Сельджуки

§ 1. Внутриполитическая обстановка в государстве Сельджуков в Малой Азии в период правления султана Гияседдина Кейхусрева II

После смерти Алаэддина Кейкубада I государство Сельджуков в течение некоторого времени продолжало оставаться наиболее сильным в регионе. Его признавали своим сувереном Трабезундская греческая империя, греческое государство со столицей в Никее, армянское царство в Киликии и др. Эти государства продолжали платить дань сельджукскому султану, чеканить деньги и читать пятничную молитву с его именем. Монголы, чьим вассалом теперь являлось сельджукское государство, ограничивались получением дани (от султана) и наблюдали за развитием внутриполитической ситуации.

взошедший на престол Гияседдин Кейхусрев II (1237—1246 гг.) не обладал качествами, необходимыми для того, чтобы руководить страной, тем более в такое сложное для нее время. Это понимали сановники, составлявшие ближайшее окружение султана. Их усилиями удалось избежать войны с Египтом. Для восстановления дружественных отношений с правителем Халеба меликом Насыром они предложили ему в жены сестру султана и попросили руки его дочери для султана Гияседдина Кейхусрева II. Для того, чтобы умиротворить эйюбидов в Восточной Анатолии, их руководителям было выделено несколько городов в качестве икта. Правитель Сирии мелик Эшреф еще при жизни Алаэддина Кейкубада направил ему послание с заверениями в союзнических отношениях. В целом после смены власти внешне - и внутриполитическое положение сельджукского государства было благоприятным. Однако это продолжалось недолго.

Один из главных инициаторов возведения на престол Гияседдина Кейхусрева, сановник по имени Саадеддин Кёпек, вскоре стал фаворитом молодого султана. Решения, принятые Гияседдином Кейхусревом под влиянием Кёпека, серьезно ослабили государственное руководство страны и ухудшили внутриполитическую обстановку. Первой жертвой Кёпека стал предводитель служивших сельджукскому султану хорезмских беев эмир Кадир Хан. Оклеветав эмира, Кёпек добился его ареста и заключения в крепость, где Кадир Хан через несколько месяцев умер[595]. В тот же день хорезмские беи со своими войсками ушли из Коньи. Они шли к сирийской границе и на своем пути грабили и разрушали все населенные пункты. Попытка вернуть хорезмских беевзявершилась вооруженным столкновением, в котором сельджукские войска были разгромлены, субаши Харпута убит, а субаши Малатьи взят в плен.

Происшедшие события были использованы Саадеддином Кёпеком для того, чтобы дискредитировать в глазах султана везира Шемседдина Алтунаба, который был лишен должности. По вине Кёпека попали в немилость, были заключены в крепость или казнены все высшие сановники государства, включая главнокомандующего (меликульумера) Кемаледдина Камьяра.

После этого фактически вся государственная власть была сосредоточена в руках одного человека — Саадеддина Кёпека. В 1238 г. Кёпек приказал арестовать и заключить в крепость Боргулу братьев султана Кылыч Арслана и Рукнеддина[596].

Существует версия, согласно которой Кёпек намеревался устранить так же и султана и занять трон. Для придания легитимности своим претензиям на трон Кёпек распространил слухи о том, что он якобы является сыном Гияседдина Кейхусрева I и некой Шехназ хатун, которая была дочерью одного из богатых и именитых людей Коньи[597].

Только когда султан понял, что над его жизнью нависла угроза, он изменил свое отношение к Кёпеку. Однако избавиться от всесильного сановника было сложно. В тайне от Кёпека Гияседдину Кейхусреву удалось вызвать в Конью преданного ему субаши Сиваса Хюсамеддина Караджу. Прибыв во дворец, Караджа по приказу султана убил Саадедцина Кёпека.

Следующее, значительно более серьезное потрясение сельджукское государство испытало в связи с социально-политическим движением и восстанием Баба Исхака. Зарождение этого движения связано с приходом в юго-восточные и центральные районы Анатолии больших масс тюркменских кочевников, гонимых с прежних мест обитания монгольской агрессией.

Сотни тысяч тюркмен волнами шли через сирийскую границу. Сельджукские власти тщетно пытались сдержать эту лавину и не пустить кочевников вглубь страны. Кочевые тюркмены заполонили Юго-Восточную и Центральную Анатолию. Их приход в эти места сопровождался грабежами и насилием по отношению к местному населению. Попытки местных властей обеспечить порядок взявали крайнее недовольство и отпор со стороны кочевников. Именно в этой среде недовольных отношением к себе со стороны сельджукского государства кочевников зародилось движение Баба Исхака. Ибн Биби пишет, что Баба Исхак был наполовину мусульманским шейхом и наполовину тюрком-язычником. Впервые он появился в 1204 г. в окрестностях г. Симсат[598], затем переместился в одну из деревень в районе Амасьи.

В своих проповедях Баба Исхак утверждал, что в стране царят безбожие и произвол. Он осуждал султана за распутный образ жизни, нежелание заниматься вопросами, от которых зависела жизнь простого народа. Популярность Баба Исхака быстро росла. У него появились мюриды (последователи, ученики), которые распространяли его идеи далеко за пределами Амасьи. Наконец, Баба Исхак обвинил султана в том, что он свернул с пути, начертанного Аллахом, и начал призывать народ к бунту. Через своих мюридов Баба Исхак приказывает тюркменам вооружаться, чтобы по его команде начать борьбу против существующей власти за обеспечение условий для лучшей жизни народа.

Амасья

Тем, кто присоединится к его движению, Баба Исхак обещал долю добычи, трофеев, остальных приказал безжалостно убивать[599].

Действительно, по приказу Баба Исхака тюркмены начали продавать скот и покупать оружие. По сигналу о начале выступления тюркмены захватили города Симсат, Кахта и Адыяман. Захват городов сопровождался грабежами и убийствами мусульман и христиан, не согласных с идеями Баба Исхака. Когда бунтовщики подошли к Малатье, против них выступил субаши Музафереддин Алишир. Однако в происшедшем ожесточенном сражении он понес большие потери. Субаши вернулся в Малатью, собрал войска и вновь повел их в бой. Но и на этот раз он потерпел поражение.

После одержанных побед моральный дух сторонников Баба Исхака и их решимость продолжать борьбу еще более окрепли. Они двинулись на Сивас. Здесь против бунтовщиков выступил не только многочисленный гарнизон Сиваса, но и вооруженные горожане. Однако они не смогли противостоять тюркменам. Город был взят и разграблен. Бунтовщики повесили игдишбаши и других именитых граждан Сиваса[600].

К сторонникам Баба Исхака спешили присоединиться кочевые тюркмены из других провинций. Восстанием уже была охвачена значительная часть Восточной и Центральной Анатолии. Бунтовщики взяли Токат и двинулись к Амасье, чтобы здесь их взялавил сам Баба Исхак. Обстановка в стране была чрезвычайно сложная. Султан послал в Амасью войска под командованием одного из своих приближенных, Мюбаризедцина Армаганшаха, приказав последнему любой ценой остановить дальнейшее наступление сторонников Баба Исхака. Армаганшах прибыл в Амасью раньше бунтовщиков. Он занял город, арестовал Баба Исхака и повесил его на крепостной стене.

Узнав об этом, тюркмены с диким ожесточением атаковали войска Армаганшаха. В кровопролитном сражении армия Армаганшаха была уничтожена, а сам он казнен. Войдя в город, тюркмены стали искать тело Баба Исхака, но не смогли его найти. Тогда они заявили, что Баба Исхак жив, и двинулись на Конью.

Объятый ужасом Изеддин Кейкавус приказал бросить на подавление восстания 60-тысячную армию, сосредоточенную в районе Эрзурума для отражения возможного вторжения монголов. Отдав этот приказ, султан покинул столицу.

Эрзерумская армия, в состав которой входила большая часть вооруженных сил сельджукского государства, пройдя через Сивас и Кайсери, вошла в провинцию Кыршехир. Здесь в 1240 г. она встретила основные силы мятежников. Итогом сражения было практически поголовное истребление вооруженных отрядов бунтовщиков[601].

