Семья волшебников. Том 2

Глава 31

Вероника сидела на коленях перед большой, ярко раскрашенной книгой с длинным названием «Наука чтения и разумения языка парифатского». По сути это была та же азбука, только более продвинутая. Здесь кроме огромных букв и цветных иллюстраций имелись уже и слова, и даже простенькие фразы, а в самом конце — несколько коротких стишков. Сейчас Вероника под командованием Астрид читала подписи под картинками… хотя не столько читала, сколько узнавала, потому что если нарисован арбуз, то тут и четырехлетка догадается, что пять букв ниже читаются как «арбуз».

Но Вероника старалась соотносить буквы, которые знала уже почти все, хотя некоторые иногда и забывала. Астрид указывала палочкой, и младшая сестра сосредоточенно читала:

— К-о-т… кот. К-а-ш-а-а-а-л-о-т… кошмалот. К-у-у-л-е… у-л-е-бя… к-а… кубеляка. К-а-у-з-з-у-а-а-р… казуай. К-у-с-к-у-с… кускускус… кус.

— Там есть слово «кускус»? — удивилась Лахджа, наблюдавшая за этим с дивана.

— Ну да, — ответила Астрид. — А что такое?

— Безумие какое-то. Это точно для деток?

Она заглянула в книжку. Да, действительно, кускус. И да, он тут нарисован, но… ладно, кажется, Вероника действительно читает все эти слова, а не узнает, потому что вряд ли она способна распознать кашалота, казуара и кулебяку… честно говоря, кулебяку Лахджа и сама бы не распознала, да и вообще раньше понятия не имела, что это такое.

Ну вот кот, разве что, несложен. Котов-то Вероника знает, рядом с ней прямо сейчас сразу два. Вздыбленный, недовольный Снежок и свернувшийся клубочком Бухнак. Очень странно Совнар воспитывает свое потомство, если вдуматься. Хорошо, что Лахджа тогда выкрутилась, и Астрид не попала в его клан — а то бегала бы сейчас где-нибудь кошкой.

Хотя… ей, возможно, пошло бы.

— Да, действительно, кускус, — повторила Лахджа.

— А я еще слова на «К» знаю! — радостно и гордо воскликнула Вероника.

— Ну-ка, какие ты знаешь? — заинтересовалась Лахджа.

— Каген, Кошленнахтум, Клюй-зей-стай-тен, Коргаха… коргарах… коргхарадра…

— Это имена демонов, — перебила мама, пристально глядя на прикрывшего мордочку хвостом Бухнака. — Не считается.

— Но они же есть! — возразила Вероника.

— Но это имена собственные. Живых демонов. А какие неживые вещи на «К» ты знаешь?

— Козюльки и какашки, — сердито ответила Вероника.

— Ладно, зачет, — сказала мама, отвешивая по щелбану Астрид и Бухнаку. — Хватит учить Веронику плохим словам.

— Да я ее не учила, она сама слушает и запоминает!..

— Она спросила, я ответил, я не знал, что нельзя!.. то есть мяу-мяу!..

— Сколько тебе лет, Бухнак? — полюбопытствовала Лахджа.

— Четырнадцать, — стыдливо признался котенок.

Лахджа удивилась. Она очень удивилась. Нет, она понимала, конечно, что перед ней совсем юный бушук, но у бушуков и пятьдесят лет считается чуть ли не отрочеством. Бессмертные вообще обычно взрослеют медленно, неторопливо, потому что куда им спешить-то?

Но тут-то и по человеческим понятиям ребенок… ну подросток, ладно.

Вероника тем временем закончила с буквой «К» и перешла к букве «Кь». Она выглядела так же, как «К», только линии не прямые, а округлые. И на самом деле это одна и та же буква, причем на самом деле она «Г», только с закрывающей чертой… но это все Вероника пока не понимала.

— К-е-к-с… кекс, — прочла она под первой картинкой. — К-и-т… кит.

— Тебя сослали, что ль, Бухнак? — продолжала расспрашивать Лахджа.

В окно постучали. Астрид распахнула его, пошепталась с Копченым и Зубрилой, да тут же и перемахнула через подоконник.

— Все, мне надоело, я гулять! — крикнула она. — Сёдни Гратидис!

