Рональд Рейган: хроника жизни и времени

Генеральная репетиция

В губернаторский особняк Рейган въехал уже миллионером. Поскольку всего лишь двумя годами раньше он ссылался на финансовые причины своего нежелания баллотироваться на губернаторский пост, который-де не гарантировал ему приемлемого уровня доходов, то обстоятельства столь быстрого превращения Рейгана из просто состоятельного человека в миллионера наверняка могут заинтересовать читателя. Однако для начала требуется небольшое отступление.

Во многих советских трудах, посвященных США, по сей день присутствует утверждение о царящей в этой стране вседозволенности, особенно в том, что касается свободы частнопредпринимательской деятельности, т. е., проще говоря, процесса "делания денег". Советские читатели со школьной скамьи знают, что спекуляция, за которую в Советском Союзе грозит наказание, в Соединенных Штатах является не просто заурядной деловой операцией на коммерческом или финансовом рынке, но и в той или иной форме лежала в основе многих сегодняшних крупных состояний. Гораздо меньше советские люди знают, что в США существует целый ряд законов и правовых установлений, ограничивающих для лиц, занимающих официальные посты, полную свободу "делания денег" различного рода требованиями и условиями, основывающимися прежде всего на соображениях морально-этического характера. Для иллюстрации таких ограничений можно было бы сослаться на один из "этических кодексов", признаваемых и официально соблюдаемых органами как исполнительной, так и законодательной власти американского государства. Согласно этому кодексу, административно назначенное или избранное на официальный пост лицо не имеет права получать финансовые дивиденды от общественной или частной деятельности, к которой он причастен в качестве официального лица. Столь же неприемлемо с точки зрения американского права и "этического кодекса" такое положение, когда официальное лицо, принимая то или иное решение или содействуя его принятию, руководствуется личными финансовыми интересами, финансовыми интересами близких ему людей или политических сторонников. Противоречит правовым установлениям и морально-этическим нормам и такая нередкая в американском деловом мире ситуация, когда предприимчивые дельцы пытаются взять под свой контроль профессиональные союзы и объединения в сфере своей деятельности, в результате чего, будучи нанимателями или юридическими представителями нанимателей, одновременно претендуют на представительство интересов наемной рабочей силы. Подобные нарушения фигурируют в правовых документах и судебных исках под общим для этой категории противозаконных действий определением — "конфликт интересов" — и нередко являются объектом расследования со стороны правоохранительных органов США.

Было бы, однако, наивным утверждать, что подобные правовые установления и морально-этические нормы невозможно обойти и что они не обходятся в действительности, в том числе и с помощью поднаторевших в такого рода делах юристов. Решающей в конечном счете зачастую оказывается способность нарушителя таких установлений и норм расплатиться за свое спасение от выборочно карающего меча Фемиды либо крупной суммой денег, либо же не менее ценимой готовностью оказаться взаимно полезным тем, кто приходит ему на помощь. Принцип "ты — мне, я — тебе", не признающий в наши дни общественно-политических, социальных и идеологических границ, в своей первооснове явно был порождением частнособственнического инстинкта и частнопредпринимательской инициативы, ассоциируемых часто с США, где эти инстинкт и инициатива достигли наивысшей степени расцвета.

Выше уже говорилось о том, что в сентябре 1962 г. министерство юстиции США, во главе которого стоял тогда Роберт Кеннеди, вплотную заинтересовалось деятельностью Музыкальной корпорации Америки (МКА), одно из отделений которой представляло в качестве антрепренерского агентства интересы Рейгана, его первой и второй жены, а также еще четырех голливудских актеров, являвшихся членами правления Гильдии киноактеров. Внимание министерства юстиции США к МКА было привлечено тем обстоятельством, что наряду с представительством интересов актеров ряд ее отделений занимался одновременно предпринимательской деятельностью, т. е. налицо был явный "конфликт интересов". При расследовании этого нарушения министерству юстиции удалось установить, что успеху предпринимательской деятельности МКА во многом способствовала тщательно скрываемая от общественного внимания и от властей, противоправная договоренность между руководством корпорации и президентом гильдии Рейганом.

Прежде чем продолжить рассказ о МКА и ее роли в жизни и политической судьбе Рейгана, необходимо сделать еще одно короткое отступление. Не исключено, что читающие эти строки выскажут неудовлетворение кажущейся предубежденностью автора: почему, мол, об этом ранее не писалось и нет ли здесь ставшего в последние годы повсеместно распространенным и даже модным стремления наконец-то "отыграться" на уже ушедшем в политическую отставку видном государственном деятеле прошлого, бросить на него конъюнктурную тень. Это не так. Все, что будет рассказано ниже, было достоянием общественного внимания в Соединенных Штатах еще в годы пребывания Рейгана в Белом доме и документально подтверждается писавшими об этом американскими авторами. Публиковалось об этом кое-что и у нас в стране, хотя, возможно, не столь подробно и откровенно, и лишь по причине превратно понимаемых интересов налаживания конструктивных взаимоотношений с тогдашней американской администрацией. Проявляя сдержанность, граничившую с самоцензурой, наши исследователи и редакторы когда сознательно, а когда и бессознательно закрывали глаза на то, что, обладай американская сторона подобной информацией о советских политических фигурах, она не замедлила бы ею воспользоваться, каким бы сильным ни было ее желание наладить с нами конструктивные взаимоотношения.

Даже специалистам-международникам, посвятившим многие годы изучению США, название Музыкальной корпорации Америки мало что говорит. А между тем созданная в 1924 г. предприимчивым офтальмологом Жюлем Стайном корпорация превратилась к началу 40-х годов из антрепренерского агентства, ведавшего организацией гастролей по стране джаз-оркестров, в гиганта зрелищного бизнеса Америки, тесно связанного с крупнейшими гангстерскими группами и мафиями, контролирующими ночную жизнь американских городов. Далеко не безупречная с точки зрения закона деятельность Музыкальной корпорации Америки была объектом пристального внимания министерства юстиции США еще в годы второй мировой войны, но военные годы были не лучшим временем для исследования правовых нарушений американским бизнесом. Однако уже в 1945 г. судебный иск против Музыкальной корпорации Америки дал основание ведущему дело судье назвать эту корпорацию "спрутом, опутавшим своими щупальцами весь зрелищный бизнес"1.

Выше уже отмечалось, что Рейган оказался в поле зрения корпорации с того времени, когда его агент Уильям Мейкл-джон с его независимым агентством был поглощен МКА. С тех пор и на всем протяжении его творческой биографии судьба Рейгана была неизменно связана с МКА. Представители этой корпорации добились для Рейгана у руководства студии "Уорнер бразерс" первого в своей истории контракта стоимостью в один миллион долларов, просуществовавшего, правда, только на бумаге, поскольку Рейган ни своими творческими возможностями, ни популярностью у кинозрителей не был в состоянии обеспечить его выполнение. Именно по этой причине спустя некоторое время МКА провела новые переговоры с "Уорнер бразерс" и заключила контракт, предусматривавший привлечение Рейгана к съемкам фильмов студии со сдельной оплатой, но снимавший с нее обязанность делать фильмы с его участием. Когда же творческая карьера Рейгана в кино явно пошла на спад, именно МКА организовала для него контракт с ночным клубом в Лас-Вегасе. Нет ничего удивительного в том, что в годы своего пребывания на посту президента Гильдии киноактеров Рейган стремился делать все, что было в его силах и в его компетенции, дабы оказаться полезным руководству МКА.

Вряд ли советскому читателю будут до конца ясны все сложные махинации, к которым прибегал президент гильдии, чтобы обеспечить возможность для Музыкальной корпорации Америки выступать в роли продюсера телевизионных фильмов, оставаясь антрепренером приглашаемых на съемки этих фильмов актеров. Гильдия киноактеров, говоря понятным для всех языком, продала и предала Музыкальной корпорации Америки своих членов, предоставив ей исключительное право сочетать в одном юридическом лице представителя интересов как нанимателя, так и наемных работников, т. е. киноактеров. Детали заключенного тогда негласного соглашения между корпорацией и гильдией в лице ее президента Рейгана не были известны общественности вплоть до 80-х годов, когда Рейган был уже в Белом доме.

Музыкальная корпорация Америки представляла интересы Рейгана и в первичных переговорах с "Дженерал электрик", и в течение всех лет его работы на нее. МКА организовала для Рейгана и контракт на съемку последнего в его творческой биографии фильма "Убийцы". Руководители МКА были именно теми людьми, которые уговорили Рейгана зарегистрироваться в 1962 г. в качестве республиканца, а позднее приняли участие в составе "Друзей Рональда Рейгана" в планировании и организации его предвыборной кампании в ходе борьбы за пост губернатора штата Калифорния. И на этом этапе рейгановской биографии корпорация оказала Рейгану неоценимую помощь, детали которой оставались скрытыми от общественного внимания вплоть до 80-х годов. Трудно, конечно, предположить реакцию американских избирателей как в 1966 г., так и особенно в 1980 г., если бы сведения о сделке между Рейганом и корпорацией, реализованной с помощью "Друзей Рональда Рейгана", просочились бы тогда на страницы американской прессы. Возможно, кое-кто не увидел бы в ней ничего предосудительного, учитывая традиционно благосклонное отношение американцев к личной предприимчивости. Однако многими американскими избирателями это качество было бы скорее всего сочтено непозволительным для губернатора штата, а тем более для главы государства.

В числе тех, кто составил костяк "Друзей Рональда Рейгана" и кому пришлось вплотную заняться выполнением выдвинутых тем условий согласия баллотироваться в губернаторы, был Тафт Шрайбер, один из руководителей Музыкальной корпорации Америки и стратегов рейгановской предвыборной кампании. Действительно, ни продолжительная карьера киноактера, ни деятельность на посту профсоюзного лидера, ни многолетнее сотрудничество с "Дженерал электрик" и "Бораксом" не сделали Рейгана миллионером, хотя ни при каких обстоятельствах он не мог быть отнесен к категории материально бедствующих людей. Худо-бедно, но Рейганы владели с 1956 г. стилизованным под ранчо особняком в одном из наиболее привилегированных районов Лос-Анджелеса, Пасифик Пэлисейдс; ежегодный доход Рейгана исчислялся суммой, превышающей 100–150 тыс. долл, (правда, до выплаты органически раздражавших его налогов). Кроме того, как уже говорилось выше, в 1951 г. Рейган приобрел за 85 тыс. долл, два участка земли в гористой местности Санта-Моника, севернее Лос-Анджелеса. Именно этим двум участкам площадью 236 и 54 акра (соответственно 95,5 и 21,8 га) и суждено было стать предметом спекулятивной сделки, совершенной "Друзьями Рональда Рейгана" в преддверии его въезда в губернаторский особняк, и основой его будущего состояния в несколько миллионов долларов.

Будучи расчетливыми людьми, покровители Рейгана продумали будущую финансовую операцию до мелочей, но не приступали к ее реализации до победы своего протеже на выборах: ведь Рейган мог и проиграть на выборах, и тогда вся операция теряла смысл. В ноябре 1966 г. Рейган одержал победу, и уже в декабре (официальное вступление на пост ожидалось лишь в январе следующего года) один из принадлежавших ему участков, тот, который имел площадь 236 акров, был приобретен при посредничестве Т. Шрайбера голливудской киностудией "XX век — Фокс" за колоссальную сумму 1 930 000 долл. (прибыль Рейгана составила более 3000 %). Узнавшие об этой операции лица не переставали изумляться причинам, вынудившим никогда ранее не проявлявших столь необоснованной щедрости в финансовых сделках владельцев студии выплатить более чем по 8 тыс. долл. за акр земли, которая первоначально обошлась Рейгану всего по 275 долл. за акр (т. е. почти в 30 раз дешевле), тогда как, согласно оценкам экспертов по продаже недвижимой собственности, стоила на тот момент по крайней мере в 3 раза дешевле выплаченной Рейгану суммы.

На протяжении всех лет, прошедших со дня свершения этой сделки, политические оппоненты Рейгана пытались раскопать сведения, которые могли быть использованы в качестве доказательства противозаконной финансовой махинации с целью подкупа будущего губернатора штата, но все их усилия оказывались тщетными. В 1967 г. Рейган говорил журналисту Л. Кэннону, что он не смог бы принять участие в борьбе за губернаторский пост, если бы не удалось продать ранчо, а Нэнси Рейган дополняла версию своего мужа доводом, сводившимся к утверждению, что, согласившись стать губернатором штата, Рейган пошел на большие финансовые жертвы и в создавшихся условиях просто не мог себе позволить роскошь владения ранчо. Однако продолжала оставаться неясность в главном — кто или что вынудило "XX век — Фокс" заплатить за земельный участок раза в три дороже его рыночной стоимости.

Расследования, проведенные в 70-х годах сотрудниками журнала "Роллинг стоунс" и газетой "Уолл-стрит джорнэл", позволили получить некоторые дополнительные сведения о сделке. Как удалось выяснить, семья продюсеров Занук (глава которой — Ричард Занук входил в число "Друзей Рональда Рейгана"), владевшая в 1966 г. контрольным пакетом акций студии "XX век — Фокс", поддерживала, также и своими финансовыми взносами, предвыборную кампанию Рейгана. Но одно дело поддерживать чью-то кандидатуру на выборный пост и вносить энную, пусть даже внушительную сумму в ее казну, и совершенно иное дело без видимых на то причин выложить на стол колоссальную сумму за участок преимущественно каменистой и бесплодной земли безо всякой, казалось бы, надежды на ее возмещение. Согласно "Уолл-стрит джорнэл", сомнения в морально-этической безупречности совершенной сделки выражал как тогда, так и позднее не только окружной оценщик недвижимой собственности, но и руководитель отдела по приобретению недвижимой собственности самой студии "XX век — Фокс". Репортеры наконец проследили источник 1,9 млн долл., которые были выплачены студией "XX век — Фокс" Рейгану за участок. Оказалось, что деньги в действительности принадлежали мало кому известной "57 Мэдисон корпорейшн", никогда ранее не занимавшейся операциями по скупке или продаже недвижимой собственности за пределами штата Нью-Йорк. Вскоре выяснилось, что владельцем этой таинственной корпорации был все тот же Жюль Стайн, один из богатейших людей Калифорнии, стародавний приятель Рональда Рейгана и основатель Музыкальной корпорации Америки. Студия "XX век — Фокс" фигурировала в этой сделке всего лишь в роли подставного покупателя.

Забегая несколько вперед, следует сказать, что спустя два года после вступления на пост губернатора Калифорнии Рейган подписал закон (который ранее отказывался подписать его предшественник Э. Браун) о предоставлении голливудским киностудиям, в том числе и киностудии "XX век — Фокс", значительных налоговых послаблений (в результате которых доходы каждой из них выросли на 3–4 млн долл.), а несколько ранее назначил одного из руководителей киностудии, Гарри Соколова, председателем правления директоров Управления по охране парков и мест отдыха штата Калифорния. Спустя восемь лет именно это управление, действуя уже от имени штата, приобрело у киностудии "XX век — Фокс" большой земельный участок, составной частью которого были бывшие рейгановские владения, всего лишь по 1800 долл. за акр, т. е. чуть ли не в 5 раз дешевле, чем когда-то киностудия заплатила Рейгану.

Во избежание обвинений в использовании служебного положения в личных целях для ведения личных финансовых и иных дел губернатора был создан так называемый "слепой трест", в котором поверенными в делах Рейгана были уже известные читателю Жюль Стайн, Джастин Дарт, Уильям Френч Смит и Уильям Уилсон, стойко оберегавшие от общественного внимания сделки, совершавшиеся "трестом" в интересах губернатора Калифорнии. Когда в 1974 г. репортеры журнала "Роллинг стоуне" X. Кон и Л. Бергман попытались проинтервьюировать У.Ф. Смита в связи с выдвинутыми в адрес Р. Рейгана обвинениями в спекулятивных сделках в период пребывания на посту губернатора, Смит отказался отвечать на их вопросы.

Оставшийся у Рейганов земельный участок меньшей площади (54 акра) был оценен уже в бытность Рейгана губернатором штата в 165 тыс. долл. (в 5 раз дороже его реальной стоимости) и был принят в частичную уплату за приобретенный "слепым трестом" за 347 тыс. долл. огромный земельный участок площадью 778 акров (около 315 га) в округе Риверсайд. Земельные участки, расположенные по соседству, были приобретены и другими членами группы "Друзей Рональда Рейгана", в частности Т. Шрайбером, У. Уилсоном и У. Ф. Смитом, объяснившими свое решение купить соседние земли тем, что они-де не хотели оставлять Рейгана одного: "Это глухие места, и вокруг у него не было ни одного знакомого соседа". Поистине трогательная забота! Спустя несколько лет покинувший узкий круг рейгановских друзей Шрайбер счел себя свободным от обязательства хранить детали этой операции в тайне и рассказал журналистам об активной роли, которую играл губернатор Рейган в этой сделке.

В течение некоторого времени после приобретения нового огромного участка земли Рейган настойчиво убеждал интересовавшихся причинами приобретения очередного дикого земельного участка лиц в том, что он намерен использовать его для строительства усадьбы, где он мог бы коротать редкие дни отдыха от исполнения губернаторских обязанностей и куда он смог бы удалиться после ухода в отставку и разводить лошадей и крупный рогатый скот. Трудно было найти во всем штате менее приспособленный для таких целей участок земли: он находился на значительном удалении от сколько-нибудь крупных водных резервуаров и источников, доступ к нему обеспечивался находившейся в плачевном состоянии проселочной дорогой. Но ценность участка заключалась в другом, и в этом смысле он был поистине золотоносным — именно в этом направлении предполагалось проложить один из каналов Южно-Калифорнийской водной системы и именно этот участок охватывался планами строительства автотрассы общештатного значения. Невозможно предположить, что об этих планах было не известно губернатору штата и его могущественным "доверенным лицам", имевшим неограниченный доступ к документам и проектам управления водных ресурсов и управления шоссейных дорог в администрации штата. Строительство канала было завершено еще в годы пребывания Рейгана на посту губернатора и, как и ожидалось, отразилось на стоимости участка. Так и не приступив к строительству на нем личной усадьбы, спустя 8 лет после его приобретения (в 1976 г.) Рейган продал его за 856,5 тыс. долл. И эта выгодная сделка была осуществлена через "57 Мэдисон корпорейшн".