Восстание Баба Исхака было подавлено. Султан разослал фетихнаме в соседние страны и щедро наградил военачальников. Однако положение в стране оставалось сложным, т. к. проблема кочевых тюркмен и их взаимоотношений с оседлым тюркским и христианским населением и властью решена не была. Кроме того, для подавления охватившего большую часть страны восстания государство было вынуждено напрячь все свои силы и вышло из него серьезно ослабленным. Ибн Биби пишет, что не имевшее аналогов в истории сельджукского государства, социально-политическое движение Баба Исхака потрясло страну[602].

§ 2. Вторжение монгольских войск в Малую Азию. Поражение Сельджуков при Кёседаге. Превращение государства Сельджуков в вассала монгольских ханов.

Когда монголы поняли, что Гияседдин Кейхусрев является слабым монархом, а силы государства подорваны, они приняли решение о вторжении в Малую Азию. 30-тысячное войско под общим командованием нойона Байджу (как пишет Ибн Биби, 30 тысяч отборной татарской[603] кавалерии) вторглось в Анатолию и осенью 1242 г. осадило Эрзурум.

Гарнизон Эрзерума под командованием субаши Синанэдцина Якута стойко оборонял город и даже предпринимал вылазки, нанося монголам определенный урон. Однако в один из первых же дней осады губернатор Эрзерума Дувини тайно снесся с Байджу и, получив от него гарантии личной неприкосновенности, ночью открыл городские ворота. Бой в городе продолжался до утра. Гарнизон храбро сражался, но силы были не равными. Основная масса защитников города была истреблена, субаши Якут и его сын — повешены. Монголы разграбили и разрушили Эрзерум. Молодые мужчины и женщины были закованы в цепи и уведены в рабство, остальные жители города убиты. Монголы не пощадили никого также в окрестностях Эрзерума.

Султан объявил мобилизацию войск икта, а также воинских контингентов вассальных государств. Было также решено усилить армию наемными солдатами из числа мусульман (арабов) и христиан (армян, франков). На эти цели были выделены большие средства. Так, только для вербовки арабов в Сирию было отправлено 100 тысяч золотых динаров и несколько миллионов серебряных дирхемов[604].

Зимой 1243 г. в районе Кайсери, который был объявлен пунктом сбора, сосредоточено 70 тысяч войск, состоявших из кавалерии икта, а также постоянной профессиональной армии султана. С этими силами султан двинулся к Сивасу, где было решено ждать прибытия наемников и войск вассальных государств.

Эрзерум

Уже в Сивасе в среде командного состава армии начались разногласия по вопросу о том, что следует делать дальше. Пожилые, более опытные военачальники советовали султану ждать противника в Сивасе, который был хорошо укреплен и имел значительные запасы продовольствия и оружия. Дополнительным аргументом в пользу этого решения было то обстоятельство, что наемники и вассальные войска к назначенному сроку не прибыли. Другая часть военачальников, в основном молодых и неопытных, считали, что султану надо идти навстречу монголам, а не ждать их в Сивасе. Султан был в нерешительности. Он долго колебался и, наконец, выступил из Сиваса в направлении Кеседага[605]. С точки зрения характеристики высшего военного руководства сельджукской армии эти и дальнейшие события весьма показательны. Во-первых, они свидетельствуют о том, что сам султан был человеком невежественным в военных вопросах. Едва ли он не понимал этого. Тем не менее, для рекрутирования наемников в Сирию и другие страны султан направил главнокомандующего (меликульумера) Шемседдина Исфахани. Какого-либо подобия штаба, анализирующего обстановку, разрабатывающего план действий и отдающего приказы войскам, в военной организации сельджукского государства в этот период не было. Все это означало, что армия была лишена единого руководства, отдающего осмысленные приказы, и была заранее обречена на поражение. Подойдя к Кеседагу, армия заняла выгодные позиции. Их можно было взять только штурмом. Окрестности (с тыла) были богаты кормом для лошадей и скота, а также питьевой водой. Кроме того, горные проходы на подступах к занимаемым позициям оборонялись заранее направленными туда передовыми отрядами сельджуков. По данным разведки, нойон Байджу в это время находился в районе Эрзинджана с 40 тысячной армией и двигался к Кеседагу. Численность войск султана возросла до 90 тысяч, хотя наемники еще не прибыли[606].

Молодые военачальники советовали султану оставить занимаемые позиции и идти навстречу противнику, вдвое уступавшему сельджукам по численности. Предвкушая победу, они радовались, как пишет Ибн Биби, «в силу своей глупости и невежества»[607].

Опытные военачальники, а также везир считали, что оставлять занимаемые позиции, означает идти на авантюру. Споры среди военачальников сопровождались взаимными оскорблениями и завершились тем, что один из них, Музафереддин оглу, находясь, по словам Ибн Биби, в крайне нетрезвом состоянии, принял решение самостоятельно атаковать монголов[608]. Утром 3 июля 1243 г. он поднял подчиненные ему войска, оставил занимаемые позиции и двинулся на противника. Наступление, проводившееся незначительными силами, быстро захлебнулось. Монголы уничтожили войска Музафереддина оглу. Вслед за Музафереддином в наступление перешли и некоторые другие военачальники (всего около 20 тысяч человек). Эти войска монголы также уничтожили.

Собственно на этом и завершилось вошедшее в историю «сражение» при Кеседаге. Султан в панике бежал в Конью. Оставшиеся без руководства сельджукские войска разбежались.

От Кеседага нойон Байджу, не встречая сопротивления, подошел к Сивасу. Кадий Сиваса Неджмеддин Кыршехирли во время оккупации монголами Средней Азии находился в Хорезме и за какие-то заслуги получил от монголов ярлык. Во главе делегации именитых граждан города он вышел с богатыми дарами встречать монголов. Увидев у кадия ярлык и услышав, что Сивас не собираются оборонять, Байджу сохранил жизнь жителям города и не тронул их имущество. Вместе с тем, он приказал уничтожить склады с вооружением и разрушить часть оборонительных сооружений.

Следующим городом на пути в Конью был Кайсери. В отличие от Сиваса этот город был намерен обороняться. Байджу осадил город, разместил напротив городских стен и ворот катапульты и в течение 15 дней подвергал их непрерывной бомбардировке. В результате в стенах образовались трещины, а в некоторых местах небольшие бреши. Городские ремесленники под руководством своих ахи оперативно устраняли повреждения, и Кайсери продолжал обороняться. Время от времени гарнизон города осуществлял вылазки и наносил монголам ощутимый урон.

Кайсери

Ибн Биби пишет, что, встретив стойкую оборону, Байджу начал думать о том, чтобы снять осаду и вернуться к Кайсери в следующем году[609]. Однако в это время игдишбаши Кайсери Хаджук опту Хюсам тайно бежал из города и, получив от Байджу гарантию неприкосновенности для себя, своей семьи и имущества, сообщил монголам, что люди в городе держатся из последних сил. На следующий день командовавшие гарнизоном субаши Кайсери Фахреддин Айаз и эмир Самсамуддин Каймаз получили ультиматум, в котором, в частности, говорилось, что в случае добровольной сдачи города им гарантируется жизнь и неприкосновенность. Субаши Айаз покинул город и перешел на сторону Байджу. Эмир Каймаз остался в Кайсери и взялавил оборону.

Байджу отказался снимать осаду города. Напротив, узнав от субаши наиболее уязвимые места в обороне, он сосредоточил здесь катапульты и вскоре разрушил стены. Ворвавшись в город, монголы арестовали и казнили всех его защитников. Кайсери был разграблен, а затем разрушен и сожжен. В результате погибло почти все население города.

Последовавшие за разрушением Кайсери события характеризуют состояние высшего государственного руководства сельджукского государства в начальный период монгольского вторжения и, в частности, отношение к султану высокопоставленных сановников. После Кеседага везир Мухезиддин бежал в Амасью. Везир и кадий Амасьи Фахреддин самостоятельно решили отправиться в ставку к монгольскому нойону Байджу и попросить его заключить мир с сельджуками. Ибн Биби пишет, что сановники исходили из того, что, если не принять неотложных мер, то при таком «невежественном и неопытном султане» стране грозит серьезная опасность[610].

Монгольский нойон Байджу благосклонно отнесся к взяту везира и кадия, заверивших его, что сельджукский султан признает власть монгольского хана и будет регулярно платить дань. Было решено, что монгольский хан будет ежегодно получать 360 тысяч серебряных дирхемов, 10 тысяч овец, тысячу голов крупного рогатого скота и тысячу верблюдов[611]. По другим данным, денежная часть дани была установлена в размере 400 тысяч золотых динаров[612].

