии"⁷. Т-10 был одним из восемнадцати тайных осведомителей ФБР, специализировавшихся на информировании руководства Бюро о деятельности "прокоммунистических сил" в Голливуде. Внимание Уиллса привлек и тайный агент Т-9, неизменно представлявший информацию одновременно с агентом Т-10, причем нередко эта информация касалась и личности Рейгана, его взглядов и действий. Судя по всему, считает Уиллс, аген-том Т-9 была женщина, но скорее всего не Джейн Уайман, так как вряд ли жена могла докладывать о своем муже. Скорее всего, считает Уиллс, агентом Т-9 была киноактриса Оливия де Хэвилленд, также являвшаяся одним из руководителей гильдии⁸.

Итак, в 1947 г. Рейган стал президентом Гильдии киноактеров. Решающим фактором в избрании его на этот пост явилось то, что в голливудских кругах он все еще продолжал слыть либералом, хотя такое мнение о нем сложилось скорее на основе его собственных заявлений о себе и своих взглядах, чем в результате каких-либо конкретных действий с его стороны. В автобиографии он пишет, что, следуя по стопам своего отца, он неизменно поддерживал в 30—40-х годах кандидатов демократической партии и голосовал за президента Трумэна, решительно поддерживая его антикоммунистическую линию, но с годами расходясь с ним по ряду других вопросов. Как пишет Рейган, после войны он "слепо" вступал во все организации, "которые гарантировали спасение мира", и одно это давало основание считать его "таким же красным, как Москва"⁹. (Следует отметить, что, делая подобные заявления в автобиографии, Рейган ни словом не обмолвился о том, что, считаясь "красным" и состоя в этих организациях, он был одновременно секретным осведомителем ФБР.)

Репутация Рейгана как убежденного либерала, верного американским демократическим идеалам, была настолько сложившейся, что на каком-то этапе его деятельности на руководящем посту в Гильдии киноактеров дело дошло до того, что группа либерально настроенных членов демократической партии в штате Калифорния обещала Рейгану необходимую поддержку, если тот решится выставить свою кандидатуру в палату представителей конгресса США. Эта репутация Рейгана ввела в заблуждение многих, даже очень близко знавших и тесно общавшихся с ним людей. Известен курьезный случай, когда он появился вместе с сыном покойного президента США Ф. Рузвельта Джеймсом Рузвельтом на одном из антикоммунистических сборищ на квартире киноактрисы Оливии де Хэвилленд. Увидев "соратника" по "прокоммунистической организации", хозяйка чуть не задохнулась от неожиданности: "А я-то думала, что вы коммунист". Оказалось, что Рейган считал ее коммунисткой. Как тут не воздать хвалу уровню конфиденциальности, поддерживаемому в ФБР!

Тем, кто только понаслышке знал о политических симпатиях и убеждениях Рейгана, казалось естественным и закономерным, что именно он, либерал и демократ, должен отражать и отстаивать интересы своих коллег-киноактеров в руководящем органе гильдии. Не обладавший еще в те годы прочными личными, а тем более финансовыми связями с кинопромышленниками, Рейган казался вполне подходящей фигурой на пост президента гильдии. Его поддержали многие из его коллег, числившиеся в местных "левых". "Когда он в первый раз появился на заседании правления гильдии, — вспоминала Анна Ревери, одна из ведущих актрис Голливуда, являвшаяся членом правления, — мы ждали от него поддержки, и какое-то время он действительно ее оказывал. Но внезапно, бац, и он изменился"¹⁰. О том, что кандидатура Рейгана вполне устраивала владельцев киностудий, ни многим его коллегам, ни рядовым членам актерского профсоюза известно не было. Об особом отношении главы студии "Уорнер бразерс" Дж. Уорнера к Рейгану свидетельствовал, в частности, тот факт, что президента Гильдии киноактеров с готовностью отпускали в разгар съемок, чтобы он мог утрясать разногласия членов профсоюза с нанимателями, несмотря на то что каждый день простоя обходился студии в огромные суммы. "Это был оппортунизм в чистейшем и простейшем виде, — говорила киноактриса Карен Морли, которой предстояло пройти через серьезные испытания в жизни, связанные с деятельностью Рейгана на посту президента гильдии. — Он делал то, что было хорошо для его будущего. Я считаю его полностью искусственным созданием. Люди спрашивают: "Что он из себя представляет?" Он ни на что и ни на кого не похож. Он тот, кем ему нужно быть"¹¹. Конечно, в этом заявлении бывшей актрисы, относящемся к 80-м годам, много личного; поэтому не будем спешить с выводами — впереди у Рональда Рейгана долгие годы жизни, с которыми нам еще предстоит познакомиться.