В последний год своего пребывания на посту губернатора Рейган приобретет близ г. Санта-Барбара земельный участок площадью почти 700 акров (ок. 280 га), на котором построит свое "Ранчо дель Сиело" ("Небесное ранчо"). Компания "Оппенхаймер индастриз", в акции которой вложил часть своего капитала Рейган и у которой приобрел бычков для своего ранчо, принадлежала приемному сыну Ж. Стайна. В числе других крупных ее акционеров был и У.Ф. Смит. Чистая прибыль, поступившая на банковский счет Рейгана от серии спекулятивных сделок с земельными участками в штате Калифорния, составила более двух миллионов долларов. Приобретя 22 головы крупного рогатого скота и выпасывая их на территории ранчо, Рейган поддерживал "легенду" ранчо как сельскохозяйственного угодья, облагаемого по закону гораздо меньшим налогом. Так, в 1979 г. вместо 42 тыс. долл. Рейганы выплатили в виде налога на ранчо всего 862 долл. Какой-либо противозаконности действий или нарушения морально-этических норм со стороны губернатора Калифорнии ни его политическим противникам, ни любознательным журналистам доказать так и не удалось.

Рассчитанная на четыре дня программа торжеств, посвященная инаугурации 33-го губернатора штата Калифорния Рейгана, была составлена и расписана в деталях киностудией Уолта Диснея, выдающегося американского мультипликатора. Принесение Рейганом торжественной присяги в ярко освещенной ротонде калифорнийского Капитолия в окружении статуй королевы Испании Изабеллы и Христофора Колумба и последовавшие за этой церемонией прием и пышный бал на всю ночь были организованы по всем правилам зрелищного искусства. Организаторы торжеств явно не скупились на расходы — толстосумы Калифорнии выделили своему наперснику 100 тыс. долл. (гулять так гулять; и пусть все, кому нужно, удостоверятся лишний раз в том, что для хорошего человека ничего не жалко). Сменяя друг друга, непрерывно играли пять оркестров, но особой популярностью у присутствующих пользовался огромный студенческий хор, исполнявший трогательно-торжественную песню "Америка прекрасная", предпочитаемую многими американцами национальному гимну. Хору подпевала источавшая благополучие и преуспеяние толпа, состоявшая из мужчин во фраках и смокингах и увешанных драгоценностями дам в бальных платьях от Диора, Пьера Кардэна, Живенчи и других парижских законодателей мод. 15 тысяч гостей, приглашенных на первый официальный бал губернатора Рейгана, представляли собой сливки калифорнийского политического, делового и артистического мира. (В нарушение традиции на инаугурацию нового губернатора не был приглашен тот, кого он сменил. Рейган не нашел более убедительной демонстрации своего стремления порвать с прошлой политикой администрации штата. Была нарушена, впрочем, и еще одна традиция: торжественную присягу Рейгана принимал заместитель верховного судьи штата. Верховный судья был, по мнению Рейгана и его друзей, излишне либеральной фигурой.) В музыку оркестров и гул огромной массы людей время от времени вмешивались посторонние звуки. То был тревожный рокот моторов полицейских вертолетов, проносившихся над головами собравшихся: в последние дни участились письма, в которых содержались угрозы по адресу Рейгана и членов его семьи.

Газета "Нью-Йорк таймс" писала на следующий день, что великолепие и блеск зрелища были беспрецедентными. Именно такого впечатления и добивался новый губернатор, пожелавший установить новые традиции не только в штате, но и во всей стране. За основным балом последовали не менее впечатляющие приемы. Вот как описывал один из советников Рейгана "небольшой" прием, устроенный Рейганами у себя дома в те дни: "Ужин при свечах и с калифорнийским вином был изысканным. Коктейли разносили официанты азиатского происхождения в национальных костюмах. Разговор поддерживался неизменно любезной г-жой Рейган. Гости были очарованы. После завершения ужина вечер прошел в типично рейгановском духе. Губернатор встал из-за стола и сказал: "Джентльмены, пройдемте вниз". Там перед мужчинами предстала гигантская электрическая железная дорога (видимо, из той серии электродиковинок, которыми в свое время щедро снабжала Рейгана корпорация "Дженерал электрик". — Э. И.), занимавшая чуть ли не половину большого зала для отдыха, а также пианино и биллиардный стол. Сняв с себя смокинг, губернатор запустил в движение железнодорожный состав, в то время как один из сенаторов заиграл на пианино, а член легислатуры штата сильным ударом кия послал шар в пирамидку"2.

Сразу же после принесения на экземпляре 400-летней Библии торжественной присяги Рейган подошел к микрофонам и, нимало не смущаясь диссонансом того, что он говорил, с окружавшим его морем роскоши и изобилия, пообещал собравшимся "ужимать, подрезать и подстригать, пока мы не сократим расходы на содержание правительства", и объявил начало строительства "созидательного общества". "Уже в течение многих лет вам и мне, как детям, затыкали рот, говоря, что не существует простых ответов. В действительности же простые ответы есть. Нет легких ответов" — написанная помощниками и подправленная лично новым губернатором речь звучала искренне, напористо и убедительно. Правда, первые несколько предложений Рейган прочел запинаясь, пытаясь разобрать бледный текст. Но и здесь быстро нашелся, обратившись к приглашенным: "Знаете, наши меры по экономии средств не должны затрагивать типографию штата. Я предлагаю им пользоваться более темной краской". А потом, надевая очки, добавил: "Я-то надеялся, что мне не придется пользоваться очками. В следующий раз, когда будет сниматься фильм о Рокни, я буду играть Рокни". (56-летний губернатор явно напрашивался на комплимент — он выглядел моложаво, особенно до того, как ему пришлось надеть очки, в его густых каштановых с рыжинкой волосах не было ни единого седого волоса, а в его высокой, подтянутой фигуре не было даже намека на брюшко.)

Балам и вечеринкам, как и всему на этом свете, приходит конец, и уже с понедельника следующей недели перед губернатором вплотную встали конкретные вопросы, ответа на которые он попросту не знал, как не знал и того, что от него ожидается. По словам одного из самых близких его помощников тех лет, Лина Нофцигера, "в отличие от Гуди Найта, Эрла Уоррена (бывшие губернаторы штата. — Э. И.) или других политических деятелей Рональд Рейган возник из ничего и не обладал ни политическим опытом, ни политическими дружками, ни политической машиной. Он даже не руководил своей собственной избирательной кампанией. Его кампанией руководили наемные лица, которые затем покинули его. В результате после его избрания возникла огромная проблема: "Господи, что же теперь нам делать?" И действительно, мы были так заняты предвыборной кампанией… что никому не пришло в голову после выборов сесть и задуматься: "Где же нам искать тех, кто будет нам помогать? Что же теперь делать?" Мы были настолько неопытны, что пытались руководить из Лос-Анджелеса в переходный период (между администрациями старого и нового губернаторов.—Э. И.), но обнаружили, что это невозможно". Ссылавшийся на это высказывание Нофцигера Л. Кэннон утверждал, что "у Рейгана были цели, но не было программ действий. У него были идеи, не подкрепленные практической концепцией их реализации. Он не знал, как функционирует правительство, и не ведал, каким путем оно добивается осуществления своих целей… В течение многих месяцев после выборов Рейган был похож в большей степени на человека в трансе, чем на человека, обуреваемого грандиозной мечтой… 14 марта, спустя два с половиной месяца после инаугурации, один из репортеров задал Рейгану вопрос о программе его действий в области законодательства и обнаружил, что губернатор не знает ответа на этот вопрос. Глядя на своих помощников в надежде на помощь с их стороны, Рейган сказал: "Вообще-то говоря, я бы не отказался от подсказки, если кто-нибудь сможет вспомнить мою программу в области законодательства""³.

Все это, видимо, действительно было так, если вспомнить всю предшествующую биографию Рейгана, в которой, за исключением политических выступлений, не было ни единого случая, дававшего основание рассчитывать на наличие у него способностей к политическому, а к тому же еще административному и хозяйственному руководству штатом, превосходящим по территории, объему промышленного производства, бюджету и другим экономическим показателям чуть ли не большинство современных государств мира[5]. Но как это ни парадоксально звучит, при всем том, что у нового губернатора Калифорнии и его советников не было конкретной и сложившейся программы действий и что по многим аспектам своей деятельности на этом посту Рейган практически не располагал никакой информацией, активность новой администрации штата (от имени, но без сколько-нибудь энергичного участия губернатора) была беспрецедентной уже в первые месяцы ее пребывания у власти.

Все более или менее значимые посты в руководстве штата были распределены еще в промежутке между победой на выборах и днем инаугурации. Тщетно, однако, было искать среди лиц, занявших ответственные посты в административных органах штата, имена тех, кто сыграл решающую роль в политическом взлете Рейгана. Абсолютное большинство из них предпочло остаться закулисными вершителями дел и судеб: никто из них не был готов принести в жертву огромные доходы от своей деятельности в качестве владельцев, президентов и членов правлений различных корпораций и банков ради относительно скромного жалованья хотя бы даже и руководителя одного из административных управлений штата. Практически все выдвинутые "рейгановской командой" на руководящие административные посты в штате лица были либо крупными бизнесменами, либо представителями руководящего звена ведущих монополистических объединений и корпораций, преимущественно имеющих отношение к военно-промышленному комплексу штата. Большинство из них были республиканцами и почти все убежденными консерваторами.

В ходе своей предвыборной кампании 1966 г. Рейган обещал избирателям, что в случае победы он сформирует администрацию штата из "самых квалифицированных лиц", и неизменно критиковал губернатора Э. Брауна за то, что тот формировал руководство административных органов штата из числа своих приятелей и подручных, принадлежащих к демократической партии. Когда уже после вступления на пост губернатора Рейгану был задан на пресс-конференции вопрос о причине того, что многие из назначенных им, в частности на судебные посты, лиц были республиканцами и лично близкими к нему людьми, он быстро отреагировал: "Это чистейшая случайность, просто некоторые из наиболее квалифицированных лиц оказались связанными с моей предвыборной кампанией"⁴Спустя много лет, в ходе предвыборной кампании 1980 г., в программных выступлениях Рейгана промелькнет тезис о том, что он является "кандидатом большого бизнеса"⁵, но такое признание будет им сделано не сразу, а лишь после того, как он убедится, что оно не только не подорвет, а, напротив, укрепит его политические позиции и придаст ему еще больше веса в кругах, оказывающих решающее влияние на исход выборов. Придя же на пост губернатора, Рейган еще не решался на подобные откровенные признания, ограничиваясь констатацией очевидного для всех факта, что его администрация "ориентируется на интересы деловых кругов"⁶.

Г. Уиллс подметил общую черту тех, кто получил назначения в администрации губернатора Рейгана: "Окружение Рейгана было явно обучено восхищаться бизнесменами и оказывать им всяческое содействие, поскольку бизнесмены, как считалось, вносили свой вклад в успех администрации в форме мудрых советов и финансовой поддержки". Результаты подобных советов и поддержки, как заключает эту характеристику Г Уиллс, нашли с годами отражение в многочисленных судебных делах⁷. Речь о правовых аспектах последствий рейгановской унии с калифорнийским бизнесом пойдет несколько ниже. Здесь же было бы уместным лишь заметить, что на всю свою жизнь Рейган сохранил убеждение, широко распространенное среди богатейших людей Америки и активно ими пропагандируемое: тем, кто обладает столь огромными состояниями, нет никакой нужды заниматься финансовыми махинациями, и лишь от них можно ожидать действительно бескорыстного служения общественным интересам. Факты американской истории последних двух десятилетий, свидетельствовавшие о прямо противоположном, не разубедили Рейгана, хотя он и стал воздерживаться от публичных высказываний этого убеждения. Тогда же, в 1966 г., его подход к заполнению административных вакансий в администрации штата, образовавшихся с приходом к власти республиканцев, откровенно и однозначно сводился к принципу "гасить пожар следует поручать поджигателям".

Новым руководителем управления социального обеспечения был назначен калифорнийский адвокат, пользовавшийся репутацией убежденного противника государственных программ в области социального обеспечения; на пост главы управления по охране рек и лесов штата был назначен крупный калифорнийский лесопромышленник; бывший президент Ассоциации владельцев недвижимой собственности, неизменно выступавший против установления государственного контроля над выплачиваемыми домовладельцам суммами за аренду жилых помещений, получил пост руководителя управления, ведающего недвижимой собственностью и жилым фондом штата; обязанности ответственного за вынесение решений о помиловании преступников были возложены на бывшего окружного прокурора, всегда настаивавшего на применении смертной казни в качестве высшей меры наказания. Бывший член общества Джона Берча, крайне правой организации, проповедующей расизм и социальное неравенство, был назначен директором управления экономических возможностей, ведомства, занимавшегося проблемами нуждающегося населения штата. Даже на должность ответственного за поддержание контактов администрации штата с калифорнийскими промышленниками, традиционно принадлежавшую профсоюзным деятелям, был назначен бизнесмен.

Ближайший друг и сподвижник Рейгана адвокат У.Ф. Смит стал членом попечительского совета Калифорнийского университета в Беркли (позднее он стал председателем этого совета). Для характеристики этого человека, в течение многих лет остававшегося доверенным лицом Рейгана и исполнителем наиболее щекотливых, в том числе и с морально-этической точки зрения, поручений, следует вспомнить высказывание одного из коллег Смита по регентскому совету: "Смит очень основательный человек. Он неизменно добивается результата. Он действует без излишнего шума. Вы даже не замечаете, что он вообще действует, пока не происходит организованный им государственный переворот"⁸. По всей видимости, Смита всегда отличали эти качества, но широкая американская общественность, включая и абсолютное большинство калифорнийцев, впервые узнала о нем с победой Рейгана на губернаторских выборах 1966 г., и особенно в те сложные недели, в которые создалась взрывоопасная ситуация в одном из самых престижных университетов страны — Калифорнийском университете, ставшая предметом особой заботы нового губернатора с первых же дней его пребывания на посту.

Спокойствие университетского городка Беркли нарушалось не раз и при губернаторе Брауне, что вызывало негодование у добропорядочных жителей штата. Но через месяц после своего избрания Рейган обострил обстановку, пригрозив применением силы против студентов. Не прошло и недели со дня въезда Рейгана в губернаторский особняк, как студенты Калифорнийского университета устроили публичное сожжение чучела, на груди которого висела табличка с именем нового губернатора, и пригрозили пойти многотысячным маршем на столицу штата. Студенты разъезжали по дорогам штата на своих видавших виды драндулетах, на которых пестрели наклейки "Рейгана в фюреры!", и развешивали повсюду увеличенные до плакатных размеров фотомонтажи с изображением вооруженного до зубов ковбоя с лицом Рейгана и подписью: "Спасибо за отданные мне на выборах голоса, лопухи!" Круг выдвинутых студентами требований включал решительное требование прекращения войны во Вьетнаме и предоставления студентам права свободно высказывать свою точку зрения по всем вопросам, непосредственно затрагивающим их интересы. Студенты отвергали и планы администрации штата ввести впервые за более чем столетнюю историю существования этого учебного заведения плату за обучение при сокращении на 10 % дотаций из бюджета штата. Эти меры рассматривались ими как попытка губернатора наказать студенчество за вольнодумство.

Рейган был настроен очень решительно: студенты должны были, по его убеждению, нести полную ответственность за свои поступки. "С какой стати штату Калифорния финансировать любознательность интеллектуалов?"⁹Именно в такой плоскости был поставлен вопрос губернатором, явно спровоцировавшим увольнение в отставку президента университета Кларка Керра за занятую тем негативную позицию в отношении намерений губернатора (формально Керр был обвинен контролировавшимся Рейганом попечительским советом в неспособности навести порядок в студенческих кампусах). Тем временем введенный в состав попечительского совета У. Ф. Смит не терял времени зря. С помощью еще одного члена совета ему удалось путем "выкручивания рук" вынудить нескольких менее решительно настроенных коллег изменить точку зрения на введение в университете платы за обучение, и новый губернатор одержал свою вторую победу (если считать увольнение Керра за первую). Решения Рейгана вызвали "ярость, разочарование, неудовольствие и негодование" не только 87 тыс. студентов, но и большинства из 7,5 тыс. профессоров и преподавателей университета. По словам бывшего президента университета Керра, выступления студентов против войны во Вьетнаме крайне возмутили "правых радикалов, которым принадлежит власть в Калифорнии"¹⁰, чья позиция не могла не оказать решающее влияние на Рейгана, ставшего губернатором прежде всего благодаря их усилиям. Но было бы неверным объяснять занятую Рейганом позицию одним лишь влиянием на него праворадикальных кругов, и дело было не только в том, что Рейган совершенно искренне разделял точку зрения этих кругов на "бесчинства" молодежи, но и в том, что эту точку зрения разделяли и многие калифорнийцы, которые в любой другой обстановке возмутились бы, если бы кто-нибудь назвал их правыми радикалами. Даже бывший губернатор Калифорнии Э. Браун, никогда не упускавший возможности проявить свое принципиальное несогласие с действиями и решениями Рейгана в качестве нового губернатора штата, критикуя допущенные его преемником "перегибы" в подавлении студенческих беспорядков, одновременно признавал, что "большинство общественности, как в Калифорнии, так и в масштабах страны, было крайне озабочено все учащавшимися проявлениями насилия во время студенческих волнений"¹¹и что и ему лично доводилось в прошлом прибегать к помощи национальных гвардейцев для подавления взрывов социального недовольства в штате.

