Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

VII. Итоги исследования

Рассмотренные в книге события дают возможность сформулировать некоторые выводы об особенностях первого этапа международного и военного кризиса в Восточной Европе середины 50-х годов XVII в., о внешней политике главных его участников — России, Речи Посполитой и Швеции.

Кризис возник, когда ведущие державы остальных частей континента были заняты взаимной борьбой, собственными острыми внутри- и внешнеполитическими проблемами. Эти страны оказывали тогда сравнительно слабое влияние на восточноевропейские события, оно сводилось преимущественно к дипломатическим средствам. Поэтому конфликт в Восточной Европе развивался более свободно, так сказать в чистом виде. Очень важной чертой ситуации было значительное ослабление Речи Посполитой, ставшее особенно заметным в ходе освободительной войны украинского народа 1648–1654 гг. Соседи Польско-Литовского государства были весьма полно информированы об этом, налицо даже переоценка ими действительной его слабости, в наибольшей степени характерная для шведских правящих кругов.

Освободительная война украинского народа стала предварительной фазой восточноевропейского кризиса. В это время, в частности, совместно с Украиной выступило Крымское ханство, старавшееся использовать ситуацию в интересах татарских феодалов. Новым этапом кризиса явилось возникновение войны между Россией и Речью Посполитой. Он был открыт решением Земского собора от 11 октября 1653 г. и актом Переяславской рады 18 января 1654 г., хотя к прямым боевым действиям приступили лишь в июне 1654 г. Царское правительство стремилось сохранить двусторонний характер конфликта, избежать вмешательства в него других держав, нейтрализовать их. Именно это стало одной из главных целей крупномасштабной дипломатической акции, охватившей немалую часть европейских государств, которую осуществили русские политики в конце 1653–1654 г. Пожалуй, впервые в истории русской дипломатии было проведено столь значительное по числу затронутых стран политическое мероприятие. Оно подчеркнуло, сколь важное значение для истории не только Украины и России, но и Восточной Европы, более того — континента в целом имел Переяславский акт 18 января 1654 г. о воссоединении Украины с Россией.

Лишь в одном русская и действовавшая с ней в тесном взаимодействии на южном фланге украинская дипломатия отступили от курса на нейтрализацию, попытавшись с февраля — марта 1654 г. заключить с Крымским ханством союз, направленный против Речи Посполитой. Но этот шаг объяснялся преимущественно тактическими соображениями. Во всяком случае, в Москве мало рассчитывали на его успех, а старались прежде всего затормозить сближение между Крымом и Речью Посполитой. Когда определилась неприемлемость для бахчисарайских политиков предложения о союзе, царские дипломаты в октябре 1654 г. вернулись к требованию невмешательства ханства в конфликт.

Московский двор избрал линию на локализацию войны с Речью Посполитой на начальном этапе восточноевропейского кризиса по нескольким причинам. Во-первых, из-за учета общеевропейской политической обстановки, не позволявшей ряду стран вмешаться в дела Восточной Европы. Во-вторых, вследствие некоторой переоценки реального ослабления Речи Посполитой, дававшего, казалось бы, шансы достичь своих целей собственными силами. Вполне вероятным союзником против Польско-Литовского государства выглядела Швеция, поскольку в Москве хорошо знали о противоречиях двух держав. Отказ от переговоров со Швецией на эту тему объяснялся, в числе других причин, негативным опытом русско-шведского сближения времени Смоленской войны. Повлияло, видимо, вначале также неверное представление русских политиков о том, что внутренние и международные трудности, действительно переживаемые тогда Швецией, делали маловероятным ее вмешательство в восточноевропейский конфликт. Наконец, важным обоснованием общего курса на нейтрализацию русско-польской войны было и мнение царских дипломатов об отрицательном отношении ряда государств, особенно соседних, к усилению России после воссоединения Украины и тем более при осуществлений других ее внешнеполитических акций.

