Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ)

Глава девятнадцатая

Два дня я мучилась от дикой слабости, головной боли и крутящего мерзкого чувства в животе. Периодически выпадая из реальности и снова приходя в себя, я видела обеспокоенные глаза аморта и заботливые теплые руки на моем лице. Ректор поил меня какими-то отварами (или чаями, уж не знаю чем), и после них мне становилось заметно лучше. Лекарей ко мне лорд Самитрэн принципиально не пускал и лечил самостоятельно. А я, в моменты пребывания в сознании, старалась построить между нами стену. Зачем? Просто... ну какая нормальная девушка устоит перед такой заботой со стороны симпатичного мужчины? Правильно – никакая. А мне нужно выстоять! Нельзя усложнять все новой влюбленностью! В принципе, я была невероятно благодарна аморту. Не знаю, что бы со мной было, если б не он. Но, благодарность благодарностью, а влюбленность это уже дело лишнее.

Кстати, меня безумно радовало, то, что в туалет я могла ходить сама. По стеночке, конечно, делая частые остановки, но сама. Иначе со стыда бы сгорела и больше в жизни в глаза аморту не посмотрела!

Аля и парни не приходили. Аморт запретил кому-либо посещать меня. Я хотела было возразить против такого произвола, но Даринер мин Самитрэн очень искусно пресекал все мои попытки бунта.

Сегодня я чувствовала себя лучше и решила попробовать прогуляться по комнате. Кое-как натянув на одежду, встала, держась за спинку кровати, и на трясущихся подкашивающихся ногах дошла до стены. Оперлась об нее двумя руками и остановилась, тяжело дыша. Затем развернулась, прижалась к ней спиной и решила, что идея прогулки – одно из самых фатальных решений в моей жизни. Я была еще слишком слаба. Выдохнула сквозь стиснутые зубы, сделала шаг, и в этот момент, открылась дверь, и вошел нахмурившийся ректор.

Кинула на него косой взгляд, стиснула зубы, и упала... Точнее упала бы, если бы он меня не подхватил.

– Что ты за упертая ведьма, Мира?! Я тебе что сказал: лежать и не вставать! А ты тут прогулки устраиваешь!

Он поднял меня на руки, с беспокойством оглядел, а затем понес к кровати.

Знали бы вы, как я ему была благодарна! Я не уверена, что дошла бы до кровати! Прижалась головой к его плечу и выдохнула. Снова начиналась головная боль.

Меня аккуратно положили на кровать, убрали с лица пряди волос и накрыли одеялом. Через пару минут, когда боль немного утихла, встретилась с серьезным взглядом ректора.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

Голос вышел хриплым. Аморт нахмурился сильнее, откинулся на спинку кресла и сказал:

– Да, случилось.

Закрыла глаза и спросила:

– И что же?

– Мира, ответь мне, пожалуйста, зачем?

Я удивленно открыла глаза и посмотрела на сердитого ректора.

– Зачем что? – осторожно спросила я.

– Зачем ты заколдовала студентку Гистас?! – тихо, но очень внушительно спросил он.

Ага, значит, Адочка не выдержала и побежала к ректору. Тварь. Мои губы растянулись в широкой улыбке.

– Да, я ведьма, да я злая,

Но бываю и другая, – пропела я.

– Мира! – прошипел он, едва сдерживаясь.

– Что? – спросила я.

– За-чем? – по слогам спросил мужчина.

Я усмехнулась, превозмогая боль.

– Разве нужны причины для пакости? Просто я, ректор Самитрэн, – злая и вредная. Я ненавижу Адонику. А еще я не обязана перед вами отчитываться, – ответила ехидно.

– Мира, – очень серьезно начал он. – Желание уложить тебя на колено и отшлепать удерживает только тот факт твоей болезни.

Я вскинула бровь.

– А то, что ваше желание – это нарушение субординации, вас не смущает?

– Нет! – рявкнул он.

Тут же скривилась от боли в голове.

– Прости, – тут же извинился аморт, а затем ласково провел рукой по моему лбу, и боль прошла.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Он кивнул.

– Итак, я хочу знать причину.

– А я вам ее уже назвала, а добавлять ничего не собираюсь, – усмехнулась в ответ.