Когда везир вернулся в Конью и, прибыв во дворец, доложил султану о самом факте состоявшихся переговоров и об их итогах, Гияседдин Кейхусрев остался настолько доволен, что пожаловал везиру обширные земельные владения в качестве икта и одарил дорогими подарками[613].

В соответствие с установленным монголами порядком решение нойона должно было получить одобрение со стороны Великого хана. Точнее, Великий хан должен был дать разрешение своему вассалу на то, чтобы он мог править в своем государстве. В описываемый период трон Великого хана (после смерти Угэдея) был свободен. Поэтому Гияседдина Кейхусрева должен был утвердить старший среди потомков Чингисхана, его внук Бату (Батый). В 1243 г. хан Батый основал государство, которое называлось Золотая Орда. В его состав входили Западная Сибирь, северная часть Хорезма, Волжская Болгария, Северный Кавказ, Крым, степи от Волги до Дуная. В вассальной зависимости от Золотой Орды находились русские княжества[614]. В столицу Золотой Орды г. Сарай[615] была направлена делегация, в состав которой вошли главнокомандующий Шемседдин Исфахани, кадий Амасьи Фахреддин и переводчик Меджеддин Мухаммед (отец Ибн Биби. — В.З. ). Батый принял послов и подписал новый договор о мире между монголами и сельджуками. Он повелел Гияседдину Кейхусреву управлять своим государством и в качестве символов власти передал султану лук, стрелу, саблю и головной убор (külâh). Шемседдин Исфахани испросил у Батыя позволения совершить поход против армян Киликии[616].

После возвращения делегации из Золотой Орды Гияседдин Кейхусрев назначил Исфахани везиром, вручил ему золотую саблю, пожаловал Кыршехир в качестве икта, и попросил его взять в свои руки все бразды правления государством.

В конце 1245 г. сельджукские войска под командованием Исфахани вторглись на территорию армянского киликийского царства. Причиной вторжения стало прекращение уплаты ежегодной дани, а также враждебная политика, которую царь Армении проводил по отношению к сельджукам после поражения у Кеседага. Ибн Биби, в частности, пишет, что бежавшие от монгольского нашествия мусульмане пытались найти убежище в городах Армении, но там их грабили, так же как и тех мусульман, которые, бежав из Малатьи и Кайсери, шли в Халеб через Сис (столица армянского киликийского царства). Более того, царь Армении не позволил уйти в Сирию через территорию своего государства матери и дочери султана и передал их монголам[617].

В результате успешно проведенной военной операции с Арменией был подписан мирный договор, по которому она была обязана выплатить дань сельджукскому государству за два предшествующих года и за следующий год, возместить расходы на проведение военной кампании, выплатить компенсацию за ущерб, причиненный беженцам, а также вернуть территории сельджукского государства, захваченные в период монгольского нашествия[618].

В 1246 г. внезапно скончался султан Гияседдин Кейхусрев I. Везир Исфахани призвал к себе высокопоставленных и преданных ему сановников, чтобы решить, кого из детей умершего султана возвести на престол[619]. В итоге новым султаном стал старший сын Иззеддин Кейкавус, которому было всего 11 лет. Везиром при султане Иззеддине Кейкавусе II (1246—1249, 1249—1254, 1257—1259, 1259—1262 гг.) остался Шемседдин Мухаммед Исфахани, власть которого в стране вскоре стала неограниченной. Исфахани женился на матери султана и устранил всех своих противников и недоброжелателей.

В 1246 г. в столице монгольского государства г. Каракорум[620] был созван курултай для избрания нового Великого хана[621]. Джувейни пишет, что для участия в курултае в «близкие и далекие земли» были посланы гонцы с приглашением прибыть царевичам и нойонам и требованием явиться султанам и царям[622]. Хан Батый не явился лично, но прислал своих братьев. Из клана Чагатая явились сыновья и внуки. Прибыли лично сыновья и внуки Чингисхана, взялавлявшие другие кланы, а также все монгольские нойоны, часть которых сопровождала правителей вассальных государств. Прибыл верховный кадий Багдада Фахрад-Дин, правители большинства восточных мусульманских государств и послы от франков. Гостей собралось так много, что для них было приготовлено две тысячи палаток[623].

Султану Иззедцину Кейкавусу также было приказано прибыть в Каракорум для участия в торжествах. Однако везир Исфахани решил не рисковать ни жизнью молодого султана, ни своим положением. Поэтому на курултай вместо султана был направлен его брат Рукнедцин Кылыч Арслан, которого сопровождал его атабег (воспитатель) Бахаэдцин Терджуман.

Курултай избрал новым Великим ханом сына Угэдэя — Гуюка (1246— 1248 гг.). Джувейни пишет, что Гуюк поставил над всеми войсками и завоеванными народами Ельджигитея, но в первую очередь поручил ему дела Рума (государства Сельджуков в Малой Азии. — В.З.), Грузии, Алеппо, Мосула, Диярбакыра, «что-бы никто, кроме него, не вмешивался в них, а султаны и правители тех мест только перед ним отвечали за уплату дани»[624]. Кроме того, Гуюк вручил прибывшим на курултай правителям вассальных государств ярлыки и пайцзы... Султаном сельджукского государства он назначил Рукнеддина Кылыч Арслана «поскольку тот явился к нему заявить о своей покорности»[625]. Иззедцина Кейкавуса Гуюк низложил.

В 1249 г. Рукнед дин Кылыч Арслан в сопровождении 2 тысяч монгольских всадников прибыл в Сивас. Здесь было объявлено о смене власти в стране. Рукнед дин Кылыч Арслан назначил новым везиром своего наставника Бахаэддина Терджумана.

25 марта 1249 г. по приказу султана везир Шемседдин Исфахани был арестован и в тот же день казнен. Эти события вызвали раскол в стране. Власть нового султана признали в Эрзинджане, Сивасе, Кайсери, Малатье, Харпуте и Диярбакыре. Остальная часть страны, по-прежнему, подчинялась Иззеддину Кейкавусу. Более того, Иззедцин Кейкавус не собирался уступать своему младшему брату трон. 14 июня 1249 г. в районе Акшехира произошло сражение, в котором Рукнеддин Кылыч Арслан потерпел поражение.

Тогда высшими сановниками государства было принято беспрецедентное и достаточно нелепое решение о том, что на троне в Конье будут одновременно сидеть все три брата: Иззеддин Кейкавус II, Рукнеддин Кылыч Арслан IV и Алаэддин Кейкубад II[626]. Сановникам удалось уговорить братьев пойти на это и государством одновременно стали править три султана.

Так продолжалось с 1249 по 1254 г. В 1253 г. в Конью прибыл монгольский посол с требованием к Иззеддину Кейкавусу II немедленно прибыть к Великому хану. Иззедддин Кейкавус боялся ехать к хану, так как понимал, что может быть сурово наказан за ослушание. Он также знал, что даже если ему удастся вернуться из Монголии, то страной будет единолично править Рукнеддин Кылыч Арслан. Поэтому Иззедцин Кейкавус отказался прибыть к Великому хану лично, сославшись на необходимость подавить бунт тюркмен на западе страны. Вместо себя он направил в Монголию младшего из братьев султана Алаэддина Кейкубада IV. Однако Алаэддин не доехал до Каракорума. По официальной версии он скончался в пути в результате болезни. Существует, на наш взяляд, более правдоподобная версия. Старшие братья опасались, что от Великого хана Алаэддин может вернуться с ярлыком единоличного правителя сельджукского государства. Поэтому Иззеддин Кейкавус подкупил наставника Алаэддина Кейкубада II, и в 1254 г. юный султан был убит[627].

Между тем, отношения между Иззеддином Кейкавусом и Рукнеддином Кылыч Арсланом обострились до предела. Они уже не могли вместе управлять государством. В 1254 г. Рукнеддин покинул Конью, прибыл в Кайсери и здесь сел на трон. Была предпринята попытка разделить страну на две части, но она не увенчалась успехом. Братья начали собирать войска. В происшедшем сражении Рукнеддин Кылыч Арслан потерпел поражение. Он бежал в Сис, но по дороге был схвачен тюркменами и доставлен в Кайсери. Здесь его ждал Иззеддин Кейкавус, который приказал заточить Рукнед цина в крепость Боргулу[628].

