Самая короткая ночь

Ч е л о в е к с г и т а р о й.

В е р а.

Ф е д о р Д у б р о в.

Г е о р г и й И в а н о в и ч С и н я е в.

К л а в а.

Н ю р к а.

Ф а е ч к а - п а р и к м а х е р ш а.

Ж е н щ и н а с в е д р а м и (т е т я Г л а ш а).

П а с с а ж и р.

П о ч т а л ь о н.

Д е ж у р н ы й п о с т а н ц и и.

Д я д я П а в е л.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена не освещена, и где-то в темноте задушевно и мягко звучат переборы гитары.

Тонкий луч освещает ч е л о в е к а с г и т а р о й.

Ч е л о в е к с г и т а р о й. Случайные встречи… Почему я думаю о них? Почему вспоминаю те, что были где-то и когда-то, и жду тех, что непременно будут? Наверно, потому, что сколько бы ни было встреч в жизни — мимолетных и памятных, радостных и горьких — всегда это были и будут встречи с человеком…

Постепенно освещается утренним солнцем беленый домик маленькой железнодорожной станции с зеленой лужайкой нехитрой привокзальной площади. Что может запомниться здесь, возле домика маленькой станции? Газетная витрина с жирной надписью «Гудок» и без газеты. Коновязь вместо стоянки такси. Водоразборная колонка над вечной лужей. Станционная дверь с табличной «Зало ожидания».

На этом полустанке поезд стоит две с половиной минуты. Бывает, что на этом полустанке никто не выходит. Но сегодня здесь сойдет девушка, совсем еще девчонка… Тссс. Слышите? Поют петухи. Еще рано, только взошло солнце, и люди спят… Хорошо, когда людей будит солнце… (Уходит.)

Внезапно и грубо нарушив утреннюю тишину, с громким стуком распахивается станционная дверь с табличкой «Зало ожидания», и д е ж у р н ы й в красной фуражке бесцеремонно выталкивает оттуда Ф е д о р а Д у б р о в а.

Д е ж у р н ы й. Давай, давай, проходи! Кому говорят? Вчерашнюю ночь продрых, нынче вот тоже. Нашел себе бесплатную гостиницу! Развалился на лавке, а пассажиры, поди, глаз не смыкали — барахло свое стерегли.

Ф е д о р. Ведь как человека прошу…

Д е ж у р н ы й. Ты мне билет предъяви, как у людей, и я тебе слова не скажу. Есть у тебя билет? Нету у тебя билета. Все, разговор короток. Освободи зало!

Ф е д о р. Пойми ты, папаша… Я хоть на крыше доеду, все равно.

Д е ж у р н ы й. Ишь какой ловкий! Может, тебя еще в купейный или в мягкий посадить? Денег у него, понимаешь, на билет нету. Так пойди и заработай деньги, как у людей. Вон какой здоровый, такому бы ворочать да ворочать!

Ф е д о р. У вас тут наворочаешь.

Д е ж у р н ы й. А что — не по тебе? Или, может, по-честному не хочется?

Ф е д о р (глухо). Ты мне работу дашь?

Д е ж у р н ы й. Как же! Только тебя такого и ждал!

Ф е д о р. Ну и не кричи тогда.

Д е ж у р н ы й. Видали? До работы он охоч: дела чтоб поменьше, бумажки — покрупнее!.. Ты вон в поселок ступай, там недалече мост строят. Чем не работа? Или тебе сразу кабинет с секретаршей подавай, так, что ли? Возьми да и поди к Синяеву, начальнику тамошнему. Ему народ позарез нужен.

Ф е д о р. Был уже.

Д е ж у р н ы й. Ну и что? Не понравилось?

Ф е д о р. Не взял Синяев.

Д е ж у р н ы й. Что-о?.. Брехун ты паршивый, вот что!

Ф е д о р (вспыльчиво). А это видал? (Быстро достал из кармана какую-то бумажку, протянул дежурному.)

Д е ж у р н ы й. Чего еще? (Прочитал.) Та-а-к. А ты, голубчик, как же думал? Три года отсидел, а теперь к тебе с уважением подходить станут, да? Уважение — оно дороже всяких денег, его взаймы не возьмешь. Его ой как заработать надо!

Ф е д о р (вырвал бумажку из рук дежурного). Дай сюда!

Д е ж у р н ы й. Раньше бы думал. Сумел нашкодить, сумей и ответить. А Синяеву, если разобраться-то, что за резон грех на душу брать: не ровен час…

Слышен удар колокола.

Триста семьдесят второй прибывает. (В спину отвернувшемуся Федору) Наперед по-хорошему говорю: не лезь. А сниму с поезда — пеняй на себя. (Уходит, хлопнув дверью.)

Федор стоит, сжав кулаки, озлобленный, не зная, что делать. Теперь хорошо видно, что ему года двадцать четыре. Он небрит. На нем плохонький костюм, мятый от лежания на вокзальной скамье. Слышно, как к станции подходит поезд. Словно решившись на что-то, Федор быстро уходит. Из двери с табличкой «Зало ожидания» выходит В е р а с дорожной сумкой, следом за ней п а с с а ж и р с двумя чемоданами.

В е р а. Ой, большущее вам спасибо!

П а с с а ж и р (ставит чемоданы). Так. А как же будем добираться дальше?

В е р а. Как-нибудь. Володя писал, что от станция до поселка недалеко. Километров десять.

П а с с а ж и р. И все-таки зря вы, Вера, не дали телеграмму. Вас бы встретили.

В е р а. Володе и так некогда. Знаете, он какой? Все сам да сам, а район большой. Днем в больнице, потом вызовы… Нет, доберусь без него.

П а с с а ж и р. Да, но я не вижу ни одного такси.

В е р а. А здесь такси и не бывает. Бывают только лошади. Володя писал.

П а с с а ж и р. Вот оно что. Впрочем, я почему-то и лошадей не вижу.

В е р а (смеется). Конечно, не видите. Ведь сейчас… (Не без удовольствия смотрит на ручные часы.) Сейчас на моих без пяти пять утра. Ой, вам же надо возвращаться, а то еще отстанете из-за меня! Спасибо вам, Леонид Александрович! У меня правда нелегкие вещи?

П а с с а ж и р. Для меня — ничего. Но вам лучше дождаться оказии.

В е р а. Чего? (Смеется.)

П а с с а ж и р. Извозчика. Или попутной машины. Иначе намучаетесь с чемоданами. Десять километров — это все же далековато, хотя ваш Володя писал обратное.

Раздается удар колокола.

В е р а. Скорее, скорее! Вы уже опаздываете!

П а с с а ж и р. Ну что ж. Счастливо вам добраться, Верочка.

В е р а. До свидания!

Пассажир торопливо уходит. Вскоре слышится гудок паровоза, поезд отправляется. Вера долго смотрит ему вслед, а когда снова наступает тишина, садится на чемодан, осматривается, зябко поеживается, зевает. Потом достает из сумки книгу, раскрывает на середине и углубляется в чтение. Вере лет шестнадцать, но она старается выглядеть старше, хотя по неопытности ей не всегда удается это. Вот и сейчас, как бы вспомнив о чем-то, Вера откладывает книгу, достает зеркальце, поправляет волосы и некоторое время изучающе рассматривает свое лицо. Что-то ей в нем не нравится. Она идет к колонке, ополаскивает руки, смывает какое-то пятнышко со щеки, пытается приклеить водой ко лбу хитроумную завитушку. А когда возвращается, то видит Ф е д о р а, который почему-то держит ее чемодан.

(Неуверенно) Доброе утро.

Ф е д о р. С поезда?

В е р а. Да.

Ф е д о р. С кем приехала?

В е р а. Одна.

Ф е д о р. А кто вещи вынес?

В е р а. Как кто? Сосед по купе. Очень симпатичный человек. Уступил мне нижнюю полку, а сам спал на моей.

Ф е д о р. Не шуми!

В е р а (шепотом). Почему?

Ф е д о р. Ждешь кого?

В е р а. Никого не жду. Вернее, этого… как его… оказии. (Фыркнула.) А вам что — тоже в поселок?

Ф е д о р (непонятно). Тоже.

В е р а. Ой, правда? Значит, мне с вами по пути? (Поудобнее укладывает в сумку свертки, бутылку, книгу.) Нет, вы знаете, мне ужасно везет. Сначала выиграла по облигации. Потом в купе оказался Леонид Александрович. Приехала — думала, что придется сидеть на станции бог знает сколько. И вдруг появились вы. И тоже в поселок. Скажете, не везет?

Ф е д о р. Быстрее нельзя?

В е р а. Сейчас, только книгу положу. «Туманность Андромеды» называется. Читали? Как люди будут жить при самом полном коммунизме! Здорово!.. Между прочим, вы взяли самый тяжелый чемодан, учтите.

Ф е д о р. Ладно, пошли.

В е р а. А вы дорогу хорошо знаете? Володя писал — сначала будет лесок, потом мостик небольшой…

Федор, не слушая, берет второй чемодан, хочет идти. Вера останавливает его.

Нет уж! Будем нести поровну!

Ф е д о р. Отстань!

В е р а. Это же нечестно! У вас все, а у меня одна сумка!

Федор с двумя чемоданами быстро уходит.

(Бежит за ним.) Постойте, эй, молодой человек! Там у меня один замок плохо держит!

Дорога. Пригорок, поросший кустарником.

Проходит изрядно взмокший Ф е д о р с двумя чемоданами. Позади слышится голос Веры: «Подождите меня, эй! Я же не поспеваю!» Федор не обращает внимания, но вдруг, заметив что-то впереди, останавливается. Сзади на пригорок поднимается запыхавшаяся В е р а.

В е р а. Вам бы на высоких каблуках да по этим косогорам! Ну куда вы так бежите? На пожар, что ли?

Ф е д о р (глядя вперед). Не кричи.

В е р а. Ужас! Полные туфли песку.

Ф е д о р (глядя вперед). Возьми и сними.

В е р а (обиженно). Без вас не догадалась. Спасибо за совет. (Снимает туфли и чулки.) Отвернитесь!

Ф е д о р (отвернулся). Да ладно, не смотрю.

В е р а (прошлась босиком). Ой, земля до чего теплая! А в траве — роса… Мы хоть четверть пути сделали?

На пригорок поднимается п о ч т а л ь о н с велосипедом.

П о ч т а л ь о н. С триста семьдесят второго, почтового?

Ф е д о р. С него самого.

В е р а. А скажите, далеко еще до поселка?

П о ч т а л ь о н. На моем двухколесном — с полчаса будет.

В е р а. А здесь кто-нибудь ездит?

П о ч т а л ь о н. Вам бы надо было со станции вправо взять, на шоссе выйти. Там машины ходят. А здесь редко. Да вы от поворота сверните и прямо через поле: аккурат к шоссе и выйдете.

В е р а. Правда? (Федору) Пойдемте через поле к шоссе.

Ф е д о р (оборвал ее). Ладно. (Почтальону) Закурить не удружишь, а?

П о ч т а л ь о н. Чего нет, того нет. Не курю, браток.

В е р а. И правильно делаете. Недавно по телевизору один врач выступал и говорил, что от этого бывает рак.

П о ч т а л ь о н. Живы будем, не помрем, красавица! А курим, не курим, это…

В е р а. Да нет же! Он вообще говорил, какой табак ядовитый. Если, например, лошадь выкурит сразу сто папирос, то ни за что в живых не останется! А Володька курит. И я еще ему в подарок дорогую пачку везу, дура… А вы знаете доктора Никитина?

П о ч т а л ь о н (садится на велосипед). Адресат вроде знакомый.

В е р а. Я его сестра! (Впечатления не произвело.) Двоюродная, правда…

П о ч т а л ь о н (кивнув на Федора). А это кто ж будет? Попутчик?

В е р а. Да, мы идем вместе.

Ф е д о р (перебив ее). Валяй собирай сумку.

П о ч т а л ь о н. Ну, бывайте здоровы, меня почта ждет. (Уезжает.)

Ф е д о р (выждав, пока отъедет почтальон). А вещички у тебя с весом! Особенно этот…

В е р а (роясь в сумке). Еще бы! Все учебники для десятого класса, старые сочинения, испорченный электрический утюг, чтоб на огне греть.

Ф е д о р (ошеломленно, разочарованно, зло). Врешь…

В е р а (не расслышав). Им это все равно не нужно, а мне на первых порах очень пригодится… Я же говорила, что это самый тяжелый.

Ф е д о р. Говорила… Говорила… (Решившись) Ну вот что. Покажи-ка часы…

В е р а (неожиданно протягивает Федору дорогую пачку папирос). Так и быть. Нате, отравляйтесь, зато Володька здоровее будет. Берите, берите.

Ф е д о р (совершенно опешил, но взял пачку). Ты чего это?

В е р а. Думаете, я не вижу, какое у вас настроение? Смотреть противно. Ни одного слова по-человечески, только рычите. Совсем как дядя Павел, когда он прошлый год курить бросил… Ну, что же вы стоите, как памятник?

Федор машинально вскрыл пачку, взял папиросу, ощупал карманы.

Спичек, что ли, нет? У меня тоже нет.

Пауза.

А лупа есть?

Ф е д о р (все еще сбитый с толку). Лупа?

В е р а. Да, да, такое увеличительное стекло. Для прожигания… (Не получив никакого ответа, пытается что-нибудь придумать и вдруг, осененная, бросается к сумке и достает чистую бутылку из-под молока.) Вот, попробуйте через бутылку. Все-таки стекло. Вот так. Где у нас солнце-то? Так… Да держите вы бутылку! Не мне же прикуривать… Теперь ждите.

