Семья волшебников. Том 2

Глава 14

Большая весенняя уборка в очередной раз извлекла на свет кучу непонятного хлама. Лахджа прожила в этой усадьбе три с половиной года, но все еще периодически обнаруживала загадочные вещи непонятного происхождения. Что-то до сих пор осталось из наследства родителей Майно, что-то он сам то и дело вытряхивал из кошеля, в котором за годы холостой жизни накопилась куча мусора.

В этот раз Лахджа решила перетрясти и обновить мебель. Они еще при въезде выбросили самую рухлядь, но большая часть уцелела и с каждым годом все менее гармонировала с тем, что Лахджа выбирала сама.

В конце концов, это ее семейное гнездышко. Хочется обставить его полностью по своему вкусу, а не жить среди вещей полувековой, а то и столетней давности.

Пусть даже у каждой своя история, а многое и зачаровано.

Особо пристально Лахджа смотрела на диван в гостиной. Старый, продавленный и выцветший. Он стоял напротив дальнозеркала, и на нем лежал с газетой муж. Лахдже хотелось согнать его с этого пылесборника, и она громко посылала сигналы, но у Дегатти очень некстати случился приступ телепатической глухоты.

— Знаешь, Майно, сейчас на Земле такие классные ортопедические диваны… — произнесла она как бы между делом. — Совершенно недорого по нашим меркам… Любой жесткости…

— Угу, — кивнул Майно, не отрываясь от газеты. — Кудесно.

— Самые разные матрасы… Есть даже водяные… и с кокосовым волокном… на любой вкус.

— У-ум…

— Не вонючие. Не продавленные. Хорошие новенькие диваны. Не убивающие, знаешь… дух комнаты.

— Хороший у тебя мир, — согласился Майно. — И диваны кудесные.

— Так, ну-ка встал с дивана, я его выкину.

— Нет.

Майно впервые опустил газету и вперился в жену орлиным взором. Взгляды волшебника и демоницы скрестились, и несколько секунд в гостиной шла незримая борьба. Они словно перетягивали канат.

— Хорошо, — уступила наконец Лахджа. — Если ты не замечаешь, насколько ужасен этот диван, ты не заметишь, как однажды вместо него появится другой. Но я просто не буду тебе говорить и сделаю свое дело.

— Это заслуженный диван с богатой историей, — произнес Майно. — Он принадлежал еще моему прапрадеду.

Лахджа ужаснулась. Она полагала, что этому дивану лет сто… но похоже, что скорее двести.

— Ему триста лет, — тут же добавил муж.

Теперь Лахдже стало понятно, как старые мистерийские семьи сохраняют свои капиталы. Они просто ничего не выбрасывают. Живут как бомжи, среди древней, принадлежавшей еще пращурам обстановки.

— Зачем менять вещь, которая работает? — осведомился Майно.

— Хорошо, давай его отреставрируем, — предложила компромисс Лахджа. — Раз уж он такой винтажный.

— Нет.

— Почему?! Что за бессмысленный бунт?!

— Потому что я так сказал, — ткнул пальцем в подлокотник Майно. — Я здесь власть.

Вытаскивая старую мебель на лужайку перед домом, Лахджа гадала, утверждается ли Майно таким образом или же этот диван ему и правда чем-то особенно дорог. За остальные кровати и шкафы он что-то не борется.

Вообще-то, их и правда можно просто отреставрировать… они стильные, у предков мужа был вкус. А енот Ихалайнен в числе прочего отлично ремонтирует сломанные вещи и вдыхает новую жизнь в изношенные.

Да, пожалуй, лучше их отреставрировать, а поменять только матрасы. Привезти с Земли ортопедические.

— Мир вам, — раздался заискивающий голос. — Вы тут старую мебель выкидываете? А можно забрать?

Лахджа повернулась, удивленно воззрившись на гоблиншу в цветастой косынке. Та скалилась острыми зубками и уже деловито щупала садовую скамейку.

Откуда она тут взялась?.. Только что же вроде никого не было.

— Кто вы и что делаете на моей территории? — спросила Лахджа.

— Я Грымза, — радостно представилась гоблинша. — Соседка ваша новая.

— Что?..

Лахджа почувствовала, как напрягся на диване Майно. В голове замелькали возможные варианты появления таких соседей. У кого-то стало настолько плохо с деньгами, что он продал поместье… гоблинам? Но нет, нет, никто в здравом уме не продал бы поместье в Радужной бухте гоблинам, пусть даже колдунам. Эльфу еще ладно, эльфы очень приличные соседи. Но гоблины…

Может, как раз Олиал и продал?.. Лахджа давненько его не видела. Но чтоб эльф — и продал поместье гоблинам?.. Да он бы с ними даже разговаривать не стал.

Или это такая изощренная месть с его стороны? Он же соседствует с Инкадатти.

Но даже если так — откуда у гоблинов столько денег? А если даже у кого-то нашлись — зачем им селиться в Радужной бухте, в однозначно недружелюбном окружении? К их услугам Валестра и ее пригороды, там очень разномастная публика и гоблинам никто не удивляется.