Описывая события того периода в своих воспоминаниях, Рейган делает весьма любопытное признание, касающееся обстоятельств своего избрания на пост президента Гильдии киноактеров. Отставка прежнего руководства в связи с разоблачением его финансовой заинтересованности в сотрудничестве с кинопромышленниками, предпринятая под давлением рядовых членов профсоюза, была, по мнению Рейгана, "в первую очередь на руку коммунистам, хотя нам (?!) и удалось (с помощью перестановок в руководстве. — Э. И.) общипать цветок их пропаганды еще в завязи"¹². С самого начала он не испытывал никаких сомнений по поводу того, с кем будет он сам. Американские авторы Л. Флинт и Д. Фрид, не скрывающие своего негативного отношения к Рейгану, пишут, что с конца 30-х годов он "тесно сотрудничал с рядом влиятельных газетных обозревателей, включая Луэллу Парсонс (представлявшую интересы Херста) и ярого ненавистника Рузвельта Уэстбрука Пеглера. Рейган был "источником" — консультантом для антипрофсоюзных журналистов и прессы, снабжая их конфиденциальной информацией, полученной им в ходе закрытых собраний и из закрытых отчетов Гильдии киноактеров о ее переговорах с враждующими между собой профсоюзами. Взамен Рейгану оказывались особые услуги и поддержка со стороны как правой прессы, так и хозяев студий и антрепренерских агентств. Но самое интересное во всех этих взаимоотношениях — это то, что в 1945–1950 гг. Рейган настаивал на том, что он либерал, "антикоммунистически настроенный, но тем не менее все-таки либерал"¹³. Став президентом гильдии, Рейган решительно и безоговорочно принял сторону хозяев голливудской киноиндустрии и, объединившись с другими ярыми антикоммунистами в руководстве гильдии, принял решение о вступлении в тесный союз с Межнациональным альянсом работников театральной сцены против Конференции студийных профсоюзов. Под давлением объединенных сил Гильдии киноактеров и Межнационального альянса Конференция студийных профсоюзов, обвиненная в прокоммунистической деятельности, вскоре прекратила свое существование. Рейган не только не скрывал свое участие в создании условий, приведших к ее ликвидации, но даже бравировал своей ролью. Собственно говоря, никогда на всем протяжении своей политической карьеры он даже не предпринимал попыток оправдаться за ту позицию, которую он занимал в годы антикоммунистической истерии в стране. Недовольство среди рядовых членов гильдии по поводу занятой Рейганом и его единомышленниками позиции приписывалось им подстрекательству "коммунистов", а для драматизации сложившейся в гильдии атмосферы и привлечения внимания к грозившей-де ему опасности (опять-таки, по его словам, ему передали по телефону угрозу так изуродовать его лицо, чтобы он не мог больше сниматься в кино) Рейган стал появляться на людях в сопровождении вооруженных телохранителей, его дом охраняли полицейские, а сам он неизменно носил "смит-и-вессон" для самообороны, расставаясь с ним лишь на ночь. Оружием его снабдил не кто иной, как сам владелец студии Дж. Уорнер раскошелившийся также и на оплату телохранителей. Как редко доводится слышать о такой трогательной заботе предпринимателей по отношению к профсоюзному лидеру, от которого в принципе ожидаются одни лишь неприятности!

Но мы несколько увлеклись общественной деятельностью Рейгана в ущерб рассказу о его личной и творческой жизни. А ведь он пока еще оставался киноактером и пусть все более номинальным, но все же мужем и отцом. Однако, как заметил Л. Кэннон, "появление Рейгана в роли профсоюзного лидера в этот послевоенный период совпало по времени с крахом его семейной жизни и спадом в его кинокарьере. В 1946 и 1947 гг. основным занятием Рейгана стала скорее профсоюзная деятельность, чем участие в кинофильмах. Зачастую казалось, что он прерывал свою профсоюзную деятельность, чтобы сняться в кино, а не наоборот"¹⁴.

После провала фильма "Эта девчонка Хэйген" студия "Уорнер бразерс" пришла к выводу, что семилетний контракт стоимостью в один миллион долларов, заключенный после фильма "Кингз-Роу" с представлявшей интересы Рейгана Музыкальной корпорацией Америки, которая унаследовала его от Билла Мейклджона, не обеспечивает ожидавшейся отдачи (Рейган получал 3500 долларов в неделю независимо от того, снимался он или нет), поскольку все труднее было найти продюсеров и режиссеров, готовых пригласить его на роль. Не был удовлетворен, естественно, сложившимся отношением со стороны студии к его творческому потенциалу и Рейган. В интервью газете "Лос-Анджелес миррор" от 6 января 1950 г. он откровенно возмущался: "Я собираюсь самостоятельно подбирать для себя картины. Я пришел к выводу, что могу это делать с таким же успехом, как это делала в прошлом студия… Во всяком случае, не хуже… При тех ролях, которые мне давались, я мог произносить свой текст по телефону, и никто бы не заметил никакой разницы".

Обмен взаимными претензиями, происходивший как в глаза, так и за глаза, привел к пересмотру контрактных обязательств обеих сторон. Согласно новой договоренности студии с Рейганом, ему было предложено 75 тыс. долл. за фильм с условием, что в последующие три года он будет сниматься ежегодно в одном фильме. На тех же условиях Рейган подписал контракт на 5 фильмов и со студией "Юниверсал". Условия с учетом сложившейся ситуации были неплохими, но для того, чтобы они выполнялись, необходимо было сниматься. Хороших ролей ему не предлагали, да и плохих было не так уж и много. Лично он был готов согласиться на любую предложенную ему роль. В последующие годы он сыграл в нескольких "вестернах", причем роли в этих фильмах были ему предложены скорее в признание его мастерства в верховой езде, чем из каких-либо творческих соображений. В "Бонзо, пора спать" ему пришлось подыгрывать главному персонажу, роль которого исполнял шимпанзе (кстати сказать, отчаянно ненавидевший Рейгана). Начинал сказываться и возраст вместо ролей молодых людей приходилось уже играть роли отцов взрослых детей. ("Я думал что они меня загримируют чтобы я выглядел пожилым, может быть, посеребрят мои виски, — шутил, не скрывая горечи, Рейган, — но они только умыли меня и вытолкнули на съемочную площадку".) Никакого удовлетворения эти роли ему не доставляли, как, по всей видимости, не доставляли они особого удовольствия и кинозрителям тех лет.