Историки лишены возможности дать полное представление о конкретных целях, поставленных русским двором в первый период войны с Речью Посполитой. Ведь каких-либо переговоров тогда не происходило, а начало Первой Северной войны приостановило боевые действия царских войск. Планировалось прежде всего возвращение потерянных в начале XVII в. русских территорий и закрепление воссоединения Украины с Россией, включая западноукраинские земли. Предусматривалось также приобретение Белоруссии со включением некоторых областей в бассейне Западной Двины, во всяком случае вплоть до Друи, и в польской Лифляндии. В связи с удачным исходом первой кампании войны с Речью Посполитой в порядок дня было поставлено занятие Литвы вплоть до Ковно. Такие планы означали стремление закрепиться на балтийской периферии, важной в стратегическом и экономическом отношении, т. е. к частичному решению балтийского вопроса. Уже в августе 1654 г. — начале 1655 г. выяснилось, что Алексеем Михайловичем намечалось дальнейшее продвижение русско-украинских войск в собственно Польшу, но остается неизвестным, имелось ли в виду таким путем добиться скорейшего завершения войны на выгодных условиях или преследовались иные цели. В любом случае, даже если принадлежность какой-то части указанных территорий стала бы предметом обсуждений на переговорах с Яном Казимиром, претворение в жизнь очерченной программы означало бы решительное изменение соотношения сил в Восточной Европе в пользу России. Господствующий класс Речи Посполитой не мог принять такие условия.

Московский двор придавал важное значение позиции Швеции, новой информации о планах правительства Карла X, поступавшей в Посольский приказ. Показательно, что в первую кампанию войны с Речью Посполитой и позже царские военачальники оперировали в воеводстве Инфлянском очень осторожно и небольшими силами, а Курляндию, в соответствии с просьбой шведского короля, не затрагивали. Следовательно, русские политики понимали, сколь болезненно воспринимали шведские феодалы любое продвижение в этом районе царских полков, старались по возможности не тревожить стокгольмский двор, бесспорно, избегали тогда столкновения со Швецией. Возможно, что под влиянием сведений о растущей вероятности шведского нападения на Речь Посполитую русские дипломаты начали считать желательными переговоры с Карлом X относительно союза, но ждали первого шага от короля. Есть некоторые, хотя и косвенные свидетельства того, что такой вариант учитывался в Москве в сентябре 1654 — начале 1655 г.

Польско-литовской дипломатии пришлось действовать в очень трудной обстановке. Нелегким было внутреннее положение Речи Посполитой. Она имела дело с освободительной войной украинского народа, а затем с неудачно для страны протекавшим конфликтом с Россией. Кроме того, неурегулированными оставались отношения со Швецией, что создавало реальную опасность возобновления противоборства с нею. Особенностью политики правительства Яна Казимира в 1653 — первой половине 1655 г. был явный приоритет военных методов решения стоявших перед государством проблем над дипломатическими, особенно заметный до воссоединения Украины с Россией, но сохранявший силу и позже. До воссоединения варшавский двор полагал, что такой курс в случае планируемого крупного успеха на украинских полях затормозит вступление России в войну и окажет благоприятное воздействие на позицию Швеции. После Переяславского акта надеялись на удачу контрнаступления зимой 1654/55 г., которое позволило бы вернуть часть потерянного и таким образом создало более выгодную обстановку для переговоров с Карлом X.

На международной арене Ян Казимир неоднократно, но безуспешно пытался добиться помощи от императора и Священной Римской империи. Не была использована возможность сближения с Крымским ханством летом — в начале осени 1653 г., когда под влиянием известий о предстоящем воссоединении Украины с Россией появились признаки изменения его политики. Лишь после неудачи Жванецкого похода в конце 1653 г. и в особенности после Переяславского акта 18 января 1654 г. королевские дипломаты предприняли в 1654 — начале 1655 г. крупную внешнеполитическую акцию, имевшую целью создать лигу с участием Речи Посполитой, Крыма, Трансильванского и Дунайских княжеств (при благожелательной поддержке Османской империи), направленную против России и Украины. Ближайшей задачей Речи Посполитой стало получение широкой военной помощи для зимнего контрнаступления 1654/55 г. в Белоруссии и на Украине. Эта программа была противопоставлена курсу русско-украинской дипломатии на нейтрализацию ближайших соседей.

