Русуданиани

ГЛАВА 12. ЗДЕСЬ СКАЗ О БОЛТУНЬЕ И ГОВОРУНЬЕ

Известно вам, что когда-то на стороне турецкой жили два владетеля, богатством равные государям и за добродетели всеми любимые. Меж их владениями протекала река, столь широкая и глубокая, что без лодки не перейти ее ни летом, ни зимой. Но соседи так любили друг друга, так дружили по-братски, что всегда пользовались лодкой. Так они были близки, что один без другого не снаряжался в поход и не ездил на охоту. Одного звали Усейном, другого — Омаром.

Обрушился на них гнев божий, погибли оба. У Усейна не было детей, а у Омара остался грудной младенец. Такая вражда началась между обоими семействами после их смерти, какой не бывает даже между кровными врагами. Подданные Омара видеть не могли людей Усейна, а подданные Усейна — слуг Омара. Одни на тот берег реки ступить не смели, другие — на этот. Такая неприязнь и ссоры царили меж ними, что жены Усейна и Омара тоже ввязались в раздоры. Выходили они к реке, скидывали чадру и покрывало и подолгу бранились. Столь часты были эти перебранки, что жену Усейна прозвали Болтуньей, а жену Омара — Говоруньей.

Подрос сын Омара Абубекир, стал разумным, как зрелый муж. Видя недостойное поведение своей матери, старался он остановить ее, но не мог. Она говорила, что не допустит, чтобы соперница хвалилась тем, что заставила ее замолчать. Убедившись, что с матерью ему не совладать, Абубекир, совсем юный, ушел из дому скитаться по полям — не потому, что желал стрелять дичь, а от гнева и обиды: «Может, встречу я в горах или в долине свою смерть, чтобы избавиться от такого позора и не видеть лица человеческого!»

Однажды, увлекшись охотой, Абубекир заблудился; очутился он перед огромной, страшной скалой и не мог отыскать дорогу. Пришлось ему, словно тигру, взбираться по той скале, набрел он на пещеру, где сидела маленькая девочка, прекрасная ликом, но бледная от страха. Приглянулась она Абубекиру, и полюбил он ее всем сердцем, так, что даже не удосужился узнать, почему красавица сидит в этой пещере и кто ее сюда привел. Взял Абубекир девочку и стал подниматься с ней выше и выше, не разбирая дороги.

Когда он взглянул вниз, увидел страшного дэва величиной с гору. Абубекир не знал о дэвах и даже не слыхал о них, испугался он и сказал: «Исполнились дни мои. Куда я уйду от него, как спасусь?!» Посадил он девочку, помолился богу и, прежде чем дэв успел его заметить, метнул в него стрелу. Стрела вошла в правый глаз и вышла из левого. Заревел дэв, и от страха девочка лишилась чувств. Испугался и Абубекир. Обезумевший от боли, ослепший, дэв схватил огромный валун и швырнул в них, но по воле божьей промахнулся. Тогда Абубекир приободрился, метнул в дэва палицу и попал ему прямо в голову. Оружия у него больше не было, и он стал сражаться тем валуном, который дэв швырнул в него. Придавил он дэва тем камнем. Поднял девочку на руки и пошел.

Когда он спустился вниз, дэв уже совсем обессилел, душа его едва держалась в теле. Взмахнул тогда Абубекир мечом и отсек дэву голову. Радостный, пришел он домой, привел девочку к матери и сказал: «Если хочешь быть мне матерью, вырасти мне эту девочку, не отпускай ее от своего подола, я ни на ком, кроме нее, не женюсь». Не столько о воспитании девочки заботился он, сколько надеялся, что она отвлечет его мать от ссор и брани. Но та не прекращала раздоров, а девочку поручила заботам знатных женщин, которые растили ее, словно царскую дочь, скрывая от мужских взоров.

Когда выросла она, стала удивляться тому, что мать Абубекира каждое утро уходит куда-то и до сумерек не возвращается. Спросила она у служанок: «Куда уходит наша повелительница и почему не берет нас с собой, что она там делает дотемна?» Служанка объяснила ей все. И сказала тогда девушка: «Если бы кто-нибудь умолил ее хоть раз послать к реке меня, а самой дома остаться!»

Передали [матери Абубекира] ее слова. Та сказала: «С меня хватит того, что меня вечно поносят! Мой сын доверил мне воспитание этой юной узницы, как же я допущу, чтоб она увидела лик той дьяволицы (жены Усейна)».

Сколько ни просили ее служанки, она не соглашалась, говоря, что жена Усейна столь коварна, что и камень заставит заговорить.

Так прошло пятнадцать лет. Когда меня послал к турецкому царю повелитель-батюшка мой, одну неделю провел я у Абубекира. Абубекир — гостеприимный хозяин, и дорога проходит через его владения, так что и я увидел место сражения двух женщин. По одну сторону реки стояла высокая тахта, по другую — большой кусок мрамора. Болтунья садилась на мрамор, Говорунья — на тахту, и начинали они перебрасываться словами, [острыми], как наточенный меч. Воистину бог ту реку послал им на счастье, не могли они ее перейти, иначе схватились бы врукопашную, чтобы испытать друг на друге свою силу.