Лахджа бросила взгляд на календарь. Ну да, Гратидис, Благодарный День. Праздник, выходной, в который принято благодарить богов и друг друга за все хорошее. Астрид, конечно, вряд ли внезапно прониклась севигистскими чувствами — ей просто надоело заниматься с сестрой, да тут еще и друзья пришли.

Вероника вздохнула и отодвинула азбуку. Она тоже немного устала. Учеба оказалась непростым делом.

— А когда я смогу сдать экзамен? — спросила она. — И стать великим магом?

— Экзамен — когда будешь готова, — ответила мама. — Магом — когда отучишься и получишь диплом.

Вероника немного подумала. Когда будет готова?.. но когда она будет готова?.. Возможно, она уже сейчас готова? Кто скажет точно? Кто знает точно? Вероника вот не знает.

— Пойду в школу и сдам, — решила она, сползая со стульчика.

— Прямо сейчас?.. — с интересом посмотрела на нее мама.

— Дя.

Вероника вышла в прихожую и принялась собираться. Сейчас весна, тепло, так что она надела только шляпу, но все-таки немножко задумалась насчет накидки. Лахджа, встав в дверях, с любопытством наблюдала, как ее четырехлетняя дочь собирается на экзамены в Клеверный Ансамбль.

Нет, она даже не сомневалась, что тестирование на одаренность та пройдет. Возможно, даже с блеском. Но там все-таки не просто сажают ребенка под микроскоп и говорят: так, вот этого мы возьмем и будем учить, а этого отдайте в колл-центр, он бездарный. Там целый цикл проверок и испытаний.

К тому же тестирование — это только половина вступительных экзаменов… ну ладно, шестьдесят процентов. Еще ведь и письменный экзамен. Без элементарной грамотности учиться продвинутому волшебству крайне сложно, поэтому в Клеверный Ансамбль и принимают после начальной школы, чаще всего в одиннадцать лет.

— Там экзаменуют и по школьным предметам, — сообщила об этом дочери демоница. — Значительная часть баллов дается за них.

— Я уже знаю алфавит, — сказала Вероника. — Почти весь. Хватит же?..

— Нет, этого мало.

— А я… — задумалась девочка. — А я вызову там Кулизяку и пусть за меня пишет.

— А на уроках Кулизяка тоже с тобой будет сидеть? Как ты будешь учиться на мага, если не сможешь даже записывать лекции?

Вероника снова вздохнула. Да, все не так просто, как может показаться.

— И кто вообще такой Кулизяка? — спросила Лахджа.

— Мам, Кулизяка — такая, — укоризненно сказала Вероника. — Она девочка.

— Но кто это?

— Не знаю. Я ее придумала.

Фух. Просто детская выдумка. Хотя зная Веронику… она, кажется, уже умеет врать. Пока что, правда, довольно бессмысленно и заметно.

— Что скажешь? — спросила Лахджа спускающегося по лестнице мужа. — Наша дочь хочет быть волшебницей.

— Хорошее желание, — одобрил Майно. — А зачем она надела мою шляпу?

— Я в школу магов сегодня собиюсь потом, — немного путано объяснила Вероника, придерживая поля шляпы. — Нужна шапка волсе… волшебника.

— Какой догадливый ребенок, — умилился папа. — Но шляпа тебе великовата пока что. Вырастешь — будет собственная.

Вероника неохотно рассталась со шляпой, которая все пыталась сползти на глаза, и еще более неохотно надела свою, маленькую и фиолетовую. В ней лучше помещается голова, и она красивее, но она детская. И посох у Вероники детский, он только мигает и немножко брызгается водой.

— Пап, а де твой посох? — спросила она, залезая в гардероб.

— Нет у меня посоха, — ответил папа. — У меня вместо посоха фамиллиары.

— А патиму?

— А посох — это просто палка, Вероника. Традиционный, но необязательный атрибут. Как и шляпа, кстати.

Папа отобрал у Вероники свою шляпу, которую та между делом снова напялила, и девочка сердито надула щеки. Посох игрушечный, шляпу не дают. Не принимают ее всерьез.

— Я хатю побыстъее, — пробубнила она.

— Пойми, ежевичка, ты сейчас просто не сможешь читать учебники, — опустился на корточки папа. — Тебя просто засмеют в классе.

— Так что возвращайся к азбуке, — велела мама. — Пошли, сейчас мы попугая разбудим, дедушка с чердака спустится… всему тебя научим.