Все годы своего пребывания на губернаторском посту Рейган не уставал подвергать разгромной критике всех тех, чьи действия или заявления шли вразрез с его политической философией, полностью совпадавшей с политической философией ограниченного круга лиц, сыгравших решающую роль в выдвижении его кандидатуры. Политические и идейные враги "Друзей Рональда Рейгана" были и его личными врагами — все эти неуправляемые студенты, чью "молодую энергию следует связать ремнями", либералы всех оттенков, цветные, безработные и бедняки, которые вкупе с престарелыми и матерями-одиночками рассчитывают "прожить за чужой счет", федеральное правительство в Вашингтоне, "подавляющее частную инициативу и ограничивающее индивидуальную свободу, за которую боролись отцы-основатели Америки", пытающиеся "отдать американскую экономику на откуп социалистам-коллективистам", и, конечно, коммунисты и "красные" в Москве и в самих Соединенных Штатах, поставившие своей целью "повсеместное и насильственное распространение своей идеологии" и стремящиеся подчинить "всю нашу планету своему диктату"1². Все восемь лет пребывания Рейгана на губернаторском посту были сплошным "крестовым походом", поскольку, по меткому наблюдению журнала "Харперс", все эти годы "не было такого случая, чтобы в пределах видимости не оказывался хотя бы кто-нибудь из врагов — будь то бешеные псы (так Р. Рейган именовал участников расовых волнений. — Э. И.), отвратительные интеллектуалы, манипуляторы разумом или лица, получающие обманным путем льготы по социальному обеспечению"¹³. Себе же самому он представлялся рыцарем правого дела на белом коне, с копьем наперевес бросающимся в борьбу с несправедливостью и защищающим интересы достойных.

Но обращало на себя внимание, что "самоотверженность" Рейгана проявлялась лишь в тех редких случаях, когда дело касалось лишь принципиальных, с его точки зрения, вопросов, позиция по которым сложилась у Рейгана уже давно. Вопросы же, не составлявшие основы политической философии Рейгана, оставались на периферии его личного внимания, не удостаиваясь подчас даже мимолетного к ним интереса. Их решение полностью отдавалось на откуп сотрудникам его администрации, и дальнейшей их судьбой Рейган никогда не интересовался. И в годы своего губернаторства, и позднее, уже пребывая в Белом доме, Рейган концентрировал свое внимание на вопросах, которые в силу тех или иных обстоятельств или по рекомендации ближайших к нему лиц, и в первую очередь Нэнси Рейган, оказывались потенциально способными принести ему выгоду в общеполитическом или личном плане.

Уже в первые недели своего губернаторства Рейган призвал на помощь "отряд особого назначения" — более 200 ведущих бизнесменов штата, которым был официально придан статус консультантов по вопросам разработки будущих социально-экономических и административных реформ в штате. Но главными советниками Рейгана, особенно на первых порах, и в том числе в период формирования будущей администрации штата, продолжали оставаться члены бывшей "рейгановской команды", образовавшие "кухонный кабинет" губернатора. Правда, в отличие от членов "кухонного кабинета" седьмого президента США Эндрю Джэксона, встречавшихся с главой государства на кухне Белого дома (откуда и пошло это название), члены "кухонного кабинета" Рейгана считали ниже своего достоинства собираться на кухне губернаторского особняка. "Друзья Рональда Рейгана" собирались для решения возникавших проблем и выработки единой, отвечавшей их общим интересам линии либо в загородном клубе, либо же в гостиной или рабочем кабинете губернаторского особняка и неизменно под предлогом дружеских обедов или ужинов. Чувствовали себя они в губернаторском особняке как дома и имели на то все основания.

Переехав из Лос-Анджелеса в Сакраменто, Рональд и Нэнси Рейган пришли к выводу, что традиционно занимаемый губернатором особняк их не устраивает. По мнению Нэнси Рейган, расположенный на шумной, загруженной транспортом улице с односторонним движением двухэтажный дом был крайне пожароопасен. Рональд Рейган же, всю свою жизнь предпочитавший строго ограничивать рабочее время (которому он отводил не более 8 часов в день, а зачастую и того меньше), не скрывал стремления жить подальше от служебных помещений, дабы его никто не беспокоил во внеурочное время. Учитывая пожелания губернаторской четы, семнадцать человек из числа "Друзей Рональда Рейгана" организовали сбор средств на строительство нового губернаторского особняка в облюбованном Рейганом районе фешенебельного предместья. Земельный участок под новый губернаторский особняк был вскоре приобретен, и даже начато его строительство; тем временем все теми же "Друзьями Рональда Рейгана" был приобретен за 150 тыс. долл. другой особняк и сдан ими "в аренду" семье губернатора. Меблировка особняка была также осуществлена на пожертвованные ими средства, которые были приняты с благодарностью четой Рейганов "от имени штата". Улица, на которой был расположен дом, по описанию Б. Боярски, "была изолирована от остальной части города высокой стоимостью жилых зданий и традицией, которая отвела эту часть города старым, сложившимся семьям Сакраменто. Она представляла собой небольшой лоскут богатства, затесавшийся среди кварталов домов, принадлежащих владельцам среднего достатка, — замкнутый в себе, состоятельный и республиканский. Без негров"1⁴. Все это — строительство одного особняка, аренда и меблировка другого "Друзьями Рональда Рейгана" — называлось "экономить средства штата". "Дареному коню в зубы не смотрят", — отреагировал Рейган на щедрость благодетелей, не испытывая ни малейших угрызений совести по поводу столь явно предложенной ему взятки15Л. Барретт, автор книги о первых годах президентства Рейгана, обратил внимание на эту черту его характера, проявлявшуюся на всем протяжении рейгановской политической карьеры, начиная с первого дня его пребывания на посту губернатора Калифорнии: "Для политического деятеля, столь искусного в представлении своих идей и себя в позитивном плане, Рейган проявлял поразительное равнодушие к необходимости проявлять обостренное чувство порядочности"¹⁶. А история уже не раз доказывала, что отсутствие этого чувства в высшем эшелоне власти любого общества неизбежно отражается не только на морали тех, кто в той или иной степени причастен к отправлению власти над обществом, но и на морали всего общества.

При губернаторе Э. Брауне ни в административном здании Капитолия, где помещался служебный кабинет главы администрации штата, ни в губернаторском особняке, служившем его резиденцией, не было ни пуленепробиваемых стекол в окнах, ни вооруженных сотрудников, ни постоянно дежуривших полицейских и агентов ФБР. Все это появилось лишь после того, как губернатором стал Рейган. В уже упоминавшейся выше книге младшей дочери Рейгана Патти Дэвис содержится весьма подробное описание внутреннего режима особняка, в котором жила семья "губернатора Калифорнии Ричарда Кэнфилда", без всякого сомнения зеркально отражавшее истинную атмосферу в резиденции ее отца. П. Дэвис писала, что в губернаторском особняке "было невозможно оставаться наедине с собой; охранники всегда смотрели на меня гак, будто были абсолютно уверены в том, что под верхней одеждой я прячу контрабанду… В один из моих визитов туда я нечаянно нажала на кнопку, скрытую за гардинами, и не прошло и нескольких секунд, как завыли сирены и на крышу особняка опустились вертолеты"; "с тех пор, как мой отец стал губернатором, в нашем доме в районе Бель-Эйр произошли некоторые изменения. По всему дому и у железных ворот в конце въездной дороги появилась охрана. Небольшой, но до зубов вооруженный батальон сопровождал повсюду моего отца и тех, кто был с ним"; "губернаторский особняк… не бросался в глаза, за исключением того, что лужайка перед ним была оборудована электронными глазами, а над домом периодически курсировали вертолеты"¹⁷.Губернатор путешествовал только в сопровождении вооруженного "секретаря". Его помощники объясняли принимаемые меры предосторожности тем, что на имя Рейгана поступает еженедельно по пять писем с угрозами в его адрес.

Новый губернатор работал в элегантном, отделанном панелями из темного дерева кабинете. На книжных полках было всего несколько книг, по названиям которых можно было судить о его вкусах и запросах. Побывавшие в этом кабинете люди называли книгу мемуаров Р. Никсона "Шесть кризисов", политический роман консервативного писателя Аллена Друри "Совет и согласие" и книгу Уильяма Бакли "Маккарти и его враги". Взгляд посетителей неизменно привлекала стоявшая на книжных полках вереница слоников разных размеров. На антикварной работы губернаторском столе, на котором никто и никогда не видел официальных бумаг, всегда лежала выполненная по специальному заказу бонбоньерка с разноцветным желейным драже — любимым лакомством губернатора и лежало стеклянное пресс-папье с выгравированным на нем псевдолатинским изречением, служившим (как острили в кругах политических противников) жизненным кредо Рейгана: "Illegitimus non tatum carborundum" (Не позволяй ублюдкам доводить тебя до изнеможения). В устланной коврами приемной стоял бронзовый бюст самого губернатора, а на стене висели обрамленное под стекло личное письмо Рейгану от директора ФБР Эдгара Гувера и бронзовая табличка со словами: "Соблюдайте правила или убирайтесь". (Кому-то из "Друзей Рональда Рейгана" так понравилось это грозное предупреждение губернатора, адресованное студентам Калифорнийского университета, что он специально заказал эту табличку и подарил ее Рейгану.)

Все восемь лет его жизни в Сакраменто рабочий день Рейгана начинался и кончался в одно время: губернаторским обязанностям четко отводилось время с 9 утра до 5 вечера.

Репортеры, освещавшие деятельность административных ведомств штата в эти годы, говорили, что по губернаторскому лимузину можно было проверять часы. В пять часов вечера Рейган возвращался домой к своим любимым телепередачам, которыми завершался каждый рабочий день, если не бывало каких-либо приемов, требовавших его присутствия. Один из его друзей как-то сказал: "Рональд Рейган не является политиком из Сакраменто и никогда им не будет. Он приходит домой и принимает душ не просто из гигиенических соображений, а для того, чтобы смыть с себя грязное политиканство и вновь стать кинематографическим кумиром, который лишь случайно ночует в Сакраменто"¹⁸Что ж, у Рейгана в бытность его губернатором действительно было много друзей, пусть не всегда бескорыстных, но всегда готовых дать представителям прессы самый благожелательный отзыв о нем. Высказывание одного из них приводится на этих страницах для иллюстрации действительно складывавшегося у сотрудников аппарата губернатора и представителей прессы убеждения, что Рейган исполнял свою роль административного главы штата Калифорния чуть ли не с отвращением и гадливостью, без всякого желания глубоко вникать в механизм управления штатом, в эти многочисленные "винтики и шпунтики" повседневной рутины. Стиль работы губернатора, атмосфера, преобладавшая в его кабинете, буквально все, казалось бы, говорило о страстном желании Рейгана поскорее разделаться с надоевшими ему делами и вырваться домой. И уж, конечно, не могло идти и речи о том, что губернатор мог увозить какие-то деловые бумаги домой для продолжения работы дома или вообще заниматься решением служебных вопросов в домашней обстановке. (Так во всяком случае поступал его предшественник, вспоминавший позднее: "Служебный портфель, который я увозил домой каждый вечер, был всегда набит документами, и я считал непозволительной роскошью уделить полчаса вечерним телевизионным новостям". При таком расписании, по его словам, не было "даже намека на нормальную личную жизнь"¹⁹.)

Единой точки зрения относительно разумности и предпочтительности того или другого стиля руководящей работы скорее всего никогда не будет выработано. Сторонники первого (рейгановского) стиля вправе вспомнить известное суждение, что не успевающий справиться со служебными делами в рабочее время руководитель является никудышным работником, не умеющим правильно распорядиться своим временем и выделить из вороха требующих внимания вопросов главный или несколько главных, оставив относительно второстепенные на решение лиц, находящихся под его началом. (Следует, правда, признать, что помимо органического предпочтения такого стиля деятельности необходимы либо абсолютная уверенность в надежности и способностях сотрудников аппарата в сочетании с убежденностью в единстве взглядов и подходов к решению этих вопросов, либо же действительно полное равнодушие к исполняемым обязанностям и отсутствие интереса к возникающим проблемам.) Сторонники второго, несравнимо более напряженного и, как ни странно, менее благодарного и оказывающегося в конечном счете, как правило, менее результативным стиля работы обычно ссылаются на сложность и ответственность стоящих перед руководителем задач и функций, за чем чаще всего стоит неуверенность в деловых качествах или единодушии сотрудников аппарата или же отсутствие у конкретного лица способности к руководству при всей его работоспособности и горячем желании добиться положительных результатов. (Через четырнадцать лет, в январе 1981 г., в Белом доме произойдет аналогичная смена руководящих стилей — уже известный нам рейгановский стиль сменит стиль руководства, практиковавшийся на протяжении предшествующих четырех лет президентом Дж. Картером и предусматривавший личную вовлеченность главы государства в практически все, включая даже третьестепенные, вопросы, возникавшие перед его администрацией.)

И все-таки в руководящем стиле Рейгана, при всей его предпочтительности с точки зрения здравого смысла и результативности, просматривались скорее отсутствие заинтересованности в возложенных на него обязанностях и нежелание утруждать себя умственно и физически, чем твердая уверенность в способностях и возможностях в большинстве своем прежде незнакомых ему людей, занявших ответственные посты в администрации штата и в аппарате его советников и помощников по рекомендации "Друзей".

Значительная часть служебных функций губернатора оказалась "делегированной", т. е. возложенной на плечи руководителей соответствующих управлений и отделов администрации штата. Представление Рейгана о положении дел в том или ином звене административного аппарата или сути той или иной проблемы, стоящей перед властями штата, складывалось на основе так называемых мини-меморандумов — предельно сжатого изложения существа вопроса с готовыми выводами и рекомендациями, подготовленными помощниками. В нижней части мини-меморандумов оставлялось место, чтобы губернатор мог поставить галочку против слова "да" или "нет" или же проставить четыре буквы "ОК.Р.Р." (т. е. "О’кей. Рональд Рейган"), таким образом утвердив или отвергнув предложенное решение. Система этих одностраничных меморандумов, разработанная руководителем секретариата Уильямом Кларком, сводила к минимуму степень вовлеченности Рейгана в повседневную деятельность администрации штата. "Члены правительства штата по возможности улаживали все разногласия между собой и представляли готовое решение на его ратификацию. Это соответствовало его стремлению к консенсусу и охраняло от конфликта, к которому он питал отвращение. Но это укрепляло позиции кабинета, члены которого знали, что Рейган редко отвергал решение, поддержанное ими всеми"²⁰. Делегирование губернаторских полномочий в такой степени устраивало сотрудников аппарата и руководящих членов администрации, что они предпочитали вырабатывать все решения до того, как они попадали к Рейгану для формального утверждения. В своих же собственных глазах Рейган представлялся председателем правления крупной корпорации, занимающимся выработкой общей стратегической линии, а не решением мелких тактических вопросов, которыми пристало заниматься вспомогательному эшелону администрации. "Для Рейгана политика является неизбежным злом, — говорил один из сотрудников секретариата губернатора. — Он считает, что, раз уж Господь Бог поручил ему вывести нацию из тьмы, он готов с этим согласиться. Но он стоит выше рутины. В случае назревания конфликта он не хочет даже слышать о нем. Он склонен оценивать степень преданности ему лично по тому, насколько способны окружающие его лица предотвратить разрастание конфликта… Те, кто оберегает его будь то от трудных ли вопросов прессы или от внутренних конфликтов в аппарате, считаются самыми ценными сотрудниками"²¹. Руководитель секретариата губернатора Эдвин Миз признался как-то в интервью, что видит свою задачу в том, чтобы рабочий стол Рейгана был по возможности девственно чист. Лучшим же качеством своего "босса" Миз считал то, что тот никогда не волновался по пустякам и тем более никогда не волновался преждевременно22.

Трудно представить себе, что профессиональный актер кино мог бы одержать победу на губернаторских выборах в каком-либо другом штате страны, кроме Калифорнии. Своеобразный прецедент был установлен двумя годами раньше, когда близкий друг Рейгана, голливудский киноактер Джордж Мерфи, стал в 1964 г. сенатором США от Калифорнии. Видимо, в первую очередь по этой причине все попытки рейгановского предшественника на губернаторском посту и соперника на выборах 1966 г. Эдмунда ("Пэта") Брауна подорвать шансы Рейгана ссылками на его актерское прошлое оказались безуспешными — калифорнийцев этой перспективой напугать не удалось. Органическое неприятие Брауном особенностей личности Рейгана, практиковавшегося им стиля руководства штатом в годы губернаторства сохранилось на многие годы. И в 1980 г. в ходе президентской избирательной кампании Э. Браун продолжал предупреждать на этот раз всех избирателей страны об опасностях, таившихся в возможном предпочтении ими кандидатуры Рейгана: "Как и любой актер, Рейган привык работать со сценарием в руках. Он способный ученик. В течение ряда лет он неплохо зарабатывал, играя роли, которые требовали лишь одного — чтобы он не забывал слова, не пытаясь при этом проникнуть вглубь в поисках скрытого смысла, тонкостей или нюансов. Задолго до того, как компьютеры стали управлять нашей повседневной жизнью, Рейган был "запрограммирован" сценаристами и режиссерами, сформирован продюсерами и директорами студий, упакован и сбыт с рук специалистами в области рекламы"²³. Справедливости ради следовало бы сказать, что не одни политические противники и соперники подвергали сомнению на разных этапах политической карьеры Рейгана его интеллектуальные способности. Один из близких к Рейгану лиц, знавший его долгие годы и даже пришедший вместе с ним в Белый дом, утверждал, что Рейган обладал "ленивым умом" при хорошей памяти, в которой оседала без какой-либо проверки любая вычитанная им или доведенная до его сведения информация²⁴. Соратник Рейгана по республиканской партии, бывший председатель комитета здравоохранения и социального обеспечения сената Калифорнии, ставший позднее членом палаты представителей конгресса США, Э. Бейлинсон говорил: "На первый взгляд он (Рейган) является весьма незаурядной личностью. Он знает свои слова и свои чувства, но заставить его постичь еще что-то невозможно. Его нельзя ничему научить или заставить глубоко изучить тот или иной вопрос"²⁵. А редактор политического отдела газеты "Сакраменто Би" М. Смит, имевший возможность не только наблюдать за деятельностью губернатора, но и часто беседовать с ним, пришел к выводу, что тот "много что говорит, причем говорит быстро, бойко, но не готов отвечать за свои слова. Слова для него не столь важны, сколь важны они для других политических деятелей. Будучи всю свою жизнь актером, он играет на эффект, а не делает политику"²⁶. Последнее утверждение, если уж быть по возможности объективным в условиях наличия действительно огромного количества высказываний о Рейгане не совсем комплиментарного характера, явно нуждается в комментарии. Да, конечно, будучи профессиональным актером, Рейган и в своих публичных выступлениях, и в своих высказываниях, да и во всем том, что он делал на людях, явно "бил на эффект", но не на эффект ради эффекта, а в расчете на то, чтобы его слова или его действия оказали бы благоприятное впечатление на по возможности большее число людей, затронули бы самые чувствительные струны их мыслей и ожиданий. И в подобных случаях было трудно сказать, кого в нем было больше — актера-профессионала или интуитивно дальновидного и расчетливого политика. Наверное, правильнее было бы говорить, что на протяжении всех своих лет в сфере политики Рейган проявлял себя интуитивно дальновидным политическим деятелем, обладавшим профессиональной актерской подготовкой.

