Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения

Глава II «РАДИ ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТЕЧЕСТВА»

Официальной датой образования Всероссийского Социал-Христианского Союза Освобождения Народа считается день 2 февраля 1964 года, когда подпольщики приняли свою Программу и Присягу. Но идейный и организационный костяк Союза начал формироваться гораздо раньше - ещё осенью 1962-го. Тогда, на излёте хрущёвской «оттепели», группа студентов и молодых выпускников Ленинградского государственного университета (ЛГУ) - одного из самых старых и престижных высших учебных заведений России - в глубокой тайне начала создавать первые проекты программных документов подпольной организации, которая провозгласит в своём Уставе: «“Союз освобождения народа” - есть секретная надпартийная организация, основанная единомышленниками ради освобождения Отечества от тиранического тоталитарного режима и установления социал-христианского строя»...

* * *

К моменту принятия Программы ВСХСОН их было четверо - Игорь Огурцов, Михаил Садо, Евгений Вагин, Борис Аверичкин. Все - горячие патриоты России.

Главой организации стал её идейный вдохновитель - Игорь Вячеславович Огурцов. Молодой, энергичный, получивший хорошее образование, он вырос в семье потомственного русского инженера-кораблестроителя. Его отец воевал на фронтах Второй Мировой войны, строил корабли, занимался преподавательской работой; мать - замечательная пианистка, преподавала музыку.

Среди предков И.В. Огурцова были люди разных сословий - дворяне, волжские купцы, малороссийские казаки, саратовские и владимирские крестьяне. Имена некоторых из них можно найти на страницах истории Государства Российского. Один из пращуров, Иван Никитич Деревенское, в девяностые годы XVI века был среди основателей города Царицына, в 1647 году - возглавлял посольство, отправленное Царём Алексеем Михайловичем в Индию... Другой пращур, корсунский полковник и генеральный судья Малороссии Андрей Кандыба, получил известность в эпоху Петра Великого, когда, не прельстясь на предательские посулы Мазепы, сохранил верность Русскому Государю... Дед, Василий Иванович Огурцов, сын суздальского кузнеца, в конце XIX века выучился на инженера и стал одним из строителей знаменитого корабля Русского Флота - крейсера I ранга «Аврора»...

Но по профессиональным стопам деда и отца Игорь Огурцов не пошёл. Увлекшись философией, он в 1954 году поступил в Ленинградский университет, учился на философском и восточном факультетах, получил специальность востоковеда.

Впрочем, все эти биографические сведения по-настоящему мало что говорят о личности основателя Союза Освобождения Народа... Первый историк ВСХСОН, Владимир Николаевич Осипов, писал об Игоре Огурцове: «Я не знаю человека, равного ему по своим личным качествам... Он с детства закалял волю, вёл аскетический образ жизни, не курил, не прикасался к вину, спал почти на досках. Огромная сила воли, большой ум, эрудиция, владение несколькими иностранными языками, способности к писательскому делу, отличное знание музыки и при всём этом нравственная чистота, чуткость к окружающим - всё это резко выделяло Огурцова всюду: дома, на работе, в организации... Он отказывался от всего, что напоминало о роскоши. И одновременно вытаскивал пьяниц из канавы, никогда не проходил мимо нищих, переживал при виде несчастных. Огурцов - христианин и убеждённый патриот России...»16

А вот какую характеристику Игорю Огурцову даёт один из его соратников по подполью Михаил Коносов: «Собранность - вот что сразу бросается в глаза при встрече с эти человеком. Весь - пружина, весь - ум, весь - воля»17.

Михаил Юханович Садо, начальник отдела личного состава ВСХСОН и ответственный за безопасность и боевую подготовку, - личность не менее колоритная. Ассириец по национальности, отличный спортсмен, чемпион Ленинграда по классической борьбе, бывший воин Воздушно-Десантных Войск, учёный-семитолог... В годы сталинского террора многие его родственники были казнены или брошены в концлагеря как «иранские шпионы». Среди них - родной брат деда, ассирийский священник Хамис Исаакович Давидов, расстрелянный в 1938-м. Отца, простого чистильщика обуви, объявили «врагом народа» и шестнадцать лет безвинно мучили за колючей проволокой ГУЛАГа.