— И кисю, — попросила Вероника.

— Нет, вот без киси мы как-нибудь обойдемся, кисю ты лучше вообще не слушай, она тебя плохому научит… Снежок, это не про тебя.

— Я знаю, — процедил Снежок, тащащий в зубах съежившегося котенка.

— Куда ты его? — спросил Майно.

— Туда, где ему место. На помойку.

Пока Лахджа пыталась отнять у Снежка бушучонка, который все-таки внук Совнара, так что она за этого подкидыша вроде как в ответе, Майно немного подумал и сказал:

— Если хочешь, ежевичка, я попробую договориться, чтобы с осени тебя приняли в обычную школу, в Радужницах. За лето тебя поднатаскаем как следует, а в Доктадис пойдешь в первый класс, Сервелат тебя возить будет.

— Не хочу, — отказалась Вероника, сверля взглядом папину шляпу.

— Почему? — не понял папа.

— Это для обытьных детей. А я особенная. Мне надо быстрее.

Майно и Лахджа переглянулись. Неожиданно оказалось такое услышать. Вероника — не Астрид, манией величия раньше не страдала.

Волшебный дар начинает ее портить.

Да уж, вырастет Абхилагаша-два. Надо с этим что-то делать.

— О-о-о, какая жалость, — протянула мама. — Как жаль, как жаль. Я сейчас буду печь кекс… но обычный… для обычных девочек… Таких, как я и Астрид…

— А мне можно? — спросил папа.

— А ты обычный, Майно?

— Самый обычный. Правда, не девочка, но совершенно обычный.

— Тогда тебе можно. А Веронике нет. Она очень уж особенная.

— Да, я вижу, ей не подойдет обычный кекс, — согласился папа. — А особенных у нас нет. Мы не сможем такой приготовить.

— Неужели Вероника останется без него?! — заломила руки мама.

— Не-е-ет!.. — заволновалась Вероника.

Глаза у нее немного покраснели, а губа задрожала. Она не хотела расставаться со статусом особенной девочки, она слишком часто слышала от Астрид, насколько важно быть необыкновенной принцессой-волшебницей… но кекс!.. кекс!..

— Самый обычный кекс с самым обычным шоколадом, — вздохнула мама, уходя в столовую. — Если б хотя бы шоколад был особенным… но он тоже самый обычный.

Примерно через полчаса Вероника зашла на кухню, смущенно дергая пуговку на платьице, и робко пролепетала:

— Мам, я тут подумала… Я ведь особенная-то совсем чуть-чуть… а так обычная. Можно мне кекс?

— Ну не знаю, — сказала мама, замешивая тесто. — Чем докажешь? Что такого обычного ты можешь делать?

Вероника растерялась. Она не могла ответить на такой сложный вопрос. К счастью, мама сжалилась, указала на стоящую в углу метелку и сказала:

— Подмести полы — довольно обычное занятие. И мне поможешь.

Вероника решительно взялась за метлу. Та была маленькой, под лапки Ихалайнена. Подметал обычно он, и уж как раз он-то делал это совсем не обычно, а очень даже особенно. Носился по дому и тропинкам, как маленький смерчик, а иногда и вовсе становился невидимым, потому что терпеть не мог, когда на него пялились во время работы.

Но Ихалайнена сейчас тут нет, он где-то в саду. Кур кормит, или, может, Козу-Люкрезу, которой Вероника немного побаивалась, она бодатая. Так что девочка решительно вцепилась в рукоять и пошла подметать, а точнее, гонять мусор туда-сюда, потому что концепцию совка она в свои четыре года еще не понимала.

— Ты молодец, — все равно похвалила ее мама. — А когда читать научишься, будешь вообще красоткой. А насчет школы подумай.

Вероника подумала. Весь день, а потом еще и всю ночь она думала, а потом решила, что в школу все-таки надо пойти самой. Мама и папа не понимают. Это важно.

И Вероника рано утром вышла из дома. Совсем-совсем рано, пока все еще спали. Осторожно прошла мимо сопящего в будке Тифона, прошла по каштановой аллее и остановилась перед воротами. За ними начинается весь остальной огромный мир. Если пойти по дороге, то можно прийти куда угодно.