А Радужная бухта — это как приличный белый квартал Америки шестидесятых. Не «закатный город», конечно, тут и эльфы живут, и орки, и тролли встречаются… тут всем рады.

Кроме гоблинов.

Да что тут говорить? Даже к Лахдже привыкли и здороваются при встрече, на чай приглашают. Для этого потребовались годы, но тем не менее.

Но с гоблинами у парифатцев особые отношения. Они как маленькие зеленые цыгане, и власти обычно оказываются в щекотливом положении, когда они где-то начинают распространяться. С одной стороны — инклюзивная политика, толерантность к другим видам… Парифат очень многовидовой, а благодаря порталам население в больших городах часто смешанное.

Но гоблины… они вообще не интегрируются. Они почти никогда не несут пользы обществу. В лучшем случае занимают какие-то ниши в серой зоне закона, где есть какая-никакая прибыль, и тащат туда свою родню. Во всех остальных случаях либо паразитируют на слабых местах системы, либо откровенно занимаются криминалом.

Но серую зону закона в Мистерии давно и прочно застолбили лепреконы и тролли. Так что…

Тем временем добрая соседка Грымза уже примерялась к стульям. Отволокла один в сторонку, потащила за ним другой…

— Это не на выброс, — поспешила сказать Лахджа. — Я их реставрирую. Я бы пригласила вас на чай, но вы пришли без приглашения, так что не хочу. Убирайтесь.

Гоблинша тяжко вздохнула. Ее плечи опустились, она закуталась в шаль и побрела прочь. Правда, почему-то очень медленно и постоянно оглядываясь.

— Быстрее, — попросила Лахджа. — Собака нервничает.

— Что, совсем ничего на выброс нет? — повернулась Грымза.

Лахджа закатила глаза. Ее посетил неуместный приступ жалости. Она покосилась на треснутый стул и сказала:

— Это я вряд ли смогу починить… можете забирать.

Грымза признательно улыбнулась, взвалила стул на спину и утащила его с необычной для такой карлицы силой. Лахджа облегченно выдохнула, решив, что больше эту гоблиншу не увидит.

Она ошиблась, но поняла это только на следующий день, когда закончила перебирать мебель и вернула часть в дом, а остальное выставила у ворот, чтобы соседи, если кому что глянется, могли забрать. Так же она поступила со старой обувью и другими вещами на выброс.

Кажется, Грымза владела какой-то магией, потому что она вновь появилась как из-под земли. И не у ворот, а внутри.

— Тифон, почему у нас посторонние на территории? — спросила Лахджа.

— Сейчас уйду, — заверила гоблинша. — А вы это все бесплатно отдаете?

— Да, если унести сможете.

— А может, поможете доставить? — обезоруживающе улыбнулась Грымза.

— Нет.

— Я многодетная мать.

— Вот пусть дети и помогут, — сразу решила проблему Лахджа. — Зря рожали, что ли?

Грымза согласилась, что это логично, и дунула в парный свисток. Уже через четверть часа к воротам подъехал тяжеловоз с подводой, и целая орава гоблинов принялась грузить старую мебель. Грымза распоряжалась, как у себя дома, а Лахджа все сильнее мрачнела.

— О, а котика вы тоже отдаете? — потянулась к Снежку гоблинша.

Снежок зашипел и отпрянул. А Лахджа размышляла, как отвадить от дома гоблинов без кровопролития. Скоро Астрид из школы вернется, а тут такой табор.

С другой стороны, очень удобно, что они собрались в кучку…

— А у вас вся семья здесь? — как бы невзначай спросила Лахджа.

Ты не можешь беспричинно убивать разумных существ!

Даже гоблинов?

Даже гоблинов.

— Нет, милая, — прощебетала Грымза. — Тут только мой муженек, двое старшеньких и братец мой. А дед с бабкой, младшенькие и сноха моя с младенем на хазе остались.

— А хаза у вас в Радужницах, стало быть? — спросила Лахджа, помогая грузить мебель.

— Да что ты, милая, — отмахнулась гоблинша. — Мы тамочки приютились, в той стороне. Мир не без добрых людей.

Лахджа посмотрела, куда показывает гоблинша. Куда-то неопределенно на северо-восток, за речку.

Кацуари? Гальвени?

Словоохотливая гоблинша с удовольствием поведала, что ее муженька — такая удача, такая удача! — наняли садовником, а ее саму — экономкой. Важный волшебник нанял! Гетцер Гальвени, знаете такого?

— Ага, а сам он?..

— Так он место хорошее получил, мага придворствующего, у королищи богатого. За границу уехал. А за поместьем кто-то же должен смотреть? Вот мы и смотрим.

Никира себе. На гоблинов поместье оставил.

Ну ты-то вообще без призора бросил.

Да уж лучше без призора… что у него — родственников нету? Да просто бы голема хорошего поставил или духа-хранителя…

— Да вы не переживайте, — заверила гоблинша. — А котика точно не отдаете? У нас там мышей, и-и-и!..