Федор стоит с папиросой и бутылкой, как изваяние, и вид у него довольно нелепый и смешной. Вера заливается смехом.

Ф е д о р (яростно швырнув бутылку в кусты, папиросу под ноги). Ч-черт!.. (Убегает.)

В е р а (все еще сквозь смех). Господи… Я ж не виновата… (Серьезнее) Куда вы? Эй!.. (Оскорбленно) Подумаешь! Ненормальный какой-то… Не хотите и не надо! Обойдемся своими силами!

Однако чемоданы тяжелы, приходится перетаскивать их по очереди: сперва тот, что полегче, потом второй. Но он ей не под силу — даже двумя руками тащить его трудно. Сделав несколько шагов, Вера бросает чемодан, чуть не плача от сознания собственной беспомощности.

Урод неподъемный! Вот брошу тут — и валяйся, пока кто-нибудь чужой не подберет! (Садится пригорюнившись на пенек.) Недалеко называется! Написать-то, конечно, легко… Чего бы такое выбросить, а? (Открыв чемодан, перебирает содержимое: книги, тетрадки, старые валенки. Наконец вынимает отслуживший электрический утюг.) Вот! Один сколько весит, все руки оттянул. Как будто у Володьки не найдется чем погладить… Все, миленький, приехали! Ауфвидерзеен! (Выкидывает утюг, но, подумав, поднимает его и вешает на сучок дерева.) Может, пригодится кому-нибудь, мало ли… (Закрывает облегченный чемодан и приподнимает, пробуя, каков он теперь.) Хоть бы капельку полегчал! Даже еще тяжелее… Ну и пусть! Никуда дальше не пойду. Сяду и буду сидеть. Не может быть, чтобы тут вообще не ходили живые люди. (Усаживается поудобней, достает книгу, пирожок и принимается за еду и за чтение.)

Вере сильно мешают комары. Так проходит некоторое время. Слева на дороге показывается Ф е д о р. Постояв в нерешительности, подходит к Вере. Та его не замечает, целиком поглощенная чтением.

Ф е д о р. Давай чемоданы.

В е р а (еще во власти книги). Зачем? (Увидев Федора, захлопывает книгу.) А-а, это вы! Не беспокойтесь, не нуждаюсь.

Ф е д о р. Давай, говорят. Далеко еще.

В е р а. Великолепно. Обожаю длинные прогулки в полнейшем одиночестве!.. Оставьте в покое мои вещи! И вообще — дайте человеку покушать. Я завтракаю, видите? (Быстро и не глядя достает из сумки первое, что попалось под руку, демонстративно откусывает, но тут же выплевывает.) Фу, какая гадость! Дрожжи! (Отворачивается от Федора и, разложив на коленях, приводит в порядок весьма солидный сверток.)

Ф е д о р (скрыв улыбку). Торговать, что ли, везешь?

В е р а. Не ваше дело.

Ф е д о р. Тогда самогон гнать, не иначе.

В е р а. У кого что болит, тот про то и говорит.

Ф е д о р. А куда же столько?

В е р а. Куда-куда… В подарок. Понятно? Володиной хозяйке, у которой он комнату снимает. В провинции всегда не бывает дрожжей, все говорят. (Открывает чемодан, чтобы убрать туда сверток, и, высвобождая место, вынимает оттуда старые валенки.)

Ф е д о р. Ты и на зиму сюда?

В е р а. На всю жизнь, может.

Ф е д о р. С такими-то вещичками?

В е р а. С деньгами не пропаду.

Ф е д о р. Вон как. Видать, много их у тебя.

В е р а. С меня пока хватит. (Внушительно) Чистых шестьдесят рублей!

Ф е д о р (помолчав). Ну ладно, пошли!

В е р а. Я вас не держу.

Ф е д о р (взорвался). Довольно ломаться! Куда уж тебе одной с вещами? Разве донесешь? Пошли, говорят!.. Вот ведь… прицепилась как репей, так и таскай за собой…

В е р а. Надо же. Это я к нему прицепилась как репей!.. И что за манера насильно заботиться о людях? Не успеешь начать жить по-своему, как тут же обязательно найдется какой-нибудь… этот… пионервожатый!

Ф е д о р (помолчав). Слушай, а сколько тебе лет?

В е р а. Сколько есть, все мои.

Ф е д о р. Из дому, что ли, сбежала?

В е р а (не ожидала). Почему непременно «сбежала»? (С заранее продуманной мотивировкой) Во-первых, если хотите знать, я в мае получила паспорт. Во-вторых, уехала на собственные деньги. В-третьих, им без меня будет лучше.

Ф е д о р (с усмешкой). Хороши, видать, родичи. Или сама хороша.

В е р а. Вы уж больно хороши, раз так говорите о родителях. А у нас с Валюшей нет ни мамы, ни папы. Валюша — это моя сестра. Пока мы жили вдвоем, все было нормально. А потом она вышла замуж, к нам переехал дядя Павел. И я стала лишняя. Конечно, они мне ничего не говорили. И дядя Павел хороший, в общем, человек… Потом родился Гешка — такой мальчуган, просто загляденье!.. В общем, у них теперь семья. С какой стати они должны тратиться на меня? Будто я сама не могу!.. Пока была девчонкой, приходилось терпеть, а получила паспорт, взяла вот и уехала. Им без меня будет лучше… Я им потом напишу, конечно.

Ф е д о р. Значит, все-таки сбежала?

В е р а. Так не сбегают, если хотите знать. Я даже с комсомольского учета снялась!.. Еще спасибо, что повезло, а то разве бы уехала? Знаете, как мне повезло? Сразу на две облигации выиграла. По золотому займу. Вернее, на одну выиграла — сто рублей! А вторую продала. Никому ничего не сказала, купила собственные часы, билет на поезд, косы остригла… Потом кое-что по мелочам, конечно, и еще шестьдесят осталось. Скажете, плохо?

Ф е д о р. Ишь ты какая… Богатая невеста.

В е р а. Очень даже неуместная острота, к вашему сведению.

Ф е д о р. А жить как будешь?

В е р а. Как все, так и я.

Ф е д о р. Нет, деньги-то твои кончатся.

В е р а. Заработаю.

Ф е д о р (усмехнувшись). Заработаешь…

В е р а. Сначала поживу у брата… Вы здешний?

Ф е д о р. Нет.

В е р а. Значит, вы не знаете доктора Никитина. А его тут все знают. Вон, слыхали, что почтальон сказал?.. Я всегда верила, что Володька будет известным. О нем даже газета писала, когда он учился в институте. Правда, немножко, но все-таки и фамилия его была, и все читали, что он решил ехать работать в провинцию.

Ф е д о р. В городе не было мест, вот и решил.

В е р а. Нет уж! Другие стали бегать, знакомых искать, справки всякие доставать, а он просто согласился. И теперь живет в поселке… Послушайте, а правда, еще далеко до поселка?

Ф е д о р. Половины не прошли.

В е р а (огорченно). Надо же…

Ф е д о р. Пойдем. Пока не так жарко.

В е р а. А вы опять будете вперед бежать, да?

Ф е д о р. Не бойся.

В е р а. Не знаю, как вас звать, а меня зовут Вера.

Ф е д о р. Федор.

В е р а. Очень приятно.

Федор берет оба чемодана, Вера — сумку и туфельки. Уходят. Через минуту с криком: «Я догоню вас!» — вбегает В е р а, снимает с сучка утюг и бежит догонять Федора.

Дорога. Мостик через речушку. На берегу сидят В е р а и Ф е д о р, завтракают. Федор повернулся к Вере спиной, чтобы она не видела, с каким подлинно волчьим аппетитом обгладывает он цыплячье крылышко.

В е р а. Представляете, Федя, за такого заморыша с меня на станции содрали два рубля! Грабеж среди бела дня! (Заметив что-то, тихонько подкрадывается сзади к Федору и звонко шлепает его по спине.)

Ф е д о р (чуть было не подавился). Ты чего?

В е р а. Просто комара убила.

Ф е д о р. «Комара…» Другой раз предупреждай.

В е р а (хохочет). Извиняюсь перед вами с косолапыми ногами!

Ф е д о р. И чего только мелешь?

В е р а. Так у нас говорят девочки в школе. И каждому понятно, что это — шутка. Но если я вам сделала физически больно, то простите, конечно. Больше я никогда не буду убивать на вас комаров.

Молча едят. Закончив завтрак первой, Вера с независимым видом берется укладывать в сумку кульки и свертки, шурша бумагой и напевая песенку.

Ф е д о р. Сколько там у тебя времени?

В е р а. Без четверти восемь… Между прочим, у меня еще полбатона осталось. И немножко мармеладу. Хотите?

Ф е д о р. Давай.

В е р а (протягивает кулек). Угощайтесь. Сладким всегда приятно заесть.

Ф е д о р. Да нет. Полбатона давай.

В е р а (растерянно). Разве вы не наелись?

Ф е д о р. Нести будет меньше.

В е р а (не очень поняла). А-а… Конечно. (Отдает полбатона.)

Федор с аппетитом принимается за него. Вера молча смотрит на Федора.

Ф е д о р. Ну, чего смотришь?

В е р а. Знаете что, Федя? Мне кажется, что я поняла, отчего вы все время такой… сердитый. У вас… с вами случилась какая-то беда. Угадала?

Ф е д о р (подозрительно). Какая еще беда?

В е р а. Или, например, вы отстали от поезда. Или — и того хуже — в дороге у вас украли вещи. Угадала? Вы можете сказать мне всю правду, Федя. И мы вместе придумаем, что делать, если, конечно, я угадала. А?

Ф е д о р (помолчав). Не угадала.

В е р а (с некоторым разочарованием). Тем лучше. И я рада, что с вами не случилось никакой беды, хотя в жизни всякое может быть. Вот, например, я. Приехала сюда, никого не знаю, дорога далекая, а у меня два чемодана в руках и еще сумка. Это, конечно, никакая не беда. Это только пример. И вот я сижу одна-одинешенька и не знаю, что делать. И вдруг подходит совершенно незнакомый человек. Это я про вас, Федя. И потом ни с того ни с сего тащит мои чемоданы. Знаете, как это приятно?

Ф е д о р. Чемоданы тащить?

В е р а. Нет, вы не смейтесь. Я говорю правду. Приятно, что я не одна… А когда я смотрела на вас и видела, как вы едите батон без ничего, то мне почему-то показалось, что человек, у которого все хорошо и спокойно, не может так уплетать батон без ничего. Но я не угадала, и тем лучше…

Возвращаясь со станции, по мостику проходит п о ч т а л ь о н с велосипедом.

П о ч т а л ь о н. Вот и нагнал! Не шибко вы идете, вроде как туристы.

В е р а. А вы уже и почту с поезда забрали?

П о ч т а л ь о н. Долго ли?

В е р а. Скажите, пожалуйста, а там доктору Никитину ничего нет?

П о ч т а л ь о н. Есть письмецо.

В е р а. Ой, покажите, а!

П о ч т а л ь о н. Отчего ж не показать? Погляди, красавица. (Достает из сумки письмо, протягивает Вере.)

В е р а. Точно, Володьке… Улица Максима Горького, шестьдесят три… Часто ему, наверно, пишут?

П о ч т а л ь о н. Всем пишут. Без работы не сидим.

В е р а. От Иванеевой какой-то. (Понюхала конверт.) Духами, кажется, пахнет. Подумаешь! Надушила… (Еще раз понюхала.) Дорогие духи.

П о ч т а л ь о н. Ну, давай, красавица!

В е р а. А можно я ему сама передам? Все равно туда иду, на улицу Горького, шестьдесят три. А?

П о ч т а л ь о н. Валяй, мне же лучше, не ехать туда. Только гляди — не потеряй!

В е р а (с глубоким вздохом). Не потеряю. Не беспокойтесь.

П о ч т а л ь о н. Ну, бывайте здоровы. А письмо сегодня же доставь, слышишь, красавица? (Садится на велосипед и уезжает.)

В е р а. Видите, Федя. Дорогими духами надушила… Кто хоть она такая, эта самая Иванеева?

Ф е д о р. Мало ли кто.

В е р а. Только работать ему мешает, наверно… А он знаете как работает!

Пауза.

Ф е д о р. Пойдем, что ли? Теперь уж без остановок.

В е р а. Мятые мы с вами какие-то. Просто неудобно на людях появляться. Я умоюсь в речке, все-таки лучше. Отвернитесь на минутку, Федя.

Федор отворачивается. Вера достает спрятанный где-то на груди сверточек, снимает с руки часы.

Вот, подержите, пожалуйста. Часы и деньги. Я скоро. (Спускается к невидимой речке. Оттуда слышится ее голос) Ой, вода просто прелесть! Холодненькая, чистая! Федя, советую вам тоже вымыть ноги, сразу усталость пройдет. Дайте мне, пожалуйста, туфли.

Федор исполняет ее просьбу и помогает ей затем выбраться на берег.

Правда, подите умойтесь, а я пока вещи соберу. Вот вам полотенце.

Ф е д о р. Потом.

В е р а. Ну, как хотите. (Быстро собирает вещи, причесывается.) Ничего, мы с вами и без дорогих духов не хуже других, правда?.. Я готова. Ой, чуть не забыла — часы и деньги.

Федор отдает.

Ф е д о р (молча смотрит на нее). Чудно́…

В е р а. Что?

Ф е д о р. Ты ведь и не знаешь…

В е р а. Чего я не знаю?

Ф е д о р. Да так. Ничего. Пошли.

