Сбой

Глава 63 – «Тревожные сутки»

Отправлялись из какой-то соседней вселенной. По техническим соображениям. Вообще-то предполагалось, что отправлю я его один. Но куратор увязалась за мной. Спрашивается, на кой?

«Не стерпела, бывает. Буду передавать вам инструктаж. А вы ему. Значит так, у него всего сутки»

Ладно, как скажешь.

– Соник, у тебя всего сутки.

«Будь осторожен. Настоящим вандалом может быть кто угодно»

– Настоящим вандалом может быть кто угодно. Может быть, ты сильно удивишься, но это вряд ли Роботник.

– Почему?

– Потому что ему было бы проще прикончить меня еще в начале расследования. Я сильно рискнул, обратившись к нему за помощью. И не меньше рискую, подписывая тебя на разведку.

– Может, мне стоит попросить о помощи разведчика?

«Пошла отсебятина. Как насчет моего инструктажа»

Голос, забейся.

«Вы же знаете, что я – Эми»

– Соник, это здравая идея, очень здравая. Тебе стоит найти Руж. Она тоже мне помогала, значит на нее и подозрений меньше. Но ради бога, будь аккуратен.

– С ней? В любом случае буду аккуратен. – Усмехнулся Соник.

«Ладно, от меня толку чуть, инструктируйте сами»

Ишь, как надулась. Как мышь на крупу.

– А если найду, что делать?

– Попробуй выяснить, зачем это нашему вандалу. Поговори по душам. Если сможешь, скажи так делать нельзя и добейся «я больше так не буду». Это в идеале, естественно. А так… Будь аккуратен, вернись живым, здоровым и знающим.

«Насчет последнего не все так просто. Проклятая тайна персонажа»

– Соник! – Не утерпела, кинулась обниматься.

«Да, я его люблю. И что?»

– Эми, я вернусь. Что со мной сделается? Не бойся за меня, когда я всех подводил? Все будет нормально.

– Соник… – Вот-вот, еще и расплакалась.

«Да ну вас»

– Ладно, ежики. Долгие проводы – лишние нервы. – Подсуетился я.

Ежи посмотрели друг другу в глаза. Ее взгляд говорил: «не дай бог, не вернешься». А его взгляд выражал нечто среднее между «ух, ты» и «за что мне такое?». Прощание закончилось, запустилась «тарзанка». А нам с Эми оставалось только ждать и надеяться. И искать Наклза.

– Здравствуйте. Вам что-то нужно? – Что-то слишком уж Леопольд удивлен.

– Вы обещали присмотреть за зверятами.

«Мы – антропоморфы»

– Какими? Извините, а вы кто? – Кажется, кот нас не узнал.

– Я Дима, а это Эми. У вас еще должен быть Тэйлз.

– Не знаю такого.

– Как? Мы же полчаса назад от вас уходили. Неужели вы ничего не помните? – Удивилась Эми.

– Ничего.

– Так, быстро отвечайте, что с вами произошло за последние полчаса. Это очень важно.

«Дима, что это с ним?»

– Эх, две мыши связали меня и посадили в холодильник.

– В холодильник? – Уточнил я. Уж больно странное совпадение.

– Ну, да, еще и написали на нем «кота не вынимать, он наказан».

– Да ему же память стерли! – Закричала Эми.

«Быстро, подбавьте мне энергии, будем ему память реанимировать»

– Что такое? – Леопольд скривился от боли.

– Потерпите чуть-чуть, пожалуйста, будет немного болеть голова. Это очень важно. – Попросила Эми.

Кстати, насчет «немного» куратор нагло врет. Вон как корчится бедолага.

«Все комбинации, связанные с памятью очень болезненны»

Так и надо было говорить.

– Я, кажется, начинаю что-то вспоминать. Какой-то кот превратился в меня, я потерял сознание, а очнулся, когда пришли мыши. Они сказали, что это они меня связали и засунули в холодильник. А Тэйлза я не видел с тех пор, как вы ушли. Ей-богу, на галлюцинацию похоже.

– Леопольд, ты еще не видел того, что действительно похоже на галлюцинации.

– Котэ! Он выбрался! Как? Он не мог!

– Эми, это означает, что ему помогли. – Спокойно заметил я.

– Кто?! Нужно быстрее в ту вселенную, расспросить Гоблина.

– Куда ты собралась? Если память стерли Леопольду, то Гоблин тоже ничего не помнит. Попытайся отследить, куда отправился Котэ. Может быть, мы его еще догоним. – Остудил я ее.

Эми была вынуждена со мной согласиться. Мы успокоили Леопольда, заверили, что все будет хорошо (хотя у меня на этот счет были очень серьезные сомнения), и приступили к розыскным мероприятиям. Выяснилось, что гад ушел во вселенную Соника вместе с Тэйлзом.

– Зачем ему Тэйлз?

– Как заложник. Похоже, Котэ хочет повторить мой трюк, чтобы договориться с работодателем. Что ж, это означает, что он его не убьет. Хотя…

– Зависит от работодателя. – Упавшим голосом закончила Эми мою мысль. – И что нам теперь делать?

– Искать Наклза. У нас на это есть двадцать три часа.

– У вас что-то очень плохое случилось? – Участливо спросил Леопольд.

Ну, чтобы я ему ответил?

– Долгая история. Не возражаете, если мы у вас в последний раз заночуем.

– Конечно, но если не секрет, что происходит?

– Прости, Леопольд, секрет. Даже для меня. Очень злой кот пришел сюда и похитил Тэйлза, предварительно заперев тебя в холодильнике. Больше сказать ничего не могу. Некогда и нечего.

– Тогда зачем мыши на себя наговаривали? Им тоже изменили память, как и мне?

– Скорее всего. Спасибо вам, Леопольд.

– Не за что, Эми, не за что. Удачи вам.

Давно у меня не было такого бесполезного времяпровождения. Я перепробовал все игровые вселенные, какие только знал, давал общие запросы. Бес-по-лез-но. И точка. Нет Наклза, хоть ты в лоб стреляйся. Двадцать три часа минус шесть часов на сон. Я, если честно, и десяти не смог усердно проработать. А вот куратор… Мне уже за нее становилось страшновато. Нервная, дерганная, замученная. А когда я в шутку спросил: «А не от того ли нервозность, что тянет на солененькое?», она меня чуть не убила. А что? Я слышал, что на первых месяцах беременности девушки бывают очень нервными. Леопольд ее насилу успокоил. Впредь я решил с ней не шутить. А потом слезные прощания перед часом икс, и вперед: встречать ежика с бесценными агентурными сведениями.

– Эми, могу я тебя спросить?

– Давай, спрашивай.

– Где мы? Что это за вселенная. Очень уж схож этот слегка галлюциногенный лес с твоей родиной.

– Это по игре сделанной той же студией, которая отвечает за Соника. Называется «Nights into dreams», если это тебе о чем-нибудь говорит.

– Мне это ни о чем не говорит. Но все равно спасибо. Он должен телепортироваться сюда?

– Да. С минуты на минуту должен появиться.

Так и случилось. Минуты через три неизвестно откуда появился Соник.

«Мне не передалась его память. Что с ним?»

Ежику было явно очень нехорошо. Он открывал рот, но слова не выходили. Казалось, что что-то застряло у него в горле и мешало говорить. Слова выходили странными слогами. Сквозь силу Соник выдавил три слова, не объяснивших абсолютно ничего:

– Я должен попробовать.

– Соник! Что с тобой? Ответь! – Закричала Эми, схватив Соника за плечи. – Дима!!! Он потерял сознание! Что делать?!!

Что делать? Что делать? Я откуда знаю! Нашла врача!

«Пожалуйста, я соглашусь на самую абсурдную идею!»

Ну, если так…

– У вас есть отдел «сериалы»?

– Что?

– Быстро готовь перемещение! Первоисточник укажу. Быстро!!!

– Что там? – Испуганно спросила куратор.

– Один врач. Как раз специалист по непонятной ерунде.

Глава 64 – «Пациент, каких еще не было»

Соник потерял сознание. Когда очнулся, он, еще не открывая глаз, понял, что находится в другой вселенной. Этот не тот лес. Каталка, кафель на стенах и бледно-зеленая ширма. Вокруг шум и гам. Больница? А может больница и тот лес в одной вселенной? Ему столько всем нужно было рассказать. Почему он не может говорить, не может двигаться? Все как во сне. Соник не мог пошевелить ногами. Руки тоже не слушались. А за ширмой различались два голоса. Один из них был знакомым:

– Это вопрос жизни и смерти. Вы должны его осмотреть.

– Обратитесь к медсестрам. Мне не до прихотей русской мафии. – Второй голос был слегка ехидным и вредным.

– Какая мафия? Вы же врач по призванию, а не по деньгам.

– Это почему? У нас не как в Россию, у нас можно быть врачом и не по призванию.

– Вас слегка зациклило на России. Пациент даже не оттуда.

– А откуда?

– Скажем так, из Японии.

– А, так вы любитель экзотики? Ей стало плохо, а привлекать полицию себе дороже. Вся ясно. Сколько взяли?

– Да вы о чем? – Теперь Соник окончательно понял, что это голос Димы.

– Стесняться нечего. Я сам люблю девочек. Правда, экзотику люблю не очень. Так сколько взяли? – А вот этот ехидный голос опознанию не поддавался.

– Это не девочка. – Голос Димы кажется раздраженным.

– Ух, ты! Вам даже удалось меня слегка заинтриговать. Русский с японским мальчиком. Чудно. Еще сюрпризы будут, чтобы окончательно убедить меня взглянуть на это чудо. И почему именно я? В этой больнице полно других врачей.

– Но только вы берете пациентов из чистого интереса. А он вас заинтересует.

– Почему?

– Он не человек.

– А я не ветеринар. Стойте, это что? Зоофилия с рыбой Фугу?

– Они бы вас за такое мигом в расисты записали. И про рыбу Фугу не смешно.

– А я уже бывал в психушке. С меня взятки гладки. Можно списать на очередное обострение…

– Вредности. Взгляните, а потом делайте выводы.

Похоже, неизвестный окончательно сдался. К Сонику за ширму зашел пожилой человек с тростью. Незнакомец был высок, но слегка сутулился, опираясь на свою трость. В волосах уже порядком седины. Взгляд голубых глаз обычно ехиден. Но теперь этот врач был крайне удивлен.

– Так, а каковы симптомы?

– Сначала немота, потом потеря сознания и теперь нечто, очень похожее на кому.

– Ага. Надеюсь, физиология схожа с человеческой? Я, конечно, возьму этот случай, но предложение насчет ветеринара остается в силе. – Закончил доктор, начиная осматривать Соника.

– Так вы беретесь?

– Берусь.

После этой фразы доктор достал из кармана какой-то фонарик и провел им перед глазами Соника.

– Ага, так он у нас в сознании. Как бы… Ну, что, пациент? Будем знакомиться. Можешь называть меня доктор Хаус. Извини, переформулирую: называй меня доктор Хаус, когда сможешь. Эй, он, кажется, теряет сознание. Да, точно. Ты меня…

Глава 65 – «Доктор, каких еще не было»

«Почему он?»

А почему не он?

«Он мне не нравится»

А-а, вот оно что. А мне нравится.

«Личное общение заставит пересмотреть ваше мнение. Одно дело – персонаж, а другое – личность. И вы думаете, он его вылечит? Да он же считает его животным. Он убьет Соника»

Не исключено. Но диагноз поставит.

– Вы о чем-то задумались? – Спросил меня Хаус.

– Да. Думаю, как бы понезаметнее оформить пациента. Не хочу лишнего шума.

– Боитесь, что куратор прервет вечеринку?

Блин! Вот ведь поворот.

«Я сомневаюсь, что ему открыли тайну персонажа. Что-то не так»

– Не понял!

– А что тут понимать? Вы притащили сюда одного персонажа, а второго прячете примитивнейшей оптической иллюзией. И это я еще невнимательно посмотрел. Признавайтесь, у вас тут спрятан целый выводок безутешных ежиков. Ну, разве я не прав?

– Не правы. Со мной только один безутешный ежик. Точнее, ежиха.

– Естественно. Персонаж детской игры, ничего такого, что тяжело объяснить детям. Так точно один? Внимание остальных я отвлеку, можете снимать маскировочку.

Эми возникла посреди коридора, и первым ее вопросом было:

– Откуда у вас модуль?

Хаус недоверчиво посмотрел на Эми, и, повернувшись ко мне, слегка издевательски спросил:

– Ей раскрыли тайну персонажа?

– Я куратор! Быстро отвечайте, какая у вас категория персонажа!

– Девочка, а, девочка, а чего ты здесь забыла? Нехватка врачей в родной вселенной?

– Я признаю, что решение несколько поспешное и не доверяю вам. Но я надеюсь на вашу помощь. – Проговорила Эми сквозь зубы.

Ей хотелось быть спокойной, но получалось, мягко говоря, не очень. Похоже, доктора хотели убить. Хаус тоже это почувствовал и объяснил:

– Тайна персонажа для меня не тайна. С этим фактом вам придется смириться. Так что рассказывайте очень подробно, что с ним случилось. Вполне возможно, что его болезнь связана с творческой энергией.

– Энергетическая медицина? Вы с ней знакомы?

– Я узнал о существовании такого чудеснейшего отдела медицины уже довольно-таки давно. Естественно, мне захотелось его изучить. Это вас удивляет?

– Нет, но почему вы думаете, что это энергетическое заболевание?

– Из других разделов медицины вариантов мало. И они не очень интересны и легко проверяемы.

– Так проверьте. – Заявил я.

Следующую реплику Хауса я не понял. Очень было похоже на описание обследования. Соника увезли на каталке, а мы остались с куратором.

– Сериал мне, кстати, не понравился.

– Эми, я понял, что ты против. Но Хаус нам не даст уйти.

– Почему?

– Ты видела его, когда он увез Соника на обследование? Докопается. А уж долечивать можно и без его участия.

– Хотелось бы верить. И тот факт, что раскрыта тайна персонажа меня не радует.

– А меня наоборот. Посуди сама: если он разбирается в этой энергетической медицине, то не придется обращаться к совету кураторов за помощью.

– Согласна. Но у меня редко возникает такая антипатия.

На том наш разговор и закончился. А Хаус взялся за Соника всерьез. Взяли кучу анализов, исключили все скучные версии (кто бы сомневался), и собрали всю команду. Через час в кабинете сидели: Хаус, Тауб, Форман, Тринадцатая, Чейз и мы. В качестве почетных гостей, как объяснил Хаус.

– Итак, приступим. Сначала немота, потом потеря сознания, а теперь какое-то подобие комы. Причем эта хрень связана с творческой энергией. Ваши идеи?