Стремление Порты и Крымского ханства помешать усилению России и, следовательно, изменению выгодного им положения в Восточной Европе, привело к новой расстановке политических сил на юго-востоке. Правда, государство Османов из-за своих военных и внутриполитических трудностей сохранило формальный нейтралитет, зато Крым пошел на антирусский и антиукраинский союз с Речью Посполитой (лето и конец 1654 г.). Варшавскому двору удалось, таким образом, достичь поставленной цели, хотя и не полностью. Во-первых, крымские феодалы избегали борьбы на два фронта и потому не согласились на открытый разрыв с Россией, что привело к выгодному для нее неполному функционированию союза между ханством и Речью Посполитой. Во-вторых, усилия бахчисарайских и польских политиков организовать более широкий альянс остались безуспешными, ибо Трансильванское и Валашское княжества придерживались в это время курса на невмешательство в восточноевропейский конфликт. Достигнутый дипломатией Речи Посполитой успех был частичным и не мог оказать решающего влияния на ход событий в Восточной Европе.

Новые союзники попытались воздействовать на Украину, чтобы разорвать русско-украинское единение. Но если правительство Яна Казимира видело основное средство для решения такой задачи в военном давлении, то татарские феодалы использовали, кроме того, дипломатические методы, стараясь либо привлечь Б. Хмельницкого к союзу против России, либо добиться благожелательного нейтралитета Украины в этой войне. Сходную программу пробовали осуществить также некоторые неправительственные группировки господствующего класса Речи Посполитой, которые в значительно большей степени, чем регалисты, ориентировались на политические, а не военные пути решения украинской проблемы. Они имели в виду договоренность с казацким гетманом и старшинской верхушкой при помощи значительных уступок, но с сохранением нерушимыми основ прежнего социально-экономического порядка на Украине. Оппозиционные круги правящей элиты Речи Посполитой (например, биржанские Радзивиллы) не прочь были в случае успеха изложенных планов использовать эту новую силу для укрепления своих политических позиций в стране. Но подобная модель урегулирования на Украине отвечала интересам польско-литовских феодалов в целом, поэтому с ухудшением положения государства ее принял и королевский лагерь в первой половине 1655 г. Однако такой курс, игнорировавший общенародный характер освободительной войны на Украине, не дал практических результатов.

Союз между Речью Посполитой и Крымским ханством показал, что локализовать русско-польскую войну не удалось. Но он лишь частично изменил характер восточноевропейского кризиса тех лет как по преимуществу двустороннего столкновения. Дальнейшее развитие кризиса определялось позицией не государств Юго-Восточной Европы, а других европейских держав. Страны Центральной, Западной, частью Северной (Дания) Европы, которые оказались в сфере воздействия царской дипломатии и где побывали русские посольства, выказали неодинаковое отношение к войне между Россией и Речью Посполитой, но по разным причинам многие из них уклонились в 1654–1655 гг. от активного вмешательства в конфликт на востоке. Иную позицию заняли шведские феодалы, и это имело возраставшее значение для развития кризиса в Восточной Европе. На внешнюю политику Швеции оказывали немалое влияние такие факторы, как острая внутренняя обстановка в стране и недостаточная (разумеется, для наступательных операций) военная подготовка. Сложным являлось положение в западном секторе шведской внешней политики из-за англо-голландской морской войны 1652–1654 гг. и конфликта с г. Бременом, чреватого опасностью обострений с Нидерландами и в Империи. Вместе с тем растущее внимание стокгольмского двора привлекало приближавшееся столкновение между Россией и Речью Посполитой.

Правительство Яна Казимира учитывало важность нормализации взаимоотношений со Швецией. Развивались дипломатические контакты между сторонами, обсуждался вопрос о шведской помощи Речи Посполитой, а с лета 1654 г. и об антирусском союзе двух держав. Однако политики Польско-Литовского государства не спешили принять шведские условия урегулирования, в которые безусловно входили уступка польской ветвью династии Ваза своих призрачных прав на трон Швециии признание совершившегося ранее перехода части Лифляндии в руки шведских феодалов. В подобном варианте при отказе Яна Казимира и Речи Посполитой от того, что на деле им давно не принадлежало, мирный договор двух держав был реален в правление Кристины. Несколько причин вызвали избранную варшавским двором линию: расчеты на изменение к лучшему военной конъюнктуры на востоке, что создало бы более благоприятную обстановку для переговоров со Швецией; регалисты надеялись также, что нелегкое внутреннее и международное положение Швеции помешает ей выступить против Речи Посполитой — ошибка, подобная той, которую допустили вначале и царские дипломаты. Наконец, правительство Яна Казимира, видимо, рассчитывало создать противовес шведской угрозе, ведя переговоры о вводе в Балтийское море голландской эскадры, что на деле случилось только после начала Первой Северной войны.