Через три дня после моего прибытия Абубекир пригласил меня на охоту. В тот самый день девушка вновь молила [воспитательницу] отпустить ее к реке, она поклялась: «Если даже соседка войдет в реку и направится, чтобы убить меня, и тогда я с ней не заговорю. Окажите милость, останьтесь сегодня дома, отдохните, пошлите меня к реке и увидите, что будет!» Оказывается, бог хотел ей помочь и спасти от дьявольских козней.

Вняла девушке мать Абубекира и послала ее на берег в сопровождении служанок, с большой пышностью.

Взяла девушка с собой три апельсина, три клубка шелка и три веретена. Заставила своих служанок поклясться, что они не проронят ни слова, дабы не испортить дела. Пришли они на берег. Та змея пришла раньше и так громко верещала, что шума реки слышно не было! Служанки постелили девушке на тахту перину, усадили ее, поднесли ей апельсины на блюде, рядом положили шелк и веретена. Сами хотели сесть у ее ног, но девушка сказала: «Если не хотите моей смерти, здесь не садитесь, найдите такое место, чтобы вы меня видели, но голоса этой женщины не слышали. Если мне что-нибудь понадобится, вы поможете, если нет — оставайтесь там, пока мы не уйдем».

Отправив служанок, красавица начала прясть. Увидела. Болтунья, что противница ее сидит чинно, на брань ее и бровью не поведет, так раскричалась, что все окрест оглушила. Такие слова изрыгала злая Болтунья, что внимать им не подобало. А дева даже не оглянулась, не то что ответом удостоила!

Закончив один клубок, красавица отложила веретено в сторону, очистила один апельсин, не спеша съела его, а кожуру бросила на тот берег: «Болтай, дескать, сколько хочешь!»

Взялась дева за второе веретено. Болтунья, как увидела это, еще пуще разъярилась. Дева мирно пряла, а жена Усейна трещала без умолку.

Красавица отложила второй клубок, съела второй апельсин, опять бросила кожуру: «Твои слова ценю я не больше этой кожуры!» Повернулась и взялась за третий клубок. Помахала она одной служанке и велела ей: «Ступай, скажи хозяйке, пусть оденется в такое платье, чтоб нельзя было ее узнать, придет на берег и сядет с вами, поглядит, что я с Болтуньей сделаю, только пусть ни слова ни говорит».

Увидев такое пренебрежение к себе, Болтунья так зарыдала и запричитала, что от ее крика скалы потрескались, вода застыла от непотребных слов, которые она изрыгала. В ярости металась она по берегу и швыряла через реку камни и песок. Но как ни бесновалась она, красавица не обращала на нее внимания и не произносила ни звука.

Пришла на берег Говорунья, послушалась свою воспитанницу, к ней не подошла, а села со служанками. Так поразило ее происходящее, что она и пошевелиться не могла.

Отложив третье веретено, дева взялась за третий апельсин, съела его, бросила кожуру и сказала: «Несчастная, я свое дело закончила, теперь пойду, а вся болтовня твоя в моих глазах стоит не больше этой кожуры. Теперь болтай сколько хочешь!»

Как увидела Болтунья, что она собирается уходить, рассвирепела вконец, рванулась с мраморной плиты, словно пытаясь удержать противницу, но не рассчитала и свалилась в реку. Лучшего и не была она достойна за свое сквернословие и злобу.

Как увидели это Говорунья и служанки, удивились и обрадовались, окружили красавицу, обнимали ее и целовали. Говорунья называла ее своей спасительницей: «Ты вызволила меня из дьявольской ловушки, ибо запуталась я вместе с сыном в дьявольских кознях». Веселые, возвратились все домой.

С того дня перестали называть ее Говоруньей и называлась она матерью Абубекира, женой, исполненной всяческих добродетелей. Вела она себя чинно и пристойно, по обычаю царскому.

Когда мы вернулись с охоты, вышла она к нам, облаченная в подобающие одежды, и скромно, почтительно обратилась к сыну: «Свет очей моих! Давно уже ты доверил мне эту луноликую деву и до сих пор не видел ее. Ныне я приготовила праздничный стол, останься пировать дома, увидишь красавицу, и, если она тебе понравится и окажется достойной тебя, я к свадьбе готова. Если же нет, поступай как знаешь». Обрадовался Абубекир и послал ко мне гонца с приглашением. Явился я на пир, красота той девы вызывала изумление. Но еще больше дивился я тому, как это мать Абубекира, женщина столь почтенная и разумная, могла вести себя так недостойно! Воистину коварен дьявол, если и разумного может лишить разума, иначе трудно было поверить, что эта женщина вершила дурные дела.