– Мира, – он чуть наклонился ко мне. – Скажи мне, зачем ты выставляешь себя в таком свете? Я знаю, есть рациональное объяснение твоему поступку, потому что тебе не свойственно – действовать необдуманно. А еще я знаю, что ты не такая уж и плохая, грозная и вредная, как хочешь казаться, поэтому спрошу еще раз. Зачем ты заколдовала Миру?

И внезапно, мне очень захотелось рассказать. Ректор каким-то странным непостижимым образом проник под мою броню и заметил маленькую девочку, прячущуюся внутри. Девочку, которую никто не должен видеть, ранимую, наивную. Девочку, которую скрывает каждая ведьма. Но я подавила свой порыв. Чуть приподнялась на локтях, встречаясь с ним взглядом, и ответила:

– Не надо думать обо мне лучше, чем я есть, ректор. Я вредная, злая, коварная, сумасбродная. Я – ведьма. Не нужно искать рациональное зерно в моих поступках, потому что его нет. Идите успокаивайте Аду, ведь только ваша сила аморта в стостоянии на время убрать заклинание, я его, кстати, снимать не собираюсь!

Я откинулась на подушки и, зло усмехнувшись, закрыла глаза. Вот так. Чего только не сделаешь ради исполнения плана! Сейчас он пойдет к ней, разочаровавшись во мне. Его любовь будет медленно увядать, а чувства к ней наоборот распускаться во всей красе.

Внезапно почувствовала, как меня поднимают на руки и крепко прижимают к себе.

– Глупый маленький ежик! – слышу я шепот на ухо.

В шоке распахиваю глаза.

– Ты не испугаешь меня своими иголками, – смешок. – Не знаю, зачем тебе это надо, но даже не пытайся настроить меня против себя.

Я отстранилась от него и заглянула в глаза, которые наполнены чем-то теплым и ласковым. Ой-ой!

– Вы – странное существо! – воскликнула я. – Какие к хмырю иголки? Какое настраивание против себя? О чем вы?! Я говорю так, как есть! Уходите к хмыревой бабушке! Вы меня до смерти достали!

– Да конечно! – фыркнул он. – Поэтому так зажглись твои глазки, когда я вошел? Э-э-э! Не было такого!

– У вас зрительные галлюцинации! – любезно просветила его.

– Не-а, – отрицательно махнул он головой, а потом прижался своим лбом к моему. – Я, конечно, сейчас пойду к студентке Гистас, потому что она, и правда, нуждается в помощи, но не думай, что я испугался твоей «злой и коварной» натуры.

Я фыркнула.

– Зачем вы мне это сообщаете?

– Потому что у меня есть ощущение, что с тобой я постоянно прохожу какую-то проверку, и ты только и ждешь момента, чтобы разочароваться во мне. А еще зачем-то пихаешь мне Аду, что безумно задевает мое мужское самолюбие.

Ай-яй-яй, ректор! Нельзя быть таким проницательным! Что прикажете отвечать бедной больной ведьмочке, у которой отчего-то перехватило дыхание? И непонятно отчего: то ли от близости ректора, то ли от его откровений... В любом случае и то, и то – совершенно нежелательно!

– Никакой проверки я вам не устраиваю – раз! Аду я ненавижу, и чисто из принципа не стала бы ее ни кому сулить – два. Разочаровываться в вас я не собираюсь, так как не очаровывалась – три!

Он усмехнулся.

– Твои жестокие слова ранят меня в самое сердце.

– Боюсь, вам следует построить оборонительный укрепления вокруг него, – улыбнулась я, непонятно по какой причине включаясь во флирт.

– Зачем? Я планирую вручить его одной особе, которая и будет делать с ним все, что захочет: хоть укреплять, хоть разбивать, – он тоже улыбнулся.

– Это очень недальновидный поступок, – укорила я его. – Сердце при разбивании имеет привычку болеть, оно вам надо?

– Кто не рискует, то не пьет шампанского, ты не согласна? – усмехнулся он.

Я рассмеялась.

– Боюсь я, даже если и буду рисковать, и каплю шампанского в рот не возьму. Алкоголь на меня влияет очень плохо.

Он убрал прядь волос мне за ухо и сказал:

– Ты знаешь, что ты очень странная?

– Угу, – согласилась я. – За это я себя и люблю.

Было такое ощущение, что он сейчас скажет «Я тоже». Но он, Слава Богам, молчал.

