Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ)

Глава одиннадцатая

Сегодня я встала намного раньше будильника, и теперь лежала на кровати и, глядя в потолок, думала.

Выходные, как обычно, закончились поразительно быстро, я не успела даже глазом моргнуть. Конечно, мы оторвались с ребятами за эти два дня по полной, но все равно, я была бы не против погулять еще денечек. Все переживания первой учебной недели стали сразу какими-то незначительными, я смогла нормально отдохнуть.

Ада к нам больше не вернулась. У меня было три варианта, объясняющих это. Первый: она соблазнила ректора и, как положено, провела с ним сказочные, романтические выходные. Второй: она надавила на жалость ректора, и он был вынужден терпеть ее все выходные рядом с собой, а в конце концов повелся на ее синие очи, и они провели последнюю сказочную ночь вдвоем. Третий: она тупо уломала ректора, и он согласился взять ее с собой, запер где-то в столичном доме, а сам пошел на вечеринку предаваться всевозможным удовольствиям с очаровательными прелестницами. Мысль о том, что аморт проводил ночи в одиночестве, даже не рассматривалась. Я не наивная барышня, которая полагает, что мужчина может держать под контролем свои инстинкты и... эм... давать себе расслабиться раз в пятилетку. К тому же, ему совершенно незачем сдерживаться, подумаешь, пару раз поцеловался со студенткой! Ну, с кем не бывает! Это совершенно ничего не значит. Так, стоп! Что-то мысли приняли совершенно неправильное направление! Мира, ректор – козел, враг ведьминского народа, радикал и анархист! Вот! Он совершенно тебе не пара! Дальше, тому, что было между вами... (хотя о чем это я? Между нами ничего не было!) так вот, тому, что не было между вами, он значения не придает! И вообще, забывает о тебе сразу же, как только ты покидаешь его кабинет? Буквально выдыхает с облегчением! Поняла? Понять-то поняла, только на душе совсем паршиво стало!

Та-а-ак, дело принимает скверный оборот! Не хватало мне еще в этого белохвостика влюбиться! Это ж повесится и не воскреснуть! Надо что-то делать! Причем срочно!

Встала с кровати, зажгла ночник, подошла к письменному столу, открыла тайник и достала бабушкину книгу заклинаний. Пробежалась глазами по оглавлению. Ага, вот оно! «Заклинание от ненужной влюбленности». Я потерла ручки и открыла книгу на нужной странице. Так-так-так.

«Примечание: действует на ранних стадиях, когда чувствам не более недели»

Я вообще не уверена, что чувства-то эти есть. Но как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Мне не нравятся мысли, которые возникают нежданно-негаданно в моей голове при воспоминании о ректоре. Еще мне не нравится непонятная ревность. Очень настораживает реакция на его поцелуи. Я не дурочка, чтобы отрицать все что происходит, а в один прекрасный день сесть и начать рыдать с причитаниями: «Ой, я, кажется, влюбилась. Что же делать?!». Нет уж! Спасибо!

Пробежавшись глазами по заклинанию, обратила свой взор на надпись большими буквами: «ВНИМНИЕ! ЗАКЛЯТИЕ ПЕРЕСТАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ, ЕСЛИ ОТВОРАЖИВАЕМЫЙ ОБЪЕКТ ПОЦЕЛУЕТ ОТВОРАЖИВАЕМОГО СУБЪЕКТА!» Не иначе бабушка писала. Манера речи у меня от нее. Я умилилась.

Ну, ничего! Даже если, каким-то образом он меня и поцелует, заклинание всегда можно будет прочитать заново! Но все же лучше, если мы с ним не будем встречаться.

Я взяла свечи, расставила их в круг, села в центр, взяла книгу и стала нараспев читать. Огонь зажегся, вспыхнул и поднялся к самому потолку. Отложила книгу и подняла руки вверх. Язычки огня скрестились надо мной, образуя купол, а затем метнулись к моей груди и вошли внутрь. Еле сдержала крик. Затем, они вышли и все пропало. Что ж это было довольно больно…

Я выдохнула, собрала свечи, спрятала книгу и села на кровать. Метка на шее заболела. Вот писец! Этот Даринер мин Самитрэн просто издевается! Мало того, что эту штуковину поставил, так она еще и болит! Вот деспот!