В е р а. Не люблю, когда говорят загадками.

Ф е д о р (почти весело). Пошли, балаболка!

И они снова пускаются в путь.

Поселок. Улица Максима Горького, дом шестьдесят три. Перед домом — заборчик с калиткой.

Выходят Ф е д о р с чемоданами и В е р а.

В е р а. Только бы не было собаки. До смерти боюсь собак. Ой, Федя, постойте. Надо из чемодана дрожжи достать. Сразу и вручим, люди всегда добреют от подарков. (Достает из чемодана сверток.)

В это время из калитки выходит п о ж и л а я ж е н щ и н а с ведрами. Вера, не успев даже закрыть чемодан, бросается к ней.

Ой, скажите, пожалуйста, вы хозяйка этого дома?

Ж е н щ и н а. Я.

В е р а. Здравствуйте.

Ж е н щ и н а. Здравствуй, милая.

В е р а (подает ей сверток). Это вам… От меня. Маленький подарок.

Ж е н щ и н а (с недоумением). А ты, случаем, не обозналась?

В е р а. Нет, нет… Возьмите, пожалуйста, правда.

Ж е н щ и н а (ничего не понимает, но берет). И что же за подарок?

В е р а (смущенно). Да так, ничего особенного. Знаете, в провинции почему-то всегда не бывает дрожжей, все говорят.

Ж е н щ и н а. Вот оно что. Ну, спасибо, коли это подарок. Из города, поди, везла?

В е р а. Конечно! Ведь знаете как: то, что другой раз в городе лежит — портится, в провинции на вес золота. Все говорят.

Ж е н щ и н а. Бывает, милая. А только дрожжи у нас завсегда в пекарне получить можно. Но и твои сгодятся, спасибо. Посушим их, и пусть себе лежат на здоровье.

В е р а (огорченно). Правда?.. А я думала…

Ж е н щ и н а. Ты к кому ж приехала-то? В гости, что ль? На лето?

В е р а. Не в гости и не на лето. Может быть, даже навсегда. Я — сестра доктора Никитина. Володя мой двоюродный брат. Меня зовут Вера.

Ж е н щ и н а (без особой радости). Вон оно что, оказывается…

В е р а. А Володя, наверно, сейчас на работе, да?

Ж е н щ и н а. Нету здесь твоего Володи, милая. Уехал он, Владимир Сергеевич. Аккурат две недели, как уехал.

В е р а. Куда уехал?

Ж е н щ и н а. Куда — не сказывал. Знаю одно: насовсем уехал доктор.

В е р а (глядя то на женщину, то на Федора). Нет, не может быть… Здесь какая-то ошибка… Ему вот и письмо пришло, от Иванеевой.

Ф е д о р. Вы ей толком объясните, что и как.

Ж е н щ и н а. Вот я и говорю: уехал. Собрался, за комнату рассчитался и раненько утром чуть свет уехал. С шофером уговор сделал, чтоб тот его на машине до станции довез. Аккурат две недели назад было.

В е р а (совершенно растерянно). Как же так?

Ф е д о р. А почему он уехал, не знаете?

Ж е н щ и н а. Да кто их там разберет? Говорят, с начальством не поладил… Ну-ка, погодите… (Кричит.) Нюрка-а, Ню-ю-рк! Забеги на минутку-то! (Вере и Федору) Она при больнице работает, может, скажет больше моего.

Вбегает Н ю р к а.

Н ю р к а. И так опаздываю, тетя Глаша.

Ж е н щ и н а. К Владимиру-то Сергеевичу из города приехали, а его нет.

Н ю р к а. Жена, что ли?

В е р а. Какая еще жена? Сестра я его.

Н ю р к а (смерила Веру с головы до ног). Врагу такого братца не пожелаю.

Ф е д о р. Ладно, ты дело говори!

Н ю р к а (смерила Федора с головы до ног). А ты откуда такой выискался?

Ж е н щ и н а. Будет тебе… Чего у него там с начальством не вышло?

Н ю р к а. Да такого начальства, как у него было, поискать надо! С таким бы начальством жить и не тужить, а он — тьфу! Его уважали, ценили, поблажки делали, как молодому специалисту. И так и сяк и на косяк! Прямо на козе подъезжали!

В е р а (растерянно). Почему на козе?

Н ю р к а. А потому, что доктору этому, видать, грош цена в базарный день, а задавался он на все сто. Чуть что не по нему — сразу в бутылку и на рожон… Вспоминать неохота. Из одной зависти старика Реброва со света сживал…

В е р а. Нет, нет, неправда! Не такой он!

Н ю р к а. Тоже мне герой, нарубил дров, заварил склоку, а теперь тягу отсюда! Вроде того, как ударил, а сам в канаву: лежачего не бить!

В е р а. Нет, нет! Врешь ты все!

Н ю р к а. Ты вон поди у людей спроси, они тебе еще не то скажут.

Ф е д о р. Кончай!

Н ю р к а. Тебе-то что за дело?

Ф е д о р. Не видишь, что ли? (Вере) Пойдем. Слышишь? (Забирает все ее вещи и уходит.)

Вера покорно идет следом.

Ж е н щ и н а (сокрушенно). Ох, Нюрка! И до чего ж ты колючая!

Н ю р к а. Уж какая есть! А вот правда — она всегда колючая!

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Безлюдный сквер в поселке. Скамейка под кустом сирени. Медленно бредут Ф е д о р с вещами и В е р а.

В е р а. Куда вы меня ведете, Федя?

Ф е д о р. Вот скамейка. Сядем.

Садятся и молчат.

В е р а. Нет, не может он быть таким, не может!

Ф е д о р. Ладно уж о брате. Сама что думаешь делать дальше?

В е р а. Все равно правду до капельки узнаю!

Ф е д о р. Ведь ночь придет, слышишь?

В е р а. Ну и пускай приходит… Надо же, и письмо осталось. От Иванеевой.

Ф е д о р. Всю ночь, что ли, на этой скамейке просидишь?

В е р а. Найду гостиницу.

Ф е д о р. Какая тут к черту гостиница!

В е р а (уже озабоченно). Ну хоть какая-нибудь.

Ф е д о р. Здесь даже Дома колхозника нет.

В е р а. А если бы и был? Что толку? Я же не колхозница, каждому ясно.

Ф е д о р. Каждому ясно, что в голове у тебя черт знает что! Начиталась книжек!..

В е р а (примирительно). При чем тут книжки, Федя?

Ф е д о р. А теперь слушай меня…

В е р а. Нет-нет, обо мне вы не беспокойтесь.

Ф е д о р. Давай забирай-ка сумку, пойдем обратно на станцию. Возьмешь билет, пока деньги есть. Дождемся поезда. И за милую душу вернешься домой.

В е р а. Еще чего?! Уехала, профукала сто рублей — и здравствуйте, обратно прикатила, да? Нет уж, большое спасибо!

Ф е д о р (бешено). А мне, думаешь, охота тут нянчиться с тобой?

В е р а. А никто вас и не просит нянчиться со мной!

Ф е д о р. Ладно, валяй, оставайся на скамейке. Со всем своим барахлом. (Уходит.)

В е р а (вслед ему). Не бойтесь, без вас не пропаду!

Ф е д о р (возвращается через минуту). Дай мне денег.

В е р а. Да-да, конечно… Сколько я вам должна?

Ф е д о р. Я тебе не носильщик, деточка! У меня бляхи нет, поняла?.. Трешку дай. В долг.

В е р а. В долг так в долг. Какая разница? Пожалуйста!

Ф е д о р (выхватил деньги). Будешь ждать меня здесь. Поняла?

В е р а. Все равно.

Ф е д о р. Смотаешься — искать не стану. (Быстро уходит.)

Парикмахерская. В кресле сидит намыленный Ф е д о р. Мастер — Ф а е ч к а — бреет его. Как только за окном раздается шум проезжающей машины, Фаечка бросается к окну, выглядывает и снова подходит к Федору. Видно, что она очень ждет кого-то. В парикмахерской приглушенно бубнит репродуктор.

Ф е д о р (вернувшейся от окна Фаечке). Побыстрее никак нельзя?

Ф а е ч к а. Мне спешить некуда. Я на работе.

Ф е д о р. А я в отпуску. За свой счет.

Ф а е ч к а. Что-то я вас раньше не видела.

Ф е д о р. Я вас тоже.

Ф а е ч к а. Работаете на стройке, у Синяева?

Ф е д о р. Виски подравняйте.

Ф а е ч к а. Прямые, косые?

Ф е д о р. Все равно. Только поскорее.

Ф а е ч к а. «Культура» называется… Да я об вас и так всю бритву затупила.

Слышен треск приближающегося мотоцикла. Фаечка бежит к окну.

Ф е д о р. Парикмахер!

Ф а е ч к а. А что вы кричите? Я вам тут не официантка!

За окном пробегает Синяев, кричит: «Привет, Фаечка!» Фаечка быстро подходит к Федору, делая вид, что всецело занята клиентом. Входит С и н я е в, быстро направляется к репродуктору, увеличивает громкость. Звучит музыка.

С и н я е в. Эх, черт! Не успел… Номер не удался, Фаечка.

Ф а е ч к а. А что такое?

С и н я е в. Про меня сейчас передавали!.. Жалко. (Посмотрел на часы.) Ну, ладно, я пошел. Привет!

Ф а е ч к а. Гоша! (Быстро подходит к Синяеву.) Что же ты не пришел на Крутой берег?

С и н я е в. Увы, Фаечка.

Ф а е ч к а. А я пришла — пусто, ни души. Солнышко село, стало холодно. И пошла себе домой. Одна.

С и н я е в. Дела, Фаечка, дела.

Ф а е ч к а. Раньше что-то таких дел у тебя не было!

С и н я е в. Тссс! (Кивок в сторону клиента.)

Ф е д о р. Парикмахер!

Фаечка идет к Федору, продолжает брить. Синяев снова смотрит на часы, но на этот раз остается, садится на стул.

Ф а е ч к а (как ни в чем не бывало). Гоша, а что там про тебя передавали? Хвалили?

С и н я е в. Да как тебе сказать? Поощряли, словом. Пришел один товарищ с блокнотом. Чудак такой… Ну, то, се, пятое, десятое. Спрашивает про успехи, я отвечаю, благо имеется кое-что. Он все записал. А сегодня это дело запустили в эфир.

Ф а е ч к а (Федору). Компресс и так далее, конечно, не надо?

Ф е д о р. Отчего ж? Конечно, надо.

Ф а е ч к а. Вот, ей-богу… «клиент». (Подходит к окну, готовит компресс.) То ему скорее, то подольше. (Синяеву) Гоша, колючий какой!

С и н я е в. Вчера брился, ей-ей.

Ф а е ч к а. Сам?

С и н я е в. Результат, как говорится, на лице.

Ф а е ч к а. Совсем ты своего мастера забываешь… Я сейчас, Гоша. На вот «Крокодил», посмотри пока. Старый, правда… (Возвращается к Федору, быстро завершает операцию с компрессом.)

Ф е д о р. Одеколоном. Как положено.

Ф а е ч к а. Господи, «как положено»… А бритву об вашу щетину тупить тоже положено?.. Платите рубль. Все. (Синяеву) Садись, Гоша.

Синяев идет к креслу и лицом к лицу встречается с Федором.

С и н я е в. А-а, как тебя… Бугров! Совсем не узнать человека. Вот это Фаечка!

Ф е д о р. Дубров моя фамилия.

С и н я е в. Ну Дубров, всех не упомнишь… (Протягивает руку.)

Ф е д о р (вместо того чтобы пожать ее, вкладывает Синяеву в руку трешку). Сдачи не надо. (Идет к дверям.)

С и н я е в (растерянно, потом беззлобно). Устроился, что ли?

Ф е д о р. Да.

С и н я е в. И куда же?

Ф е д о р. В преисподнюю! Сразу взяли! (Уходит.)

Ф а е ч к а (пожимает плечами). Псих он, что ли?

С и н я е в (махнув рукой). А! Позавчера ко мне приходил… Обиженный, видишь ли. Богом и Синяевым. А сам три года отсидел. За кражу.

Комната. Стол. Швейная машина. Телефон на стене. За машинкой сидит К л а в а, шьет. Стук в дверь.

К л а в а. Войдите, можно!

Стук повторяется. Клава встает и идет к двери. Теперь видно, что она скоро будет матерью.

Да, да! Там открыто!

Входит Ф е д о р.

(Испуганно, шепотом) Федя?

Пауза.

Ф е д о р. Не ожидала? (Окинул ее взглядом.) И не ждала…

К л а в а. Федя…

Ф е д о р. Да ты садись, садись, Клава. Я на минутку. (Смотрит на нее.) Изменилась. Три года как-никак.

К л а в а. Оттуда?

Ф е д о р. Еду домой. Отбыл.

К л а в а. Да, да… Что же ты стоишь? Присядь. У меня, правда, не прибрано.

Ф е д о р. У тебя теперь, смотрю, целый домик.

К л а в а. Это не наш, казенный.

Ф е д о р (с усмешкой). Казенный, Клава, это там, где я был. Такого дома не надо… Мать писала, что ты сюда, в поселок, переехала. Адрес сообщила на всякий случай.

К л а в а. Я сама хотела написать тебе, Федя.

Ф е д о р. А что ты замуж вышла, про то мать ни слова. Пожалела, видно… Давно?

К л а в а. Больше года уже.

Ф е д о р. И как живется?

Пауза.

В общем, ладно. Прощения просить не нужно.

К л а в а (тихо). А я и не собиралась просить прощения.