В такой ситуации шведская внешняя политика в восточном секторе в первой половине 1654 г. была выжидательной и исходила из следующих оснований: желания сохранить хорошие отношения с Россией; склонности к соглашению с Речью Посполитой, но одновременно и выяснения нацеленных против нее возможностей из-за неуверенности в готовности варшавского двора вскоре заключить мирный договор. Все это сопровождалось усилением боевой подготовки. С лета 1654 г. под влиянием русско-польской войны восточное направление во внешней политике Швеции стало главным. Видимо, вскоре после своего появления на троне, летом — в начале осени 1654 г., новый король стал ориентироваться на необходимость вмешательства Швеции в восточно-европейский конфликт весной 1655 г., но оставалось неясным, против кого оно будет направлено. Дело в том, что все большее влияние на политику Карла X стал оказывать новый фактор — растущие успехи русско-украинских армий в войне с Речью Посполитой. С конца лета — осени 1654 г. в Стокгольме всерьез считались с вероятностью полного разгрома Речи Посполитой, которым могли воспользоваться не только Россия, но и другие польские соседи. Это повело бы к их значительному усилению, тогда как Швеция, не готовая еще в военном отношении, осталась бы ни при чем. Не допустить такого развития событий и одновременно извлечь максимум выгод из ситуации, созданной прогрессирующим ослаблением Речи Посполитой, — вот что являлось главными целями выработанной правительством Карла X программы действий. Она предусматривала максимально быструю военную подготовку, а в остальном оставалась неопределившейся и имела три основные стороны.

Во-первых, стремление к соглашению с Речью Посполитой, но при двух условиях — скорых переговорах и значительных ее уступках. В последние входил по меньшей мере отказ от претензий на шведскую корону и шведскую Лифляндию без всяких компенсаций, а с конца 1654 г. — и передача Западной Пруссии как эквивалента за военные расходы (может быть, на оговоренный срок). Требование о Западной Пруссии по сути дела исключало возможную договоренность, так как варшавский двор не мог его принять. Но стокгольмское правительство думало иначе, исходя из своей оценки положения Речи Посполитой как катастрофического, а также надеясь, надо полагать, на про-шведские силы в королевской Пруссии. Во-вторых, антирусские планы, включая возможность союза между Швецией и Польско-Литовским государством. Они могли стать реальностью при чрезмерных, с точки зрения шведских феодалов, приобретениях русских в Речи Посполитой и при любых их попытках прорваться к балтийским берегам, не только в польско-литовские пределы, но и в Курляндию и Восточную Пруссию. В-третьих, нацеленные против Речи Посполитой расчеты, предусматривавшие прямую интервенцию для захвата польско-литовских земель, прежде всего находившихся, как полагал Карл X, под угрозой вторжения царских армий. В данном варианте существенное значение приобретали сепаратные контакты с отдельными деятелями, городами, воеводствами, даже частями Речи Посполитой.

Соглашение между стокгольмским и варшавским дворами было еще возможно и в первые месяцы после коронации Карла X, так как шведские феодалы более всего опасались значительного усиления России за счет Речи Посполитой. К тому же внешнеполитическое положение Швеции в западном секторе тогда еще не вполне нормализовалось. Появление в Стокгольме полномочного посла Польско-Литовского государства с согласием принять два первых из отмеченных выше шведских условий урегулирования даже в конце 1654 — начале 1655 г. могло еще, может быть, отсрочить войну. В частности, это укрепило бы позиции противников войны с Речью Посполитой, действовавших в риксроде и риксдаге. Но правительство Яна Казимира упустило эту благоприятную возможность улучшить международное положение страны — по тем же причинам, которые отмечены выше. Такой курс дипломатии Речи Посполитой был крупной ошибкой имевшей тяжелые последствия для государства.