Влюбился в красавицу Абубекир и не мог скрыть своей любви, и сказал он матери: «Обрел я ее с трудом, ты вырастила ее, как родную дочь, не спрашиваю я о ней — ни хорошего, ни дурного, ни о том, какого она роду-племени, ни о родне ее — ничего знать не хочу. Она — судьба моя, не нужен мне никто, кроме нее, даже ангел с небес!» Отвечала Абубекиру мать: «Я давно люблю ее больше своей души, а сегодня она вызволила меня из дьявольских сетей, и отныне не стою я того, чтобы называться ее рабыней, а не то чтоб своей невесткой ее величать». Рассказала она сыну обо всем: «Если бы не совершила она такого, не ее (Болтуньи), а меня сегодня уже не было бы в живых».

Однажды сидели мы на высокой крыше и пировали. Увидели большой караван, входящий в город. Абубекир послал слугу к караван-баши с приглашением посетить его: «Приходи, мы купим что-нибудь из твоих товаров». Караван остановился. Караван-баши пришел, принес прекрасные дары. Сам он был в черном, и все остальные были также облачены в черное. Спросили мы о причине их траура. Заплакал караван-баши и ответил: «Великая беда приключилась с нами за грехи наши. Государь наш вот уже семь лет в золе и пепле сидит, облаченный в траурные лохмотья, даже деревья и камни в его царстве покрылись черным, как же подданным его веселиться!» Я спросил: «Что же такое случилось, что даже камни, глядя на вас, тоскуют?» Купец ответил: «У нашего царя была единственная дочь, когда ей исполнилось пять лет, все царство Морское ее лелеяло, а для родителей своих была она светом очей: возили они ее по всей стране, тешили и развлекали, недели не оставляли на одном месте. Они думали, что пребывание в разных местах пойдет ей на пользу.

Играла как-то девочка со своими приближенными, и обрушился на нас гнев божий — похитил ее кто-то. Все, кто был с ней, валялись убитые, уцелел только один слуга. Целую неделю не могли привести его в сознание. Когда пришел он в себя, спросили его: «Что приключилось с вами? Кто убил всех и где девочка?» Отвечал он: «Могу сказать одно: появилось вдруг что-то, черному облаку подобное, надвинулось оно на нас, как черная гора, о подобном я даже не слышал никогда. Пока не подхватило чудище девочку и не посадило на плечо, я не почувствовал ничего. Увидев, что царевну похищают, мы кинулись на похитителя. Но он только рукой взмахнул — и все полегли замертво. Я же, горемычный, остался в живых.

Как услышал это царь с царицей, лишились рассудка и три месяца не приходили в себя. Очнувшись, всю свою жизнь посвятили они поискам дочери, но ничего не могли узнать о ней.

Услышав рассказ купца, возрадовался в душе Абубекир: «Может, она и есть дочь морского царя?» Спросил он караванщика: «Ты узнаешь царевну, если увидишь ее?» Тот отвечал: «Кто удостоит меня счастья видеть ее! А узнать, конечно, узнаю!»

Абубекир рассказал обо всем своей матери. Она обрадовалась, как ей и подобало, и сказала: «Покажем красавицу, если это та самая царевна — что может быть лучше? Большую услугу окажем мы морскому царю».

Привели купца, показали ему красавицу. Признал он ее, а она рассказала то, что помнила из своего детства.

Воцарилось тут великое веселье. Караван-баши оставил все свои товары, а сам налегке отправился к своему государю сообщить радостную весть. А Абубекир, боясь, что морской царь не даст согласия, устроил свадьбу.

Получив весть о дочери, морской царь выслал большое войско со множеством сокровищ, щедро одарил зятя и царевну, свою дочь, и пригласил их к себе. Прибыв туда, я никого там не застал, а ныне нахожусь здесь. И дело мое и моего брата напоминает пустую перебранку Говоруньи и Болтуньи, но вы должны поступить подобно дочери морского царя. Если пятилетней малюткой она была по воле божьей спасена от страшного дэва, отчего же ты, сестра, не веришь, что и твои испытания кончатся и придет к тебе избавление?

Такими сказами, то шутливыми, то наставительными, тешили Русудан братья, пока не прибыл гонец с вестью о прибытии Придона. Соблаговолил господь, кончились их беды и горести. Прибыл знатный вельможа и доложил: «Отпустил великий владыка царя Придона, прибудет он сюда со многими богатствами, со славой и почестями». Поднялась великая радость, пошли встречать Придона старые царь с царицей и его дядья.

Помолодело сердце старца Аптвимиане при виде Придона, исполненного добродетелей и доблестей. Ликом и станом был он прекрасен и не имел себе равных. Заиграли трубы, забили барабаны, собралось все царство Иаманети, но Придон спешил повидать матушку свою Русудан, готов был умереть, лишь бы увидеть ее.

И явился Придон — государь всей Иаманети.