– Хаус, откуда у тебя персонаж в пациентах? Любое существо из совета кураторов нам устроит такую веселую жизнь, что не дай боже. Хаус, вы хоть куратора так не подставляйте. – Заговорил Форман.

– Я из совета кураторов. Я требую, чтобы мне объяснили, что здесь происходит! – Заявила Эми.

В кабинете повисла неловкая тишина. Жуткая немая сцена. Представьте себе бордель, в который вломился наряд ОМОНа. Еще пять минут назад все было в порядке, и все закончилось очень резко и очень плохо. Ступор, наведенный ужасом. Каменные лица людей, прикидывающих, какой срок им светит. И тихий шепот Формана: «О, боже!». Один только Хаус улыбался от уха до уха. Насладившись этой чудесной картиной, он объявил:

– Господа, не бойтесь. Эта милая дама нас не заложит, так как у нее ба-а-альшие проблемы. Правда?

– Да, это так. У меня большие проблемы. – Подтвердила Эми. – Но мне все равно интересно знать, как так получилось. У вас же у всех должны быть категор-ии тайны C, или даже B.

– А ты спроси у куратора. Раз у нас уже есть компромат друг на друга, то я думаю, он все расскажет. Правда, Чейз?

Хаус еще и тростью на Чейза указал, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Честно говоря, я думаю, что Форман лучше подходит на должность куратора. Кем он был в юности? Обычный гопник из какого-нибудь местного аналога Гарлема. Это надо быть очень сильным человеком, чтобы пройти путь от гопоты до врача элитного класса. Тем более он самый спокойный и рассудительный. Что касается Чейза, то он не так тверд, как Форман. Австралиец лет тридцати от роду. Скажем так: он вряд ли сумеет взять Хауса под контроль. И, раз уж выпал случай, несколько слов об остальных. Тауб: низкорослый мужчина лет сорока, еврей по национальности. Раньше был пластическим хирургом, позднее уволился и начал работать с Хаусом. И Тринадцатая: прозвище получила, когда Хаус набирал себе команду врачей. Он тогда набрал около сорока претендентов, и каждому дал номер. Доктор Реми Хедли получила номер тринадцать. И сам Хаус: мизантроп, слегка ненормальный, бывший наркоман и (самое страшное) человек, привыкший говорить то, что думает. В человеческом обществе говорить то, что думаешь – это страшнейшая наглость. Немудрено, что персонаж, наплевавший на этот негласный запрет, стал так популярен. А куратор (блин, не верится, что Чейз – куратор) тем часом взял слово, и начал объяснять:

– Что ж. Это случилось почти сразу. Когда появился сериал, составили обширный список кандидатов в кураторы и провели собеседования. Там было много персонажей, еще больше обычных людей. Предлагали и Хаусу. Но его кандидатуру забраковали. Он должен был все забыть. Но тогда использовалась печально известная комбинация «Силф». Она должна была стереть ему память, но не стерла из-за той ошибки в расчетах связей энергии.

– Да, я слышала эту историю. Тогда много персонажей осталось с открытой тайной, но это быстро устранили. Практически все персонажи себя выдали.

– Госпожа куратор считает своих коллег самыми умными. И я, как человек, водивший за нос куратора полгода, авторитетно заявляю вам: в кураторы выбирают явно не по уму. Может из жалости? – Заерничал доктор.

– Заткнитесь, Хаус.

– Эми, зачем же так грубо. Остается шанс около трети, что ты взята на эту должность не из жалости.

– Может, действительно заткнетесь на пару минут? – Это уже сказал Чейз. – Я узнал об этом, когда мои друзья из гостиницы решили воспользоваться мозгом Хауса для того, чтобы поставить диагноз. Я был против этой идеи, объясняя это тем, что Хаус ничего не смыслит в энергетической медицине. Тогда выяснилось, что Хаус уже неофициально помогал им однажды. Он заявил им, что куратор разрешил и все будет нормально.

– Чейз не будь занудой. Там был такой шикарный случай: трудно-выявляемая вредоносная комбинация вроде того же «Силфа». Ты думаешь, что я мог устоять?

– Хаус, вас бы в «гостиницу» отправили, случись что. И вы на этом не остановились. Вы раскрыли тайну персонажа всем, кто вам подвернулся.

– Да, с тех пор наша команда неофициально помогает врачам «гостиницы». И в их же интересах спрятать нас от всех проверок. Ну, а вы, мои дорогие, расскажите, как вы довели несчастного героя до такого состояния. – Обратился Хаус уже к нам.

Следующие полчаса я рассказывал обстановку. Рассказал, что был сбой, что мы решили отправить Соника на разведку, что в итоге не получили его память за сутки, а значит и не добыли ценные разведданные. Рассказал ту часть истории, которая с ним была связана.

– Так, так вы ему еще и передатчик памяти всунули? – Уточнил Чейз.

– Да, нам пришлось это сделать. – Грустно сказала Эми.

– Что, сам бы не рассказал? – Ехидно спросил Хаус.

– «Тарзанка» добыла бы его обратно в любом виде. Но только тело. Короче говоря, мы перестраховались. – Сказал я.

– Ладно. Сбой, если верить рассказанному, был давненько. Значит, это что-то застарелое. Какая-то энергетическая болезнь, не проявлявшая себя, пока не наступил серьезный стресс. А стресс наступил. Это видно по нарушению речи, имевшему место незадолго до впадения в полусвязное состояние.

– Простите, Хаус, какое состояние?

– Полусвязное, Дмитрий. Это когда у существа имеются нарушения связи души и тела средней или легкой степени тяжести.

– Спасибо, Чейз. Так каков план?

– Болезнь не нашли, потому что не искали. Копаться у него в душе сейчас втройне рискованно. Мне хочется решить это дело до того, как он отбросит коньки. Но на наше счастье он стабилен. Признаки болезни можно опознать только в творческом первоисточнике. Поэтому Тауб роет википедию вдоль и поперек, Чейз скупает старые консоли и игры о ежике через eBay, Форман изучает творческие первоисточники до 2000 года, а я после.

– Вы с ума, что ли, посходили? Нам нужно найти причину болезни, а не играть в глупые игры! У вас идиотский план, Хаус! – Не вытерпела Эми.

– Действительно. – Сказал я.

«Вы меня поддержали? Спасибо»

Хаус тоже так подумал. А зря.

– План идиотский, потому что покупать игры через eBay дорого и долго. Эмуляторы намного дешевле. С их помощью вы запустите все игры до 2001 года, а может и до 2005. Но самые новые игры придется купить. Кстати, а что будет делать Тринадцатая? – Объяснился я.

«Подлиза!»

Он ненормальный, но он врач. А куратор врачом не является.

– Проверит то, что я считал невозможным. Теперь, когда я знаю, что был сбой мне нужно еще кое-какие гарантии. Тринадцатая, проверь ежа на венерические… – Скомандовал доктор.

– Ну, все, я сейчас его убью! – Заорала Эми.

Что тут началось! Ежиха взлетела на стол, Хаус отскочил в сторону, хаос начался, терпение окружающих закончилось, все Эми успокаивать начали… Ай-ай-ай, теперь эта ненормальная с молотом меня действительно напугала. Кое-как, общими усилиями ее успокоили (а Хаус просто не злил дальше).

– Плохо держите удар. Я вас еще ни разу не подколол, а вы завелись. Откуда я знаю, каков характер вашего сбоя? В таких случаях еще и не такое бывало. Оставьте меня на час в покое. Гости пусть деваются, куда хотят. А вы вперед, за работу. – Подвел итог дифдиагноза Хаус.

Глава 66 – «Кафетерий Принстон-плейсборо»

Эми заступила на караульный пост у палаты Соника, а я отправился в местный кафетерий. Тоже своего рода достопримечательность. Для тех, кто смотрит сериал, естественно. Ведь именно там часто перекусывают Хаус и Уилсон. Это, если кто не в курсе, онколог и полная противоположность Хауса по характеру. Добрый, ранимый, привлекательный для женщин. А вот и он. Сидит вместе с Хаусом через три столика отсюда. Уже что-то обсуждают.

– Здравствуйте. Можно присесть?

– Конечно.

Я оглядел незнакомца. Молодой парень лет двадцати пяти. Рост чуть выше среднего, светлые волосы, голубые глаза, подозрительная улыбка. Именно так улыбались мои друзья, перед тем как спрятать у меня в портфеле полведра пива. То, что нас тогда не попалили – это просто чудо. Но это так, лирическое отступление.

– Меня зовут Джон Астром.

– Дмитрий Горяченков. Что вас сюда привело?

– А вас? – Хитер, не говорит сразу, что к чему.

– Привез сюда своего знакомого. Ему очень резко поплохело.

– Хаусу?

– Как вы догадались?

– Он специалист по таким делам. Я для него что-то вроде курьера. Разыскиваю сложные случаи.

– Вы врач?

– Нет. Я что-то вроде детектива.

Я всерьез задумался. В сериале такого не было. Там был один частный детектив, но его звали Лукасом. И выглядел он не так. Но Хаус знает, что он персонаж сериала, а значит, может сделать нечто выходящее за кадр. Я задумался о закадровой жизни персонажа. Ведь мы ничего не можем о ней узнать. Она, конечно, ограничивается сеткой причин. А сеть причин задается творческим первоисточником. Но ведь есть какая-то закадровая жизнь у всех персонажей фильмов, книг, игр. Не поэтому ли Хаус приказал проверить Соника на венерические заболевания?

– Опять задумались?

– Да, мистер Астром.

– Можно просто Джон.

Дальше разговор сошел на обсуждение всяких мелочей. Доев, я попрощался с незнакомцем и пошел бродить по больнице. Принстон-плейсборо. Шесть сезонов я уже почти отсмотрел. Прямо воочию передо мной был тот балкон, стоя на котором Хаус заявил, что переспал с главврачом. Потом, правда, оказалось, что это глюки. А вон и лифт. А еще я узнал вон ту лестницу. Надо бы найти тот кабинетик, где Хаус дает краткие консультации. Вот ведь интересная штука… Павильоны киностудии, где снимали сериал, превратились в реальную больницу. Но ведь стали на съемочной площадке собирать всю больницу в натуральную величину. Откуда же те места, которых не было в сериале? Если верить глоссарию, то это все берется из фантазии авторов, или достраивается по образу и подобию исходной вселенной. Все туалеты, подсобки, чуланы. Кстати, чуть не забыл: надо бы найти ту подсобку, где впервые уединились Чейз и Кэмерон. Сказали бы мне, что я тут реально побываю, я бы долго смеялся. Но я здесь! И что теперь? Ждать, пока Хауса осенит опять? Нет, ну его на три буквы, лучше найти ночлег. Интересно, считает ли совет кураторов незаконным воплощение в жизнь нескольких тысяч долларов? Надо будет спросить у Эми. Заодно и гостиницу где-нибудь подыщем. Так можно ли воплощать в жизнь деньги?

«Воплощение материальных ценностей – это комбинация средней степени тяжести, проходящая почти без последствий для сети причин. А вот что касается денег, то это уже на совести использующего комбинацию. Эти случаи регулируются по степени последствий, как и все действия погруженцев»

Тогда моя совесть чиста. В штатах и так уже этих долларов наштамповано по самое не могу. От пяти тысяч лишних не лопнут. Тебе номер полу-люкс или люкс?

«Мне ну нужно. Бери номер на одного человека, где хочешь»

Эй, ты что, заночевать у палаты собралась?

«Да»

Тогда нужно тебе будет купить одеяло. Нет, лучше раскладушку с одеялом.

«Воплощу»

Как знаешь. Поселюсь тогда в ближайшей гостинице. Мыслерация выключена? Отлично. Принесу тогда обед этой идиотке, а то ей самой, похоже, в голову не придет.

Глава 67 – «Логика»

– Привет, будешь есть? Просто я тут принес обед.

Эми окинула меня мрачным взглядом, после чего ответила:

– Нет, не буду.

– Выглядишь бледно. Ты когда последний раз ела?

– Какая тебе разница?

– Кто мне с поступлением поможет, если ты загнешься от голода? Так точно есть не хочешь?

– Я не хочу есть. Даже жить не хочется!

Плохо дело. Надо бы за ней приглядеть. Что-то мне не нравится ее бледный вид.

– Не хочешь жить? Обоснуй.

– Все хуже некуда! Я должна была защитить родную вселенную, а вместо этого сижу здесь. Я не могу попасть домой, потому что кто-то из моих знакомых, или даже друзей, хочет разрушить мой дом. Я не знаю, что случилось с друзьями, а любимый сейчас умирает. И самое страшное, что я ничего не могу с этим поделать.

Действительно плохо. Но все равно не надо давать ей запускать себя.

– Выше нос. Давай по порядку. Во-первых, с защитой вселенной мы разберемся, как только выясним, что случилось с Соником за те сутки.

– Как? Пока Соник в таком состоянии, мы не доберемся до его памяти. Его память как бы застряла при передаче. Любое вмешательство может окончательно разделить его тело и душу. На сленге непосвященных – это называется смерть.

– А это не могло вызвать обострение непонятной фигни?

– Могло. Но все равно все плохо. У тебя же нет ничего «во-вторых»! Что нам делать? Сидеть и ждать?

– Попутно еще можно подумать. Какой вообще смысл в разрушении сети причин?

– Никакого. Просто кто-то сбрендил. А я, дура набитая, ничего не заметила. Как я могла такое не заметить?

Все, надо что-то делать. Сейчас опять начнет рыдать.

– Эми, ты бы точно заметила такое. Давай предположим, что наш настоящий вандал находиться в здравом уме и твердой памяти. И не факт, что он один.

– Мне все равно не верится, что кто-то мог создать такой серьезный заговор для того, чтобы уничтожить родную сеть причин.

– Значит, она не родная.

– Ты хочешь сказать, что вандал сам из другой вселенной. Ты хочешь сказать, что Котэ нам наврал?

– Нет. Это исключено, иначе мы бы уже были у тебя дома.

– И что тогда? Что ты имеешь в виду.

– Кто-то ненавидит не вселенную, а сеть причин. Нашелся кто-то, кто разделяет эти два понятия. Как государство и родина.

– Но как? Ведь сеть причин – это все законы природы, это порядок во вселенной, это связь с творческим первоисточником.

– То есть с играми… – Уточнил я.

– Да. И что?

– И мотив преступления.

– Дима, ты о чем? Нет, быть того не может. Неужели кто-то настолько спятил?

Да, кажется, я понял, зачем персонажу уничтожать пресловутую сеть причин.

– Связь с играми. То есть судьба персонажа в большей степени зависит от того, что придумает какой-нибудь Хироваси Хировато?

– Но ты думаешь, что вандал хочет разорвать связь с творческими первоисточниками таким ужасным способом?

– А другие есть?

– Не знаю. Я сомневаюсь, что такое вообще возможно. Меня всегда учили: вселенная и первоисточник неразделимы.