С Игорем Огурцовым Михаил Садо познакомился ещё в 1950-е годы, в стенах Ленинградского университета. Молодые люди сдружились. Постепенно, в разговорах, вначале очень осторожных, они поняли, что их мировоззрения и политические взгляды во многом схожи. Садо стал первым человеком, с которым Игорь Огурцов поделился своими выводами о роли коммунизма как главного виновника трагедии России и кому он высказал идею создания антикоммунистической организации. Немаловажный факт: в семьях Огурцовых и Садо никогда не прерывалась православная традиция, оба были крещены, оба сознательно пришли к христианской вере.

На старших курсах университета, когда идея создания ВСХСОН уже вполне созрела и стала облекаться в реальные формы, Михаила Садо неожиданно вызвал для беседы представитель КГБ. Но, как оказалось, вызвал не потому, что подозревал о его взглядах. В стенах университета Ленинградское УКГБ частенько присматривало и вербовало своих будущих сотрудников, и подающего большие надежды, владеющего несколькими языками студента чекисты наметили в качестве кандидата для работы в «органах». Соблазняя быстрой и лёгкой карьерой, перспективой загранкомандировок и тому подобными привилегиями, недоступными для обычных советских граждан, чекисты предложили Михаилу Садо стать сотрудником КГБ и «поработать» на Ближнем Востоке. «Вам будет не хватать только птичьего молока», - пообещал вербовщик. Но на эти заманчивые посулы Садо, спокойный и рассудительный, ответил: «Одно лишь молоко мне дорого - молоко христианской истины...»

Ещё один выпускник Ленинградского государственного университета и член ВСХСОН, Евгений Александрович Вагин, происходил из семьи педагогов. Сын фронтовика, он с золотой медалью окончил среднюю школу в Пскове, поступил на русское отделение филологического факультета ЛГУ, а затем в аспирантуру Института Русской литературы Академии Наук СССР. По окончании аспирантуры работал научным сотрудником Пушкинского дома. Молодой учёный, талантливый филолог, большой знаток творчества Фёдора Михайловича Достоевского, в подпольной организации он исполнял обязанности начальника идеологического отдела.

И, наконец, Борис Анатольевич Аверичкин, студент юридического факультета ЛГУ - выходец из военно-морской семьи. Его двоюродный дед, Фёдор Степанович, бывший минный унтер-офицер Русского Императорского Флота, после падения в России монархии сделался видным большевиком, одним из руководителей Центробалта, крупным политработником Рабоче-Крестьянского Красного Флота...18 Отец будущего подпольщика также был моряком - во время Второй мировой войны он, кадровый офицер-подводник, командовал дивизионом подлодок на Балтике и погиб в 1941 году19.

Судьба связала с военным флотом и самого Бориса Аверичкина: в 1957-1960 годах на Новой Земле, в частях морской авиации, прошла его действительная срочная служба. В ВСХСОН Борис Анатольевич стал хранителем документов, анкет и оружия...

Самому старшему из этой четвёрки в момент создания организации исполнилось всего лишь тридцать, младшему - двадцать шесть. Почти ровесники, они принадлежали к предвоенному поколению, родившемуся в страшную эпоху сталинских репрессий. Их детские годы пришлись на Вторую мировую войну, юность совпала с тяжелейшим периодом послевоенного восстановления хозяйства страны. К этому молодому поколению принадлежали и все их будущие единомышленники, вскоре пришедшие в ряды социал-христиан.

С осени 1964 года начался рост организации. В октябре к подпольщикам присоединяется пятый соратник - Сергей Устинович, инженер Ленинградского центрального проектно-конструкторского бюро. В ноябре в ВСХСОН вступают Александр Миклашевич и Вячеслав Платонов, в декабре - Георгий Бочеваров, сын видного болгарского коммуниста, репрессированного в СССР в 1937-м.

К середине февраля 1965 года, спустя год после основания Союза Освобождения Народа, в его рядах насчитывалось уже десять человек, а в мае в организацию вступили ещё четверо.

Ни одной женщины в ВСХСОН не было. Не посвящались в дела организации и жёны подпольщиков. Социал-христиане понимали, что люди, вступающие в подпольную антикоммунистическую организацию, идут на большой риск, и считали недопустимым подвергать этому риску женщин. Не предполагал присутствия женщин в ВСХСОН и воинский характер организации.