Астрид каждое утро кроме праздников и каникул уезжает или улетает прямо вперед. Там Радужницы, море и ее школа. Направо живет дедушка Инкадатти, а дальше… а дальше Вероника не знала. А налево… налево дорога очень-очень длинная, и в самом ее конце Валестра. Вероника была там совсем недавно, на фестивале.

Или налево Инкадатти, а направо Валестра?.. Вероника посмотрела на свои ручки. Правая эта или эта? Она твердо помнила, что правая — главная, но какая из них главная, а какая неглавная?

Зачем вообще придумали левую руку? Она только зря путает.

— Какая рука правая? — спросила вслух она.

— Та, в котор-рой дер-ржишь ложку, Вер-роника, — ответил Матти.

Вероника подняла взгляд. Разноцветный попугай сидел на столбе и чистил перья.

— Я не держу ложек, — растерянно уставилась на пустые ручки Вероника. — Матти, ты напутал.

— А если бы дер-ржала?

— Но я же не дер-ржу.

— Не др-разнись, — немного обиделся попугай. — Куда ты собр-ралась?

— Нинаю… в школу.

— Школа далеко. Не уходи одна, Вер-роника.

Вероника вздохнула. Конечно, одну ее не отпустят. Кто-то из фамиллиаров всегда присматривает из травы или с неба. Особенно с тех пор, как она призвала Коргахадядеда. И если сейчас все равно пойти в школу, то Матти позовет маму или папу.

Раньше это Веронику бы не остановило, но теперь она уже понимала, как устроен мир и работают вещи. Так что она послушно вернулась домой и повесила обратно папину шляпу.

За завтраком Вероника помалкивала, потому что боялась привлечь к себе внимание. Вдруг кто-нибудь спросит, не собирается ли она пойти в школу одна? Тогда придется либо признаться, либо соврать, а врать нехорошо. К счастью, все внимание за завтраком было притянуто к Астрид, которая подралась с Тифоном из-за последней сосиски.

— Суть Древнейшего, вы как с голодного края! — упрекнула их мама, забирая сосиску раздора себе.

— Ма-а-ам!..

— Гав-гав!..

Астрид после завтрака улетела в школу. Она уже давно добиралась сама, и только в ливень или пургу иногда просила Сервелата запрячься в карету. Но ливень или пурга редко бывают во время школьных занятий, Метеорика обычно отодвигает их на другое время или вообще отменяет.

Правда, когда занятия начались, дождик все-таки пошел, но не сильный. Вероника сидела у окошка, а за ним пахло мокрой землей и травой. По широким листьям барабанили тяжелые капли. Они упруго разбивались о зеленую поверхность, веточки мелко дрожали, а капли взрывались веерами капель поменьше, обволакивая сад туманной аурой мороси.

Вероника подумала, что Астрид сейчас сидит на уроке. А ей в школу нельзя. И пешком не дойти. И вот было бы очень-преочень здорово, если бы ее кто-нибудь туда просто призвал. Как она сама всех призывает, так что просто р-раз — и здесь. А так бы она сама р-раз — и там.

Но ее, наверное, никто не призовет, потому что она не демон, а обычная девочка. А призвать саму себя не получится, потому что она уже здесь, и если она сама себя призовет, то, наверное, получится какая-нибудь чепуха, а папа снова будет ругаться и чинить реальность.

Но в школе же учат магии, правильно? Что если там есть какие-нибудь сетки призыва? Может, если кто-нибудь там ее начертил, то он сможет призвать Веронику, если Вероника сама здесь скажет, что ее надо призвать?

— Пр-ризываю Вер-ронику в школу! — отчеканила она.

Она почувствовала много-много… как будто бы путей. Перед глазами что-то замерцало. Что-то большое, необъятное. Непредставимое. Целую секунду Вероника видела, как мелькает вокруг весь мир и даже вроде как много миров. Все это перетекало друг в друга, как в каком-то чудном калейдоскопе.

Вероника увидела вроде как… нити. Или даже широкие дороги. Они шли в разные стороны и звали ее… от этого страшно заболела голова. Очень много всего. Мысли спутались, Веронику начало немножко тошнить, из носа что-то потекло. Она вытерла его рукавом и с ужасом уставилась на пятнышко крови.

А потом одна из дорог как будто потянула ее к себе. Дернула с силой, и Вероника не стала противиться. Ее закрутило, повлекло… и картинка снова стала цельной.

Вероника стояла в круге. Внутри сетки призыва. Ее все еще немножко мутило, а потом даже вырвало.