— Вкусные очень! — поддакнул ее муженек.

— Нет, — сказал Снежок, с подозрением глядя на гоблинов.

Нагруженная подвода отъехала. Гоблины дружно благодарили Лахджу и обещали часто заходить в гости.

— И вы к нам заходите! — помахала на прощание Грымза. — Обязательно, обязательно!

Впервые Лахджа поняла, КАК себя чувствовали все эти волшебники, когда здесь поселилась она сама. Возможно, даже хуже.

— Загадка, — пробормотал Майно, встречая Лахджу у крыльца. — Почему гоблины?

— Может, врут? — предположила Лахджа. — Проникли в бесхозную усадьбу, а соседям голову морочат.

— Я свяжусь с Гальвени, — пообещал Майно. — У меня его номера нет, но я наведу справки.

Номер Майно получил быстро. Просто позеркалил Рокуалли, а уж у той имелись контакты всех соседей. Уже через несколько минут в стенном дальнозеркале появилась сонная рожа Гальвени на фоне горы подушек.

Куда бы он ни уехал, часовой пояс там другой… или же он предпочитает спать днем.

— Дегатти… коллега… эм-нэ… ух… что надо? — пробормотал Гальвени, держа перед лицом дальнозеркало.

— Извини, что разбудил, у нас тут полуденные часы, — сказал Майно. — Ты в курсе, что у тебя гоблины в поместье?

— А?.. Да, садовник и экономка, — зевнул Гальвени. — Я тут пятилетний контракт заключил, так что они, это… как бы… присматривать будут… чтоб… ну да…

— А кого-то из родственников не мог попросить?

— Так это и есть родственники, — ответил Гальвени. — Со стороны жены. Вы еще не знакомы, кстати?

Гальвени немного повернул свое дальнозеркало и за стеклом появилась еще одна заспанная мордашка. По-своему симпатичная, но зеленокожая, с длинным носом и большими ушами…

— Ага… приятно познакомиться, мэтресс Гальвени… — пробормотал Майно.

— Чудила, — неожиданно приятным голосом ответила гоблинша. — Чудила Гальвени, специалист Фармакополиума.

— Слушай, я не осуждаю, но… куда та твоя невеста делась? — осведомился Майно вполголоса, когда Гальвени снова повернул дальнозеркало. — Я же ее помню, у вас все серьезно было… полтора года назад…

— Расстались, — пожал плечами Гальвени. — Не сошлись характерами.

— Понял, ладно. Главное, что ты в курсе. Извини, что разбудил.

— Ага, бывай…

Дальнозеркало упало на подушку, за стеклом отразился бревенчатый потолок, и донеслись приглушенные слова:

— …не, ну ты слышала?.. сам на демонице женился и глаза таращит…

— …ты не погасил…

— …а, да…

Теперь зеркаломост прервался. Майно и Лахджа с минуту сидели молча, переваривая увиденное.

— Она же… такая маленькая, — наконец произнесла Лахджа. — Не, у нас бушуки есть, конечно, но они-то превращаются…

— Может, она тоже? — предположил Майно. — Хотя это не наше дело.

Гоблинша Грымза, видимо, решила, что раз Лахджа так щедро поделилась с ней хламом, то теперь они лучшие подруги. Уже на следующий день она явилась снова, и на этот раз сама принесла гостинцы. Целый тазик беляшей.

А еще с ней явились почти все ее дети.

— Больше в доме нет мышей, вот вам тазик беляшей! — распевали они, отплясывая вокруг матери.

— Шутка! — пискнул самый маленький гоблиненок.

Лахдже стало неудобно. Не хотелось принимать угощение от гоблинов, но и повода нагрубить она тоже не находила. Астрид и Вероника вовсе прибежали на запах, смешались с гоблинятами и сразу схватили по беляшу.

— Пафыба! — сказала Астрид, вгрызаясь в тесто.

Лахджа напомнила себе, что ее старшая дочь — демоненок. У нее анклав, и она может переварить даже обогащенный уран. А вот с Вероникой не все так однозначно.

— Это свинина, — заверила Грымза.

— Ладно, проходите, давайте чай попьем, — выдавила Лахджа, ненавидя себя за эту слабость.

Малодушие. Мягкосердечие. Безволие. Да, Лахджа, пусти в свой дом гоблинов. Пусти просто потому, что они приперлись с беляшами. Пусть они всё тут сожрут и разворуют.

— Мам, они ж разворуют всё, — рубанула наотмашь Астрид, когда гоблинята расселись за столом.

— Не всё, всё трудно будет, — скромно сказала девочка примерно ее возраста.

— Но мы будем стаяться! — добавил самый маленький гоблиненок.

Лахджа следила за гостями коршуном. Втайне она даже чуточку надеялась, что они дадут повод себя выкинуть. Но гоблины, видимо, тоже это понимали и вели себя безупречно.

— А вот я что-то не понимаю, вы чьих сами-то будете? — осведомилась Грымза, макая печенье в чай.