Откинулась на кровать. Так, нужно поговорить с Адой и выяснить до чего она там дошла, и на какой стадии ее с ректором отношения. Еще мне очень нужно письмо от бабушки! Прям вообще позарез! А она его все не присылает! Так, что же еще? Ах да! Любовное зелье! Нет, ну вот почему все так сложно! Почему антилюбовные заклинания есть, а любовных нет?! Несправедливо, зелье столько варить нужно, потом настаивать, а заклинание – раз, и все!

Э-х-х, какой же я все-таки лентяй! Хихикнула. Спать не хотелось совершенно. Время было шесть часов утра. Провозилась я с заклинанием чуть больше часа.

Оглядела комнату, Метя стояла в углу и сладко сопела. Посмотрела на потолок. Точно! Общежитие открывается в шесть утра! Академия тоже, но там почти никого нет! Идеальное время, что бы сходить на чердак и сварить запрещенное любовное зелье! Я гений!

Вскочила с кровати, умылась, оделась, схватила сонную метлу, снова достала бабушкину книгу, кинула ее в сумку с учебниками, повесила ее на плечо и понеслась на улицу. Там села на метлу и полетела к чердачным окнам. Открыла одно, привстав на Мете, перелезла через раму, схватила летательный инструмент и обернулась.

О да! Здесь ничего не поменялось! Хоть до сюда загребущие руки ректора не дошли. Поставила Метю в угол досыпать дальше, а сама достала из сумки книгу, открыла на нужной странице и стала читать рецепт. Арамитовый котел, корни первоцвета, яд гомункула, соль Мертвого моря, капли перводневной росы, лапка крысы и листья мандрагоры. В общем, ничего невозможного. Все должно здесь быть. Положила книгу и стала искать необходимое. Через пять минут все было аккуратно разложено на столе. Я прочитала заклинание сохранения одежды и поставила котелок на огонь. Так сначала нужно создать базовый раствор. Эти ингредиенты не указывались в перечне, так как необходимы для каждого зелья. Итак, пол-литра слез девственниц и листик Взрыв-травы. Знаете, у нас каждая девственница ежегодно должна сдавать налог – литр слез. Поэтому потеря невинности до двадцати лет (то есть до совершеннолетия) наказывается по закону. Да, вот такие сумасшедшие правила, а что делать, если слезы девушек являются основой «всего сущего»? Я каждый год мучаюсь, ну не могу я плакать! Ну не могу! Поэтому пью специальный раствор, который способствует слезопусканию. Ладно, я отвлеклась.

База стала закипать и приобретать зеленый цвет – это хорошо. Теперь медленно всыпаем соль Мертвого моря, помешиваем, добавляем яд гомункула, ждем несколько секунд, ага, раздался бульк, кидаем лапку крысы, мешаем, пока она не растворится.

Теперь растолчем листья мандрагоры и смешаем с каплями перводневной росы. Добавляем в наше варево и ме-е-едленно помешиваем против часовой стрелки.

Зелье весело булькало и становилось все гуще.

Я удовлетворенно кивнула и села. Захотелось спать. Нет, вот я молодец! Было время – сна ни в одном глазу! А как до пары час остался, так мне спать приспичило.

Что у меня там первой парой? Зельеваренье. Ну, с профессором Като можно договориться. Ладно, снова отвлеклась, нужно перелить зелье и спрятать его в специальный ящичек для настойки. Проделав все это, закинув книгу в сумку, спустилась на метле вниз и, зайдя в академию, пошла к аудитории, подергала дверь. Закрыта. Вздохнула, села на подоконник и, устроившись на метле, как на подушке, уснула.