Мировоззрение социал-христиан складывалось в той атмосфере, которая царила в Советском Союзе в период «оттепели», выкристаллизовывая новые явления в литературе, искусстве, общественно-политической мысли. На многих людей в те годы оказал влияние XX съезд КПСС (1956 г.) - первая попытка коммунистической олигархии публично оправдаться в содеянных ею кровавых злодеяниях и свалить всю вину на своего мёртвого вождя - Сталина.

Но молодёжь, вступившая в ряды ВСХСОН, смотрела гораздо дальше и поняла гораздо больше того, что сказали организаторы XX съезда. Во многом этому способствовал высокий образовательный уровень социал-христиан, профессиональные знания, умение вникать в суть, анализировать происходящее: ядро организации составляли выпускники гуманитарных факультетов ЛГУ - исторического, Экономического, философского, филологического, юридического, восточного - молодые, но уже вполне профессионально состоявшиеся люди.

Более половины из всех социал-христиан имели высшее гуманитарное образование либо учились на гуманитарных факультетах. Несколько меньше было среди них студентов и выпускников технических ВУЗов, хотя в целом в антикоммунистическом подполье оказались широко представлены и «физики», и «лирики». Впрочем, ВСХСОН нельзя назвать сугубо «интеллигентской» организацией. Среди подпольщиков были люди из самых разных слоёв общества - потомки крестьян и внуки российских аристократов; выходцы из семей советских военачальников и сыновья репрессированных большевистской властью «классовых врагов», молодые учёные и простые рабочие парни...

Но участниками ВСХСОН двигало не только профессиональное понимание несостоятельности и преступности марксизма-ленинизма. Главным, наверное, являлось то обострённое патриотическое чувство личной ответственности за судьбу своего Отечества, которое отличало социал-христиан. Главнейшим - христианские идеалы, начертанные подпольщиками на знамени их движения.

Русский философ Алексей Фёдорович Лосев (1893-1988) утверждал, что вся история человечества - есть история борьбы между Христом и антихристом, Богом и сатаной20. Это утверждение христианского мыслителя всякий верующий человек воспримет буквально, а неверующий волен расценить как философскую аллегорию, но именно так и понимали реалии российской трагедии основатели Социал-Христианского Союза. И все пять предшествующих десятилетий с их маниакальным богоборчеством, как бы служили наглядным доказательством справедливости такого понимания истории. Сопротивление коммунистическому режиму основатели социал-христианского подполья воспринимали не только как дело политики, свой гражданский и патриотический долг, оно рассматривалось ими и как продолжение той самой «борьбы между Христом и антихристом, Богом и сатаной».

«Существенным моментом нашего идеологического состояния, - засвидетельствует впоследствии один из членов ВСХСОН, - было понимание социалистической идеи в целом как идеи не просто антихристианской, но именно антихристовой. Построение Царства Божьего на земле, царства всеобщей справедливости, где всяк равен всякому во всех аспектах бытия, - именно это обещано антихристом»21.

Нет, ВСХСОН не был неким подобием тайного религиозного ордена. Провозгласив своими принципами идеалы христианства, Союз всегда оставался надпартийной военно-политической организацией, которая принимала в свои ряды всех честных, готовых к борьбе антикоммунистов вне зависимости от их национальности и воцерковлённости. Да и можно ли было требовать воцерковлённости от людей, идущих в ряды подпольщиков, в ситуации, когда сама официальная церковь - Московская Патриархия - находилась под особым пристальным наблюдением и контролем со стороны партии и КГБ?

Насколько опасными оказывались слишком доверительные отношения подпольщиков с некоторыми представителями Московской Патриархии, показывает такой случай. Однажды - дело происходило в Ленинграде - один из кандидатов в члены ВСХСОН рассказал на исповеди своему духовнику о желании вступить в подпольную христианскую антикоммунистическую организацию, попросил совета и благословения. Священник неожиданно проявил живой интерес к полученной информации и попросил... привести к нему на беседу кого-нибудь из руководителей подпольщиков. К счастью, у слишком доверчивого и наивного кандидата хватило сообразительности не последовать полученному совету и больше не касаться затронутой им темы, (этот кандидат, чуть было не поставивший подпольщиков под удар, в организацию принят не был)*5.

В ВСХСОН приходили разные люди: одни уже были целиком проникнуты идеями христианства, другим ещё только предстояло пройти этот путь. Но сам факт вступления человека в ряды социал-христиан означал не только его готовность разделять христианские ценности, но и бороться за них, ежедневно рискуя своей свободой и жизнью.