— Извините… — пробормотала она.

Ей стало ужасно стыдно.

На Веронику смотрели люди. Очень много людей, наверное, сто. Они сидели на скамеечках в большой полукруглой комнате с деревянными стенами, и скамеечки поднимались вверх ступеньками, и отовсюду на Веронику таращились.

— Мир вам, — испуганно пискнула она.

Рядом с кругом стоял старичок в очках и большущей шляпе. И с посохом, хотя папа и сказал, что посох — это необязательно. Вероника пожалела, что забыла свой дома… а, нет, не забыла.

Когда она вспомнила, что не забыла посох, старичок и все люди на скамейках почему-то удивленно ахнули. Старичок подошел поближе, повел своим посохом, и круг призыва немножко засветился.

— Мир вам, — уже уверенней сказала Вероника. — А это школа, где учится Астрид, или уже для вольсеб… волшебников?

— Кх-хрм… — немного озадаченно кашлянул в кулак старичок. — А ты с какой целью интересуешься, демон? И отчего ты в такой форме? Ты кто-то из гхьетшедариев? Или ларитра? Хотя я вызывал совсем мелкого демона… не мог же я настолько ошибиться.

Он снова повел посохом, и круг опять засветился. Кажется, это старичка успокоило, но не очень, потому что он снова кашлянул и сказал:

— Господа студенты, на всякий случай приготовьтесь организованно бежать сломя голову.

— Мэтр Орданатти, мне надо в уборную! — вскочил какой-то тощий обезьян, перепрыгивая через ступеньку.

Но больше никто не убежал. Все смотрели на Веронику, а ей стало уже совсем не страшно, потому что она поняла, что все нормально, просто ее призвали, как она сама всех призывает. Наверное, это всегда так… но тогда немного неудобно перед всеми, кого Вероника призывала, потому что если их всех вот так тошнило и кровь носом шла, то понятно, почему они так часто были такие злые.

Надо будет их всех потом снова призвать и извиниться. Особенно дядю Фурундарока, его Вероника аж три раза призывала.

Она шмыгнула носом, снова вытерла кровь рукавом и виновато сказала:

— Извините. Я хотела в школу. Но не знала, как она выглядит. И я просто думала о школе, когда себя призывала…

— Кто-нибудь, сходите за мэтром Драммом, — негромко сказал старичок. — У нас тут несанкционированный демон, пусть взглянет. Возможно, ларитра.

— Я не демон, — поправила его Вероника. — Я полудемон.

Старичок пристально на нее уставился, и его очки замигали разными цветами. Наверное, у него там калейдоскоп. Когда они перестали мигать, старичок растерянно сказал:

— Да, действительно. Но я призывал демона. Как я мог так ошибиться? Позор на мою седую голову.

— Я сама себя призвала, — напомнила Вероника.

— Эх, старый уже стал, на пенсию пора… — печально вздохнул старичок, не слушая Веронику.

— Я тоже могу призвать демона, — предложила она. — Если у вас не вышло.

— Не утешай меня, девочка, не надо. Надеюсь, ты живешь не слишком далеко от Мистерии? Нам надо найти твоих родителей. У тебя вообще есть родители? Или ты маленький бродячий полудемон?

— Я их призову! — обрадовалась Вероника и принялась рисовать сетку призыва.

Старичок и люди на скамейках с интересом на это уставились. Старичок дождался, пока Вероника дорисует, и похвалил:

— Очень хорошая сетка. Но она не подействует, пока ты в круге призыва. К тому же ты забыла выстроить барьер безопасности. Призываемые тобой демоны смогут спокойно выйти.

— Я знаю, мама все время на это ругается, — вздохнула Вероника. — Я забываю иногда. А мозя мне выйти? Я маму позову. Или папу. Он — Дегатти.

— А-а-а, ты дочка Майно Дегатти?! — с облегчением воскликнул старичок. — Фу ты, ну ты!.. Господа студенты, паника отменяется, мэтра Драмма можно не звать… за ним никто не успел пойти?.. Ну и хорошо. Девочка, ты правду говоришь?

— Пьявду.

— Точно-точно? Ты правда-правда не коварный демон, который хочет обманом выбраться и всех тут сожрать?

— Я не кушаю людей, — обиженно сказала Вероника. — И не вру.