Господствующий класс Речи Посполитой не имел единого подхода к проблеме взаимоотношений со Швецией. Более того, с течением времени расхождения по этому пункту между различными группировками не сглаживались а усиливались. Особую значимость придавали в 1654–1655 гг. «шведскому вопросу» политики Великого княжества Литовского, исходившие из невозможности одновременной борьбы с Россией и Швецией. Для предотвращения конфликта с последней неправительственные группы правящей элиты Речи Посполитой предлагали первоначально интенсифицировать двусторонние переговоры пойти на уступки в вопросах титулатуры и претензий польской королевской семьи, мало затрагивавших реальные интересы Польско-Литовского государства. Приблизительно с конца 1654 г. часть польско-литовских феодалов проявляла готовность признать и переход к Швеции занятых ею прежде районов Лифляндии.

Под влиянием неудач в первой кампании русско-польской войны они все настойчивее защищали необходимость не только урегулирования противоречив но и антирусского военного союза между Речью Посполитой и Швецией. Такой подход был особенно характерен для многих феодалов Великого княжества Литовского. Затяжка варшавским двором действительных переговоров двух держав стала одной из вероятных причин развития с осени 1654 г. в политике неправительственных групп правящего класса Речи Посполитой тенденции к сепаратным контактам со шведскими верхами. Она усилилась после неудачи зимнего контрнаступления 1654/55 г. на Украине и в Белоруссии, когда стала ясной военная неподготовленность страны в преддверии второго мощного удара русско-украинских армий, а также выявились все более реальная угроза шведского нападения и недостаточность попыток ее предотвращения двором Яна Казимира. Собранные историками сведения об указанных контактах, реальных и, что не менее важно, планируемых, отрывочны и далеко не всегда доказательны. Неясны конкретный круг влиятельных магнатов, проявивших еще до войны склонность к политическим связям со шведскими властями степень развития таких контактов и цели их с польско-литовской стороны. Видимо, одной из задач было ускорение переговоров о мирном договоре и союзе Речи Посполитой со Швецией. Возможно, некоторые польско-литовские феодалы не исключали при этом новых уступок, например отдачи польской Лифляндии. Оппозиционные элементы правящего класса Речи Посполитой, к примеру биржанские Радзивиллы, надеялись использовать планируемое соглашение и для укрепления своего политического влияния в государстве.

Судя по ряду данных, в политике части польско-литовских феодалов, некоторых воеводств и городов страны в конце 1654 — первой половине 1655 г. проявилось желание не только получить шведскую военную помощь и защиту в случае наступления русских армий либо заключить с Карлом X сепаратный союз, но и обеспечить «протекцию», «опеку» шведского короля и даже перейти под его власть. Одной из главных причин такого политического курса были расчеты восстановить прежнее положение на востоке.

Тот факт, что господствующему классу Речи Посполитой не удалось выработать общую линию во взаимоотношениях со Швецией, крайне отрицательно повлиял на положение Польско-Литовского государства в 1654 — первой половине 1655 г. и особенно после шведского вторжения в страну. Выявившиеся еще до начала войны и не устраненные серьезные разногласия различных группировок правящего класса по указанному вопросу стали одной из немаловажных причин тяжелых событий второй половины 1655 г. Сепаратные контакты, завязанные отдельными группами польско-литовских феодалов со стокгольмским двором, как и проявленная ими склонность к таким связям, оказались для шведских политиков одним из существенных доводов в пользу целесообразности нападения на Речь Посполитую.

Приблизительно с середины февраля 1655 г. под влиянием информации о фактическом нежелании правительства Яна Казимира вести серьезные переговоры со Стокгольмом, а также новых свидетельств о наличии в Речи Посполитой группировок, склонных к сепаратным контактам с Карлом X, произошло важное изменение в шведской внешней политике. Из трех ее составляющих практически исчезло одно звено — расчеты на быструю договоренность с варшавским двором. Шведы нацелились на военное решение споров с Речью Посполитой. Эту дату можно считать завершением первого этапа политического и военного кризиса в Восточной Европе, хотя Первая Северная война началась на рубеже июня-июля 1655 г.