– Студентка Ваир? – услышала удивленный голос.

Заворчала. Кто там такой бессмертный, что мне спать мешает?! Приоткрыла один глаз и встретилась с насмешливым взглядом ректора.

– Доброе утро, господин ректор, – буркнула я. – Не мешайте, пожалуйста, добропорядочным ведьмам спать, я из-за вас утром глаз не сомкнула.

Нет, вот он злюка! Мало ему, что я действительно из-за него не спала: сначала отвораживалась, потом зелье варила; так теперь он еще и спать мешает! У, деспот!

– Неужели предавались мечтам? – услышала я горячий шепот над ухом. Отмахнулась от него как от мухи.

– Исчезни, насекомое белохвостое, – проворчала я и заворочалась, удобнее устраиваясь на метле.

Наконец-то, никто не болтает! Сладко зевнула и почти уже снова погрузилась в дрему, как меня внезапно подхватили под мышки и вытянули перед собой.

– Посмотри на меня! – скомандовал ректор.

Я опустила голову, пытаясь заснуть в таком неудобном положении, выдохнув при этом:

– Нетушки, музей пока закрыт.

Меня усадили на подоконник, приподняли мою голову и... И тут я вспомнила, что если вдруг он меня решит ни с того, ни с сего поцеловать – мое заклинание фьють! И нет его! Шарахнулась от аморта, как от прокаженного. А потом посмотрела ему в глаза, чтобы отстал. Очи были по-прежнему необычными, только вот уже не манили утонуть в них, не вызывали в душе бурю чувств. Удовлетворенно выдохнула, а вот аморт наоборот нахмурился.

– Что ты сделала?! – рявкнул он.

Я хлопнула глазами.

– О чем вы, ректор?!

Он прикрыл глаза рукой, потер переносицу и зло уставился на меня.

– Что ты с собой сделала?!

– Боги вас упаси! – вскинула я руки. – Я же не мазохист, что бы что-то с собой делать. Все у меня превосходно!

Он нехорошо прищурился, а я внезапно вспомнила про метку и все поняла. Меня тут же наполнило возмущение, грозящееся вот-вот выплеснуться наружу!

– Ты, с-с-сволочь белохвостая! – зашипела. – Говоришь, метка значит для меня тоже, что и засос?! Ах, какой умный аморт! Не солгал! А для тебя она, хмырь лысый, что значит?! А уж не считыватель ли это моих чувств?! А?! – стала наступать я на мужчину.

Он сжал зубы, на его скулах заходили желваки.

– Значит, правда?! – взъярилась я. – Да как ты посмел?! Что за нарушение личного пространства?! Значит, учуял зачатки моих эмоций?! Думал, теперь все серьезно? А вот нетушки! Мне на тебя плевать с высокой колокольни, хотя нет... Я тебе ненавижу!

Меня схватили за плечи и впечатали в стену. Разозленный аморт тихо и зло спросил:

– Что. Ты. Сделала?!

Я усмехнулась.

– Ничего тебе не скажу!

Он тоже усмехнулся. Недоборо так.

– Так я же могу и надавить, – он провел пальцем по моей шее, там где морок скрывал метку.

И вот тут мне стало страшно. По-настоящему страшно. Я вдруг осознала, что наш ректор – то – не просто добрый дядюшка, с вечной ироничной улыбкой на губках и добрым смехом. Нет, это жестокий и опасный аморт. В его взгляде сейчас сквозило что-то такое, отчего хотелось спрятаться. Сглотнула. А еще было страшно от того, что в действительности не знала, что еще может эта метка...

– Это нарушение прав ведьмы, – прохрипела я.

Он издевательски улыбнулся.

– Я в своем праве, ведьмочка, законы надо лучше изучать, и не только своей страны.

Снова сглотнула. Кажется, поняла, почему бабушка говорила, мне держать себя с мужчинами осторожно...

– Ну, вот как выучусь на ведьму, так и начну, а пока столько дел, столько дел, – запричитала я.

