Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения

Глава XIII ЭМИГРАЦИЯ ИГОРЯ ОГУРЦОВА И ЭПОХА ПЕРЕМЕН В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

Игоря Огурцова чекисты держали в неволе до последней возможности - до тех пор, пока уже не оставалось формальных оснований удерживать узника в ссылке. Срок её истёк 12 февраля 1987 года - за день до упомянутой выше статьи в «Известиях». Но, словно мстя своему пленнику за упорство, КГБ незаконно задержал его в Микуни ещё на трое суток... Только 15 февраля, пробыв в «местах лишения свободы» более двадцати лет, И.В. Огурцов вышел из заточения. Вышел непобеждённым.

Распрощавшись с Микунью, Игорь Вячеславович отправился в Ленинград...

В Ленинграде - долгожданная встреча с родными, друзьями и самыми близкими людьми - отцом и мамой, двадцать лет мужественно переносившим разлуку с единственным сыном. Свобода... Но только свобода ли это?

КГБ продолжал следить за каждым шагом вчерашнего политзаключённого. После освобождения чекисты представили И.В. Огурцову длинный список городов Советского Союза, в которых ему запрещено жить: Москва, Ленинград, Киев, Минск, Алма-Ата, Горький, Харьков, Запорожье... и так далее, и так далее - все более или менее крупные города. Дома, в Ленинграде, ему не разрешалось оставаться более десяти дней. Ехать было некуда. Лучшее, что можно придумать - добровольно вернуться обратно в Микунь: по крайней мере - место хорошо знакомое, обжитое за годы ссылки...

Но, несмотря на строжайшие предписания, Игорь Вячеславович решил никуда не ехать и остался с семьей, в своей старой ленинградской квартире на Двинской улице... Раздались телефонные звонки из КГБ, начались ежедневные визиты в квартиру милиционеров, посыпались угрозы нового ареста...

В это самое время в Германии, США и Франции продолжалась кампания за предоставление Игорю Огурцову возможности выезда из Советского Союза. Убедившись, что угрозы не действуют, а международная общественность будет и далее добиваться выезда И.В. Огурцова в одну из стран Свободного мира, чекисты поменяли тактику. Совершенно неожиданно КГБ предлагает семье Огурцовых писать прошение... о выезде в Израиль! Ещё одна провокация: Израиль не фигурировал в числе стран, предлагавших политическое убежище тогда уже всемирно известному «лидеру русских националистов». Ни родных, ни знакомых в Израиле, ни евреев в своём роду Огурцовы не имели. Такое формальное «разрешение» на выезд давало советскому руководству возможность продемонстрировать международной общественности свою «добрую волю», но в то же время являлось фиктивным и ставило семью Огурцовых в крайне затруднительное положение. Ведь, помимо всего прочего, «израильская» пометка на выездных документах автоматически лишала выезжающих гражданства и всех связанных с ним прав.

Выбор - между эмиграцией в никуда и новым арестом...

Игорь Огурцов пишет категорический протест против этой махинации. Его отец, Вячеслав Васильевич, решает обратиться с письмом непосредственно к Генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачёву, в котором заявляет о нежелании Огурцовых уезжать за границу на постоянное место жительства и просит о выезде лишь на время, без потери гражданства - для лечения.

Но ни от Горбачёва, ни из его администрации письменного ответа на это не последовало. Ответили по телефону (чтобы не оставалось документальных свидетельств) хозяйски-хамским тоном: «Это вы писали Генеральному секретарю?.. Так вот, другого варианта вам не будет!»