— Из Паргорона мы, — ответила Лахджа. — Мигранты.

— Демоны, что ли, прям? — спросила Грымза, отсаживаясь на другой стул. — А гоблины на вкус как коровья лепеха.

У нее забегали глаза. Кажется, теперь уже она заподозрила, что Лахджа пригласила их на чай с каким-то умыслом. Возможно, она бы тут же и откланялась, но енот как раз вынес из кухни дымящуюся супницу. На такое количество гостей он, конечно, не рассчитывал, но похлебки всегда готовил с запасом. Просто, видимо, в этот раз за одну трапезу будет съедено то, что обычно съедалось за две, а то и три.

Услышав, что Лахджа из Паргорона, гоблинята уставились на супницу со смесью страха и восторга. А когда крышка поднялась, и там оказался всего лишь суп с фрикадельками, они немного разочарованно выдохнули.

Вошедший в столовую Майно уставился на этот табор глазами каменной горгульи.

— Вчера у меня было двое детей, — произнес он. — А теперь что, семеро?

— Да, семеро! — радостно завопили гоблинята.

— Нас двое! — запротестовала Астрид, хватая за волосы ближайшего гоблиненка. — А эти — соседские!

— Ай, сестрица, пусти! — заорал гоблиненок. — Мы шутим!

— Я знаю, я тоже шучу, — сказал Майно, усаживаясь во главе стола. — А кем вы мэтресс Гальвени приходитесь, если не секрет?

— А это дочь моя старшая, — зарделась Грымза. — Такая талантливая девочка. Дай боги, кого-нибудь еще в КА отправлю! Вот Зубрила, например, такой умница у меня! Круглый отличник!

Гоблиненок в очках важно поправил очки и обмакнул беляш в суп.

— Все вокруг меня — отличники, — угрюмо сказала Астрид, тоже макая беляш в суп. — Вон кот на заборе сидит — тоже, наверное, отличник…

Лахджа слегка пнула дочь под столом. Астрид пнула маму в ответ. Вероника тоже попыталась кого-нибудь пнуть, но у нее были слишком короткие ножки, и она ни до кого не дотянулась.

Грымза с интересом расспрашивала, кто такие ее новые соседи, чем занимаются. Очень обрадовалась, узнав, что мэтр Дегатти работает над монографией, и тут же поделилась, что ее двоюродный дядя Торчок был видным ученым и написал эпохальный научный труд.

— Может, читали? — полюбопытствовала она. — «Чо по дури?» называется. Шестнадцать томов.

— Шестнадцать?! — изумилась Лахджа.

— Он планировал семнадцать, но не дописал немного.

— Почему?

— Сторчался, — вздохнула Грымза.

Гоблины оказались назойливыми и настойчивыми гостями. Они просидели за столом до упора и слопали все, что было. Супницу практически вылизали, жаркое тоже сожрали. Да и большую часть принесенных беляшей сами же и подъели, Астрид успела ухватить всего два, а Вероника один.

На кира ты их пригласила?

Они беляши принесли, мне неудобно стало.

Если завтра тебе Бельзедор беляши принесет — тоже на чай пригласишь?

Да! В этом смысл! Они по крайней мере не Асмодей!

Астрид сверлила взглядом Зубрилу. Грымза уже обмолвилась, что записала троих своих детенышей в местную школу, и они будут ходить в первый, второй и пятый классы. Конкретно Зубрила — во второй, так что он, получается, будет одноклассником Астрид.

Как будто мало ей было Копченого и прочей швали.

— Ты у кого очки спер? — спросила она с плохо скрытой враждебностью.

— Заказал, — обиженно ответил Зубрила. — В оптической мастерской.

— Он у нас читает много, — потрепала гоблиненку волосы Грымза. — Все книги в доме прочитал.

— Все две? — процедила Астрид.

— Астрид, — пристально глянула на нее мама.

Ей тоже не нравились гоблины, но еще сильнее ей не нравилась агрессия дочери в адрес гостей. Тем более, что те пока ничего плохого не сделали. Она даже скрепя сердце пригласила новых соседей захаживать при случае…

А-а-а, зря!

— Только не слишком часто, — поспешила добавить Лахджа. — Мы любим уединение. С вашим… зятем мы за все годы и виделись-то раза три или четыре…

— И не крадите у нас ничего, — добавила Астрид, скармливая Тифону эклер.

Гоблинята дружно закивали, не сводя глаз с эклеров. Ихалайнен приготовил всего дюжину, и один только что исчез в пасти пса.

Их, конечно, уступили детям. Отец семейства взял чай и вернулся в кабинет, а то четвертый том монографии сам себя не допишет. Лахджа еще несколько минут обменивалась с Грымзой ничего не значащими репликами, а гоблинята под инквизиторским взглядом Астрид гуляли по дому и дивились его чудесам.