Хорошо знавший Рейгана и имевший возможность изучить особенности его характера и личности лучше многих других лиц из губернаторского окружения Лин Нофцигер не скрывал своих опасений по поводу рейгановской склонности делать огромное количество ошибок в своих публичных выступлениях, бессознательно искажать действительное положение вещей или приводить неизвестно откуда взятые примеры и цитаты. Нофцигер знал, что это происходило прежде всего по той причине, что Рейган абсолютно не знал (и не очень стремился знать) многие детали политической, экономической и социальной жизни штата. Даже рискуя вызвать недовольство у представителей прессы, Нофцигер советовал губернатору почаще пользоваться ответом "не знаю". Самые крупные проблемы возникали у Рейгана, как считал Нофцигер, в тех случаях, когда губернатор должен был прибегнуть к спасительному "не знаю", но по каким-то одному ему известным причинам решал не делать этого²⁷Не многим отличались от публичных выступлений высказывания губернатора в ходе официальных заседаний администрации штата. По утверждению Л. Кэннона, хотя Рейган и проявлял здравый смысл при обсуждении некоторых вопросов, "стенограммы заседаний свидетельствовали также о том, что губернатор еще более наивен, чем можно было предположить на основе его публичных заявлений, и в еще большей степени несведущ в некоторых наиболее серьезных проблемах действительности"²⁸.

Как бы хорошо ни относились в личном плане к Рейгану его близкие друзья, коллеги по Голливуду или сотрудники его аппарата, практически никто из них не питал особых иллюзий относительно его способностей и возможностей. У тех же, кто не имел удовольствия принадлежать к какой-либо из этих категорий лиц, ближайшие и более отдаленные перспективы пребывания Рейгана на губернаторском посту вызывали самый откровенный и неподдельный страх, весьма успешно, надо сказать, подогреваемый заявлениями его политических противников и критически относящимися к нему лично и его политической философии органами периодической печати. Подобные опасения нашли наиболее исчерпывающее отражение в высказывании Э. Брауна, содержащемся в его книге "Рейган и реальность": "Внимательное изучение исполнения Рейганом роли губернатора приводит к парадоксальному выводу. В глазах общественности и в личном плане он производит впечатление скромной, спокойной и уверенной решительности; большинство избирателей, как правило, не сомневаются в том, что Рейган знает, что такое хорошо и что такое плохо, и что он выступает за то, что хорошо. Но как личность и как губернатор он часто противоречив, непоследователен, уклончив и нерешителен. Именно это, возможно, представляется наиболее огорчительным для тех, кого волнует благополучие представительного, демократического правительства, и для тех, кого беспокоит значение Рейгана как современного преуспевающего политического деятеля. В этом человеке пугает огромная пропасть, если не явное противоречие между представлением общественности о том, что он собой представляет, и реальностью его действий в качестве губернатора… Когда я вычитал, что один из главных помощников президента Никсона (Э. Браун имел в виду министра юстиции США Джона Митчелла. — Э. И.) заявил репортеру: "Не обращайте внимания на то, что мы говорим; наблюдайте за тем, что мы делаем", я содрогнулся при мысли о мрачных перспективах демократии в Америке. Если и наши ведущие лидеры, наши губернаторы и президенты полностью отделяют свою общественную роль от своих основополагающих действий, каким же образом народ может узнать их, вынести о них свое суждение и разумно проголосовать?"²⁹Впечатления о личности и политической философии Рейгана, сложившиеся в годы пребывания его на посту губернатора Калифорнии, послужили основанием для многих взглядов, высказывавшихся о нем его политическими и идейными оппонентами в более поздние годы, в том числе и в 80-х годах. Американский историк и политолог Николас фон Хоффман писал в 1982 г.: "Мы имеем дело с человеком, который знает, что именно он собирается делать, который не взвешивает "за" и "против" и который не стремится и не ощущает необходимости получить дополнительную информацию, прежде чем принять решение. Рональд Рейган принял решение тридцать лет назад (т. е. в годы пребывания на посту президента Гильдии киноактеров. — Э. И.). И с тех пор его визуальные и звуковые антенны установлены таким образом, чтобы они не принимали информации, не говорящей в пользу того, что он решил делать". Иллюстрируя эту точку зрения на личность Рейгана, Н. фон Хоффман вспоминает, как в ходе одной из своих пресс-конференций губернатор Рейган, отвечая на вопрос о безработице, ничтоже сумняшеся, заявил, что колонки объявлений в газетах буквально заполнены предложениями работы и что все, кто действительно хочет найти работу, могут ее найти без особого труда. (Надо сказать, что то же самое, с теми же интонациями и той же убежденностью он будет говорить, отвечая на аналогичные вопросы в качестве президента США.) "Несмотря на спад, депрессию, вам все равно не удастся убедить Рональда Рейгана в том, что вы не можете получить работу, — писал фон Хоффман с особой горечью в тот период, когда безработица в стране выросла до самого высокого за послевоенное время уровня. — Безработицы нет, поскольку ему лично всегда удавалось найти работу". "Когда над Рейганом посмеиваются как над неначитанным, плохо информированным или неинформированным человеком, это равнозначно его недооценке и непониманию. Он информирован в своих собственных целях, а не в наших", — делал Н. фон Хоффман тревожное заключение³⁰. Конечно, пафос большой и резко критической статьи, недвусмысленно названной автором "Contra Reaganum", был продиктован политическими соображениями и личными взглядами публициста, пользовавшегося реноме либерального демократа, однако в обоснованности его анализа и оценок, исходивших из того, что было известно о Рейгане к тому времени, сомневаться не приходилось.

Чуть ли не на следующий день после завершения празднеств по случаю вступления на пост Рейган объявил, что ушедшая в отставку администрация Брауна "разворовала и опустошила" казну штата, оставив в наследство администрации республиканцев дефицит бюджета штата, достигающий почти 200 млн долл. (на самом деле дефицит составлял 158,5 млн долл.). "Более мрачной картины Калифорния не видывала с суровых времен Великой депрессии, когда наш штат был вынужден принять настолько отчаянные меры, что наш кредит испытывал на себе их влияние в течение нескольких десятилетий, — обвинял Рейган своего предшественника. — В прошлом году Калифорния расходовала ежедневно на 1 млн долл. больше, чем могла себе позволить"³¹. В числе мер, призванных способствовать "восстановлению" экономики Калифорнии и ликвидировать "катастрофическое положение", Рейган назвал 10-процентное сокращение бюджетов всех административных ведомств штата, замораживание численности персонала учреждений, сокращение средств, выделяемых из бюджета штата университету в Беркли и отдельным колледжам, ликвидацию созданных после крупных расовых волнений в "черном" пригороде Лос-Анджелеса Уоттсе центров по реализации программ социального вспомоществования черному населению штата, закрытие психиатрических лечебниц и ряда других медицинских учреждений, оказывавших бесплатную медицинскую помощь нуждающимся и престарелым жителям Калифорнии.

Особую известность получило обращение Рейгана к служащим административных ведомств Калифорнии с призывом во имя экономии общественных средств выйти безвозмездно на работу в дни рождения А. Линкольна и Дж. Вашингтона — 12 и 22 февраля, обычно являющиеся в штате выходными днями. Однако, несмотря на настойчивые увещевания губернатора, на рабочих местах появилось менее 2 % служащих (в их числе чуть ли не в одиночестве оказался в служебном здании сам Рейган); остальные 98 % сочли этот призыв Рейгана проявлением насилия над ними. Своего рода субботника не получилось: не вышли на работу даже те служащие, которые никогда не признавали эти дни праздничными по причине личного негативного отношения к этим историческим личностям. Как анекдотический случай подавала калифорнийская пресса приказ губернатора пользоваться в целях все той же экономии общественных средств оставшимися от прежней администрации официальными бланками с именем губернатора Брауна. Подсчеты показали, что с точки зрения человекочасов, затрачиваемых на перечеркивание фамилии старого губернатора и впечатывание фамилии нового, куда выгоднее было заказать новые бланки.

Разговоры об экономии прекратились с внесением на утверждение легислатуры штата бюджета на очередной финансовый год: этим бюджетом были предусмотрены расходы в размере 5,06 млрд долл. — на 440 млн долл. больше, чем предусматривалось последним бюджетом губернатора Брауна. (Бюджет, внесенный на утверждение в последний год губернаторства Рейгана, превысил 10 млрд долл.) Сославшись на необходимость изыскания средств для погашения бюджетного дефицита, полученного в наследство от прежней администрации штата, и покрытия расходов по существенно увеличившемуся бюджету, Рейган объявил о повышении налогов на жителей Калифорнии — самом крупном повышении налогов за всю ее историю. Это повышение стало первым из трех значительных и нескольких небольших повышений налогов за восемь лет пребывания Рейгана на губернаторском посту, в результате чего с 1967 по 1974 г. практически все категории налоговых сборов в штате изменились в сторону повышения и составили в среднем 7,6 % личного дохода (по сравнению с 6,6 % при Э. Брауне). В среднем налоги штата на душу населения выросли с 426 долл, до 768 долл. За эти восемь лет общая сумма налоговых поступлений в казну Калифорнии возросла с 3,4 млрд долл, до 9,6 млрд долл., т. е. в 2,8 раза, вдвое превысив темпы роста налогов в любом другом штате страны. За этот же период в условиях роста населения штата на 10,5 % число служащих административных ведомств увеличилось на 28,5 %. Рейган продолжал призывать к сокращению административного аппарата и уменьшению непроизводительных расходов на его содержание, но уже к концу своего первого четырехлетнего срока пребывания на посту губернатора значительно повысил ставки заработной платы служащим административных ведомств штата, включая сотрудников своего аппарата и самого себя. (Жалованье губернатора выросло с 44 100 долл. в год до 49 100 долл.) Значительно увеличился штат аппарата губернатора, в том числе и за счет заметного роста количества сотрудников губернаторской охраны. Неизмеримо выросли расходы на меблировку губернаторского особняка и установку в нем всевозможных электронных и иных средств охраны. Одновременно губернатор принял решение о сокращении в 10 раз (с 5 млн до 500 тыс. долл.) ассигнований на программу выдачи школьных завтраков нуждающимся детям.

В ходе своих пресс-конференций (а он проводил их в первое четырехлетие почти каждый вторник, но сократил их частоту до одной в месяц во второе) Рейган демонстрировал мастерство ответов на несложные вопросы и завидное умение уходить от ответа на сложные. Следуя разработанной Л. Нофцигером тактике, губернатор ввел в практику столь многословные ответы на несложные вопросы, что от ответов на сложные ему "приходилось" отказываться из-за недостатка времени. Отвечая на вопросы, требовавшие точного ответа, губернатор, как правило, консультировался с текстом на многочисленных карточках, всегда находившихся у него под рукой, но даже эти "шпаргалки" не могли скрыть от репортеров крайне поверхностного знания губернатором многих важнейших вопросов деятельности его администрации. Журналисты настолько привыкли слышать из уст губернатора выражения типа "Я об этом еще не думал", "Я не имел возможности ознакомиться с этими материалами" или (с обезоруживающе-виноватой улыбкой) "Ну вот вы и поймали меня. Честно говоря, не знаю", что они не вызывали у них уже того удивления и недовольства, которые проявлялись было у них в первые месяцы рейгановского губернаторства. И вместе с тем даже критически настроенный Э. Браун оказался вынужденным признать, что Рейган был в состоянии контролировать ситуацию не только тогда, когда пресс-конференция проходила по заранее расписанному и отрепетированному сценарию, но и в тех случаях, когда происходил не предусмотренный никакими сценариями и репетициями обмен вопросами и ответами: "Его ум, хотя и испытывающий на себе влияние примитивной и лишенной гибкости догмы, отличается быстрой реакцией, и его ответы не предваряются мычанием или бормотанием. Он способен на темпераментные высказывания, но очень редко теряет контроль над собой в присутствии телекамеры. Создается впечатление, что он пользуется старым никсоновским правилом, что политический деятель никогда не должен сердиться, за исключением тех случаев, когда он намеренно хочет казаться сердитым для достижения необходимого ему драматического эффекта. Рейган не только кажется спокойным, но и в действительности проявляет полное спокойствие в ходе большинства неотрепетированных телевизионных программ или конференций, сохраняя тон легкой, дружеской беседы, ход которой время от времени оживляется шуткой, призванной повысить интерес его слушателей. Несмотря на отсутствие официальности, он производит впечатление глубокой убежденности и искренности, что является, возможно, его самым большим достоинством в условиях неотрепетированной телевизионной программы. Он кажется спокойным, уверенным и невозмутимым, но вместе с тем откровенным, озабоченным и деловым"³². Браун был далеко не единственным критиком Рейгана, вынужденным признать, несомненно, незаурядные качества губернатора, особенно наглядно проявлявшиеся в подобных ситуациях. Но, как заметил один из американских публицистов, хотя "с точки зрения театрального зрелища представление (т. е. пресс-конференции губернатора Рейгана. — Э. И.) было отличным, качество получаемой при этом информации оставляло желать много лучшего". "Он был мастером говорить все и ничего, — писал еще один критик Рейгана, публицист Ж. Уитковер. — У него была хорошая память актера и актерская способность говорить с уверенностью независимо от того, действительно ли он чувствовал такую уверенность или нет"³³. После окончания губернаторских пресс-конференций журналисты в недоумении застывали над своими наспех сделанными стенограммами, пытаясь понять, что же именно заставило их лихорадочно записывать каждое слово, произнесенное Рейганом, и чем объяснить, что эти слова, звучавшие весомо и значительно, когда они произносились Рейганом или передавались в телезаписи, выглядели столь неубедительно на бумаге.

Для рядовых же калифорнийцев, имевших возможность получать представление о том, как проходят губернаторские пресс-конференции, только из вечерних телепередач, Рейган неизменно оказывался на высоте, легко разделываясь со всеми вопросами и ставя своей осведомленностью в тупик даже самых бывалых и настырных репортеров. Лишь присутствовавшим на пресс-конференциях журналистам было известно, что руководство местного телевидения подвергало жесточайшей редакции весь отснятый на пресс-конференциях материал, вырезая из него все, что могло вызвать неудовольствие губернатора и его могущественных покровителей. Судьба известного карикатуриста из газеты "Лос-Анджелес таймс> П. Конрада, досадившего губернатору своими острыми политическими рисунками, свидетельствовала о том, что с "зарвавшимися" журналистами губернатор и его друзья расправляются быстро и безжалостно. Уступая давлению губернатора, его оскорбленной до глубины души жены и "Друзей Рональда Рейгана", издатель газеты О. Чэндлер сначала дезавуировал художника, а затем и вовсе отказался от его услуг, хотя тот и был долгие годы ведущим карикатуристом газеты.

Однако Рейгану не всегда удавалось свести счеты с журналистами, как не всегда удавалось сохранять полное спокойствие при общении с журналистами и контролировать складывающуюся на пресс-конференциях ситуацию. Свидетельством тому — широко комментировавшиеся не только в калифорнийской печати, но и проникшие на страницы крупнейших газет и журналов страны сведения, касавшиеся финансовых взаимоотношений губернатора с Налоговой службой США.

Надо сказать, что Рейган всегда проявлял особую неприязнь к вопросам журналистов, затрагивающим его личную жизнь, и в частности состояние его финансовых дел, и, как правило, категорически отказывался на них отвечать. Но в ходе состоявшейся в мае 1971 г. пресс-конференции ему пришлось ответить на поставленный "в лоб" вопрос: "Правда ли, что губернатор не выплатил ни единого цента в качестве налогов за 1970 г.?" "По-моему, он полагал, что я собираюсь спросить его о психиатрических больницах, о которых мы с ним говорили раньше, — вспоминал репортер местного телевидения Дж. Джервис, задавший Рейгану этот неприятный вопрос. — Если бы он располагал временем на обдумывание ответа, он скорее всего, как обычно, ответил бы, что не обсуждает вопросов, касающихся его личной жизни. Ответь он таким образом, разговор был бы тут же окончен"³⁴. Но застигнутый врасплох неожиданным вопросом, губернатор явно заволновался и потерял контроль над собой: "Вы знаете, честно говоря, я не знаю, выплатил я или нет… Мне надо будет проверить… Я знаю, что я… я знаю, что мне возместили в последние два года какую-то часть федеральных налогов или что-то в этом роде. Но я не знаю… не знаю, как обстоят дела с моими налогами". В тот же день секретариат губернатора опубликовал короткое официальное заявление следующего содержания: "В связи с финансовыми убытками, понесенными губернатором Рейганом по сделанным им капиталовложениям, подоходный налог с него в 1970 г. не причитался".