— Тогда ты большая молодец, — кивнул старичок. — Я, магистр Орданатти, реку: вот, если ты говоришь правду, то тебе дозволено выйти из круга, как нет его.

Вероника осторожно шагнула… и правда, круг выпустил! Значит, можно и вот так условляться с демонами? А мама ей про такое не говорила… ну да, она же не учитель, а этот дедушка учитель.

Теперь Веронике еще сильней захотелось поступить в школу.

— Господа студенты, как видите, во время призыва случается и вот такое, — произнес старичок. — Даже с опытными волшебниками. Я пока не знаю, как это вышло, особенно если учесть, что я не успел начать собственно ритуал, но предполагаю, что случилось то, что мы именуем неумышленным подхватом. Возможно, столкнулись два схожих заклятия, и… мы призвали не того, кого хотели. Вместо учебного, санкционированного демона нас посетила… как тебя зовут, девочка?

— Вияни… Вероника, — шаркнула ножкой Вероника.

— Любишь шипучий лимонад, Вероника?

Старичок усадил Веронику за маленький столик в углу и наколдовал ей высокий стакан сладкого лимонада с пузырьками. Она отхлебнула, и внутри все аж защекотало, а мутить перестало совсем. Болтая ногами и попивая лимонад, Вероника стала разглядывать комнату, дедушку учителя и господ студентов.

Особенно комнату. У нее были очень красивые стены, все разрисованные рунами и защитными сетками. Даже на потолке были рисунки, и один Вероника сразу узнала.

— А это круг защиты от Фурундарока! — показала она.

— Да, правильно, — удивленно посмотрел на нее дедушка учитель, листая какую-то книжечку с кучей цифр. — А откуда ты знаешь?

— А я его пьизывала, — ответила Вероника. — Мама очень ругалась, что он все мыло в ванной съел.

Среди господ студентов прокатился неуверенный смех.

— Ну это ты привираешь, конечно… — рассеянно ответил дедушка учитель, дыша на дальнозеркало. — Я сейчас позеркалю твоему папе. Извинюсь, что нечаянно тебя вызвал.

— Лядна… Но я не вру. Могу доказать. Мне очень надо.

— Чего надо?..

— Поступить.

— Как?..

— Как?.. нинаю… в школу поступить.

— А… Ну ты и поступишь, когда немного подрастешь…

— Мама говорит… мама говорит, что если я быстро не поступлю, мы все умрем.

— Ага, — еще более растерянно сказал дедушка учитель и перевел взгляд на засветившееся стекло. — Мэтр Дегатти?.. Мир вам. Тут у меня такая оказия… очень, очень жаль… так неудобно… здесь ваша дочь. Я… я сам не знаю, как это получилось… мы незнакомы, я Ксару Орданатти, магистр Апеллиума. А вы не особо и удивлены?.. Ладно, я за ней присмотрю… Господа студенты, потише, пожалуйста! Потерпите немного, сейчас мы вернемся к уроку! Это, кстати, тоже очень интересный инцидент, я бы на вашем месте конспектировал!

Папа приехал не сразу. Вероника еще долго сидела за столиком, болтала ногами, пила лимонад с пузырьками и пыталась читать всякие бумажки и листочки, которые нашла в ящике. Дедушка учитель тем временем сначала рассказывал господам студентам что-то непонятное, а потом заново начертил сетку призыва, взмахнул посохом и долго-долго объяснял демону, что ему нужно сюда прийти, а тут оставаться в круге и ничего не делать, пока он, магистр Орданатти, ему не позволит.

Демон так и сделал. Это был какой-то тоненький демон с остроконечной макушкой и длиннющим хвостом. Он появился в круге, раскланялся и стал отвечать на вопросы господ студентов. Вероника тоже слушала, потому что ей было интересно, но она мало что понимала.

— Это тахринарий, — объяснил дедушка учитель. — Эти демоны склонны к ехидству и некоторому коварству, но пока он в круге, то безопасен.

— Пьивет, тахьинаий! — поздоровалась Вероника. — Хотес… хочешь лимонад?

По рядам скамеек прокатился вздох умиления, особенно от девочек.

— Хочу, — сказал тахринарий. — Принеси мне его.

— Нет! — отказалась Вероника. — Я не переступлю черту!

— Вот! — обрадовался дедушка учитель. — Посмотрите! Сколько тебе лет, Вероника?