В конце ноября 1987 года, пройдя через многочисленные препоны, Игорь Огурцов уезжает из СССР. В кармане - приглашение в США, но в Ленинградском ОВИРе на нём намеренно делают пометку: «В Израиль на постоянное жительство»...193

Судьбу сына разделяют и его родители - Вячеслав Васильевич и Евгения Михайловна Огурцовы. Родителей КГБ выпихивает из страны фактически принудительно. Для них, пожилых людей, вся жизнь которых прошла в России, бросить всё и отправиться в неизвестность - было особенно тяжело. Чекисты не посчитались даже с заслугами отца: Вячеслав Васильевич Огурцов в 1941-м ушёл на фронт добровольцем, прошёл боевой путь от младшего лейтенанта, командира взвода морской пехоты - до майора, начальника штаба 124-й Мгинско-Хинганской ордена Суворова стрелковой дивизии, был ранен, награждён пятью орденами и многими медалями, а в 1945 году даже ставился вопрос о представлении его к званию Героя Советского Союза за форсирование Большого Хингана и взятие штурмом города Учагоу, в котором подвижной отряд В.В. Огурцова захватил множество трофеев...*38 «Если придётся уехать, то ненадолго, - успокаивал родных Игорь Вячеславович, - этот режим уже долго не продержится, вот увидите: два-три года, и мы сможем вернуться домой...»

* * *

29 ноября 1987 года семья Огурцовых прибыла в столицу Австрии город Вену. А уже на следующий день в венском отеле «Хилтон» прошла первая пресс-конференция основателя и руководителя ВСХСОН.

Интерес к личности самого известного в то время советского узника был огромен: пресс-конференцию Игоря Огурцова освещали около двухсот журналистов. Среди множества тем, затронутых на этой первой встрече, особенно остро прозвучали вопросы о перспективах многопартийной системы в СССР и о допустимости силового свержения диктатуры КПСС.

Ответы потрясают западных журналистов. Игорь Огурцов заявляет об отсутствии в Советском Союзе предпосылок для создания здоровой многопартийной системы: если такая система будет создана коммунистической бюрократией и КГБ - она будет заведомо фиктивна! Разъясняя различия между силой и насилием с точки зрения христианского вероучения, лидер социал-христиан обосновывает право русского народа на силовое сопротивление коммунистическому насилию...

С первых дней пребывания И.В. Огурцова за границей становилось ясно, что он не собирается прозябать на сытом Западе в почётной роли «отставного диссидента». Проторенная многими выехавшими за рубеж диссидентами дорожка мемуарописания его не привлекает. Он отказывается от сыпавшихся тогда со всех сторон выгодных предложений засесть за написание воспоминаний: «Мемуары писать ещё рано - борьба продолжается, и время в этой борьбе очень дорого!»

В своих интервью и выступлениях Огурцов говорит о непрекращающейся борьбе народа за освобождение, о приближающейся решающей схватке и... скором крахе коммунистической системы. Его заявления и политические прогнозы шокируют: не только западное общество, но и компетентные западные спецслужбы не верили тогда в реальность такого развития событий. Бывший директор ЦРУ Роберт Майкл Гейтс позднее признал, что США не сумели предвидеть падения КПСС и СССР: «Я не знаю ни одного человека внутри или вне правительства - писал Гейтс, - который предсказал бы в начале 1989 года, что перед следующими президентскими выборами Восточная Европа будет свободной, объединённая Германия войдёт в НАТО, а Советский Союз станет достоянием истории»194.

Тем сильнее был интерес к идеям, выдвигаемым И.В. Огурцовым. Ему предлагают чтение лекций в Кёльнском университете, преподавание в Военно-дипломатической академии США, работу на радиостанции «Свобода». Но все эти предложения он отверг, считая, что они не имеют отношения к главному делу его жизни и станут помехой для ведения общественно-политической работы.

Однако, чтобы обеспечить условия для дальнейшей деятельности, необходимо было решить множество бытовых проблем: куда ехать, в какой стране условия для продолжения работы можно считать наиболее благоприятными - США, Франция, Германия?

От предложения США пришлось отказаться: слишком далеко от России, да и А.И. Солженицын в личном письме не советовал Огурцовым ехать в Америку - опыт и совет писателя, идейная позиция которого встретила холодное непонимание в Соединённых Штатах, следовало учесть.