– А вандала этому не учили. – Задумчиво сказал я.

– И толку? Такой мотив есть у каждого персонажа. Даже у меня. При таком мотиве я – главная подозреваемая. – Эми замолчала и погрустнела еще больше.

– Но теперь я понимаю намного больше. Это получается, что наш вандал не хочет иметь с играми ничего общего. Что ж, мотив – это лучше чем ничего.

– И какой смысл? Никто же не знает, что будет, если разрушить сеть причин! Любой из персонажей пойдет на такое только из отчаянья. Сначала надо было испробовать все остальное, надо было научиться проворачивать такие комбинации, надо было учиться несколько лет… «Силф»! Бракованная комбинация для затирки памяти! Дима! Ее сняли с использования вскоре после моего назначения! Хаус так раскрыл себе тайну персонажа! Не может быть! Кто-то знал тайну персонажа с тех пор, как я была назначена куратором!

– Это значит, что наш вандал проходил собеседование на должность, верно?

– Да. Дима, если это так, то это ужасно!

Ну вот, расплакалась. Действительно, почему все так плохо?

Хаус вел себя странновато. Сначала разослал всей команде СМС-ки с просьбой явиться в кабинет. Перед тем, как впустить каждого врача, он заглядывал за дверь, осматривал коридор и только потом запускал по одному, произнося драматическим шепотом: «все чисто». А от Формана потребовал через СМС-ку условный стук: два длинных, три коротких стука в прозрачную дверь. Наигравшись в конспирацию, Хаус начал говорить:

– Ну, демонстрируйте свои познания в энергетической медицине.

– А почему играем в шпионов? – Спросил Форман.

– Прячемся от одной нервной особы. Или тебе нужно, чтоб тебя грохнули после первой же нелицеприятной версии?

– Вы поменьше издевайтесь, может, тогда и здоровее будете. – Парировал Форман. – Нечего было вообще их сюда приглашать.

– Зато теперь я знаю, чего от этих ребят ожидать. Но впредь я хочу как можно меньше видеться с ней. Мне на мгновение даже показалось, что дух Беспощадной Стервы спустился с небес на землю. Правда, это ощущение быстро прошло. Эмбер была намного хитрее. Но вот что касается пациента. До обострения были заметны какие-то душевные терзания. После был серьезный стресс. Наш ежик попал в подводный город. Очень плохо, особенно если учесть, что он не умеет плавать и слегка побаивается воды.

– Откуда вы это знаете? – Удивился Чейз.

– Википедия знает все. И Гугл нас понимает. И Форман это узнал бы, если бы внимательно изучил самую первую игру. Там, по-моему, есть подводный уровень. И плавать он там не может.

– Да, да, да, я как раз до него дошел. Нам лучше выяснить, что загнало его в полусвязное состояние, чем тратить время на игры. Что по ним можно узнать? Что он быстро бегает и выглядит как еж, а в остальном человек?

– Форман, ты не прав. Для начала надо было заметить, что он бегает очень быстро не только по прямой. Всякие ямы, шипы, стены, по которым ежик взлетал свернувшись в клубок. Он даже по потолкам бегал. Что отсюда следует? Нечеловеческая координация движений и зверский вестибулярный аппарат. И это я только в одну игру успел поиграть. Так что внимательно изучайте первоисточники, чтобы дело не дошло до общения со знакомыми. Точнее со знакомой. Кому-то из вас придется с ней поговорить. Тринадцатая, давай ты. Если она замешана в каких-то закадровых непотребствах, то ты сумеешь ее разговорить. Как-никак есть опыт в тех самых непотребствах. А пока вопрос: почему еж теперь неподвижен, как игрушка?

– Может, боевая комбинация неведомого злоумышленника? – Предположила Тринадцатая.

– Позволь поинтересоваться: какая боевая комбинация сначала ждет минуту, а потом вырубает с особой жестокостью?

– Тогда только сильнейший стресс. Стресс от подводного города дал бы не такой резкий эффект. Было что-то такое, что произошло за те сутки. – Начал рассуждать Тауб.

– Ага. Только уже до того отмечались проблемы с речью. Приступ наступил после. – Продолжил Хаус.

– Мы не можем считать возникшую немоту симптомом. Может быть, им показалось. Он постепенно начинал входить в полусвязное состояние, что объясняет все. – Продолжила эстафету Тринадцатая.

– Нет-нет, вы меня послушайте. Даже с вашими поправками все объясняет моя версия. Альтернативный психоз подходит идеально.

Повисла зловещая тишина. После многозначительной паузы слово взял Форман:

– Чтобы развился альтернативный психоз такой силы нужно время. Пара месяцев как минимум, даже если учесть высокую восприимчивость данного персонажа. А необходимым условием для развития альтернативного психоз является раскрытие тайны персонажа.

– Вот именно. Кто-то же спровоцировал тот сбой. И этого гада пока не поймали. Вполне возможно, что Соник как-то связан со злоумышленником. Он каким-то образом узнал тайну персонажа. Психоз помаленечку развивался. Причем заметьте, какая шикарная база для развития этого заболевания.

– В смысле? – Переспросил Тауб.

– Много творческих первоисточников. Ты же знаешь, что альтернативный психоз бьет по мозгам, то есть по душе, когда есть несколько версий биографии, характера, внешности персонажа или просто множество первоисточников с мутной связью между собой. А у нас как раз такой случай: игры, мультсериалы, комиксы. И нет канонической версии Соника. Он об этом узнал и теперь не знает, кто он есть на самом деле. Это и есть альтернативный психоз. Понятно? – Закончил объяснять Хаус.

– Понятно. Но ведь ваш диагноз означает, что Соник и есть тот самый таинственный злоумышленник! – Закричал Тауб.

– Возможно, но я думаю, что он всего лишь пособник. Сам бы ежик такое не провернул.

– А кто провернул бы? – Спросил Чейз.

– Я не уверен. Но у меня есть основной подозреваемый. Очень умное существо. Ближайший друг и соратник супергероя. Майлз Прауэр, известный также как Тэйлз. – Торжественно объявил Хаус.

– И что будем делать? – Опять спросил Чейз.

– Лечить альтернативный психоз. А что нам еще остается? Через три дня вы выведем его из этого состояния и добудем нужные воспоминания. И если он выздоровеет, значит, скорее всего, виноват Майлз Прауэр. Только диагноз не афишируйте до поры до времени. Не исключено, что куратор тоже что-то скрывает.

Глава 68 – «Материалы собеседования: Майлз Прауэр»

Третий кандидат в кураторы. Майзл Прауэр. Способности на высоте, умен не по годам. Идеальная кандидатура, если сравнивать с остальными. Роботника Сеньор Ваваропи в расчет не брал. Тот уже никаким боком не годился в кураторы. То ли дело этот лисенок. С другой стороны – тоже как-то неэтично получается. Он же еще совсем ребенок. Сумеет ли? Но даже в таком случае остается еще один кандидат. Помедлив, мистер Ваваропи решил все-таки приступить к третьему собеседованию. Надо, одним словом. Он ждал Тэйлза на скамейке в городском парке. Лисенок уже трижды проезжал мимо на скейтборде. Ждать пока остановится – это долго, а окликать незнакомое существо неудобно. Но собеседование провести нужно. Вот как раз подходящий момент начать: Тэйлз присел передохнуть. Самое время.

– Здравствуйте. Вы Майлз Прауэр?

– Да. А что?

– Меня зовут Николо Ваваропи.

– Мистер Ваваропи, зачем я вам нужен?

– Я должен вам кое-что показать.

– Почему я должен это смотреть?

– Это связано с Соником и со всеми твоими друзьями, и еще с врагами.

– Роботник? Почем мне знать, что это не ловушка? А если вы замаскировавшийся Роботник? Прически у вас схожи.

– И почему все любят намекать на мою прическу? Вы бы мне еще расческу предложили. Или мы похожи комплекцией?

Лисенок внимательно осмотрел старшего куратора игрового отдела. Он явно недотягивал до Роботника по весу. Не хватало как минимум пятидесяти килограмм. Тем не менее, доверия к нему не прибавилось.

– Знаете, слушать каждого незнакомца с улицы чревато проблемами.

Сеньор Ваваропи улыбнулся. Эта недоверчивость, или скорее желание сначала проверять, а потом доверять, была хорошим знаком. Или, если хотите, это очко в пользу будущего куратора. Если он согласится, то это наилучший вариант, несмотря на категорию B у персонажа. Как назло, у четвертого кандидата та же категория тайны. Это самое злополучное B.

– Тем не менее, я должен вам это рассказать. Ничего не случится, если мы найдем комнату с телевизором и поговорим наедине?

– Только без сюрпризов.

Тэйлз провел незнакомца в свою мастерскую. И тот сразу спросил:

– Реально ли придуманное?

– Нет.

Сеньор Ваваропи улыбнулся, затем сказал:

– Ответ неверный. Обладает ли воображение энергией?

– Да, но эта энергия не электрическая и не механическая. Это даже не свет. Это просто воображение. Оно воплощается у меня в голове. Но силу обретает, только через мои руки. Записав то, что воображаю в виде чертежей, я придаю силу воображению.

– А если это книга, которую ты написал?

– Тогда не знаю.

– Творческая энергия – вот как это называется. И она может создать целую вселенную и дать силу для так называемого «большого взрыва». Многие вселенные возникли, только потому, что кто-то придумал историю и очень захотел ее оживить. Хотя бы в книге, или мультфильме. И ты живешь во вселенной, созданной творческой энергией.

– И какая же история оживила мою вселенную? – Спросил Тэйлз с недоверием.

В ответ Сеньор Ваваропи достал из кармана прямоугольный кусок пластика, в который была заключена небольшая микросхема. На это прямоугольничке была наклейка с надписью «Sonic the hedgehog 2».

– Что это? – Переспросил лисенок.

– Первая игра, где ты появился.

– Соник – это всего лишь персонаж видеоигры?

– Да. Сыграем?

– Зачем?

– Я должен предоставить тебе доказательства.

– Ладно.

Тэйлз бросился подключать приставку, которая взялась непонятно откуда. Он и приставки раньше такой не видел. Какая-то Sega Genesis. Уже взяв в руки джойстик, лисенок спросил:

– А Соник знает?

– Нет. И не должен. Ему будет плохо, если он это узнает. Очень плохо. Это знание может даже убить его.

– А почему рассказали мне?

– Потому что ты один из претендентов на должность куратора. Ты должен пройти собеседование.

– Объяснитесь.

– Все просто. У каждой вселенной есть куратор, который следит, чтобы все было в порядке. Чтобы творческий первоисточник (у нас это игра) был в мире с вселенной, а не разрушал ее, если что-то пойдет не так.

– И я должен стать этим куратором?

– Если захочешь.

Тэйлз задумался. Он заволновался и спросил:

– А почему не Соник?

– Одно раскрытие тайны, которую я тебе рассказал, может очень сильно повредить ему ум. Один кандидат отказался, второму я боюсь доверять такую работу, да и к тому же я не знаю, чего ждать от третьего (с ним я буду беседовать после тебя). Четвертый кандидат – это ты. Если согласишься, то будешь охранять эту вселенную от сбоев и проблем.

Лис заволновался еще больше и начал расхаживать из угла в угол.

– Я не справлюсь. Это не для меня. Соник он – герой.

– Нам нужен не герой, а умное существо, способное присмотреть за вселенной.

– Я могу кое-что, не думайте, что я боюсь. Просто я чувствую, что не смогу.

Ваваропи чувствовал разочарование. Он так на него надеялся. А теперь… У Эми еще меньше шансов, в основном из-за характера, но она согласилась. Все было ясно, но оставались еще протокольные фразы.

– Согласны ли вы, Тэйлз, стать куратором этой вселенной?

– Нет.

– Можете ли вы что-нибудь добавить к своему ответу?

– Вы простите меня. Просто я не имею права браться за это дело, если я знаю, что подведу своих друзей, или даже всю вселенную. Но можно, чтобы мне было спокойнее, узнать имена остальных претендентов?

– Увы, нет. И тайна должна была быть раскрытой только на время собеседования. Как только я уйду. Вы обо всем забудете. Спасибо за игру. До свиданья.

Тэйлз так и не вспомнил этот разговор. А мистеру Ваваропи тогда предстояло провести еще одно собеседование.

Глава 69 – «Три дня»

Хаус объявил, что знает диагноз, и что команда уже приступает к лечению. Когда спросили о диагнозе, он засыпал нас такими терминами, что не дай бог попытаться вникнуть. Пришлось довериться ему. Эми, конечно, пошипела, как чайник, но согласилась подождать три дня. Скучноватыми они были, особенно если сравнивать с предыдущими. Эти три дня мы занимались тем, что искали Наклза. Долго и нудно, перекапывая все игровые вселенные, какие только знали. Вы представляете, каково это – посылать сигналы запроса в каждую вселенную из платформеров с сеговских приставок? Поверьте на слово, это очень плохие… нет, так… хреновые… нет, опять не так… Я бы назвал правильное слово, да… Что-то меня эта тоска совсем доконала. Мысли сбиваются, результатов ноль, становлюсь таким же нервным, как Эми.

На второй день, под вечер, она выкинула номер. Отчудила, что называется. Вспомнила, чем я ее успокаивал в Рэпчур-сити и заказала себе то же самое. А именно: виски. Слава богу, я вовремя заметил и конфисковал алкогольную продукцию. Нечего портить куратора. Надо следить за такими кадрами и беречь их. Моя забота, конечно, вызвала резкое отторжение. На слезы она не сорвалась, только слегка поорала и помахала молотом. Мол, «я не маленькая». Пришлось объяснять, что алкоголю все возрасты покорны. Правда, нотацию я, не затягивая, свернул на «утро вечера мудренее». На третий день Сонику было уже лучше, и депрессия Эми понемногу начинала отступать.

Правда, новый повод погоревать быстро нашелся. Точнее, не нашелся… Наклз. Доходило до того, что куратор начинала биться головой об стену, приговаривая:

– Где же ты? Где же ты, Наклз?

Один раз я не выдержал и сказал ей:

– Эми, хватит. Лоб расшибешь.

– Расшибу лоб? Это все ерунда. Я не знаю, где Наклз. И это действительно страшно. Мы не можем его найти. А если он уже умер? Погиб где-нибудь, по глупости. Он мог.

– А его не могла найти твоя фирма?

– Какая фирма?

– Эми, сама подумай, в какой фирме ты состоишь?

– В «Совете кураторов»? Если бы его нашел патруль погруженцев, нас бы уже нашли. И имели бы мы с тобой очень бледный вид. Этот вариант отпадает.

– Значит, будем искать дальше. Что нам остается?

– Не знаю, не знаю.