А потом до меня, как обычно, очень неожиданно, дошло, в какой позе мы сейчас сидим. Он на кресле, я у него на коленях, упираюсь коленями по обе стороны от его ног, его руки обнимают меня за талию, мои у него на шее, и мы прижимаемся друг к другу лбами. Эм-м-м... как-то это очень... интимно? Как только мысль оформилась в голове, я отскочила от ректора, как ошпаренная.

Он, глядя на меня, только усмехнулся. Потом встал, погладил меня по щеке и ушел. А я смотрела ему в след и думала, какого хмыря сейчас произошло?!

***

Выписал меня ректор только через день. Конечно, у меня все еще была слабость, но я клятвенно пообещала, что передвигаться буду строго на метле, а еще закатила мини истерику по поводу, что у меня скоро от тоски и скуки крыша поедет. Аморт, похоже, убоявшись такого действа, таки отпустил меня из лазарета.

Вышла я на улицу с наилучшим настроением. Наконец-то! Наконец-то свежий воздух! Добравшись до общежития, я устало выдохнула, а вспомнив, что мне еще придется преодолевать лестницу, еле подавила стон. Но делать нечего, раз надо... Вымученно улыбнувшись вахтерше, я как можно энергичнее потопала наверх. К слову сказать, к пятому этажу я уже была готова повалиться на ступени и умереть, но к счастью, я встретила Алю. Она завизжала и кинулась меня обнимать. Пережив пытку обнимашками, я устало попросила довести меня до комнаты.

– Мирочка, ты не поверишь, что у нас тут творится! – сказала она, когда доволокла меня до постели.

Я, с облегчением повалившись на кровать, спросила:

– И что же?

Метя, помогавшая меня тащить на финишной прямой, упала вместе со мной и сейчас преданно прижималась ко мне.

– Короче, Ада хвостиком бегает за ректором и постоянно держит его за руку. Ведьмы сошли с ума от ревности и устраивают Аде всякие пакости, и теперь она мало того, что вздрагивает от любого шороха, постоянно оглядывается и прячет в голову в плечи, так еще и заикается!

На душе потеплело. Я уже говорила, что обожаю наш ведьминский народ?

– Твои парни ведут себя как-то странно, я постоянно ловлю на себе их задумчивые взгляды, несколько раз они спрашивали про тебя, но что меня поразило так это то, что в их голосе не было вселенского беспокойства! Создавалось впечатление, что им от тебя что-то нужно!

Интересно...

– Ты уверена? – спросила я перевернувшись на спину.

Она кивнула и пересела на свою кровать, теребя рыжий локон.

– Что-то еще? – правильно поняла я ее волнение.

– Ну, они просто как-то очень с Адой сблизились, – нехотя призналась подруга.

Я прищурилась, закрыла глаза и стала размышлять. Так, тут есть два разумных объяснения. Первый (более приятный для меня) заключается в следующем: парни привыкшие, что в их обществе всегда есть девушка, за неимением оной, решили потусоваться с Адой, типа мужики как куры: два метра от дома, и уже ничьи. С другой стороны, чего им тогда от меня нужно? Значит, склоняемся ко второму варианту (менее привлекательному, но более реалистичному): Адоника, коза мерзкопакостная, наболтала моим мальчикам с три короба про меня, а они уши-то и развесили. И сейчас, наверняка, хотят со мной поговорить фэйса к фэйсе, так сказать. Душу неприятно кольнуло. Только этого мне сейчас не хватало! Я глухо застонала и закрыла лицо руками. Ну что эта Ада за мать-то хмырева, а? Что ж ей на попе ровно-то не сидится? Что ж она лезет, куда ее не просят?! И вообще, что за дезертирство?! Что за самовольство такое? Что за подпольное предприятие?! Она хоть понимает, что делает?! Нет, если она меня хотела уколоть, у нее это получилось. Как-то неприятно, что парни так легко поверили всякой ереси. Но с другой стороны, она понимает, что у меня остался ректор в качестве жилетки?! Она понимает, что с таким подходом ее шансы на успех стремительно падают?!

Как же она меня бесит! Что за безмозглая дура! Решено, когда они с ректором поженятся, я проведу один ритуальчик и подчищу характер этой дурынду, просто... ну аморта жалко, за что ему, несчастному, такое наказание? Конечно, ритуальчик этот не из разрешенных, но чего не сделаешь ради этого гада хвостатого!