Франция, предоставляя убежище, не давала прав политического эмигранта. Оставалась Западная Германия - центр Европы, ближе всего к России. К тому же вся семья Огурцовых сносно владела немецким языком. Игорь Вячеславович останавливает свой выбор на Германии...

2 декабря 1987 года Огурцовы прибыли в город Мюнхен (Бавария, ФРГ), где им предстояло провести пять лет разлуки с родиной. В первое время жили у знакомых, под крышей организованного местными эмигрантами «Комитета в защиту И.В. Огурцова». Но такое неопределённое положение не могло длиться долго. К тому же вскоре выяснилось, что русская эмиграция в Мюнхене оказалась в значительной степени пропитанной агентурой КГБ.

Коммунистические спецслужбы старались иметь своих информаторов во всех сколько-нибудь значимых организациях и церковных приходах Русского Зарубежья. И, конечно, пытались внедрить агентов в окружение видных деятелей эмиграции. Так, сразу после высылки из Советского Союза А.И. Солженицына андроповское ведомство внедрило в окружение писателя добровольных «помощников» - чешскую семейную пару Голуб. Эта парочка, на самом деле оказавшаяся офицерами чешской службы безопасности StB, имела задание подсунуть писателю в качестве «друга и сотрудника» агента StB, после чего КГБ намеревался приступить к выполнению плана «Паук»: дискредитировать и дестабилизировать Солженицына и его семью, обрезать его связи с «антисоветчиками»195. Однако писатель разгадал замысел чекистов и постепенно отодвинул чешских «помощников» от всех дел.

По той же схеме КГБ пытался действовать в отношении И.В. Огурцова. И столь же неудачно: Игорь Вячеславович довольно быстро определил провокаторскую работу некоторых новых эмигрантских «друзей и единомышленников» и удалил их от себя.

Отказавшись от опеки эмигрантов, Огурцовы на длительное время остановились в мюнхенской гостинице «Регина». А в марте 1989 года власти ФРГ предоставили им возможность поселиться в трёхкомнатной квартире в предместье Мюнхена.

Германские социальные службы любезно взяли на себя заботу о медицинском обеспечении семьи Огурцовых и назначили ей пособие - чуть более трёхсот дойчмарок на человека. По немецким меркам - очень скромные деньги, но для материально нетребовательных политических эмигрантов из СССР их вполне хватало... Впрочем, бытовая сторона жизни волновала И.В. Огурцова в это время менее всего: задерживаться на Западе он не собирался.

* * *

Пока И.В. Огурцов находился в эмиграции, политические события на Родине развивались будто бы по сценарию, за четверть века до этого изложенному в Программе ВСХСОН:

«...Перед правящей бюрократией нет других путей, кроме постепенного отступления и лавирования под напором оппозиционного народа или применения методов сталинщины в полной мере. В колебаниях между этими крайностями разлагается диктатура класса партийной бюрократии...

Оформляются две группировки - догматики и ревизионисты. Борьба между ними происходит в масштабах мирового коммунистического движения и принимает по временам крайнюю форму...

Народ сам выдвигает те новые силы, которые смогут решить основные задачи. Партийная оппозиция будет вынуждена примкнуть к этим силам, принять народную идеологию, раствориться в рядах освободителей и созидателей.

Догматическая группировка коммунистического класса не имеет в народе широкой социальной базы, на которую она могла бы опереться, чтобы организовать серьёзное сопротивление. Её разгром предрешён»196.

Начавшийся в 1985 году обвал тоталитарного режима к концу восьмидесятых привёл к тому, что антикоммунистические настроения народа стали выходить из подспудного состояния и выплёскиваться наружу. Перестройка, помимо воли её организаторов, всколыхнула в стране массовое общественно-политическое движение.

