Рональд Рейган: хроника жизни и времени

За кулисами

Очень широка амплитуда оценок восьмилетнего пребывания Рейгана на посту губернатора Калифорнии. Резкость негативных и цветистость позитивных оценок достигала своего апогея в годы активизации борьбы Рейгана за Белый дом, поскольку к предвыборным кампаниям подключались и с той и с другой стороны силы, придерживавшиеся предубежденных взглядов. Разобраться в достоинствах и недостатках Рейгана-администратора и Рейгана-человека в такие периоды накала страстей было практически невозможно. Ближе к истине были те оценки, которые выносились губернатору Рейгану немногочисленными серьезными исследователями его политической биографии в годы избирательного "межсезонья" и которые в общем и целом совпадали с мнением, сложившимся о восьмилетии рейгановского правления у жителей Калифорнии. В последние месяцы губернаторства Рейгана в штате был проведен опрос общественного мнения: количество калифорнийцев, назвавших Рейгана хорошим губернатором, заметно превысило число тех, кто дал ему отрицательную оценку. Наилучшим обобщением оценки калифорнийцами Рейгана можно считать мнение одного из редакторов газеты "Лос-Анджелес таймс", Э. Дея: "Он совершил очень немного хорошего и принес очень мало вреда". Еще один комплимент несколько сомнительного свойства был выдан Рейгану в завершение его губернаторства репортером газеты "Вашингтон пост" Лероем Аронсом: "Те, кто предрекал катастрофу, вынуждены признать сквозь зубы, что штат (Калифорния) по-прежнему существует". "Он покинул свой пост, — подвел итоги рейгановского губернаторства Л. Кэннон, — обладая посредственным, но в общих чертах удовлетворительным послужным списком"¹.

Г. Уиллс высказал убеждение, что в результате восьмилетнего правления в Калифорнии Рейган укрепил административный аппарат штата, т. е. по сути дела способствовал тому, против чего сам всегда выступал. "Рейган будет позднее необоснованно приписывать себе много заслуг в деле управления штатом и даже ставить себе в заслугу то, чего не было. Он тратил средств больше, а не меньше, чем Брауны[10]. Зачастую механизм управления штатом работал сам по себе, без его вмешательства. Он широко делегировал свои полномочия. Он делил свои функции с другими людьми. Но он выполнял свою работу. Он часто опаздывал с решениями. Но он принимал решения", — писал Уиллс². Подобные высказывания не могли не оставлять двойственное впечатление: с одной стороны, действительно в те восемь лет, на протяжении которых Рейган был губернатором штата, Калифорния не просто "выжила", но и превратилась в важный фактор влияния на политическую и экономическую жизнь всего американского общества; с другой — создавалось убеждение, что этот процесс шел без сколько-нибудь заметного участия самого Рейгана, нередко вопреки его намерениям и желанию, но, как правило, с последствиями, оборачивающимися в конечном итоге в его пользу. В таких условиях даже ни во что не верящие скептики оказывались вынужденными признавать факт небывалого везения, объясняемый "рождением Рейгана под счастливой звездой" или "удачным расположением планет", предшествовавшим его выходу на политическую арену.

Многим это может показаться сплошной мистикой, но действительно трудно отделаться от впечатления о наличии элемента везения во всем, что выпадало на долю Рональда Рейгана на протяжении его продолжительной политической карьеры. Но главным и решающим было, естественно, не какое-то таинственное везение, а широко распространенное убеждение в том, что Рейган ответственен лишь за общее направление, дух и стратегию своей администрации, тогда как ответственность за те или иные конкретные ее решения и акции лежит на тех, кто его окружал и кому он предоставил широкие полномочия. В итоге самые общие позитивные результаты деятельности администрации калифорнийского губернатора были связаны с его именем, тогда как конкретные решения с негативными последствиями оказались на совести его советников и помощников.

Личное везение Рейгана никак не было связано с успехами республиканской партии и даже контрастировало с беспрецедентным "невезением", обрушившимся на нее в первой половине 70-х годов. Не прошло и нескольких недель после завершения губернаторства Рейгана, как один из республиканских экспертов в области изучения общественного мнения довел до сведения участников совещания председателей отделений республиканской партии в штатах, собравшихся в Чикаго, что большинство американцев считают партию недостойной доверия, некомпетентной и тесно связанной с крупным капиталом. Согласно сообщенным им данным, лишь 18 % американцев сочли возможным назвать себя республиканцами. Такого не было никогда. После отставки Никсона с поста президента США и последовавшего месяц спустя "полного, безусловного и абсолютного прощения виныэ Никсона президентом Фордом республиканская партия потеряла на ноябрьских промежуточных выборах 1974 г 43 места в палате представителей и четыре места в сенате, а также четыре губернаторских поста. Казалось, совсем недавно, в конце августа 1974 г., журнал "Тайм" с удовлетворением писал о "доброжелательном и даже радостном настроении в Вашингтоне, подобного которому город не испытывал на протяжении многих лет; оно дало основание надеяться на то, что мрачная, беспросветная зима сменится блистательной весной", а через месяц после этого индекс популярности президента Форда резко упал с 71 до 49 %. Из более чем 30 тыс. телеграмм и писем, полученных в те дни Белым домом, одобрение решения президента амнистировать Никсона содержалось менее чем в 400³.

Сам Рейган продолжал свою непонятную игру: по свидетельству Л. Кэннона, осенью 1973 г. и на протяжении всего 1974 года Рейган производил впечатление человека, никак не решившего для себя, уйдет ли он в политическую отставку и посвятит себя полностью лишь выступлениям на политические темы с лекциями и в печати, будет ли баллотироваться в сенат США или же все-таки вновь попробует свои силы в борьбе за Белый дом. Полностью он исключал лишь третий срок на губернаторском посту. Вариант № 1 гарантировал высокие доходы шестизначного порядка, но означал конец политической карьеры. Вариант № 2 был в конечном счете отвергнут им самим, но под явным влиянием Нэнси Рейган, которую явно не прельщала жизнь супруги одного из ста сенаторов в Вашингтоне. Оставался Белый дом.

Ранней весной 1974 г., когда Рейган был еще губернатором Калифорнии, а Никсон — президентом США, несколько человек из ближайшего окружения Рейгана предприняли в Вашингтоне неофициальный и скрытый зондаж перспектив и возможной реакции столичных политических кругов в случае повторного выдвижения кандидатуры Рейгана на пост президента страны от республиканской партии. Сложность стоявшей перед "рейгановской командой" задачи заключалась в том, что Никсон все еще был главой государства и что к этому времени в стране уже был вице-президент Форд, которому и предстояло бы в случае ухода Никсона в отставку занять президентский пост и назначить нового вице-президента. Такого в истории США прежде никогда не было, и, следовательно, любые предположения не могли основываться на опыте прошлого. Рейган мог себе позволить защищать до последнего дня реноме президента Никсона, но его люди, проводя разведку в столице, исходили из твердого убеждения, что Никсону оставалось в Белом доме не более нескольких месяцев. Проведя предварительный зондаж в Вашингтоне, "разведывательный дозор" возвратился в Калифорнию, где обсуждение складывающейся в стране обстановки продолжалось уже с участием "Друзей Рональда Рейгана". На одном из таких совещаний в особняке Рейганов в Пасифик Пэлисейдс "дозорные" подвели итог впечатлениям, полученным в Вашингтоне: "Джерри Форд сделан не из того теста, он не воспринимается как лидер, он не может руководить конгрессом или страной. Он будет уязвим, и мы сможем победить его. Он не будет считаться полноправным претендентом на президентский пост"⁴. В этих условиях, следовало из подобных выводов, Рейгану нет никакой необходимости соблюдать "одиннадцатую заповедь" республиканцев и отказываться от вступления в борьбу за Белый дом с президентом от своей партии.

Несмотря на строгую секретность проводившихся консультаций и зондажа, слухи о них достигали Белого дома и вызывали известную озабоченность у его хозяина и его ближайших советников. В условиях еще не успевшей сформироваться политической базы, на которую мог опираться в своих решениях и действиях Форд, и в обстановке крайнего недовольства в стране решением президента о помиловании Никсона Рейган представлял собой достаточно серьезную политическую силу, с которой приходилось считаться и которую по возможности следовало нейтрализовать. В самом начале декабря 1974 г. президент Форд созвонился с Рейганом, тогда еще дослуживавшим последние недели на посту губернатора, и после обсуждения вариантов с назначением Рейгана послом в одну из крупных стран, в частности в Великобританию, предложил ему войти в кабинет в качестве одного из министров. Речь могла бы идти, в частности, уточнил Форд, о посте министра транспорта. Через несколько дней Рейган позвонил по телефону президенту и отказался от предложенной "чести". Он сомневается, сказал он, что ему доставит удовольствие быть членом кабинета после того, как он пробыл в течение восьми лет губернатором крупнейшего американского штата. Расшифровать ответ Рейгана не составило большого труда — пост губернатора Калифорнии давал ему основание претендовать на гораздо более высокое положение в административной иерархии. Намек был яснее ясного: Рейган согласился бы только на пост вице-президента, все еще остававшийся вакантным.

Прекрасно понимая, что назначение Рейгана на пост вице-президента поставит под угрозу его собственное будущее, Форд решил сократить до минимума контакты с Рейганом, дабы излишнее внимание к нему со стороны Белого дома не было бы истолковано как признание политической силы Рейгана. Прекратились телефонные звонки из Белого дома в Сакраменто, президент более не консультировался с губернатором Калифорнии, как это бывало порой при Никсоне. Рейгана перестали приглашать на официальные приемы в Белом доме. А 19 декабря 1974 г. вице-президентом США был назначен основной политический соперник Рейгана по прошлым битвам за Белый дом, губернатор штата Нью-Йорк Рокфеллер, фаворит тех политических сил в республиканской партии, которые на протяжении всех последних лет не скрывали своей антипатии и даже вражды к Рейгану. О состоявшемся назначении Рейган узнал лишь к концу дня. Напрашивался оскорбительный для него вывод — в Вашингтоне либо перестали его принимать всерьез, либо же решили "поставить на место". После событий этих дней у Рейгана и его сторонников исчезли последние сомнения относительно участия в президентской кампании 1976 г.: опасность того, что Рокфеллер может унаследовать Белый дом от Форда, сцементировала все консервативные силы страны. На повестку дня был поставлен вопрос о выработке основных направлений и инструментария борьбы за президентский пост.

Стратегическая линия предвыборной кампании Рейгана была выработана уже в первые месяцы 1975 г. и включала несколько важных отправных положений: не выступать против Форда как личности; не подвергать нападкам конгресс США; не выступать даже против демократов как политической партии. Основной огонь выступлений Рейгана было решено обратить против "воплощения зла вашингтонской системы, основывающейся на приятельских отношениях", против "небольшой шайки интеллектуальной элиты на берегах реки Потомак, считающей, что она знает нужды американского народа". Стратегическим лозунгом предвыборной кампании был избран призыв: "Возвратить народу Соединенных Штатов право управлять своей собственной страной и определять свое собственное будущее — то самое право, которое было отнято у него центральным правительством в Вашингтоне".

Инструментарий предвыборной борьбы вырабатывался по ходу дела. Сразу же по завершении срока пребывания Рейгана на губернаторском посту в Лос-Анджелесе была создана фирма "по связям с общественностью" во главе с двумя близкими помощниками Рейгана — Майклом Дивером и Питером Ханнафордом. В течение продолжительного времени Рейган был практически единственным клиентом этой специально созданной под его предвыборную кампанию фирмы, если не считать Дж. Дарта, ставшего клиентом этой же фирмы, дабы слишком узкий круг ее клиентуры не привлекал ненужного внимания вездесущих репортеров и общественности. Фирма "Дивер энд Ханнафорд, инк" немедленно принялась за организацию лекционных турне Рейгана по стране, а также его выступлений в печати и по радио с целью поддержания общественного внимания и интереса к его личности вплоть до тех пор, пока не настанет время его активного вступления в предвыборную борьбу. Уже в 1975 г. Рейган ездил по стране с лекциями, проводя в дороге 12–14 дней в месяц, его политические радиокомментарии охватывали ежедневно аудиторию в 10–15 млн радиослушателей, а его колонка политического обозревателя перепечатывалась 174 газетами страны. Авторство текстов выступлений, радиокомментариев и газетных колонок принадлежало Диверу и Ханнафорду, но политические дивиденды и весьма солидное материальное вознаграждение доставались Рейгану. Гонорары, поступавшие от более чем 200 радиостанций, включивших пятиминутные выступления Рейгана в свои программы, от ежемесячно читаемых 8—10 лекций и других общественных мероприятий с его участием, составили, судя по всему, более 800 тыс. долл. в одном 1975 году (точные сведения о получаемых им доходах Рейган по-прежнему держал в тайне от всех), что во много раз превысило жалованье губернатора штата — всего 49 100 долл. в год. Рейгану явно доставляли удовлетворение столь высокие доходы, но он знал, что ему придется отказаться от них, как только он станет официальным претендентом на президентский пост: участникам борьбы за выборный пост оплата за выступления не полагалась.

Весной 1975 г. с согласия Форда была предпринята еще одна, последняя попытка "мирными средствами" нейтрализовать Рейгана как потенциального соперника в 1976 г. Во время пребывания Рейгана в Вашингтоне ему был предложен на этот раз пост министра торговли, но он вновь отказался. Повторный отказ Рейгана от сотрудничества с администрацией Форда был истолкован Белым домом как открытый разрыв "дипломатических отношений". Для сторонников же Рейгана он стал сигналом к началу боевых действий, активное развертывание которых сдерживалось теперь лишь отсутствием официального объявления Рейгана о вступлении в борьбу за пост президента США в 1976 г. Своим выступлением по случаю создания общественной организации "Граждане за Рейгана" он обрадовал своих сторонников, пообещав сделать это долгожданное объявление до 20 ноября 1975 г. Объявление было сделано 20 ноября 1975 г., в день, который, согласно рейгановскому гороскопу, был наилучшим для "заключения важных финансовых сделок и исполнения желаний". Л. Кэннон утверждает, что какое-то время Рейган даже подумывал о создании так называемой третьей партии в противовес республиканской и демократической и о выдвижении своей кандидатуры этой партией в 1976 г. Хотя о сколько-нибудь серьезных практических шагах в этом направлении со стороны Рейгана говорить не приходится, в том, что у Рейгана могли возникать на том этапе борьбы за Белый дом подобные мысли, можно убедиться, ознакомившись со статьями и трудами идеологов консерватизма тех лет.