Где-то после обеда третьего дня мы вновь получили приглашение в кабинет Хауса. Внутри кроме доктора почти никого не было. Это «почти» означало светловолосую фигуру за столом. Джон Астром, парень, подыскивающий интересные случаи для Хауса. Так он мне сказал, по крайней мере.

– Знакомьтесь, Джон Астром. – Хаус представил его указующим жестом.

– Вообще-то, я с ним знаком. – Мрачно заметил я.

– Да, Хаус я их уже обоих знаю. – Сказал Астром.

Обоих? Я посмотрел на Эми, ожидая ее подтверждения. Она была белее полотна. Еле слышно куратор прошептала:

– Он – погруженец.

– Так ты наврал! – Закричал я.

– Нет, я действительно нахожу интересные случаи для Хауса. Только я нахожу их в «гостинице». Энергетическая медицина, все как он любит.

– Так ты нас запалил? – Задал я главный вопрос Астрому.

– Нет. Я и не думал вас палить. Ведь тогда я бы запалил и Хауса. Я вот по какому поводу: в «гостинице», в энергетической реанимации лежит не идентифицированное существо. Его выловил один из патрулей. Парень, судя по всему, капитально тронулся головой. Существу сделали срочную операцию. Вырезали из памяти самые травмирующие фрагменты. Теперь у него нет доступа даже к основному блоку памяти. Но по виду оно напоминает одно ваше знакомое существо.

– Кого же? – Закричала Эми.

– А красненького такого…

– Все ясно! Мы идем в «гостиницу»! Сейчас же!

Быстро она решила! Надо же еще с тем самым главным вопросом разобраться.

– Эми, а нас там не запалят?

– Нет, у меня там есть один очень хороший знакомый.

Глава 70 – «Очень хороший знакомый»

Через три минуты мы переместились в нужную нам вселенную. Оказалось, что «гостиница» находится во вселенной-штабе. «Улей», или «Комплекс». «Гостиница» выглядела как обычное, белое здание. Никаких решеток на окнах, никто не стучится лбом в стекло, не вопит, не умоляет «выпустите меня». Обычные комнаты со стеклопакетами. Нечто среднее между казармой и общежитием. Может, это иллюзия за которой скрывается все вышеупомянутое?

– Эми, а что это за знакомый?

– Жили рядом, когда я проходила стажировку. Санитаром здесь работает.

– И именно поэтому ты думаешь, что он тебя не запалит.

– Что это за выражение? Оно означает «не сдаст»?

– Да.

– Мой знакомый нас не сдаст, потому что поймет меня.

– Как и Хаус?

– Почти. Черт, зря ты его упомянул. Я боюсь оставлять Соника с этим психом.

– Он, конечно, псих, но он и не таких с того света вытаскивал.

– В сериале!

– Судя по всему, он и вне сериала работает хоть куда.

Мы подошли к двери. Эми застыла на месте, как будто очень сильно задумалась.

– Священная медитация – единственный путь открыть дверь «гостиницы»?

– Нет, я пытаюсь до него дозваться. Сейчас я включу перемещение в его конуру.

Прошла минута, а мы все еще стояли перед дверью.

– Эми, а мы должны переместиться внутрь комнаты?

– Нет, переместителем служит дверь. И комната перед нами. Надеюсь, нас впустят.

– Кто там? – Послышалось из-за двери. Голос был звонкий и слегка насмешливый.

– Это я. – Ответила Эми.

– Как говорил один персонаж, «я» разные бывают. – Резонно заметил голос.

– Валвес, ты же знаешь, что это я! Открывай.

– Ну, разве так просят открыть дверь? Нет, ни в коем случае. Учись, пока я жив: «Валвесик, пожалуйста, открой дверь. Я так по тебе соскучилась, солнышко мое. Я тебе и гостинцев принесла». А для усиления эффекта еще можно стать на коленки.

– А может ей еще польку-бабочку сплясать? – Спросил я.

– О! Клевая идея. Все! Эми, пляши польку-бабочку. Я просто жизненно нуждаюсь в этом. Вот прямо сейчас лягу и помру, если мне не спляшут польку-бабочку. Кстати, что ты там за кавалера приволокла? Надоело ждать взаимности? Решила сходить налево?

– Валвес, открывай!!! – Заорала Эми.

– Да, Валвес, лучше откройте. Тогда ваша смерть будет быстрой и безболезненной.

– А твой кавалер меня уже убивать собрался? – Эта издевательская манера общения начинала меня раздражать.

– Нет, просто насколько я ее знаю, просто так это тебе не сойдет. Лучше открывай.

– Нет, не могу. Мне же еще не сплясали польку-бабочку. – Голос Валвеса изобразил смертельную обиду.

Интересно, он всегда такой придурок?

«Это парадокс – но к его манере общения быстро привыкаешь»

– Ладно, может быть и впущу. Ты же мне помогла тогда в общаге, когда мы тремя комнатами в карты на раздевание играли.

У меня слегка отвисла челюсть. Вот что из людей делает общежитие. Да и не только из людей.

– Эми?

– Да, было дело. У вас, русских, есть поговорка, что за компанию даже евреи вешаются.

– Эми, где ты таких поговорок набралась?

– От соседей по общаге. Там было пару русских. Я не антисемитка, кстати.

– Да я не об этом. С кем ты там жила?

– С будущими коллегами. – Эми повернулась к двери. – Валвес, а где та шоколадка, которую ты мне обещал за то, что я тебе помогла засадить тех двух эльфиек. Эльфиек мы раздели, а шоколадки я так и не увидела.

– А я разве говорил, когда она будет? Будет, не волнуйся.

– Валвес, впусти.

– Как? Я тебя впущу, а у меня нет при себе шоколадки. Непорядок!

– Валвес, – обратился я к тому знакомому, – шоколадку можно заменить безвозмездной помощью. Нам бы одного пациента повидать. Может, впустишь, когда приступ вредности закончится?

– Ладно, впущу. Эми, с тебя полька-бабочка.

Дверь открылась. Там стоял молодой светловолосый парень мелкого роста и веса. Не то, чтобы я был великим психологом, но у него на лбу было написано: «раздолбай». За дверью была какая-то странная каморка. Тахта, тумбочка, столик с компьютером.

– Значит так. Валвес – это Дима. Дима – это Валвес.

Валвес завалился на тахту и спросил:

– Так что это за пациент, которого найти нужно?

– В местную реанимацию поступил. Рост около метра, красный цвет кожи. – Разъяснил я.

– Этот шизик?

Мы с Эми переглянулись. Она задала ему вопрос:

– Что ты знаешь?

– Да позавчера с утра его выловили то ли в сериальной, то ли в мультяшной вселенной. Паренек совсем крышей тронулся. Кидался на всех, грозился поубивать, орал, чтобы не подходили, бился в истерике, ужас, что творил. Его скрутили, повезли на срочную восстанавливающую операцию.

– Какую?

– Память порезали. В той вселенной у этого паренька была какая-то травма психическая. Вот и пришлось принять меры, пока он окончательно не тронулся. Поработали жестко. По-моему он даже своего имени не помнит.

– Но он поправится?

– Эми, все будет нормально. Не сразу, конечно. Месяц с чем-то, и он будет в норме.

– Месяц? – Закричал я, чувствуя неизбежность: нас попалят.

Месяц. За месяц нас найдут, посадят. Халявного студенческого билета не будет. Вообще. Шансы и до того были не очень, а теперь… Мне нужно найти свою вселенную… Как? Пока я ей не помогу, мне дорогу домой не найти. Нет, эта… чудесная девушка взяла меня за жабры. Что ж, помогу, раз начал.

«Пойдем и навестим его. Я хочу знать, что с ним сделало это»

– Валвес, ты извини, что мы тебя втягиваем, но выхода нет.

– Да никаких проблем. И о том, что налево ходила, я никому не скажу.

– Валвес, хорош.

Глава 71 – «Не лирическое отступление»

Джон Астром еще немного посидел в кабинете у Хауса, и решил двигаться обратно на поиск в «гостиницу». Вы же не подумайте, что это безвозмездная помощь. Этот старик мог раздобыть такие комбинации, каких днем с огнем не сыщещь. Он, кстати, и сам создавал некоторые медицинские комбинации. Да, теоретически Хаус был бесправен, так как у него была категория тайны персонажа C. Но Хаусу ли обращать внимание на правила? К тому же Астрому хотелось еще раз взглянуть на того странного пациента. Может быть, это один из подопечных Эми? Но что персонаж из ее вселенной там делает? Странное дело. Вот бы выяснить, что…

– Так, Астром! Ты мне и нужен. Извини, что даже не поздоровался, но ты мне действительно срочно нужен. Не занят? – Так грубо мысли погруженца оборвал Старший куратор игрового отдела, он же преподаватель курса «Применение истории творческого первоисточника при работе со сбоями», Николо Ваваропи. Курс этот, к слову, привыкли называть просто «историей».

– Да ничего важного. А что случилось?

– Случилось то, что тебе выпал наисчастливейший шанс помочь своему «любимому» преподавателю или, если подзабыли, «лысому».

– Сеньор Ваваропи, зачем столько сарказма? Мы же не от злости вам тогда фен подарили. Вы лучше скажите, что стряслось.

– Хочу друга навестить, тут обретается. А по протоколу нужен сопровождающий. Вообще-то нужен боевик, но лучше пойти с погруженцем. «Обучен реагировать на нестандартные ситуации…» и все такое.

Боевиками называли здесь военных. Совету кураторов не было с кем воевать. Но иногда приходилось идти на крайние меры для сохранения равновесия и изначального порядка вещей.

– Сеньор Ваваропи, мы всякое подозревали, но то, что у вас друзья в «гостинице», к которым без погруженца не подпускают…

– Астром, зачем столько сарказма? Я же не от злости вас тогда у доски по очереди допрашивал.

– Сеньор Ваваропи, неужели именно тем, кто скидывался на фен, было жизненно необходимо закрепить материал?

– Естественно. Вы же вместо его изучения покупали фен. – Парировал предодаватель.

– А что за друг?

– О-о-о. Это очень долгая история. Я ее как раз тебе расскажу, пока его будут выводить из электронной комы.

У Джона слегка отвисла челюсть. Это, наверно, единственный известный ему случай, когда применяли такой метод удержания. Электронная кома так называлась из-за электронной музыки, которой погружали в состояние оцепенения. Творческая энергия от клубной музыки просто идеально подходит для зомбирования души и тела. Зациклив музыку и ее энергию на существе, его можно было продержать в состоянии анабиоза годами. Метод был очень надежный, но хлопотный, да и не очень гуманный, к тому же. Поэтому электронную кому применяли только «по большим праздникам». Например, когда «постояльца» надо бы убить, а закон не позволяет.

– Ничего себе у вас друзья!

– Джон, не бойся. Парень не буйный, просто он наломал дров.

– Каких же дров надо было наломать, чтобы заслужить электронную кому?

– Давай я тебе уже в палате расскажу. Такие истории не рассказываются на коридорах.

– Ладно, Астром, слушай. Только больше никому. Эта историю еще называют инцидент Икс. Официально она не засекречена, но и болтать об этом не любят.

– Почему?

– Потому что это позор нашей организации. Ты знаешь такого персонажа, как Соник?

– Да. А что?

– Тот, кого сейчас выводят из комы, был куратором в его вселенной. Все началось около семи лет назад, когда запустили новый мультсериал о ежике. Дело в том, что там оказался один новый, и очень неожиданный персонаж. Им стал сам куратор.

– Куратор стал персонажем? Как такое вообще возможно? Шанс, конечно, есть, но это один на миллиард! Нет, еще меньше: один на количество живых существ во вселенной.

– Это у нас тоже никто не понял. Мало того, что куратор стал персонажем, так ему там изменили возраст. Взрослый мужчина стал маленьким мальчиком. Случайно это случилось, или сценаристы каким-то образом узнали о совете и сделали куратора персонажем, этого никто не знал.

– И?

– Было очень долгое расследование. Пока выяснили что к чему, успел почти полностью выйти первый сезон сериала. Оказалось, что куратор сам своим влиянием инициировал запуск этого мультсериала и повлиял на творческий первоисточник.

– Но наша организация создавалась для того, чтобы никто так не делал! Гармонию во вселенных может обеспечить только следование творческому первоисточнику. Зачем куратор такое сделал?

Кажется, Астром начинал понимать, чем пациент заслужил вечное единение с клубной музыкой (лично он считал более гуманной мгновенную казнь металлом).

– Официальная версия гласит, что он хотел быть среди них, слиться с ними. Считалось, что так он решил компенсировать свое тяжелое детство.

– А вы как думаете?

Ваваропи задумался.

– Знаешь, Джон, мне кажется, что у него были другие мотивы. Его, конечно, попытались вернуть на путь истинный, но ничего не вышло. Первая попытка была составлена наспех и потерпела сокрушительное поражение. Оказалось, что куратор хорошо подготовился, пока шло расследование. Он превратил вселенную «Sonic the hedgehog» в настоящую крепость. В мультсериале наступил перерыв, и мы отчаянно искали способ сломать эту оборону, которую поставил настоящий профессионал. Точнее мы думали, что будет перерыв. Стандарт аниме – 26 серий. Вместо этого, мультяшка продолжила выходить, как и раньше. 52 серии, как позже выяснилось.

– Но неужели не было способа туда пробраться и взять этого куратора?

– Можно было вломиться грубо, но это нанесло бы непоправимый ущерб вселенной. Он знал это. Целая вселенная была у него в заложниках. К концу второго сезона того злополучного мультсериала был разработан тщательнейший план штурма. Отголосок того штурма можно найти даже в первоисточнике. Там в паре серий были некоторые совпадения. Неслучайные. И именно эти серии должны были стать последними. Мелкие отголоски, даже сотой части той борьбы не покажут. Но не суть важно. Нам удалось прорвать эту блокаду. А куратор погиб. Мы так думали, по крайней мере.

– Он инсценировал свою смерть, что ли? – Догадался Астром.

– Да. Готовился к выходу третьего сезона почти полтора года. А после опять взялся за старое с еще большим размахом. Куратора назначал не я. Выбрали третьим куратором какого-то фаната. Позже выяснилось, что бывший куратор замаскировался под этого фаната и вновь устроился на должность куратора втайне от нас всех. Такого наглого финта мы предугадать не могли. Почти полтора года он брал нити управления вселенной в свои руки. На первые два сезона мультика он только слегка влиял, а автором третьего сезона стал сам.

– Идеальная страшилка. Психопат, творящий сам свою вселенную в обход автора творческого первоисточника. Хрестоматийный случай того, с чем мы должны бороться. – Задумчиво изрек погруженец.

– Да, он стал автором. Поэтому мы не могли к нему подступиться. Он даже создал своего персонажа. Девочка-растение.