С 1987 года в СССР наступает время бурного роста так называемых «неформальных объединений» - неподконтрольных партии самодеятельных политизированных организаций, так илииначе стоящих в оппозиции режиму. По весьма неполным данным к августу 1989-го только на территории РСФСР появилось не менее 372 неформальных объединений различного направления, из них 123 в Москве и Московской области и 27 в Ленинграде197. Неформальные организации чаще всего являлись немногочисленными по составу, но их было много и, в отличие от правящей партии, давно закостеневшей в своей сытой безальтернативности, они проявляли чрезвычайную активность. Хотя «неформалы» действовали вне официальной политической системы - она оставалась однопартийной - не считаться с их влиянием было нельзя...

Фактически в Советском Союзе на политическом поле противоборствовали уже три силы. Во-первых, ретроградское крыло партноменклатуры (догматики - по терминологии ВСХСОН), привыкшие править страной по-старому и надеявшиеся погасить надвигающийся социальный взрыв жёсткими сталинскими методами. Во-вторых, реформаторское (ревизионистское) крыло КПСС, готовое пожертвовать идеологическими догмами и удерживать своё политическое и финансовое господство под прикрытием лозунгов демократии. Наконец, третьей силой стало стихийное народное антикоммунистическое движение, не имеющее ни единой организации, ни общей программы, ни общепризнанных лидеров, но единое в своём стремлении к освобождению страны от диктатуры партийной бюрократии и открытию путей для построения свободного и справедливого общества.

По мере выхода перестроечного процесса из-под контроля его инициаторов, партийная и чекистская верхушка, как в центре, так и в союзных республиках, всё более и более приходила к мысли, что уйти от ответственности за совершённые преступления можно будет теперь только путём искусственного расчленения страны. Тогда, вероятно, и была принята негласная установка - стимулировать любые сепаратистские устремления с целью сохранения власти местной партноменклатуры под лозунгами «независимости».

КГБ стал не только попускать сепаратизму, но, по всей видимости, целенаправленно подогревал межнациональные конфликты, скрытно направляя действия национал-экстремистов. Не зря бывший член Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев утверждал, что происшедшие в период перестройки массовые беспорядки в Алма-Ате, Фергане, Сумгаите, Риге и Вильнюсе спровоцированы КГБ198. О причастности госбезопасности к организации кровавых акций этнического насилия в те годы свидетельствуют и другие источники. Например, следственная группа, расследовавшая обстоятельства массовых погромов 26-29 февраля 1988 г. в Сумгаите, пришла к выводу, что резню армянского населения в этом азербайджанском городе спровоцировали... чекисты199.

Сегодня известно, что некоторые пламенные «демократы» и «борцы за независимость» конца 1980-х оказались... агентами госбезопасности. В конце 1991 года один из главных руководителей литовского «Саюдиса», литератор Виргилиюс Чепайтис был уличён и сознался в том, что он являлся секретным сотрудником КГБ под оперативным псевдонимом «Йозес»200. А уже в начале XXI века в Литве разразилась серия новых скандалов, связанных с советскими спецслужбами: выяснилось, что агентами КГБ были и некоторые другие вожди-основатели «Саюдиса», благополучно занявшие в независимой прибалтийской республике высокие государственные посты. А сколько таких «Иозесов» до сего дня остались нераскрытыми во всех пятнадцати бывших республиках СССР?..

Но одновременно с негласным поощрением национал-сепаратистских настроений чекисты приняли меры для подавления вновь начавшего возрождаться русского патриотического движения - той силы, которая могла помешать планам спасения коммунистической верхушки через расчленение страны.

Партийная бюрократия - и реформаторы, и догматики - отдавали себе отчёт в том, какую опасность представляет для них русский патриотизм. В этом вопросе они были едины и на новую кампанию по борьбе с «русизмом» сил и средств не пожалели. Действовали по принципу: «Если не можешь уничтожить - возглавь!» Придерживаясь этой тактики, коммунистический режим руками КГБ, с одной стороны, изолировал, дискредитировал и подавлял здоровые патриотические устремления, а с другой - инициировал и поддерживал создание провокаторских «патриотических» организаций.