Насколько Лахджа поняла, жило гоблинское семейство не в самом доме Гальвени, и даже не в пределах усадьбы, а просто на территории поместья. У Грымзы, как типа-экономки, имелись ключи, но дочка взяла с нее торжественную клятву никого больше в дом не пускать и ничего оттуда не красть. Грымза рассказывала об этом немного обиженно — мол, родной матери не доверяют, до чего мир дошел. Лахджа вежливо согласилась, что это совершенно возмутительно, невзначай подталкивая гостью к дверям.

Астрид с Тифоном точно так же собрали и вежливо вытолкали гоблинят. Зубрила таки выпросил у папы книжку почитать… восемь книжек… и с пыхтением тащил перед собой всю стопку. Оказалось, что у Гальвени библиотека скудная — нынешний хозяин жил там недолго и все как-то наездами, а предыдущий поместье вообще почти не посещал.

— Заходите, заходите к нам обязательно, — раскланялась Грымза, поправляя шляпу на самом маленьком гоблиненке.

Разве он приходил в шляпе?..

Впрочем, у новых соседей нашлись и положительные стороны. Например, Астрид быстро договорилась с гоблинятами, что они будут забирать весь мусор. Таким образом она избавилась от обязанности таскать его на помойку, а гоблины каждый день получали бесплатные объедки, которые сами они считали не объедками, а едой.

Гоблины вообще ничего не выбрасывали и всему находили применение. Они знали, как приготовить, замариновать, засолить, высушить или пустить на брагу любую органику. У них ничего не пропадало. Они могли переработать, починить, разобрать и пересобрать почти все.

Муж Грымзы, Хмырь, оказался на все руки мастером. Вполне приличный образец гоблина, он целыми днями бродил по поместью Гальвени, что-то ремонтировал, подстригал кусты и выпалывал сорняки, которых разрослось немеряно. Его жена стряпала на всю эту ораву и время от времени убирала дом, в который только она и заходила, поскольку старшая дочь взяла с нее торжественное слово.

Брат Грымзы, Карапуз, быстро начал разъезжать по дорогам на своей подводе, везде забирая ненужный хлам. Оказалось, что раньше он был старьевщиком и занимался вполне легальным бизнесом, пусть и не самым престижным. Ему помогали два старших племянника — Слюнявый и Натоптыш.

Они все равно оставались гоблинами. Вороватыми, назойливыми, не слишком чистоплотными и постоянно что-то выпрашивающими или просто тайком утаскивающими. Но это и все. Могло быть хуже.

Майно, обдумав все как следует, рассудил, что Гальвени вряд ли позволил бы поселиться в фамильном поместье действительно криминальным элементам. Тем более, если он женился на… на… впервые Майно стал понимать, как на него глядят другие волшебники.

Ну ладно, он и раньше понимал. И вообще это другое. Одно дело — высшая демоница, которую многие путают с суккубом, и другое… зеленая гоблинша.

— Это любовь, — сказала Лахджа, нарезая грибы. — Ты женился на мне, Вератор на Сидзуке, а Гальвени вот на Чудиле.

— В Мистерии такие браки сейчас не редкость, — согласился Майно, помешивая мясо. — Хотя все еще носят скандальный оттенок. Вератор-то ладно, он и сам по себе ходячий эпатаж. А вот мы с Гальвени из старых семей, из самых прославленных фамилий… И ладно я, у меня племянников полно, а в крайнем случае потомки дяди Жробиса знамя подхватят. А вот умри Гальвени — кому поместье достанется? Полугоблинам. Полугоблинам по фамилии Гальвени.

— Рокуалли и Инкадатти хватит удар, — хмыкнула Лахджа, высыпая грибы в сковороду. — А полугоблины ведь стерильны?

— Да, и это еще одна проблема, — достал из холодильного сундука сметану Майно. — Получается, что родственники у них будут только по линии жены… и поместье отойдет им. Если только Гальвени не завещает все… кому-нибудь. Не знаю, остались ли там еще родственники, это угасающая фамилия.

— Жаль, жаль, — равнодушно сказала Лахджа, пробуя на соль. — По-моему, в самый раз.

— Недосол, — возразил Майно, ощутив вкус через жену-фамиллиара. — Еще щепотку.

— А мне кажется, хватит.

— Ты постоянно недосаливаешь.

— У меня более чувствительные сосочки.

— Что?..

— Ну, вкусовые рецепторы.

— А.

— А ты о чем подумал?.. что за мысли, Майно?..

Лахджа смотрела на мужа проникновенным ясным взором. Невинным и чистым, как утренняя заря.

— Я в основном думал, какая же ты красивая, — притянул к себе жену волшебник.

— Я тоже об этом часто думаю, — потупила взор Лахджа.

Им нравилось иногда готовить в четыре руки. Они освобождали Ихалайнена от его обычных обязанностей и стряпали что-нибудь вместе, беседуя и перешучиваясь. И пусть бефстроганов все-таки получился недосоленный…

Он досоленный!

…дети все равно ели его с удовольствием.