Рейган не раз утверждал, что он принес свою артистическую карьеру в жертву деятельности на посту президента гильдии, однако он явно кривил душой: ни для кого не составляло секрета, что его пьянила роль могущественного профсоюзного вожака и связанная с его новым общественным положением известность. Он часто выступал с политическими заявлениями и речами, его приглашали на званые обеды и приемы, в ходе которых он с готовностью высказывался по животрепещущим вопросам, пользуясь случаем вновь и вновь осудить "безнравственный коммунизм". Чем глубже он проникал в мир профессиональной политики, тем консервативнее и жестче становилась его позиция. Его все чаще и чаще видели в обществе сильных мира сего, могущественных хозяев голливудской киноиндустрии, с которыми он уже на равных обсуждал меры по обузданию излишне активной, по мнению владельцев киностудий, деятельности отдельных профсоюзов и решал судьбу тех из своих коллег-актеров, которые не понимали всей важности борьбы с "засильем коммунистов в Голливуде". Кое-кто из его коллег считал, что в эти годы Рейган пытался за счет других актеров спасти свою быстро увядающую артистическую карьеру.

А тем временем Джейн Уайман испытывала расцвет своих творческих сил. Ее популярность среди кинокритиков и рядовых кинозрителей росла чуть ли не в обратной пропорции с потерей популярности Рейганом, не находившим, по словам Дж. Уайман, себе места от чувства творческой безысходности. Возможно, конечно, что помимо этого чувства Рейганом владело и чувство отнюдь не "белой зависти" к успехам жены, но не это обстоятельство явилось причиной их разрыва. После развода Мэри Пикфорд с Дугласом Фэрбенксом, блистательной голливудской пары 30-х годов, развал семьи Рейганов был самой сенсационной новостью в этой категории новостей. "Джейн и Рональд всегда были прообразом всего самого хорошего в Голливуде, — публично печалилась их общественная сваха Луэлла Парсонс. — Именно поэтому эта новость воспринимается столь болезненно. Именно поэтому мы так энергично боремся, чтобы они поняли, что происшедшее между ними не может быть таким значительным, чтобы привести к их окончательному разрыву"¹⁵. Но Джейн Уайман уже приняла решение и не была намерена от него отступать. Один из голливудских журналов писал в декабре 1946 г., что уже тогда Дж. Уайман могла в запальчивости выговаривать мужу: "Отстань от меня, ты мне надоел. Иди и исправляй мир. Может быть, после того, как ты его исправишь, я заговорю с тобой".

На слушании дела о их разводе Джейн Уайман заявила, что ее муж посвящал слишком много времени своей политической деятельности, которая ее совсем не интересовала. Она обвинила Рейгана в том, что была нужна ему лишь для того, чтобы ему было с кем обсуждать профсоюзные дела. По ее словам, он настаивал на том, чтобы она посещала профсоюзные собрания, присутствовала на его деловых встречах и беседах, но вместе с тем никогда не прислушивался к ее мнению. Ее выводила из себя ежедневная утренняя сценка, когда, выходя к завтраку, она видела "мужа с газетой в руках, который высказывался по поводу крайне правых, крайне левых, правых консерваторов, левых консерваторов, центристов". (Близкие к Дж. Уайман лица позднее рассказывали, что она не раз выражала недовольство нетерпимостью Рейгана к любым взглядам, отличавшимся от его собственных, и называла его "ужасно нудным человеком".) "Между нами не осталось ничего общего, ничего, что могло бы сохранить наш союз", — заключила она свое выступление на суде¹⁶. По решению суда, окончательно расторгнувшего брак, дети Рейганов — родная дочь Морин и приемный сын Майкл остались с матерью. Помимо алиментов и других финансовых контрибуций за Джейн Уайман было сохранено право пользоваться для занятий верховой ездой земельным участком, когда-то приобретенным четой Рейганов в Нортридже.

Сам Рейган всегда пытался создать впечатление, что не имеет никакого отношения к решению расторгнуть брак. Его отсутствие в зале суда на слушании дела о разводе укрепило всех в убеждении, что решение было принято Джейн единолично и очень похоже на то, как она приняла в свое время решение выйти за него замуж. Обсуждать причины развала семьи с посторонними лицами Рейган категорически отказывался. Даже после того, как суд их развел, он вел себя так, будто ничего не произошло. "Для некоторых "звезд" в некоторые моменты их жизни не должно возникать вопроса о том, действительно ли имело место то, во что они хотят верить. Американский киномир представлял собой сложную структуру притворства. Каждый актер был обязан заключить собственную частную сделку с фикцией. С самого начала было ясно, какой путь изберет Рейган: он притворится, что не притворяется", — писал Уиллс¹⁷Вспоминая об этом периоде жизни, Рейган был предельно немногословен: "Я никогда не обсуждал, что произошло, и не намерен этого делать и сейчас"¹⁸

Сдержанность Рейгана в вопросах, касавшихся его развода с Джейн Уайман, оказалась единственно разумной тактикой, сыгравшей очень важную роль в его дальнейшей судьбе: даже в нашей суперсовременной и отличающейся поразительной терпимостью действительности развод продолжает оставаться предосудительным в глазах значительной части американских избирателей и особенно избирательниц. Мастерам политической рекламы, окружавшим Рейгана на всех этапах его борьбы за губернаторский пост в Калифорнии и позднее за президентский пост, удалось создать у американской общественности впечатление полной непричастности Рейгана к решению о разводе и, следовательно, отсутствия за ним вины. Нельзя не согласиться с теми, кто считает это обстоятельство одним из важнейших факторов в решении американцев избрать Рейгана первым в истории США некогда разведенным президентом.