Во второй половине 1980-х на роль выразителя интересов русского народа стало претендовать общество «Память»*39. Уловив эту тенденцию, партийная верхушка забеспокоилась. Горбачёв лично поручил высшим партийным чиновникам - Е.К. Лигачёву, А.Н. Яковлеву и председателю Комитета Госбезопасности В.М. Чебрикову «вникнуть в это явление»201. Вникли... И КГБ предпринял все возможные меры для нейтрализации «Памяти». Увы, небезуспешно. Позже чекисты признают, что их Пятое Управление влияло на деятельность общества «Память», используя в отношении этой организации технологии тайной манипуляции, направляя её усилия в нужное спецслужбам русло202. Большинство членов «Памяти» об этом, конечно, не догадывалось.

О том, какими методами добивались подобных результатов уже якобы «перестроившиеся» чекисты, откровенно рассказал бывший генерал КГБ О.Д. Калугин: «Основы, практика - остались старыми. Это вербовка агентуры в рядах политических противников и организаций; это засылка своей агентуры, это дискредитация активистов движений; это нейтрализация организаций, их разложение как конечная цель»203.

Ныне известна и подноготная другой «патриотической» организации тех лет - «Отечества», созданной партноменклатурой и спешно зарегистрированной при содействии КГБ204. Под лозунгами патриотизма «Отечество» развернуло свою деятельность в Москве, Ленинграде и ещё в целом ряде городов. Но, в отличие от социал-христиан и их идейных предшественников, руководители «Отечества» ратовали не за уничтожение коммунизма, а за «предпочтение социалистических идеалов»205, «поддержку политики КПСС в области межнациональных отношений»206, «создание своей российской коммунистической партии, своего российского комсомола, своей российской Академии Наук...»207.

Такая позиция лишь дискредитировала патриотическую идею и отталкивала от русского национального движения здоровую часть его потенциальных сторонников. «Отечество», увы, не исключение: в СССР в это время возникли десятки обществ, партий, движений, центров, «фронтов» выступавших с подобных идейно-эклектических позиций. Эти организации использовали подчёркнуто патриотические названия и символику, но отнюдь не являлись последователями русской патриотической традиции, которую в своё время продолжал ВСХСОН.

Проводники казённого советского «патриотизма» ничтоже сумняшеся мешали в одну кучу коммунизм с православием, сталинизм с монархизмом, СССР с Исторической Россией, нацизм с национализмом, советское с русским... По сути, их руками осуществлялась подмена самих понятий «православие» и «патриотизм»: первое выливалось в очередную идеологическую показуху, далёкую от сути христианства; второе - в национал-большевизм.

Инспирированная ЦК КПСС и КГБ квазипатриотическая возня выглядела пародией на русскую православную и патриотическую традицию, и нанесла сильный удар в спину возрождающемуся русскому национальному движению. Но свою задачу псевдопатриотические организации выполняли, сбивая с толку часть политически активной общественности и под крики о «жидо-масонском заговоре» отводя волну народного недовольства в сторону от партийной верхушки.

В то же самое время в СССР появились и многочисленные неформальные организации демократического направления. Эти последние, как правило, впадали в иную крайность: демократы бурно выступали против тоталитаризма КПСС, но, в большинстве своём, будучи слепо ориентированы на образцы формальных западных демократий, они игнорировали национально-исторические особенности России, веру, традиции и национальные интересы русского народа, провозглашая всё это «пережитками имперского сознания». Ратуя за роспуск СССР, демократы если и говорили о национальных интересах, то понимали под этим интересы любого другого народа, кроме русского... (По злой иронии судьбы реформаторы из КПСС и КГБ в конце 1980-х перехватят идеи демократов и, вытеснив на обочину вчерашних диссидентов, почти в полном объёме - вплоть до расчленения страны - воспользуются их лозунгами в собственных интересах...)