Ф е д о р (помолчав). Тоже правильно, в общем… Ну, а работаешь где?

К л а в а. Работала учетчицей, потом здесь, в конторе. С автобазы ушла сразу. Когда ты… когда тебя…

Ф е д о р. Понятно.

К л а в а. Просто тяжело было. Все сразу перевернулось.

Ф е д о р. Чего уж теперь говорить.

К л а в а. Ведь все могло быть по-другому, совсем по-другому!

Ф е д о р. Могло, да не смогло. Старого не вернешь… А сейчас, значит, не работаешь.

К л а в а. Сам видишь.

Ф е д о р. Вижу.

К л а в а. Да что это мы все обо мне? Ты-то как, Федя? Где думаешь устроиться? Или уже работаешь?

Ф е д о р (глухо). Нигде не работаю. Врать не буду.

К л а в а (осторожно). Что же так?

Ф е д о р. Говорят, сначала надо уважение к себе заработать. А как его заработаешь? Я ведь теперь вроде как меченый. Каждый видит, кто я и откуда, и смотрит косо…

К л а в а. Не такой ты, Федя.

Ф е д о р. А у меня в бумажке написано — какой. Поняла?.. Думал — вернусь, поработаю где-нибудь, пусть даже не шофером, если на то пошло. Первую получку получу. К матери не с пустыми руками приеду. К тебе думал зайти… Зашел вот.

К л а в а. Не надо.

Ф е д о р. Я не об этом. Здесь, считай, все. Точка. У тебя свое, у меня свое… Кончили обо мне. Не за тем пришел.

К л а в а. У тебя, наверно, и денег-то нет?

Ф е д о р (уклончиво). Ерунда. Есть.

К л а в а. Откуда же, если…

Ф е д о р (грубо). Не украл, не бойся!

К л а в а. У меня и в мыслях не было. Прости, если обидела.

Ф е д о р. Вот и каждый так: вроде бы и в мыслях нет, а чуть что — подозрение… Ну ладно, будет. Я ведь к тебе с просьбой. Устрой на время одну… Верой зовут, в общем.

К л а в а. Твоя знакомая?

Ф е д о р. Девчонка. Со станции шли вместе. Приехала к брату, а его нет. Он здесь доктором был, может, знаешь?

К л а в а. Никитин Владимир Сергеевич?

Ф е д о р. Ее двоюродный брат.

К л а в а. Да, он уехал. Неплохой был человек.

Ф е д о р. Кто их всех разберет? Устроишь девчонку дня на два, на три, не больше?

К л а в а. Конечно, о чем говорить.

Ф е д о р. Она вроде бы из дому сбежала, чтоб не мешать там, говорит. Поспрашивай ее, что и как. Девчонка малая, дурочка еще.

К л а в а. Приводи.

Ф е д о р. Сидит на скамейке и ждет меня. Ревет, должно, в одиночку…

К л а в а. А насчет тебя я с соседями поговорю.

Ф е д о р. Еще обо мне заботиться! (Усмехнулся.) И так три года заботились, довольно… Значит, сейчас приведу. Муж-то не будет против?

К л а в а. Что ты. Он у меня добрый. Приводи, Федя.

Федор уходит. Клава одна, в раздумье. Вскоре вбегает Н ю р к а.

Н ю р к а. Клавочка, что это за парень от тебя вышел?

К л а в а. Старый знакомый.

Н ю р к а. А бритый он совсем ничего, знаешь? Женатый?

К л а в а. Ты его раньше видела?

Н ю р к а (игриво). Встречалась, было дело. Парой ласковых перекинулись… Нет, серьезно, что он за парень?

К л а в а. Парень как парень. Зовут Федором. А что?

Н ю р к а. Я его в поселке никогда не замечала. А он совсем даже ничего!

К л а в а. Одно у тебя на уме, Нюра.

Н ю р к а. А у тебя другое было, пока ты замуж не выскочила?

К л а в а. Где ты с ним виделась?

Н ю р к а. Да так, мельком, когда он девчонку одну, докторову сестру, к тете Глаше привел. К братцу сестренка приехала! Тоже мне, дачница!.. Федором, говоришь, зовут?

К л а в а. Понимаешь, Нюра, ему надо помочь.

Н ю р к а. Такому парню — от всего моего сердца!

К л а в а. Я серьезно. Феде нужно устроиться на работу.

Н ю р к а. А что — с прежней вышибли?

К л а в а. Всяко бывает. Я, конечно, поговорю с Георгием, боюсь только, что шофера ему не нужны.

Н ю р к а. А этот парень шофер?

К л а в а. Да. Я работала с ним на одной автобазе.

Н ю р к а. Слушай, Клавка, значит, ты его давно знаешь? Рассказала бы, а?

К л а в а. Эх, Нюрка, Нюрка…

Н ю р к а. Любила его, да?

К л а в а. Что было, то прошло.

Н ю р к а. Совсем прошло?

К л а в а. Жалко мне его…

Н ю р к а. Смотри, Клавка! Одна тоже раз пожалела, знаешь, чем обернулось? А ты замужняя.

К л а в а. Все ты к одному сводишь. А ему сегодня переночевать негде. Ведь он в поселок по пути завернул.

Н ю р к а. Из-за тебя, значит. Гляди-ка, какой верный! А что переночевать ему негде, так это раз плюнуть. Пошли его к тете Глаше, у нее жильцов пока нет. Я с ней договорюсь. И все.

К л а в а. Хорошо. А насчет работы я обязательно с Георгием поговорю.

Н ю р к а. Ну вот, видишь, как все просто улаживается! Еще я с ним познакомлюсь, и тогда вообще не жизнь ему будет, а сказка. (Смеется.) А ведь я к тебе знаешь зачем пришла? Дай на вечер твои красные бусы, а? После кино танцы будут, сама понимаешь…

К л а в а. Бери, пожалуйста.

Н ю р к а (чмокнула Клаву). Вот спасибо! А то у меня серая блузка…

К л а в а. Сейчас принесу. (Уходит в соседнюю комнату.)

Нюрка рассматривает Клавино шитье; воображая что-то, играет с распашонкой. Незаметно входит С и н я е в с пакетом. Молча наблюдает за Нюркой.

С и н я е в. Великолепно! Вы просто мадонна, Анна Тимофеевна!

Н ю р к а. Ой!.. Да ну вас, Георгий Иванович!

С и н я е в. Вам не нравятся комплименты? Вам, представительнице прекрасного пола?

Н ю р к а. Будет вам, Георгий Иванович, вечно вы…

С и н я е в. Хорошо, хорошо. А то при свете твоих щек можно будет проявлять фотопленку. Что — Клавочку пришла навестить?

Н ю р к а. И по делу тоже.

С и н я е в. О, у вас уже таинственные дела… Хорошо, хорошо, не буду!

Возвращается К л а в а с бусами.

К л а в а (Синяеву). Ты? Почему же я не слышала мотоцикла?

С и н я е в (целует ее в щеку). Потому что мы — на цыпочках.

К л а в а (Нюрке). Вот, бери.

Н ю р к а. Спасибо, Клавочка. Выручила!

С и н я е в. А уж в этой амуниции вы, Анна Тимофеевна, будете абсолютно неотразимы!

Н ю р к а. Да ну вас совсем, Георгий Иванович! (Убегает.)

С и н я е в (подает Клаве пакет). Это тебе. Шоколадный набор.

К л а в а. Балуешь… С чего бы?

С и н я е в. Ты радио слушала?

К л а в а. Нет, было выключено.

С и н я е в. Напрасно, напрасно.

К л а в а. Новость какая-нибудь?

С и н я е в. О, исторического смысла! Твоего законного мужа в эфир выбросили. А у тебя даже сердечко не екнуло.

К л а в а (осторожно). Ругали?

С и н я е в. Эх, жена… Жена и есть, сразу видно! Шучу я, шучу. Все в порядке и даже лучше.

К л а в а. Ну, после расскажешь. Перекусить не хочешь?

С и н я е в. Немного погодя. Машина что-то забарахлила, надо ей мозги вправить. (Снимает пиджак, закатывает рукава, достает ящик с инструментами.)

К л а в а. А мне с тобой поговорить нужно.

С и н я е в. С удовольствием, дорогая.

К л а в а. Во-первых, у нас будут гости.

С и н я е в. Чудесно. Кто же?

К л а в а. Сама еще не знакома.

С и н я е в. Гм… Загадочно.

К л а в а. Понимаешь, приехала сюда одна девочка, а остановиться ей негде. Нас бы она не стеснила. Всего на два-три дня, а?

С и н я е в. Ну что ж. Если на два-три дня, то не возражаю.

К л а в а. Зовут ее Верой.

С и н я е в. Тем более… Ну, ты тут сама все устроишь, надеюсь. Мне надо с мотоциклом повозиться. Я буду на дворе.

К л а в а. Подожди, еще есть дело.

С и н я е в. После обсудим, после. (Уходит, захватив инструменты.)

Клава убирает шитье, наводит в комнате порядок. Стук в дверь. Клава идет открывать и встречает В е р у и Ф е д о р а.

В е р а. Здравствуйте.

К л а в а. Здравствуй, Верочка.

В е р а. Ой, у вас тоже ребеночек будет?

Ф е д о р. Погоди ты!

В е р а. Федя вам уже все обо мне рассказал, наверно. Я пробуду у вас очень недолго. И сегодня же пойду наниматься.

К л а в а. Куда наниматься?

В е р а. На работу, конечно. В библиотеку, например. Или на завод. Мы в школе по труду уже дырки сверлили…

Ф е д о р. Никуда сегодня не пойдешь, хватит. А там видно будет.

В е р а. Это мое личное дело, Федя. Я уже достаточно взрослый человек. Паспорт имею. (Клаве) Я вам очень благодарна… Не знаю, как ваше отчество.

К л а в а. Зови меня просто Клава. Спать мы тебя устроим на веранде. Она теплая, чистая. Есть будешь с нами.

В е р а. Ни в коем случае! Питаться я буду в столовой, у меня имеются деньги, не думайте. И вообще я приехала не на каникулы, а жить. Как все. Так что лучше и не уговаривайте меня, Клава. Хорошо?

К л а в а (с улыбкой). Ну, пусть будет по-твоему. Пойдем, покажу тебе наш дом.

Ф е д о р. Вещи я за дверью оставил.

В е р а. Ой, знаете что? Мне в первую очередь надо на почту. Вы не обидитесь, Клава, если я ваш дом посмотрю потом, а сначала сбегаю на почту? Дам телеграмму домой, Валюше и дяде Павлу. От вас далеко почта?

К л а в а. Я тебе покажу, мне все равно в магазин надо. (Федору) Подожди здесь. Я скоро.

Ф е д о р. Курить можно?

К л а в а. Конечно.

Ф е д о р. Может, тебе это сейчас…

К л а в а. Пустяки. Георгий же курит.

Клава и Вера уходят. Федор закуривает. Через некоторое время, насвистывая песенку, входит С и н я е в. Руки у него перепачканы маслом.

С и н я е в. Где же наши гости, Клавочка?.. (Осекся, увидев Федора.)

Долгая пауза.

Тебе чего?

Ф е д о р. Так… Значит, ты.

С и н я е в. Вот что, Бугров… э-э… Дубров. Я не стану спрашивать, зачем ты явился, но учти: мы таких гостей не любим. Понял? И тебе лучше уйти отсюда по-хорошему. А то можешь легко заработать еще пару лет, если тебе трех не хватило, чтобы одуматься.

Ф е д о р. Не знал я, что и здесь ты.

С и н я е в. Я тебя предупредил. И скажи спасибо, что нарвался на меня. Не хочется шума поднимать: у меня жена сейчас в таком положении, что…

Ф е д о р. У-ух, сволочь! (Коротким, резким ударом валит Синяева с ног.) Парикмахерше привет передай! (Быстро уходит.)

С и н я е в (поднялся с пола). Ну, погоди же… (Выходит за дверь.)

Оттуда слышно, как гремит рукомойник и плещется вода. Спустя минуту входит в комнату, вытирая лицо и руки. Вбегает Н ю р к а.

Н ю р к а. А где Клавочка, Георгий Иванович?.. Ой, синяк-то у вас какой!

С и н я е в. Где? А-а, да, действительно.

Н ю р к а. Отчего же?

С и н я е в. Да так. Пустяки. Мотоцикл ремонтировал.

Н ю р к а. Ай-ай-яй, разве можно так ремонтировать мотоцикл?.. Георгий Иванович, что я вас попрошу: скажите Клаве, что я уже договорилась с тетей Глашей насчет… Клава знает. Не забудете?

С и н я е в. Постараюсь.

Н ю р к а. Смотрите не забудьте. (Смеясь) А в таких случаях свинцовая примочка очень помогает, Георгий Иванович! (Убегает.)

Звонит телефон.

С и н я е в (взяв трубку). Да, Синяев!.. Послушай, сколько раз я тебе говорил, чтобы не звонила сюда… Понимать надо. Виделись буквально час назад. И что из этого?.. Ну, хорошо, хорошо, ладно. Все равно же езжу мимо… Да. (Вешает трубку. Стоит в раздумье, потирая синяк, затем уходит в соседнюю комнату.)

Тихонько постучавшись и не получив ответа, входит В е р а. Озирается, ищет глазами Федора.

В е р а (тихо). Федя! (Громче) Федя!

Входит С и н я е в.

С и н я е в. В чем дело?

В е р а. Здравствуйте.

С и н я е в. Здравствуй. Тебе кого?