Так, вырабатываем план действий. Во-первых, встретиться с парнями и урегулировать возникший конфликт. Во-вторых, разобраться с этой гребаной Адой, которая просто невероятно достала! В-третьих, убедить ректора, что я не лучшая кандидатура в жены, невесты, возлюбленные и т.д. В принципе, это будет вытекать из второго, но все равно это важная часть плана. Ну, и в-четвертых, дождаться когда свариться зелье и напоить им амортика!

Какая я молодец! Как я хорошо придумала!

Мысли плавно вернулись к парням и душу снова кольнуло. Нет, ну чего они какие бесхребетные-то, а? Кот из дома мыши в пляс, так значит?

Нет, Мира, успокойся, сейчас не время для глупых обид! Вот разберешься с ними, поставишь зарвавшуюся воздушницу на место и обижайся в свое удовольствие!

– Мирочка, ты такая бледная! Хочешь чайку укрепляющего? – спросила ласково подруга.

Я улыбнулась и кивнула. Кто сказал, что женской дружбы не бывает? На кол его посадить! На кол! Алечка – самый лучший, замечательный друг! У нас совсем нет секретов друг от друга! Ну... почти... все же есть определенные моменты моей биографии, которые никому здесь знать не следует...

Села, взяла протянутую кружку, насладилась божественным ароматом, исходящим от нее, и сделала небольшой глоток.

– М-м-м, Аля – ты не ведьма, а волшебница, – растянула я губы в широкой улыбке. Ведьмочка все это время с беспокойством наблюдала за мной.

– Мира, ты в порядке? Что ты думаешь насчет парней?

Я вздохнула.

– Что я думаю? Плохое я думаю.

Аля приподняла бровь.

– Скорее всего, Ада чего-то им наговорила про меня, а так как меня или хотя бы адвоката защищающего мою честь не было, то...

А потом я фыркнула:

– Что за древний век? Состязательность судопроизводства ввели еще сто десять лет назад, а эта паршивка в тихушку действует.

Аля рассмеялась.

– Мира, ты не исправима!

Я пожала плечами, допила чай и снова легла. Перед ужином нужно поспать, чтобы восстановить силы. Проснувшись через некоторое время в обнимку с Метей, поняла, что сделала только хуже. Чувствовала я себя совсем разбитой, может прав был ректор, и надо было еще несколько дней отлежаться в лазарете?

Но потом я вспомнила! Вскочила с кровати и кинулась к шкафу с одеждой, там на самом дне нашла шкатулочку, открыла ее и увидела десятки различных бутыльков.

– Что это? – удивилась Аля.

– Это? Это, подруга, минимальный арсенал каждой ведьмы, – ответила я, вчитываясь в бирочки, привязанные к каждой бутылке.

– Да? – фыркнула она. – А почему у меня такого нет?

– Потому что ты еще не ведьма, а только учишься? – резонно предположила я.

– А ты, можно подумать, ведьма, – ехидству в ее голосе не было предела.

– Нет, – согласилась я. – но моя бабушка, которая любезно поделилась со мной этим сокровищем... Ага! Вот он!

Я, торжествуя, достала маленький пузырек, наполненный синей пузырящейся жидкостью.

– И что это? – ведьмочка крайне подозрительно смотрела на предмет, зажатый в моей руке.

– Восстанавливающий силы эликсир! – сказала я и, спрятав шкатулку, поднялась.

– И что, он действует?

Возникло ощущение, что Аля хочет потыкать в бутылек пальцем, чтобы убедиться, что он настоящий.

Я кивнула.

– А ты не траванешься? – ее взгляд был прикован к пузырящейся жидкости. Покачала головой.

– Успокойся, мой друг.

Затем вытащила пробку, открыла рот и капнула туда капельку жидкости. Аля смотрела на это дело с откровенным страхом.

Я уже порядком уставшая, села на кровать.

– И как ощущения? – осторожно спросила она, чуть подавшись вперед.

Я ухмыльнулась, приподняла палец вверх, призывая подождать, а потом сглотнула. Через несколько секунд по моему телу прошла горячая волна, усталость исчезла, будто ее и не было, тело наполнилось энергией.

– И правда, действует, – удивленно заметила подруга. – И щечки покраснели и глаза заблестели.

Она совершенно по-новому взглянула на пузырек. Я засмеялась.