В результате междуусобной войны экономическое положение страны начало ухудшаться. Одним из показателей этого процесса явилось обесценивание основной расчетной единицы финансовых операций — серебряного дирхема. Обычный (стандартный) вес этой монеты составлял 3,21 грамма. Так было до 1252 г. В 1256 г. вес монеты снизился до 2,73 грамма серебра[629]. Выросли цены на все основные товары[630]. Сельджукское государство начало испытывать затруднения в выплате дани монголам. В сочетании с тем обстоятельством, что во главе сельджукского государства находился правитель, игнорировавший приказы Великого хана, это делало неизбежным новое вторжение монгольских войск и ставило под угрозу дальнейшую судьбу султана Иззедцина Кейкавуса.

В 1251 г. Великим монгольским ханом стал внук Чингисхана Менгу (1251 — 1259 гг.) Менгу направил для «завоевания западных областей» своего брата Хулагу[631], назначив его ильханом (то есть, ханом определенного региона или народа). Хулагу стал основателем государства Западных монголов и династии хулагуидов, правившей с 12 56 г. до середины XIV в. В период наивысшего могущества в состав государства ильханов (хулагуидов) входили Иран, большая часть современной территории Афганистана, Тюркменистана, Закавказья, Ирака, а также восточная часть полуострова Малая Азия. Государство ильханов, или Западных монголов, было составной частью Великой монгольской империи.

В августе 1256 г. ильхан Хулагу (1256—1265 гг.) направил в Анатолию нойона Байджу. Султану стало известно, что войска Байджу идут к Конье, и что на своем пути, от Эрзурума до Аксарая, они разрушили все населенные пункты. Поэтому Иззеддин начал готовиться к сражению. Он собрал армию и отдал приказ о выступлении. Ибн Биби пишет; что султан сделал это под сильным давлением дворцовых гулямов[632]. В ожесточенном и кровопролитном сражении, которое произошло 14 октября 1256 г. в районе Аксарая, сельджукские войска были разгромлены. Султан Иззеддин Кейкавус II в сопровождении ближайшего окружения бежал в Анталью, а затем в Денизли.

Нойон Байджу приказал своим людям найти и доставить к нему султана. Но из Денизли Иззеддин Кейкавус бежал в греческое никейское государство к Ласкарису.

После бегства Иззедцина Байджу приказал освободить Рукнеддина Кылыч Арслана из заключения. В ноябре 1256 г. Рукнеддин прибыл в Конью, а к марту 1257 г. были сформированы новые органы государственного управления. Из Коньи султан Рукнедцин отправился в Хамадан, где в это время находился ильхан Хулагу. Хулагу вручил Рукнеддину ярлык, предписывавший управлять сельджукским государством одному султану — Рукнеддину Кылыч Арслану.

В 1257 г. ильхан Хулагу завершил завоевание Ирана и начал готовиться к походу на Багдад, что требовало значительных сил. Поэтому ильхан призвал всех своих нойонов и, в частности, Байджу. В 1258 г. Хулагу взял Багдад. Город был разграблен, большая часть населения истреблена. Хулагу казнил халифа аль-Мустансира и его сына. С его смертью Аббасидский халифат в Ираке прекратил свое существование.

Иззеддин Кейкавус воспользовался одновременным отсутствием в сельджукском государстве султана Рукнеддина Кылыч Арслана и монгольских войск. Он покинул греческое государство Ласкариса и вернулся в Конью. 3 мая 1257 г. Иззеддин Кейкавус вновь сел на трон. Свою деятельность он начал с арестов сановников в столице и в провинции, которые были назначены Рукнедцином Кылыч Арсланом.

Рукнеддин, узнав о действиях брата, вернулся на родину. Его сопровождала дивизия монгольских войск под командованием Баяна. Тем не менее, Рукнеддин задержался в Эрзинджане, собирая войска. Весной 1258 г. объединенные тюрко-монгольские силы выступили из Эрзинджана в направлении Токата. Между Сивасом и Токатом их встретили войска Иззеддина Кейкавуса. В происшедшем сражении Иззеддин Кейкавус нанес поражение монгольской дивзби и войскам Рукнеддина. Остатки монголо-турецких войск отступили к Эрзинджану. Отсюда султан Рукнеддин Кылыч Арслан направил послов к ильхану с просьбой о выделении дополнительной военной помощи. Ильхан прислал еще одну дивизию под командованием нойона Алынджана. С этими силами Рукнеддин овладел Никсаром. Однако попытка взять Токат не увенчалась успехом.

Султан Иззеддин привлек на свою сторону кочевых тюркмен и курдов и, перейдя в наступление, едва не овладел Эрзинджаном. Для оказания помощи Рукнеддину ильхан послал дивизию Байджу, который из Ирака продвинулся до Эльбистана и взял город. Байджу казнил 7 тысяч жителей Эльбистана и увел в плен всех молодых мужчин и женщин. Из Эльбистана Байджу двинулся на Малатью. Он овладел Малатьей и под страхом смертной казни заставил жителей города присягнуть на верность султану Рукнеддину. После этого монгольский нойон вернулся к осажденному Багдаду.

С его убытием война между братьями взобновилась с новой силой. Наконец, в 1259 г. ильхан Хулагу вызвал к себе в Тебриз обоих сельджукских султанов и объявил им о том, что принял решение о разделе сельджукского государства на две части. Территория к Западу от реки Кызыл Ырмак до границ Византии была отдана султану Иззеддину Кейкавусу. На территории восточнее реки Кызыл Ырмак до города Эрзинджан включительно правил султан Рукнеддин Кылыч Арслан. Ильхан также принял решение об увеличении дани, которую должны были платить сельджуки, а также о том, что расходы на содержание монгольских войск, находившихся на территории сельджукских государств, будут нести сельджукские султаны. Решение о разделе сельджукского государства было утверждено Великим ханом Менгу и положило конец междоусобной войне между братьями.

Дальнейшее развитие событий в сельджукских государствах связано с человеком, которого звали Мюинеддин Сулейман и который занимал пост перване при дворе султана Рукнеддина Кылыч Арслана. На эту должность он был назначен монгольским ханом, приславшим Рукнеддину соответствующий ярлык[633].

Летом 1262 г. перване сообщил монголам, что Иззедцин Кейкавус состоит в переписке с султаном Египта Байбарсом с целью организации совместных действий против монголов в Анатолии (что соответствовало действительности. — В.З.). Ильхан Хулагу приказал немедленно арестовать Иззедцина и с этой целью направил в Конью войска.

Не дожидаясь прибытия монголов, Иззедцин со своим гаремом и близкими сановниками бежал в Константинополь к византийскому императору Михаилу Палеологу[634]. Однако под давлением Великого монгольского хана император был вынужден заточить Иззедцина Кейкавуса и двух его сыновей в крепость, а сановников — казнить.

В 1264 г. по настоянию Верховного правителя Золотой Орды хана Берке[635] Иззеддин Кейкавус и его сыновья были освобождены из заточения. Ибн Биби пишет, что хан Берке милостиво отнесся к Иззеддину. Хан выделил ему в качестве икта земли в Крыму и, в частности, г. Судак[636]. Иззеддин Кейкавус прожил в ссылке 17 лет, 15 из них — в Крыму, где и умер в возрасте 44 лет.

После бегства Иззеддина в Константинополь государство сельджуков со столицей в Конье вновь стало единым. Правил государством султан Рукнеддин Кылыч Арслан.

Однако так продолжалось всего четыре года. В 1266 г. перване сообщил монгольскому хану, что теперь уже султан Рукнеддин совместно с арабами готовит восстание против власти монголов. В том же году Рукнеддин Кылыч Арслан был казнен (задушен тетивой лука). Населению страны было объявлено, что султан умер в результате болезни.

На престол в Конье был посажен сын Рукнеддина — Гияседдин Кейхусрев III (1266—1284 гг.), которому было всего два с половиной года. Регентом при молодом султане монголы назначили перване Мюинедцина Сулеймана. С этого момента он получил неограниченную власть в государстве. Политика, которую проводил перване, была полностью подчинена интересам монголов. При нем монгольские нойоны начали вытеснять сельджукских субаши, а также владельцев икта и занимать их места. Однако в отличие от прежних владельцев их роль сводилась лишь к получению доходов. На землях икта теперь располагались монгольские солдаты[637]. Такое положение дел подрывало основы военной организации сельджукского государства. Численность кавалерии сипахи существенно сократилась.