В е р а. Мне никого. Я — Вера. А Клава скоро придет, она в магазин зашла… Ой, что это у вас под глазом?

С и н я е в (сердито). Производственная травма.

В е р а. Надо же! А так можно подумать, что вы просто трахнулись… ушиблись обо что-то.

С и н я е в. Значит, это ты остановишься у нас?

В е р а. Да. Клава сказала, что я буду спать на веранде.

С и н я е в. А где же твой багаж?

В е р а. Тут, за дверью. И не багаж, а всего два чемодана… Скажите, Клава, наверно, ваша жена, да?

С и н я е в. Не ошиблась.

В е р а. Я сразу поняла. Клава у вас хорошая и чем-то похожа на Валюшу, мою сестру.

С и н я е в. Очень приятно.

В е р а. Мне тоже… А вы случайно не знаете, куда делся Федя?

С и н я е в. Понятия не имею. Тем более, что вообще не представляю, кто такой твой Федя.

В е р а. Во-первых, не «мой» Федя, а просто Федя. А во-вторых, он от самой станции добровольно тащил мои вещи и привел меня к вам. Мы с Клавой сказали, чтобы Федя подождал нас тут.

С и н я е в. Позволь, позволь… А как его фамилия?

В е р а. Фамилия? (Пожимает плечами.) А я не спрашивала.

С и н я е в. Так. Не Бугров… э-э… Дубров?

В е р а. Правда, не знаю.

С и н я е в. Занятно… И он ждал вас в этой комнате?

В е р а. Да. Клава так и сказала: «Подожди нас здесь».

С и н я е в. Стало быть, Клава знакома с ним?

В е р а. А вы как думаете! Разве Федя привел бы меня к незнакомым людям? Он даже побрился специально, я сразу заметила. А со мной всю дорогу шел обросший, как зимовщик. И ничего удивительного: я-то ему незнакомая.

С и н я е в. Занятно… Гм.

В е р а. Надо же. Взял и исчез. Хоть бы предупредил.

Входит К л а в а.

К л а в а. Ну, вот и я!.. Господи, Георгий, что с твоим глазом?

С и н я е в (еле сдерживаясь). Я, кажется, не удивлюсь, если о моем синяке сегодня передадут в последних известиях!.. Не волнуйся, смертельной опасности нет.

В е р а (шепотом). Производственная травма.

С и н я е в. Займись, пожалуйста, нашей гостьей. (Уходит в соседнюю комнату.)

К л а в а. Что с ним?

В е р а (робко). Может, мне уйти?

К л а в а. Какие глупости! Отнесем вещи на веранду, ты умоешься, и станем обедать.

В е р а. Нет-нет, мы уже с вами договорились.

К л а в а. У меня вчерашний борщ, все равно остается. И я тебя не приглашаю, а прошу выручить. Хорошо?

В е р а. Так уж и быть. Только ради вас. И только сегодня.

К л а в а. Бери чемоданы.

В е р а (приносит из-за двери свои вещи). Да, Клавочка, а вы знаете, что Федя исчез?

К л а в а. Не беспокойся. Мне встретилась одна моя подруга и сказала, что видела его в сквере. Так что он никуда не исчез, твой Федя.

В е р а. Почему обязательно мой?

К л а в а. Ну, ступай, ступай. А я пока на стол соберу.

В сопровождении Клавы Вера уходит на веранду. К л а в а возвращается и начинает накрывать на стол. Входит С и н я е в.

С и н я е в. Н-да…

К л а в а. Боже, как ты разукрасил себя! Что случилось?

С и н я е в. Ничего особенного, просто ремонтировал машину и… вообще не обращай, пожалуйста, внимания… Вот что, Клава, мне необходимо с тобой поговорить.

К л а в а. Мне тоже. Давай после обеда поговорим.

С и н я е в. Сядь, пожалуйста, и выслушай меня.

К л а в а. Остынет же все. Опять греть?

С и н я е в. Я прошу тебя сесть.

К л а в а. Хорошо, я села… Борщ будешь есть холодный.

С и н я е в (встал). Сегодня я случайно узнал, что ты знакома с неким Дубровым…

К л а в а. Да, мы работали вместе с ним еще до встречи с тобой. И я как раз собиралась поговорить о Федоре.

С и н я е в. Минутку, Клавочка… Мне бы очень не хотелось тревожить и волновать тебя по пустякам, в твоем положении, сама понимаешь, это не рекомендуется. Но я все же должен сказать, чтобы ты больше никогда не встречалась с ним.

К л а в а (с улыбкой). Первый раз ревнуешь.

С и н я е в. Чепуха какая! Пойми меня правильно. Я тебе безгранично верю и даже в мыслях не допускаю ничего такого… Это просто глупо! И все-таки ты не должна видеться с ним!

К л а в а. Ты ведь толком ничего не знаешь.

С и н я е в. Допустим. Но мне неприятно, что ты хочешь возобновить знакомство. Именно это. Неприятно, понимаешь?

К л а в а. Я совсем не об этом хотела говорить с тобой. Феде нужно помочь, ему очень тяжело… Скажу прямо: он был осужден и теперь вернулся.

С и н я е в. Отличный друг дома, не правда ли?

К л а в а. Не смейся! У него, наверно, и денег-то нет ни копейки… Я прошу тебя: возьми его к себе на стройку. Он хороший шофер, сам увидишь.

С и н я е в. Нет, это исключено.

К л а в а. Почему?

С и н я е в. Во-первых, потому, что шофера мне не требуются.

К л а в а. Ну придумай что-нибудь, устрой его хоть подсобником. Кем угодно… Отнесись к нему просто, по-человечески.

С и н я е в. Уже успел тебя разжалобить… Нельзя слишком близко к сердцу принимать чужие дела. Этак никакого сердца не хватит. Все мы люди, и все мы на сегодняшний день живем еще не как родные братья и сестры, а как соседи. За заборчиками, к сожалению. И с этим приходится считаться.

К л а в а. Вот всегда так: человек один раз ошибся…

С и н я е в. Хороша ошибка! Удивительно, до чего ты по-школьному смотришь на жизнь. Мальчик поставил кляксу в тетрадь, надо взять резинку и стереть ее. Проще простого!

К л а в а. Нет, Георгий, надо взять и поверить ему. И я верю Феде и хочу помочь.

С и н я е в. А с меня, дорогая, хватит. Конечно, говорить о доверии — это прекрасно, слов нет. А напускать козлов к себе в огород по доброте душевной — это блажь!.. Не беспокойся, свой, так сказать, план по доверию я выполнил — принял к себе двух таких же типов, И теперь верчусь, как на горячих угольях! Только и жду, что эти гаврики выкинут очередной трюк. На сей раз в моем хозяйстве. Веселенькое дело, понимаешь!.. Словом, этот твой знакомый уже был у меня. Вот так.

К л а в а. Значит, ты все знаешь… И даже не потрудился разобраться.

С и н я е в. Мне показалось, что суд отлично разобрался и без меня.

К л а в а. Ну ладно, пусть. Он на всю жизнь урок получил. Но ведь это же прошлое! А ему сегодня жить надо, завтра…

Незаметно входит и останавливается в дверях переодевшаяся в свое лучшее платье В е р а. Невольно слушает весь разговор.

С и н я е в. А где гарантии, что это прошлое не повторится? Нет уж, увольте! У меня стройка, а не колония. Я обязан знать, что у меня за люди, а не следить за ними… Пойми же, наконец, у нас стройпоезд, сегодня мы здесь, а завтра — у чертей на куличках, и я должен быть уверен, что каждый пойдет со мной на эти самые кулички и будет честно работать там! Мне некогда заниматься перевоспитанием, я строю мосты, и у меня на уме бетон, устои, кессонщики, сроки, а не твои сердобольные идеи!

К л а в а. Почему ты не можешь поверить мне?

С и н я е в. Тебе я верю, дорогая. Так же, как и ты мне. Потому что мы честные люди. Мы можем открыто смотреть друг другу в глаза…

К л а в а. Но я ручаюсь за Федю, и если ты веришь мне, то…

С и н я е в. Только давай не будем играть в поруки. И вообще вопрос исчерпан и можно обедать… Надеюсь, ты поняла, почему мне крайне неприятно это твое знакомство. Для меня вполне достаточно, что он хоть и бывший, но вор.

В е р а. Что же вы такое говорите?! Как у вас только язык поворачивается? Клава, что же вы позволяете…

К л а в а. Да, Верочка, это правда. Он был осужден…

В е р а. Федя?!

С и н я е в. Человек не погода: сегодня плохая, завтра хорошая. И тут тем более весьма сомнительны всякие безоблачные прогнозы.

К л а в а. Но Феде надо помочь! Его нельзя бросить одного на дороге!

В е р а. Так что же вы сидите!? Борщ какой-то подогреваете!.. Эх, вы!.. Сердца у вас нет! Ни у кого! (Убегает, хлопнув дверью.)

Сквер. На скамейке сидит Ф е д о р. Рядом стоит Н ю р к а в красных бусах и яркой косынке.

Н ю р к а (игриво). Вы бы хоть сесть предложили, что ли!

Ф е д о р (подвинулся). Садись, места хватит.

Н ю р к а. Спасибо, постою. Авось ростом побольше выйду.

Ф е д о р. Как знаешь.

Пауза.

Н ю р к а (вдруг запела негромко).

Ф е д о р. Сама сложила?

Н ю р к а (смеется). Может, и сама. (Продолжает.)

А что? Нравится?

Ф е д о р. Нахальная больно.

Н ю р к а (смеется). У нас еще похлеще поют.

Ф е д о р. Те уж наверняка ты сочиняешь.

Н ю р к а. Это почему же вы так думаете?

Ф е д о р. Язык у тебя такой.

Н ю р к а. Это какой же?

Ф е д о р. Как гребень для лысины.

Н ю р к а (смеется). Смотря с кем.

Ф е д о р. А девчонку, докторову сестру, чуть до слез не довела.

Н ю р к а. А она вам кто?

Ф е д о р. Никто.

Н ю р к а. Чего же тогда защищаете?

Ф е д о р. Она за брата не в ответе. Самому доктору лучше бы такое сказала.

Н ю р к а (смеется). А за глаза легче.

Ф е д о р. То-то и видно.

Н ю р к а (серьезно). Надо было — и в глаза говорила.

Ф е д о р. Ну и что же?

Н ю р к а. Три выговора вкатили. (Подсела к Федору.) А вас ведь, кажется, Федором величают?

Ф е д о р. Федором.

Н ю р к а (смеется). А ведь вы не назвались мне. Я это по глазам прочитала. Я — гадалка.

Ф е д о р. Прямо уж… Гадалки черные, цыганистые. А ты вон какая.

Н ю р к а (смеется). Какая же?

Ф е д о р. Рыжая.

Н ю р к а (смеется). А я, может, крашеная… Вот дайте-ка вашу руку, всю правду увижу, судьбу расскажу…

Ф е д о р. Брось чудить.

Н ю р к а. Позолотить нечем? А вы давайте, давайте, я вам даром напророчить могу.

Ф е д о р. А ну тебя!

Н ю р к а. Не хотите — не надо. Я и без вашей руки сумею. По глазам читать стану. А отвернетесь — по ушам буду, по затылку… (Смеется.) Я в этом деле заслуженный мастер спорта! (Садится рядом, пристально смотрит на Федора, смущая его.) Вижу, вас какие-то печали тревожат. Но это раз плюнуть. Ступайте туда, куда судьба ведет. А ведет она, вижу, прямо, потом налево, на улицу Максима Горького, в дом шестьдесят три. Спросить тетю Глашу, сказать — от Нюрки…

Ф е д о р. Зачем?

Н ю р к а (очень просто). Тетя Глаша вам комнатку сдаст. У нее всегда жильцы есть. Не вы первый, не вы последний.

Ф е д о р. Обойдусь.

Н ю р к а (таинственно, как бы заклиная). А уедете из поселка — счастье свое потеряете…

Вбегает запыхавшаяся В е р а, прямо к Федору.

В е р а (Нюрке). Ну-ка уйди!

Н ю р к а. Ишь какая быстрая прискакала!

В е р а. Я по делу к нему, ясно?

Н ю р к а. Это какое же такое дело у тебя, несовершеннолетняя?

В е р а. Не твоего ума! Уйди!

Н ю р к а (смеется, потом удивительно точно воспроизводит звук детской свистульки-шарика). Уйди-уйди-уйди-уйди-уйди…

В е р а. Федя, правда, скажите ей. Мне очень нужно побыть с вами!

Ф е д о р (Нюрке). Слушай, ты бы… это… Постой, где хоть живешь-то?

Н ю р к а (игриво). Поспрашивай — может, скажут. Поищи — может, найдешь. (Уходит.)

Ф е д о р (глядя ей вслед, Вере). Чего еще тебе?

В е р а. Давайте, Федя, просто посидим и помолчим. Так надо. Нет, вы садитесь, садитесь!

Ф е д о р (сел). Ну?

В е р а (глубоко вздохнула). Конечно, если бы я была дома… Там и дядя Павел, и Валюша, и вообще совсем другое дело.

Ф е д о р. О чем ты, не разберусь?

В е р а. Да нет, мы вот сейчас посидим с вами, помолчим и обязательно что-нибудь придумаем. Я ведь все понимаю, Федя, правда. Я «Педагогическую поэму» целых два раза прочитала!.. (Внезапно поднялась со скамейки.) Ну-ка, Федя, отвернитесь! (Достает заветный сверточек с деньгами; стоя спиной к Федору, что-то торопливо разворачивает и заворачивает, снова прячет на груди, как талисман, и, повернувшись, протягивает Федору часть своего «капитала».) Вот! Вам тридцать и мне тридцать.