В 1954 г. экономический советник президента Эйзенхауэра Г. Хейдж высказал утверждение, что крайне правое крыло намерено вновь захватить в свои руки руководство республиканской партией, а с узурпацией власти в партии обрести возможность овладеть Белым домом. Не очень веря в такую возможность, президент, однако, с нескрываемой тревогой охарактеризовал последствия подобной перспективы: "Если правое крыло действительно захватит вновь власть в республиканской партии, то всего лишь через несколько лет в стране не останется и следов республиканского правления. Создание новой партии станет неизбежным"⁵. Это пророчество обрело весьма конкретные формы в 1975 г., о чем свидетельствовал выход в свет в США книги одного из идеологов американского консерватизма, издателя журнала "Нэшнл ревью" Уильяма Рашера, активно включившегося в организацию предвыборной кампании Рейгана и выработку его политико-идеологической платформы. Книга называлась "Создание новой партии большинства", но основной мишенью ее стали "либералы" и умеренные республиканцы, которые, по утверждению автора, осели "в федеральных и местных ведомствах, ведущих средствах массовой информации, крупнейших благотворительных фондах, научно-исследовательских институтах и национальных учебных заведениях с целью руководства Соединенными Штатами во имя реализации интересов (в первую очередь их личных, а также интересов многочисленной клиентуры программ социального обеспечения), полностью отвечающих их взглядам на мир". В книге Рашера не содержалось ничего нового по сравнению с тем, что уже давно проповедовали адепты американской консервативной мысли, за исключением разве что названия предлагаемой им новой партии — "партии независимости", но утверждалось, что положения. нашедшие отражение в этой книге, разделяются "средним американцем", противопоставленным "либеральным болтунам" из Вашингтона и "восточного истеблишмента".

Нельзя было не заметить поразительное сходство перечислявшихся Рашером политических, военных, экономических и идеологических "страхов" консервативно настроенных американцев с проблемами, вызывавшими обеспокоенность и тревогу у рейгановских "невоспетых героев", как нельзя было не заметить и другие совпадения в основных положениях идеологов американского консерватизма и заявлениях Рейгана, не поддающихся объяснению иначе как сильным влиянием Раше-ра и его единомышленников на рейгановскую политическую философию. Трудно сказать, как далеко пошел бы Рейган в развитии мысли о создании новой политической партии, если бы не "Друзья Рональда Рейгана", недвусмысленно предупредившие его: "Ты республиканец, и им ты и останешься!" Результатом этого строгого внушения явилось заявление Рейгана: "Я не создаю третью партию. Я не верю в то, что республиканская партия мертва. Я верю в то, что республиканская партия отражает суть того, о чем думает народ нашей страны, и эту мысль следует донести до народа. Я намерен попытаться это сделать". А спустя еще несколько месяцев Рейган риторически воскликнул: "Действительно ли нам нужна третья партия, или же мы нуждаемся в новой и возрожденной второй партии, поднимающей знамя не блеклых пастельных тонов, а ярких красок, которые дадут ясно понять нашу позицию по всем проблемам, беспокоящим народ?"⁶

Уж чего не было на развернутом Рейганом знамени, так это "блеклых пастельных тонов", особенно когда речь заходила о проблемах, сознательно выдвинутых им на первый план при обсуждении внешнеполитических решений администрации Форда, — будущего процесса разрядки и советско-американских отношений и начавшихся переговоров о будущем статусе Панамского канала. Именно эти проблемы в первую очередь стояли тогда в центре внимания американской общественности и занимали умы многих представителей политических и деловых кругов страны, не говоря уже о представителях прессы. Одной из наиболее удачных попыток Рейгана сконденсировать основные положения занятой им позиции по отношению к разрядке и к Советскому Союзу следует, по всей видимости, считать его интервью журналу "Тайм" в ноябре 1975 г., в ходе которого он заявил, что "разрядка явилась улицей с односторонним движением, которой воспользовались Советы для продолжения своего движения к марксистской цели создания всемирного социалистического государства". Обрушившись на внешнеполитический курс администрации Форда — Киссинджера, уступившей-де советскому давлению, он заявил: "Советский Союз больше уважал бы нас, если бы знал, что обмануть нас не удалось. Мы должны решительно заявить, что не намерены никому уступать первого места"⁷. Вариации, развивающие и дополняющие эти основные положения, содержались в специально изданной к выборам 1976 г. брошюре Рейгана "Призыв к действию" и в его многочисленных публичных радио- и телевизионных выступлениях и газетных статьях: "Мы сделали слишком много уступок при подписании соглашений по ОСВ"; "Все больше и больше свидетельств того, что мы занимаем второе место в мире, где очень и, даже более того, смертельно опасно быть вторым"; политика разрядки дала Соединенным Штатам лишь "право продавать пепси-колу в Сибири"; "Коммунистический план завоевания мира действительно существует, и этим планом предусматривается на заключительном этапе завоевание Соединенных Штатов"; "Нам не следует отвечать на их (Советского Союза) вызов, пытаясь сравняться с ними по количественному составу армии, но нам следует продолжать развивать наши ракетные системы"; "Мира нельзя добиться с позиций слабости и отступлений. Его можно добиться лишь восстановлением американского военного превосходства"⁸. "Пока американский народ не изберет себе нового президента и не назначит нового государственного секретаря, Советский Союз будет извлекать выгоду для себя из процесса разрядки", — предупреждал Рейган избирателей глухих провинциальных городов Соединенных Штатов, и те в ужасе внимали рассказам о том, что творили и творят коммунисты на международной арене⁹.

Проблема будущего зоны Панамского канала представала в речах и выступлениях Рейгана как логическое продолжение темы о кознях марксистов: администрация Форда была обвинена им в том, что она "молчит как мышь" перед лицом шантажирующего ее марксистского диктатора Панамы Омара Торрихоса. Зона Панамского канала, заявлял Рейган, является "суверенной территорией США точно так же, как Аляска и другие штаты, возникшие в результате приобретения Луизианы (у Франции в 1803 г. — Э. И.). Мы построили канал, мы заплатили за него, и мы должны сказать Торрихосу и его компании, что намерены сохранить его за собой. Я считаю, что Соединенные Штаты не могут позволить себе отказаться от того, что нам принадлежит, только потому, что нам угрожает неприятностями какой-то диктатор". В ходе одного из выступлений в г. Сан-Диего в мае 1976 г. он сообщал избирателям, что уже в течение двух лет правительство США ведет переговоры о передаче в чужие руки суверенитета над зоной Панамского канала, не ставя об этом в известность "законных владельцев зоны канала — вас, народ Соединенных Штатов". Эта мысль перекочевывала из одного рейгановского выступления в другое, хотя журналисты не раз напоминали ему о том, что правительство США уведомило о переговорах американцев еще в феврале 1974 г. Дж. Осборн, один из тех журналистов, который тщетно пытался напомнить об этом факте Рейгану, заключил из своих бесед с ним, что "Рональд Рейган является мастером, самым великим на моей памяти мастером искажений, которые обычно (но не всегда) содержат крупицу правды, что делает невозможным или по крайней мере рискованным называть этого человека лжецом"¹⁰. По мнению бывшего президента США Дж. Картера, позиция Рейгана по проблеме Панамского канала "импонировала многим американцам, поскольку он представлял эту проблему в упрощенном виде — как испытание мощи и величия нашей страны" 11.

И вновь, как и в предшествующие годы, в его выступлениях, радиокомментариях и статьях звучали популистские темы безответственности федеральных программ социального обеспечения, здравоохранения, образования. Неожиданно для всех он предложил передать в руки администраций штатов и органов управления на местах многие функции федеральных властей в области социального обеспечения, образования и здравоохранения, что, по его словам, позволило бы правительству США сбалансировать свой бюджет, сократив его расходную часть на 90 млрд. долл., уменьшить государственный долг (более чем вдвое выросший за короткий срок пребывания Форда в Белом доме) на 5 млрд долл. и даже сократить на 23 % личные подоходные налоги. Последствия этого предложения Рейгана чуть не оказались для него катастрофическими (газета "Портсмут геральд" опубликовала свой комментарий под заголовком "Рейган роет себе могилу"): у избирателей возникли серьезные опасения, что предлагаемая им программа сокращения федеральных расходов неизбежно приведет к резкому сокращению социальных программ и росту расходов в штатах и на местном уровне. Рейгану пришлось срочно "спускать на тормозах".

И конечно, практически ни одно его выступление не обходилось без упоминания "разросшегося правительства": "Сегодня гордиев узел находится в Вашингтоне. Но мы живем в республике, и у нас нет короля, который мог бы разрубить его. Существуем лишь мы — народ, и наш меч уже перекован в избирательные урны". Проблема "разросшегося правительства" подкреплялась конкретными данными: "Вашингтонское правительство расходует 7 миллионов долларов в минуту, пока я говорю с вами". Цифра звучала пугающе внушительно, но если бы правительство США действительно расходовало по 7 млн долл. в минуту, то государственный бюджет страны составлял бы в 1976 г. 3,58 трлн долл. На самом же деле государственный бюджет США и, следовательно, "ежеминутные" расходы правительства были на порядок меньше¹². "Есть нечто большее, чем просто небольшой обман, в президентском кандидате, который пытается попасть в Вашингтон, утверждая, что он баллотируется "против Вашингтона", и надеется быть избранным на самый влиятельный в мире пост, заявляя, что он выступает против "большого правительства". С таким же успехом владелец питейного заведения может обосновать свою заявку на патент утверждением, что он является членом Лиги борьбы за трезвость. Это походит на то, как если бы Юлий Цезарь уговаривал свое войско перейти Рубикон, утверждая, что целью их похода на Рим является превращение этого города обратно в деревню" — так прокомментировал рейгановскую позицию по этому вопросу известный публицист Г. Фэрли. "Вопрос не в том, есть ли необходимость в "большом правительстве" или нет, — это фальшивая проблема, — а в том, кому должно служить это "большое правительство""¹³. Судя по тому, как формулировал свою позицию и к чему призывал в те месяцы Рейган, вопрос в такой плоскости его не интересовал.

Советники Рейгана признавались позднее, что он категорически отказывался последовать их советам критиковать хотя бы изредка "большой бизнес" с целью завоевания симпатий рядовых избирателей. Но зато из выступления в выступление Рейгана и в 70-х, и в 80-х годах переходили когда мифические, а когда умышленно гиперболизированные нарушения закона, допущенные получателями социальной или медицинской помощи из числа бедствующих или престарелых американцев. С характерным для него пренебрежением к точному изложению фактов и цифр (важен принцип!) Рейган рассказывал в своих обличительных выступлениях о неком "жителе штата Нью-Джерси", обманным путем получившем у органов социального обеспечения 700 долл. на свои собственные похороны, или же о пользовавшейся благодаря Рейгану анекдотичной известностью в стране "жительнице Чикаго", получавшей, по его словам, по 150 тыс. долл. в год в виде социальных пособий и имевшей возможность приобрести две машины экстракласса "Континентал". Эта женщина, служившая неизменным украшением рейгановских обличений, "пользовалась 80 фамилиями, 30 адресами и 12 карточками социального страхования, а также получала пособия ветеранам на имя четырех несуществующих усопших мужей". Рейган так часто ссылался на этот случай, что чикагские власти оказались вынужденными заняться специальным расследованием. В конечном счете в городе была найдена женщина по фамилии Линда Тейлор, использовавшая две фамилии для получения 8 тыс. долл. Даже после того, как репортаж об этой женщине со всеми данными о ее действительно незаконной деятельности был опубликован газетой "Вашингтон пост", Рейган продолжал придерживаться изначально имевшихся у него фальсифицированных сведений¹⁴.