Снискавший впоследствии печальную известность комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности был образован в мае 1938 г. с целью (как декларировалось в соответствующем решении конгресса США) "пресечения деятельности нацистских, фашистских, коммунистических и иных организаций, являющихся антиамериканскими по характеру". Известный под названием комитета Дайса (по имени его первого председателя конгрессмена Мартина Дайса), он почти семь лет функционировал как специальный или временный, т. е. как комитет, для продолжения деятельности которого требовалось ежегодное продление его полномочий специальным решением конгресса. Личность Дайса, весьма ограниченного провинциала из штата Техас, наложила отпечаток на реакционность позиции и решений комитета, значительная часть членов которого разделяла убеждение своего председателя, что сторонники рузвельтовского "нового курса" были "идеалистами, мечтателями, политиканами, профессиональными благотворителями и попросту охотниками за тепленькими местечками". Представители либеральных кругов страны отвечали Дайсу полной взаимностью. Так, министр внутренних дел в администрации Ф. Рузвельта Г. Икес именовал Дайса не иначе как "слабоумным" и "фашистом", и это были далеко не самые сильные выражения, которые позволял себе Икес, характеризуя интеллектуальные способности и идейные воззрения председателя комитета. После того как в 1944 г. Дайс не был переизбран в конгресс, олицетворением реакционной деятельности комитета стал известный своими расистскими и антисемитскими взглядами конгрессмен Джон Рэнкин, являвшийся, как утверждали его противники, идеальным объектом для изучения человеческой патологии (чего, к примеру, стоило его заявление, что виновным в распятии Христа следует считать коммунизм). Однако Рэнкин отказался официально возглавить комитет, переуступив пост председателя своему коллеге по демократической партии Дж. Вуду, но, несмотря на это, стал основной движущей силой антикоммунистической деятельности этого воинственного органа конгресса США. Именно по инициативе Рэнкина и под его неослабным давлением в январе 1945 г. большинство членов палаты представителей проголосовали за предоставление комитету по расследованию антиамериканской деятельности статуса постоянного комитета с довольно широкими полномочиями. (В 1969 г. он был переименован в комитет палаты представителей по внутренней безопасности.)

В результате второй мировой войны с нацизмом было покончено, но без сколько-нибудь заметного участия комитета в этой борьбе. В обстановке официально санкционированного разгула антисоветизма и антикоммунизма в США отдельные члены комитета во главе с Дж. Рэнкином были заинтересованы в громком и способном всполошить американцев деле, которое не только позволило бы оправдать дальнейшее существование этого органа, но и выдвинуло бы его на первый план государственной политики. Развитие событий в Голливуде после окончания второй мировой войны предоставляло с этой точки зрения уникальнейшую возможность — в силу особого положения Голливуда и вообще кино в жизни американского общества общественное внимание ко всему происходящему в блистательном мире кинозвезд было обеспечено.

К 1947 г. обвинения Конференции студийных профсоюзов в прокоммунистической деятельности, а ее руководителя Г. Соррелла в "симпатиях и явном интересе к коммунистическим идеям", выдвинутые руководством Международного альянса работников театральной сцены, дали основание комитету по расследованию антиамериканской деятельности направить в Голливуд группу своих членов, образовавших специальный подкомитет для изучения фактов "проникновения коммунистов в американскую кинопромышленность". Непосредственным поводом к этой акции явилось обращение к новому (с 1946 г.) председателю комитета Парнеллу Томасу руководства созданной в 1944 г. организации, именовавшей себя Альянсом работников кино за сохранение американских идеалов. Провозглашенной целью этой организации, созданной на специально выделенные владельцами голливудских киностудий средства, было ведение борьбы против "растущего впечатления, что киноиндустрия состоит и подчиняется коммунистам, радикалам и психически ненормальным людям" (так формулировалась цель организации в ее уставе).

Особую роль в разжигании антикоммунистической истерии в США вообще и в Голливуде в частности сыграл, как выяснилось позже, крупнейший газетный магнат страны Уильям Рэндолф Херст-старший. По признанию близкой его сотрудницы, писательницы и журналистки Адели Роджерс Сент-Джон, "Херст израсходовал миллионы долларов собственных денег, прежде чем в дело вмешался конгресс со своим комитетом. На том, раннем этапе все в конгрессе получали материал от нас (т. е. организации У. Херста. — Э. И.)… Команда Херста собрала весь материал — в основном через человека по имени Джон Клементс, который знал о коммунизме больше, чем кто-либо другой, и через Дж. Б. Метьюса, и лишь после этого подключился комитет. Г-н Херст вынудил их к этому… Мы совершили одну-единственную ошибку, но откуда нам тогда было знать об этом? Мы подыскивали сенатора, который мог бы возглавить это дело. Я выехала в Вашингтон и попыталась заполучить согласие Милларда Тайдингса, этого выдающегося сенатора из штата Мэриленд (г-жа Сент-Джон вкладывала в слово "выдающийся" далеко не комплиментарный смысл). Но он заявил: "Не-е-т, они забьют меня до смерти, прежде чем вы добьетесь своего. Я готов умереть за свою страну, но не таким же образом". Другие сенаторы отказались даже подступиться к этой теме. Они были знакомы с нашим материалом, они знали, что он у нас есть; с этой точки зрения вопроса не возникало. Единственным, кто согласился на это, был Джозеф Маккарти. Мы не знали, что он пьяница. Если бы он не был алкоголиком, все сложилось бы по-иному; материал ведь у нас был, но он без конца делал что-то не так. Он напивался и говорил то, что не следовало говорить"¹⁹.