Что касается постоянной наемной армии, то ее численность также сократилась, так как средств на содержание гулямов не хватало. Размеры дани и других расходов, связанных с пребыванием на территории государства сельджуков монгольских войск, постоянно росли. При этом доходы государства неуклонно сокращались.

Чтобы платить дань великому хану и удовлетворять другие потребности монголов, постоянно увеличивались размеры налогов, которые взимались с населения. Более того, опасаясь за свои жизни, высшие сановники государства и, в первую очередь, члены дивана были вынуждены резко ограничить свои личные расходы. Наконец, монголы решили ввести контроль над финансовой системой сельджукского государства. С этой целью они ввели в состав дивана представителя монгольского хана в ранге государственного советника. Чтобы увеличить размеры дани, монголы лишили султана права получать налог orfı rüsümü, который традиционно являлся источником доходов султана и его семьи. Султан был приравнен к другим представителям сельджукской знати и мог получать лишь доход с выделенного ему монголами икта[638].

Власть была полностью дискредитирована в глазах населения. В стране начали стихийно взбикать очаги неповиновения и сопротивления монголо-сельджукским властям. Участились случаи нападения кочевых тюркмен на гарнизоны монгольских войск. Свои надежды на освобождение страны от монголов население стало свзявать не со своим султаном, а с правителем Египта Байбарсом. Еще в 1260 г. мамлюки[639] Байбарса разгромили армию Хулагу на позициях Айн Джалют и, тем самым, развеяли миф о непобедимости монголов в мусульманском и христианском мире.

В 1276 г. губернатор Диярбакыра Хюсамеддин Байджар со своими войсками ушел в Сирию.

В 1276 г. тюркменский (огузский) клан Хатыр начал подготовку вооруженного выступления против монголов. Члены клана предполагали, что в случае успешных действий они смогут привлечь на свою сторону султана Гияседдина, который встанет во главе освободительного движения. В том же 1276 г. член клана Зияэддин Хатыроглу отправился к Байбарсу с просьбой прийти в Анатолию и помочь изгнать монголов.

Примерно в это же время другой член того же клана Шерефеддин Хатыроглу воспользовался тем, что перване и монгольские нойоны ушли к ильхану и начал вести активную пропагандистскую и организационную деятельность по привлечению в ряды сторонников вооруженного выступления против монголов среди сельджукских беев.

Через некоторое время в Эльбистан прибыл арабский посол. Он привез письмо, адресованное Шерефеддину Хатыроглу, в котором говорилось, что султан Байбарс дал согласие на совместные действия против монголов. Шерефедцин Хатыроглу довел эту информацию до анатолийских беев и, в частности, до сына Караман бея Мехмеда. Шерефедцин просил беев прибыть со своими войсками в Нигде. В это время в Эльбистан прибыл авангард Байбарса — 6 тысяч арабской кавалерии.

Когда пришло известие о движении войск Байбарса, Мехмед Караман во взаимодействии с кочевыми тюркменами уже вел боевые действия против монголов и освободил провинцию Ичель. Фетихнаме, связанное с этой победой Караманов, Шерефеддин Хатыроглу разослал по всей Анатолии.

Осенью 1276 г. в Анатолию вернулся перване Мюинеддин с 30-тысячной монгольской армией. Султан Египта и Сирии Байбарс весной 1277 г. сосредоточил свои войска в районе Халеба. В апреле он был в Диярбакыре, затем двинулся на Кайсери. Получив информацию о действиях Байбарса, монгольская армия, а также сельджукские войска под командованием перване из Кайсери выступили навстречу Байбарсу. Ибн Биби пишет, что в численном отношении армия Байбарса уступала монголам и сельджукам[640]. Сражение произошло под Эльбистаном. Оно носило ожесточенный и кровопролитный характер. Монгольская армия была разгромлена. Потери убитыми составили 6 тысяч человек, остальные разбежались или были взяты в плен. Сельджукские войска не вступили в сражение, часть войск добровольно сдалась Байбарсу. На его стороне сражались отряды некоторых сельджукских беев (не входивших в армию перване).

Во время и после сражения на сторону арабов перешло несколько высших сановников сельджукского государства. Среди них, в частности, были сын перване бейлербей Мюхеззибюддин Али, министр обороны (Ariz ül-ceyş) эмир Кемаледдин, верховный кадий сельджукского государства Хюсамеддин, губернаторы Эрзинджана, Синопа, Сиваса и другие[641].

После этих событий монголы радикально изменили свое отношение к перване. В августе 1277 г. он был казнен по приказу ильхана Абаги[642].

Одержав победу над монголами, Байбарс 12 июля 1277 г. пришел в Кайсери, где был встречен как герой. Египетский султан был посажен на специально подготовленный для него сельджукский трон. Пятничная молитва была прочитана с упоминанием его имени. Байбарс недолго пробыл в Анатолии и вернулся в Сирию, где летом того же года скончался.

Сразу после ухода из Анатолии Байбарса туда прибыл ильхан Абага. Он побывал на поле боя под Эльбистаном и отдал приказ о репрессиях по отношению к мусульманскому населению сельджукского государства — оседлым тюркам и, особенно, кочевым тюркменам. В результате этих мер было казнено несколько сот тысяч человек (от 200 до 600 тысяч)[643]. Примерно такое же количество жителей было уведено в плен.

Ильхан поручил нойону Конгуртаю расправиться с Караманами и от его имени управлять Анатолией.

Между тем, Караманы набирали силу и в этот период вышли на авансцену политической жизни в Анатолии. Основатель династии тюрок по имени Караман, согласно Ибн Биби, начинал простым углекопом в горах Центрального Тавра. Каждый день он доставлял уголь в маленький городок Эрменек и тем зарабатывал на жизнь. После второго нашествия нойона Байджу на Анатолию условия жизни населения еще более ухудшились. Бремя налогов не позволяло прокормить семью. Поэтому в 1256 г. Караман организовал вооруженный отряд (банду) и начал заниматься разбоем на дорогах[644]. Против него неоднократно направлялись войска, но Караман проявил себя незаурядным военачальником и всегда выходил победителем. Тогда султан Рукнеддин принял Карамана на государственную службу. Он сделал Карамана эмиром и дал ему большое поместье в качестве икта.

После того, как Байбарс вошел в Кайсери, сын умершего к тому времени Карамана Шемседцин Мехмед бей послал в Кайсери своего брата Али, и тот от имени клана Караманов присягнул на верность Байбарсу. Байбарс пожаловал Мехмеду Караману земли и города от Ларенде[645] до побережья Средиземного моря[646].

В мае 1277 г., когда Байбарс был еще в Анатолии, а султан, перване и другие сановники — в Токате, Караманы и поддерживавшие их тюркмены окружили и взяли Конью.

Вместе с Караманами в Конью вошел человек по прозвищу Джимри[647]. Джимри утверждал, что его настоящее имя — Сиявуш и что он сын султана Гияседцина Кейкавуса, находившегося в изгнании в Крыму. Одного из сыновей Гияседцина Кейкавуса действительно звали Сиявуш. Нашлось несколько человек, которые подтвердили, что видели Сиявуша в Крыму, и что Джимри и есть Сиявуш. Одним из таких свидетелей был некто Таки по прозвищу Сиваслы, недавно бежавший из Судака. Он заявил, что лично знал принца Сиявуша, который научил его читать и писать. После свидетельства Таки, которого Ибн Биби называет лжецом[648], доверие кДжимри — Сиявушу существенно возросло.

Первым лже-Сиявуша признал и принес клятву на верность Мехмед Караман. То же сделал игдишбаши Коньи, айаны, ахи и простые горожане города. Ибн Биби, правда, замечает, что ими больше двигал страх, чем убеждение[649].

В мае 1277 г. Сиявуша-Джимри посадили на трон в Конье. Был заново сфорхмирован диван, пост везира в котором занял Мехмед Караман. (Одним из первых решений дивана было решение о придании турецкому языку[650] статуса государственного.)