Несмотря на лицо, изборожденное глубокими морщинами, Рейгану невозможно было дать 65 лет. Наверное, впечатлению моложавости способствовали его неизменно подтянутая фигура и густые волосы. Волосы претендента на президентский пост особенно интересовали журналистов, и наиболее дотошным из них удалось проникнуть в парикмахерскую, где стригся Рейган, и утащить несколько клоков его волос. Лабораторный анализ рейгановских волос, по сообщению прессы, показал отсутствие химической краски, но скептиков убедить не удалось. "Вот так и с самим Рейганом, — прокомментировал результаты лабораторного анализа журнал "Тайм", — никогда нельзя быть в чем-то уверенным, говоря о нем. Он летает по стране, выглядя человеком, стремящимся заполучить президентский пост, но говорит, что делает это через силу. Его речи звучат воинственно, но он уклоняется от открытой борьбы. Он не испытывает огромного интереса к политике, но на этой неделе объявит себя официальным претендентом на президентский пост". Из других высказываний того периода о Рейгане, вызывавших смешанное чувство неуверенности и опаски, можно привести слова одного из его бывших помощников: "Мне никогда не приходилось видеть, чтобы он самостоятельно дал указание. Вот почему нам было так легко его программировать. У кандидатов обычно есть собственная стратегия. Но только не у Рона. Он полностью зависел от других с точки зрения идей". И развивал далее эту мысль: "Вопрос в том, кому принадлежит это тело. Общественность должна знать, чьими идеями он пользуется. Если он станет президентом, встанет исключительно важный вопрос — кто правит страной?"¹⁵

Политическое прошлое Рейгана, его поведение в ходе избирательной кампании 1972 г., комментарии прессы и отзывы знающих его лично людей — все это вкупе дало основание даже опытным политическим обозревателям отмести серьезность рейгановских претензий на президентский пост. Обычно рассудительный и дальновидный Дж. Рестон писал: "Рейган дает меньше оснований для озабоченности, поскольку в отличие от (сенатора) Джексона он поистине невежда в международных делах и к тому же обладает еще одним недостатком — он ленив до умопомрачения. Форд трудится, сражается и прислушивается, а Рейган считает, что знает все ответы; он обладает дурным характером, а когда обсуждаются важные проблемы, оказывается, что он "ушел на обед"¹⁶. Аналогичную ошибку допустил на первых порах и президент Форд, признававшийся позднее в своих мемуарах, что, несмотря на предупреждения своих помощников о предстоящей тяжелой борьбе за Белый дом с Рейганом, он "отнесся легкомысленно к этим предупреждениям, поскольку не воспринимал Рейгана всерьез". "Ряд черт его характера, казалось, исключали его как серьезного соперника. Одной из них была его склонность предлагать примитивно простые решения исключительно сложных проблем. Второй было его убеждение, что он неизменно прав, выдвигая тот или иной аргумент; складывалось впечатление, что его невозможно убедить в том, что он может допустить ошибку. И наконец, я слышал от хорошо знавших его людей, что он старается весьма бережно расходовать личную энергию. Из опыта прошлых избирательных кампаний, свидетелем которых мне приходилось быть, я знал, что невозможно баллотироваться в президенты, работая только с девяти до пяти"¹⁷. К тому же Форд и его советники не поняли общего настроя в стране, характеризуя который Д. Ян-келович, известный исследователь общественного мнения, указывал в мае 1976 г. на преобладающие "настроения против сохранения всего старого, причем не только сохранения людей на своих постах, но и против сохранения старых идей и стилей руководства, против практически всего, что было частью образа мыслей, ассоциируемого с проблемами прошлого"^|8, включая войну во Вьетнаме и Уотергейт.

Незадолго до официального подключения Рейгана к борьбе за Белый дом шансы президента Форда на победу на съезде республиканской партии выглядели предпочтительнее шансов Рейгана. Абсолютное большинство опросов общественного мнения предсказывало ему убедительное преимущество в голосах делегатов съезда; финансовые средства, собранные в кассу его предвыборной кампании, чуть ли не вдвое превышали финансовые возможности сторонников Рейгана. Но с каждым месяцем набранное Фордом на первом этапе борьбы преимущество становилось все менее впечатляющим, и винить в этом можно было в первую очередь самого Форда, продолжавшего воспринимать Рейгана с известной долей иронии. Нельзя было, правда, сбрасывать со счетов и того факта, что бесцветный, выглядевший подчас крайне нерешительным президент значительно уступал напористому, энергичному и общительному отставному губернатору Калифорнии. Когда же советникам президента Форда удалось убедить своего шефа в реальной опасности того, что движение в поддержку Рейгана может расти подобно катящемуся с горы снежному кому, Форд явно испугался и в отсутствие тщательно продуманной ответной стратегии стал ударяться в крайности. Уже в конце 1975 г. он наложил вето на принятый конгрессом законопроект о бесплатных школьных завтраках и призвал к сокращению ассигнований на целый ряд программ социального вспомоществования. В октябре 1975 г. в беседе с вице-президентом Рокфеллером Форд дал ясно понять, что был бы признателен, если бы тот отказался от выдвижения своей кандидатуры на вице-президентский вост в 1976 г. Свой рассказ об этом эпизоде Дж. Форд завершает в мемуарах следующими словами: "Я был благодарен ему за то, что он не проявил эгоизма, за его готовность сделать то, что было в интересах партии, страны, в моих личных интересах. Но вместе с тем я был зол на самого себя за то, что проявил трусость и не сказал ультраконсерваторам: "Форд и Рокфеллер выставят свои кандидатуры вместе, каковы бы ни были последствия этого шага" 1⁹. Но это признание Форда относится уже к категории "дискуссий на лестнице". Дело было сделано, страх Форда перед Рейганом можно было уже наблюдать, как говорится, невооруженным глазом.

А в 1976 г. в отчаянной попытке "перерейганить" Рейгана Форд последовал рекомендации своих советников, совершив "поворот на 180 " в советско-американских отношениях. В марте 1976 г. Форд объявил о решении исключить слово "разрядка" из американского внешнеполитического лексикона: "Разрядка — всего лишь выдуманное слово. Я не считаю, что в дальнейшем его следует применять". Один из помощников Киссинджера вынужденно признал, что "Форд среагировал таким образом в значительной степени из-за Рейгана, чем из-за чего-то еще"²⁰. Но "умиротворить" Рейгана было не так-то просто. ("Нас всегда беспокоила сама политика, а не слово".) "Заняв экстремистскую позицию по убеждению или из оппортунистических соображений или же исходя и из того, и из другого, Рейган добился сдвига Форда вправо", — писал американский политический обозреватель С. Карноу. В результате уже к маю 1976 г. администрация Форда "низвела все внешнеполитические дебаты к общему знаменателю, предложенному Рейганом"²¹.

Уступки Форда давлению правого крыла республиканской партии имели своей целью в первую очередь убедить сторонников Рейгана, что президент ничуть не уступает тому в решительности и целеустремленности в деле отстаивания на международной арене национальных интересов США, а внутри страны — принципов "свободного предпринимательства" в ущерб интересам "разросшегося правительства". Одновременно Белый дом не прекращал попыток теми или иными средствами нейтрализовать Рейгана. Вместо того, чтобы мешать коллеге по партии, убеждали Рейгана посланцы Форда, было бы разумнее стать членом "фордовской команды" и принять участие в подготовке предвыборной платформы республиканцев. Рейгану звонили мэры городов и губернаторы штатов, рекомендуя отказаться от борьбы с Фордом за Белый дом. Позвонил ему и сам Форд, "посоветовав" то же самое. Не встречая понимания со стороны Рейгана, организаторы предвыборной кампании Форда распространили слух о предстоящем выходе Рейгана из игры, что тут же опровергла "рейгановская команда". "Консерваторы заинтересованы по возможности дольше сохранять Рейгана как участника борьбы за Белый дом, с тем чтобы оказывать давление на Форда. Дело не в том, что в отсутствие Рейгана Форд превратился бы в необузданного либерала; просто не вызывает сомнения, что наличие Рейгана является фактором, способствующим оказанию на президента консервативного влияния", — писала Э. Дрю²². Возможно, что кое-кто из консерваторов действительно считал присутствие Рейгана в предвыборной кампании всего лишь оружием давления справа на Форда, но сам Рейган относился к своей кандидатуре к этому времени со всей серьезностью и конечно же возмутился бы, если бы кто-нибудь решился открыто назвать его пешкой в затеянной консерваторами политической игре.

Незадолго до начала предварительных выборов — "праймериз" Форд заявил, что у Рейгана не будет никаких шансов победить кандидата демократов на ноябрьских выборах, поскольку он занимает слишком уж правую позицию по важнейшим аспектам американской внешней и внутренней политики. Форд допустил в этом случае явный просчет, которым не замедлил воспользоваться Рейган: выступив на пресс-конференции, он известил журналистов о предпринятых Фордом попытках уговорить его занять пост одного из министров в его кабинете и о своем отказе от этих предложений. Ни сам Форд, ни члены его команды не смогли дать журналистам вразумительного ответа на вопрос, с какой стати президенту понадобилось приглашать в свой кабинет министров столь явного экстремиста, если не для того, чтобы нейтрализовать его.

"Наконец-то я понял, что представляет собой политическая деятельность, — признался Рейган одному из своих помощников в ходе предвыборной кампании 1976 г. — Она очень похожа на шоу-бизнес. Ты открываешь представление каким-нибудь эффектным номером, затем держишься на инерции и завершаешь колоссальным крещендо"²³. Неизвестно, в какой связи Рейгану пришла в голову такая аналогия, и именно на том конкретном этапе его политической биографии, но жизнь его в политике удивительно укладывается в созданный им рисунок, если согласиться с тем, что его губернаторство явилось эффектным началом, что все последующие годы вплоть до 1980 г. он умело держался в планирующем состоянии на политических потоках и что его победа на выборах 1980 г. и последующее восьмилетнее пребывание в Белом доме явились тем самым "колоссальным крещендо", о котором он говорил в 1976 г. Надо сказать, что частые аналогии политической деятельности и шоу-бизнеса или театрального представления были характерны для исследований американской политической жизни и американских политических деятелей и до того, как к политике стали проявлять активный интерес профессиональные актеры. Но с появлением имени Рейгана на политическом горизонте эти аналогии стали обычными и даже неизбежными, делая эти кажущиеся абсолютно несхожими профессии в каком-то смысле родственными. "А почему бы актеру не баллотироваться в президенты? — задавал представлявшийся вполне резонным вопрос один из американских публицистов. — Сам процесс выборов театрален: это спектакль, нуждающийся в зрителях. Почему бы не узаконить этот спектакль, выдвинув в президенты настоящего актера — человека, заучившего наизусть свои реплики, помнящего свою роль, вовремя выходящего на сцену?"²⁴Аналогию, предложенную Р. Страутом, можно было бы продолжить, подкрепив и другими соображениями. Кто еще, кроме политика и актера, в состоянии "увидеть" несуществующие полчища врагов, мчащихся на вас в остервенении с единственной целью стереть вас в порошок, и при этом убедить вас в реальности этой опасности? Кому еще, кроме актера и политика, удавалось усмотреть в ограниченном бутафорией узком пространстве необозримые поля колосящихся злаков или махины изрыгающих пламя доменных печей и дать вам при этом ощущение сопричастности к общественно значимому делу? По мнению тех, кто сделал ставку на Рейгана в начале 60-х годов и в буквальном смысле довел его до Белого дома, помимо качеств настоящего актера у него было еще одно важное качество, делавшее его особенно привлекательным для закулисных вершителей государственной политики, которые, как известно, существуют не только в Соединенных Штатах. Г. Уиллс так писал об этом: "В отличие от многих актеров Рейган никогда не хотел стать режиссером. Он очень хорошо поддавался режиссерскому руководству и сохранил это качество, став участником политического представления"²⁵Но полностью соглашаться с замечаниями Г Уиллса о нежелании Рейгана стать режиссером нет оснований, тем более что не так уж часты случаи отказа актеров попробовать себя в роли режиссера, когда им представляется такая возможность. В этом плане, как представляется, Рейган ничуть не отличался от абсолютного большинства своих коллег как из актерского, так и из политического мира.

И уж поскольку речь зашла об актерском мастерстве Рейгана в применении к политической арене, то было бы уместным проиллюстрировать эту комбинацию некоторыми примерами из предвыборной кампании 1976 г. Дж. Наполитан, исследователь средств массовой информации и общественного мнения США, как-то сказал, что он определяет эффективность выступлений политических деятелей по телевидению очень простым способом — он выключает полностью звук и наблюдает лишь за изображением. Рейган, по его мнению, выдерживал такое испытание с блеском²⁶. Вовсе не обязательно было слушать, что он говорит, вполне достаточно было видеть, как он говорит, тем более что его выступления отличались друг от друга лишь порядком, в котором он перечислял стоявшие перед страной проблемы. Сопровождавшие Рейгана в поездке по стране журналисты выучили наизусть все шутки и анекдоты, которые неизменно фигурировали в его выступлениях. "Этот человек хочет быть президентом, — вынесла из многодневных наблюдений за Рейганом в 1976 г. американская журналистка Э. Дрю. — Создается впечатление, что он усвоил несколько проблем или отдельные аспекты нескольких проблем и теперь цепляется за них. Вокруг всего этого царит атмосфера, слегка напоминающая маскарад. Он говорит о людских обидах, но, судя по всему, не сопереживает им. Кажется, что он вообще не испытывает никаких эмоций по поводу того, о чем он говорит. И он не создает впечатления хорошо информированного человека… Его шутки являются шутками человека, руководящего застольем, — не очень умными и не очень уместными. Его "речи" представляют собой в действительности комплект карточек размером четыре на шесть дюймов, на которых ручкой с фетровым пером им записаны обрывки текста и анекдоты и которые он постоянно перетасовывает, чтобы не повторяться дословно. Запас его знаний базируется, по всей видимости, в основном на вырезках из газет и журналов, на попавшихся ему на глаза статьях и опросах общественного мнения, из которых получается хороший материал для выступлений"²⁷. Перед слушателями вновь, как и в те далекие годы сотрудничества с "Дженерал электрик", был актер, твердо заучивший текст и скрупулезно придерживавшийся режиссерского сценария и замысла, но уже хорошо усвоивший на опыте политических сражений 1968 и 1972 гг. основные каноны, согласно которым развивается действие на политической "сцене" и завоевывается внимание публики в "зале" политического представления, именуемого президентскими выборами в Соединенных Штатах.

Предвыборный марафон близился к концу, и, хотя уже в ходе предварительных выборов стал ясен исход предстоявшего в августе в Канзас-Сити республиканского съезда, сторонники и советники Рейгана продолжали надеяться на то, что, несколько снизив воинственный накал выступлений Рейгана в преддверии съезда, им удастся отвоевать у Форда хотя бы часть голосов умеренно настроенных делегатов. С этой целью "рейгановская команда", практически не консультируясь с Рейганом, пошла на беспрецедентный шаг: подобрала кандидатуру пользовавшегося репутацией либерала сенатора Р. Швейкера и уговорила Рейгана еще до начала работы съезда объявить этого малоизвестного ему лично политического деятеля своим напарником, т. е. кандидатом на пост вице-президента США. Эта тактическая уловка не принесла ожидаемых плодов и даже осложнила взаимоотношения Рейгана с консервативными кругами, отвергавшими какие-либо компромиссы с либералами. Своевременно найденная сторонниками Форда удачная формулировка предостережения делегатам съезда: "Губернатор Рейган развязать войну не смог бы, но ее сможет развязать президент Рейган" — произвела должное впечатление на собравшихся в Канзас-Сити республиканцев. 18 августа 1976 г. в первом же туре голосования с преимуществом всего лишь в 117 голосов делегатов (1187 против 1070) кандидатом республиканской партии на пост президента США был назван Джеральд Форд.