Предвоенные политические планы шведских феодалов ориентировались на обширные территориальные приобретения в Речи Посполитой. Имелось в виду занять по меньшей мере не только все ее балтийское побережье, но и прилегающие части Великой Польши до линии Познань — Торунь, воеводство Инфлянское, Литву, видимо, северо-запад и запад Белоруссии, некоторые пункты в восточнопрусском приморье (в обмен), а также получить лен на Курляндию. В чисто военном смысле стокгольмский двор считал эти цели легко достижимыми, не предвидя серьезного сопротивления Речи Посполитой и рассчитывая также, вероятно, на сепаратные контакты. Основное и немаловажное препятствие для осуществления своих надежд он видел в возможных международных осложнениях, враждебном вмешательстве других держав. Чтобы помешать такому неблагоприятному развитию событий, стокгольмские дипломаты наметили и осуществили крупную внешнеполитическую акцию, охватившую ряд европейских столиц. Шведские политики имели в виду две возможности: нейтрализацию соответствующих государств, что было предложено Англии, Нидерландам, России, Бранденбургу, частью Курляндии; либо систему союзов, которая связала бы Швецию с Данией, Англией, Россией и Бранденбургом. За союзы Карл X хотел заплатить Английской республике предоставлением особых выгод в торговле и судоходстве на Балтике. Данию привлечь ролью партнера в совместной защите Балтийского моря, России и Бранденбургу предложить соглашение по территориальному вопросу за счет Речи Посполитой. Взамен, в случае успеха своей программы, Карл X получал свободные руки для проведения экспансии шведских феодалов и решения балтийского и польского вопросов в их интересах, создавая солидную материальную базу для великодержавия Швеции. Программа эта была по внешнему виду грандиозной, а по внутренней сути хрупкой конструкцией; слишком многое в ней зависело от договоренности со странами, которые вовсе не были заинтересованы в дальнейшем усилении Швеции и имели с ней (кроме Англии) серьезные противоречия. Насколько осуществима была шведская политическая программа, решалось в ходе Первой Северной войны. Но еще до ее начала выяснилось, что на международной арене возникали трудности: в Гааге, Лондоне, Копенгагене не шли навстречу шведским предложениям, колеблющейся оставалась политика Бранденбурга и, что особенно важно, не слишком благоприятной была позиция России.

Нараставшая информация о предстоявшем нападении шведских феодалов на Речь Посполитую, шедшая в Посольский приказ в первой половине 1655 г., свидетельствовала о том, что прежние расчеты русской дипломатии на нейтрализацию Швеции оказались нереальными. Более того, еще до начала Первой Северной войны в Москве получили достаточно полное представление о тех элементах шведских оперативных планов, которые вступали в противоречие с целями царского двора в Речи Посполитой. Они были учтены русскими политиками, в их планах и действиях проявилось стремление ограничить предстоящие шведские завоевания в Польско-Литовском государстве. Весной — летом 1655 г. не было еще речи об изменении внешнеполитического курса России, его антишведском повороте, но некоторые признаки такой перемены наметились уже тогда. Даже практически осуществленное ускорение боевых операций русских полков в Литве помешало проведению в жизнь планов Карла X в Речи Посполитой в полном объеме и оказало немалое влияние на ход последующих событий в ней.

Со второй половины 1654 г., но особенно с конца 1654 — первых месяцев 1655 г. международная обстановка для России ухудшилась. Полная нейтрализация войны с Речью Посполитой оказалась неосуществимой, а отсутствие союзников становилось важной помехой в достижении внешнеполитических целей Алексея Михайловича. Программы изменения в свою пользу ситуации в Восточной Европе, выдвинутые русскими и шведскими феодалами на первом этапе кризиса в этом районе, в ряде пунктов противоречили друг другу, не мог их принять и господствующий класс Речи Посполитой. Определенные шансы на претворение в жизнь данных программ давал союз между Россией и Швецией в той или иной форме, но он требовал серьезных взаимных уступок. Правящие круги обоих государств не пошли таким путем. Поэтому со второй половины 1655 г. начались поиски других возможностей политического урегулирования. Возобновлялись старые проекты избрания на трон Речи Посполитой или Великого княжества Литовского представителей шведской и русской династий, а также государственных уний, одновременно выдвигались планы создания антишведской коалиции держав и т. д.