Ф е д о р (даже встал). Да ты… (Вдруг рявкнул) Платье-то застегни!

В е р а. Ой! (Мгновенно повернулась волчком, застегнула платье.) Извините, пожалуйста… Федя! Постойте! Куда же вы?! (За рукав останавливает Федора.) Это нечестно с вашей стороны, если хотите знать!

Ф е д о р (свирепо). Ничего я не хочу знать, поняла?! И черт меня дернул связаться… Я тебе кто?

В е р а. Как кто? Не все ли равно? Я поделила поровну, мне на первое время хватит, и вам на первое время тоже. А потом все устроится и будет хорошо! Вы не думайте, я вас не жалею. Вот нистолечко не жалею! Просто я поделила пополам и все. Разве на моем месте вы бы не поделили пополам?.. Ну, пожалуйста, я вас очень прошу, возьмите… Надо же, его еще уговаривать приходится! Не возьмете, да? Ну и не берите! (Бросает деньги на скамейку.) И наплевать! Пускай валяются! (Убегает.)

Федор стоит, молча смотрит ей вслед, не зная еще, что ему делать. Потом медленно подходит к скамейке и берет деньги.

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Комната в доме Синяевых еще не освещена, но зритель уже слышит знакомую песенку:

Постепенно свет заливает комнату, и теперь видно, что эту песенку поет в соседней комнате К л а в а, а В е р а сидит за столом и что-то пишет. Вероятно, это нелегкое для нее дело, так как она рвет лист бумаги — не первый уже — и задумывается, покусывая кончик авторучки.

Из соседней комнаты доносится песенка:

В е р а. Клава, можно вас на минутку?

К л а в а (отвечает из соседней комнаты). Да.

В е р а. Вот если, например, я не знаю имени человека и вообще не знаю этого человека, вернее, знаю только фамилию, как лучше обратиться к нему: «товарищ», «уважаемый» или еще как-нибудь?

К л а в а (из соседней комнаты). Обычно пишут «уважаемый товарищ такой-то».

В е р а. Спасибо, Клавочка!

Пауза.

А если, например, этот неизвестный человек — женщина? Тогда как? «Уважаемая товарищ», что ли?

К л а в а (входя). А кому ты пишешь, если не секрет?

В е р а. Да так, по делу.

К л а в а. По-моему, главное не в том, как обратиться, а — что написать.

В е р а. Конечно. Я все напишу, все!

К л а в а. Ну, ну.

В е р а. А назову просто «гражданка». Как в конституции!

К л а в а (с улыбкой). Не буду тебе мешать. (Уходит.)

Порвав очередной лист, Вера вновь принимается за письмо. Написав несколько строк, перечитывает вслух.

В е р а. «Уважаемая гражданка Иванеева! Ваше письмо попало не тому человеку, кому вы посылали, но мне вы можете верить, потому что я двоюродная сестра Никитина Владимира Сергеевича…» Тому… Кому… Потому!.. (С досадой рвет бумагу.) Разве так пишут? Косноязычие какое-то!.. Надо же, целый чемодан сочинений привезла, пятерки, четверки, тьфу! А чтоб про настоящую жизнь написать — слова, как коряги, получаются… (Кричит) Клава, можно вас еще на минутку?

К л а в а (входя). Я здесь.

В е р а. Ничего у меня не выходит, Клава. Целую тетрадь в клеточку испортила.

К л а в а (садится). Ну, рассказывай, в чем дело.

В е р а. Две недели я живу у вас и все эти две недели ношу его с собой — письмо от Иванеевой. Она там ждет ответа, мучается, может. Ведь каждому ясно, о чем она пишет Володьке!

К л а в а. Ты прочитала чужое письмо?

В е р а. Что вы! У меня не любопытство, Клава, никакие их секреты меня не интересуют. Да и какие уж там секреты! Вы только посмотрите на обратный адрес. Вам он, конечно, мало говорит, а мне говорит все, что надо. Видите — институтский адрес. Когда Володька учился там, сколько я ему писем отправила!.. Так что, если хотите знать, эта самая Иванеева старая Володькина любовь, со студенческой скамьи. И мне даже иногда кажется, что я вспоминаю такую фамилию — Иванеева.

К л а в а. И что же ты собираешься ей написать?

В е р а. Я, Клава, не знаю, какая она, эта самая Иванеева, но раз она пишет Володьке, раз у них есть какие-то отношения между собой, то она должна знать про него всю правду. Какой он есть на самом деле… Думаете, мне легко такое писать? Ведь я так верила в Володьку, так любила его. А каким он оказался? Сначала я ревела, но теперь все. Напишу Иванеевой правду, пусть тоже знает. И пусть сама решает, достоин он или недостоин…

К л а в а. У тебя доброе сердце, Верочка…

В е р а. Для кого, может, и доброе, а для кого такое, что не обрадуется!

К л а в а. Это значит — для брата, да? А он, по-моему, совсем не плохой человек.

В е р а. Это по-вашему. А я знаю, что о нем люди говорят! Позор!

К л а в а. Говорить-то все можно…

В е р а. Дыма без огня не бывает, если хотите знать!

К л а в а. Он был здесь внимательным, заботливым врачом. Бывало, к больным и без приглашения забежит проведать. На улице встретит — поинтересуется о здоровье… Конечно, на всех не угодишь…

В е р а. Вот именно!

К л а в а. Да и в поликлинике у него, слышала, какие-то нелады начались.

В е р а. Еще бы! Доктора Реброва со света сживал! Из одной зависти! Надо же!

К л а в а. Да чего ему завидовать? Старый, жадный!

В е р а. А кого здесь больше уважали? Реброва или Володьку? К кому больше ходили лечиться?.. Вот он, если хотите знать, и решил отбить у него славу.

К л а в а. Хороша слава — по пятерке за прием драть! Ведь он и на дому принимал. Деньги так и лежали на столе кучей, чтоб неудобно было заплатить меньше.

В е р а (изумленно). Ребров? Такой маленький, симпатичный старичок?

К л а в а. И не только деньги — масло, мед, яички — все брал. А ты думаешь, Владимир Сергеевич не знал этого? Не видел?

В е р а (помолчав). Значит, видел и все-таки сбежал? Тем хуже!

К л а в а. Ведь к Реброву здесь привыкли, он лет тридцать в этих краях. А Владимир Сергеевич — человек новый — все увидел, понял… Какая же тут зависть?.. Конечно, Ребров тоже не сидел сложа руки. Нашлись у него и заступники.

В е р а (тихо). А у Володьки?

К л а в а. Да были вокруг него люди, но он все хотел сам да сам… В этом, наверно, есть его беда… А потом стали про Владимира Сергеевича пускать нехорошие слухи, будто он делает это из зависти. Неприятности на работе пошли, одно к одному. Тогда он взял и уехал.

В е р а. А Ребров?

К л а в а. Остался.

В е р а (недоуменно). Как же так? Ведь все вышло наоборот!

К л а в а. То ли у него сил не хватило, то ли послушался кого, то ли еще что, не знаю…

Пауза.

В е р а. Господи, до чего же кругом сложная жизнь?

К л а в а. И если уж ты от сердца хочешь помочь своему брату, то возьми и напиши Иванеевой про все это. Ты мне веришь?

В е р а. Конечно, Клавочка! Я всегда верю в то, что лучше…

К л а в а. Вот и напиши ей, этой Иванеевой: если вы серьезно любите Володю, то найдите его и поддержите…

В е р а. Так прямо и написать?

К л а в а. Ну, раз у них такие отношения…

В е р а. Конечно, такие! Какие же еще?.. И добавить, что мы тоже будем искать Володьку!

К л а в а. И если найдем первыми, то сразу же сообщим, где он…

В е р а (горячо). И пускай она его забирает и вместе с ним приезжает сюда! Обязательно сюда, потому что Ребров-то остался… А что мы найдем Володьку, пусть не сомневается! И что он вернется сюда, назло всем ребровым и неребровым, тоже пусть не сомневается!.. А?

За окном раздается треск подъехавшего мотоцикла.

Ой, Георгий Иванович приехал!..

К л а в а. Что-то рано сегодня. (Уходит.)

В е р а (вслед ей). Большущее спасибо, Клавочка! Ведь получилось готовое письмо! Только переписать начисто — и все! (Уходит на веранду.)

За дверью голоса Клавы и Синяева. Входит К л а в а, придерживает дверь. Появляется С и н я е в, нагруженный целой коллекцией каких-то деревянных лесенок, спинок, рам.

К л а в а (изумленно.) Что это такое?

С и н я е в. А черт его разберет! Просил присмотреть в городе обычную детскую кроватку, а привезли какой-то комбайн… Уф!

К л а в а. Нет, серьезно.

С и н я е в. Говорю же: комнатный комбайн для ребенка. Мебельная новинка. Самому так объяснили. Можно составить кровать с подъемным матрацем, подвижную оградку для первых шагов, обеденный столик со стулом. Имеется даже стулик с дыркой и еще что-то… Прохоров привез, любезность сделал, не отказываться же теперь… Сейчас попробуем. (Сооружает некое геометрическое целое, напоминающее сложный цирковой снаряд. Рассматривает.) Черт знает что!

Клава хохочет.

Да перестань ты! (Проводит очередную операцию, в результате получается подобие клетки.)

К л а в а (сдерживая смех). Теперь как будто похоже.

С и н я е в. На что? А куда ребенка класть?

Коротко постучавшись, вбегает Н ю р к а.

Н ю р к а. Здравствуйте… Что это у вас? Никак кроликов разводить собрались?

С и н я е в. Вот что. Занимайтесь-ка этим хозяйством сами. У меня и без того хлопот сверх плана. Обед, надеюсь, готов?

К л а в а. Конечно. Я подам в садике, хочешь?

С и н я е в. Только, пожалуйста, поскорее.

К л а в а (Нюрке). Я сейчас, подожди. (Синяеву) Да, Георгий, там тебе письмо на столе. (Уходит.)

С и н я е в. Какое еще письмо?

Н ю р к а (задумчиво). Письма пишут, письма пишут, письма некуда девать…

С и н я е в (распечатывает, конверт кладет в карман, пробегает глазами письмо). Черт! Додумалась же…

Подходит К л а в а.

К л а в а. От кого же?

С и н я е в (прячет письмо в карман). Да так. По делу.

К л а в а. А я смотрю — почерк какой-то незнакомый. (Уходит.)

Синяев подходит к телефону, снимает трубку.

С и н я е в (в трубку). Соедините со станцией… Кузьмин? К тебе там брус прибыл?.. Так, а какого же беса маринуешь? Ну да, а машина обратно порожняком пришла. Нет уж, голубчик, я тебя не режу, и ты меня не режь… Ладно, только смотри — уговор дороже денег. Всего. (Вешает трубку. Достает из кармана папиросы, на пол падает только что полученное письмо. Синяев не замечает этого, закуривает.)

Г о л о с К л а в ы. Георгий!

С и н я е в. Иду! (Проходя мимо Нюрки) Ты что-то у меня спросила?

Н ю р к а. Нет. Ничего. В окошко смотрю и молчу.

С и н я е в. Ну, ну. (Уходит.)

Выходит В е р а с ручкой в руке.

В е р а. Клавочка… (Видит Нюрку и замолкает.)

Н ю р к а. Обожди. Сейчас будет.

В е р а (смерив Нюрку с головы до ног). А я сама не догадалась.

Н ю р к а (усмехнулась, запела вполголоса, глядя прямо на Веру).

Вера с полнейшей невозмутимостью собирает со стола оставшиеся листки, поднимает с пола оброненную Синяевым бумажку, кладет к своим, и как бы в отместку Нюрке громко поет песенку про двух медведей.

Между прочим, Федя о тебе справлялся.

В е р а (с деланным безразличием). Весьма тронута. Как идут его дела в совхозе?

Н ю р к а. Вкалывает на уборке помидоров.

В е р а. Очень приятно… Между прочим, на днях я виделась с ним сама.

Н ю р к а (ревниво). Зачем?

В е р а. Мало ли зачем… (Идет на веранду.)

Н ю р к а. Погоди… Чего тебе от него надо?

В е р а. А тебе чего надо от моего брата? Думаешь, раз он уехал, так о нем можно всякие гадости повторять? Не беспокойся, он еще приедет сюда!

Н ю р к а. Пускай приезжает! Мне-то что!

Входит К л а в а.

К л а в а. Ну, что вы тут не поделили?

В е р а. Еще чего не хватало! Просто смешно. (Уходит на веранду.)

Н ю р к а (вслед Вере). Недомерок…

К л а в а. Ты-то еще что?!.

Пауза.

В совхозе была?

Н ю р к а. Ага. И вчера. И позавчера. И третьего дня.

К л а в а. Ох, смотри, Нюрка!

Н ю р к а. А что? Погибать — так с музыкой!.. (Вдруг припала к Клаве.) Ой, Клавка, что делать? Сама не своя…

К л а в а. Он-то знает?

Н ю р к а. Как бы не так.

К л а в а. Но хоть догадывается?

Н ю р к а. Кто его разберет. У него голова другим занята. Директор похвалил его, обещал, как только совхоз новые грузовики получит, дать ему машину. Вот он и ждет не дождется.

К л а в а. Для Феди это самое важное сейчас.