– Да, только действие недолгое, и потом меня вырубит. Так что это на крайний случай.

И взгляд ведьмочки тут же сменился на презрительный.

– Тьфу ты! Наглотается всякой гадости, а потом страдает!

Я снова рассмеялась, убрала бутылек в стол, ведь он мне еще пригодиться, и стала одеваться. Натянула футболку, джинсы, кроссовки, заплела две косички и натянула кепку козырьком назад. На фоне Али, облаченной в нашу ведьминскую форму, я выглядела настоящей пацанкой.

– Мира, что за вид? – удивилась она. – Где твоя женственность?

– Мне она сейчас ни к чему, – отмахнулась я.

Метла пристроилась рядом, готовая подхватить меня в любой момент, если я вдруг решу упасть. Я потрепала ту по веточкам. Радость моя. Вот такой скромной процессией мы двинулись в столовую.

На входе Аля ободряюще пожала мое плечо и, взяв еду, понеслась к своим, а я, внимательно осмотрев меню, поняла, что сегодня вечером я на диете. Угадайте почему? Ага, петрушка. Знаете, я нашла причину, по которой мне нужно замутить с ректором. Знаете какую? Он, обеспокоенный здоровьем своей жены, исключит раз и навсегда это мерзкое растение из рациона студентов. Раз и навсегда! Тем более он ее и сам не особо любит. Взяв салат и компот, я пошла к своему столику. Вот интересно разбор полетов начнется прямо за столом или уже после? Кинула взгляд на парней, они с беспокойством поглядывали на дергающуюся Аду, которая зажмурив глаза, вцепилась в столешницу.

И знаете, что я поняла? Мне нужно будет придумывать действительно потрясающие аргументы, что бы противостоять такому мощному обвинению, который лихо оперирует фактором жалости.

Молча подошла, молча села и поставила поднос на стол. Адоника вздрогнула, парни посмотрели на меня.

– Мира! – обрадовался Марк, на лицах остальных я тоже увидела радостные улыбки.

Не поняла-а-а... Чего это? Я что себе все напридумывала что ли? Но вот я замечаю странное выражение в глубине глаз Маркуса, его косой взгляд на Аду. Смотрю на Колина, сидящего прямо напротив меня, и его взгляд мне кажется странным. Выдохнула. Нет, не напридумывала. И хоть я была готова к этому, проанализировала ситуацию в голове, продумала все до мелочей, мне все равно было очень неприятно. Нет, «неприятно» – это мягко сказано. Внутри что-то скрутилось в тугой узел и задрожало.

– Ну и как вы тут без меня? – выдала я бодрым фальцетом, приступая к поеданию салата.

– Нормально, – кивнул Марк. – А как ты? Давно выписалась? Почему нам ничего не сказала? Мы бы встретили...

Я отмахнулась.

– Сама дошла, я даже Але не сказала. Ректор вообще-то не хотел меня отпускать, но мы смогли урегулировать этот вопрос.

Парни снова переглянулись и помрачнели. Так. Что же такого наболтала им Ада? Поняла, что ошиблась. Нужно следить за словами до предъявления обвинений, и только потом, обладая всем списком предъяв, нужно начинать беззаботно болтать.

Мне очень не нравилась вся эта ситуация, душа рвалась устроить разборки, но мне нужно было поесть, поэтому я пока сдерживалась. Наконец, я покончила с салатом, и взяла в руки чай. Потом обвела взглядом парней, которые насупившись, смотрели каждый в свою тарелку. А затем я посмотрела на Аду, а та с торжеством в глазах на меня. Я коварно улыбнулась.

– Как дела, Адочка? Кошмары по ночам не мучают? Отражение в зеркале устраивает? – сладко пропела я, она вздрогнула.

– Мира, прекрати! – вдруг сказал Эрнест.

Я, хлопнув глазами, перевела на него удивленный взгляд. Потом со звоном поставила чашку на стол и чуть подалась вперед.

– Что, прости? – переспросила я.

Он стушевался, но повторил:

– Прекрати над ней издеваться.

Мои брови удивленно поползли вверх. Та-а-ак, да тут имеет место быть крупная мозгоправка.

– Прекратить? Мучить? Эту болезную? Боги, что ты имеешь ввиду? – я, специально поддразниваю его, нарываюсь на скандал, а то хмырь из них предъявы вытащишь.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – хмуро сказал Эрнест.