В этой ситуации везир султана Гияседдина Кейхусрева Фахреддин Али попросил помощи у ильхана Абаги. Не дожидаясь прибытия монгольских войск, везир собрал сельджукские войска и направил их к Конье. Получив сообщение о движении войск, Мехмед Караман и Джимри со своей армией выступили в направлении Акшехира. Здесь в июне 1277 г. произошло сражение, победу в котором одержали Мехмед Караман и Сиявуш. С трофеями они вернулись в Конью. После этой победы территория, которую контролировали Караманы и Сиявуш, простиралась от Анкары до побережья Средиземного моря. Окрыленные успехом Караманы заявили, что совершат поход на Эрзурум и освободят Анатолию от монголов.

30 июня 1279 г. произошло второе сражение монголов с войсками Сиявуша и Караманов. Мятежные войска были разбиты и рассеяны, а Джимри-Сиявуш — взят в плен и казнен. Однако подавление антимонгольских выступлений Караманов не содействовало ни укреплению позиций сельджукского государства, ни, соответственно, стабилизации внутриполитической обстановки в стране.

Султаны, являвшиеся исполнителями воли монгольских ильханов и их нойонов, не пользовались поддержкой тюркских беев и простого народа.

Отношение ильханов к сельджукским султанам определялось только одним критерием: насколько хорошо тот или иной правитель мог управлять страной, чтобы регулярно в установленных размерах платить дань. Так как сельджукские султаны все в меньшей степени удовлетворяли этому требованию, то ильханы ввели институт верховного правителя (генерал-губернатора) Анатолии, и их отношение к султанам стало откровенно пренебрежительным.

Династия Сельджуков уже давно была лишена права самостоятельно определять, кто из ее правителей будет находиться на троне. Так, в 1284 г. султан Гияседдин Кейхусрев III был арестован и отправлен в ссылку в Эрзинджан, где вскоре был убит. Вместо него ильхан Аргун посадил на престол Гияседдина Месуда II, сына умершего в изгнании Иззедцина Кейкавуса II[651]. В 1296 г. султан Гияседдин Месуд II был смещен с престола и отправлен в ссылку. В течение двух лет сельджукский трон пустовал, и монголы самостоятельно управляли страной. В 1298 г. ильхан Гейхату возвел на престол внука Иззедцина Кейкавуса II Алаэдцина Кейкубада III, который находился в изгнании в Костантинополе. Алаэддин Кейкубад был официально ограничен в своих властных полномочиях. Ярлык на правление, полученный им от ильхана, содержал указание на необходимость получения разрешения на все действия по управлению государством от верховного правителя Анатолии нойона Абышги. После первого же нарушения этого предписания Алаэддин Кейкубад III был смещен с престола (1302 г.) и отправлен в ссылку в Исфахан.

В конце XIII — начале XIV вв. сельджукское государство существовало только формально. Представители династии даже не пытались воспользоваться начавшимся в этот период процессом упадка империи Хулагуидов в интересах своего государства.

В 1312 г. ильхан Олджайту начал войну против мамлюкского сирийско-египетского государства. Однако эта война закончилась поражением монголов, что существенно подорвало их престиж в регионе Ближнего и Среднего Востока. Весной 1315г. мамлюки воспользовались ослаблением государства Хулагуидов и оккупировали территорию юго-восточной Анатолии. Они продвинулись до Малатьи, быстро сломили сопротивление монгольских войск, разграбили и разрушили город.

В 1316 г. умер ильхан Олджайту. При его преемнике Эбу Саиде Бохадыре (1316— 1335 гг.) борьба за власть в государстве Хулагуидов резко обострилась. В этой ситуации наиболее могущественным сановником в государстве стал командующий вооруженными силами ильхана эмир Чобан[652]. В 1317 г. эмир Чобан назначил своего сына, монгольского нойона Тимур-таша, верховным правителем Анатолии. В Конье на сельджукском троне в это время находился султан Кылыч Арслан V (1310— 1318). Тимур-таш сделал своей столицей Кайсери и отсюда стал управлять Анатолией, не считаясь с султаном.

Когда в 1318 г. в Конье умер Иззеддин Кылыч Арслан V, Тимур-таш не разрешил взойти на престол ни сыну и законному наследнику умершего султана принцу Алаэддину (умер в 1365 г.), ни какому-либо другому представителю сельджукской династии. Можно сказать, что Тимур-таш упразднил институт сельджукских султанов в Малой Азии. Это событие не вызвало никакой реакции в стране. Что касается представителей династии Сельджуков, то они даже не пытались оказать сопротивление и бороться за трон. Образно говоря, Сельджуки «тихо» ушли в историю. Таким образом, просуществовав 243 года (1075—1318 гг.), Государство Сельджуков в Малой Азии сошло с политической сцены.

Следующие десять лет реальная власть в Анатолии (Центральной) была сосредоточена в руках Тимур-таша. Ему удалось оттеснить тюркменских вождей в приграничные (главным образом, западные и южные) районы. В 1321 г, он оккупировал киликийскую Армению. При Тимур-таше, который оказался сильным правителем, внутриполитическая обстановка в Анатолии быстро стабилизировалась. Это способствовало росту его популярности среди простого населения. В еще большей степени этому способствовало то обстоятельство, что Тимур-таш повел себя как ревностный сторонник укрепления ислама в жизни общества и деятельности институтов власти. В результате такой политики власть Тимур-таша и его авторитет в народе стали настолько сильны, что в 1322 г. он намеревался объявить о независимости Анатолии от находившегося в состоянии упадка государства ильханов[653]. Когда об этом стало известно в Тебризе, то эмиру Чобану стоило больших трудов добиться у ильхана прощения для своего сына и сохранения за ним поста верховного правителя Анатолии.

Неизвестно, как бы в дальнейшем развивались события в Анатолии, но в 1327 г. эмир Чобан попал в немилость к ильхану и был казнен. Тимур-таш, понимавший, что его собственная жизнь теперь находится в опасности, бежал из Анатолии. Он направился к султану мамлюков Насыру и пытался склонить его к войне против государства ильханов. Однако летом 1328 г. в Каир прибыло посольство от ильхана Эбу Саида Бохадыра. По требованию ильхана в августе ] 328 г. Тимур-таш был казнен.

После бегства и казни Тимур-таша монголам некоторое время удавалось сохранять свою власть в Центральной и частично Южной Анатолии. Мехмед Фуад Кепрюлю пишет, что в 1330 г. власть ильханов не распространялась западнее Анкары[654]. В основном им были подконтрольны города, расположенные вдоль дорог, по которым могли быстро перемещаться войска. Однако, так продолжалось недолго.

В 1335 г. умер ильхан Эбу Саид. С его смертью государство ильханов прекратило свое существование (1336 г.), и монголы ушли из Анатолии.

§3. Развитие военно-политической и социально-экономической ситуации в Малой Азии после исчезновения государства Сельджуков и ухода монголов

После исчезновения государства Сельджуков и ухода монголов военно-политическая ситуация на полуострове Малая Азия приобрела новую конфигурацию. Географическое пространство, в границах которого существовало сельджукское государство, по-прежнему было заселено тюрками (главным образом, огузами), исповедовавшими ислам суннитского толка. Однако в политическом отношении это пространство было разделено на ряд государственных образований, различавшихся по размерам территории, численности населения, военной силе и степени независимости. В турецкой историографии их принято называть бейликами (княжествами). Некоторые из них прекратили свое существование или были поглощены соседними бейликами. Другая часть обрела государственную самостоятельность и, как будет показано ниже, располагала всеми необходимыми институтами и атрибутами суверенных государств.

В западной части Малой Азии, куда, спасаясь от монголов, ушли большие массы кочевых огузов (тюркменов), процесс образования независимых бейликов начался еще до исчезновения государства Сельджуков. В Центральной Анатолии это стало возможным только после ухода монгольских войск. Наиболее крупными в территориальном отношении и сильными в военно-политическом были бейлики Караманов и Гермиянов.

О Караманах, происходивших из огузского племени Авшар, было уже немало сказано выше. Еще до ухода монголов они сделали своей столицей Конью и объявили о государственной независимости. Более того, они претендовали на роль политических преемников Сельджуков и были серьезными соперниками Османского государства вплоть до конца XV в.