Результатом совместных действий Международного альянса работников театральной сцены, Альянса работников театральной сцены, Альянса работников кино за сохранение американских идеалов (и, следовательно, стоящих за ним голливудских кинопромышленников) и херстовской организации стало начало расследования "деятельности коммунистов" в Голливуде. Правда, на первых порах, дабы не разоблачать своей роли в организации расследования, владельцы киностудий стали активно демонстрировать свое возмущение по поводу "неоправданного избрания Голливуда комитетами конгресса в качестве мальчика для битья", но одновременно с выражением этого возмущения принялись увольнять с работы идейно ненадежных членов Гильдии киносценаристов. По воспоминаниям калифорнийского адвоката Роберта Кенни, защищавшего впоследствии интересы членов "голливудской десятки", когда у Луиса Б. Мейера поинтересовались причинами увольнения с работы этих людей, он ответил, что их выгнал "его друг г-н Херст". "У. Херст отказался поддерживать студию, оставлявшую на работе лиц, которых он считал "красными". Херст полагал, что с ним не посчитались во время президентской предвыборной кампании 1944 г., когда он активно работал против Рузвельта, а "леваки" в киноиндустрии способствовали своей прорузвельтовской рекламой его переизбранию… С годами Херст стал исключительно реакционным, и в его руках оказалось достаточное количество газет, чтобы он мог серьезно осложнить жизнь тем, кого он недолюбливал. Он дал понять, что газеты Херста будут бойкотировать любую кинокартину, выпущенную студией, которая "не изгнала красных", — никаких рецензий, никаких положительных откликов, никакой рекламы. Короче говоря, студии поджали хвост и побежали"²⁰.

Еще в начале 1947 г., в дни работы в Голливуде приехавших из столицы членов подкомитета, глава студии "Уорнер бразерс" Дж. Уорнер следующим образом объяснял причины увольнения шести киносценаристов: "Они занимались тем, что брали ваши деньги и якобы писали ваши сценарии, пытаясь втиснуть в фильмы эти свои доктрины, т. е. работая на партию или как это еще там у них называется"²¹. Деятельность членов подкомитета в Голливуде вызвала активное противодействие со стороны целого ряда ведущих деятелей американского кино, направивших представительную делегацию в Вашингтон, чтобы лично заявить протест конгрессу США по поводу нарушения конституционных прав, допускаемого членами подкомитета. (Рейгана среди них не было.) Но, несмотря на такие протесты, расследование "коммунистической деятельности в Голливуде" было продолжено в федеральной столице. В числе вызванных в Вашингтон для дачи показаний лиц на этот раз оказался и избранный в ноябре 1947 г. президент Гильдии киноактеров Рейган.

"В каком-то смысле обвинения в адрес так называемых голливудских коммунистов были выгодны с точки зрения отвлечения внимания. Эти обвинения перенесли все внимание с вопроса о собственности и контроле над кинопромышленностью на вопрос, касавшийся убеждений отдельных лиц, состоящих на службе у кинокомпаний. Киномагнатов можно было называть игроками, мошенниками, ловеласами, губителями талантов, но утверждать, что такие бездуховные капиталистические предприниматели были красными, — нет, опасность этого обвинения, причем именно этого конкретного обвинения, кинопромышленникам абсолютно не грозила", — писал Р. Склар²². Грозить-то она, конечно, не грозила, но в отличие от предвоенных лет, когда подобные обвинения время от времени выдвигались против Голливуда и успешно отражались кинопромышленниками, комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности оказался в 1947 г. более подготовленным к предъявлению обвинения и даже проявлял готовность оперировать конкретными "вещественными доказательствами" в виде вышедших на экраны страны фильмов или эпизодов из них, а также свидетельством целого ряда голливудских деятелей. Это требовало принесения в жертву отдельных наиболее одиозных, с точки зрения кинопромышленников, фигур из числа творческих работников Голливуда. Трудно сказать, было ли то случайностью или нет, но в числе намеченных к закланию жертв комитета оказались и несколько видных режиссеров и сценаристов, некогда состоявших вместе с Рейганом и Оливией де Хэвилленд в членах Голливудского независимого комитета искусств, наук и профессий (в частности, Джон Лоусон и Далтон Трамбо).

Какого же рода "доказательствами" оперировал комитет, его председатель и члены, а также небольшая группа привлеченных ими лиц, фигурировавших в протоколах заседаний комитета в роли "свидетелей обвинения", для того чтобы продемонстрировать стране и миру козни коммунистов в Голливуде?