Штаб-квартира Рейгана, размещавшаяся в отеле "Аламеда плаза", напоминала утром следующего дня ритуальный зал похоронного бюро. Последний рабочий день активистов предвыборной кампании Рейгана начался с его прощального выступления перед ними. Рейган поблагодарил сторонников за проделанную работу, закончив свое короткое выступление словами из английской баллады XVII в., которую он помнил с детства: "Хотя я и ранен, я не убит. Я встану и буду, как прежде, сражаться". Плакала Нэнси Рейган, плакали многие рейгановские сторонники. Искрящаяся энергия и бьющий через край энтузиазм рейгановских сторонников, многие из которых все еще ходили в рекламных майках с портретом или именем своего фаворита, сменились всеобщим унынием. Как в сомнамбулическом сне, упаковывали они остатки никому уже не нужной предвыборной рекламной литературы и других традиционных атрибутов избирательной кампании — значков, плакатов, наклеек на автомобильные бамперы. Предшествующая ночь была очень неспокойной: кое-кто из не желавших примириться с поражением Рейгана активистов настаивал на том, чтобы предложить Форду выдвинуть кандидатуру Рейгана на пост вице-президента США. Такой же точки зрения придерживался и один из влиятельнейших "Друзей Рональда Рейгана", Дж. Дарт, заявлявший, что согласие на выдвижение своей кандидатуры на второй пост в стране является патриотическим долгом Рейгана. Однако сам Рейган н его советники были против этого: при том, что Рейган потерпел поражение, результаты голосования на съезде продемонстрировали наличие достаточно внушительной политической базы для продолжения в будущем его попыток попасть в Белый дом. В случае согласия Рейгана стать вице-президентом (хотя в интересах истины надо сказать, что у Форда не было намерений предлагать Рейгану этот пост) существовала реальная опасность того, что он разделит судьбу вице-президента из притчи, которую любил рассказывать вильсоновский вице-президент Томас Маршалл: "У старика было два сына. Один из них стал моряком и ушел в дальнее плавание, а другой стал вице-президентом США. С тех пор ни о том, ни о другом не было ни слуха ни духа". Такая перспектива не устраивала ни самого Рейгана, ни тех, кто продолжал возлагать на него надежды. Л. Нофцигер говорил Э. Дрю, отражая позицию "рейгановской команды": "Если одержит победу (на президентских выборах в ноябре.—Э. И.) Форд, у нас есть возможность оказывать на него давление. Если он потерпит поражение, мы захватим руководство партией в свои руки. И поверьте мне, мы очень внимательно следим за ходом событий. Мы не собираемся пускать их на самотек, как это сделал Голдуотер после выборов 1964 г."²⁸.

Своеобразным признанием потенциальных возможностей Рейгана и силы его влияния в партии явилось поведение Форда на следующее утро после его победы на съезде: он самолично приехал в отель, где размещался его недавний соперник, с тем чтобы согласовать с ним кандидатуру вице-президента. "Помощь Рейгана мне очень пригодилась бы в ходе осенней кампании. Было бы глупо сердить его и его сторонников в сложившейся ситуации", — признавал Форд в своих мемуарах. — Один из помощников Рейгана встретил меня в вестибюле отеля "Аламеда плаза" и сопроводил на 10-й этаж. "Губернатор, у нас с вами была очень интересная схватка, — сказал я, пожимая его руку в присутствии репортеров. — Я бы очень хотел обладать хотя бы частью ваших талантов и вашей замечательной организацией". Затем мы прошли в его личные апартаменты и продолжили беседу в приватном порядке. Осторожно подбирая слова, я спросил, есть ли у него кандидатура, которую он хотел бы предложить на роль моего напарника. Я выложил перед ним шесть имен: Билла Саймона, Джона Коннелли, Боба Доула, Говарда Бейкера, Эллиота Ричардсона и Билла Ракелсхауса — и замолчал в ожидании ответа. Доул, сказал он, был бы отличным выбором"²⁹. Оба почувствовали облегчение после окончания этой встречи и последовавшей за ней пресс-конференции — ни тому, ни другому больше не нужно было демонстрировать взаимную симпатию, и можно было стереть с лица сводившую скулы натянутую улыбку. На следующий день кандидатом республиканской партии на пост вице-президента США был утвержден Роберт Доул, сенатор от штата Канзас. Перед закрытием работы съезда перед делегатами предстали победители — Джеральд Форд с женой и Роберт Доул с женой. Бок о бок с ними стояли приглашенные Фордом Рональд и Нэнси Рейган. Затем, взяв друг друга за руки и высоко подняв их над головой, все шестеро продемонстрировали единство республиканских рядов перед лицом стоящих перед ними задач.

В предвыборной борьбе между Фордом и Картером сам Рейган играл роль стороннего, но отнюдь не безразличного наблюдателя, не высказываясь ни за, ни против кого-либо из соперников. Самолюбию Рейгана льстило, а членам его "команды" доставляло большое удовольствие, что в надежде привлечь на свою сторону оставшихся "бесхозными" консерваторов оба претендента на президентский пост нередко повторяли основные положения рейгановской позиции, в частности по внешнеполитическим проблемам. Дж. Картер даже стал акцентировать внимание избирателей на тех деталях своей политической биографии или политической платформы, которые ассоциировались с рейгановскими, как-то: "непринадлежность к Вашингтону" и "восточному истеблишменту", серьезность намерений сократить непроизводительные правительственные расходы и т. п. Вторя основным положениям предвыборных заявлений Рейгана, Картер осуждал заключенное в Хельсинки Соглашение по безопасности и сотрудничеству в Европе и подвергал критике "мягкость, проявленную Фордом в переговорах с СССР". Во внешнеполитических заявлениях Картера часто звучали призывы к тому, чтобы "оборонные возможности США не уступали никакой другой стране". Форд в свою очередь бросал Картеру гневные обвинения в том, что тот намеревается сократить военные расходы США на 15 млрд долл. и тем самым поставить под угрозу безопасность США. Так что совсем небезосновательным было сложившееся у Э. Дрю впечатление, что это "Рональд Рейган дебатирует с Рональдом Рейганом"³⁰, а вовсе не Форд с Картером.

После поражения на республиканском съезде и вплоть до въезда в Белый дом нового президента Джимми Картера в политической активности Рейгана, казалось, наступил спад. Если не считать нескольких вялых предвыборных выступлений в пользу Форда в двух десятках штатов, заслуживших лишь мимолетное упоминание в прессе и понятное неудовольствие самого Форда, имя Рейгана в течение многих месяцев практически не появлялось ни в печати, ни по телевидению. Однако пассивность Рейгана и его "команды" была лишь кажущейся. Решение добиваться выдвижения кандидатуры Рейгана на пост президента США в 1980 г. было окончательным и бесповоротным, и к созданию благоприятных условий для этого "рейгановская команда" приступила уже в сентябре 1976 г., т. е. еще до того, как стало известно имя будущего президента США. Л. Кэннон пишет, что в один из первых дней сентября в особняке Рейганов в Пасифик Пэлисейдс был устроен званый обед для небольшого количества ближайших советников и помощников Рейгана, принимавших самое активное участие в только что окончившейся борьбе за Белый дом. Кое-кто из присутствовавших счел этот обед прощальным. На самом же деле он оказался началом нового этапа в политической биографии Рейгана и нового витка борьбы за Белый дом. На этом обеде Рейган выдвинул на обсуждение вопросы, которые, как он сказал, будут положены в основу его программных выступлений, намеченных на 1977 г.

И Рейган, и члены его "команды" отдавали себе отчет, что одним из основных препятствий на пути Рейгана к Белому дому в 1980 г. будет скорее всего его возраст. При всей моложавости и подтянутости Рейгана трудно было забыть о том, что в феврале 1981 г. ему исполнится 70 лет. Эта цифра вызывала опасения особенно у молодых избирателей, которым она казалась чуть ли не астрономической. Мысли, приходившие в то время многим, были выражены через два года известным американским публицистом М. Чайлдсом в газете "Вашингтон пост". В статье, озаглавленной "Рейган: более серьезен, чем когда-либо", М. Чайлдс напоминал, что 9-й президент США Уильям Генри Гаррисон "был единственным президентом, вступившим на этот пост в таком возрасте, но он умер от воспаления легких спустя шесть недель"^31[11]. В этих условиях Рейгану было уже не до ставших столь привычными для него уклончивых ответов на вопросы о планах на будущее и не до проявлений наигранного нежелания выставлять свою кандидатуру. Ожидать, что кто-то будет очень уж настойчиво уговаривать 70-летнего человека баллотироваться на пост президента, не приходилось. Быка за рога следовало брать решительно и без промедления.

Уже на упомянутом выше сентябрьском обеде Рейган заявил о необходимости образования "общественного" комитета в поддержку его кандидатуры, на деятельность которого он выделил все полтора миллиона долларов, оставшиеся в его предвыборной казне в результате преждевременно закончившейся кампании. Так был создан комитет "Граждане за республику", во главе которого был поставлен опытный Нофцигер. Обладая столь внушительными финансовыми средствами, основную часть которых составили взносы представителей калифорнийского военно-промышленного комплекса, Нофцигер вскоре приступил к организации региональных семинаров и изданию бюллетеня, в котором с завидным постоянством подвергалась резкой критике политика США по отношению к Зоне Панамского канала, к Кубе. Постоянной мишенью бюллетеня был Советский Союз. Забегая несколько вперед, следует сказать, что в ходе промежуточных выборов 1978 г. комитет "Граждане за республику" выдал от имени Рейгана более 600 тыс. долл. 25 консервативным кандидатам на пост сенатора, 234 кандидатам в члены палаты представителей конгресса США, 19 кандидатам в губернаторы штатов и 122 кандидатам на другие выборные посты на местном уровне³². Так создавалась база политической поддержки кандидатуры Рейгана на 1980 г.

"Рейгановская команда" образца 1977 г. очень незначительно отличалась по составу от той, которая ведала организацией его предвыборной кампании в предшествующие годы. Помимо уже известных по прошлым годам Л. Нофцигера, Э. Миза, П. Ханнафорда, Дж. Сиэрса, М. Дивера к ее деятельности активно подключился сенатор от штата Невада Пол Лэксолт, пользовавшийся полным личным доверием Нэнси Рейган и ставший с годами одним из самых близких друзей Рейгана. Руководящую и направляющую роль в "команде" стала на этот раз играть Нэнси Рейган. Компания "Дивер энд Ханнафорд", не теряя времени, приступила к организации новых выступлений Рейгана по стране, а также по радио и телевидению и продвижению его статей в периодическую печать. Только в 1977 г. Рейган произнес 75 речей в различных городах США, принесших ему немалые дивиденды как сугубо финансового (при гонораре 15 тыс. долл. за выступление), так и политического характера. Статьи за подписью Рейгана по-прежнему публиковались в сотне с лишним газет по всей стране, а его пятиминутные выступления, как и прежде, транслировались 270 местными радиостанциями. И вновь Рейган не спешил преждевременно объявлять себя официальным кандидатом на пост президента США, хотя "рейгановская команда" давала знать всем, кого этот вопрос интересовал, что Рейган продолжает оставаться претендентом на президентский пост. Не случайно Рейган комментировал, критиковал или поддерживал исключительно проблемы общенационального звучания, имевшие самое непосредственное отношение к политике на федеральном уровне.

Одной из таких проблем на протяжении почти двух лет была проблема Зоны Панамского канала. Лишь после того, как 20 апреля 1978 г. соглашения по Панамскому каналу между США и Панамой были ратифицированы конгрессом США, Рейган отказался от этой темы. Ее место с течением времени заняла тема отношения США к авторитарным и тоталитарным государствам мира. Еще летом 1977 г. Рейган обрушился на провозглашенную администрацией Дж. Картера кампанию в защиту прав человека, утверждая, что "внешняя политика новой администрации избрала объектом значительной части своей критики по вопросу о правах человека те правительства, которые не представляют угрозы для других и которые, хотя и ведут себя не всегда так, как нам хотелось бы, были и являются, несмотря ни на что, нашими друзьями"³³.

Президент Картер высказал убеждение, что "республиканская иерархия решила согласиться с нами по Панамскому каналу и сразиться с нами по ОСВ… Поддержать демократического президента по двум столь сложным вопросам было бы чуть ли не самоубийственным для тех, чье политическое будущее зависело от богатых экстремистов, финансирующих многие республиканские кампании"³⁴. Судя по накалу рейгановских выступлений против Договора по ОСВ, президент имел в виду в первую очередь Рейгана и его единомышленников и сторонников. И действительно, хотя Рейган и внес по рекомендации своих советников некоторые весьма незначительные коррективы в жесткие формулировки своих внешнеполитических заявлений, касавшихся проблемы ограничения стратегических вооружений, администрация Картера по-прежнему обвинялась им в "моральном разоружении" перед Советским Союзом, в проведении "примиренческого" курса на международной арене, а все администрации США предшествующего десятилетия, т. е. начиная с администрации Никсона, в игнорировании необходимости перевооружения США в условиях роста "коммунистической угрозы". В поведении Картера в ходе переговоров с СССР Рейган слышал "жалкое постукивание зонтика Невилля Чемберлена по булыжным мостовым Мюнхена"³⁵. Советники Рейгана отдавали себе отчет в том, что проявления им политического экстремизма, давшие ему прозвище "мистер Правый", могут привести к сужению политической базы поддержки его кандидатуры в 1980 г. Перед "рейгановской командой" была поставлена задача внушения общественному мнению страны, что он является вовсе не экстремистом, а выразителем интересов и чаяний тех самых "невоспетых" и "забытых" американцев, о которых он всегда помнил, т. е. истым народолюбцем, всего лишь придерживающимся консервативных взглядов на роль государства в обществе свободного предпринимательства и на место США в современном сложном и противоречивом мире. Нофцигер назвал это некоторое "смягчение" позиции Рейгана изъятием "жесткости из жесткой линии". Знаменательно, что, прочитав в газете "Нью-Йорк таймс" сообщение о "сдержанной" критике Рейганом соглашения по ОСВ-2, подписанного Дж. Картером и Л. И. Брежневым в Вене, в стане консерваторов проявили серьезную озабоченность — не перестарались ли члены "рейгановской команды" в своем желании успокоить американцев. Нет, поспешил заверить их Рейган, его отношение к ОСВ-2 осталось прежним — "договор следует положить на полку" (в другом случае он заявил, что договор следует "отправить обратно в Москву"), и вообще "переговоры с Советским Союзом никогда не должны превращаться в умиротворение". "Не следует заблуждаться, — добавлял он при удобном случае, — за всеми беспорядками, происходящими в мире, стоит Советский Союз".