Дети. Целая орава детей. Астрид, Вероника, маленький темный эльф и два гоблиненка. Зубрила, пришедший сегодня из школы вместе с Астрид, и самый маленький детеныш Грымзы, пока что безымянный. Он в последнее время подружился с Вероникой и ее плюшевым мишкой, повсюду с ними бегая.

— Копченый, а ты мясо ешь, что ли? — изумилась Астрид.

— И грибы ем, — сунул в рот ложку эльфенок. — Только бате не говори. Про мясо.

— Интер-ресный факт! — тут же встрепенулся попугай. — Темные эльфы способны в небольших количествах употр-реблять мясо! Обитая в подземных областях, они пр-риспособились к мясной пище! Однако они часто скр-рывают этот факт, поскольку культур-ра тир-р кр-райне неодобр-рительно относится к употр-реблению мясных продуктов!

— Я и в столовке мясо ем, — спокойно добавил Копченый. — Просто не показываю.

— А почему это надо скрывать? — заинтересовалась Астрид.

— Папа будет ругать. Может, даже выгонит.

— Выгонит?..

— Не знаю. У нас с этим все серьезно.

— Зачем тогда ешь?

— Так, а можно еще? — протянул миску Копченый.

— Да, конечно, — положила ему Лахджа. — Если у тебя несварения не будет.

— Не будет. Очень вкусно. Я ем, чтобы вырасти повыше… чтобы сильнее быть… не хочу быть тощим, как все эльфы. Хочу как сид.

Астрид отставила тарелку и подумала, что Копченый по меркам эльфов какой-то конченый. И она каждый день узнает о нем что-то новое.

А Лахджа подумала, что надо как-нибудь пригласить в гости отца этого эльфенка. А то он у них столуется чуть не каждый день, а она с его родителями… родителем даже не знакома.

Может, у них проблемы в семье какие?

Гоблинята, как обычно, забрали домой все объедки. Ихалайнен уже специально для них выставлял перед входом пакет с мусором. А Майно, которого обуяло любопытство естествоиспытателя, тайком всучил Зубриле одну из баночек сюрстрёмминга.

— Только открывайте осторожно, воняет, — шепнул он.

— Мы знаем, как обращаться с квашеной рыбой, — важно ответил Зубрила. — Ой, какое удобное колечко…

— Не дергай! — предупредил Майно, косясь на отвернувшуюся жену. — И уноси быстрее, пока не заметили.

Постепенно стало привычным, что в усадьбе то и дело появляются гоблинята, а порой и взрослые гоблины. Соседи привыкли к демонам, а демоны привыкли к гоблинам. Это оказалось не таким уж сложным, тем более, что воровать всерьез и пакостить по-крупному гоблинята опасались, прекрасно осознавая шаткость своего положения и опасность соседства с магами и демонами.

К тому же в других поместьях к гоблинам относились не так снисходительно. Мэтресс Рокуалли мириться с ними не собиралась, наложила охранные чары и неожиданно для всех заключила союз с Инкадатти. Оказалось, что на свете таки существует вещь, способная примирить этих непримиримых врагов.

И это поселившиеся по соседству гоблины.

В этот шаткий союз вступил и бессмертный Олиал. Он сразу заявил, что гоблинов тут не потерпит. Орки — пусть. Тролли — скрепя сердце. Но гоблины — худшие из хосог.

Поскольку во время этой беседы Лахджа стояла неподалеку, о демонах Олиал ничего не сказал. Ну и правильно.

Вот Пордалли сохранил нейтралитет. Он сказал, что Гальвени имеет право творить у себя что хочет. Вы хоть лопните от злости, а приказывать другому магу не можете, пока он держится в рамках закона.

Ничего против гоблинов не имел и Кацуари. Хотя его мнение толком узнать и не удалось, потому что он в целом редко общался с соседями. Когда Рокуалли и Инкадатти спросили его впрямую — поддакивал, бормотал, что они, безусловно, абсолютно правы, и это не дело… но потом попросил оставить его в покое и скрылся в своем огромном, но обветшалом особняке.

Ну а на территории Дегатти детки Грымзы постепенно стали чувствовать себя как дома. Трое из них пошли в школу, где прилежно учились, а маленький Зубрила вообще быстро стал первым учеником в классе, чем вызвал симпатию мэтресс классной наставницы и глубокую ненависть Астрид.

— Чтобы хорошо учиться, надо учиться, — важно говорил Зубрила на большой перемене. — Даже если поначалу все идет плохо.

— А у тебя все шло плохо? — скептически спросила Астрид.

— Да, поэтому я Зубрила, а не Умник. Вот у Чудилы все с самого начала было хорошо, но она, знаешь, такая была… с причудами.

— Для колдунов это, говорят, даже хорошо, — вздохнул Копченый. — Вот у меня причуд нет…

— У тебя-то?! — аж хохотнула Астрид. — Ты эльф, который жрет мясо и умеет ругаться!

— Тихо ты! — зажал ей рот Копченый.

— Но у Чудилы все равно не очень много таланта, поэтому она осталась специалистом, — продолжал Зубрила, поправляя очки. — И замуж вышла.