Один из наиболее воинственно настроенных голливудских антикоммунистов, киноактер Адольф Менжу ("Я охотник за ведьмами, если ведьмы являются коммунистами. Я преследую красных и не скрываю этого", — заявлял он), предлагал безошибочный способ определения принадлежности того или иного лица к коммунистической партии: "Все, кто посещает мероприятия, на которых выступает Поль Робсон, кто аплодирует ему и слушает его коммунистические песни". Другой "специалист" по обнаружению коммунистов, сценарист Руперт Хьюз, заявлял, что узнает их "по запаху". Коммунистов "узнавали" везде и во всем, "каким бы утонченным ни было их присутствие и влияние". В качестве доказательства проникновения коммунистов в Голливуд приводились примеры: в одном из эпизодов какого-то фильма один из персонажей в ожидании лифта насвистывал мелодию "Интернационала", в музыке к другому фильму кому-то чудились "заунывные и печальные мотивы в явно русском стиле". В одном из сценариев звучало перефразированное высказывание: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях", и этого оказалось достаточным для того, чтобы сценариста заподозрили в симпатиях к коммунистам — ведь автором высказывания считалась испанская коммунистка Долорес Ибаррури. А уж об эпизоде из художественного фильма "Битва в Северной Атлантике" и говорить не приходилось, настолько возмутительным он был, с точки зрения убежденных антикоммунистов: подумать только, советский истребитель, покачивая крыльями, приветствовал американское торговое судно, а американский матрос радостно восклицал: "Это наши!"

Подобных свидетельств, однако, оказалось вполне достаточно, чтобы Джон Рэнкин убежденно заявил: "Большое количество фильмов, выпускаемых Голливудом, проводит коммунистическую линию"²³. Он, а с ним и ряд других членов комитета не раз грозились представить документальные доказательства в подтверждение предъявляемых Голливуду обвинений, но этого так и не было сделано. По всей видимости, ввиду отсутствия документальных доказательств коммунистического проникновения в Голливуд другой член комитета (а именно Ричард Никсон) сформулировал свое обвинение в несколько ином плане — Голливуд-де выпускает недостаточное количество антикоммунистических фильмов, и причиной тому препятствия и обструкция, чинимые засевшими там коммунистами²⁴.

На предварительных стадиях расследования коммунистического засилья в Голливуде фамилия Рейгана фигурировала очень редко, и (во всяком случае открыто) источником компрометирующих сведений и материалов на своих коллег он, как считается, не был. Но не следует упускать из виду, что он продолжал оставаться тайным агентом ФБР Т-10 и в качестве такового не мог не быть источником интересовавшей Федеральное бюро расследований информации. Киноактриса Анна Ревери, вызванная в Вашингтон для дачи показаний, много позднее вспоминала, как президент гильдии Рейган уговаривал ее в Вашингтоне помочь комитету по расследованию антиамериканской деятельности: "Это ведь так просто. Единственное, что от вас требуется, — это назвать парочку фамилий, которые до вас уже были названы другими людьми"²⁵. Актриса категорически отказалась последовать этому дружескому совету и в результате также попала в число лиц, подозреваемых в симпатиях к коммунизму. В 1951 г. она оказалась в "черном списке", закрывшем ей навсегда дорогу в голливудские киностудии.

Американские авторы, писавшие о слушаниях по делу о коммунистическом проникновении в Голливуд, организованных комитетом по расследованию антиамериканской деятельности в октябре 1947 г. в Вашингтоне, сходятся во мнении, что они походили скорее на цирковое представление с участием ведущих кинозвезд, специально вывезенных из Голливуда для придания блеска этому шоу. Тротуар перед зданием, где в течение почти двух недель проходили ежедневные слушания, был с утра запружен зеваками, преимущественно женского пола, млевшими от предвкушения увидеть своими собственными глазами своих идолов — Роберта Тэйлора, Гэри Купера, Роберта Монтгомери, Фрэнка Синатру и других. Общественный интерес и внимание прессы к заседаниям комитета под председательством Парнелла Томаса были таким образом гарантированы. Не ожидалось "проколов" и со стороны свидетелей обвинения, т. е. видных представителей киномира, поддерживавших разоблачение деятельности коммунистов в Голливуде. В их числе был и Рейган, прошедший (как можно предположить, наряду с другими подобными свидетелями) предварительную обработку со стороны представителей комитета. Известно, что юридический советник комитета Роберт Стриплинг навестил Рейгана в гостинице накануне начала слушаний и, поинтересовавшись содержанием его предстоявшего выступления перед членами комитета, не только получил необходимые ему сведения, но и дал понять Рейгану, что от него ожидалось.

Появление 36-летнего Рейгана в безупречно сшитом и изящно сидевшем на его ладной фигуре бежевом костюме с синим галстуком вызвало вздох восхищения у преобладающе женской части аудитории (так описала реакцию зала газета "Нью-Йорк таймс"). Парнелл Томас особенно рассчитывал на показания президента Гильдии киноактеров, поскольку его надежды на Роберта Тэйлора не оправдывались. Этот кумир американцев в опровержение приписывавшихся ему высказываний заявил на слушаниях в комитете, что он "выглядел бы глупцом, если бы утверждал, что снялся в фильме (имелся в виду фильм "Песнь о России". — Э. И.) по принуждению. Никто не может заставить кого-то сниматься в фильме". А. П. Томас так надеялся, что Гэйлор разовьет некогда высказанную им мысль о необходимости отправить "коммунистов обратно в Россию или в какое-нибудь другое малопривлекательное место" и представит комитету конкретные доказательства коммунистической инфильтрации. Правда, Р. Тэйлор назвал Хоуарда да Силву и Карен Морли как двух из "тех, кто, кажется, время от времени несколько нарушают порядок", но на этом сник. Подвел в какой-то степени ожидания Томаса и Рэнкина и другой кумир американских кинозрительниц, Гэри Купер. Далекий от политики Купер с обезоруживающей улыбкой младенца, отвечающего "строгим дядям", заявил, правда, что, по его мнению, коммунистическую партию следует объявить вне закона, но при этом прибавил, что "никогда не читал Карла Маркса и не знает, на чем зиждется коммунизм, если не считать всевозможных слухов"²⁶. Киносценаристка Эйн Рэнд заявила, что США совершили ошибку, "взяв Россию в союзники", и что оборудованию и оружию, которые поставлялись Америкой Советскому Союзу по ленд-лизу, можно было найти лучшее применение. Единственное, в чем она, пожалуй, была права, так это в том, что в упомянутом ею фильме "Песнь о России" жизнь в русской деревне военных лет была идеализирована до такой степени, что все персонажи расхаживали в опереточных костюмах, а трактористки щеголяли наманикюренными ногтями. Свидетельств такого рода было, однако, недостаточно для осуждения "коммунистических пособников в Голливуде", и они не могли удовлетворить "жаждавших крови" членов комитета.