* * *

В то самое время, когда Игорь Огурцов и его соратники выстраивали основу Социал-Христианского Союза, по всей стране стихийно возникали сотни других оппозиционных групп: многие понимали, что правящая партийная верхушка ведёт народ по погибельному пути, и идея сопротивления диктату КПСС витала в массовом народном сознании. Вот только расстояние от охвативших страну критических настроений, «антисоветских» анекдотов в курилках и разговоров на кухнях до практических действий было очень велико. И тем не менее, находилось немало людей - особенно среди молодёжи, остро переживавшей трагическую судьбу и бедственное положение народа, которые решались перейти от разговоров к делу (напомним, что в одном лишь 1967 году чекисты раскроют 502 подпольные группы общей численностью 2196 человек).

Одна из таких подпольных групп, «Демократическая партия», параллельно, но совершенно независимо от ВСХСОН складывалась в стенах того же Ленинградского государственного университета. Костяк этой организации - в неё вошли Леонид Бородин, Владимир Ивойлов, Вячеслав Козичев, Юрий Королёв и другие - составляли сибиряки. Несмотря на молодость, многие из «демократов» успели пройти суровую жизненную школу и увидеть жизнь народа без пропагандистских прикрас: поработали на ударных стройках коммунизма, отслужили в строю Советской Армии, побывали в шкуре курсантов школы милиции... Неформальный лидер сибиряков, двадцатисемилетний историк Леонид Иванович Бородин, ещё в 1957 году был исключён из комсомола и отчислен из Иркутского университета за попытку создания полуподпольной студенческой организации; в 1958-м Бородин создал и возглавлял в заполярном Норильске, где он работал шахтёром, нелегальный кружок по «критическому изучению наследия Карла Маркса».

Сибиряки и их соратники ночи напролёт просиживали на конспиративной даче - в Шувалово, пригороде Ленинграда, вырабатывали программу и устав организации, успели обзавестись шифром, тайно раздобыть типографский шрифт. Но «Демократическая партия» так и не состоялась.

Несомненно, у её потенциальных членов были и кипучая энергия, и багаж знаний, и жертвенная любовь к Родине, и понимание порочности коммунистической системы. Не было лишь одной, но очень важной составляющей всякого живого политического движения - подлинной идеи, положительной цели, во имя которой стоило рисковать свободой и которой можно было посвятить жизнь. Идея же демократии по-настоящему никого не удовлетворяла и не вдохновляла. Это стало понятно членам группы уже на этапе создания устава. Как позднее отметит один из её участников, «нерусская идея» демократии могла служить только средством, но национальной целью быть не могла, а потому «это не трогало до глубины»22.

В дополнение к наметившемуся идейному кризису, у «демократов» возникли и другие сложности. Несмотря на предпринятые меры конспирации, кое-кто из членов их организации попал в поле зрения КГБ, троим, непосредственно «засветившимся», даже пришлось уехать из Ленинграда на Кавказ и какое-то время отсиживаться в заброшенном дагестанском ауле...23

Но подпольную партию в ЛГУ обнаружили не гэбисты, а... социал-христиане. Дело в том, что в ходе своих идейных поисков «демократы» вышли на труды русских религиозных философов, да так увлеклись, что осенью 1965 года Леонид Бородин предложил аспирантуре философского факультета ЛГУ реферат о кантианских мотивах в ранних трудах Николая Бердяева. Необычное в те годы увлечение христианской философией не ускользнуло от внимательных глаз Михаила Садо, ведь от интереса к Бердяеву до антикоммунистических взглядов, оставался один только шаг... Так ВСХСОН установил контакт с членами бородинской группы.

Вот как описывает своё первое впечатление от знакомства с идеями Социал-Христианского Союза Владимир Фёдорович Ивойлов, один из соратников и ближайший друг Леонида Бородина: «Прочитав Программу ВСХСОН, я понял, что это - глубоко, что это - на всю жизнь. Для меня это не политическая организация, эксплуатирующая религиозные ценности, а внутренний синтез совести и идеалов, заставляющий проявляться в социальном действии. Организация как бы предполагала наличие хотя бы зачаточной веры в Бога. Мне и нужно было от идеалов перейти к вере, чтобы освятить и осветить весь внутренний хаос моей души...»24

17 октября 1965 года Владимир Ивойлов и Леонид Бородин приняли Присягу членов ВСХСОН. В конце года к ним присоединился и Вячеслав Козичев. Таким образом, «сибирский костяк» несостоявшейся «Демократической партии» влился в состав социал-христианского подполья - это было весьма ценное пополнение.