Шла ли речь о взаимоотношениях с СССР, ратификации Договора по ОСВ-2, отношениях со странами — союзниками по НАТО, с третьим миром или с Организацией Объединенных Наций, Рейган поднимал вопрос: "Не пора ли нам перестать заботиться по поводу того, любят нас или нет, и начать заботиться о том, уважают ли нас в мире?" — вопрос, судя по всему, занимавший умы многих американцев. "Рейгановская команда" нащупала ностальгическую тоску довольно значительной части американцев по "старым, добрым временам", когда никому в мире не могла прийти в голову мысль "наступать на мозоли Соединенных Штатов" и когда Америку "все боялись и уважали". Ведь как приятно было осознавать (если согласиться с утверждениями Рейгана), что у всех сложных внешнеполитических и экономических проблем современности есть простые решения, не требующие ни особого напряжения сил, ни особого напряжения мысли. В отличие от Картера, лишь констатировавшего наличие перед страной сложных проблем, Рейган дарил надежду на то, что у "американской мечты" есть будущее и что следующее десятилетие будет лучше уходящего.

Однако одних общих заявлений о радужном будущем, ожидающем американцев, было явно недостаточно. Необходима была идея, способная продемонстрировать избирателям, что в своем стремлении попасть в Белый дом Рейган движим не политическим честолюбием, а желанием "оказаться полезным простым людям", мозолистые руки которых, по его словам, он с таким удовольствием пожимал в своих поездках по стране. Такая идея была позаимствована помощниками Рейгана у конгрессмена Джека Кемпа, некогда работавшего в аппарате губернатора Калифорнии, а вообще-то больше известного в стране в качестве хорошего футболиста. Идея, получившая название "экономики, ориентированной на предложение" (supply-side economy), основывалась на утверждении о необходимости снижения налогов как наиболее эффективного средства возрождения деловой активности и экономического подъема в стране. В условиях охватившей Соединенные Штаты стагфляции — экономического феномена последних десятилетий, сочетавшего стагнацию (или экономический застой) и инфляцию, идея Кемпа, подхваченная Рейганом, была поддержана рядовыми налогоплательщиками. В экономических же кругах "экономика, ориентированная на предложение", была встречена полярно противоположными оценками. Многие крупные экономисты США, поддержанные, в частности, специалистами с Уолл-стрита, считали снижение налогов в условиях высокой инфляции немыслимым. Их доводы представлялись весьма убедительными: снижение налогов при одновременном резком повышении расходов на военные нужды (а именно это и имел в виду Рейган, настаивая на необходимости ликвидации "окна уязвимости" и растущего отставания США от СССР в области стратегических вооружений) обязательно приведет к еще большему дефициту бюджета и сокращению ассигнований на социальное обеспечение, образование и здравоохранение. Советниками Джорджа Буша, тогдашнего соперника Рейгана в борьбе за Белый дом, было найдено броское определение экономических выкладок рейгановцев — "экономика, основывающаяся на шаманских заклинаниях", и вставлено в одно из программных заявлений Буша. (На протяжении последующих восьми лет журналисты будут часто язвительно напоминать Дж. Бушу, ставшему вице-президентом США при президенте Рейгане, это определение экономической политики администрации, к которой он стал принадлежать и сам.)

Но предупреждения экономистов не производили сколько-нибудь заметного впечатления на значительную часть избирателей. Дело было в том, что на протяжении многих лет их убеждали в необходимости потуже затянуть пояса. Обещание же сократить налоги (да еще на 33 %) при одновременной ликвидации инфляции и безработицы не осмеливался дать ни один кандидат в президенты, тем более республиканец. Будущее страны в том виде, в каком его рисовал Рейган, выглядело заманчиво. Проводимая в жизнь администрацией Картера "старомодная экономическая политика, основывающаяся на выборе между инфляцией и спадом", изжила себя, утверждал Рейган, а попытки прошлых администраций США победить инфляцию, лишая трудящихся мужчин и женщин работы, аморальны. Популярность Рейгана заметно росла. В мае 1978 г. бывший президент Форд еще обходил его в популярности среди республиканских избирателей на 10 %, но этот разрыв неукоснительно сокращался. Известный политический обозреватель газеты "Вашингтон пост" Д. Броудер, признавая в конце сентября, что Форд лидирует по популярности, вместе с тем сомневался, что ему удастся стать кандидатом партии в президенты: "Многие из его ближайшего окружения считают, что в конечном итоге Форд откажется от борьбы за президентский пост. И практически все они надеются, что именно таким будет его решение"³⁶. Проведенный в марте 1979 г. опрос общественного мнения засвидетельствовал выход Рейгана на первое место среди республиканских претендентов на президентский пост: его предпочли 31 % опрошенных. Второе место осталось за Дж. Фордом (26 %), третье — за Дж. Коннелли (12 %). Как и писал Д. Броудер, 25 мая 1979 г. Дж. Форд отказался от активной борьбы за Белый дом, заявив, что будет баллотироваться лишь в том случае, если партия не сможет прийти к согласию относительно другого кандидата.

К ноябрю 1979 г., т. е. к тому времени, когда ожидалось официальное заявление Рейгана о выдвижении своей кандидатуры на пост президента США, в группе республиканских претендентов насчитывалось (с Фордом) уже девять человек, в том числе Дж. Коннелли, Дж. Буш, Г Бейкер, Р. Доул, Дж. Андерсон, Ф. Крейн и другие. Неожиданно для многих основным соперником Рейгана стал бывший губернатор Техаса Коннелли, получивший общенациональную и даже мировую известность после 23 ноября 1963 г., когда он был поражен в Далласе одной пулей (если верить результатам официального расследования) с президентом Кеннеди. Успех Коннелли был тем более неожиданным, если принять во внимание его недавнюю принадлежность к демократической партии и едва утихнувший скандал в связи с обвинением его во взяточничестве на посту министра финансов в администрации Никсона.

13 ноября 1979 г. в нью-йоркском отеле "Уолдорф-Астория" Рейган сделал официальное заявление о вступлении в борьбу за Белый дом, став десятым и последним по счету претендентом на президентский пост от республиканской партии. Хотя к этому времени он захватил лидерство среди других кандидатов, многие по-прежнему отказывались принимать его кандидатуру всерьез. Его речь по поводу вступления в борьбу не оправдала возлагавшихся на нее надежд, поскольку не содержала ни одной новой мысли. Все, что говорил Рейган, было давным-давно известно. Он осудил "высокомерие федерального истеблишмента, который отказывается нести ответственность за наше нынешнее положение, истеблишмента, от которого нельзя надеяться получить честную оценку сложившейся ситуации и который категорически отказывается жить по средствам". В бедственном положении американской экономики он обвинил правительство, которое, по его словам, "перерасходовало, переоценило и перерегулировало". В Нью-Йорке, крупнейшем центре внешнеполитических исследований и международной деятельности, следовало проявлять несколько большую осмотрительность при произнесении жестких заявлений по проблемам внешней политики, и поэтому осторожные члены "рейгановской команды" включили в текст выступления две новые темы международного плана, не вызывавшие негативных эмоций у слушателей: призыв Рейгана сделать Пуэрто-Рико 51-м штатом США и требование регулярных консультаций между США, Канадой и Мексикой по широкому кругу интересующих эти страны вопросов. Но заключительные слова были привычными: "Я не могу и не буду безразлично наблюдать за тем, как наша великая страна занимается самоуничтожением".³⁷

Л. Кэннон обратил внимание на особенность этого выступления Рейгана: "Если у Рейгана не было всех ответов или каких-либо ответов (на стоявшие перед страной проблемы. — Э. И.), ему во всяком случае удалось установить со своими слушателями узы близости и доверия. Рейган делал это со столь давних пор, что многие из нас забыли, насколько это важно. Он сделал это вновь в вечер своего объявления словами, так и не попавшими в большинство информационных сообщений, но он сделал это на высоком уровне. Другие кандидаты рассказывали избирателям о том, что они собираются сделать для спасения Америки, а Рейган описал им свою собственную жизнь"³⁸Рейган обратился (как это он делал много раз в прошлом) к воспоминаниям о своем тяжелом детстве и юности, об испытанных его семьей лишениях в годы жизни в маленьких городках штата Иллинойс, о "Великой депрессии", лишившей его отца работы (в этом месте его голос дрогнул, и на глазах сверкнули слезы точно так же, как это произошло днем раньше в телевизионной передаче при произнесении тех же слов).

В то утро Рейган выступал по телевидению, и в числе заданных ему вопросов оказался вопрос, касавшийся возраста лидеров других государств. Рейган уверенно заявил, что в случае избрания он окажется чуть ли не самым молодым из тех, с кем ему придется иметь дело. "Но Жискар д’Эстен моложе вас", — возразили ему. "Кто?" — не понял Рейган, дав основание журналистам заключить, что он не знает, о ком шла речь. "Жискар д’Эстен, президент Франции", — разъяснил один из журналистов. "Возможно, он и моложе, — отреагировал быстро Рейган, — но ненамного". (На самом деле Рейган был старше французского президента на целых пятнадцать лет.) Появившиеся на следующий день в печати саркастические комментарии вынудили рейгановского пресс-секретаря дать разъяснение: задававший вопрос, дескать, находился довольно далеко от Рейгана, и тот не расслышал названной фамилии. Находчивые журналисты предложили пресс-секретарю на выбор два варианта исправления сложившегося положения: "Мы можем опубликовать поправку в "Вашингтон пост", сообщив, что Рейган знает, кто является президентом Франции, но плохо слышит". Пресс-секретарь предпочел оставить все, как было: "Лучше уж продолжайте говорить, что он слишком многого не знает, чем говорить, что он слишком стар". (Вскоре с помощью симпатизировавших Рейгану журналистов распространилась информация, согласованная с Рейганом: он действительно слышит плохо на одно ухо, но не потому, что стареет, а в результате несчастного случая, происшедшего с ним много лет назад на съемочной площадке. По словам Рейгана, один из его партнеров по съемке прямо над его ухом произвел холостой выстрел из пистолета. Такое объяснение многих и надолго удовлетворило. Когда через пару лет Рейган стал открыто пользоваться слуховым аппаратом, это уже никого не удивило.) На следующий день после официального заявления о вступлении в борьбу состоялась пресс-конференция Рейгана, открывая которую конгрессмен Дж. Кемп представил его "самым старым и самым мудрым кандидатом". Присутствовавшие при этом помощники Рейгана в ужасе закатили глаза: вот уж поистине заставь кое-кого молиться… Но Рейган отнесся к этой характеристике с юмором, и это полуироническое прозвище — "самый старый и самый мудрый" — сохранилось за ним и после въезда в Белый дом. Прослышав о планах соперников "отметить" 69-летие Рейгана акцентированием его солидного возраста, "рейгановская команда" организовала в ряде штатов празднества по случаю дня его рождения с многочисленными здравицами, тортами и запуском воздушных шаров, исключив таким образом возможность использования рейгановского возраста во вред его предвыборной кампании. Подводя итог своему многонедельному общению с Рейганом в ходе напряженных предвыборных баталий, Л. Кэннон написал в своем репортаже, опубликованном в газете "Вашингтон пост*, что Рейган устранил все имевшиеся сомнения относительно его энергичности, но "вселил сомнения в его способности быть президентом"³⁹

Можно предположить, что именно такими сомнениями, существовавшими в определенных кругах республиканской партии, и было вызвано прозвучавшее для многих неожиданно заявление Форда газете "Нью-Йорк таймс" в марте 1980 г. "Куда бы я ни поехал, — сказал Форд, — повсюду мне говорят, что губернатор Рейган не сможет победить". Да и он сам, продолжил эту мысль Форд, считает, что "очень консервативный республиканец не может победить на общенациональных выборах". Означает ли это, что Рейган не сможет одержать верх в борьбе за Белый дом, попросили журналисты уточнения. "Да, означает", — без колебаний ответил Форд, добавив, что если в партии сформируется широкая база поддержки его собственной кандидатуры, то он будет готов отреагировать на это должным образом⁴⁰Но эта вспышка политической активности Форда быстро и столь же неожиданно заглохла. Уже 15 марта он вновь отказался баллотироваться на пост президента США, а в мае поддержал кандидатуру Рейгана.