Посмотрела в глаза ректору. Там опять сквозило что-то вроде восхищения, однако теперь к нему еще примешивался опасный блеск. Даринер мин Самитрэн растянул губы в усмешке, но я не дав ему ничего сказать затараторила:

– Кстати, хотела высказать вам мою предъяву. Скажите, какого гомункула вы мне то «тыкаете», то «выкаете». Меня это нервирует, и вообще, определитесь с линией поведения, господин ректор. Иначе подумаю о вас самое худшее! – пригрозила я.

Почувствовала, как в руку ткнулась метелка, сжала ее, вознося хвалу богам. Че-та ректора сегодня странный. Неужели разозлился из-за того, что я немного с чувствами накуралесила? Ну, подумаешь, не в его же душе копалась и меняла все, а в своей. Тем более, может и не было этих чувств-с, а так, просто симпатия...

– И что же? – издевательски протянул ректор.

– Что вы в меня влюбились! – в тон ему ответила с ехидной улыбкой.

На секунду повисла тишина. Я уже стала подозревать, и правда, худшее, думая, что ткнула пальцем в небо и попала, но тут...

Ректор засмеялся. Просто искренне, не натужно, не искусственно.

– Знаете, студентка Ваир, вы меня восхищаете! – признался он, отходя, его глаза лучились. – Только вы могли посчитать худшим мою якобы влюбленность в вас.

Насупилась.

– В данной конкретной ситуации, не знаю, что может быть хуже, – буркнула я.

Даринер мин Самитрэн покачал головой, прикусил губу, стараясь удержать смех, и я неосознанно проследила за этим движением. Тьфу ты, Мира! Перестань! Зря, что ли заклинание от влюбленности читала?! Хочешь еще одну получить, так что ли?!

– Однако, может, вы все-таки расскажите, что вы сделали? – спросил он.

– Я не понимаю о чем вы! – передернула я плечом.

К моему невероятному облегчению, услышала, как привычный шум академии, а это значит, что ректору волей-неволей придется от меня отвалить, вдруг, кто-то увидит.

Он наклонил голову и скрестил руки на груди.

– А если я заподозрю вас в использовании магии и проверю вашу комнату на остаточный фон? – спросил он.

Усмехнулась, подошла к нему, привстала на носочки и прошептала:

– Если вы, господин ректор, сделаете это, вам придется объяснять преподавательскому совету, да и Полиции Нравов, пожалуй, с чего вы решили, что я использовала какую-либо магию. Тогда вылезет правда о вашей метке и о наших с вами маленьких приключениях, не думаю, что кому-то понравится столь явное нарушение порядков академии, который вы столь рьяно защищаете.

Затем отошла и удовлетворенно хмыкнула. Так-то! Знай наших! Аморт согласно покивал головой, мол: да-да-да, ты совершенно права. И этот жест ой как меня насторожил.

– Хорошо, студентка Ваир, не хотите по-хорошему, – многообещающе начал он и стал наступать.

Я вскрикнула и тут же выставила перед собой метлу.

– Дались вам мои чувства! – крикнула я, пятясь, и тут же уточнила: – Которых, кстати, не было! Я просто это... как его... переосмыслила ситуацию, во! И решила, что... м-м-м... вы такой... м-м-м... брутальный аморт... и эм-м-м... вы мне совершенно не нравитесь!

Его глаза сузились.

– Ведьма! – рыкнул он и бросился на меня.

Я заорала и побежала. Так я не улепетывала даже от тролля! Сообразив, что мое спасение – людное место, понеслась в столовую со всех ног, а потом вспомнила про метлу, на бегу запрыгнула на нее и полетела с утроенной скоростью. Перед столовой соскочила с Мети, оглянулась и, заметив, что погони нет, облегченно прислонилась к стене.

– Мира? – услышала я удивленные голоса моих парней.

Открыла глаза и улыбнулась им.

– Привет! – помахала рукой. – А я тут это... – неопределенно махнула рукой. – Гуляю!