И национал-большевизм, и слепое подражательство формальной демократии западного образца - были тупиковыми путями, которые уводили народ, стремящийся вырваться из рабства партийной бюрократии, в сторону от цели. Оба эти явления произрастали из общей идеологической зашоренности, заторможенности общественно-политической мысли эпохи: 70 лет диктатуры марксизма-ленинизма оставили разруху не только в экономике страны, но и в умах людей. Не случайно в июне 1989 года один из основателей ВСХСОН, Михаил Юханович Садо, скажет, что многие идеи социал-христиан «отразились в идеях «Памяти» и «Демократического Союза», как в кривом зеркале»208.

Лишь постепенно в горниле неформального движения совершенно самостоятельно стали выплавляться организации иного идейного уровня, близкие по взглядам к Белому движению и ВСХСОН - решительно отвергавшие как провокаторско-антисемитскую, прокоммунистическую направленность псевдопатриотов, так и дерусифицированную концепцию «демократов». Так, например, в марте 1989 года возникло Историко-патриотическое объединение «Русское Знамя», получившее, благодаря своим многочисленным резонансным акциям в годы перестройки, широкую известность в Северной столице*40. Увы, в отличие от контролируемых КПСС-КГБ «патриотических» группировок, у национальных организаций, подобных «Русскому Знамени», отсутствовала серьёзная информационная и какая-либо материальная поддержка, что препятствовало их массовому росту и влиянию.

Но главная трудность в возрождении русского национального движения состояла в том, что в конце 1980-х, к моменту крушения КПСС, оно не имело чёткой программы по выведению страны из коммунистического тупика и общепризнанных национальных лидеров, а идейные лидеры прежних лет - И.В. Огурцов, А.И. Солженицын - находились в эмиграции. И политический опыт, и программы, и новые кадры - в который раз приходилось нарабатывать с нуля, прямо в пылу политических сражений. Неоднократно убитое в Советском Союзе и неоднократно воскресавшее русское антикоммунистическое движение просто не успевало в столь короткий срок вновь должным образом организоваться...

* * *

На Западе И.В. Огурцов тесно соприкоснулся с жизнью и проблемами русской эмиграции. Более семидесяти лет Русское Зарубежье оставалась главным идейным противником большевицкой диктатуры, и оно внесло огромный вклад в дело сопротивления коммунизму. Недаром чекисты во все времена прилагали такие усилия для борьбы с эмиграцией, пытаясь противодействовать её влиянию, похищая и убивая её лидеров, стремясь расколоть, ликвидировать или взять под свой контроль эмигрантские организации и Русскую Православную Церковь Заграницей.

К 1980-м годам, в силу естественных причин, Русское Зарубежье в значительной степени утратило былое значение: Белые эмигранты уходили из жизни, их дети и внуки ассимилировались в странах рассеяния и постепенно теряли духовную связь с Россией, отходили от дела борьбы и традиций отцов. К тому же Русское Зарубежье ослабляли застарелые внутренне конфликты: единства в рядах его организаций никогда не было... Но при всём этом в глазах российского народа Белая эмиграция не утратила своего высокого морального авторитета: она по-прежнему являлась символом непримиримости к оккупационному режиму, хранителем Веры и традиций Исторической России.

В 1987-1991 годах И.В. Огурцов совершает многочисленные поездки по центрам русской эмиграции, куда его охотно приглашают для выступлений, встречается с известными деятелями Русского Зарубежья. Публичные выступления основателя ВСХСОН вызывают огромный интерес и собирают переполненные залы в Германии, Франции, Италии, Бельгии, США, Канаде, Австралии...

Обращаясь к русской эмиграции, И.В. Огурцов пытается донести до неё мысль о том, что обвал коммунистического режима в СССР станет реальностью уже в ближайшее время. Гораздо раньше, чем многие предполагают. Поэтому эмиграции нужно выработать принципиально новую тактику действий, адекватную происходящим на Родине переменам. Прежде всего, учитывая исключительность ситуации, эмигрантские организации должны попытаться объединиться на самой широкой общей платформе, дабы в решающий момент выступить как реальная сила. А кроме того - организовать взаимодействие с теми здоровыми силами, которые уже начали возрождаться в России и теперь остро нуждались в поддержке и опыте эмиграции...