Я невинно улыбнулась, сделав крайне удивленное лицо:

– Даже обладая таким выдающимся интеллектом, я не могу читать мысли.

– Мира! – хлопнул по столу Колин. – Прекрати ломать комедию и давай спокойно поговорим!

Подняла руки.

– Мальчики, да это вы какие-то нервные, я само спокойствие.

– Мира, – Маркус посмотрел на меня напряженно, я встретилась с ним взглядом. – Перестань.

Я вздрогнула. Так непривычен тон... Внутри стала подниматься злость. Предатели!

– Что именно перестать? – съязвила я. – Перестать вести себя, как ни в чем не бывало? Перестать игнорировать ваши изучающие и обвиняющие взгляды? Перестать злиться на эту змею подколодную? Что именно перестать?! Выражайтесь конкретнее, у меня слабая неокрепшая после болезни психика! – рявкнула я.

– Перестать так относиться к Аде. Перестать плести свои интриги, и перестать так вести себя!

Я опешила.

– Относиться как?

– Так пренебрежительно, будто к безделушке какой-то, – ответил Иртан.

Так, товарищи, напомните мне, когда был тот чудный день, в который я относилась к этой твари безмозглой как она того заслуживает, а не как к нормальной, пусть и немного глуповатой девушке?

– Это когда такое было? – выпалила я.

– Тогда, когда ты на нее библиотекаря натравила, и когда ее обманывала, прикидываясь подругой!

Мои глаза наверное стали размером с блюдца, а потом сузились, я чуть приподнялась опершись о столешницу.

– Так! Вы это видели?! – рявкнула я.

Они переглянулись.

– Нет, но...

– Значит, вы говорите так только со слов Адоники?! – я кинула на нее убийственный взгляд, она сжалась. – Или может она предоставила вам доказательства?

Я оглядела их. Как я и думала, доказательств не было.

– Так вот, я вам говорю, что к ней я относилась нормально. Да, иногда перегибала палку, но только когда она того заслуживала. Итак, вот вам мое слово против ее, и?

В глазах парней поселилась неуверенность.

– А если я скажу, что профессор Като носится голая вокруг женского общежития, вы поверите мне? – распалялась я. – Нет? А что так?! Я же говорю чистую правду! Ах, вы сомневаетесь? Тогда почему не усомнились в словах этой грымзы, которые были направлены против вашей подруги, между прочим!

– Мира! – воскликнул Эрнест.

– Что? – огрызнулась в ответ.

– Это правда, то, что ты придумала один план?

Я сузила глаза. Ну конечно, вот подлюга хмыристая, еще и про мой план, связанный со смещением ректора, наплела.

– Да, – подтвердила я.

– И это правда, что Ада играет в нем главную роль?

– Да.

– И правда, то, что ты с ней стала общаться только поэтому? Я пожала плечами.

– Да.

Эрнест прищурился.

– То есть ты просто решила сделать ее пушечным мясом, и кинуть в самый эпицентр событий?

Задумалась. При такой формулировке выходило, что я эдакий тиран в юбке, который взмахом руки отправляет солдат на смерть.

– Ну, если утрировано, то да.

– И после этого, ты еще говоришь о какой-то клевете?

– Так! – я подняла палей вверх.

– Не забывайте, что никакой принуждающей силы я не задействовала, и Ада согласилась сама!

– А правда, то, что ты снюхалась с ректором? – спросил Иртан, блеснув глазами.

– Что за тон? – прищурилась я.

– Так значит, это правда? – спросил Марк.

– Нет, – отрезала я. – Но если бы даже была и правда, что в этом такого предосудительного?

– А то, что ты ведешь игру на два фронта, с одной стороны пихаешь Аду, а с другой сама же с ним ржешь над ней.

Мои брови побежали в волосы.

– Что за чушь?! И я уже сказала, что между мной и ректором ничего нет!

– Правда? А откуда взялся тот засос, м?

– А тебе не кажется, Эрнест, что это уже мое личное дело, – холодно сказала в ответ.

– Но почему тогда ректор так к тебе относится? – включился молчун Тирк.

– Это у него надо спрашивать, а не у меня! – рявкнула я.

– То есть ты не отрицаешь, что между вами что-то есть? – прищурился Колин.