Бейлик Гермиянов сыграл исключительную роль в продвижении тюрок на запад и этим подготовил благоприятные условия для успешных завоевательных действий династии Османов. Гермияны, как и Караманы, происходили из огузского племени Авшар. Они пришли в Малую Азию в середине XIII в. Ранее они обители в иранских провинциях Фарс и Кирман, но, теснимые монголами, были вынуждены их оставить. Некоторое время Гермияны находились в окрестностях Малатьи, затем (примерно в 1286 г.) осели в районе Кютахьи. Основатель династии Алишир верно служил сельджукским султанам. В составе сельджукских войск он завоевал г. Триполис в долине реки Меандр (Мендерес), осадил Филадельфию. Независимость бейлика была провзялашена сыном Алишира Якубом Гермияном. При нем бейлик Гермиянов имел наибольшую силу и политическое влияние. Подчиненные Якубу беи завоевали Аясулуг, Манису, Балыкесир и другие города в западной части Малой Азии. Впоследствии некоторые из них образовали свои бейлики. Так, командующий войсками (субаши) Гермиянов Мехмед Айдын создал одноименный бейлик на завоеванных им территориях, включавших города Измир, Бирги, Тире, Аясулуг, Алашехир[655]. Бейлик Айдын со столицей в Бирги попал в вассальную зависимость от Гермиянов.

При Якубе Гермияне были также созданы зависимые от него бейлики Сарухан со столицей в Манисе и Караси со столицей в Балыкесире. В состав бейлика Караси входили (кроме Балыкесира) города Маньяс, Бергама, Эдремит и Гёрдес, а также прибрежные районы Эгейского моря от Эдремита до Чанаккале (пролив Дарданеллы).

На юго-западе Малой Азии в 1309 г. был основан бейлик Ментеше[656]. Ему принадлежали города Мугла, Миляс, Даламан, Фетхие и др.

Восточнее Ментеше располагался бейлик, который был образован кланом Хамид со столицей в Эгридире. Его южной границей было побережье Средиземного моря протяженностью более 250 км, в центре которого находился город Анталья. Северная граница бейлика проходила по озеру Акшехир.

В состав бейлика входили города Ялвач, Улуборлу, Ыспарта, Акшехир и др.

Клан Эшреф образовал бейлик со столицей в Бейшехире. Основатель бейлика Сулейман Эшреф был одним из высокопоставленных сельджукских сановников. Город Бейшехир был пожалован ему в качестве икта. Бейлик занимал небольшую территорию, включавшую собственно Бейшехир и его окрестности на севере и город Сейди шехир с окрестностями на юге.

На юге Анатолии взбикли находившиеся под сильным влиянием мамлюкского сирийско-египетского государства бейлики Дулкадыр и Рамазан. Первый из них в 1339 г. основал Зейнеддин Караджа — сын одного вождей огузского племени Байат, имя которого было Дулкадыр. В состав бейлика входили города Мараш, Эльбистан, Малатья, Харпут. В 1521 г. бейлик Дулкадыр был ликвидирован (завоеван) Османским государством. Второй бейлик был основан в середине XIV в. Рамазаном — вождем огузского племени Юрегир. Столицей бейлика был город Адана. Бейлик Рамазан прекратил свое существование и вошел в состав Османской империи в 1608 г.[657]

В Центральной Анатолии в 1340 г. был образован крупный в территориальном отношении и сильный (на начальном этапе своего существования) в военном и политическом отношениях бейлик Эртена. Основателем бейлика был последний монгольский верховный правитель Анатолии Алаэддин Эртена, происходивший из среды тюрок-уйгуров. В состав бейлика входили города Кайсери, Анкара, Амасья, Токат, Сивас, Чорум, Эрзинджан. После смерти сына Алаэддина Эртена Али (1380 г.) бейлик взялавил Бурханеддин, в прошлом кадий г. Кайсери, который затем стал везирем у Алаэддина Эртены. Бурханеддин, происходивший из огузского племени Салур, в течение 17 лет правил бейликом. После смерти Бурханеддина (1397 г.) бейлик взялавил его сын. Бейлик стали называть бейликом Бурханеддинов.

На севере со столицей в Кастамону был образован бейлик Джандар (1309 г.). Он был создан сыном основателя династии Шемседдина Ямана Джандара (происходил из огузского племени Кайи) Шуджауддином Сулейманом. В состав бейлика входило около 40 городов и побережье Черного моря от г. Эрегли до устья реки Кызылырмак (протяженность береговой линии более 350 км).

Западнее реки Джандар (до реки Сакарья) находился бейлик Умур Хана.

В Синопе еще до ухода монголов был образован бейлик Перване. Им правили потомки Мюинеддина Сулеймана, который, как известно, был перване у султанов Иззедцина Кейкавуса И, Рукнеддина Кылыч Арслана IV и регентом при Гияседцине Кейхусреве III. Несмотря на то, что термин «перване» означал должность члена Большого дивана, сановника, который вел учет государственных земель, применительно к Мюинедцину Сулейману (еще при его жизни) Перване стало именем собственным. За взятие в 1266 г. Синопа город был пожалован Перване в качестве икта. С тех пор Синопом владели сыновья Перване. Последним из них стал Челеби Перване. После смерти Челеби его бейлик был поглощен бейликом Джандар.

В северо-западной части Малой Азии в районе населенных пунктов Сегют, Биледжик, Караджахисар, Инегёль находился бейлик Османа. В конце XIII в. этот маленький бейлик объявил о своей независимости.

Существование в Малой Азии независимых тюркских бейликов еще до ухода монголов подтверждается наблюдениями Ибн Батуты. В своем «Сеяхатнаме», описывая жизнь городов, в которых он побывал (около 30), Ибн Батута обязательно указывает, кому принадлежит город. Он, в частности, пишет, что в 1333 г. Аксарай, Нигде, Кайсери, Сивас, Амасья, Гюмюшхане, Эрзинджан, Эрзерум находились под властью ильхана. Такие города, как Ларенде (Караман), Конья, Аланья, Анталья, Эгридир, Гёльхисар, Караагач, Денизли, Мугла, Миляс, Бирги, Тире, Измир, Маниса, Бергама, Балыкесир, Бурса, Кастамону входили в состав независимых тюркских государств. Ибн Батута также приводит имена и титулы правителей этих государств, дает некоторую информацию об образе их жизни, военной организации, подробно описывает жизнь городского общества.

Из наблюдений Ибн Батуты можно сделать важный, на наш взяляд, вывод о том, что после исчезновения государства Сельджуков и, несмотря на продолжавшийся около века гнет монголов, сформировавшаяся в Малой Азии за 250 лет после победы при Малазгирте социальная среда не деградировала. На месте одного крупного (Сельджукского) государства образовалась совокупность малых тюркских государств, во главе значительной части которых стояли вожди огузских племен. Эти малые тюркские государства (бейлики) воссоздали все или почти все институты, существовавшие в сельджукском государстве, включая армию, а общество сохранило свою культуру, социальную структуру, не утратило навыков владения ремеслами и, в целом, продолжало жить той же жизнью, что и в период расцвета сельджукского государства.

Именно это, последнее, наблюдение доминирует по нашему мнению, в «Сеяхатнаме» Ибн Батуты.

Называя Малую Азию «страной тюрок», Ибн Батута, в частности, пишет (в 1333 году!): «...Эта страна, из всех стран, вероятно, самая прекрасная. Все то прекрасное, что в других странах можно встретить лишь в единичных проявлениях, здесь присутствует в совокупности... Здесь живут люди, одетые в самые чистые одежды, и здесь готовят самую вкусную еду... Из всех созданных Всевышним слуг его, самые сострадательные и милосердные — это местный народ... После прибытия в Анатолию мы ощущали к себе повышенное внимание, где бы мы ни остановились. Соседи, мужчины и женщины, которые здесь не закрывают лицо, спешили накормить нас. Когда мы уезжали, нас провожали со слезами на глазах и давали в дорогу еду...»[658]. Особенно большое впечатление на Ибн Батуту произвело завийе в одной из деревень в окрестностях Кастамону: «...то, что мы увидели, было самым большим и самым красивым в стране завийе[659]. Согласно распоряжению построившего завийе Фахреддинбея, дервишам, приходившим сюда из Каабы, Сирии, Египта, Ирака, Ирана, Хорасана и из других краев, выдавался комплект одежды и сто дирхемов, а по убытию — тридцать дирхемов. В течение всего времени нахождения взявийе их кормили хлебом, мясом, пловом, маслом и халвой. Напротивзявийе были бани, за посещение которых ничего не нужно было платить»[660].