Приближалась дата созыва съезда республиканской партии, но у Рейгана не было еще четкой позиции в отношении того, кто будет предложен съезду в качестве кандидата партии на пост вице-президента США. "Рейгановская команда" при активном участии самого Рейгана и Нэнси Рейган перетасовывала многочисленные варианты, в которых фигурировали по меньшей мере два десятка фамилий, в том числе и практически все рейгановские соперники в борьбе за президентский пост Решительность, с которой отвергались варианты, возрастала с приближением даты съезда, и в преддверии к сбору делегатов в Детройте в некогда длинном списке остались лишь две фамилии — Форда и Буша. Надо сказать, что Рейган уже имел возможность еще в мае провести зондаж возможной реакции Форда на предложение ему поста вице-президента. Информация об этом предложении проникла на страницы газет, и в течение нескольких дней возможность такого "идеального сочетания" активно муссировалась политическими обозревателями. Но затем последовал отказ Форда, и разговоры на эту тему прекратились. Реальной оставалась лишь кандидатура Буша, не вызывавшая особого энтузиазма у самого Рейгана и у Нэнси Рейган по ряду причин, в числе которых немаловажную роль играли критические замечания Буша в адрес Рейгана, его политической программы и социально-экономических прожектов, высказанные в ходе предвыборной борьбы. Но за Буша выступали многие члены "рейгановской команды" и, самое главное, целый ряд видных деятелей республиканской партии, увидевших в таком сочетании возможность укрепления единства партийных рядов. В день открытия работы съезда республиканской партии, 14 июля 1980 г., выбор Рейгана остановился на кандидатуре Джорджа Буша.

Предугадать исход съезда республиканской партии не представляло особой сложности: на протяжении по крайней мере 16 месяцев, предшествовавших съезду, Рейган никому не уступал лидерства в президентском марафоне, и не было никаких оснований считать, что он уступит его на этом решающем этапе борьбы за Белый дом. Что же касается хода работы самого съезда, то контроль за развитием событий в зале со стороны "рейгановской команды" был настолько полным и исключающим любые неожиданности, что небольшая группа делегатов, представлявшая умеренное крыло партии, даже не пыталась создать хотя бы видимости оппозиции популярному кандидату. Атмосфера в зале съезда, разукрашенного транспарантами с рейгановским лозунгом "Вместе к новому началу", напоминала огромный стадион в день боя быков с его живописными красками, бравурной музыкой, дикими танцами в проходах между рядами и даже криками "Вива! Оле!", но фактически с одним-единственным тореадором, которому не с кем было состязаться в ловкости и силе. В Детройте находилась большая группа политических обозревателей ведущих органов печати США и многих зарубежных стран, предпринявших в преддверии съезда попытку выяснить у делегатов их отношение к личности наиболее вероятного победителя и предлагаемой им программе действий на будущее. Результаты бесед с делегатами ошеломили одного из наиболее уважаемых политических обозревателей, Дж. Рестона: "Когда они говорят серьезно о Рейгане и им задается вопрос о том, что именно, с их точки зрения, имеет в виду Рейган, говоря о "новом начале", они выглядят растерянными и, по всей видимости, не имеют ни малейшего преставления ни о том, в каком направлении движется Рейган, ни о том, кто движется вместе с ним… Они признают, что он мастер читать слова своей роли, но не знают, кто будет ему их писать"⁴¹.

Не внесла ясности и 45-минутная речь Рейгана по поводу утверждения его в качестве официального кандидата республиканской партии на пост президента США (из 1994 делегатов съезда в первом же туре голосования за него отдали голоса 1939 делегатов): она представляла собой резюме всего того, что говорилось Рейганом прежде, но в еще более расплывчатом плане. Рейган обещал приостановить дальнейший рост государственного аппарата, сократить налоги, увеличить расходы на военные нужды и принять меры с целью стимулирования экономического развития страны: "В результате экономической политики демократической партии миллионы американцев лишены работы… Пора Америке вновь дать работу… Тем, кто не обладает специальностью, мы постараемся помочь обрести специальность. Для тех, кто не имеет возможности найти работу, мы создадим новые возможности, в том числе и в тех городах, где они проживают"⁴². "Мы располагаем всем необходимым, — заявил он, повторив слова Томаса Пэйна, — чтобы начать мир заново", а в заключение своего выступления, придав своему голосу приличествующее торжественному моменту тремоло, призвал присутствующих присоединиться к его молчаливой молитве и завершил словами: "Господи, благослови Америку!" Сценарий съезда, тщательно разработанный его помощниками, предусматривал даже последовавшую за этими словами 20-минутную овацию.

Но то, что произошло в последующие два дня, не предусматривалось никакими сценариями. Под влиянием энергичной речи, произнесенной Фордом после одобрения делегатами съезда кандидатуры Рейгана, новоиспеченный кандидат партии в президенты в ходе приватной встречи с Фордом, состоявшейся на следующий день, вновь поднял вопрос о вице-президентском посте. Форд опять отказался от предложения, но в его отказе никому не удалось услышать решительных ноток. Сомнения в разумности выдвижения Форда на этот пост стали появляться у членов "рейгановской команды" и у самого Рейгана лишь к концу второго дня работы съезда, когда эта возможность стала обретать реальные черты. Кому-то из помощников Рейгана пришла в голову мысль, что на фоне более опытного в международных делах Форда отсутствие у Рейгана опыта деятельности в области внешней политики будет всем бросаться в глаза. "На следующий день после окончания работы съезда Форд превратился бы в "господина президента", а Рейган — в "господина Рейгана"", счел нужным заметить другой помощник. Да и в кулуарах съезда мгновенно получила хождение злая шутка о том, что Форд будет президентом США до девяти утра и после пяти вечера в будние дни (т. е. за исключением обычных рабочих часов Рейгана), а также в выходные дни. Особенно насторожили Рейгана и его "команду" высказывания Форда в ходе телевизионного интервью, в котором были затронуты вопросы его возможной деятельности на посту вице-президента США. Форд решительно заявил, что он не намерен ехать в Вашингтон в качестве "номинального вице-президента". В случае принятия им предложения, заявил Форд, он поедет в Вашингтон, если будет уверен, что ему предстоит играть заметную роль в решении жизненно важных вопросов на протяжении всех четырех лет пребывания на этом посту. Смотревший это телевизионное интервью Рейган был явно обеспокоен: делить с кем бы то ни было так трудно и так поздно доставшуюся ему высшую власть он не намеревался. Не теряя времени, Рейган созвонился с Фордом и сказал ему, что нуждается еще в некотором времени, чтобы принять окончательное решение по этому вопросу. Намек был достаточно прозрачным, чтобы Форд понял, что от него ожидается; через полтора часа он нанес визит Рейгану и заявил, что окончательно отказывается от предложения баллотироваться в вице-президенты. Через пять минут после ухода Форда Рейган созвонился с Бушем, а еще через полтора часа делегаты съезда утвердили кандидатом партии на пост вице-президента США бывшего конгрессмена, бывшего директора ЦРУ, бывшего представителя США в ООН и бывшего руководителя миссии связи США в КНР Джорджа Буша.

События, связанные с кандидатурой вице-президента США, были практически единственным отклонением от программы действий, тщательно разработанной и продуманной до мельчайших деталей давними рейгановскими помощниками. Правда, состав "рейгановской команды" претерпел за предшествующие месяцы довольно серьезные изменения за счет ухода или, вернее, увольнения из нее нескольких самых активных ее членов и включения в ее состав новых лиц, которым еще предстояло сыграть важную роль в политической биографии Рейгана. Оставшимся в составе "команды" помощникам со стажем были, как правило, поручены новые обязанности и новые участки деятельности, в результате чего оказалось, что единственным членом "рейгановской команды", сохранившим свою главенствующую роль и свое влияние на Рейгана, была Нэнси Рейган. Объяснить это было совсем не трудно: в отличие от всех других членов "команды" только она одна руководствовалась в определении своей позиции и отношения ко всему происходящему интересами своего мужа. К действиям всех других неизбежно примешивались их личные, далеко не бескорыстные интересы и амбиции. Активная участница всех решений и акций "рейгановской команды", она гораздо лучше своего мужа знала обстановку, сложившуюся в группе ближайших помощников Рейгана, и действовала со всей решительностью, наводя в ней порядок. Она была инициатором увольнения Дж. Сиэрса и нескольких других многолетних соратников мужа и привлечения в "команду" Уильяма Кейси в качестве руководителя аппарата помощников Рейгана вместо Сиэрса и возвращения М. Дивера, некогда вынужденного под давлением Сиэрса покинуть круг ближайших рейга новских помощников. Укрепив, как она считала, состав "команды", Нэнси Рейган взяла под свой неослабный контроль весь ход предвыборной кампании своего мужа. Конечно, как и в любой другой кампании такого масштаба, даже такой плотный контроль не исключал полностью просчетов и неу дачных выступлений кандидата.

Серьезная неувязка произошла в результате визита Буша в КНР, который должен был послужить свидетельством готовности Рейгана в случае избрания его президентом следовать курсу Никсона на развитие взаимоотношений между США и КНР. Буш был еще в Пекине, заверяя руководство КНР в многообещающих перспективах будущих американокитайских отношений, когда Рейган заявил на пресс-конференции о своем намерении открыть миссию связи (т е. по сути дела посольство) США в Тайбее, столице Тайваня, в нарушение договоренности между США и КНР, обусловившей установление между ними дипломатических отношений в 1979 г тем, что США разорвут все отношения с Тайванем. Буш был вынужден спешно покинуть Пекин, а спустя некоторое время Рейган и Буш появились вместе перед американскими и иностранными журналистами с довольно неуклюжим разъяснением, что Рейган был неправильно понят и что у него нет намерений устанавливать официальные связи с правительством Тайваня. Рейган давал эти "разъяснения" с такой неохотой и сохраняя такую недовольную мину на лице, что у присутствовавших представителей прессы создалось четкое впечатление — он делает это под давлением не зависящих от него обстоятельств и по принуждению своего окружения.

Непродуманные действия Рейгана служили еще одним свидетельством того, что независимо от того, насколько тщательно продумывался его советниками и помощниками каждый шаг и каждое публичное выступление Рейгана, очень многое зависело от самого кандидата, от его способности быстро ориентироваться и находить верное решение в различных сложных ситуациях или при постановке перед ним неожиданных вопросов. А такой способности Рейган чаще не проявлял, чем проявлял, дав основание одному из его помощников признать: "Единственной хорошей новостью для нас сейчас является то, что мы делали так много ошибок, что репортерам приходилось выбирать, о каких из них стоило писать, а о каких нет"⁴³. "Ляпов", подобных искажению исторических фактов и географических названий, приписыванию штату Алабама сомнительной чести "родины ку-клукс-клана", и других высказываний, основывавшихся, как всегда, на неизвестно когда и где вычитанных им сведениях, было вполне достаточно для возрождения сомнений в способности Рейгана быть президентом Соединенных Штатов. Сложившаяся ситуация требовала неотложного принятия чрезвычайных мер. По настоянию Нэнси Рейган к организации публичных выступлений ее мужа и контролю за их содержанием был привлечен С. Спенсер, уже не раз демонстрировавший на более ранних этапах политической биографии Рейгана свою неоспоримую компетению и высокую квалификацию в подобных вопросах. (Любопытно, что, прежде чем согласиться с предложением вновь стать членом "рейгановской команды", Спенсер поинтересовался, хочет ли этого Нэнси Рейган.) Свою задачу Спенсер видел в убеждении Рейгана в том, что, "когда он что-то говорит, он говорит это перед всей страной. Все, что он говорит, следует осмысливать с этих позиций. И все, что он говорит, следует обдумывать в десять раз тщательнее, чем раньше. Риторика, которая поднимала всех с мест в ходе предварительных выборов, не будет работать на всеобщих выборах"⁴⁴. В течение некоторого времени, необходимого для того, чтобы сбить наметившуюся в прессе критическую тенденцию, Рейган проявлял повышенную осторожность при разговорах и общении с журналистами, а его помощники делали все, чтобы исключить возникновение непредвиденных ситуаций, сокращая до минимума его пресс-конференции. Однако предвыборная борьба между Рейганом и кандидатом демократов, президентом Картером, продолжалась, и полностью отгородить Рейгана от вполне понятного проявления особого внимания и интереса к нему со стороны избирателей и представителей прессы не представлялось возможным, да и могло оказаться контрпродуктивным.

17 июля 1980 г., после выдвижения Рейгана кандидатом республиканской партии на пост президента США, ему позвонил президент Картер и, поздравив с успехом, предложил провести телевизионные дебаты между ними по широкому кругу проблем, фигурировавших в заявлениях и выступлениях претендентов от обеих партий. Картер вспоминал позднее в своих мемуарах об испытанной им радости по случаю победы Рейгана: "В то время вся группа моих политических советников считала, что он является самым слабым из всех кандидатов, которых могла выдвинуть республиканская партия. Мои эксперты по анализу предвыборной кампании внимательно изучили все, что он говорил в ходе республиканских предварительных выборов, и, поскольку его позиция была хорошо известна общественности, им казалось невероятным, что он может оказаться приемлемым кандидатом в президенты. Огромное снижение налогов на богатых, чувствительные сокращения в области социального обеспечения и программ, предназначенных для бедняков и престарелых, оказание федеральной помощи частным школам, беспрецедентное повышение расходов на оборону, отказ от ОСВ, игнорирование распространения ядерного оружия, предпочтитель эе отношение к Тайваню в противовес Китаю, отдельные его уклончивые заявления, касающиеся гражданских прав и прав человека, и практический отказ от кэмп-дэвидских соглашений как основы мира на Ближнем Востоке служили примерами высказанных им намерений, которые, с нашей точки зрения, должны были сделать его весьма уязвимым. Я не отдавал себе отчета в том, что и пресса, и общественность не верили в намерение Рейгана действительно выполнить обещанное, хотя мы и пытались подчеркнуть, как радикально отличается его подход от политического курса моей администрации и моих предшественников в Белом доме"⁴⁵. Картер перечислял на страницах своих мемуаров неприемлемые, с его точки зрения, для американской общественности пункты внешнеполитической и социально-экономической программы Рейгана, отказываясь признаться даже самому себе в том, что общественным вниманием к себе и даже известной популярностью у избирателей Рейган был обязан в первую очередь ему, Картеру, его бесконечным шараханьям в вопросах внешней политики и заигрываниям с консервативными силами в вопросах социальной и экономической политики правительства. Да и трудно было ожидать от Картера признания, которое мог себе позволить видный американский специалист в области изучения общественного мнения Д. Янкелович. "Самым большим плюсом Рейгана является Картер", — сформулировал тот основной фактор, работавший в пользу Рейгана⁴⁶.