Н ю р к а. Мне-то разве легче? Ведь сама же в совхоз его привела, сама директора уговаривала… Присоветуй, как быть? Совсем забаламутилась я, никогда еще такого не было. Как болезнь какая, ей-богу! На работе дежурю, с тобой болтаю, дома сижу — все равно он один на уме. И не хочу думать, а думаю…

К л а в а. Другая на твоем месте радовалась бы…

Н ю р к а. Чему?

К л а в а. Человек на ноги становится…

Н ю р к а. Да, встанет он здесь на ноги и — ту-ту, поминай как звали. Уедет отсюда, предчувствие у меня такое есть. Что он тут потерял? Ведь и в поселок-то завернул, чтобы только с тобой повидаться.

К л а в а. А встретил тебя.

Н ю р к а. Не он меня, я его. Большая разница… Иной раз болтаем о том о сем, а он нет-нет да и о тебе вспомнит.

К л а в а. И что же говорит обо мне?

Н ю р к а. Понятно что… Муж твой ему не по душе пришелся.

К л а в а. Знаю. Георгий отказался взять его к себе на строительство. Мы с ним даже поругались из-за этого.

Н ю р к а. Мне бы хоть с кем поругаться, что ли? А то глядишь, совсем раскисну.

К л а в а. Сама себя расстраиваешь.

Н ю р к а. Не бойся, не поддамся. И вообще — гори она огнем ясным! И-эх!

К л а в а. Ну, хочешь, я сама с ним поговорю?

Н ю р к а. Я еще в жизни ничего ни у кого не выпрашивала. И заместо себя не посылала. Лучше и не думай, Клавка.

К л а в а. Я только предложила.

Н ю р к а. Иначе разойдемся с тобой, как чужие. (Собирается идти.)

К л а в а. Давай я тебя до уголка провожу.

Вместе уходят. Входит С и н я е в, лихорадочно ищет потерянное письмо. Уходит в соседнюю комнату. Входит В е р а, держа в руке ту самую бумажку, что выронил Синяев.

В е р а (растерянно). Это кому же? (Читает.) «Почему избегаешь меня? Неужели боишься? Приходи завтра в пять на Крутой берег. Буду ждать». И подписано буквой Ф.

Входит С и н я е в, слышит последние Верины слова.

С и н я е в (резко). Ну-ка, покажи! (Выхватывает записку.) Где взяла?

В е р а. Нигде. Она сама у меня оказалась. Среди тетрадочных листков.

С и н я е в (про себя). Черт знает, не дом, а какой-то проходной двор…

В е р а. Значит, это вам записка?

С и н я е в. Что за дикие мысли приходят тебе в голову?

В е р а. Это не мысли. Я только спрашиваю.

С и н я е в. Но думать-то все равно надо.

В е р а. Вот я и думаю… Ой, а может, это мне? Ведь буква Ф… Федя! Дайте-ка записку.

С и н я е в. Конечно… Раз она адресована тебе. Пожалуйста.

В е р а (еще раз прочитывает записку). Надо же! Я его избегаю! Я его боюсь! Ничего не понимаю!

С и н я е в. Вот что, Вера. Я очень спешу, но уж коль скоро я оказался невольным свидетелем твоих личных дел, то послушай меня. Сохрани это в полной тайне. Сделай вид, что ты ничего не знаешь, уничтожь это послание.

В е р а. Для чего?

С и н я е в. Видишь ли… Так надо.

В е р а. А мне разобраться надо!

С и н я е в. Чудачка ты, право. Ведь ты еще чрезвычайно неопытна, в твои годы следует прислушаться к тому, что говорят старшие. Вот я и говорю: оставь это без внимания и никому ни слова. Так будет лучше для всех… В конце концов чувство проверяется временем, тем более когда дружба перерастает в любовь.

В е р а. Любовь? Это вы про кого же говорите?

С и н я е в. А ты полагаешь, что таким способом приглашают, скажем, на митинг? Словом, дело твое. Я лишь советую тебе. Но самым решительным образом прошу не упоминать об этом при Клаве. Понимаешь? Она знала этого Федю раньше, и вообще… ей нельзя волноваться.

В е р а. Да, да, я понимаю, Георгий Иванович…

С и н я е в. Значит, договорились? А бумажку эту давай порвем. Секретничать — так уж секретничать по-настоящему, правда?

Вера в задумчивости рвет записку надвое.

Вот и чудесно. Умница… Запомни, молодая девушка должна быть гордой, а не бежать на первый зов.

В е р а. Странно все-таки…

С и н я е в. Что тебе странно?

В е р а. Нет, ничего.

С и н я е в. Смотри у меня! Уговор дороже денег. Ясно? (Уходит.)

Вера стоит, не выпуская из рук разорванной записки. За окном слышится удаляющийся треск мотоцикла.

В е р а (сама с собой). Надо же… Завтра в пять часов. На Крутой берег. Буду ждать… Федя, Федя… Не-е-т, не может быть!.. Хотя и Нюрка эта что-то такое намекала… Неужели правда?.. Господи, хоть бы что-нибудь почувствовать внутри! (Не то с радостью, не то с испугом) Любовь… Любо-о-вь… (Закрыв глаза, покачивается в каком-то одной ей слышном вальсе, прижимая к груди разорванную пополам записку.)

Ночь. Залитая лунным светом веранда, где на раскладушке спит В е р а.

Входит ч е л о в е к с г и т а р о й.

Ч е л о в е к с г и т а р о й (в зрительный зал). Тише, тише. Пришла ночь. Люди спят и видят сны. И эта девочка, только сегодня впервые в жизни не то с радостью, не то с испугом подумавшая о любви, тоже видит сон. Свой сон… И когда, разбуженная солнцем, она откроет глаза, не говорите ей, что и вы видели то, что увидела она. Не говорите. Не надо… (Уходит.)

Фантастический Крутой берег. Фантастические пять часов. Какая-то удивительная, неземная музыка. В фантастическом освещении стоит В е р а, перед ней — на коленях — Ф е д о р.

В е р а. Встаньте, Федя. Чувство проверяется временем, особенно когда дружба перерастает в любовь.

Ф е д о р. Почему ты меня избегаешь?

В е р а. Откуда вы это взяли? Мы виделись недавно, и я еще спрашивала вас, куда мне лучше пойти работать, помните? И вы мне сказали, что мы придумаем что-нибудь, раз в библиотеке я не требуюсь, а завода здесь пока еще нет… Откуда вы взяли, что я боюсь вас? Наоборот, Федя. Помните, я шла куда-то, а вы ехали на грузовике, наверху, на ящиках, везли помидоры на станцию. Вы увидели меня и что-то крикнули, и я не разобрала, и тогда вы взяли и кинули в меня помидор, но я его не поймала, и он разбился в мокрую лепешку. Разве это называется «бояться вас»?

Ф е д о р. Но я полюбил тебя, Вера, может быть, с первого взгляда, еще тогда, когда мы шли с чемоданами со станции, и я был обросший, как зимовщик. Что ты мне ответишь на это?

В е р а. Не знаю. Честное слово.

Ф е д о р. Ты чувствуешь что-нибудь внутри?

В е р а. В том-то и дело, что ничего не чувствую. А ведь паспорт получила!.. Или вообще уж я такая деревянная?

Ф е д о р. Нет, ты другая.

В е р а. Скажите, какая я? Мне самой надо знать это.

Ф е д о р. Чрезвычайно неопытная.

В е р а. Да, мне все это говорят. Но что поделаешь? Никто не родится сразу опытным. Нужно время.

Ф е д о р. И ты никогда никого не любила?

В е р а. Наверно, еще нет. Правда, мне некоторые нравились. Из киноартистов, например. Но это было смешно и глупо, я понимаю.

Ф е д о р. Значит, ты не знаешь, что такое любовь…

В е р а (нерешительно). Хотите, Федя, я расскажу вам одну вещь. Только вы никому ни слова, хорошо?… Был у меня один знакомый мальчик, который мне очень нравился. Дима или Боря, например, все равно. Я не скажу его настоящего имени. Мы дружили. Он был на класс старше меня и этим летом получил аттестат зрелости. Он, конечно, не знал, что нравится мне, хотя вполне мог подозревать, потому что мы вместе работали в стенгазете, вместе ходили собирать металлолом и буквально каждый день виделись на переменках. Он, этот Дима или Боря, например, все равно, был в тысячу раз умнее меня по математике. И вот он получил аттестат зрелости и поехал в Москву поступать в университет… Я пришла провожать его на вокзал. Знаете, о чем я думала тогда? О том, что он… поцелует меня. Ведь на вокзале все целуются — и ничего. А если бы у меня не было любви, могла бы я думать и даже мечтать, что он меня поцелует? Вот видите, вы молчите. Есть такие вопросы, на которые никто не умеет ответить… А он, этот Дима или Боря, все равно, так и не поцеловал меня. Со всей своей родней перецеловался. Старух каких-то чмокал, а меня… а мне только руку пожал. Как на торжественном собрании.

Пауза.

Только вы не смейтесь, Федя, вы первый человек, которому я рассказала об этом.

Ф е д о р. А почему ты доверяешь мне? Значит, ты относишься ко мне не так, как к другим?

В е р а. Я еще не знаю точно, как я к вам отношусь. Вот вы написали мне записку, и я прибежала на первый зов. Я рассказываю вам про все, и мне не стыдно. Вы стояли на коленях, а мне было приятно, потому что еще никто не стоял передо мной на коленях.

Ф е д о р. А ты понимаешь, почему я стоял перед тобой на коленях?

В е р а. Да. И мне это тоже приятно, Федя… И знаете, я вдруг что-то почувствовала внутри, честное слово!

Ф е д о р. Что же?

В е р а. Не знаю, таких слов нет… Я как будто плыву в каких-то разноцветных облаках, и мне ни капельки не страшно… Что это такое?

Ф е д о р. Любовь.

В е р а. Любовь?.. Значит, теперь я знаю, какая она?..

Ф е д о р (декламирует).

В е р а. И вы тоже знаете эти стихи?.. Странно как! Разноцветные облака, у меня кружится голова, вы читаете стихи… Все вокруг исчезло куда-то, остались только мы вдвоем. Как альпинисты, которых показывают в кино, когда они стоят на самой вершине, жмурятся от солнца и машут руками. Одного лишь никак не пойму, отчего вы подписались не целым именем, а только буквой «Ф»? Зачем стыдиться, если так хорошо?.. Ой, Феденька, держите меня, я сейчас упаду!..

Ф е д о р. Я не дам тебе упасть, любимая!

В е р а. Я совсем падаю!..

Ф е д о р (каким-то чужим голосом). Вставай!

В е р а. Нет, нет, еще минутку… И не трясите меня за плечо!

Ф е д о р (опять не своим голосом). Хватит, Верок. Вставай, вставай, слышишь?

И вдруг исчезло все фантастическое, кончился сон. Вера открыла глаза и увидела, что уже солнечное утро, что сама она лежит на раскладушке, а на веранде стоят К л а в а и… д я д я П а в е л.

Д я д я П а в е л. Вставай, Верок. Хватит спать. Ну?

В е р а (в полнейшем изумлении). Дядя Павел?

К л а в а. Проснулась?

Д я д я П а в е л. Раз признала, значит, проснулась.

К л а в а. Вот и хорошо. (Уходит.)

В е р а. А почему вы здесь, дядя Павел?

Д я д я П а в е л. Потому что приехал за тобой. Давай, давай, по-быстрому. Поезд приходит меньше чем через час, с шофером уже договорено, грузовик ждет, так что… Я тебя загорожу, одевайся. (Загораживает Веру одеялом.) Натворила же ты «делов», нечего сказать. Спасибо, еще телеграмму дать сообразила. Мол, жива-здорова, с восторгом веду самостоятельный образ жизни и ни за что не вернусь в логово лютых зверей…

В е р а (из-за одеяла). Неправда, там этого не было!

Д я д я П а в е л. Там многого не было. Артистка…

В е р а. Дядя Павел… Я отсюда никуда не поеду… Ой, загородите же меня, я еще неодетая!

Д я д я П а в е л (снова держит одеяло ширмой). Выдрать бы тебя как сидорову козу! Не поедет она… Из-за нее пришлось от дела оторваться, и в какое время! Турбина уже на стендовые испытания поставлена, вот-вот начнут.

В е р а (из-за одеяла). При чем тут ваша турбина?

Д я д я П а в е л. Мы с Валюшей не спрашиваем, поедешь ты или нет, ясно? На тебя уже есть билет. У меня в кармане. И поезд меньше чем через час, ясно? Фокусница… Одеваешься?

В е р а. А если мне надо остаться? Если у меня здесь дела?

Д я д я П а в е л. Я спрашиваю: одеваешься?

В е р а. Да, да, одеваюсь!

Д я д я П а в е л. Героиня… Ведь как повернула, а! Вечером все было нормально, тихо, дружно. А утром встали — здравствуйте — постель убрана, на столе меморандум: «Вам без меня будет лучше».

В е р а. А разве не правда?

Д я д я П а в е л. Одевайся, говорят!

В е р а. А я что, по-вашему, делаю?!

Д я д я П а в е л. Я тебе расскажу, как нам стало лучше без тебя. Валюша две ночи не спала, с ума сходила. Гешка орал. У меня тоже нервы не проволочные. А тут еще на работе… Как людям только объяснить, отчего ты сбежала? Идиотское положение.

В е р а. Я не сбежала.

Д я д я П а в е л. Оделась ты наконец?

В е р а (выходит из-за одеяла). Да.

Д я д я П а в е л. Давай чемоданы, собирать помогу.

В е р а. Под кроватью.

Дядя Павел достает чемоданы, беспорядочно бросает туда вещи.

С и н я е в (входит). Да-а, что ни говори, а дома лучше, чем в гостях.