Делясь своими воспоминаниями об Анталье, Ибн Батута, в частности, пишет: «В центре города находятся пятничная мечеть, медресе, несколько бань и очень хорошо спланированный многолюдный и богатый рынок»[661].

«Самый красивый город в Анатолии — это Миляс, — пишет Ибн Батута. — Много воды, много фруктов, много садов! Здесь мы остановились в обители одного из ахи. По своему вниманию к нам, угощению, пиршествам, стремлении поддерживать в нашем жилище чистоту, настойчивости, с которой нас приглашали в баню, он превзошел всех...»[662].

В анатолийских тюркских государствах осуществлялась эмиссия денег. На монетах писали титул правителя: великий султан, султан, великий эмир или просто имя правителя и его отца[663].

Султан жил во дворце. Ибн Батута так описывает увиденное им во дворце султана бейлика Айдын Мехмеда Айдына в его столице городе Бирги:

«...Пройдя через большие ворота и приближаясь ко входу во дворец, мы увидели около двадцати слуг. На них были шелковые одежды, волосы разделены пробором надвое... Поднявшись по длинной лестнице, мы вошли взял внушительных размеров. В центре зала был бассейн, по краям которого были установлены бронзовые изваяния львов, открытые пасти которых извергали потоки воды... Для нас принесли золотые и серебряные чаши с щербетом, ложки так же были из золота и серебра. Щербет подавали так же в посуде из фарфора»[664].

Руководство государством султан осуществлял с помощью дивана, который был сокращенной копией дивана в государстве сельджуков[665]. Имя султана произносилось в пятничной молитве.

Каждый бейлик государства располагал армией, а некоторые из них, кроме того, военным флотом. Военная организация была основой тюркских анатолийских государств. Большую часть армии составляла кавалерия сипахи, то есть воины-кавалеристы, которых были обязаны содержать, обучать и вооружать владельцы икта. Так же, как и у Сельджуков, земля являлась собственностью государства. Правители раздавали земельные наделы (поместья, деревни, города), точнее право оставлять в своем распоряжении взимавшиеся с местного населения налоги, в качестве платы за государственную, в первую очередь, военную службу. Если владелец икта (надела) умирал, то икта передавался его сыну, который был обязан выполнять те же обязанности, что и его отец. При смене правителя владелец икта должен был получить документ, подтверждающий его право на владение землей. На документе ставилась тугра нового правителя[666].

Важной составной частью армии являлись профессиональные военнослужащие, дислоцировавшиеся в столице, и образовывавшие армию постоянной готовности. Она комплектовалась из рабов, которых покупали на рынках невольников. Кроме того, военачальники и вожди племен, совершавшие походы на византийские земли, были обязаны отдавать государству (султану) пятую часть взятых в сражении пленных[667].

Что касается численности сухопутных войск, то у некоторых правителей она была весьма значительной. Так, в первой половине XIV в. государство Караман имело армию, состоявшую из 25 тысяч кавалерии и 25 тысяч пехоты, государство Эшреф имело 70 тысяч кавалерии. Сухопутные силы Ментеше насчитывали 100 тысяч человек. Численность армии Гермиянов составляла 40 тысяч человек. Однако, вместе с армиями подчиненных государств Гермияны имели в своем распоряжении около 170 тысяч человек. (Айдын — 70 тысяч человек, Караси — 40 тысяч человек, Сарухан — 20 тысяч человек)[668].

Помимо сухопутных войск ряд тюркских анатолийских государств имел довольно многочисленные военно-морские силы. В Западной Анатолии военным флотом располагали государства Ментеше, Айдын, Сарухан, Караси. Своими победами в Эгейском море они серьезно беспокоили Византию и другие государства региона. В 1364 г. флот Ментеше состоял из двухсот галер[669]. В государстве Айдын было две верфи, одна — в Измире, другая в Аяслуте (Сельчуке). Флот состоял из 400 больших и малых кораблей. Он был способен переправлять по морю войска численностью до 30 тысяч человек[670]. На Севере, в Синопе, флотом располагал бейлик Челеби Перване. Ибн Батута пишет, что Гази Челеби был храбрым и талантливым флотоводцем. Он имел хорошо подготовленный военный флот и воевал против христиан. Известно, что до появления на флоте артиллерии сражения на море велись методом таранного удара, либо в рукопашном бою после сцепления кораблей (абордаж). Ибн Батута пишет, что в составе экипажей кораблей Челеби имелись специально подготовленные команды, которые после сближения кораблей ныряли в воду и с помощью стальных буравов сверлили отверстия в днищах неприятельских судов, в результате чего эти суда наполнялись водой и тонули[671].

После того, как бейлик Челеби Перване вошел в состав государства Джандар, кораблестроение в Синопе продолжало развиваться. Правитель государства Исмаил Джандар большое внимание уделял пополнению флота судами новых типов. В частности, по его приказу был построен и спущен на воду корабль водоизмещением 900 тонн[672]. Для того времени это было очень большое судно.

Западноанатолийские бейлики, особенно Гермиян, Ментеше, Сарухан, Айдын и Караси, уже в конце XIII в. — начале XIV в. представляли серьезную угрозу для Византии, которая не могла справиться с ними своими силами.

В 1302 г. против бейликов Караси и Сарухан выступил сын и соправитель Андроника II молодой император Михаил. Несмотря на многочисленность византийской армии, она была разбита и обращена в бегство. Андронику II пришлось обратиться за помощью к наемникам из европейских стран, точнее, из Испании. Это были каталонские дружины, которые до объединения Каталонии с Арагонией служили арагонскому королю. Среди них было знатное дворянство и мелкое рыцарство. Основную ударную силу каталонцев составляли алмогавры, или испанская пехота. Она сражалась в сомкнутом строю и считалась одной из лучших в Европе. взялавлял испанских наемников некто Рожер де Флор[673].

В 1302 г. Рожер де Флор нанес поражение тюркам, осаждавшим Филадельфию (Алашехир), и освободил город. Каталонцам удалось нанести ряд крупных поражений войскам западноанатолийских бейликов. Из 20-тысячного войска бейлика Гермиян спастись удалось лишь полутора тысячам. Рожер де Флор, кроме того, разбил объединенные силы бейликов Сарухан и Айдын (18 тысяч человек) и освободил от тюркменов прибрежные области и долину реки Меандр (Мендерес)[674].

Дальнейшее пребывание испанцев в Малой Азии показалось опасным императору Андронику. Каталонские дружины были отозваны во Фракию под предлогом отражения возможного нападения болгар. В 1305 г. Рожер де Флор был убит во время взята в Адрианополь к молодому императору Михаилу. Затем кавалерия Михаила внезапно напала на дружину Рожера и уничтожила большую ее часть.

После ухода из Малой Азии каталонцев западноанатолийские бейлики быстро восстановили утраченные позиции и вновь вышли к побережью Эгейского моря. Более того, начиная 1305 г., используя военный флот, бейлики Караси и Айдын стали совершать набеги на византийские земли во Фракии и Македонии[675]. Эти набеги не носили завоевательного характера. Тюрки ограничивались трофеями, с которыми возвращались в Анатолию[676].

Таким образом, последовавший за исчезновением тюркского сельджукского государства в Малой Азии период существования независимых тюркских бейликов (княжеств) не был периодом застоя в турецкой истории. На месте одного крупного тюркского государства образовалась совокупность мини-государств, каждое из которых воссоздало все или почти все государственные институты, существовавшие при Сельджуках, в том числе, военную организацию. В этот период тюрки Малой Азии добились больших успехов в строительстве военного флота. В начале XIV в. вся территория полуострова Малая Азия (за исключением причерноморского греческого Трапезундского государства и незначительной по площади территории, непосредственно примыкающей к азиатской части Константинополя) была завоевана у Византии. Западноанатолийские бейлики смогли сделать то, что не удалось государству Сельджуков — они вышли к побережью Эгейского моря. Более того, в первой половине XIV в., до того, как это сделали Османы, они начали совершать набеги на европейские владения Византии. Они облегчили завоевание бейликом Османа остатков византийских владений на северо-западе Малой Азии и выход этого бейлика к побережью Мраморного моря, создали предпосылки для успешных завоевательных действий Османов в Румелии.