— А как они вообще?.. — подал голос Копченый. — Я просто… без обид, но я прямо не верю..

— Да они на чемпионате сошлись. По Цветным Фиалам… ну знаете, игра Фармакополиума? Были в одной команде, оба вышли в финал, родственными душами оказались. Ну а там, слово за слово… мой зять — индивид незашоренный.

На остановку големического омнибуса они в этот день шли вместе. Астрид уже давно просто летала в школу и из школы, но остальным преодолеть десять вспашек на своих двоих было непросто, так что она их провожала. Особенно Зубрилу, а то жирный Огус приметил его в качестве новой груши для битья, и Астрид пришлось ему объяснить, что это ее груша для битья.

Когда подъехал омнибус, из него вышел сосед, бессмертный Олиал. Астрид сделала ему книксен, как хорошая девочка, и прощебетала:

— Мир вам, дядя Сребролук!

— Мир тебе, Астрид, — ответил эльф, с недоверием глядя на стоящих рядом Копченого и Зубрилу.

Он хотел пройти мимо, но это оказалось выше его сил. Эльф, пусть и темный, в компании демона и гоблина. Олиал несколько секунд собирался с мыслями, а потом все же тихо спросил:

— Совсем не стыдно тебе, юный Мантредиарс?

Копченый растянул улыбку до ушей и сказал:

— На кир иди, флейтист.

— Что?.. — превратился в соляной столп Олиал.

Зубрила тоже резко повернулся и заглянул за Копченого, чтобы убедиться, что там не притаился другой гоблин.

— Я говорю: мир вам, бессмертный Бомениарс, — улыбнулся еще шире Копченый. — А чего я должен стыдиться?

У него было невинное лицо культурного эльфенка. Маленького представителя народа тир, который даже представления не имеет о грязных словах и поступках.

— Омнибус ща уйдет! — завопила Астрид, заталкивая Копченого и Зубрилу внутрь и сама садясь к ним.

Сегодня она решила прокатиться домой на колесах.

— Надо поговорить с его отцом, — произнес Олиал, глядя вслед омнибусу. — Я на слух никогда не жаловался. Ребенок водится с демонами и… гоблинами. Они учат его неупотребимым словесам и непочтительности к преждерожденным. Это должно пресечь.

На следующий день Копченый в школе не появился. Мэтресс классная наставница сказала, что он приболел.

Всего он отсутствовал четыре дня, а когда наконец пришел, то выглядел грустным и каким-то отстраненным. Ругаться тоже перестал, а Астрид и Зубрилу начал подчеркнуто игнорировать.

— Слышь, Копченый! — позвала его Астрид, вися на дереве вниз головой. — Ты чо?.. Идем к нам!

Копченый проигнорировал.

— Друлион! — припомнила его настоящее имя Астрид.

— Что тебе, Дегатти? — бесстрастно спросил эльфенок.

— Ты где пропадал-то?

— Нигде. Дома. Нам не стоит общаться.

— Это почему?!

— Потому что ты демон, — фыркнул Зубрила.

— Я демоническая принцесса! — ударила пяткой о ствол дерева Астрид. — Демоническая принцесса из старой волшебной семьи! Я Дегатти!

— Ты котомка, которой из жалости дали фамилию, — сухо произнес Копченый. — Не говори со мной.

— За котомку я тебе мзды дам, — беззлобно пообещала Астрид, спрыгивая с дерева.

Но Копченый посмотрел таким убитым взглядом, что она его не тронула. Смекнула, что он оскорбляет Астрид Несравненную не из-за врожденной гнусности, а потому что ему запретили с ней водиться, так что несчастный дуралей пытается убедить самого себя, что не очень-то ему и хочется, что ничего он и не потеряет.

Астрид толком не знала папу Копченого. Они виделись всего пару раз и разговор в основном сводился к «а Копченый выйдет?» Но она помнила про моченые в уксусе розги и умела складывать два и два. С арифметикой у нее, конечно, плохо, но все же знают, что два и два — пять… четыре, четыре!!!

Так, с этим надо что-то делать.

— Зубрила, ты у нас лучший в арифметике, — сказала Астрид, кувыркаясь через голову. — Поднатаскай меня.

— А мне чего за это? — тут же сориентировался гоблиненок.

— Можешь тусить у меня и жрать чо хочешь.

— Это я и так делаю. Еще чо дашь?

— Не лишу тебя всего этого.

Зубрила согласился, что плата справедливая.

С остальными предметами Астрид худо-бедно справлялась. Грамматика и естествознание у нее вообще шли на ура, потому что мама, дедушка Айза и попугай Матти с удовольствием объясняли ей всякое и активно помогали. Читать и писать ее научили задолго до школы, и она почти не делала ошибок.

С философией было похуже, но в целом тоже пойдет. А вот с арифметикой дела шли из рук вон плохо. Мама говорила, что у Астрид просто гуманитарный склад ума, и это неудивительно, учитывая ее наследственность.

— Чего именно ты не понимаешь? — терпеливо спросил Зубрила.