Сеньор Ваваропи вновь замолчал. У Астрома сложилось впечатление, что старший куратор очень не хотел рассказывать дальше. Но, тяжело вздохнув, он продолжил рассказ:

– Вот именно с ее помощью куратора и достали. Ты же должен понимать, что для таких мощных изменений творческая энергия не должна идти внутри вселенной. Ему пришлось пустить потоки энергии через третьи вселенные. Мы повлияли на потоки энергии снаружи вселенной.

Джону Астрому понадобилось полминуты, чтобы переварить услышанное. Он побледнел:

– Что?! Вы изменили творческий первоисточник?! Но это предает все принципы, на которых строится совет кураторов. Пусть первоисточник и создан при таких обстоятельствах, но это… Центр Силы никогда не допустил бы такое! Это вне его принципов. И вне принципов всего совета. Как Центр Силы при своем влиянии мог допустить такое?

– Это была его идея.

– Я не верю!

– Факт – это самая упрямая вещь на свете. Это сказал один очень умный персонаж. Джон, можешь мне не верить, но я сам там был и своими ушами это слышал. Мы спровоцировали самоубийство этого персонажа. Она облила себя бензином и бросила спичку. Все было обставлено, как случайный сбой. По плану мой друг должен был переключить энергию с блокады вселенной на спасение персонажа.

– А если бы он продолжил запираться?

– Представь себе такое трагическое самоубийство в детском мультсериале! Джон, это был бы фатальный сбой. Куратор, проработав более десяти лет, не допустил бы такого. Даже несмотря на то, что он пошел войной против Совета. По нашему плану, он бы спас ее, а Совет наконец-то взял бы его.

– И что? Он же спас ее?

– Нет, он исправил обстоятельства смерти так, чтобы это было героическим самопожертвованием. Бензин и спичку заменили главным злодеем всей эпопеи. Но эта уловка ему не помогла. Блокада все равно ослабла.

– И этот первоисточник есть?

– Да, это мультсериал «Sonic X», а бывшего куратора зовут Кристофер Торндайк. Эх, Крис, Крис, как же ты дошел до такой жизни?

Астром с благоговейным ужасом посмотрел человека, который заставил совет кураторов поступиться своими принципами. Молодой мужчина с роскошнейшей каштановой шевелюрой сидел спокойно, и ничто его не волновало и не могло взволновать. Глаза казались остекленевшими. Он передвигался механически, как будто не по своей воле. Ваваропи продолжил говорить:

– Вселенную вернули в исходное состояние и выбрали нового куратора. На этот раз выбирали из персонажей. Причем дошли до абсурда – сделали куратором персонажа категории B. Но самое интересное, что уловка Торндайка на самом деле сработала. Просто один из персонажей все узнал и не смог простить куратору того, что он спасал себя, а не ее. Этот персонаж был влюблен в ту девочку, и помог нам.

– И кто же вам помог тогда?

– Джон, ты, может, и не знаешь такого. Тэйлз его звать.

– Лисица?

– Да, лисица. К счастью, мальчик ничего не помнит.

Внезапно взгляд Кристофера стал осмысленным. Он сказал:

– Привет, Николя.

– И тебе привет, Крис.

-Что стряслось?

– Твоей подочетной вселенной хронически не везет на кураторов. Первый продержался два года, вторым был ты, а третий…

– А кто третий, Николя?

– Эми Роуз.

– Что?! – Не только Астрому сегодня суждено было удивляться, у бывшего куратора глаза на лоб чуть не вылезли.

– То. Я сам этого не хотел. Но куратор из нее неплохой. Поверь мне, я сам проводил собеседование. Как говорится, если безобразие нельзя остановить, то нужно его возглавить.

– Совет окончательно сбрендил. Все больше и больше убеждаюсь, что это сборище маразматиков.

Астром просто сидел, оцепенев. Он не смел вмешиваться в разговор.

– Николя, что тебе нужно от меня?

– На твоей бывшей вселенной опять блокада неизвестного происхождения. Все мои попытки связаться с куратором…

– Я не при чем. Попыток побега не предпринимал, клянусь. Ты ведь об этом?

– Что мне делать, как думаешь?

– Пусти все на самотек, Николя. Позволь куратору разобраться самому. Иначе получится, что я зря здесь сижу.

– И что будет, Крис?

– Результат. Я не думал, что кто-то повторит мое сумасбродство… Поверь, оно того стоит. Позволь куратору самому разобраться. Я сказал то, что тебе требовалось?

– Да, рассказал. А о твоих мотивах я догадываюсь.

– Только догадываешься.

Кристофер еще немного подумал, потом прошептал:

– А теперь и ты мне одну вещь скажи. Самосожжение Космо – этот сбой ведь не случаен, не бывает таких совпадений. Это ваша работа? Ну, скажи. Я года четыре уже гадаю.

Сеньор Ваваропи задумался.

– Крис, ты действительно хочешь это знать? Ты же наверняка все понял.

– Это вы подшаманили. Я так и знал. Я так и знал. Ладно, говорить не о чем, а время посещений закончилось. Так что до свиданья. Заходи еще.

Начался ввод в кому. Отчетливо зазвучала клубная музыка – тупой, долбящий ритм. Взгляд Торндайка опять стал остекленевшим. А Астром, постоянно молчавший, подумал, что стоит рассказать об Эми. Он ведь видел ее.

– Сеньор Ваваропи, вы его послушаетесь?

– Джон, этот человек ошибся всего один раз в жизни.

– Судя по всему, его ошибки – это нечто страшное.

– Ты не видел, что бывает, когда он не ошибается. А так было всегда.

– И когда он ошибся?

– Он ошибся, когда дал мне тот же совет. Но теперь, похоже, он угадает.

Астром решил все-таки не говорить Сеньору Ваваропи, что он видел Эми Роуз.

Глава 72 – «Память»

Память… Где же ты? Все, что он знал, это то, что он начал жить не вчера утром. Тем не менее… Это существо начало жить вчера утром, если верить его памяти. Нет, он помнил, конечно, как двигать руками-ногами, глотать, помнил свой родной язык… Так что можно считать, что память сохранилась. За исключением одной мелочи: всей жизни. Все, что дало утро, это какую-то странную, как будто чужую, но приятную мысль.

«Память вернется»

Почему? Откуда? Может, он и ничего не забывал? Что, если он сам окружил себя ложными запретами? Бесполезно. Озарения нет. Память… Придется заполнять по новой. Хотя бы видом этой комнаты. Приятные, теплые цвета, довольно мягкая кровать. Солнце, светящее в комнату, дает ощущение уюта и как бы стирает детали. Внезапно пришло в голову, что надо бы сделать зарядку. Почему? Он же с утра ее делал. Он привык ее делать? Наверное, да. Значит, делаем. Пятьдесят отжиманий для начала? Что ж, вперед. Как ни странно, этого оказывается мало. Семьдесят пять? Хорошо, можно и семьдесят пять. Запросто. Почему? Наверное, тренировки. Или жизнь, что зачастую эффективнее.

А вот и зеркало. Отражение кажется родным. Это хорошо, когда отражение в зеркале кажется родным. Это очень хорошо. Значит, не все так безнадежно. Уже столько времени прошло. Четыре часа, как этот незнакомый даже с собою проснулся и терзает свою память. «Кто я?» Метр с чем-то росту, но сам себе кажется высоким. Наверное, он и есть высокий. Кожа красная. Очень нравится прическа, смахивает на дреды. И самое интересное – костяшки пальцев торчат несколькими шипами. Это так и должно быть? А ему нравится. Наверное, это нормально, когда сам себе нравишься. Именно нравишься, не переходя черту самолюбия.

Еще он находит в своей голове целый архив музыки. Архив был и вчера, но он точно знает, что это не из его памяти. Откуда? Этого не узнать. Незнакомец включает музыку «под настроение» (есть в этом странном архиве такая опция). По идее, это должно интриговать. Какая музыка на этот раз выпадет? Но интриги нет. Эта песня выпадает уже в десятый раз. И он в десятый раз ее прослушает. Потому что там теперь есть частица его. Он впервые задал себе вопрос: была ли раньше частица меня в этой песне? Мягко, приятно, но не по-домашнему, а слегка отстраненно, звучит гитара, и чей-то голос начинает тихо напевать:

Погреться у нарисованной печки,

Послушать несуществующий голос,

Он тихо споет тебе о хорошем,

Красивом, которым полон твой дом.

А где он? Ты это силишься вспомнить.

Ночью, рождаю странные мысли,

Приходишь к уже потрепанной фразе,

Что лучше оставить все на потом.

Песня была грустная, но красивая и светлая. И эти слова… Этот бедолага подумал о том, что он уже что-то искал в этой жизни. Или, может быть, он что-то нашел?

И встретив свое имя на одной из могил,

Ты с ужасом почувствуешь, что ты уже был.

И что тебе останется вместо мечты?

Ухаживать за ней, поливая цветы.

С этого места мелодия становится громче и напористей, как будто автор песни тоже хочет найти свое «я». Нет, они будут искать его вместе, вдвоем.

Тот праздник, что не доставил мне радость,

Тот вечер, который всех нас поставил на место,

Избавил нас от веселья

Которым, мы обладали с утра.

Бездомный, в боях потерянный кем-то рассудок,

Напоминает мне город сожженный,

Где вместо снега шел пепел,

Откуда, я убежал лишь вчера.

Почему именно на словах о городе и пепле щемит сердце? Он еще вчера начал догадываться, что город и пепел – действительно метафора, это действительно у него в голове. Что же с ним случилось? Это же было что-то ужасное. Оно накрыло резко, или давило день за днем?

И вспомнив свое имя за одним из столов,

Ты с ужасом почувствуешь,

Что ты не готов,

Исправить те ошибки,

Что наделал в пути,

Что наделал в пути…

Забились в головушке слушателя мысли: «Где ошибся я? Или ошибся кто-то другой… Даже мысль такая противна. Перекладывать на кого-то свои ошибки… Омерзительно».

«Ты не пугайся, сейчас придут посетители»

Опять мысль извне. Уж, не в психбольнице ли он? Так вот почему из комнаты нет выхода. Только не открывающееся окно, дверь ведет в душ и туалет. Пациент заперт и замурован. Но посетители… Они его знают! Несчастный волнуется, но старается держать себя в руках. Не получается. Черт с ним. Хотя бы имя они ему скажут. Он на это, по крайней мере, надеется.

Глава 73 – «Посетители»

– Ну, Валвес. Давай веди нас. К нашему пациенту.

– Ладно, Дима, как скажешь.

Валвес ухмыльнулся и открыл ту дверь, из которой мы пришли, и указал его рукой. Я его только хотел его обматерить, как у меня отвисла челюсть. Дверь уже не была выходом. Там был больничный коридор.

– Ну, ни, кхм-кхм…

– Да не бойся, сеть причин ты не повредишь. Можешь спокойно выразить свое восхищение без цензуры. Ты же в ее вселенной орудовал? – Валвес ткнул пальцем в Эми.

– Да. Разок даже не сдержался.

– И как оно, локальный микросбой?

«Без деталей, пожалуйста. Не дай бог сообразит, что у нас что-то серьезное»

– Плохо.

– Ладно. Пошли. Наведаемся к врачу.

После коридора, еще один, потом какой-то зал, а после и кабинет. Я уже запутался. Врач оказался небритым мужиком лет двадцати пяти с длинными, волнистыми волосами. Они все какую-то омолаживающую комбинацию используют? Никого из сотрудников СК старше тридцати я не видел. Ой-ей-ей, этот тип похож на врача еще меньше, чем Хаус. Если первой ассоциацией с Валвесом было слово «раздолбай», то здесь на ум приходило «металлюга». Майка – «Children of bodom», драные джинсы и сланцы. Так, а в чем я сам? Все тот же красный костюм, который мне дал Роботник. Надо бы во вселенной Хауса навестить ближайший бутик, или секонд-хэнд. Тут главное не деньги, а близость. Логичней было бы вообще не переодеваться, но я не очень люблю ярко-красный.

– Ну, с чем пожаловали. Меня звать Антонио Рубенс. А вы?

– Дмитрий Горяченков.

– Эми Роуз.

– А меня ты ж, надеюсь, не забыл.

– Да тебя, Валвес, вообще хрен забудешь. Может, расскажешь, зачем ты их сюда приволок?

– Нам нужно навестить пациента. Ты вчера с утра оперировал кого-то.

– Краснокожий человекоподобный зверь? О-о, это была мегажесть! – С такими лицами программисты хвастаются сложными программами, заработавшими после беспрерывной трехдневной отладки, или металлисты рассказывают о наикрутейшем слэме, добавляя что-нибудь вроде «а еще мне чуть глаз не выбили, крута-а-а».

– В смысле? – Переспросила упавшим голосом Эми.

– Я такого никогда еще не видел. До чего дошел. Пришлось отпилить тот участок памяти, который его так сильно шокировал. Это было нечто. Я минут семь обрабатывал его дэт-металлом до нужной кондиции, иначе все – хана. То, что он за пару дней пережил… Иметь дело с такой памятью…

– Достаточно. – Оборвал я его, не дожидаясь, пока Эми поседеет. – Что с ним?

– Нормалек. Через пару недель должен отойти и воспринять не вырезанную память. А так, хоть сейчас выписывай. О невырезанном прошлом можете рассказывать что хотите, только при нем ни каких упоминаний о Бэтмане, Макс Пэйне, Кейне из игры «Cane & Lynch», Нико Белличе, Карателе и других похожих героях. А то может целый букет болячек заработать. Альтернативные психозы всех мастей, синдром подмены, новую амнезию, болезнь Человека-паука. Ну, типа, побочные эффекты всякие. Мы память персонажей с одним типажом использовали. Принцип «Клин клином». В общем, те персонажи, которым особенно сильно от жизни досталось, вечные страдальцы. Но это ток на месяц, пока все не срастется, а там пусть хоть все эти игры зараз проходит.

– У вас есть вырезанный фрагмент памяти? – Голос Эми слегка дрожал.

– Сейчас найду.

Рубенс застыл. Наверное, перекапывает свой модуль.

– Блин, найти можно, но тяжело. Я лучше вам творческий первоисточник этой вселенной закину. Вы все поймете.

«Принят пакет мыслей»

– Эми, давай я первый ознакомлюсь. Не лезь, ты и так на взводе. Хорошо?

– Хорошо, Дима. Как скажешь.