Созданная Игорем Огурцовым организация продолжала расти. К февралю 1967 года в рядах социал-христиан состояло уже 28 человек, ещё не менее 30 готовились к приёму25.

Годы спустя о членах Социал-Христианского Союза будут писать как о «русских националистах», эту характеристику за организацией прочно закрепит и КГБ. Но правильнее было бы назвать ВСХСОН не националистической, а национальной русской организацией. «Союз Освобождения Народа, - говорилось в Программе ВСХСОН, - сознаёт себя патриотической организацией самоотверженных представителей всех национальностей Великой России, которая борется за интересы народа и не является партией ни в классовом, ни в тоталитарном смысле».

Социал-христиане унаследовали патриотическую традицию, основанную на православном мировоззрении и национальной русской культуре, традицию, которая во все века объединяла патриотов России без различия национальности. Потому-то в строю социал-христиан рядом с русскими стояли представители и других народов - ассириец Михаил Садо, татарин Ильяс Фахрутдинов, сын болгарского эмигранта Георгий Бочеваров, среди кандидатов - литовцы Альфонсас Брузга, Юлионас Иовайша и другие...

Много лет спустя, вспоминая о социал-христианском подполье, Михаил Садо скажет: «...Мы объединились для того, чтобы выразить свою боль за поруганную Россию, ее веру, традиции. Мы хотели защитить свою страну, сказать людям: “очнитесь от колдовского сна”... Поступать иначе нам не позволяла совесть... Мы знали, что русских, то есть православных, в стране немного... Немец, француз, англичанин - это существительные. А “русский” - субстантивированное прилагательное. Может быть, потому, что существительным здесь является слово “христианин”. В самом слове “русский” содержится понятие, что это не определение, а отношение. Барклай де Толли - это русский, Пушкин, Карамзин, Лермонтов, Государи-Романовы - это русские, а вот Горбачев - русскоязычный, Ленин - русскоязычный, Хрущев - русскоязычный. Русский не может разрушать свою культуру»26.

* * *

Несомненно, для своего времени Социал-Христианский Союз был необычным явлением, но он отнюдь не являлся чем-то обособленным в российской истории. Напротив, ВСХСОН стал естественным продолжением и новым звеном в единой цепи русского патриотического движения. И именно в таковом качестве он себя осознавал.

Не трудно заметить, что взгляды членов ВСХСОН оказались близки к идейным воззрениям Белого движения 1917-1922 годов. Готовность с оружием в руках встать на защиту Веры и порабощённого Отечества, безоговорочное отрицание коммунизма, надпартийный характер организации, приверженность русской национальной традиции - всё это роднило социал-христиан с участниками Белой борьбы.

Свою незримую связь с Исторической Россией и Белыми добровольцами многие социал-христиане ощущали не только в том, что пункты принятой ими Программы во многом перекликались с идейно-политической платформой Белого движения. Связь была глубже: она существовала на уровне духовного единства и родства душ, одинакового понимания России, её веры, культуры, истории... Не случайно молодой поэт Михаил Коносов, ставший активным членом социал-христианского подполья, в феврале 1964 года напишет стихотворение «Адмирал Колчак», посвятив его одному из участников Белой борьбы, офицеру колчаковской армии, белоэмигранту Борису Александровичу Крюкову:

Трудно поверить, что эти строки написаны не в Белой эмиграции, а в Советском Союзе, где само имя расстрелянного и оболганного большевиками Верховного Правителя лишний раз старались не вспоминать, а если когда и вынуждены были, то только для того, чтобы чернить, проклинать и высмеивать.

«Адмирал Колчак, - личность трагическая для русской истории, взволновал меня своей судьбой, - напишет Михаил Коносов. - Белая идея остаётся мне близка, несмотря на всё, что произошло в реалиях...»27

Духовная связь социал-христиан с Исторической Россией, их идейная близость с участниками Белого движения выразилась и в принятой подпольщиками символике. Официальным символом ВСХСОН стала эмблема, составленная из двух лент: бело-сине-красной (цвета запрещённого в СССР Русского Национального флага) и Георгиевской - ленты Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, поверх которой изображался белый крест*6