Предлагая Рейгану провести теледебаты, Картер следовал рекомендации своих советников, убедивших его в том, что кандидат республиканцев и по возрасту, и по политическому опыту, да и с учетом его склонности к непродуманным и ошибочным заявлениям представит легкую мишень, если тем более не ограничиться единственной встречей перед телекамерами. Дж. Картер впоследствии вспоминал: "Группа моих политических советников хотела запланировать целую серию дебатов между нами двоими, с тем чтобы лишить Рейгана того естественного преимущества, которое он как профессиональный актер получил бы после первого тура дебатов. Мы были убеждены, что, если они продлятся более продолжительное время, ему и мне придется перейти к обсуждению специальных проблем, и тогда-то мое знание международных и внутренних дел даст мне преимущество над ним"⁴⁷. Решению Картера выступить с инициативой о проведении дебатов в немалой степени способствовало и то, что его помощники располагали сведениями о существовавших в окружении Рейгана сомнениях в целесообразности соглашаться на проведение дебатов с Картером. Такие сомнения действительно были, и, что самое главное, в целесообразности дебатов сильно сомневалась Нэнси Рейган, видимо опасавшаяся, что ее муж может сказать нечто такое, что нанесет ущерб всей его предвыборной кампании и что с учетом всего лишь нескольких дней, остающихся до выборов, нельзя будет исправить. (Присутствовавшие при обсуждении этого вопроса члены рейгановского окружения вспоминают, что Нэнси Рейган просидела на совещании в банном халате, не произнеся ни единого слова, пока они высказывались по поводу того, стоит или не стоит соглашаться на дебаты с Картером.)

Послесъездовская предвыборная борьба только начиналась, и впереди было еще более двух месяцев интенсивных баталий и выступлений перед избирателями в различных уголках страны. Кандидаты ездили или летали по стране, посещая заводы, фабрики, учебные заведения, дома для престарелых, городские центры и пригороды, магазины и конторы, пользуясь любой предоставляющейся возможностью, чтобы сфотографироваться с представителями различных слоев населения, расовых, этнических, возрастных и профессиональных групп. Порой кандидаты, прилетая в очередной город, даже не удосуживались покинуть аэродром. Тут же, на посадочной полосе, устраивалась встреча с заранее собранными представителями местной общественности и журналистами, кандидат выступал с заученным текстом, отвечал на пару-другую вопросов… и самолет вылетал далее по маршруту, составленному помощниками кандидата и согласованному с национальным комитетом его партии. Иногда приходилось все же проводить и более обстоятельные пресс-конференции с расчетом на их показ в вечерних телепрограммах. У тех, кто регулярно смотрел телерепортажи о встречах кандидатов с журналистами, создавалось впечатление, что пресс-конференции Рейгана пользовались у журналистов большим успехом, чем пресс-конференции Картера. Именно на встречах с Рейганом залы, где проводились пресс-конференции, казалось, ломились от огромного количества присутствовавших на них журналистов. Секрет "успеха" рейгановских пресс-конференций объяснялся очень просто: по указанию членов "рейгановской команды" возвышение с телекамерой располагалось в непосредственной близости к трибуне, на которой стоял Рейган, а журналисты помещались в ограниченное пространство между телекамерой и трибуной, что создавало неизбежную толчею, но выглядело огромной массой людей при демонстрации по телевидению репортажа о пресс-конференции.

Тактическая линия поведения Рейгана, разработанная его "командой", предусматривала необходимость проявления на первой фазе послесъездовской борьбы "солидной сдержанности" перед лицом ожидавшейся активизации личных нападок на республиканского кандидата со стороны Картера, и действительно, продолжая недооценивать возможности и растущую популярность Рейгана, Картер решительно вышел на "военную тропу", твердо намереваясь добиться преимущества, прежде чем встанет вновь вопрос о теледебатах. Самым своим эффективным оружием Картер продолжал считать страх перед воинственностью Рейгана. Выступая перед участниками съезда АФТ — КПП в Калифорнии в сентябре 1980 г., президент заявил, что на ноябрьских выборах будет решаться вопрос, "быть войне или миру". Говоря о своей позиции по этому важному для всех американцев вопросу, он заверял, что мир является его "страстью и обетом". "За последние 20 лет мы сделали ряд шагов в противоположную сторону от ядерной пропасти, — говорил он. — Сейчас же впервые нам советуют предпринять шаги, которые могут привести нас к этой пропасти". Программа действий его соперника в области контроля над стратегическими вооружениями, заявлял Картер, сводится к следующему: "Первым делом выбросить в мусорную корзину существующее соглашение об ограничении стратегических ядерных вооружений (ОСВ-2). Во-вторых, поставить Советский Союз перед угрозой гонки ядерных вооружений. В-третьих, начать кампанию за так называемое ядерное превосходство"⁴⁸.

Играя роль рассудительного и сдержанного (как и подобает "будущему президенту США") политического деятеля, а в действительности с большим трудом сдерживаясь, Рейган реагировал на подобные высказывания Картера тщательно сформулированными с помощью "команды" отповедями типа: "Я считаю непостижимым, чтобы кто-либо, а тем более президент Соединенных Штатов мог предположить (а такое предположение он высказывает уже не в первый раз), что кто-то в нашей стране хочет войны". Понимая, однако, что его излишне воинственный тон может нанести серьезный ущерб на выборах, оттолкнув от него часть избирателей, и в первую очередь женщин, Рейган счел своевременным несколько смягчить свои критические высказывания, в частности в адрес подписанного в Вене в июне 1979 г. Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), заявив о своей готовности вступить з переговоры с СССР по "ОСВ-3"— договору, который, как он разъяснял, не просто снижал бы темпы гонки ядерных вооружений, а позволил бы сократить их количество.

Предупреждение Картера о том, что победа Рейгана приведет страну к расколу, тогда как он, Картер, хочет видеть страну единой, было отвергнуто произнесенным с достоинством заявлением Рейгана, суть которого сводилась к утверждению, что президент является "плохо информированным и предубежденным человеком" и что в своих выступлениях он достиг "той точки истеричности, которую трудно понять".

Резкость заявлений и нередкая необоснованность взаимных обвинений со стороны кандидатов соперничающих партий не являются чем-то новым и необычным в предвыборной борьбе, и в такого рода сшибках между Картером и Рейганом не было ничего такого, чего не видели или не слышали раньше многоопытные американские избиратели. Но для многих из них Картер, уделявший все четыре года своего пребывания в Белом доме столь большое внимание поддержанию реноме честного и органически неспособного нарушить морально-этические нормы поведения человека, представал в совершенно новом свете. Оказалось, что, когда речь заходит о чем-то важном для него, в данном случае о президентском кресле, он вполне способен на поступки и высказывания, не совсем приличествующие порядочному человеку, каким он себя объявил еще в 1976 г., когда пообещал избирателям Америки "никогда им не лгать". Нет, конечно, президент Картер не был менее честным и менее порядочным (с общечеловеческой точки зрения) политическим деятелем, чем кто-либо из его предшественников или преемников на посту президента страны, но надо признать и то, что никто из них и не обещал стране с такой страстностью никогда ее не обманывать и никто из них не акцентировал внимание общественности в такой степени, в какой это делал Картер, на морально-этической стороне политической деятельности. А в 1980 г., движимый желанием победить во что бы то ни стало в борьбе за Белый дом (как сложилось впечатление у многих американцев и как решительно утверждали сторонники Рейгана), Картер не останавливался перед явной клеветой, дав основание Рейгану заявить, что президент опускается до недостойного поведения. В октябре 1980 г. Рейган уже открыто называл Картера человеком, подверженным "припадкам детского каприза", участником заговора по введению американцев в заблуждение относительно действительного состояния экономики и военной мощи США, "величайшим обманщиком, который когда-либо занимал Белый дом"⁴⁹.

В складывавшейся уже явно в пользу республиканского кандидата ситуации "рейгановская команда" приняла решение почаще выпускать своего протеже в "свободное плавание", подчас даже рискуя тем, что ему будут заданы неожиданные вопросы и что им будут даны столь же неожиданные ответы. Сопровождавшие Рейгана в поездках по стране журналисты без особых сложностей оказывались в одном с ним самолете, специально арендованном на весь период предвыборных поездок по стране, и располагали неограниченной возможностью задавать ему каверзные вопросы. Репортажи об этих беседах и интервью, публиковавшиеся по свежим следам в периодической печати, создавали непривычное впечатление о претенденте на президентский пост. Чем реальнее по мере приближения выборов становилась возможность победы Рейгана на выборах, тем чаще предпринимались попытки дать трезвую оценку его интеллектуальных и физических возможностей. Живой интерес вызывали у журналистов ссылки помощников Рейгана на книги, которые он, по их утверждениям, прочел за последние месяцы. Вот как описывал одну из бесед на эту тему корреспондент журнала "Тайм", сопроводивший ответы Рейгана ироническим комментарием:

""Тайм". Про Вас писали, что Вы прочитали книгу Нормана Подгореца (главного редактора журнала "Комментари" и одного из идеологов американского неоконсерватизма. — Э. И.) "Существующая опасность" и назвали ее очень важной книгой. Так ли это? Вам она понравилась?

Рейган. Да, я прочитал ее (тут же идет на попятный, в глазах проступает смятение, смешанное с удивлением, как будто его в чем-то обвинили или пытаются проверить). Но я не помню, чтобы я что-нибудь говорил о ней (колеблется, но, убеждаясь в отсутствии западни, несколько расслабляется). Но я ее читал (в голосе проступает некоторая уверенность) и считаю, что она полна глубокого смысла (уверенность полностью восстановилась)"⁵⁰

Корреспондент журнала "Атлантик" Дж. Конауэй спросил у Рейгана, какую книгу тот считает своей любимой. Рейган, по словам журналиста, "сделал большие глаза". "О, я не уверен, что могу ответить на этот вопрос… Библия, — наконец решился он. — Да, Библия является моей любимой книгой. Если бы я оказался выброшенным на необитаемый остров, я бы хотел иметь с собой Библию, и не только с религиозной точки зрения, но и потому, что из нее можно вычитать много нового для себя". ("Это правда, что у него лошадей больше, чем книг", — признал как-то один из ближайших помощников Рейгана.) "Ранее, — вспоминал Конауэй, — в ходе того же интервью я поинтересовался у Рейгана, чего он боится. Он сказал, что боится замыслов русских, но я настаивал на чем-то более личном. Наконец, он сказал: "Знаете, я страдаю страхом перед замкнутым пространством — клаустрофобией""⁵¹. В обстановке наибольшего благоприятствования, сознательно созданной "рейгановской командой" в преддверии ноябрьских выборов для представителей прессы, практически невозможно было обезопасить Рейгана от появления в печати нежелательных для него сведений или комментариев, хотя эта задача считалась одной из главных для рейгановского окружения. Даже Нэнси Рейган, никогда особенно не жаловавшая журналистов, взяла за обыкновение во время перелетов по стране выходить время от времени в секцию самолета, отведенную для прессы, болтая с ними по пустякам и одаривая их шоколадными конфетами. Временами по проходу между креслами из секции, где располагались супруги Рейган, в журналистскую секцию катились один за другим апельсины. Обычно их "запускала" Нэнси Рейган, но нередко к ней присоединялся и Рональд Рейган.

Рейган не мог не знать о том, что многие американцы испытывали серьезные сомнения в отношении его интеллектуальных способностей, но даже признание в отсутствии у него этих способностей высказывалось им в довольно своеобразной форме, вызывавшей не столько разочарование или недовольство, сколько сочувствие и симпатию: "Я недостаточно умен, чтобы лгать вам". В преддверии выборов 1980 г. политический обозреватель журнала "Нью рипаблик" Р Страут, очень опытный и иронично мыслящий журналист, писал: "Страна ищет не великого человека для Белого дома, а приличного, обычного человека, способного держать себя с достоинством"⁵²Выступая перед нью-йоркскими строительными рабочими, Рейган напомнил собравшимся, что шесть раз избирался президентом профсоюза, и добавил с таким видом, будто эта мысль его только что озарила: "Боже мой, по-моему, я первый из баллотирующихся в президенты, кто может так сказать". Учитывая, что он выступает перед особой категорией избирателей, не раз в прошлом демонстрировавших свое неприятие "гнилой интеллигенции", Рейган счел возможным и даже нужным побравировать тем, что он принадлежит к "булавочноголовым" (pin-heads) в отличие от "яйцеголовых" или умников (ecg-heads). Такой кандидат был ближе по духу той, составлявшей политическую базу республиканцев рыхлой коалиции, которая, по определению канадского журнала "Маклинс", включала "оружейных лоббистов, участников движения "за право на жизнь", представителей большого бизнеса, отставных военных и новых пуритан морального большинства"⁵³.

Но нет никаких оснований считать Рейгана ярко выраженным антиинтеллектуалом. К тому же следует признать, что вряд ли он достиг бы тех политических вершин, если бы действительно был таковым. В принципе в природе существуют три категории людей, не обладающих особыми интеллектуальными способностями и не получивших сколько-нибудь основательного образования. К первой, в количественном отношении не очень распространенной категории относятся те, кто, не обладая этими достоинствами, склонны боготворить умных и образованных людей, готовы следовать за ними, внимать их советам и всячески признавать их превосходство над собой. Ко второй, количественно более распространенной категории относятся те, кто ненавидит превосходящих их по уровню развития и образования людей и радуется по поводу любой выпадающей на их долю неприятности и даже сами готовы при случае способствовать их неудачам. И наконец, третья, наиболее распространенная категория — это те, кто не только не чурается "дозированного" общения с талантливыми и высокообразованными людьми, но даже прибегает по мере необходимости к их услугам и советам во имя достижения личных интересов. Рейган, несомненно, относился к третьей категории. При этом, будучи по натуре прагматиком, не приемлющим и порой неспособным к восприятию высокой материи политических теорий, он (как правило, с "подачи" и по настоянию Нэнси Рейган) проявлял завидную способность импонировать интеллектуально превосходившим его людям, что помогало ему привлекать их к сотрудничеству с собой на тот отрезок времени, в течение которого он нуждался в них. Более того, подобно крошке Цахесу по прозванию Циннобер из одноименной гофмановской сказки, он с первых же своих шагов в политике проявил удивительную способность распространять вокруг себя ауру, обладавшую магическим свойством: любой достойный поступок, любое достижение, кем бы из его окружения они ни были совершены, приписывались в глазах общественности ему лично, тогда как любой достойный порицания или противозаконный поступок казался всем совершенным кем-то другим или же без его, Рейгана, ведома. К этому уникальному качеству рейгановской личности логика изложения будет подводить нас еще не раз, а сейчас возвратимся к событиям, непосредственно предшествовавшим президентским выборам 1980 г.