«Мысленно выберите плоскость, на которой вы хотите воспроизвести видео»

Надо же. Выбираю стену, и вижу на ней кадры из мультика. Из детского мультика. Их никто больше не видит. Фактически, это иллюзия, создаваемая модулем и видимая только для меня. А еще музыка. Детское «Ля-ля-ля», карамельные цвета, зверюшки, как будто сбежавшие из диснеевских сериалов. Но то, что творилось в этих флэш-мультиках, даже близко не было похоже на диснеевские сериалы. Внутри прокатилась волна отвращения. А ведь когда-то это казалось мне смешным. Это почему-то всем казалось шуткой. Все хиханьки да хаханьки как ножом отрезает осознание того, что кто-то реально прошел через это. Классическая, но при этом одна из самых не жутких серий. Звери играют в прятки. Одного из зверей закалывают ножом, еще одного вешают. Вешают на дереве. За шею. А последняя жертва падает в яму с шипами. Истекая кровью, она просит о помощи того, кто водит, тянется к нему. И он протягивает ей руку. Но не руку помощи. Водящий просто вкладывает в дырявую и искровавленную руку жертвы гранату. Конец серии. И ведь для «Happy tree friends» это очень мягко. Очень-очень мягко. Обычно там все намного жестче. Лицо, срезанное ножом, дятел, клюющий глаз, труба, протыкающая насквозь чью-то голову.

– Боже мой! Боже мой, как я допустила такое?! Что это?!!!

Вот ведь дура. Я ее просил, чтобы не лезла.

– Это и есть та самая мегажесть. И я просил тебя не лезть. Ты и так уже за эти дни перенервничала.

– Но какая там связь?! Это же даже не игра! А Котэ говорил, что наши вселенные связаны! Как может быть связан этот глупый мультик с нашей вселенной?! Это же не игра. Не игра? Дима?

– Вообще-то была и игра… Как ты думаешь, кто был издателем?

– Sega?

– Да.

Да, неудивительно, что Наклзу вырезали кусок памяти. Провести пару дней в этой вселенной… Даже думать не хочется о том, что со мной случилось бы. Рубенс уже откуда-то достал коньяк, и быстренько передал Валвесу, а тот уже подносит горлышко Эми. Второй раз уже. Так и спиться можно. Даже Валвес скис:

– Ну и дела…

– Я должна прямо сейчас пойти и извиниться перед ним!

Пока Валвес успокаивал Эми я подошел к этому Рубенсу.

– Ты, кажется, говорил, что его уже можно выписывать.

– Говорил. Но бюрократия наша не позволит. Надо хотя бы неделю подержать.

– И какой за ним уход?

– А я вам уже говорил. Не дать развиться побочным болячкам. Вот и весь сказ. Музыку тех групп, которые предпочтет давать слушать и поощрять это дело. А так все, кажись. Ну, и совсем очевидное: не противоречить ему, если он начнет вспоминать. Не будет в памяти путаницы, не будет и проблем.

– Ясно. Все? Может можно и теперь выписку оформить?

– Да. Но я же не могу просто так это сделать.

– А за идею?

Рубенс посмотрел на меня, как на идиота.

– За какую идею?

– Хорошую. Вы используете музыку как абсолютный инструмент. Создание, разрушение, лекарство, оружие. Все, что угодно, только подбери правильную мелодию. Я хочу тебе дать идею. И если она будет стоящей, то ты отдашь нам Наклза, хорошо?

Рубенс заухмылялся:

– Значит, сделка?

– Сделка. Ты отдаешь мне Наклза, если получишь перспективное направление для исследований. Патент склепаешь, или что у вас там? И вперед. Ну, идет?

– Идет. Патент склепать можно. Ученым лень каждую мелодию пробовать. Они предпочитают пытаться угадать. А что за мелодия, и для чего ты предлагаешь ее использовать?

– Это насчет обработки толпы. Возможности смутить ее и повести за собой. К примеру, погруженцам это может пригодиться. Я думаю, что для этого будет очень удобно использовать кое-что из ранних альбомов Laibach, если тебе это о чем-нибудь говорит.

– Слышал. Только не очень они мне понравились.

Ого! Да Рубенс многое знает о музыке. Не так чтоб много людей, которые о них хотя бы слышали у нас. Но и не так уж и мало.

– Но ты можешь сам ознакомиться с их ранними альбомами и убедиться, что подействует хорошо.

– Да слышал. Мартиал-индастриал. Толпы и армии за собой вести будет неплохо. – Задумался Рубенс. Сильно задумался, даже слишком.

– Так идея стоящая? – Сказал я чуть насмешливо, ибо уже понял исход дела.

– Стоящая. Забирайте его.

Йес! Ура! Так! И как будет «да» по-белорусски? А хрен с ним, главное – прокатило!

Глава 74 – «Мы за тобой»

Посетители не замедлили себя ждать. Они вышли из той двери, за которой был санузел. Но любопытство задушило удивление. Их было двое. Розовая ежиха, тоже антропоморф, как и сам пациент (пока для себя безымянный, но кое-что вспоминающий), и человек. Его ровесник почти. И, кажется, что он недавно его видел.

– Вы что-нибудь знаете о моем прошлом? – Невежливо начинать разговор вот так вот, но потерявший память не мог сдерживать свое любопытство.

Ежиха выглядит мрачнее тучи. Она начинает говорить дрожащим голосом:

– Прости меня! Я не должна была допускать такого. Это моя вина!

– Так, спокойнее, пожалуйста, Эми. Давай хоть расскажем, за что извиняться. – Перебил его человек. – Твое имя Наклз. В твою вселенную влезло очень поганое существо, которое многое разрушило, а смываясь, раскидало тебя и еще несколько зв… антропоморфов по случайным вселенным. Тебе очень сильно не повезло, должен я тебе сказать. Ты попал в такую вселенную, которая тебя чуть не свела с ума. К счастью, сотрудники данного заведения тебя нашли и подлатали твой рассудок. Ты вспомнишь все, кроме того, что было в этой вселенной. А извиняются перед тобой за то, что обратились к левому специалисту, а не к настоящим профессионалам. То, что стряслось с тобой по большей части трагическая случайность. Не более того.

Эми просто дрожала. Может быть, она уже все выплакала? Как бы там ни было, винить ее не хотелось. Жизнь и так ее уже наказала. Теперь нужно немного подумать, подбирая слова. Ее надо бы утешить:

– Мне уже намного лучше. Если не учитывать пропавшую память, то мне не так уж и плохо. Что вы мне еще можете рассказать? Вы уж извините мое нетерпение.

– Через недели две сам все вспомнишь. – Опять говорит этот человек.

Мне кажется, или он в этой паре за главного?

– И долго мне здесь еще находиться? Две недели?

– Нет. Мы за тобой.

– Как?! Уже.

– Да. Так что с вещами на выход.

«Эта вселенная… Дима, это же ужасно!»

Знаю, но он ничего не помнит и действительно вменяем. Если через две недели действительно вернется память, то все не так уж и плохо. Одна из наших проблем решилась сама собой.

«Но как? Я должна сдаться!»

Отступать некуда. Тем более, сегодня должен вылечиться Соник. Эми, потерпи немного.

«Тебе легко говорить. А у меня куча проблем. Что делать с Наклзом? Что случилось с Тэйлзом? Как мы попадем домой? Что с Соником? Кто, в конце концов, хочет уничтожить сеть причин? За что мне все это?!»

Тпру, давай по пунктам. Первое, пусть пока будет с нами в Принстон-плейсборо. Второе, Котэ уволок Тэйлза в родную вселенную, куда нам путь заказан. Туда мы попадем, когда выясним, что случилось с Соником за те сутки. Сегодня Хаус его вылечит, и мы узнаем ответы на все вопросы. А дальше будем действовать по ситуации. И, может быть, даже выясним за что тебе все это. Ты лучше припомни, не посылала ли кого-нибудь из ухажеров очень грубо и очень глубоко.

«Нет»

Ладно, Рубенс еще что-то говорит Наклзу.

«Успокаивает. Хотя мне кажется это глупым. Наклз и так самый спокойный из всех нас»

Еще бы. Он и понятия не имеет о том, что происходит. Будет смешно, если он и был вандалом.

«Как вы…»

Просто предположение. Мы уже уходим отсюда и перемещаемся сразу в госпиталь «Принстон-плейсборо».

Глава 75 – «По всем канонам жанрам»

– О чем задумались Хаус? О нашем пациенте?

– А о чем мне еще думать, Форман?

– Он поправляется. Это значит, что у него действительно альтернативный психоз. Выходит, он уже более двух месяцев знает тайну персонажа. Но как он замешан во всем этом? Ведь, если ежиха нам не наврала, то кто-то уже долго и целенаправленно долбит эту вселенную. И вы думаете, что это лисенок.

– Ты сказал: «если ежиха не наврала». Все лгут. И вряд ли эта ежиха исключение.

– Ау, Хаус! Для лжи нужна причина.

Форман еще и помахал у Хауса перед носом рукой, чтобы хоть как-то вывести его из состояния задумчивости и апатии.

– Это меня и беспокоит. Я не могу собрать цельную картину.

– Вы поставили диагноз. Верный диагноз. И ежик поправится. Сегодня последняя фиксирующая операция, и он сможет рассказать, что к чему. Останется только добится у него признания с последующим рассказом о раскрытии тайны персонажа. Наша главная проблема – это рассказать Эми о диагнозе.

– Слишком легко я эту загадку решил. Форман, ты не первый год со мной работаешь. Ты же должен знать, что так не бывает.

– В сериале не все так просто, а здесь может быть и легкое решение.

– Значит так! Тринадцатая введет в курс дела Эми, а я буду дальше искать подлянку. Она есть.

– Вы привыкли, что она всегда есть в сериале. А ведь то, что происходит теперь, не является очередной серией.

– Да ну? Ты уверен?

– Хаус! – Застонал Форман. – Давайте не будем выпендриваться. Ну как вы себе представляете ежа и компанию в сериале?

– Да у создателей сериала давно уже творческий кризис. Уже шестой сезон этого проклятого мыла идет. Им осталось или грохнуть меня, или женить (лучше бы грохнули), или выдумать полную чушь. Если бы эта дамочка не была из совета кураторов, я бы сразу подумал о третьем варианте. Но совет кураторов – непридуманная организация. Кстати, она еще не вернулась из гостиницы?

– Кажется, еще нет. Я могу быть свободен?

– Еще бы! Это мой кабинет и мой ноутбук с пятью гигами непросмотренной порнухи! Форман, да ты просто обязан показать чудеса исчезновения! – Завершил эту тираду Хаус широким размашистым жестом.

Но уже минуты через три в кабинет Хауса влетела Эми. Как всегда с молотом наизготовку.

– Ах ты, черт! Сегодня не мой день. Вы в курсе, что оперировать Соника мы будем в шесть вечера.

– А мне наплевать! Я просто хочу знать, что происходит! Каков диагноз?

– Вообще-то тебе это должна была сказать Тринадцатая, но если ты выкинешь молот…

– Что происходит?!

Судя по всему, выкидывать молот Эми не собиралась. Скорее наоборот…

– Ладно, разрешаю оставить молот на коридоре! – Доктор резко пошел напопятную. – Дабы ты в порыве радости приобретенного знания не убила, или не покалечила вселеннообразующего персонажа, то есть меня.

– Вас надо не убить, а в гостиницу.

– Как и тебя, кстати. Так что постарайся меня не убить, и лучше присядь. Сообщаю плохие новости я не так круто, как Уилсон, поэтому … – Хаус выдержал небольшую паузу. – У Соника альтернативный психоз.

Эми понадобилось минуты две, чтобы переварить услышанное. Она сумела прошептать всего два слова:

– Не смешно…

– Хотел бы приколоться, свалил бы все на волчанку.

– Откуда вы знаете, что у него АП?!

– Потому что ему помогают личностные стабилизаторы. И неплохо помогают. Парень почти полностью на этом свете. Ему раскрыли тайну персонажа, и уже давно. Месяца два, наверное…

– Я не дура! Я все понимаю… Есть хоть какой-нибудь шанс, что вы ошибаетесь? Так не должно быть, потому что это невозможно… Он бы себя выдал. Сразу же… Уж кто, а Соник от меня ничего не скроет. Я… Думаю, вы ошиблись, Хаус.

– Смысл задавать вопрос, если вы сами на него отвечаете? Я не знаю, я сам чую подлянку. Так что еще не вечер. Может, я и пострашнее у него болячку найду. Кстати, вы нашли Наклза?

– Нашли. Он в кафетерии вместе с Димой и Тринадцатой. Ему всерьез порезали память, и…

Речь Эми прервалась писком пейджера. Хаус вынул из кармана маленькое пищащее устройство, и прошептал:

– По всем канонам жанра. Как в сериале.

Хаус был уже в коридоре, когда Эми прокричала:

– Что там?

– Две новости. Одна хорошая… Ну, ты поняла.

– Говорите.

– Я ошибся. У Соника не альтернативный психоз.

– Почему?

– Потому что у него остановилось сердце.

Глава 76 – «Все ли лгут?»

Наклз вообще был более чем нормален. Трудно было представить, что он кому-то навредит. Тихий больной, как выразился бы Рубенс, Валвес или еще кто-нибудь из работников «гостиницы». Кажется, они с Тринадцатой неплохо поладили. Я тут даже лишним кажусь. Интересно, как там Эми? Сплавила нас с Наклзом этой докторше, а сама ушла допрашивать Хауса. Чует мое сердце – не договорятся они толком. Обязательно что-нибудь да случится. Наверное, надо бы пойти, проконтролировать. Чудесно, к нам еще и Уилсон подсел. Я в своем камуфляжном костюме даже потерялся как-то. Да, я все-таки успел приодеться за это суматошное время. Цвет хаки мне нравиться как-то больше ярко-красного. Нет, надо аккуратненько уйти и выяснить, как там Эми. Чего они суетятся? У Тринадцатой пейджер в руке. Пищит так, нехорошо. Вот оно что. Экстренное сообщение.

– Дима. Бегом за мной. – Командует доктор Хэдли (ничего себе, я даже ее имя помню).

– А Наклз?

– Побудет с Уилсоном.

– Что там такое?

– У Соника остановка сердца.

– Сердце мы запустили, но это ерунда по сравнению с прогрессирующим полусвязным. Очень резко прогрессирующим. Так что у нас минут пятнадцать, не больше. – Кратко пояснил Хаус. – Кстати, Тауб и Тринадцатая пусть идут осматривать того коматозника, ибо один хрен ничего в энергетической медицине не смыслят. Живо, пошли отсюда. Только мешать будете. И вы мадам…

Пульс Соника уже выдавал 80 ударов в минуту. Не похоже на остановку сердца. Но слова «прогрессирующее полусвязное» показались мне опасными.

– Док, что такое «прогрессирующее полусвязное»?

– Он все ближе и ближе к состоянию «труп». Его душа вот-вот отделится от тела, а я никак не могу понять почему…

– А где Эми?

Вместо ответа Хаус кивнул на скамейку в коридоре, где в отключке лежала Эми. Обморок.

– Можно провести восстанавливающую операцию, но это временная мера. Пара часов отсрочки, да еще и навредить можем. Но если учесть все, что мы знаем, то другого выхода нет.

– Чейз, дубина, только ты можешь, не подумав, предложить такое! А если это побочный эффект восстановителей личности? Тем более болезнь не полностью энергетическая, как ты должен видеть.