Репортеры настаивали на более вразумительном и правдоподобном разъяснении. Реакция губернатора и его подчиненных явно свидетельствовала о том, что журналистам удалось нащупать нарушение закона со стороны человека, призывавшего на протяжении стольких лет к необходимости строгого соблюдения законности. На очередной пресс-конференции, придя к выводу, что лучшей обороной в создавшейся ситуации может быть лишь наступление, Рейган обвинил журналистов в том, что они "опустились до вмешательства в личную жизнь" и прибегли к использованию "незаконно полученной информации" о состоянии его финансовых дел. Вместо того, чтобы заниматься этим бесчестным делом, заявил Рейган, журналистам следовало бы осудить того, кто нарушил закон штата Калифорния о неразглашении сведений, касающихся индивидуальных налогов. Но призыв Рейгана не произвел никакого впечатления на представителей прессы.

Скандал, казалось, разгорался. Редакционная статья, опубликованная в одной из калифорнийских газет, констатировала: "Человек, целомудренно поучавший, что налоги должны быть болезненными, избежал боли, в то время как большинство калифорнийцев должным образом испытывали страдания". Согласно проведенному другой местной газетой расследованию, с 1966 по 1969 г. губернатор выплачивал ежегодно в качестве подоходного налога в среднем около 1 тыс. долл. при доходах, превышавших 50 тыс. долл. в год, а со сделки с земельным участком, принесшей ему без малого два миллиона долларов прибыли в 1967 г., умудрился выплатить минимальный подоходный налог в размере 90 тыс. долл.[6]

Но разгоравшийся было крупный скандал по необъяснимым причинам стал постепенно затихать, а вскоре и вовсе прекратился. Недаром же управляющий личными финансовыми делами губернатора У. Ф. Смит пользовался репутацией юриста, знающего назубок все уловки и увертки, позволяющие обходить закон. Столкновение губернатора с прессой не прошло, однако, совершенно бесследно для журналистов: встречи Рейгана с ними сократились до минимума, а подготавливаемые ими для публикации материалы о встречах и беседах с губернатором стали подвергаться еще более жесткому контролю со стороны владельцев местных органов периодической печати, твердо усвоивших полученный урок — критиковать губернатора бессмысленно и контрпродуктивно.

На главном приеме по случаю вступления в должность губернатора имел место один эпизод, который, правда, никого из присутствовавших не удивил: в числе здравиц в честь нового губернатора штата прозвучал тост Генри Сальватори "за будущего президента Соединенных Штатов Рональда Рейгана". Слова Сальватори были еще одним подтверждением того, что вопрос, уже не раз обсуждавшийся в узком кругу "Друзей Рональда Рейгана", не только не снят с повестки дня, но, напротив, приобрел новое, очень обнадеживающее звучание в связи с тем, что Рейгану удалось преодолеть еще одну весьма важную ступеньку на пути в Белый дом.

Вообще-то говоря, планы Рейгана и его покровителей добиться поддержки республиканской партии в борьбе за Белый дом не были очень уж большим секретом ни для местных политических деятелей, ни для представителей прессы. Именно в связи с широким распространением слухов о намерениях Рейгана ему пришлось дать в ходе предвыборной губернаторской кампании твердое заверение в том, что в случае победы на выборах он отслужит полностью четырехлетний срок губернаторства. Но когда он по старой привычке не проявлять особого рвения в получении желаемого поста попытался "поскромничать" и выразил в беседе с Сальватори сомнения в целесообразности выдвижения своей кандидатуры на выборах, которые, дескать, состоятся всего лишь два года спустя после его избрания губернатором Калифорнии, ответом ему была строгая и недвусмысленная отповедь. "Если ты считаешь, что не потянешь, скажи нам", — раздраженно заявил Рейгану Г. Сальватори. "Нет, — поспешил заверить тот своих друзей, — я считаю, что у меня больше качеств, необходимых для того, чтобы быть президентом, чем губернатором"³⁵. В дальнейшем никаких расхождений в позициях Рейгана и его покровителей по этому вопросу не возникало. Собственно говоря, их никогда по существу и не было.

Крупные калифорнийские дельцы, объединившиеся вокруг Рейгана, уже давно хотели избрать "своего" президента, который бы с особым вниманием относился к нуждам и запросам Калифорнии, тем более что бурно развивавшаяся экономика этого штата буквально с каждым годом вносила все более ощутимый вклад в самые жизненно необходимые для всей страны и самые технически передовые отрасли промышленного производства. В число ведущих потребителей производимой в штате продукции уже давно вошли министерство обороны США и Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА). Нет ничего удивительного, объясняли политические деятели и представители деловых и финансовых кругов штата, что Калифорния требует к себе внимания, в более полной мере соответствующего ее выросшей и продолжающей расти роли в жизни нации. Не удостаиваясь признания своей особой роли в политике и экономике страны со стороны "выдвиженцев" в президенты США из других районов и штатов, промышленники и финансисты Калифорнии решили взять дело в свои руки. В лице Рейгана была найдена кандидатура человека со взглядами, вполне устраивавшими Г. Сальватори и его единомышленников, и к тому же человека, которому было не занимать мастерства выражать эти взгляды. Пост губернатора Калифорнии с самого начала рассматривался как проба сил, своеобразная генеральная репетиция перед исполнением более ответственной роли.

Ни о каком непонимании или недопонимании возлагаемых на него надежд и отводимой ему роли со стороны Рейгана не было и речи. На все, что ему предстояло делать, он шел не только с четким осознанием дальнейших перспектив, но и с нескрываемым энтузиазмом и охотой. Уже упоминавшийся выше консультант Рейгана С. Плог, нанятый "Друзьями Рональда Рейгана" для обучения кандидата в губернаторы тонкостям ведения предвыборной борьбы, вспоминал позднее о тех днях: "Главная задача состояла в том, чтобы он был знаком с политическими особенностями и проблемами Калифорнии, поскольку с самого начала все внимание этого человека было сконцентрировано на общенациональных политических вопросах. Он всегда хотел быть президентом, а не губернатором"³⁶. Того же хотели и рейгановские советники и помощники, исходившие прежде всего не из какого-то особого отношения лично к Рейгану или признания его способностей, а из понятного стремления к достижению высшей для себя степени успеха в жизни в качестве членов узкого круга советников президента страны и извлечения из этого личной выгоды. Все обстояло точно таким же образом, как, скажем, в спортивном мире, когда, заметив в ком-то на раннем этапе определенные спортивные задатки и возможности, тренеры берут этого перспективного кандидата под свою личную неусыпную опеку и стремятся довести его до чемпионского статуса, рассчитывая получить при этом полагающееся им за сложную работу вознаграждение, будь то в форме денег или личного престижа.

Но был еще один человек, желавший, чтобы Рейган стал президентом США, в еще большей степени и еще более страстно, чем сам Рейган, его "Друзья" или советники. Этим человеком была Нэнси Рейган, главный и решающий фактор во всем, что и как делал и говорил Рейган с первых же дней своей женитьбы на ней. Роль и место Нэнси Рейган в жизни ее мужа могли бы служить самым красноречивым и убедительным подтверждением справедливости распространенного убеждения о том, что за каждым преуспевающим мужчиной стоит женщина.

Ниже, по мере изложения событий последующих лет и десятилетий, еще не раз будет возникать необходимость обращаться к личности Нэнси Рейган и ее влиянию на жизнь и политическую карьеру Рональда Рейгана. Образ Нэнси Рейган со взором, обращенным к мужу, складывался на всем протяжении политической карьеры Рональда Рейгана. Многие детали, характеризующие личность Нэнси Рейган, ее характер и сыгранную ею роль в восьмилетием пребывании Рейгана в Белом доме, стали достоянием общественного внимания лишь в последние годы рейгановского президентства или уже после того, как Рейган перестал быть главой американского государства. Основными источниками этих сведений явились книги, написанные бывшими близкими соратниками и сотрудниками президента, в силу тех или иных причин покинувшими администрацию и посчитавшими себя свободными от обязательств хранить в тайне все или во всяком случае значительную часть того, что им было известно о личной жизни президентской семьи. Но хотя опубликованные ими сведения касались в первую очередь и прежде всего восьмилетнего пребывания четы Рейганов в Белом доме, они давали возможность делать определенные выводы и относительно более раннего периода их совместной жизни, и в частности о роли Нэнси Рейган в становлении Рональда Рейгана как политического деятеля. Эти более поздние наблюдения и точки зрения в полной мере относятся и к годам пребывания Рейгана на посту губернатора Калифорнии, что дает основание отвлечься на некоторое время от развития событий в 1967–1968 гг и посвятить несколько страниц повествования Нэнси Рейган и ее месту в жизни Рональда Рейгана на протяжении 22 лет его активной политической карьеры, зарезервировав одновременно право возвращаться к этой теме позднее по мере необходимости.

Под самый занавес восьмилетнего президентства Рейгана, за несколько дней до того, как навсегда покинуть Белый дом и возвратиться к себе в Калифорнию, Нэнси Рейган, опровергая степень своего влияния на решения и действия мужа, заявила: "Они(?) без конца повторяли, повторяли и повторяли это. Когда они говорят о власти — "у нее такая власть", — это неправда. У меня никогда ее не было, я никогда не вмешивалась в политические решения, во внешнюю политику, в финансовые вопросы или во что-либо другое. Я вмешивалась исключительно в тех случаях, когда я считала, что кто-то наносит вред Ронни. Только в таких случаях я вмешивалась"³⁷А поскольку, с ее точки зрения, на разных этапах политической карьеры и в различной степени Рейгану "наносили вред" чуть ли не все окружавшие его люди (включая Л. Нофцигера, Дж. Сирса, У. Кларка, Р. Аллена, Д. Ригана, Д. Стокмана, А. Хейга, М. Дивера, Л. Спикса, Э. Миза и многих других людей, занимавших ответственные посты в администрациях Рейгана-губернатора и Рейгана-президента), то, способствуя их удалению из его ближайшего окружения, Нэнси Рейган оказывала самое непосредственное и самое эффективное влияние на деятельность этих администраций, т. е. располагала властью, равной которой не располагал больше никто.

Б. Боярски приводит в своей книге один из эпизодов периода пребывания Рейгана на посту губернатора Калифорнии, пересказанный находившимся в тот момент в губернаторском кабинете репортером Уорреном Олни. Согласно Олни, в первые месяцы своего губернаторства Рейган сделал официальное заявление по вопросам финансовой политики его администрации, которое было фактически опровергнуто в тот же день руководителем финансового управления штата. В присутствии Олни зазвонил губернаторский телефон, и, подняв трубку, Рейган извинился перед репортером: "Это моя жена". "Да, дорогая, да, дорогая", — произнес он несколько раз в трубку, а потом, оправдывая поведение члена своей администрации, постарался убедить свою жену, что речь шла не о проявлении директором управления финансов неуважения к своему губернатору, а просто об отсутствии между ними согласованности. Репортер покинул губернаторский кабинет в твердом убеждении, что жена главы администрации штата вершит многими делами. Один из бывших помощников губернатора вспоминал позднее: "Нэнси — женщина с сильной волей и твердыми убеждениями. Именно с ней следует обсуждать политические вопросы. Она любит говорить на политические темы со всеми мельчайшими подробностями в гораздо большей степени, чем он", т. е. Рейган.

Сама Нэнси Рейган продолжала уверять всех, что она "просто старается быть полезной. Быть полезной и обладать влиянием — это разные вещи. Я вовсе не пыталась дергать за ниточки или решать, кому следует остаться, а кому следует уйти". Просто, считала она, ее женская интуиция подсказывала ей, кто заслуживал доверия, а кто — нет³⁸. Трудно, конечно, считать объективными в этом вопросе лиц, которым на том или ином этапе губернаторской или президентской карьеры Рейгана пришлось уйти в отставку, но практически все они винили только Нэнси Рейган в рейгановском решении уволить их. Один из тех, кому пришлось покинуть аппарат Белого дома незадолго до окончания восьмилетней администрации президента Рейгана, пресс-секретарь Белого дома Лэрри Спикс, писал: "Власть Нэнси особенно очевидна в кадровых вопросах. Если она убеждается, что чье-то присутствие выставляет президента в плохом свете или негативно влияет на выполнение им своих обязанностей, она приступает к осуществлению отнюдь не утонченной кампании по изгнанию этого лица и не сдает своих позиций, пока это лицо не уходит со своего поста. Ей было абсолютно безразлично, что такие люди, как Дик Аллен, самый первый помощник Рейгана по вопросам национальной безопасности, или Дон Риган, подвергались несправедливым нападкам со стороны прессы. Они ставили президента в неловкое положение, и в значительной мере благодаря Нэнси они ушли в отставку. Именно она распознавала зачастую до того, как это делал президент, что такие проблемы, как Иран, обострились и требуют срочного решения. И еще в одной области заметно влияние Нэнси — в составлении расписания рабочего дня президента. Она настаивает, чтобы его не перегружали". "В ней есть что-то от примадонны", — дополнял некоторыми деталями портрет Н. Рейган Л. Спике, отнесший ее к числу людей, "способных нанести удар ножом в спину"³⁹Судя по всему, не родился еще на свет тот человек, который совершил бы какой-либо поступок, противоречащий интересам Нэнси Рейган, и это сошло ему с рук. Исключений из этого правила Нэнси Рейган не делала даже для самых близких лиц, включая родных детей. В книге, написанной Патти Дэвис, образ жены губернатора и матери героини был списан с Нэнси Дэвис, и это ни для кого не было секретом. Да и сама Патти Дэвис не скрывала этого. Прослышав о том, что Нэнси Рейган оскорблена до глубины души тем, как ее изобразила в своем романе дочь, Патти Дэвис заявила: "Каким же образом я могла создать образ матери, чтобы она не обиделась?" "Интересный роман, — отозвался Рейган о книге своей дочери. — Надеюсь, он принесет ей много денег". Нэнси Рейган, однако, придерживалась другого мнения. Она приложила необходимые усилия для того, чтобы сорвать участие дочери в телевизионных постановках, которые задумывались как реклама книги.

Наблюдения лиц, близко и достаточно давно знавших семью Рейганов, дают основание заключить, что чета Рейганов с самого начала их совместной жизни была и осталась навсегда "обращенной вовнутрь", т. е. замкнутой на своих внутренних интересах, предпочтениях, симпатиях и антипатиях семейной парой при развитом до патологических масштабов чувстве собственности Нэнси Рейган на своего мужа и фетишизации своей роли при нем. Им, и особенно Нэнси Рейган, считают знающие эту чету люди, для полного счастья вполне достаточно их двоих. Реальная Патриция Рейган, подобно ее книжному двойнику, не нашла себе места в семье и оставила родительский дом еще в бытность Рейгана губернатором Калифорнии. Через несколько лет за ней последовал и сын — Ронни-младший. Патти Дэвис писала о матери в своем романе: "Она держала его (своего мужа. — Э. И.) в такой непосредственной близости к себе, что я подчас сомневалась, а есть ли там место для меня"⁴⁰. Отношения, сложившиеся в семье Рейганов между родителями и детьми, заслуживают особого внимания, поскольку они существенно дополняют образ Рональда и Нэнси Рейган. Рассказу об этих отношениях будет найдено место в ходе дальнейшего повествования. А пока продолжим рассказ о событиях 1967–1968 гг.

Год вступления Рейгана на пост губернатора Калифорнии был годом принятия сложных политических решений для руководства республиканской партии, и особенно для тех ее деятелей, которые собирались претендовать на Белый дом. Продолжающаяся эскалация войны во Вьетнаме, крах прожектов строительства "Великого общества" и растущий кризис доверия к администрации Джонсона со стороны значительной части американцев, выражавшийся в активизации движений социального протеста и массовых антивоенных выступлений различных слоев общественности, давали республиканцам основание надеяться на то, что демократическая партия скорее всего потерпит поражение на выборах 1968 г.

Можно с известной долей уверенности предположить, что в любой другой политической обстановке, менее перспективной для республиканской партии и ее возможных кандидатов на президентский пост, "Друзья Рональда Рейгана", да и он сам проявили бы больше сдержанности и терпения: ведь все-таки у него действительно не было абсолютно никакого политического опыта, который мог быть приобретен лишь после сколько-нибудь продолжительного (во всяком случае никак не меньше четырех лет) пребывания на губернаторском посту. Но шансы на победу республиканского кандидата в президенты в 1968 г. были столь велики, что отказаться от напрашивающейся в руки удачи было выше сил. В этих условиях, заявил Рейган, с его стороны было бы большим "нахальством" отрицать свой интерес к президентскому посту. Этот интерес проявлялся не только в начавшихся еще до официального вступления Рейгана на губернаторский пост консультациях и совещаниях с ближайшими помощниками и советниками по поводу выработки стратегической линии и тактических методов борьбы за Белый дом, но и в поистине лихорадочной активности губернатора и его администрации сразу же после прихода к власти в штате. Г. Уиллс дает, как представляется, абсолютно верное объяснение этой активности Рейгана: "От первых вихревых дней Рейгана в Сакраменто ожидалось быстрое достижение ошеломляющих результатов и успеха уже в первый год администрации, чтобы Рейгану было с чем отправиться в поездку по стране с выступлениями. Именно поэтому было необходимо нарушить столько прецедентов, предпринять в спешном порядке столько акций — полуночное начало губернаторства, спешное десятипроцентное сокращение бюджетных ассигнований, требование, чтобы правительство штата признало чрезвычайность ситуации, согласившись работать в дни национальных праздников, отряды специального назначения из внештатных экономистов и специалистов в области управления, натравленных на бюрократический аппарат, дабы подтолкнуть его к проведению реформ. Те, кто намереваются задержаться на своем посту, уважают прецедент, сложившиеся на протяжении продолжительного периода отношения, установившийся образ действий"⁴¹. Методы действий Рейгана в первые же месяцы пребывания на посту губернатора Калифорнии яснее ясного демонстрировали, что он не намерен задерживаться в штате. По мере приближения года президентских выборов число претендентов на Белый дом росло сначала только в республиканской партии, а с отказом Л. Джонсона баллотироваться в президенты США на новый срок — и в демократической партии.