Д я д я П а в е л. Хотя, если не ошибаюсь, вы делали все, чтобы ваша незваная гостья чувствовала себя как дома.

К л а в а (входит). Утюг и валенки. Вот.

Д я д я П а в е л. Вы только полюбуйтесь: все было продумано. Лягушка-путешественница!

С и н я е в. Молочка на дорожку, а?

Д я д я П а в е л. Спасибо, но боюсь, не успеем.

С и н я е в (Клаве). Тогда сообрази что-нибудь. Сала, огурчиков. Взять с собой.

К л а в а. Конечно. (Уходит.)

Д я д я П а в е л (Вере). Посмотри, ничего не забыла?

В е р а. Все равно.

Д я д я П а в е л. Нечего дуться. Дома еще потолкуем с тобой.

В е р а. Вы меня совсем за личность не считаете.

Д я д я П а в е л. Перестань, пожалуйста, изображать из себя великомученицу. Можно подумать, что ты едешь не домой, а в изгнание… Тебе что, было с нами плохо?

В е р а. Нет, хорошо.

Д я д я П а в е л. В чем же тогда дело?

В е р а. Ничего вы не понимаете, дядя Павел.

Д я д я П а в е л. Да, действительно. Этого я как-то не учел.

В е р а. Пожалуйста, не смейтесь.

Д я д я П а в е л (смеется). Верок, глупенькая!

В е р а. Конечно, я еще диссертаций не писала!

Входит К л а в а со свертком.

Д я д я П а в е л. Ну, вот что. Благодари хозяев, прощайся и выходи.

К л а в а (подает ему сверток). Пожалуйста, на дорогу.

Д я д я П а в е л. Извините за хлопоты.

С и н я е в. Пустяки. Не в счет.

К л а в а. Счастливо доехать.

В е р а (Синяеву, уныло). Большое спасибо, до свидания.

С и н я е в. Выше, выше нос, ведь домой катишь!

Синяев и дядя Павел с вещами уходят.

В е р а (обняла Клаву). Вот и все.

К л а в а. Ну, ну, Верочка… Мы будем писать друг другу.

В е р а. Клавочка, если придет ответ от Иванеевой, пошлете ей письмо?

К л а в а. Конечно. Тем более, что доктор Никитин нашелся.

В е р а (радостно). Володька?

К л а в а. Твой дядя Павел говорил, пока ты спала.

В е р а. Надо же! А мне одни нотации читал!

К л а в а. Владимир Сергеевич приехал в ваш город и устроился участковым врачом.

В е р а. Как так «устроился»? Тут остается старик Ребров, а Володька устраивается!.. Это же дезертирство!.. Ну ничего. Дайте только с ним встретиться! Он меня еще не знает. Я ему все выскажу! Я его… Вот что, Клава, не нужно ничего отвечать Иванеевой. Он ей сам напишет. Встречусь с ним, и увидите — как миленький напишет! Всю правду!

С и н я е в (вбегает). Вера, Клава! Что же вы?

В е р а (обнимает и целует Клаву). Я вас никогда не забуду, Клавочка! И пускай у вас все будет хорошо! И ребеночек пускай родится такой же, как Гешка. И знаете, я почему-то уверена, что мы еще увидимся с вами…

Клава уходит первой, Вера задерживает в дверях Синяева.

Георгий Иванович… Как же теперь с Федей, а?

С и н я е в. Все, что ни делается, к лучшему.

В е р а. Ведь я его больше не увижу!

С и н я е в. Ничего. Позабудешь обо всем, на расстоянии это нетрудно. А я, со своей стороны, обещаю хранить гробовое молчание. Ничего не видел, ничего не слышал. И наша тайна останется, как говорят, покрытой мраком неизвестности.

За дверью голоса Клавы и дяди Павла.

В е р а. Георгий Иванович, если вы увидите Федю, передайте ему от меня привет.

С и н я е в. Передам, передам!

К л а в а (вбегает). Верочка, скорее!

Вера уходит. Слышно, как заревел мотор, и машина поехала. Синяев и Клава, стоя в дверях, машут рукой.

Вот и уехали.

С и н я е в. Что ж, в некотором смысле это даже неплохо. В доме будет спокойнее, тише.

К л а в а. И все-таки мне жаль, что Веры здесь нет больше.

С и н я е в. Это упрек, дорогая?

К л а в а. У тебя работа. А я сижу дома… Сегодня суббота. Ты придешь пораньше?

С и н я е в. Что значит пораньше?

К л а в а. Часов в пять, например.

С и н я е в. Часиков в пять? Гм… Постараюсь, но вряд ли.

К л а в а. Вот видишь…

С и н я е в. Скоро все переменится. Сдадим мост и поедем. Новые места, новые люди. Все переменится, дорогая… Ну? Мишка, Мишка, где твоя улыбка?

Клава уходит. Синяев один.

Стук в дверь.

Да!

Входит Ф е д о р.

Опять ты?

Ф е д о р. Мне нужна Вера.

С и н я е в. Никакой Веры здесь нет.

Ф е д о р. Вера живет у вас.

С и н я е в. Тебе говорят русским языком: ее здесь нет. Она уехала.

Ф е д о р. Куда?

С и н я е в. Домой. Минут десять назад. Так что разговор окончен!

Вбегает Н ю р к а.

Н ю р к а (обращаясь к Синяеву, настороженно, выжидающе смотрит на Федора). А где Клава, Георгий Иванович?

Ф е д о р. Во сколько поезд?

С и н я е в. Я жду, Дубров!

Резко повернувшись, Федор выбегает из комнаты.

Н ю р к а (испуганно). Куда это он?

Вдруг за окном раздается треск мотоцикла. Синяев бросается к окну, что-то кричит, из-за рева мотора слов не разобрать. Слышно, как мотоцикл быстро удаляется. Синяев кидается к телефону, срывает трубку.

Куда же он, Георгий Иванович?

С и н я е в (в трубку). Милицию, срочно!.. Да? Алло, алло! Милиция?.. Мотоцикл угнали, слышите? Ява-14—53…

В этот момент Нюрка бросается к телефону и с силой нажимает рычаг.

Н ю р к а. Не смейте… Не смейте, Георгий Иванович!.. Не смейте!

С и н я е в. Да ты… Не твое дело!

Н ю р к а. Нет мое, очень даже мое!.. (С неожиданной болью и решимостью) А если даже и не мое, пусть! Все равно не смейте, слышите?! Вернет он вам вашу тарахтелку! Не бойтесь, вернет!..

Знакомая привокзальная площадь. На одном из своих чемоданов сидит В е р а. Из домика станции выходит п о ч т а л ь о н с полной сумкой. Проходит мимо Веры.

В е р а. Здравствуйте.

П о ч т а л ь о н. А-а, доброе утро, красавица! Встретила кого или, напротив, в дорогу провожаешь?

В е р а. Сама уезжаю… А скажите, доктору Никитину случайно ничего нет?

П о ч т а л ь о н. Поглядим, поглядим. (Роется в сумке.)

В е р а. Он теперь живет в городе, так что у него совсем другой адрес.

П о ч т а л ь о н. Никитину В. С. … Вот, имеется. Открытка.

В е р а. От кого?

П о ч т а л ь о н. Отправитель — Иванеева.

В е р а (буквально выхватывает открытку). Ой, правда? Да, от нее. Может, важное что-то, я прочитаю, как вы думаете? Открытка ведь, все равно. (Читает) «Товарищ Никитин, вторично извещаю, что при расчетах с вами по окончании мединститута была допущена неточность и с вас не было удержано пять рублей сорок три копейки за пользование спортодеждой: футболка красная трикотажная. Просим погасить указанную сумму, в противном случае она будет удержана с вас по месту работы. Делопроизводитель Иванеева». Вы что-нибудь понимаете?

П о ч т а л ь о н. Копейка, она счет любит, красавица. Кому ж охота свои выкладывать?

В е р а. Значит, эта Иванеева… Ой! Надо же!

П о ч т а л ь о н. Стало быть, говоришь, адресат нашелся?

В е р а. Не адресат, а Володька нашелся… А вообще-то пусть. Так даже лучше. Заплатит эти дурацкие пять рублей, и дело в шляпе. (Смеется.) Вы не беспокойтесь, я ему прямо в руки передам.

П о ч т а л ь о н. Смотри только меня не подведи. А так отчего ж не передать, ежели прямо в руки? Ну, бывай здорова, красавица! (Уходит.)

Вера еще раз прочитывает открытку, смеется. Из станционной двери выходит д я д я П а в е л.

Д я д я П а в е л. Билеты поменял, так что поедем мы с тобой как боги — в купейном… Ты чего ухмыляешься?

В е р а. Оказывается, у Володьки-то никого и нет!

Д я д я П а в е л. То есть?

В е р а. Нет и все. Без никаких «то есть».

Д я д я П а в е л. Не понимаю.

В е р а. А я вам так и говорила, что не понимаете. (Смеется.)

Д я д я П а в е л (озабоченно). Что с тобой все-таки?

В е р а. Ничего. Просто представила, как один человек получит вдруг письмо и подумает, что оно пришло из сумасшедшего дома. (Смеется.) И все равно так лучше! И для Володьки и для меня.

Д я д я П а в е л (пожав плечами). Ладно, пошли-ка на платформу. Дома разберемся.

Идут к дверям с надписью «Зало ожидания».

В это время в стороне слышится треск приближающегося мотоцикла.

Вбегает Ф е д о р.

Ф е д о р. Вера!

В е р а (обернулась, увидела Федора, бросила чемодан). Федя! Дядя Павел, вы ступайте, я сейчас… Я приду, приду, не бойтесь. (Бежит к Федору.)

Дядя Павел входит в «зало».

Ф е д о р. Чего ж ты, а?

В е р а (пожав плечами). Значит, так надо, Федя.

Ф е д о р. Я уж думал, не успею. Вовсю гнал, куры в разные стороны летели.

В е р а (тихо). Правда?

Ф е д о р. Поезд-то скоро?

В е р а (тихо). Скоро. Совсем скоро.

Ф е д о р (достал из кармана деньги. Смущенно). Вот, тридцать три тут… Уж думал, не успею… Спасибо… Да держи, держи, ведь долг отдаю! Как раз вчера первую получку дали.

Пауза.

Выходит, домой едешь… А тут, понимаешь, такое дело вышло. Насчет тебя. В совхозе можно поработать. Хотя бы до осени. А что? Закоптилась бы на солнышке, яблок бы наелась вволю… У нас там сад — заблудишься!.. Я уж и с директором говорил. Все в порядке… Конечно, дом есть дом. Дома всегда теплее.

В е р а (тихо). Какой вы, Федя.

Вдалеке гудит поезд.

Ой, уже идет!

Ф е д о р. А то захотела бы, машину водить научил. Кончила бы школу, глядишь, права на руках. Профессия…

В е р а. Господи, ну разве в этом дело? Остаются какие-то считанные минуты… Федя, скажите прямо, зачем вы позвали меня на Крутой берег?

Ф е д о р. Когда?

В е р а (достает заветную записку, порванную пополам). Сегодня, в пять часов, но это совсем неважно, потому что… потому что я бы не пришла туда, Федя, понимаете?.. Не надо было посылать мне записку. Зачем?.. Георгий Иванович правильно сказал: это надо порвать, никому не говорить и вообще забыть.

Ф е д о р (прочитав записку). Синяев сказал?

В е р а. А что я могла поделать? Я сначала думала, что это не мне. И не от вас. Но потом поняла, а он уже увидел… Не надо было подписываться одной буквой Ф…

Ф е д о р. Так… Значит, буква Ф…

В е р а. Только вы не сердитесь, что я вам так говорю, Федя. Это очень нужно. Люди должны быть честными между собой… Понимаете?

Ф е д о р (помолчав). Да… Не надо было ее писать. А я вот написал… Понимаю. (Прячет записку в карман.)

В е р а. Знаете, если бы у меня это было по-настоящему, я бы никого не послушалась и сама, без всякой записки, побежала бы на Крутой берег. И пускай даже никто и не пришел бы туда, я бы все равно сидела и ждала. Понимаете?

Раздается удар колокола.

Д я д я П а в е л (из станционной двери). Вера! Поезд уже пришел, скорее!

В е р а. Иду! (Федору) А вы не сердитесь, что я сказала вам всю правду?

Ф е д о р. Эх, сестренка!.. Бежим-ка лучше к вагону. Не то на ходу сажать придется. В окно! (Увлекает ее за собой.)

Слышно, как от станции медленно отходит поезд. Застучали, удаляясь, колеса, и в этот гулкий перестук вдруг вплелись переборы гитары.

Входит ч е л о в е к с г и т а р о й.

Ч е л о в е к с г и т а р о й. Говорят, есть примета: чтобы путь был счастливый, нужно посмотреть в хвост уходящему поезду. Я не верю в плохие приметы. Но если примета добрая и хорошая — отчего бы и не верить в нее?

Из станционной двери выходит Ф е д о р, смотрит вслед уходящему поезду.

Ф е д о р. Поехала…

Ч е л о в е к с г и т а р о й (Федору). Мотоцикл там стоит. Весь белый от пыли.

Ф е д о р. Машину я ему вычищу. Машина тут ни при чем!.. А на Крутой берег пойду. В пять часов… Я Клаву не дам в обиду. Пусть знает. (Уходит.)

Гаснет свет. Слышно, как, набирая скорость, все дальше и дальше уносится поезд и где-то вдалеке, словно зовя за собой, гудит, замирая, паровозный гудок.

З А Н А В Е С.