– Что значит энергетическая, док? – Вклинился я, чувствуя себя ненужным.

– Связана с творческой энергией. – Ответил Форман вместо Хауса. – И если мы в течение десяти минут ничего не предпримем, Соника с того света нам никак не вытянуть.

Хаус уже в коридоре тормошил Эми Роуз за плечи:

– Просыпайся. Ну же.

– Что с Соником?!

– Молодец, очнулась. Теперь у тебя есть десять минут, чтобы рассказать мне, какими комбинациями воздействовала на Соника в последний месяц. Только честно! Иначе я ничего не гарантирую.

– Чего вы от меня хотите?!

– Хочу поставить сложнейший диагноз за десять минут, и скромно надеюсь на любую помощь. Давай вперед по порядку.

– Отслеживающие комбинации…

– Я знаю всю кураторскую рутину, она не могла вызвать такого. Лучше расскажи, не воздействовала ли ты на него чем-либо запрещенным. Соблазняющие комбинации, к примеру.

– Я?!!! Да я бы…

– Пропустим возмущенные вопли, и сразу перейдем к честным ответам. Ежику осталось минут восемь.

– Клянусь, я бы ни за что не стала ему вредить. Ни при каких обстоятельствах! За-пом-ни-те, ни при ка-ких об-сто-я-тель-ствах!!!

Между ними искрило. Если бы Соник не был при смерти, они бы поубивали друг друга. Надеюсь, у них не возникнет такая мысль в будущем.

– Чем он питался последнее время, были ли какие-либо тревожные симптомы?

– Очень много нервничал с момента явного начала сбоя. Черт, он же мог оббегать всю планету, не напрягаясь. И перекусить чем угодно. За ним даже куратору не уследить, хоть мне и очень хотелось.

– М-да, блин! – Это уже моя мысль вслух.

– Что могло угрожать в родной вселенной вселеннообразующему персонажу? Но он не мог оббегать другие вселенные. До начала сбоя, по крайней мере. А вот вы могли много где побывать.

Эми задумалась, после чего проговорила:

– Чтобы доставить Диму на место, я вела его специальными маяками. Его модуль именно так узнавал, куда перемещаться дальше. Маяки я ставила лично. Именно поэтому дорожка к месту расследования получилась кривой.

Кстати, я из глоссария узнал, что перемещение по маякам не записывается в модуле. Значит, она еще и отрезала мне путь обратно. Надо признать, что эта девушка не дура.

– Что за вселенные?

– Fallout, русская пародия на «Властелина колец», «Наша Russia» (русский аналог «Little britain»), DOOM. – Перечислил уже я.

– Еще мне пришлось идти через вселенную квеста Syberia. – Добавила Эми.

– Сибирь! – Прокричал Хаус. – Если скрестить симптомы, одно усиливает другое. Если это то, что я думаю, значит, операция поможет. Дима, от тебя сейчас потребуется по моему сигналу ввести Сонику одну комбинацию.

«Комбинация загружена. Сохранить загруженные настройки? Да»

– Что за оно, Хаус?

– Комбинация Городецкого, подбирает музыку под настроение. Правда, почему-то постоянно попадается русский рок. Явно кто-то из русских погруженцев создал. Используем медицинскую модификацию. Подберет нужную шок-анестезию.

– Я вообще-то о диагнозе.

– Потом. Чейз, как наш ежик?

– Плохо, но еще операбелен. Уже четыре минуты прошло. Что делать?

– Оперировать. И создать проводящий поток для комбинации Городецкого, ее введет наш погруженец. Дима, у тебя будет секунды три не больше, подготовься. Начали!

Глава 77 – «Прыг-скок»

Вокруг Соника была тьма. Что за тьма? Соник уже неспособен был думать. Да и не видел смысла пытаться. Еще чуть-чуть, и он заснет. И проснется, когда-нибудь…

«Нет, не проснешься»

Что? Что за странный луч света! Нет, это не свет, это чужая мысль. И Соника озарило: «Я умираю!» Внезапно накатил страх. Не тот, что губит, топит в ужасе и панике, а тот, что дает силы бороться дальше. Но тьма тоже не сдавалась, все сильнее проникая внутрь его сущности. Это было даже не тьма, а скорее замогильный холод, или леденящий душу страх, ли… Нет, смерть нельзя прятать за глупыми метафорами. Это смерть, и других имен у нее быть не должно. Не сдаваться! Нельзя!

«Держись за музыку»

«Хаус, мы его подготовили, вот-вот начнем»

«Летов. Прыг-скок. Если это дейстительно под нашу операцию, то я тебе не завидую, еж»

«Десять минут шоковой анестезии. Может не выдержать»

Где-то вдали заиграла гитара. Мелодия источала непонятную энергию, нитями сплетавшуюся с душой Соника. Запел чей-то голос, далекий, но в тоже время казалось, что идущий изнутри.

Летели качели

Без пассажиров,

Без постороннего усилия,

Сами по себе. «Подготовить комбинации»

Летели качели

Без пассажиров,

Без постороннего усилия,

Сами по себе.

Сами по себе… «Готовы?»

Сами по себе…

Музыка внезапно оборвалась, дренькнув завершающим аккордом.

«Начали!»

ТОК!!! Новая мелодия как ток, прошла по этим нитям, выжигая сущность огнем. Нити энергии музыки оказались не нитями, а проводами, давшими ток, давшими страшную боль и, как ни странно, отогнавшими смерть. Но она была рядом, никуда не уходила, ждала, зная, что еще не проиграла. Послышался еле слышный стон и голос, теперь уже почти срывающийся на крик, пугающий своим напором, запел:

Горло высохло,

Ветка намокла,

Ветка намокла,

Канава распухла «Черт, эта мелодия, она…»

Дармовою влагой,

Стоячей водичкой, «Боже мой!»

Стоячей водичкой

Да черной содовой! «Всем спокойно, и не таких вытаскивал!»

Страшной музыкой смеялась смерть над дурачком, который еще боролся.

Пальцы свело, «Аа-а-а! Отдача, чтоб ее»

Голову выжгло, «Блин, держите его!»

Тело вынесло, «Надо было привязать»

Душу вымело

Долой за околицу,

Долой за околицу! «Сейчас упадет!»

Бороться! Нельзя умирать! Нельзя!

Выбелило волос,

Выдавило голос,

Выпекло морщины, «Держи его, Чейз!»

Засмеялись мужчины.

Засмеялись мужчины… «Что вы делаете? Он же умрет!»

Да заплакали женщины!

Музыка гремела, выдавливая из Соника силы, как из старого тюбика зубной пасты.

Пальцам холодно… «Вроде затих»

Мыслям крохотно… «Тебе так кажется, держи крепче»

Из земной юдоли

В неведомые боли

ПРЫГ-СКОК! «А-а-а! Что вы с ним делаете?»

ПРЫГ-СКОК!

ПРЫГ-СКОК! «Не ори, дура, мешаешь!»

ПРЫГ-СКОК!!!

Прыг под землю!

Скок на облако! «Вы его убьете, Хаус»

Прыг под землю! «Я же сказал держать крепче!»

Скок на облако!

Страшный крик залил все вокруг. А смерть была уже совсем рядом, нашептывая прямо на ухо: «Не мучай себя – твою душу уже не собрать. Не борись – ты уже проиграл. Отринь эту музыку – в ней сплошные страдания. Ты растворишься за гранью. Для тебя нет ни времени, ни реальности». Душу как будто резали на части. Нет, душу действительно резали на части. Нитями, которые еще оказались и скальпелями. Множеством скальпелей.

Задрожали усы…

Заплясали часы… «Сколько можно?!»

Прыг – секунда.

Скок – столетие. «Крепись, еще минут семь»

Прыг – секунда.

Скок – столетие… «Важно не время, а его выдержка»

Ток музыки становился невыносимым, давил, сжигал все перегородки в разуме.

Поседели усы.

Остановились часы.

Сгинуло время. «Он так долго не протянет»

Выгорело семя. «И так и так помрет. Продолжаем»

Захлебнулась рвота.

Удавилась икота. «Вставьте ему кляп, пока он себе язык не отгрыз»

Скорчился страх «Дура…»

Да под телогрейкой… «Пошел ты!»

Страх никуда не исчезал. Смерть жадно вдыхала его, как вдыхают запах духов или благородного напитка.

Во мраке зеркало, вода и свеча…

Ее шепот закрадывался еще глубже: «Нет, умирать тебе не обязательно. Ты можешь просто обезуметь. Остаться на этом свете безмозглым болваном. Но у тебя еще есть шанс принять свою судьбу»

Кто-то внутри умирает, хохоча… «Не умирай, пожалуйста»

Шанс еще есть. Соник не знал почему, просто чувствовал, что не все еще потеряно. Надо бороться за свою жизнь и за свой рассудок. Не уступать ни на пядь, ни на йоту, ни на грош.

Губами пенясь…

А смерть все что-то шепчет. Только ее шепот перекрывает стон неведомого певца.

Губами пенясь, «Кажется, лучше. Но еж все равно очень плох»

Зубами стуча «Хаус, он не выдержит! Такого никто не выдержит»

Жди затмение, «Не будем подстраиваться под музыку, сорвем операцию»

Жди знамение

Тех, кто ждет тебя ночью в поле. «Аккуратно! Еще разрез…»

Огонь и ток внутри достигают немыслимых пределов.

Постигай порядок.

Постигай порядок!

Кто святой отец, «Привязать бы его»

Кто ни разу не жилец, «Некогда»

Кто разорвал кольцо,

Кто упал под колесо.

Голос стал тише:

В аккурат все сбудется,

Все позабудется, «Не умирай, как я без тебя?»

Все образуется…

В какой-то момент Сонику показалось, что он привык к этой музыке и к смерти рядом, что он выкарабкается. «Дурачок» – прошептала в ответ смерть. И ток усилился! Догорали последние перегородки под страшные крики:

Двинулось тело

Кругами по комнате! «Ай!»

Без всяких усилий, «Позовите медсестру!»

Само по себе!

Само по себе! «Боже мой!!!»

Скрючились пальцы «Быстрее кляп, пока он ей руку не отгрыз!»

Черной судорогой! «Держите его!»

Черной судорогой «Он упал!»

Скрючились пальцы! «Вижу, не слепой!»

Из каленой стали

В чудовищные дали

ПРЫГ-СКОК! «Утяжелите модулем кроссовки и перчатки! Быстро!»

ПРЫГ-СКОК! «И одежду тоже, чтоб не дергался! Килограмм до пятнадцати»

ПРЫГ-СКОК!

ПРЫГ-СКОК!

Прыг под кожу.

Скок на яблоню. «Хватит его мучать!!!»

Прыг…

Прыг под кожу!

Скок на небо! «Перестаньте!»

Прыг под кожу! «Перестаньте!!!»

Скок на небо! «ПРЕКРАТИТЕ!»

Догорали последние перегородки в разуме. Шепот смерти становился все громче и громче, но Соник уже не мог его разобрать и не хотел.

Ночь, зеркало, вода и свеча… «Зачем вы ее парализовали?»

И Белая скатерть. «Не отвлекайся!»

«Ты уже мертв, Соник». «Неправда! Я живой!!!»

Пламенела маска,

Каменела краска.

Соник чувствовал, что ему уже труднее сдерживать ток музыки.

За пазухой – стужа,

Прохудилась кожа.

Кап – кап.

Кап – кап.

Кап…

Прохудилась кожа, «Он уже на пределе, больше не выдержит»

Опустела рожа. «Выдержит»

Руки свело, «Может…» «Отступать некуда! Не отвлекайте»

А душу вымело

За околицу.

Досадный сор из мясной избушки…

Душа была уже искромсана и едва-едва держалась в теле. Реальный мир казался чем-то невообразимо далеким и недоступным.

Закрылись кавычки…

Позабылись привычки…

Брось свечу в ручей!

Брось свечу в ручей!

Пусть плывет воск.

Пусть плывет воск!

Ток внезапно ушел. Остались только голоса, что-то тянущие нараспев, как на панихиде. «Дурак, это и есть панихида» – Соник едва разобрал эту реплику смерти. Тьма превратилась в воду, которая окружала и проникала повсюду. Дыхания не существовало, воздух ушел, смерть притворилась водой. Даже сторонние мысли не могли проникнуть сквозь эту воду. Ничто не могло проникнуть сквозь нее. Смерть не улыбалась и не радовалась. Она просто брала свое.

«Он не выдержит. Он и так уже почти овощ»

«Ты предлагаешь эфтаназию?»

«Нет. Но боюсь, это может понадобиться»

«Понадобиться – сделаем. Готов? Начали!»

И вновь пошел этот странный ток сквозь нити, которые оказались множеством скальпелей, резавших одновременно. Разум, затушенный водой, вновь запылал ярче прежнего. Вода-тьма отступила. А голос продолжил спокойно напевать:

Вода играет…

Воск плывет.

Дитя умирает, «Последние надрезы»

Старичок поет:

Сядь на лесенку,

Послушай песенку «Дальше музыка будет только усиливаться»

Сухого колодца «И?»

Виноватого уродца «Главное не пропустить апофеоз»

Про то, как случилось, «Будем пересобирать?»

Что бадья разбилась, «Когда напряжение дойдет до вершины»

Веревка порвалась,

Да и воды не оказалось.

Да и вовсе не было ни %

Лишь змеилась змея,

Да струилась струя…

Струилась струя

Да поспевала малина! «Заканчивайте с разделениями, скоро пересобираем»

Вдох!

Да!

Выдох! Выдох!

Да!

Вдох! Вдох!

Да!

Выдох! Выдох!

Да!

Вдох! «Пора! Собираем!»

Сбрось свой облик!

Загаси огарок!

Принимай подарок!

Вырви корень вон!!!

ПРЫГ-СКОК! «Мы его убьем»

ПРЫГ-СКОК! «Не паниковать!»

ПРЫГ-СКОК! «Мы его убьем!»

ПРЫГ-СКОК! «Замолкни!»

Ниже кладбища,

Выше солнышка.

Ниже кладбища,

Выше солнышка…

Прыг – под землю! «Вы с ума сошли! Парализовать Чейза…»

Скок – на облако! «Заткнись и работай! Никакого паникерства!»

Прыг – под землю! «Как скажете»

Скок – на облако!

Над деревьями,

Под могилами,

Ниже кладбища,

Выше солнышка

ПРЫГ-СКОК!!! «Док! Вы же его угробите!!!»

ПРЫГ-СКОК!!! «Дима, заткнись!»

ПРЫГ-СКОК!!! «Не отвлекайся на него, Форман»

ПРЫГ-СКОК!!! «Не соберем же!»

ПРЫГ-СКОК!!! «Не паниковать!»