По мере активизации других претендентов на президентский пост возрастала и политическая активность Рейгана, и уже в мае 1967 г. он принял участие в телевизионной дуэли с одним из основных претендентов на пост президента страны от демократической партии — Робертом Кеннеди. Летом 1967 г. в американской прессе уже вовсю обсуждались различные варианты борьбы Рейгана за Белый дом и взвешивались его шансы на победу в различных сочетаниях — то он фигурировал в качестве кандидата в президенты с сенатором Эдвардом Бруком или сенатором Чарлзом Перси, упоминавшимися в качестве кандидатов в вице-президенты, то фамилия Рейгана называлась на роль кандидата в вице-президенты при Нельсоне Рокфеллере как кандидате в президенты США. (Правда, с самого начала последнее сочетание вызывало наибольшее количество возражений прежде всего по той причине, что и Рокфеллер, и Рейган были разведены и женаты во второй раз. "Мы никогда не выдвигали кандидатов, которые разводились со своими женами, а в этом случае у нас их будет сразу два", — говорили республиканские политические деятели.)

Ширящееся в республиканской партии, и особенно на его правом крыле, движение в поддержку Никсона не могло пройти мимо внимания Рейгана и его "Друзей", но уже сам факт упоминания его фамилии наряду с другими претендентами на президентский пост, которые в отличие от Рейгана посвятили политической деятельности не один десяток лет, был в глазах Рейгана и его сторонников крупной политической победой. Отдавая себе отчет в том, что у него нет сколько-нибудь серьезных оснований надеяться на то, что удастся обойти Никсона, Рейган не скрывал надежды на какой-нибудь просчет Никсона на одном из этапов борьбы за Белый дом. В американской прессе цитировали Рейгана, сказавшего: "Никсон — приятный малый, но ведь Пэт Браун разбил его". (Имелись в виду губернаторские выборы в Калифорнии 1962 г., на которых Браун победил Никсона с преимуществом почти в миллион голосов.)

Определенным показателем статуса, достигнутого Рейганом в партии в масштабе всей страны, и в первую очередь у ее правого крыла, явилось заявление Голдуотера о том, что, если что-то помешает Никсону стать кандидатом республиканцев на пост президента в 1968 г., он, Голдуотер, а с ним и все его сторонники, консервативные республиканцы, будут готовы поддержать кандидатуру Рейгана. Но "Друзья Рональда Рейгана" были, как всегда, начеку — в поддержке человека, продолжающего придерживаться архиконсервативных взглядов и полностью дискредитировавшего себя в политических кругах своим поражением в 1964 г., таилась, с их точки зрения, огромная опасность для рейгановского политического будущего. Но и в этом вопросе было необходимо, по их мнению, проявить гибкость — отказавшись от предложенной Голдуотером помощи, ни в коем случае не следовало отказываться от поддержки его сторонников. И Рейган четко придерживался этой тактической линии. Выступая перед бывшими сторонниками Голдуотера, он лил масло на их еще кровоточащие от поражения в 1964 г. раны: "Я испытываю те теплые чувства, которые испытывает человек, знающий, что он находится среди друзей — друзей, исповедующих ту же, что и он, философию, имеющих те же цели и те же стремления"⁴².

Располагая исчерпывающими данными о раскладке политических сил в республиканской партии, Никсон, несомненно, отдавал себе отчет в том, что и его, и Рейгана поддерживают одни и те же круги и что как кандидаты на пост президента США они взаимно исключают друг друга. Именно по этой в первую очередь причине и состоялась по инициативе Никсона летом 1967 г. встреча между ним и Рейганом. Местом встречи была избрана лесная хижина старого друга обоих, бывшего киноактера, а ныне сенатора Джорджа Мерфи, где, как писал журнал "Ньюсуик", "избранные члены западного истеблишмента обычно встречались, чтобы расслабиться, а порой и обсудить политические заговоры"⁴³. 30-минутная встреча была крайне деловой: была достигнута договоренность о том, что они не будут претендовать на денежные фонды друг друга и не будут мешать друг другу. Было замечено, что после этой встречи Рейган уже не вспоминал о поражении Никсона на губернаторских выборах в Калифорнии, а Никсон не издевался над полной некомпетентностью Рейгана в вопросах внешней политики. Однако настороженное отношение друг к другу у них осталось даже при том, что Рейган продолжал убеждать всех в отсутствии у него намерений вступать в предвыборную борьбу. Настороженность Никсона в отношении Рейгана имела под собой почву: в сентябре 1967 г. аппарат губернатора Калифорнии выпустил в свет 48-страничную брошюру, озаглавленную "Успехи первых восьми месяцев администрации губернатора Рональда Рейгана". Ни в предисловии к брошюре, ни при представлении ее журналистам никто не удосужился объяснить, чем была вызвана необходимость "отчета о проделанной работе" за такой короткий и неполный срок. За этим изданием вскоре последовал рейгановский "Доклад калифорнийцам", распространенный многотысячным тиражом. По стране активно разъезжали эмиссары Рейгана, предпринимавшие энергичные усилия по мобилизации потенциальных сторонников калифорнийского губернатора.

"Продолжающееся восхождение Рейгана в качестве незаявленного претендента на президентский пост усилило беспокойство в стане Никсона относительно реальности осуществления первоначального намерения бывшего вице-президента (Никсона) выступить на съезде партии в качестве фаворита правого крыла республиканцев, — писал в эти дни журнал "Ньюсуик". — Становилось все яснее, что, хотя прошлые заслуги (имелись в виду "заслуги" Никсона на поприще маккартизма и правой реакции в 40—50-х годах. — Э. И.) давали ему преимущественное право обратиться за поддержкой к консерваторам, их сердца в конечном счете принадлежали Ронни"⁴⁴. Если это понимали в стане Никсона, то "Друзья Рональда Рейгана" были в этом попросту уверены. Тактика поведения на предстоящем съезде республиканской партии была ими разработана до мельчайших деталей и предусматривала выдвижение на начальном этапе кандидатуры Рейгана от Калифорнии в качестве "любимого сына"[7], а затем инспирирование требования со стороны делегатов съезда — сторонников Рейгана, чтобы он был официально и должным образом зарегистрирован в качестве одного из претендентов. Таким образом Рейган оказался бы в числе узкого круга лиц, претендующих на президентский пост, и смог бы избежать чреватого непредсказуемыми последствиями отсева на предварительном, досъездовском этапе кампании. Да и нарушение данного им слова дослужить до конца четырехлетний губернаторский срок могло бы быть убедительно объяснено "вынужденным подчинением решительно высказанной общественной воле".

Незадолго до президентских выборов 1968 г. старейшина американской журналистики Уолтер Липпман высказал убеждение, что исход этих выборов будет решен "небедными, немолодыми и нечерными" избирателями, которые выступят против "беспорядка и насильственных изменений", и что "победителем в ноябре будет человек, сколотивший консервативную коалицию"⁴⁵. Воздерживаясь до самого последнего момента от объявления себя официальным претендентом на президентский пост, Рейган строил свои расчеты на том, что ему удастся объединить вокруг себя всех тех, кто выражал недовольство высокими подоходными налогами, расовыми волнениями, студенческими демонстрациями, выступлениями за мир и отсутствием результатов в долгой войне во Вьетнаме, т. е. в первую очередь тех избирателей, которые, добившись достаточно высокого статуса в обществе и соответствующего уровня материальной обеспеченности, больше всего на свете боялись всевозможных потрясений, грозящих потерей нажитого добра и достигнутого общественного положения. Но для победы на выборах этой, хотя и значительной группы избирателей было явно недостаточно. Политическая база потенциального победителя нуждалась в расширении за счет включения тех, кто еще не относился к числу лиц достаточно высокого социального статуса и уровня доходов, но очень надеялся оказаться в этой категории в случае создания благоприятных для них возможностей, исключавших, естественно, высокие подоходные налоги, социальные катаклизмы, расовые и иные беспорядки, нарушающие размеренный образ жизни.

Обращаясь к восьмистам убежденным сторонникам необходимости "наведения порядка в стране", собравшимся на платный обед в рамках предвыборной кампании в городке Юджин, штат Орегон, Рейган призывал: "В стране существует блок, к которому должны быть обращены и ваши и мои слова. Этот блок состоит из огромного числа невоспетых героев. Они представляют все расы и религии, все экономические категории населения и, конечно, все этнические группы. Я говорю о той огромной невоспетой массе американцев, несущих бремя на своих плечах и оплачивающих счета. Они ходят на работу, они посылают своих детей в школу, они жертвуют средства на свою церковь и на благотворительные нужды, и благодаря им, их содействию гражданского и иного характера колеса местной общины крутятся. Я считаю, что, если мы хотим, чтобы они последовали за нами, на нашем знамени должны быть начертаны слова: "Мы предлагаем всем равные возможности на старте жизненного пути, но не принудительную ничью для всех на финише"⁴⁶.

От Рейгана требовалось разъяснение его позиции не только по внутриполитическим и социально-экономическим вопросам деятельности американского государства, но и по гораздо менее знакомым ему внешнеполитическим проблемам. "Друзья Рональда Рейгана" видели особую опасность в широком распространении среди избирателей высказанного Липпманом убеждения, что "губернатор Рейган не обладает опытом, необходимым для того, чтобы быть президентом Соединенных Штатов в наш критический век"⁴⁷. Но именно по вопросам внешней политики США Рейган занял наиболее экстремистскую позицию, выделявшую его даже среди тех, кто стоял на самом правом фланге политического спектра США.

Политика США в Юго-Восточной Азии и продолжающаяся война во Вьетнаме были основными внешнеполитическими проблемами того времени, разделившими все общество, и в первую очередь политические круги страны, на два противостоящих лагеря — "голубей" и "ястребов". Рейган не колебался в своем выборе: он называл проходившие в Париже американо-вьетнамские переговоры коммунистической пропагандой, подвергал сомнению разумность объявленных администрацией США (но несоблюдаемых) "ограничений бомбардировок Северного Вьетнама". "Я не являюсь кандидатом на пост президента, — начал он с обычной преамбулы одно из выступлений в ходе предвыборной кампании, — но, высказываясь в качестве частного гражданина, я в течение продолжительного времени настаивал на том, что нашей целью должна быть победа, и притом, как я считаю, по возможности скорейшая победа, и что ставка на истощение противника обойдется дороже с точки зрения человеческих жизней, чем внезапный удар, имеющий целью достижение победы". Выражая на одном из ранних этапов борьбы за Белый дом сожаление по поводу того, что, находясь на посту всего лишь губернатора штата, он не располагает правом и возможностью объявлять войну иностранным государствам и проводить свой внешнеполитический курс, Рейган заявлял, что, будь он президентом, он "ускорил бы темпы ведения войны и завершил бы ее задолго до 1968 г."⁴⁸. "Вопрос не стоит таким образом, правомерна или неправомерна эскалация, — заявил он на одной из своих пресс-конференций. — Вопрос в том, должны ли мы эскалировать ее постепенно и до определенного предела, или же нам следует предпринять все возможное, чтобы добиться победы в этой войне". Но это же означает, что он безоговорочно выступает за дальнейшую эскалацию, настаивали на уточнении позиции губернатора журналисты. "Да, — без тени колебания ответил им Рейган, — для того, чтобы победить по возможности скорее" 49.

Поздней осенью 1967 г. Рейган колесил по стране в попытке сколотить политическую базу к предстоящей предвыборной кампании. К тому времени, следуя советам специалистов по тактике предвыборной борьбы, Никсон стал постепенно, но все заметнее смещаться к политическому центру в республиканской партии, сдавая Рейгану практически без боя позиции на крайне правом ее крыле. Айова, Канзас, Техас, Иллинойс, Огайо, Аризона, Флорида, Нью-Йорк, Вашингтон — города этих штатов мелькали перед глазами Рейгана как кадры рапидной киносъемки. Хриплым от перенапряжения голосом он щедро рассыпал перед очередной провинциальной аудиторией, восторженно встречавшей "голливудского актера-губернатора", весь набор анекдотов, подготовленных специально нанятыми профессиональными авторами из числа тех, кто писал для знаменитых американских комиков. На встречу с Рейганом люди шли, как на эстрадное представление, в ходе которого можно было услышать шутки, перемежающиеся произнесенными озабоченным голосом претензиями в адрес правительства, "бездумно расходующего общественные средства". На одном из званых обедов, организованных с целью сбора средств на избирательную кампанию, где место за столом и весьма скромный "комплексный набор" блюд обошлись "приглашенным" в 100 долларов, Рейган умело сдабривал "шуткой" предупреждение неразумным избирателям: "Я знаю, сколько вы заплатили за возможность присутствовать на этом обеде. Единственное, чем я могу вас утешить: если республиканцы не одержат победы на этих выборах, вам придется выкладывать точно такую же сумму за обычные обеды"⁵⁰. В других ситуациях он обходился без шуток и острот, но обращался к неизвестно откуда взятым цифрам и фактам. Критикуя в одном из выступлений в Индианаполисе "философию вседозволенности", практикуемую-де "больным обществом", Рейган проиллюстрировал свою позицию ссылкой на то, что "только за прошедшую неделю в Чикаго при исполнении служебных обязанностей было убито шесть полицейских". Жители Индианаполиса были должным образом потрясены разгулом преступности в соседнем с ними городе, но были потрясены этой информацией и чикагские власти, которые провели специальное расследование и установили, что за весь 1968 год при. исполнении служебных обязанностей в их городе было убито два полицейских. Отвечая на вопрос журналистов относительно явного расхождения в данных, пресс-секретарь Рейгана заявил, что губернатор продолжает настаивать на своей информации, но источника ее назвать не смог. Однако желаемый эффект был достигнут: по словам одного из американских журналистов, слушатели "остались убежденными в том, что если не сам Матт Диллон (герой популярной детективной серии. — Э. И.), то уж во всяком случае Рональд Рейган нужен, и немедленно, в Белом доме"⁵¹.

К началу 1968 г., выступая на многочисленных обедах, ужинах и приемах, обходившихся присутствовавшим республиканцам от 50 долл. за заурядный бифштекс с яйцом до 1000 долл. за коктейль и ужин из нескольких блюд, Рейган собрал в казну своей партии полтора миллиона долларов и превратил таким образом в своих должников на будущее многих республиканских деятелей местного масштаба, чьи предвыборные расходы покрывались из этой общей партийной кассы. Но в тщательно продуманные планы дальнейшего продвижения к Белому дому неожиданные поправки внес в конце 1967 г. внезапно разразившийся в Сакраменто скандал, связанный с обнаружением в аппарате калифорнийской администрации нескольких гомосексуалистов. На первых порах от губернатора эту информацию скрывали, но в предвидении дальнейшего осложнения ситуации и потенциального урона для претендующего на президентский пост Рейгана группа ближайших сотрудников во главе с У. Кларком и Л. Нофцигером решила ввести его в курс дела. Новость произвела на Рейгана ошеломляющее впечатление, и уже на следующее утро губернатор потребовал отставки уличенных в гомосексуализме лиц. Прессе было сообщено, что увольнение довольно заметных в администрации штата сотрудников вызвано сокращением аппарата. Необходимость сохранять в тайне истинные причины увольнения коллег предельно наэлектризовала атмосферу, в которой ежедневно пребывали сотрудники секретариата губернатора. По словам одного из них, "это была операция по пересадке сердца, в ходе которой сердце осталось непересаженным, а сама операция была осуществлена с помощью тупого ножа. Травма оказалась настолько тяжелой, что пациент — офис губернатора — впал в состояние шока на четыре месяца. А губернатор отгородился от многих вещей, чего он не должен был делать"⁵².

Однако через некоторое время скандальная информация проникла сначала в местную печать, а вскоре была подхвачена и за пределами штата. Вопреки категорическому требованию Рейгана и его жены сделать все возможное для того, чтобы остановить распространение губительной для дальнейших планов губернатора информации, Л. Нофцигер подтвердил нескольким журналистам истинные причины увольнения нескольких сотрудников администрации. Этим своим шагом он заслужил непреходящую враждебность к себе со стороны Нэнси Рейган, и без того не особо жаловавшей его за вызывающую небрежность в одежде и в поведении. (Через несколько месяцев ему пришлось уйти в отставку. И хотя он и в будущем привлекался Рейганом к сотрудничеству, когда тот нуждался в опытном пресс-секретаре, особым доверием у своего шефа он уже не пользовался.) После того, как известный публицист Дрю Пирсон довел эту информацию до сведения всех американцев в своей регулярно появлявшейся во многих газетах страны колонке, сопроводив ее критикой в адрес предпринятых Рейганом усилий по сокрытию ее от общественности, у Нэнси Рейган появился еще один личный враг. "Если Пирсон появится в Калифорнии, очень ему советую не плевать на тротуар", — пригрозил непредсказуемыми последствиями явно "подогретый" возмущением жены губернатор.