Я хлопнула ладонями по столу и сказала:

– Так. Еще. Раз. Мы. С. Ректором. Не встречаемся. Не смеемся. Над. Адой. Точка. Еще претензии?

– То есть, ты не издеваешься над Адой, относишься к ней нормально, вы мирно работаете над выполнением плана, и с ректором у тебя ничего нет? – уточнил Иртан, да таким тоном, что стало понятно, сейчас что-то еще сказанет.

– Именно так, – процедила я.

Он кивнул.

– Тогда, зачем ты наслала на Адонику заклятье?

Могу поклясться, что мои глаза стали зелеными.

– У меня были причины.

– О сути которых ты нам не расскажешь? – понятливо кивнул Колин.

– Сначала я решу этот вопрос с Адоникой.

– А ты еще нас в чем-то упрекаешь... – покачал он головой в ответ.

– Да какая разница?! – сорвалась я. – Вы – мои друзья! Вы должны доверять мне! – А ты?!

– Что я?!

– Ты нам доверяешь?!

Мы с Колином смотрели друг на друга и тяжело дышали. В столовой давно повисла тишина. Но мне было плевать на взгляды.

– Чего же ты молчишь?

На секунду закрыла глаза.

– По крайней мере, доверяла, – тихо сказала я и подхватила притаившуюся в углу метлу.

Обернулась к остальным студентам.

– Товарищи, прошу прощения за скандал, продолжайте наслаждаться трапезой.

Кинула взгляд на притихших парней.

– Приятного, мать вашу, аппетита, парни!

И гордо направилась к двери. Выйдя из столовой, я притаилась в тени дерева. Мне нужно было дождаться Адоники. Тут всей толпой вылетели мальчики. Опаньки, неужели раскаиваются?

– Мира! – крикнул Марк.

Они огляделись, но каким-то чудом меня не заметили. Маркус зарычал и ударил кулаком по стене.

– Обиделась! Твою ж хмыреву бабушку! Как сложно с этими девчонками, – процедил Колин.

– Ты говоришь так, будто мы тут совершенно ни при чем, – нахмурился Эрнест. – Представь себя на ее месте.

– Что ж ты со своей проповедью как поздно спохватился? – буркнул Марк.

Парень в ответ развел руками.

– Я даже не знаю, что сейчас делать, что бы она нас простила, – Маркус провел рукой по волосам. – Мы так налажали, ребята.

– Мира – отходчивая, – неуверенно сказал Иртан.

– Да? – съязвил Марк. – И тебе нужна будет вот такая дружба, когда она будет относиться к нам с подозрением, недоверием... Я как вспомню ее слова о доверии, у меня мурашки по коже бегают! Так совесть грызет, будто я мать родную убил и над трупом поглумился!

Остальные закивали.

– Что делать будем? – спросил Тарий.

– Спроси чего-нибудь полегче, – Иртан прислонился к стене и побился об нее головой.

Я, честно говоря, уже не злилась на них. Ну да, обидно, да неприятно, но я, и правда, отходчивая, тем более их состояние прямо как бальзам а мою душу. Но кроме этого, я поняла, что и сама виновата. Действительно, нечего было от мальчиков все скрывать, а получилось так, что из-за недомолвок в руках Адоники оказалось грозное оружие. Односторонняя правда – называется. Она надавила на необъяснимые для них поступки в моем поведении, и перевернула так, как ей нужно.

Но чисто из вредности, помучаю их еще денечек или два, посмотрю на их виноватые мордашки. Я вредненько усмехнулась. Парни понурые ушли, я посмотрела им вслед и решила, что буду их мучить еще только завтра и все. Как не вовремя у меня совесть проснулась! Я была в досаде. Нет, что такое?! Спала, спала, а тут нате... Проснулась.

Тем временем вышла Адоника. Я тут же вышла из-под дерева и схватила ее за руку, она закричала.

– Тихо! – рыкнула я.

Замолчала.

– Заклятие снять хочешь?

Она закивала.

– Я приду к тебе сегодня в девять. Только попробуй мне не открыть! Тебе тогда такой сон присниться, что проснешься ты уже в психушке.

Воздушница посмотрела на меня с ужасом. А я криво усмехнулась.

– Хотела подождать, но не могу сдержаться, скажу сейчас. За кипиш, ты мне ответишь, поняла?

Не дожидаясь реакции, развернулась и пошла в общежитие.