— Четыре.

— Четыре годика! А мудрее многих великих волшебников! И наверняка многих из вас… это я персонально вам говорю, Изилкени!

Девочка с лохматыми волосами смущенно отвернулась и пробормотала:

— Он хотел в туалет… Я же не изверг какой-то…

— Вам очень повезло тогда, что это был санкционированный демон, с которым у нас договор, — наставительно сказал дедушка учитель. — Все, что он сделал — напялил на вас Колпак Самоубийственной Дурости.

Тахринарий в круге ухмыльнулся и достал из воздуха смешной колпак с колокольчиками.

— Тахринарии — низшие демоны, — продолжал рассказывать дедушка учитель. — Они не владеют демонической силой, если не считать мелких фокусов, и довольно хилые, но зато очень ловкие, упругие и прыгучие, а их зубы такие острые, что могут перекусить брусок железа.

Тахринарий с готовностью продемонстрировал тоненькие блестящие клыки.

— Правда? — заинтересовалась Вероника. — А зачем похренарии кусают железо?

— Мы его любим, — с удовольствием объяснил демон. — Мы и хламенарии произошли от ла-ционне, малышка, а ла-ционне — это Кровь Древнейшего. Нам нужно железо для нормальной работы организма.

— Вот сейчас вы слышите паргоронский фольклор, — прокомментировал дедушка учитель. — Он очень интересный, между прочим. Но не доверяйте словам демонов безоговорочно — помните, что если у демона будет возможность солгать, то он солжет. Даже если ему от этого как будто никакой пользы.

Вероника задумалась, как угостить похренария лимонадом так, чтобы было не опасно. Получалось, что никак, к тому же она стеснялась слезать со стульчика, на нее все таращились.

Потом где-то за окнами прогудел колокол и запели жаворонки. Дедушка учитель сказал, что занятие окончено, но перед тем, как разойтись, нужно поблагодарить и попрощаться с демоном, который был так любезен, что уделил аудитории свое бесценное время.

Когда господа студенты разошлись, дедушка учитель еще немножко поболтал с демоном, они договорились о следующем призыве, а потом в круге стало пусто, и дедушка учитель налил Веронике еще лимонада.

— Вероника, а твоя мама ведь высший демон? — спросил он как бы невзначай. — Она не хочет с нами поработать?

— Нинаю… а похренарий не подходит?

— Он низший демон, — объяснил дедушка учитель. — У высших демонов слишком высокие расценки, чтобы использовать их для демонстраций на постоянной основе. Они не соглашаются являться каждый день и просто показывать себя.

— А похренарий?..

— А он соглашается… не за так, понятно. Но с ним все равно держи ушки на макушке.

В лекционную уже стали заходить новые господа студенты, когда за Вероникой наконец приехал папа. Он вошел прямо в окно и туда же сунул морду Сервелат. Оба, конь и папа, немного запыхались, и волосы у них чуточку дымились — вот настолько они быстро летели.

Вероника торопливо допила лимонад, машинально сунула в кармашек бумажку, которую пыталась прочесть, и бросилась к папе обниматься.

— Да, это моя дочь, — с облегчением подтвердил тот, кланяясь дедушке учителю. — Спасибо, что присмотрели, коллега. Я ей дома всыплю.

— Я не виновата, я просто хотела в школу! — запротестовала Вероника.

— Беда мне с тобой… — вздохнул папа, обнимая дочь и гладя по голове. — Она вам не сильно помешала, коллега?

— Нет-нет, она даже внесла изюминку в демонстрацию, — заверил дедушка учитель. — Она очень умненькая девочка. Вы не думали представить ее комиссии по раннему зачислению, коллега? Конечно, четыре года — это как-то уж совсем перебор…

— Думал и планировал, — кивнул папа. — Но вы полностью правы, коллега — многому ли она сможет научиться, не зная даже грамоты? Может, еще через пару годиков…

— Это у нее естественная магия? — со знанием дела спросил дедушка учитель. — Демоническая кровь играет? Я слышал, конечно, о вас и вашей супруге…

— Иногда у меня такое чувство, что о нас вся Мистерия слышала… — вздохнул папа.

— Мы тут на Апеллиуме частенько обсуждаем ваш случай, — кивнул дедушка учитель. — А ваша уважаемая супруга не согласилась бы немного помочь в демонстрациях?..