В том, что к раздуванию скандала вокруг администрации штата и, естественно, вокруг самого Рейгана приложили руку его политические противники и многие из тех, кто был явно недоволен предпринятыми губернатором шагами в области социальной и финансовой политики, можно было не сомневаться. Когда замешательство в рядах помощников и сторонников Рейгана улеглось и они смогли продолжить предвыборную деятельность в интересах своего кандидата, оказалось, что Никсон уже успел заручиться поддержкой практически всех республиканских делегатов от южных штатов, т. е. тех участников партийного съезда в Майами-Бич, на поддержку которых в первую очередь рассчитывали совсем недавно "Друзья Рональда Рейгана".

И тем не менее и у Рейгана, и у некоторых из его наиболее рьяных сторонников все еще теплилась надежда на то, что в первом туре голосования на съезде силы распределятся поровну между Никсоном и Рокфеллером, и тогда, столкнувшись с нежеланием обоих уступить друг другу, делегаты съезда отдадут предпочтение третьему, компромиссному кандидату, которым окажется Рейган. "Как только Ронни взойдет на трибуну и произнесет речь, призывающую к единству, — продолжал рисовать Сальватори подстегивающие энтузиазм "Друзей Рональда Рейгана" картины неизбежного триумфа, — я гарантирую вам, что весь съезд скажет: "Ронни, именно ты нам нужен! Только ты!""⁵³Не полагаясь, однако, только на везение, рейгановские помощники с ведома Рейгана выкрали в штаб-квартире Никсона в Майами-Бич переговорное устройство "уоки-токи", настроенное на волну, которую использовал Никсон в переговорах со своими людьми в зале съезда. Это позволило "рейгановской команде" и самому Рейгану быть в курсе планов и тактики поведения на съезде своего основного соперника.

Хотя Рейган по-прежнему, к изумлению многих, настаивал на том, что он вовсе не горит желанием быть кандидатом на пост президента[8], "команда" Никсона зорко следила за возможными перебежчиками из своего лагеря в рейгановский. Когда шесть сторонников Никсона из Южной Каролины решили встретиться с Рейганом, им тут же позвонили от имени Никсона и предупредили, что в случае их перехода на сторону противника они окажутся "снаружи, заглядывая вовнутрь", т. е. что им не придется рассчитывать на расположение Никсона в случае его победы. Встреча группы с Рейганом была немедленно отменена.

Город Майами-Бич в штате Флорида, где разворачивались заключительные события многомесячной упорной борьбы в республиканской партии за право стать ее кандидатом на пост президента США, был разукрашен слонами — символом республиканцев. Слоны были повсюду — на столбах, на дорожных знаках, на воздушных шарах, на нагрудных значках. Огромный 17-метровый слон, надутый водородом, висел над Конвеншн-холлом, где должна была проходить работа съезда. Но не слоны, а необычно большое количество полицейских и секретных агентов на улицах выдавало присутствие в городе цвета республиканской партии. Сто секретных агентов — одна шестая всего состава Секретной службы США — охраняли в основном четырех ведущих претендентов — Никсона, Рокфеллера, Рейгана и Стассена. Город кишел агентами и других секретных ведомств США — ЦРУ, ФБР, военной разведки, Бюро по борьбе с наркотиками и даже Налоговой службы США. На каждый район возможного сосредоточения делегатов и гостей республиканского съезда выделялась группа экспертов по обезвреживанию бомб и мин. Пригласительные билеты на мероприятия, связанные со съездом, проверялись по 20–30 раз, прежде чем приглашенный оказывался наконец у цели. Организаторы съезда и американские политические деятели еще были под впечатлением происшедшей всего лишь двумя месяцами ранее трагедии в Лос-Анджелесе — убийства Роберта Кеннеди.

Накануне начала работы съезда произошло событие, которого уже давно все ожидали. ("Это походит на случай с женщиной, которая за две недели до родов объявляет о том, что она ждет ребенка", — прокомментировал решение своего калифорнийского коллеги губернатор штата Нью-Мексико.) Представитель делегации штата Калифорния на республиканском съезде объявил, что члены делегации приняли резолюцию с учетом растущих требований к Рейгану принять активное участие в борьбе за президентский пост. Смысл этой резолюции сводился к тому, что делегация Калифорнии отныне считала губернатора Рейгана полноправным и официальным кандидатом на пост президента Соединенных Штатов. "Случайно оказавшийся" тут же Рейган "смущенно" произнес: "Право, я удивлен. Для меня это как гром с ясного неба". Никто ему не поверил.

Пока за кулисами съезда шла ожесточенная борьба за голоса делегатов, в зале заседаний на трибуну всходили второстепенные деятели республиканской партии и знаменитости из мира искусств, певшие дифирамбы в адрес партии, которая "проявляет заботу о народе" и "живет его интересами". Коллега Рейгана по Голливуду, киноактер Джон Уэйн, начал свое выступление с заверения, что он не является политиком. В газетах на это заявление не замедлили откликнуться совершенно недвусмысленным намеком: "Что ж, в эти дни он оказался довольно большой редкостью среди современных или в какой-то мере современных голливудских актеров"⁵⁵

В августе 1968 г. в завершение удачной закулисной работы среди губернаторов и руководящих политических деятелей ряда штатов, чьи голоса решали исход борьбы в зале съезда, и заручившись поддержкой "нейтралов" (в частности, Мэриленда, губернатору которого, Спиро Агню, был твердо обещан пост вице-президента), Никсон стал кандидатом республиканской партии на пост президента США. Как и пристало человеку, не раз призывавшему к единству, Рейган выступил с трибуны съезда с призывом к республиканцам поддержать кандидатуру "будущего президента Соединенных Штатов". Нет никаких оснований считать, что он рассчитывал на получение какого-либо ответственного поста в случае победы республиканцев на предстоявших в ноябре выборах. Явно нечестная игра, которая велась им и его "командой" в течение последних недель предсъездовского соперничества, и откровенно анти-никсоновский характер его действий в зале съезда и за его пределами не давали ему никаких оснований для этого. Да и к тому же он оставался губернатором Калифорнии, хотя первые два года губернаторского срока были практически полностью посвящены борьбе за Белый дом. Сейчас он во всяком случае получил реальную возможность выполнить данное им избирателям обещание полностью отслужить четырехлетний срок в Сакраменто. И чем скорее люди забудут о том, что он предпринимал неудачную попытку стать президентом США, тем лучше для его политического будущего. В изданной в 1980 г. автобиографии Нэнси Рейган написала в решительной попытке устранить любые сомнения на этот счет у тех, кого они еще одолевали: "У Ронни никогда не было намерений добиться выдвижения своей кандидатуры в 1968 г."⁵⁶. Она, видимо, забыла, что двенадцатью годами раньше, в интервью Л. Кэннону, утверждала столь же решительно, что активное участие Рейгана в борьбе за Белый дом в 1968 г. было для нее неожиданным⁵⁷

В Сакраменто возвращался уже новый, закалившийся в политических схватках Рейган, получивший более четкое представление о своих возможностях и утвердившийся в своем намерении попасть в конечном счете в Белый дом. Можно предположить, что представившаяся ему уникальная возможность поближе познакомиться и лично пообщаться с другими деятелями своей партии, претендовавшими на президентский пост, убедила его в не меньшей степени, чем рекомендации Нэнси Рейган: чтобы стать президентом США, вовсе не надо быть семи пядей во лбу. В преддверии к избирательной кампании 1976 г., приведшей его в Белый дом, Джимми Картер, помнится, писал: "Я встречался с теми, кто либо уже был президентом США, либо же намеревался им стать, — Ричард Никсон, Агню, Макговерн, Уоллес, Рейган, Рокфеллер, Маски, и я утратил чувство благоговейного почтения к президентам"⁵⁸. Можно ручаться за то, что это чувство (если оно было у него) утратил и Рейган, а с его утратой счел себя достойным высшей в Соединенных Штатах чести.

Победа Никсона на выборах в ноябре 1968 г. означала, что в ближайшие восемь лет, т. е. в течение двух четырехлетних сроков его конституционно предусмотренного пребывания в Белом доме, ни одному республиканцу нечего будет и думать о выдвижении своей кандидатуры на пост президента США. Кое-кому из рейгановских сподвижников и даже покровителей из числа тех, кто оказывал ему активную поддержку и в 1966 г., и в 1968 г., казалось, что "поезд Рейгана ушел" — в 1976 г. ему должно было исполниться 65 лет, а в этом возрасте никому не удавалось стать президентом США. Возможно, что такие мысли приходили в голову и самому Рейгану, хотя он воздерживался от публичных высказываний на эту тему. В любом случае гораздо более реальной представала перед ним перспектива дослужить на посту губернатора оставшиеся до конца первого срока два года, а затем добиться переизбрания на новый четырехлетний срок. Второе четырехлетие должно было завершиться в 1974 г., т. е. за два года до президентских выборов 1976 г., что давало Рейгану достаточно времени для спокойного анализа политической ситуации в стране и принятия решения о своем будущем.

К исполнению губернаторских обязанностей Рейган приступил лишь после того, как несколько отошел от требовавшего крайнего напряжения сил участия в борьбе за Белый дом. Когда же он и Нэнси возвратились в Сакраменто из непродолжительного морского круиза у берегов Флориды, их ожидали серьезные проблемы. Пока Рейган колесил по стране, а потом находился в Майами-Бич, принимая участие в борьбе за пост президента США, в его собственном штате началось и приобрело широкий размах движение за отзыв его с поста губернатора Калифорнии по причине "некомпетентности в вопросах управления… подрыва н деморализации им всей программы здравоохранения штата Калифорния… нанесения им вреда университету и всей системе высшего образования и попытки удовлетворить свое личное тщеславие в ущерб интересам народа"⁵⁹. Около одного миллиона собранных в штате подписей под требованием о его отставке свидетельствовали о том, что Рейган возвращается далеко не в единодушно приветствующий его штат.

Проблемы, с которыми столкнулся Рейган, возникли много раньше его прихода на пост губернатора. С их периодическим обострением сталкивались практически все администрации штата начиная с 30-х годов, т. е. с того десятилетия, когда начался бурный процесс превращения ранее отсталого сельскохозяйственного штата с ограниченными экономическими возможностями и преимущественно однородным по социальному составу населением в шестую в мире административную единицу по экономическим показателям, в крупнейший по народонаселению штат США, в производителя и поставщика самой технологически современной и, следовательно, самой необходимой в стране продукции и, в результате всего этого, в штат с наиболее резко выраженными контрастами, особенно ярко проявлявшимися в образе и стиле жизни самых богатых и самых бедных слоев населения штата. Если в 30-х годах лишь Голливуд слыл в Калифорнии средоточием роскоши и символом преуспеяния в жизни, то начиная с 60-х годов на первый план выходят другие географические названия и имена собственные, ассоциируемые с таким уровнем доходов, ролью и местом в жизни страны, которые никому и никогда и не снились в Голливуде. В то же время стиль и образ жизни беднейших слоев населения Калифорнии, в первую очередь сезонных рабочих, работающих на цитрусовых, фруктовых, виноградных и овощных плантациях Калифорнии, описанный в романе Дж. Стейнбека "Гроздья гнева" (1939), хотя, без всякого сомнения, тоже изменились с 30-х годов, но несравнимо менее впечатляюще. На одном полюсе социальной пропасти возникли Силиконовая (или Кремниевая) долина с ее суперсовременной технологией и неограниченными исследовательскими возможностями, многочисленные корпорации военно-промышленного комплекса, обеспечивающие высокий жизненный уровень занятому на их предприятиях наемному труду, и на другом полюсе — агропромышленный комплекс, пользующийся за бесценок трудом сотен тысяч наемных сезонных рабочих из самих США и из Мексики, той неквалифицированной и малоквалифицированной рабочей силы, которая не обеспечена постоянным заработком, не нашла и, видимо, никогда уже не найдет себе применения в развивающихся гигантскими темпами калифорнийской космической, электронной, авиационной и других современных отраслях промышленности, требующих специалистов все более высокого уровня подготовки и образования. Большое число малоквалифицированной рабочей силы, сезонный характер работы которой сложился на протяжении многих десятилетий, не могло не вызвать серьезные социальные проблемы, и в частности проблемы социального обеспечения и вспомоществования малообеспеченной и нуждающейся части населения штата.

Выше уже рассказывалось о политической программе кандидата в губернаторы от демократической партии в 1934 г. известного писателя Эптона Синклера, выступавшего в предвыборной кампании под лозунгом "Положить конец бедности в штате Калифорния" и предлагавшего увеличить размер социальных пособий престарелым, инвалидам, женщинам, потерявшим кормильцев, и другим категориям нуждающихся калифорнийцев. Эптон Синклер, а вместе с ним и его программа потерпели поражение в том году, но популярность выдвинутых им предложений среди значительной части населения штата позволила демократической партии стать со временем партией большинства и побеждать на многих губернаторских выборах и особенно на выборах в легислатуру штата. В 1961 г. контролируемая демократами легислатура приняла новый закон о социальном вспомоществовании, значительно расширивший круг лиц, имеющих право на пособие (за период с 1961 по 1970 г. их число увеличилось с 620 тыс. до 2,3 млн человек). Эта акция привела к заметному росту налогов, что никогда не вызывало энтузиазма у состоятельной части населения, и особенно у предпринимателей, не скрывавших своей неприязни к "бездельникам, привыкшим жить за чужой счет". Личное отношение Рейгана к системе налогообложения и к налогам как таковым не могло не сыграть заметную роль уже в первые годы его пребывания на посту губернатора, и особенно после того, как в представленном ему меморандуме, подготовленном сотрудниками его аппарата, подчеркивалось: "Точка зрения свободного предпринимательства сводится к констатации того простого факта, что продолжающийся рост правительственной программы социального вспомоществования носит злокачественный характер. Чем больше она растет, тем сложнее становится проблема"⁶⁰. С учетом извечного рейгановского убеждения в том, что многие проблемы американского общества, включая и растущие расходы на содержание правительственного аппарата, являются следствием неразумных и неконтролируемых расходов на социальные нужды, предсказать его реакцию на меморандум не составляло особого труда: он решительно высказался за "ограничение числа получающих социальное вспомоществование только теми лицами, кто в нем действительно нуждается", и лишь в течение строго ограниченного и непродолжительного времени, дабы "не отбить у них охоту работать". Уступив давлению со стороны контролируемой демократами легислатуры по менее принципиальным аспектам проблемы, Рейган добился ее согласия в имевшем для него принципиальное значение вопросе: к июню 1973 г. число калифорнийцев, получающих различные виды социальных пособий, — та самая "безликая масса, ожидающая подаяния", как называл их губернатор, сократилось на 352 тыс. человек. Дважды Рейган пытался сократить расходы штата на оказание медицинской помощи калифорнийским беднякам на общую сумму 210 млн долл., что коснулось бы таких видов медицинских услуг, как хирургические операции, зубоврачебная и психотерапевтическая помощь, выполнение заказов на очки и слуховые аппараты, но оба раза суды штата отменяли как антизаконные эти решения администрации. В 1969 г. он наложил вето на законопроекты, предусматривавшие оказание материальной помощи способным детям бедняков и увеличение минимальной заработной платы учителям, хотя в то же самое время при нем произошло существенное увеличение средств, выделяемых из бюджета штата на нужды высшего образования, что вполне устраивало деловые круги штата, заинтересованные в получении новых кадров специалистов.

Судя по тому, что говорил Рейган, он полностью разделял взгляды, подобные сформулированному одним из его советников: "Если люди способны обеспечивать себя, им не следует ожидать денежной помощи от тех членов общества, которые работают и платят налоги". Логичность такой позиции представлялась обладателям постоянной работы и аккуратным налогоплательщикам абсолютно непоколебимой. Неоспоримость ее признавалась, естественно, и деловыми кругами штата. С точки зрения и тех и других, не вызывало никаких сомнений, что штат наводняется огромными полчищами лиц, не желающих работать, а рассчитывающих, как об этом неоднократно предупреждал губернатор, на получение незамедлительной социальной помощи от штата, т. е. из кармана трудолюбивых и аккуратных налогоплательщиков. К словам губернатора прислушивались, ему верили и аплодировали в округах и городских кварталах, заселенных состоятельными американцами и теми, кто располагал гарантированным источником доходов, но внимали со страхом в тех районах штата, где каждое решение администрации о сокращении социальных пособий осложняло и без того незавидное положение населения. Для того чтобы читателю не показалось, что в приведенной выше характеристике сложившейся в Калифорнии ситуации допущено столь знакомое ему сгущение красок, будет уместным привести несколько пространную цитату из книги Б. Боярски "Рональд Рейган", которая скорее благожелательно, чем критически, рисует губернатора Калифорнии: "Только во второй срок, когда выросло политическое мастерство Рейгана, его администрация смогла изменить с помощью новых законов и постановлений направление своей социальной политики. Одной из причин того, что на это ушло у него столько времени, было то, что проблема социальных выплат оказалась более сложной, чем он сначала предполагал, и представляла собой политическую, экономическую и социальную задачу, вызванную к жизни необычным характером бедности в Калифорнии, штате, который всегда выделялся своими островами нищеты в окружении показушного богатства. Извечный контраст между бедностью и богатством привел к созданию мощных политических и социальных движений, которые и определяли характер дебатов по проблеме социального обеспечения. Со времен Великой депрессии (эко-комического кризиса 1929–1933 гг. — Э. И.), когда правительство начало активно выплачивать деньги большому количеству бедняков, проблема социального вспомоществования находилась в центре экономического конфликта в штате и не раз использовалась как в консервативных интересах бизнеса, так и в интересах либералов"⁶¹. Судя по этим словам Б. Боярски, а также зная, насколько политически ориентированными были позиции, занимаемые Рейганом по самым различным аспектам политической, экономической и социальной жизни страны и штата, можно сделать вывод, что жесткая риторика Рейгана по вопросам социального характера диктовалась в первую очередь интересами тех сил, которые стояли за его приходом на пост губернатора Калифорнии, а некоторое смягчение этой риторики и даже принципиального подхода к решению этих вопросов объяснялось появившимися у Рейгана планами выхода на национальную арену, где отношение к этим вопросам было менее однородным в условиях более широкого распространения либеральных взглядов.