Первые телевизионные дебаты между основными претендентами на президентский пост состоялись в 1960 г., когда политическая судьба свела на телеэкране Р. Никсона и Дж. Кеннеди. С тех пор каждые четыре года кандидаты республиканской и демократической партий отстаивали на глазах у миллионов телезрителей свои предвыборные платформы и программы, обменивались колкостями и взаимными обвинениями с одной-единственной целью — убедить избирателей отдать свои голоса наиболее достойному из них, которым, естественно, каждый из них считал именно себя. Теледебаты 1980 г. отличались от всех предшествовавших тем, что они проводились не между двумя, а между тремя претендентами на пост президента США: к ноябрю 1980 г. помимо Рейгана и Картера на этот пост активно претендовал "независимый" кандидат Дж. Андерсон. После того как Картер отказался принимать участие в трехсторонних теледебатах, Рейгану пришлось дебатировать с Андерсоном один на один. Особого значения для исхода президентских выборов эти теледебаты не имели и поэтому прошли при минимальном проявлении интереса к ним со стороны избирателей и прессы. Предстояло главное событие предвыборной кампании 1980 г. — теледебаты между Картером и Рейганом, хотя правомерно вставал вопрос, есть ли в них смысл, если ими завершается продолжавшаяся по крайней мере полтора года борьба, в ходе которой оба основных претендента имели неограниченную возможность высказаться по самому широкому кругу вопросов и информировать избирателей о своем отношении друг к другу. И тем не менее накал предвыборной борьбы достиг апогея именно накануне начала теледебатов. Уже на протяжении нескольких месяцев в прессе энергично муссировался вопрос о возможности так называемого "октябрьского сюрприза" в пользу президента Картера — освобождения иранскими властями 52 сотрудников посольства США в Тегеране, более года томившихся в заключении в качестве заложников. "Рейгановской командой" была организована тщательная слежка за действиями президента Картера и членов его администрации, с тем чтобы исключить какую-нибудь неожиданность. Члены рейгановского окружения не раз высказывали в приватном порядке опасения, что Картеру удастся в последний момент, буквально за несколько дней, а то и накануне выборов, добиться успеха в организации освобождения американских заложников и тем самым серьезно повлиять на исход выборов. Чем ближе было к выборам, тем активнее Рейган и его советники выступали против каких-либо попыток администрации Картера найти возможность договориться с правительством Ирана, вспоминает, в частности, в своих мемуарах бывший помощник президента Картера 3. Бжезинский. "Злосчастная судьба томящихся в неволе соотечественников" блекла в сравнении с предвыборными интересами претендентов на президентский пост. (Опасения Рейгана и его "команды" оказались безосновательными: руководство Ирана освободило заложников в ту самую минуту, когда Картер перестал быть президентом США, т. е. в полдень 20 января 1981 г.)

В течение полутора часов, отведенных на телевизионные дебаты, ни тот, ни другой кандидат не смог убедить телезрителей в преимуществах своей программы действий, как и в опасности победы на выборах своего политического противника, хотя многих наблюдавших эту телебаталию людей поразило то, что Рейган позволял Картеру определять тематику вопросов и весь ход дебатов. Казалось, что он прочно занял оборонительную позицию. "Строго контролируемая манера поведения, роботоподобность, запрограммированность, жесткий взгляд, язык технократа, впечатление, что он заучил наизусть слова и сейчас зачитывает их на память, — все это дополняло телевизионный образ человека, стремящегося заслужить хотя бы уважение, если он не может рассчитывать на любовь, — так описал Картера и его поведение в ходе дебатов один из ведущих консервативных политических обозревателей США, Уильям Сэфайр, всегда отдававший предпочтение личности и взглядам Рейгана. — Губернатор Рейган, напротив, выглядел человечным и уязвимым… Когда он непрестанно позволял Картеру выбирать темы для обсуждения, у меня возникало желание запустить в телевизор башмаком. Однако в определенный момент стал ясен тактический прием Рейгана. Со знакомой кривой усмешкой на губах, покачав укоризненно головой, он начал свой ответ словами: "Ну вот, опять Вы за свое". Прибегнув к языку телодвижений и мимики с помощью столь заурядной фразы, он представил президента неисправимым исказителем фактов и прирожденно несправедливым человеком… Как честный, порядочный человек, защищающийся от несправедливых нападок, он завоевал огромные симпатии избирателей, еще не решивших, за кого голосовать"⁵⁴.

"Оборонявшийся" Рейган только раз перешел в наступление, но момент наступления (под занавес дебатов) и брошенный им президенту Картеру вызов были продуманы до мелочей. "Задайте себе вопрос на избирательных участках, — обратился он к телезрителям в своем заключительном комментарии, — лучше ли вы живете, чем четыре года назад? Легче ли вам купить то, что вы хотите купить? Увеличилась или сократилась безработица? В большей или в меньшей степени уважают сегодня Америку в мире?"⁵⁵Тогда, в конце октября 1980 г., и произнесенная с печальной укоризной фраза "Ну вот, опять Вы за свое", и заключительное обращение к телезрителям выглядели как удачные находки, позволившие Рейгану предстать перед избирателями серьезным соперником Картера и при этом остававшимся способным на улыбку, шутку и на проявление человеческих слабостей. Лишь спустя три года стала известна причина столь возмутившей Сэфайра снисходительности Рейгана к своему сопернику в ходе дебатов — "рейгановской команде" удалось выкрасть из Белого дома документы, заготовленные помощниками Картера к дебатам. Эти документы, содержавшие все вопросы и доводы Картера, которыми он собирался оперировать в ходе дебатов, были тщательно проанализированы помощниками Рейгана, и на каждый из них был подготовлен ответ или контрдовод, заученный потом Рейганом наизусть. Были определены и те конкретные моменты, в которые Рейгану рекомендовалось прибегнуть (за отсутствием более убедительных ответов и контрдоводов) к языку "телодвижений и мимики" и использовать фразу "Ну вот, опять Вы за свое".

Факт кражи документов, позволивших Рейгану "с неизменным успехом предвидеть" картеровские вопросы и обвинения и "столь умело на них отвечать", был установлен в июне 1983 г., когда 100-страничная подборка документов Картера была передана в редакцию газеты "Вашингтон пост", где обнаружили поразительное их сходство с застенографированными в ходе дебатов вопросами и высказываниями кандидата демократов. Последующим расследованием, предпринятым под давлением общественного мнения и отдельных политических деятелей демократической партии, было установлено, что в краже документов Белого дома были в той или иной степени замешаны практически все ближайшие советники и помощники Рональда Рейгана и что кража и последующее использование документов в процессе подготовки к дебатам с Картером не могли произойти без ведома самого Рейгана. Но второго Уотергейта из этого неприглядного события, получившего в прессе по аналогии с Уотергейтом название "Рейгангейт", не получилось, несмотря на все старания демократической общественности и отдельных органов периодической печати США. Сыграл свою роль "фактор крошки Цахеса": репутация ближайших сотрудников Рейгана была несколько подмочена (правда, на очень короткое время); на репутации же самого Рейгана это событие не оставило и пятнышка, а к концу 1984 г. о нем забыли даже те, кто пытался извлечь из него политические дивиденды. Страна без особого сопротивления последовала за рекомендацией прорейгановски настроенных политических обозревателей "научиться различать между мелкими грешками и грубыми политическими промахами" и не отвлекать правительство "от выполнения жизненно важных функций поддержания экономики, национальной обороны и отстаивания дела мира", поскольку-де "подобное отвлечение внимания может, в свою очередь, разочаровать союзников и спровоцировать агрессивные действия со стороны недружественно настроенных государств". В стране было немало тех, кто в душе, а то и открыто соглашался с Рейганом в том, что "шпионаж не считается бесчестным в политических кампаниях"⁵⁶.

По убеждению политологов, проанализировавших ситуацию в стране ко дню выборов, дебаты завершили процесс утверждения Рейгана в общественном сознании в качестве приемлемого и совсем не опасного кандидата (после дебатов доля американцев, считающих, что Рейган ввергнет страну в войну, сократилась с 43 до 35 %), тогда как продолжавшиеся безуспешные попытки администрации Картера добиться освобождения задержанных в Иране американских заложников служили каждодневным напоминанием избирателям о их серьезных претензиях к деятельности президента и его правительства. Сам Картер считал свой неуспех в ходе дебатов с Рейганом одним из факторов, приведших его к поражению на выборах 4 ноября 1980 г.⁵⁷

Результаты выборов 1980 г. были преподнесены в американской печати под кричащими заголовками — "Внушительная победа Рейгана", "Сокрушительное поражение Картера". То, что Картер и демократическая партия потерпели сокрушительное поражение, сомнений не вызывало. Однако не было абсолютно никаких оснований для утверждений об "убедительной победе" Рейгана и республиканцев. Из 160 с лишним миллионов американцев, имевших право голоса, за Рейгана и выдвинутую республиканской партией политическую и экономическую программу действий сочли возможным проголосовать всего лишь 43,9 млн человек. В числе 117 млн американских избирателей, отказавших Рейгану в поддержке, были 76 млн человек, попросту оставшихся дома и не явившихся на избирательные участки по той причине, что ни один из баллотировавшихся на пост президента США кандидатов не отвечал их требованиям. Сокрушительное поражение Картера нельзя было считать убедительной победой Рейгана, хотя оно и сделало его сороковым президентом США.

За Рейгана проголосовали 72 % американцев, называвших себя консерваторами, но ему отказали в поддержке больше половины американских женщин, 85 % черных избирателей Америки и такая же доля представителей испаноязычного населения страны. Рейган оказался избранным на пост президента самым меньшим процентом избирателей за предшествующие 50 с лишним лет — за него проголосовало менее 26,7 % американцев, обладавших правом голоса. В Калифорнии было еще только около 6 часов вечера, когда в Пасифик Пэлисейдс раздался междугородный телефонный звонок. С влажными после душа волосами, завернувшись в банное полотенце, Рейган выслушал поздравления с победой от 39-го президента США Картера.

До официального вступления Рональда Рейгана на пост президента оставалось около двух с половиной месяцев. В один из дней этого "переходного периода" состоялась встреча Картера с Рейганом, в ходе которой, как намечалось, будущий президент должен был получить подробную и исчерпывающую информацию о состоянии дел в области внешнеполитической деятельности от уходящей в отставку демократической администрации. Об этой встрече (с явным подтекстом: "Смотрите, на кого вы меня променяли!") рассказывает в своих мемуарах Картер, потрясенный полным отсутствием у Рейгана интереса к тому, что ему рассказывалось об ожидавших его сложных государственных проблемах. "Обсуждайте все внешнеполитические и военные вопросы с моим советником Ричардом Алленом впредь до назначения мной государственного секретаря, министра обороны и других членов кабинета", — порекомендовал Рейган явно не ожидавшему такого безразличия Картеру. И только, когда речь зашла о Южной Корее, Рейган, по словам Картера, оживился и явно заинтересованно прокомментировал решительность, с которой южнокорейский диктатор Пак Чжон Хи подавил студенческие волнения, закрыл университеты, а "бунтовщиков" забрил в армию. (Видимо, Рейган вспомнил о тех днях его губернаторства, когда ему не удалось справиться со студентами Калифорнийского университета в Беркли.) "Он пробыл со мной около часа, — с плохо скрываемой иронией пишет Картер, — и в целом это была приятная встреча, но я не был убежден, что мы поняли друг друга"⁵⁸.

3. Бжезинский вспоминает в мемуарах "Власть и принцип", как однажды, уже после победы Рейгана на выборах 1980 г., дослуживавший остаток своего президентского срока Дж. Картер высказал озабоченность по поводу того, что будущий президент США не проявил особого желания встретиться с представителями уходящей администрации и получить от них хотя бы общее представление об ожидающих его внутренних и международных проблемах. "Как же Рейган собирается править страной? — высказывал вслух свои сомнения Картер. — Неужели с помощью правительства, составленного из старых миллионеров, которые образовали его неофициальный "кухонный кабинет"?" "Президент откинулся в своем кресле за столом в Овальном кабинете, заложил руки за голову и задумчиво произнес: "Неужели Рейган намеревается править страной подобно тому, как управляют компанией "Дженерал моторе?" "Нет, господин президент. Они собираются править ею подобно тому, как управляли компанией "Крайслер"", — вспоминает Бжезинский о своем саркастическом намеке на ожидающее-де правительство Рейгана банкротство⁵⁹.

В 7 часов утра 20 января 1981 г., за пять часов до того, как Рейгану предстояло официально вступить на пост президента США, Картер позвонил ему по телефону, желая сообщить радостную весть: власти Ирана согласились освободить задержанных сотрудников посольства США. В ответ Картеру сказали, что Рейган еще спит и предпочитает, чтобы его не беспокоили. Будущего президента ждал тяжелый день — принесение торжественной присяги, а потом бесконечные балы и приемы, и ему было просто необходимо как следует выспаться, чтобы выглядеть таким, каким его привыкли видеть соотечественники, — энергичным, моложавым, подтянутым, готовым к любым испытаниям.