Если судить по его заявлениям и поведению на публике, то следует сказать, что и Рейган оказался малополезным свидетелем обвинения, хотя с самого начала заявил: "В Гильдии киноактеров была небольшая группка людей, которая постоянно выступала против политики правления и руководства гильдии. Эта небольшая клика лиц подозревалась в том, что она следует тактической линии, которую мы ассоциируем с коммунистической партией"²⁷. На протяжении последующих многих лет авторы, писавшие биографию Рейгана, особо отмечали тот факт, что Рейган счел возможным выступить тогда в защиту демократии и права на существование любой политической партии независимо от исповедуемой ею идеологии. "Я надеюсь, — заявил он публично, — что страх перед коммунизмом не явится поводом для компрометации наших демократических принципов", хотя добавил при этом: "Но если доказано, что та или иная организация является агентом иностранной державы или с любой другой точки зрения является незаконной политической партией, а я думаю, что наше правительство способно доказать это, то тогда совсем другое дело"²⁸. Вообще-то говоря, Рейган не просто "думал", а был абсолютно убежден в способности правительства в лице сотрудников ФБР доказать все что угодно.

В сдержанности, проявленной Рейганом в публичных показаниях, в его высказываниях в защиту демократических прав и свобод были своя логика и свой резон, а именно ясное понимание им крайней непопулярности у голливудской, в основе своей либерально настроенной общественности целей и методов комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Президент актерского профсоюза не мог позволить себе в этой ситуации открыто и безоговорочно встать на сторону тех, кто так или иначе ставил своей задачей подрыв блистательного образа Голливуда в глазах миллионов американцев. Позиция явного и откровенного союзника комитета помимо всего прочего противоречила и тому образу либерального, демократически настроенного профсоюзного деятеля, который на протяжении многих лет сознательно культивировал Рейган. Но совершенно иным делом была негласная деятельность Рейгана, о которой, как уже говорилось выше, стало известно, когда он уже дослуживал второй срок своего пребывания в Белом доме.

Но даже при всей видимой сдержанности, проявленной Рейганом на слушаниях в комитете, его позиция по отношению к коммунизму была гораздо более непреклонной и решительной, чем позиция многих из его коллег-актеров. В ответ на адресованный ему призыв Парнелла Томаса "сделать Америку настолько чистой, насколько это в наших силах", Рейган заявил: "Сэр, я испытываю отвращение к их философии, но я испытываю еще большее отвращение к их тактике, которая является тактикой пятой колонны и нечестна"²⁹.

В числе девятнадцати "идейно ненадежных" деятелей американского кино, вызванных в Вашингтон для дачи показаний по делу о проникновении коммунистов в американскую кинопромышленность, было несколько режиссеров, драматургов и сценаристов с мировым именем. Именно они, а не кинозвезды были объектом расследования со стороны комитета, так как широкая известность и популярность последних делала их очень "неудобными" обвиняемыми. Среди попавших под подозрение лиц были, в частности, Бертольт Брехт (уехавший в Европу вскоре после того, как он отверг в комитете обвинения в принадлежности к коммунистической партии), Лилиан Хелман, Альберт Мальц, Джон Лоусон и другие деятели киноискусства. Десять человек из этих девятнадцати категорически отказались ответить на вопрос, являются ли они членами Коммунистической партии США, сославшись на свое конституционное право не отвечать на вопросы[1]. Они были обвинены в неуважении к конгрессу и приговорены к тюремному заключению (двое из них — к шестимесячному, а восемь — к годичному).

24 ноября 1947 г., в день утверждения палатой представителей решения комитета в отношении "голливудской десятки", американские кинопромышленники, собравшись в фешенебельном нью-йоркском отеле "Уолдорф-Астория", дали обязательство "не брать сознательно на работу коммуниста или члена любой партии или группы, проповедующей свержение правительства Соединенных Штатов силой или каким-либо иным неконституционным путем". Киноассоциация Америки приняла решение о внесении фамилий этих десяти видных деятелей американского кино в "черный список", исключавший возможность найма их на работу какой-либо из киностудий США. В решении, в частности, говорилось: "Мы не предоставим работы ни одному из десяти до тех пор, пока он не будет оправдан или пока с него не будет снято обвинение в неуважении к конгрессу, а он сам не присягнет, что не является коммунистом"³⁰. Рейган с решением ассоциации согласился, а возглавляемая им гильдия распространила в 1951 г. такие санкции не только на членов "десятки", но и на "всех участников международного заговора против нашего государства": "Если какой-либо актер, действуя за рамками деятельности профсоюза, в такой степени оскорбил американское общественное мнение, что его имя не сможет в будущем обеспечивать кассовый успех фильма, гильдия не сможет и не будет проявлять желания убеждать нанимателя в необходимости предоставить такому актеру работу", — объяснял Рейган позицию гильдии жене одного из членов "десятки" — режиссера Г. Бибермана. Дезавуируя любого своего члена, совершающего "антиобщественный" поступок, гильдия отказывалась "оказывать помощь актерам, публично обвиненным в том, что они являются коммунистами, или же тем, кто независимо от того, какими соображениями он руководствовался, воспользовался пятой поправкой к Конституции США, будучи приглашенным для дачи показаний. Гильдия не собиралась рисковать своим добрым именем даже в тех случаях, когда кого-то обвиняли ошибочно", — писал американский публицист Дж. Конауэй³¹. В 1953 г. во избежание любых недопониманий занятой ею позиции гильдия решительно поставила точку над "i": "Ни один человек, являющийся членом коммунистической партии или другой организации, стремящейся к насильственному свержению правительства Соединенных Штатов, не может быть членом Гильдии киноактеров"³².