— Например, не понимаю, почему при умножении на ноль получается ноль, — сказала Астрид. — По-моему, это какая-то тупость.

— Почему?..

— Ну а почему? Вот если у меня есть десять сарделек, и я возьму их два раза, то у меня будет двадцать сарделек. А если я возьму их один раз, то будет десять.

— Ну.

— Но если я возьму их ноль раз, то все равно же будет десять!

— Да почему?!

Астрид поджала губы, глядя на тупого гоблина, который не понимает очевидных вещей. Она терпеливо объяснила ему:

— Вот у меня есть десять сарделек. Так?

— Так.

— Я беру их по два раза. Каждую. В итоге у меня двадцать сарделек.

— Ты не можешь!..

— Допустим, могу. Допустим, демонической силой.

— Ладно… а ты можешь?..

— Пока нет, но я научусь. Не отвлекаемся от арифметики. Десять по два раза — это двадцать. Десять один раз — это десять. А десять ноль раз…

— Это ноль!

— Нет! Это все равно десять!

Зубрила снял и снова надел очки. Он понял, что нужны учебные пособия.

Когда енот Ихалайнен сварил сардельки, Зубрила уже со знанием дела стал объяснять, причмокивая лишними:

— Если ты берешь десять сарделек один раз, то ты просто берешь их все, и у тебя их десять. Но если ты берешь их ноль раз, то это… убери руки!.. это как если б… да убери руки!.. это как если б ты вообще ни одной не взяла! И у тебя ноль!

— Но я же взяла! — заспорила Астрид, отнимая у гоблина сардельку.

— И ты взяла эту сардельку один раз! Один! Не ноль!

Так они спорили, снова и снова ходя по кругу, пока учебные пособия не закончились. Астрид тяжко вздохнула, Зубрила вздохнул еще тяжелее, и сказал:

— Ладно, давай зайдем от противного. Ты помнишь, что от перемены мест множителей произведение не меняется? Неважно, пять ты умножаешь на три или три на пять — все равно пятнадцать…

— Да помню я, не дура.

— Вот. Давай поменяем местами. Сейчас у нас… ноль сарделек.

— Ноль… — вздохнула Астрид, глядя на опустошенную миску.

— Ну вот и возьми этот ноль десять раз. Сколько у тебя сарделек?

Астрид сгребла ладонями пустоту, поглядела на нее и медленно произнесла:

— Ноль…

— Ну и вот. Если умножить десять на ноль, то это десять нолей, а десять нолей — это все равно ноль. Потому что ноль — это пустота, ничего, а не бывает десять раз по ничего, бывает просто ничего.

Астрид кивнула и сбегала на кухню, попросив у енота еще сарделек. Ей требовались новые учебные пособия, потому что ее гуманитарный склад ума на голых цифрах не справлялся, а вот с сардельками что-то получалось.

Что же до ренегата Копченого, то он продержался в одиночестве целых десять дней, и жирный Огус уже начал к нему присматриваться. Но в конце концов эльфенок неохотно попросил Зубрилу заниматься и с ним, потому что у него с арифметикой все обстояло примерно так же, как у Астрид.

Хотя Астрид за эти десять дней вырвалась вперед. Занятия с Зубрилой пошли ей на пользу, потому что он, в отличие от папы, мамы и мэтресс классной наставницы, сумел объяснить все так, что Астрид начала что-то понимать.

— Мне не привыкать, — сказал Зубрила, важно поправляя очки. — Я в семье главный консультант по научным вопросам.

Астрид от его важничанья разозлилась и сорвала очки. Примерила их, чтобы понять, насколько кирово видит Зубрила, и с изумлением поняла, что стекла в очках простые.

— Зубрила, они тебе зачем вообще? — растерянно спросила она.

— Они придают мне уверенности в моем интеллекте. Отдай.

Астрид примерила очки. Может, ей тоже стоит носить?

— Давайте все такие наденем, — предложила она. — Будем умными.

Она напряглась изо всех сил. Изо всех демонических сил. Вокруг стало немножко сквернее, зато в руках Астрид появились новые очки.

С одним стеклом, как для циклопа.

— Серьезно? — снисходительно спросил Копченый. — Это же… очко.

Он произнес это с каким-то искренним, неподдельным удовольствием.

Астрид раздраженно вернула Зубриле его бесполезные очки и нацепила на нос свое очко. Стекло было простым, но потом она поглядела на листочек с примерами… и на лице заиграла радостная ухмылка.

Сквозь стекло примеры стали подсвечиваться. Неправильные ответы засветились красным, правильные — зеленым.

— Эврика! — прошептала Астрид, вспомнив сцену из одного фильма. — Я теперь буду гениальным гением!

— Дай сюда, дай сюда! — загомонили Копченый и Зубрила.

Началась драка за очко. Астрид, конечно, с легкостью победила и высокопарно заявила, ставя ногу на парту:

— Сие есть Очко Истины! А мы — его орден! Орден Очка!

— Я не буду в нем состоять, — сразу отказался Копченый.