— Мэтр Драмм меня уже спрашивал… пару десятков раз… Она… что?.. уверена?.. Ладно. Она просит передать, что в следующем учебном году, возможно. После родов.

Домой Вероника летела в хорошем настроении. Она познакомилась с дедушкой учителем, кучей господ студентов и похренарием, напилась лимонада так, что животик раздулся, посмотрела на волшебную школу, а теперь летит с папой в небе, и смотрит, какое все внизу красивое.

— Пап, живот болит… — повернула она голову.

Папа покрутил рукой, рядом как будто на секундочку появился Снежок, и живот прошел, а Вероника громко рыгнула. Ей стало немножко стыдно, но она не виновата, это все лимонад, в нем было слишком много пузырьков.

— Вероника, а знаешь, что было бы, если бы ты призвалась туда немножечко позже и появилась в круге вместе с демоном? — спросил папа, направляя коня к морю.

— Что? — тихо спросила Вероника.

— Он бы загрыз тебя на глазах у всех.

Больше папа ничего не сказал, и Веронике стало еще горше, чем когда она рыгнула.

А дома папа вернул Сервелата в конюшню, передал Веронику маме, а сам молча ушел в кабинет. Мама пожурила Веронику и снова, в который уже раз сказала, что так делать нельзя. Что они обязательно отправят ее в волшебную школу, но сначала нужно научиться читать, писать и считать. Что осенью они, возможно, будут водить ее в обычную школу с Астрид, или наймут домашнего учителя, или попросят дедушку Гурима являться из Шиасса и учить ее… но это только если Вероника будет совсем уж плохо себя вести.

— Ежевичка, мы стараемся за тобой следить, но мы не можем делать это круглые сутки, — объяснила мама. — Не делай больше ничего такого, хорошо?

Вероника молча кивнула и прижалась к маме покрепче.

— Я простой демон, я не знаю, как мне с тобой быть, — сказала мама, гладя ее по голове. — Никто меня не готовил к такому.

Кажется, она очень расстроилась и даже немножко заплакала. Вероника решила впредь вести себя хорошо и больше маму не расстраивать. Она ведь хорошая.

Да. Это ее Твердое Решение.

С этим Твердым Решением Вероника и вернулась к изучению азбуки. Она Решительно уселась за стол, открыла азбуку и еще две книги, тут же положила и листочек, который нечаянно взяла у дедушки учителя, съела зефирку и для начала написала свое имя.

— В и Е — ВЕ, — прочла она. — Р и О — РО, Н и И — НИ, К и А — КА! ВЕРОНИКА. Мам, я написала!..

— Какая ты молодец, — похвалила мама с дивана. — А где моя книжка?..

Вероника не знала. Она посмотрела на азбуку, посмотрела на книжку про зверушек, потом посмотрела на книжку, на которой кобрин обнимал голую тетю, но решила, что это ей читать рано, это она попозже прочтет. И это не учебное пособие, а вот листочек, который она нечаянно взяла в волшебной школе, очень даже учебный.

— О… в…е…л…и…к…и…й… — старательно читала Вероника.

— О, вот моя книжка, — подошла и забрала книжку с кобрином и тетей мама. — А это у тебя что за свиток?.. Ты где его взяла?..

— Насьла. О великий… К…о… Ко… Ко-р… Кор-г-раха…

Мама выдернула у Вероники листочек так, что даже немножечко пальцы обожгло. А потом мама прижала Веронику к себе так крепко, что та чуть не задохнулась.

Сердце у мамы билось, как безумное.

— Что, схватки?! — влетел в гостиную папа.

— Ух… ох… нет, кажется… только…

Папа схватил у мамы листочек, пробежал его глазами и сразу все понял.

— Это не свиток призыва, — успокоил он маму. — Такие в КА где попало не валяются. Просто текстовка заклятия-болванки, это можно вслух читать, ничего не случится… если ты не Вероника, конечно…

— Но почему там… он?!

— Потому что он Темный Господин. Его имя просто для примера… так, возможно, нам пока не стоит отправлять Веронику в КА. Наши учебники не предназначены для тех, кто может призвать демона просто по желанию.

Мама еще немного сидела и тяжело дышала, пока Вероника испуганно думала, что она снова сделала не так. Потом мама встала, взяла книжку с кобрином и сказала:

— Я на воздух.