В странах Свободного мира Игоря Огурцова всюду принимают не только как выдающегося деятеля антикоммунистического сопротивления, но и как посланца русского народа, порабощённой, но не сломленной России.

В апреле 1988 года представители польской политической эмиграции и делегаты независимого профсоюза «Солидарность» чествуют основателя ВСХСОН хлебом-солью на открытии своего съезда во французском Фрежюсе. В мае американский город Эн-Арбор (штат Мичиган, США) удостаивает Игоря Огурцова Грамоты Чести (Proclamation Honoring) и преподносит ему символический ключ от городских ворот. А 22 июня президент Соединённых Штатов Рональд Рейган приветствует его в своём личном послании следующими словами:

«Дорогой господин Огурцов!

Мы все благодарны Богу за то, что Ваши нечеловеческие мучения в ГУЛАГе благополучно закончились и Вы, наконец, на свободе. Я только сожалею, что я не смог приветствовать Вас в Белом Доме. Отдаю дань уважения Вам и тем, кто так усердно работал ради Вашего освобождения, чтобы Вы покинули Советский Союз, оставаясь верным своим убеждениям, не идя на компромисс против Ваших представлений о человеческом достоинстве и свободе.

Американцы с гордостью присоединяются к поддержке Вашей борьбы за права и фундаментальные свободы человека. Как Вы знаете, я общался с многочисленной группой советских диссидентов в Москве и передал им, что их борьба воодушевила меня, и, как я надеюсь, эта наша встреча поднимет их дух и даст стимул продолжать борьбу. И в переговорах с Генеральным Секретарём Горбачевым я ясно дал понять, что мы никогда не ослабим наши усилия в защиту прав человека.

Я рад, что Вам представилась возможность встретиться с конгрессменом Брумфилдом и другими американцами, которые приложили немало сил в защиту десятков несправедливо осужденных советских борцов за свободу. Ваша борьба продолжается, я уверяю Вас, что Америка будет поддерживать её неизменно и непоколебимо.

Благослови Вас Бог.

С искренним почтением,

Рональд Рейган»209.

Одним из немногих политиков мирового уровня, а возможно, и единственным из них, кто трезво оценивал события, происходившие тогда в Восточной Европе и понимал их возможные последствия, был папа Иоанн Павел II. Глава Ватикана высказывал опасения, что после краха тоталитарной системы и социализма велика опасность скоропалительного установления в соцстранах «упрощённого либерализма» и «дикого» капитализма, выросших из того же порочного антихристианского корня, что и коммунизм210. В русской эмиграции знали и другое: папа не поддерживает проектов расчленения Российского Государства, в том числе и планов отделения Прибалтики - в большей своей части исторически исповедовавшей католичество. Всё это придавало особый интерес для встречи основателя ВСХСОН с понтификом: она давала возможность коснуться многих вопросов, в частности, социальных доктрин католицизма и православия, католического прозелитизма (миссионерства), ставшего столь болезненной темой для России в конце XX века, и др. И в июне 1991 года такая встреча в Ватикане состоялась.

Общаясь с видными политическими, общественными и духовными деятелями стран Свободного мира, И.В. Огурцов устанавливает союзнические контакты с теми влиятельными кругами и организациями, которые хотели видеть русское христианско-патриотическое движение в качестве новой силы, идущей на смену обанкротившейся КПСС, с теми, кто не мыслил Европу в противостоянии с будущей свободной Национальной Россией. А такие политические силы на Западе имелись. Так, например, во Франции Игорь Огурцов налаживает связи с рядом руководителей Союза христианских промышленников, а также с политиками-последователями Шарля де Голля: некоторые идеи голлистов оказались весьма близки к воззрениям социал-христиан...

Таким образом, период эмиграции стал для И.В. Огурцова временем интенсивной общественно-политической работы, направленной на подготовку к масштабным переменам на Родине. А в том, что такие перемены уже не за горами, он был уверен.