Дело "голливудской десятки" всколыхнуло весь Голливуд, расколов кинообщину на две противоборствующие группировки. Группа видных деятелей американской кинематографии, среди которых оказались столь далекие от проявления симпатий к коммунизму киноактеры, как Хэмфри Богарт, Лорин Бакалл, Катарин Хэпберн, Дэнни Кэй, Граучо Маркс и другие, образовали комитет в защиту незаконно осужденных членов "голливудской десятки", но под давлением киномагнатов были вынуждены отказаться от своих благородных намерений. Позднее некоторые из них стали утверждать в свое оправдание, что их обманом вовлекли в защиту коммунистов. "Одно дело быть отважным мужчиной или женщиной, и совсем другое дело быть безработным", — заметил по этому поводу Р. Склар. Этому же автору принадлежит весьма любопытная характеристика мотивов, по которым среди 23 "дружественных свидетелей" (а именно так с нескрываемой симпатией именовались комитетом те, кто поддерживал выдвинутые им обвинения) оказались главы киностудий Джек Уорнер и Луис Б. Мейер, киноактеры Джордж Мэрфи, Роберт Монтгомери, Адольф Менжу, Гэри Купер, Роберт Тэйлор и Рональд Рейган: "Кое-кто из них хотел отомстить за старые обиды, оправдать принятые в прошлом решения, расправиться со старыми врагами, посодействовать своему продвижению или реализации каких-то выгодных им дел. Как правило, их показания были подлыми, злопыхательскими, трусливыми и даже глупыми"³³. По утверждению анонимной "вдовы известного голливудского автора песен", процитированному в книге Л. Флинта и Д. Фрида "Секретная жизнь Рональда Рейгана", "modus operand!" Рейгана был хорошо известен. Когда он хотел заполучить роль, он обычно наносил визит продюсеру… хвалил актера, выбранного на эту роль, и добавлял: "…жаль, что он коммунист". (Судя по тем ролям, которые доставались в конечном итоге Рейгану, либо он никогда не пытался дискредитировать исполнителей главных ролей в лучших голливудских фильмах тех лет, либо все они были выше подозрений.)

Тогда, в 1947 г., работавшему на протяжении почти двух недель комитету по расследованию антиамериканской деятельности так и не удалось доказать факта подрывной деятельности коммунистов в Голливуде. Остались невыслушанными восемь из 19 "недружественных свидетелей", но в них не было особой необходимости — основная цель затеянного в конгрессе процесса была достигнута. Фундамент продолжавшейся в течение многих последующих лет и наложившей глубокий отпечаток на государственный курс Соединенных Штатов "охоты на ведьм" был заложен. Произошли серьезные сдвиги под влиянием усилившейся в этот период антикоммунистической пропаганды и в общественном сознании. Уже проведенным 24–29 октября 1947 г. Институтом Гэллапа опросом общественного мнения было установлено, что 62 % американцев выступает за объявление Коммунистической партии США вне закона. Следующим шагом, считал обозреватель газеты "Сент-Луис пост диспетч" Томас Стоукс, будет "сжигание книг перед зданием Капитолия".

"Период антикоммунистического безумия в жизни Америки, — писал Р. Склар, — был временем, когда бездоказатель-ным обвинениям был предоставлен статус истины, когда существовала презумпция вины, а невиновность нуждалась в документальном подтверждении… Практиковалась извращенная форма демократии: все обвинения, независимо от того, кто был их источником, признавались одинаково серьезными. Домохозяйка или бакалейщик, просто "никто" могли поставить под угрозу карьеру богатой блистательной кинозвезды, всего лишь написав письмо. Когда общенациональные организации, подобные Американскому легиону, выступили в роли судей идеологической чистоты кинопромышленности, угроза бойкота и пикетов перед входом в кинотеатры напугала кинопродюсеров в такой степени, что они были готовы капитулировать перед любым и всеми требованиями, исходившими извне"³⁴.

Общественная организация "Фонд республики" опубликовала в 1956 г. исследование, в котором было сделано заключение, что ни один из 159 фильмов, в создании которых участвовал кто-либо из членов "десятки", не содержал коммунистической пропаганды. Действиями комитета по расследованию антиамериканской деятельности, как отмечалось в этом исследовании, руководил страх перед тем, что "кинофильмы — наиболее популярное средство массовой информации нашего времени — начинают уделять серьезное внимание анализу некоторых современных социальных, экономических и политических проблем. С давних пор существовали люди — как в Вашингтоне, так и в Голливуде, считающие эти новые тенденции в киносюжетах неуместными и опасными"³⁵. Рейган, судя по всему, относился к числу тех, кто искренне разделял подобное убеждение.