ПРЫГ-СКОК!!! «Ну же, почти…»

ПРЫГ-СКОК!!! «Давай же!»

Ток ушел. Музыка осталась в виде какого-то простенького, зловещего ритма.

Прыг-скок. «Заделываем последнее»

Прыг-скок. «Хаус! Что это было?!»

Прыг-скок. «Получилось?»

Прыг-скок. «Пока не знаю»

Музыка сходила на нет. Голос теперь тихо вещал. Но Соник этого уже не слышал. Его сознание отключилось окончательно.

Летели качели «Верните нормальный вес одежде»

Да без пассажиров, «Он жив?»

Без постороннего усилия, «Вес возвращать не стоит, будет еще приступ»

Сами по себе… «Точно. Будет приступ. Если он жив еще»

Летели качели «Что вы сделали с Эми?»

Да без пассажиров, «Через час очнется»

Без постороннего усилия, «Так он жив?»

Сами по себе… «Не знаю. Не знаю»

В аккурат все сбудется… «Мы же собрали все правильно»

Все позабудется… «Все равно гарантий нет»

Все образуется… «Ну? Жив?»

Глава 78 – «Приступ»

Минуту ничего не происходило. Соник, Чейз и Эми лежали на полу. Я, Форман и Хаус склонились над Соником.

– Блин, ну у вас и методы, док. – Пробурчал я.

– Ты же сюда приперься потому, что смотришь сериал. Мог бы и осознать, на что идешь. – Ответил Хаус, утирая пот со лба.

У ежика внезапно открылись глаза. Соник повертел головой по сторонам, задержал свой взгляд на Эми и залопотал очень нервно и очень быстро, как будто приняв зверскую дозу каких-то дискотченых колес. Да и речь его очень сильно смахивала на бред, причем на очень зловещий и жуткий бред:

– Кто же она такая?! Нет, нет! Я знаю, что ее зовут Эми Роуз. Но сколько тебе лет? Восемь? Двенадцать? Девочка, девушка? Ты на мне уже жениться пыталась, или согласилась на свидание? Или ты вообще владычица озера? Стой, у тебя же, кажется, уже был бойфренд? Декстер? Так ведь? Или не было? Эми, Элис, Салли, Мина, а-а-ай… Кажется, я на ком-то уже женат. Или… Нет, не женат. Но что это за… Ой, боже, боже. Я же не могу жениться, мне еще нет восемнадцати. И дома своего… Где я живу?! Где я живу?! Кто я такой вообще? Ежики же серые, они выглядят по-другому. Значит, я не еж. Может, я какой-то мутант? Оборотень! Точно, я был оборотнем. Эй, посмотри, действительно был!

Только теперь я заметил, что Соник оброс шерстью, а одежда на нем уже порвалась. Еще и когти? Голос его стал как-то грубее, ниже, более зверский:

– Еж-оборотень! Но это же не может быть ответом… За всем этим сплошное противоречие. Хотя бы потому, что ежа, бегущего со скоростью звука, просто сотрет в порошок сопротивление воздуха. Почему я не понимал этого раньше? Что для меня раньше? Ведь мне вечные пятнадцать. Стоп! Я же уже вышел замуж… Нет, не было такого или было. Было или не было. Взаимоисключение, сплошное взаимоисключение. Ведь я никогда не был оборотнем. Никогда не был принцем королевских кровей. Но я же было оборотнем! Я же был принцем королевским кровей! Я ведь был как рыцарь, спасал всех своим верным мечом. А меч я ни разу в руках не держал. Как меч в руках может мне казаться большим абсурдом, чем бег со скоростью звука? Как?

Внешность уже вернулась обратно: метр роста, тонкие руки и ноги, длинные иглы. Лицо у несчастного больного было такое, будто за ним кто-то гонится, кто его настигает. Настигает изнутри, что, пожалуй, было страшнее всех других погонь. Даже если бы мы попросили Соника замолчать, он бы не заметил нашей просьбы. Но мы благоговейно молчали.

– Бег, непонятно куда, непонятно зачем и непонятно как. Я же ведь должен спасать всех, но все равно ничего не помогает. Все повторяется. Все повторяется. Все повторяется. Что-то меняется? Этого что-то не существует, наверное? Да, не существует. Чтобы ни случилось, как много бы ни случилось, когда бы это ни случилось, мой возраст вечен. Мне вечные пятнадцать. Мое «раньше» неотличимо для меня от моего «позже». Зеркало! Дайте зеркало, дайте зеркало, пожалуйста. В нем есть зацепка, должна быть. Мои глаза, мои зеленые глаза. Они же не зеленые. То есть зеленые, но раньше не были зелеными. И выглядел я раньше по-другому. Раньше… Раньше… Раньше…

Опять изменилась внешность: из глаз Соника действительно исчезли зеленые зрачки, голова стала почти круглой, лицо каким-то детским, иглы затупились и укоротились, ручки, ножки втянулись в округлившее туловище. Да, именно так он и выглядел во времена «Sega Mega Drive».

– Что вы на меня так смотрите? Я же ни разу не соврал! Я нес полную бессмыслицу, но так оно и есть. Не смотря ни на что, так оно и есть. Как бы ни было бессмысленно все, что я говорю, это правда! Я… Я… Не реален… Не существую… Что мне делать? Меня же нет. Я никто. Я выдуман. Выдуман. Что мне делать?

Соника просто трясло. Он просто повторял, как заведенный «кто я?» и «что мне делать?», продолжал бредить. Внешность его изменилась еще раза три. Хаус, безмолвно все это наблюдавший, наконец-то заговорил:

– Спрашивает, что тебе делать теперь? Тебе, парень, стоит теперь плакать, орать и метаться по полу. Со стороны жалкое зрелище, но тебе будет не так плохо. А ты не стой, как истукан. Вынь из него наконец-то того клеща, который впился где-то под шеей. Плечи ему осмотри.

Форман подошел к пациенту и извлек того самого клеща. Вконец зажиревшее насекомое только беспомощно дрыгало лапками. А хозяин этого паразита уже последовал совету Хауса. А именно: рвал, метал, орал, слезы по кафелю размазывал. Я даже боялся себе представить, каково ему. Вы когда-нибудь видели ломку героинового наркомана? Я ни разу, но было очень похоже. Выглядело все это и впрямь жалко. Очень жалко.

– Хаус, так что это было? – Спросил я доктора.

– Исцеление. – Ответил он. – Потерпи полчаса, и я все тебе объясню. Ладно?

– Почему полчаса?

– Нужно присутствие всех, чтобы окончательно прояснить обстановку. Полчаса, ладно?

Глава 79 – «Ты знаешь, что это такое?»

За эти полчаса Соник уже успокоился. Его, конечно, все еще трясло, но в целом картина была не такой жуткой, как ломка наркомана. Более того, пациент не выглядел умирающим в страшных мучениях, что было неслабым прогрессом. Хаус куда-то ушел. Поэтому свой основной вопрос еж хотел задать Форману. Но тот его опередил:

– Знаешь, кто ты?

– Нет. – Честно ответил Соник.

– Это – хорошо. Это – отлично. – Вздохнул Форман.

– Почему?

– Ответ на такой вопрос не должен быть простым. Если ты не клюнул на легкие ответы, значит, не будет нового приступа.

– А Эми, она тоже больна? – Закричал несчастный герой. – Что с ней случилось?

– Просто она тут едва не померла, на твои страдания глядя. Поэтому и вырубили ее аккуратно и безболезненно. – Надеюсь, что не соврал. Иначе мне не дожить до халявного студенческого.

– А что у нее с рукой?

Да-а-а, не хочется ему объяснять, что он, пока бился в конвульсиях, прогрыз ей руку до крови. И это несмотря на перчатки (кстати, зачем всем им перчатки?). Но немножко помявшись, я пояснил:

– Мы ее вообще-то попросили подать кляп, чтобы ты себе язык не откусил. А она не нашла ничего умнее, чем сунуть тебе в пасть руку.

– С ней все будет в порядке?

– Будет. Она очень за тебя переживала. Скоро должна очнуться. – Сказал Форман.

А Соник, расчувствовавшись, аккуратно, не поднимая с пола, взял ее на руки. Интуиция великая вещь. Казалось, он сам был удивлен, мол, «что я делаю?». Но вместе с тем была и уверенность, что все сделано правильно. Но больше всего было очарования. Соник был действительно очарован тем, что кто-то переживает за него настолько сильно. Но не только у него все было в порядке с интуицией. Наверное почуяв, что пробуждение того стоит, тихонечко открыла глаза Эми. Совсем тихонечько, медленно, чтобы не вспугнуть мечту. Даже зажмурилась, не веря, что это происходит с ней…

Так, пошел я отсюда. Вон и Форман сделал ноги. Так, еще одна маленькая комбинация и шторы в палате задернуты. Что будет, когда Эми поймет, что это ей не приснилось? Минут через пять я даже заволновался. Хотя… Страшных криков и стонов нет, так что можно быть спокойным, что все у них хорошо и в меру. И ничто их не обломает. Стоп! Там же еще Чейз в отключке лежит. И судя по тому «Ой», что можно было услышать в соседней палате, он внезапно очнулся.

Постучавшись, и мы вошли обратно. Нашего куратора было уже не узнать. Три часа назад я уже думал о том, чтобы Эми попила каких-нибудь антидепрессантов. Теперь же… Как бы это описать? Видели когда-нибудь солнце зимой, во время первой весенней оттепели? Один к одному. Вроде бы и улыбка робкая, неуверенная, но этой улыбкой уже можно растопить пару айсбергов и спасти пару «Титаников». Чейз уже поднялся и тревожно спросил:

– Ты как?

– Отлично. – Тихо ответил ему Соник для галочки. Ибо даже идиоту было ясно, что у него все замечательно.

Эми уже сидела у пациента (бывшего, надеюсь, пациента) на коленях. Смущаться у нее уже не было сил, поэтому она и не пыталась скрыть своего счастья. Соник же хоть и казался напуганным, но это было больше похоже на страх того, кто только что выиграл в лотерею: «Это не розыгрыш? А что мне теперь с этим делать-то?». Но такая идиллия не может длиться вечно. Первым знаком птицы обломинго на горизонте был вредный голос:

– Простите что задержался. Чуть уговорил Кадди отдать мне кое-какой конфискат. Ей почему-то кажется, что я не ведаю, что творю.

В палату Хаус вошел с полиэтиленовым пакетом, в котором, похоже, и был пресловутый конфискат. А потом доктор сделал то, от чего у всех присутствующих просто отвисли челюсти (кроме Эми – она еще и побледнела, как смерть). Он вынял из пакета диск с игрой «Sonic adventure 2» и в лоб, без всяких предисловий спросил:

– Ты знаешь, что это такое?

Такой немой сцены не было даже в Гоголевском «ревизоре». Но то, что было дальше, я даже не рискну описать приличными словами. Никто не ожидал, что Соник ответит:

– Да, знаю. Мне уже объяснили.

– Господа, – объявил Хаус, – пациент будет жить. И ничего с ним не станется. Хотите знать почему? Потому что постоянное присутствие стороннего разума некоторых паразитов может усиливать энергетические болезни, создавая свои эффекты. Про паразитический резонанс слышали? Клещ, которого Эми Роуз подцепила в чужой вселенной и перецепила на Соника, привнес с собой маленькую, но ощутимую, часть сети причин оттуда, что негативно сказалось на его душе. Но эта мелочь себя бы почти никак не проявила, если бы ежику за те сутки, что длилась спецоперация, не раскрыли тайну персонажа. Парень и так ужасно восприимчив к альтернативным психозам, а тут еще и этот клещ со своим нездоровым влиянием. Обратное перемещение на «тарзанке», плюс еще комбинация передачи памяти, как дополнительный дестабилизирующий фактор. Естественно, ему сделалось очень плохо, причем очень быстро. Что вы на меня так смотрите? Поправьте, если я не прав.

– Вы правы, доктор. – Проговорил Соник. – Клеща теперь нет. Я уже здоров?

– В принципе, да. Но надо бы еще вас осмотреть.

– Позже. Дима, мне срочно нужно в ту вселенную, где меня придумали. Это вопрос жизни и смерти. Быстрее.

Качественно же его вылечили. Уже готов в бой, а ведь до этого трое суток пнем провалялся.

– Куда тебя еще доставить, еж? В квартиру, где деньги лежат?

– Поговорить с человеком по имени Юджи Нака. Это он меня придумал. Так можно все исправить. Я с ним поговорю, и все будет хорошо. Дима, отправь меня туда, ты же умеешь.

– Во-первых, не умею. Во-вторых, с чего ты взял, что это решит наши проблемы?

– Должно. Только не говори об этой затее куратору моей вселенной, ладно? Я все быстренько сделаю, и он ничего даже не поймет.

В палате повисла неловкая тишина. Ситуация получилась и впрямь очень интересной. Хаус подмигнул остальным врачам, и начал их тихонечко выводить из комнаты. Остались только мы трое: Соник, Эми и я.

– Дима, ты почему так улыбаешься? Так ты и есть…

– Нет, Соник, я не куратор. Но ход мыслей у тебя более-менее верный.

– Дима, я тебя не понимаю. Почему все ушли? И куратор же не узнает о том, что я общался со своим автором? Ты же ему не расскажешь?

– Нет, я ему не расскажу. – Честно ответил я.

– А ты, Эми? Эми? – Вот Соник и подвел дела к выяснению дел особенно деловых личностей…

– Соник, как тебе сказать-то…

– Эми, я не хочу, чтобы куратор это узнал. Он просто меня не допустит, а мне очень нужно туда… Пожалуйста, не рассказывай ему.

– Не ему, а ей. – Дал я, наконец, подсказку этого дурню.

– Ты что имеешь в виду?

– Специально для тех, кто в танке: Эми…

– Не надо, Дима! Я сама. Соник – я и есть куратор твоей вселенной.

М-да, им предстояло серьезное объяснение. Вот оно и началось:

– Ты? Куратор моей вселенной?

– Ага, только очень плохой и никуда не годный. Я всех подвела. Не стоило тебя туда отпускать.

– Почему? Я же выяснил все.

-Ты чуть не умер! Тебя чуть не убил альтернативный психоз. Тебя нельзя было туда отпускать. Нельзя!

– Не хочу вас прерывать, но что там с бесценными агентурными сведениями? Что ты там выяснил, Соник?

– Дима, память я у него уже скопировала. Блок воспоминаний сейчас передам. Соник, можешь ничего не рассказывать, мы сейчас сами все вспомним.

«Блок памяти передан. Ознакомиться?»

Ознакомиться с тем, ради чего мы пропустили Соника через этот ад? С тем, что на самом деле твориться в той чертовой вселенной? С настоящей личностью вандала? С его планами и мотивами? С ключом к моему поступлению в любой ВУЗ страны? Естественно…

«Да»