Весьма противоречивым был список "достижений" рейгановской администрации штата и в других областях. Следует признать, что обвинение Рейгана в том, что он был "самым крупным взимателем налогов и растратчиком средств" в истории Калифорнии, имело под собой немало оснований: расходная часть финансового бюджета Калифорнии увеличилась с 1967 по 1974 г. с 4,6 млрд долл, до 10,2 млрд долл. О том, насколько выросли налоги за восемь лет пребывания Рейгана на посту губернатора, уже говорилось выше. Б. Боярски склонялся к выводу, что "на протяжении практически всего срока губернаторства Рейгана налоги были самым большим разочарованием в его политике. Он имел привычку произносить красочные лекции о бедствиях, причиняемых высокими налогами, но его помощники и законодатели, располагавшие большим количеством фактов, своими аргументами периодически убеждали его в необходимости таких налогов. Так рейгановское нежелание влезать глубоко в дела и стремление оставаться над происходившими политическими сражениями привели к результату, противоположному тому, какого он добивался"⁶².

Не лучшим образом обстояли дела и в университетском городке Беркли, где в 1969 г. произошел новый взрыв студенческого протеста, вызванный отказом администрации штата признать заброшенную часть принадлежащей университету земли "Народным парком". По решению губернатора и при поддержке У. Ф. Смита для разгона студенческой демонстрации были направлены 250 национальных гвардейцев, применивших слезоточивый и вызывающий тошноту газ. Вскоре на помощь были призваны полицейские, открывшие огонь студентам из ружей, заряженных дробью и картечью. Несколько десятков человек были ранены, один лишился зрения, а черный юноша Джеймс Ректор скончался от полученных ран. Сотни демонстрантов были арестованы. В студенческом городке Беркли на четыре месяца было введено чрезвычайное положение. Угроза Рейгана устроить кровавую баню "варварам", нарушающим мирную жизнь университетских городков, была выполнена, а действия полиции, сдерживающей "этих тварей из джунглей", полностью одобрены губернатором63. Дело не ограничилось этим. Рейган внес на рассмотрение легислатуры законопроекты, предусматривавшие исключение студентов и увольнение педагогов, нарушающих учебный процесс, а также запрещение им появляться на территории университета после исключения или увольнения. Были подписаны законы, лишающие стипендии студентов, обвиненных в участии в беспорядках, а также объявляющие наказуемым проступком неподчинение указанию властей очистить территорию или помещение учебного заведения. Волна студенческого протеста сошла на нет лишь к началу 1971 г.

Оставляли желать лучшего и взаимоотношения губернатора с легислатурой штата. Сочетая метод "выкручивания рук" с довольно жестким администрированием (за 8 лет пребывания на посту губернатора Рейган наложил сотни вето на законопроекты, принятые легислатурой штата), он в то же время нередко шел на компромиссы, уступая по малопринципиальным вопросам и добиваясь согласия на принципиальные для него решения с помощью самого примитивного обхаживания тех, кого он называл "политиканами из задней комнаты". На приемы, проводившиеся, как правило, на лужайке перед домом губернатора, приглашались небольшими группами в алфавитном порядке все по очереди члены легислатуры. Но для Рейгана всегда оставалось загадкой, как эти люди, совсем недавно подвергавшие занимаемую им позицию разгромной критике в зале заседаний, могли спустя несколько часов дружелюбно здороваться с ним и посещать его приемы. Да, нравы в мире "высокой" политики очень отличались от нравов, царивших в Голливуде: там врагами оставались на всю жизнь, а уж подставивший подножку своему коллеге мог рассчитывать только на такую же подножку с его стороны, но уж никак не на приглашение на прием. Но, снисходя до политических игр с членами местной легислатуры, Рейган ясно и четко давал им понять разницу в положении между провинциальными политическими деятелями и им, политической фигурой национального масштаба. Во внутренние помещения губернаторского особняка, куда часто захаживали близкие друзья губернатора по Голливуду и покровители из "кухонного кабинета", членам легислатуры штата дорога была заказана. Случайно забредших туда приглашенных на официальный прием лично выставляла за порог Нэнси Рейган.

Нет ничего удивительного в том, что к февралю 1971 г индекс популярности губернатора среди жителей штата был на уровне 32 %, а к августу упал до 28 %. К декабрю 1971 г. число жителей штата, высказывавших негативную оценку деятельности Рейгана на губернаторском посту, превысило число тех, кто ее одобрял. Журнал "Ньюсуик" нашел необходимым констатировать 20 декабря 1971 г.: "Рейгану следует признать сейчас, что Калифорния под его руководством обанкротилась и что ей нечем платить по счетам". Один из специалистов, изучавших состояние общественного мнения в штате, заявил: "Его (Рейгана) популярность находится на самом настоящем спаде. Он настроил против себя демократов, людей, занятых в системе образования и социального обеспечения, служащих административных учреждений штата и даже некоторых республиканцев. Он предложил свой стиль деятельности — гражданина в служебной командировке, но этот стиль подразумевал скрытое обещание обеспечить решение проблем. Когда же он этого не сделал, начались неприятности. Ему будет весьма сложно восстановить свою популярность"⁶⁴.

То, что Рейгану далеко не всегда удавалось выполнять данные им консерваторам обещания, настраивало против него и определенную часть правых республиканцев, требовавших более энергичного противостояния Вашингтону. Время от времени в американской печати появлялись сообщения о тяжбах, затеянных губернатором Калифорнии с федеральным правительством по поводу тех или иных программ социального обеспечения, медицинской помощи неимущим и престарелым, но, по мнению правых, этого было явно недостаточно, чтобы продолжать считаться знаменосцем и рупором американского консерватизма. Кое-кто из них уже всерьез стал поговаривать о том, что Сакраменто может оказаться заключительным этапом политической карьеры Рональда Рейгана, тем более учитывая его возраст. "Когда личность человека создана на целлулоиде, он возвышается быстро, но не менее быстро и сгорает", — считал один из политических противников Рейгана. Но сам Рейган уже и думать не хотел о политической отставке "Политика оказалась самой интересной вещью из всего того, что я когда-либо делал; и я не собираюсь исключать возможность того, что буду продолжать выполнять общественные функции. Я просто посмотрю, как буду себя чувствовать, когда все это кончится. Бог мой, кажется, что прошло всего 15 минут с тех пор, как я стал губернатором", — сказал он в 1971 г⁶⁵— в первый год второго четырехлетнего срока своего пребывания на губернаторском посту, хотя в ходе своей предвыборной кампании 1970 г. он сообщил избирателям своего штата, что после окончания второго срока в 1974 г. с готовностью уйдет в отставку. Оказалось, что Рейган имел в виду только свое намерение не выдвигать своей кандидатуры на пост губернатора на третий срок. "Уход в отставку" в действительности вовсе не означал его отказа от подготовки к предстоявшим в 1976 г. политическим битвам за право представлять республиканскую партию на очередных президентских выборах.

Авторам, анализировавшим рейгановскую кампанию за переизбрание губернатором Калифорнии на второй срок, бросилось в глаза, что, борясь за новое четырехлетие в Сакраменто, Рейган ставил себе в заслугу не столько то, что ему удалось сделать на этом посту за предшествующие четыре года, сколько то, что он не совершил тех ужасных вещей, которые, по словам его политических противников, он намеревался совершить. Более того, как заметил Л. Кэннон, "Рейган вел предвыборную кампанию таким образом, будто он собирался в Сакраменто с единственной целью — расчистить беспорядок, оставленный после себя кем-то другим"^бб. Была отмечена еще одна особенность рейгановской предвыборной кампании 1970 г. — позиции Рейгана по ряду аспектов политики администрации штата, в том числе даже в социальной сфере, стали более умеренными по сравнению с 1966 г. Продолжая витийствовать в привычном для себя стиле "гражданина-политика", Рейган зачастую проявлял больше здравого смысла и готовности идти на уступки (правда, чаще в узком кругу заинтересованных лиц, чем в своих публичных выступлениях), что давало основание обратившим внимание на это "новшество" людям говорить с привычной для американцев откровенностью: "Он больше лает, чем кусает". "Философия "непредубежденного разума", которой стал придерживаться Рейган, была важным этапом в его политической карьере, — писал Б. Боярски. — Его готовность обсуждать с противниками наиболее важный для его администрации законопроект и способность протолкнуть его через легислатуру дала основание сторонникам Рейгана утверждать, что он вовсе не является вторым Голдуотером; что он не был связан жесткой консервативной философией, которую он не был готов модифицировать. Развившаяся у Рейгана способность идти на компромисс придавала ему более умеренный образ — более соответствующий потенциальному кандидату на пост президента"⁶⁷.

Рейган победил на выборах 1970 г. своего соперника из демократической партии Джесси Унру с внушительным перевесом в полученных голосах (3 439 664 против 2 938 607), хотя и уступающим результатам выборов 1966 г. На фоне поражения республиканских кандидатов на выборные посты в 11 других штатах победа Рейгана оценивалась как неординарное событие в политической жизни всей страны. Оказалось, что при всех своих недостатках и промахах, при всем своем казавшемся несерьезным отношении к выполнению возложенных на него обязанностей и даже при всей своей непопулярности среди умеренных, а тем более либерально настроенных политических деятелей и избирателей Рейган пользовался достаточной поддержкой и авторитетом, чтобы выиграть сражение за губернаторский пост в явно невыгодно складывавшейся для его партии политической обстановке в стране.

Но при всем этом в преддверии к президентским выборам 1972 г. Рейган не представлял сколько-нибудь серьезной угрозы надеждам президента Никсона на переизбрание. Помимо редко нарушаемого неписаного правила политической игры в США — не конкурировать в открытой форме с президентом, коллегой по партии, выдвигающим свою кандидатуру на предусмотренный конституцией второй четырехлетний срок, в качестве препятствия на пути Рейгана к Белому дому замаячила фигура более молодого и казавшегося более энергичным вице-президента Спиро Агню, не без успеха заявившего о своих претензиях на лидерство и добившегося его в качестве громкоголосого и нередко скандального выразителя интересов и требований правого крыла республиканской партии. Для многих американцев политическое будущее 54-летнего Агню казалось в 1972 г. более многообещающим, чем политическое будущее 61-летнего Рейгана.

Красноречивым символом оливковой ветви, протянутой Никсоном и смиренно принятой Рейганом, явилось то, что Рейгану было поручено председательствовать в течение первых дней работы съезда республиканской партии, состоявшегося в том же Майами-Бич. 23 августа 1972 г. республиканцы вновь выдвинули Никсона своим кандидатом на пост президента, а Агню — кандидатом на пост вице-президента. Кандидатуру Никсона выдвигал другой его неудачливый соперник прежних лет — губернатор штата Нью-Йорк Рокфеллер. Как и обещал председатель национального комитета республиканской партии Роберт Доул, съезд был непродолжительным по времени, деловым по стилю работы и продуманным до мельчайших деталей, не оставлявших никакой возможности для возникновения случайных и непредвиденных ситуаций. "Мы хотим провести такой съезд, за работой которого будут наблюдать не только страдающие бессонницей люди", — объявил Доул, добавив при этом, что все происходящее на съезде подчинено строгому контролю, включая "стихийную демонстрацию в зале в поддержку кандидатур Никсона и Агню". "Противоречия были приглушены, а если и проявлялись, то в уважительном тоне и в малых дозах", — писал в те дни журнал "Тайм"68. Видимое единодушие, с которым были поддержаны обе кандидатуры на высшие административные посты, и активное участие в процессе выдвижения и одобрения этих кандидатур обоих основных соперников Никсона в борьбе за Белый дом — Рокфеллера и Рейгана создавали обманчивое впечатление мира и согласия в руководстве республиканской партии на многие годы вперед. Многим, в том числе и Рейгану, было ясно, что влиятельная консервативная группировка в партии уже на этом съезде пришла к решению сделать ставку на Агню как на будущего кандидата республиканцев в президенты США. Никсону оставалось отслужить отведенный ему по конституции второй четырехлетний срок и освободить политическую арену для грядущих битв за Белый дом.

Два года губернаторства Рейгана в период между 1972 и 1974 гг. прошли под знаком уотергейтского скандала, потрясавшего политическую жизнь страны в течение всего этого мродолжительного перно а. Рейган продолжал время от времени пытаться привлекать внимание страны к себе по-прежнему страстно звучавшими обвинениями в адрес "страшного и ненасытного монстра" — программ социальной помощи, — пожирающего средства, в которых так нуждается народ для реализации гораздо более насущных нужд, "таких, как открытие парков и тому подобное"⁶⁹; обсуждал выросшую в Калифорнии вдвое за годы его губернаторства преступность; подписывал новые законы или накладывал губернаторское вето на законопроекты, прошедшие легислатуру, объясняя журналистам причины того или иного решения общественными интересами, но ничто не могло отвлечь внимания американцев, включая и калифорнийцев, от того, что происходило в Вашингтоне. Уотергейтский скандал путал все планы Рейгана. События развивались с такой быстротой и неизбежностью, что Рейган и члены его "команды" стали даже серьезно опасаться, как бы в Белом доме действительно не оказался Агню, что поставило бы точку на намерениях Рейгана сражаться за Белый дом в 1976 г. Скорее всего именно этими опасениями можно объяснить тот факт, что на протяжении всего уотергейтского скандала вопреки совету своих помощников губернатор Калифорнии ни разу не высказался с критикой действий президента Никсона, приведших к скандалу, и вплоть до 6 августа 1974 г. (Никсон объявил о своей отставке 8 августа) не присое-динял своего голоса к голосу многих коллег до партии, требовавших отставки президента. Более того, он с завидной настойчивостью продолжал утверждать, что Никсон не несет никакой ответственности за своих подчиненных, которые без его ведома предприняли противозаконные действия. Стандартное заявление Рейгана тех месяцев сводилось к утверждению, что виновные происшедшего "не являются в душе своей преступниками". Результаты опросов общественного мнения, свидетельствовавшие о том, что 41 % американцев убеждены в вине президента, Рейган назвал "свидетельством способностей тех, кто старался раздуть это дело и по возможности довести его до следующих выборов"⁷⁰. Но невольно на память приходит прием в честь Л. И. Брежнева, устроенный президентом Никсоном в июне 1973 г. в Сан-Клементе, штат Калифорния. Кого только не было на этом приеме! Голливудские звезды и вашингтонские политические деятели считали своим долгом сфотографироваться с президентом и советским лидером. На многочисленных фотографиях, публиковавшихся в газетах, бросалось в глаза отсутствие губернатора штата Рейгана. В прессу проникло сообщение, что, будучи представлен Никсоном Л.И. Брежневу, Рейган произнес несколько приличествующих моменту, но ничего не значащих слов и, отойдя в сторону, вскоре покинул прием. Оставалось неясным, кто был объектом этого явного афронта — лидер ненавистных коммунистов или свой запятнанный президент. А может быть, они оба?[9]

Дело было, конечно, не в обостренной щепетильности Рейгана и не в его верности лидеру партии или лояльности самой партии, хотя его выросшая популярность среди республиканцев в этот период свидетельствовала, что проявленная им сдержанность была воспринята именно так. Все обстояло гораздо проще: в случае преждевременного ухода Никсона с президентского поста президентом страны в соответствии со статьей XXV Конституции США автоматически становился вице-президент Агню, и в этом случае с ним, как с уже находящимся в Белом доме государственным деятелем, да еще принадлежащим к той же партии, было бы гораздо сложнее конкурировать в 1976 г. не только Рейгану, но и любому другому претенденту на президентский пост от республиканской партии.

После подачи в отставку Агню, уличенного в финансовых злоупотреблениях и махинациях, в том числе и в неуплате полагавшегося с него подоходного налога, имя Рейгана всплыло только один раз. Тогда он был назван в числе нескольких возможных кандидатов на пост вице-президента при еще остававшемся в Белом доме Никсоне. В группе возможных кандидатов кроме него фигурировали Н. Рокфеллер, Дж. Коннелли, М. Лэйрд, Г. Бэйкер и Э. Ричардсон, но ведущими претендентами считались Рейган и Рокфеллер. Никсон разумно решил не отдавать предпочтения ни одному из двух претендентов, представлявших противостоящие лагеря партии, поскольку, как он считал, партия и без того испытывала серьезные потрясения в связи с уотергейтским скандалом. К тому же он учитывал, что против назначения Рейгана на пост вице-президента яростно восстали представители умеренного крыла республиканской партии, выдвинувшие убедительный довод, что в этом случае и президентом, и вице-президентом оказались бы калифорнийцы если не по месту рождения, то уж по корням своей политической биографии. При всем том, что Рейган превосходил Рокфеллера в популярности среди коллег по партии в соотношении 29 к 19, многие республиканцы считали его позиции по важнейшим вопросам внешней и внутренней политики США "упрощенческими".

Вопреки надеждам Рейгана пост вице-президента был предложен Джеральду Форду, конгрессмену из штата Мичиган, своей бесцветностью устраивавшему представителей всех фракций партии, тем более что он дал заверение в отсутствии у него намерения выдвигать свою кандидатуру на пост президента США в 1976 г. Такое обещание устроило всех, включая Рейгана. Оставалось дожидаться окончания второго никсоновского четырехлетия в Белом доме. Но 9 августа 1974 г., за пять месяцев до завершения пребывания Рейгана на губернаторском посту, президент Никсон ушел в отставку. В 12.03 пополудни того же дня Джеральд Форд принес торжественную присягу в качестве тридцать восьмого президента страны. Ситуация явно осложнялась: в случае вступления в борьбу за Белый дом в 1976 г. Рейгану предстояло бороться с коллегой по партии, к тому же пробывшим уже два года на президентском посту.