Шеф Пьер

Глава 16

Холли

— Ты очень красивая, мамочка. Могу я тоже пойти? — спрашивает Эмма, пока я крашу ресницы в ванной.

— Спасибо, малышка. Я буду дома поздно сегодня вечером, поэтому ты должна слушаться бабушку.

Она опирается на раковину, накручивает прядь волос на палец и продолжает наблюдать за мной.

— Могу я тоже пойти? Мне нравится Пьер.

Мы обсудили их разговор в больнице, но она продолжала повторять мне, что хочет, чтобы он пришел на следующий наш пикник. Хоть меня там и не было, Бронвин сказала, что Эмма и Пьер поговорили буквально несколько минут. Но у Эммы, похоже, появилась с ним связь.

— Не сегодня, — отвечаю я и наношу немного светло-розового блеска на губы.

— Я думала кое о чем, мамочка, — застенчиво говорит она, что, безусловно, мило. — Так как ты не будешь ужинать со мной и бабушкой сегодня, могу я завтра купить обед в школе?

Я смотрю на ее шаловливое личико.

— И почему я должна согласиться на это, учитывая, что ты покупаешь школьный обед только по пятницам?

— Я не знаю, — она пожимает плечами, но ее ротик изгибается в невинной улыбке.

— Ты возьмешь свой обед завтра, как обычно.

— Но, ма-а-ам, — она жалобно хнычет.

— Никаких «но», ты знаешь правила. Делать домашнюю работу, заправлять свою постель каждое утро и убирать со стола, и тогда ты можешь покупать обед по пятницам.

Ее плечики поникают, она опускает голову, и я вижу, как она дуется.

— Хорошо, мамочка, — обиженно говорит она, поворачивается и уходит.

Я заканчиваю собираться, надеваю джинсы и приталенную рубашку с коротким рукавом, и иду прощаться с Бронвин и Эммой.

— Я ухожу, — говорю Бронвин, найдя ее на кухне, нарезающей салат.

— Береги себя и наслаждайся, — отвечает она с озорным блеском в глазах.

Господи, надеюсь, она не думает, что я буду заниматься сексом с Пьером. Потому что этого не произойдет. Не сегодня, во всяком случае.

— Я не знаю, во сколько буду дома.

— Не волнуйся об этом. Расслабься и наслаждайся вечером, — еще раз говорит она, сдерживая улыбку.

— Ничего не случится, — отвечаю я на ее незаданный вопрос.

— И это не мое дело, даже если что-то случится. Тебе тридцать пять. Ты замечательная мама и красивая женщина внутри и снаружи. Ты достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения.

Бронвин действительно понимающая, и, возможно, даже более подготовленная, чем я, к тому, что уготовано нам в будущем.

— Это просто ужин.

— Конечно, — говорит она, не произнося ничего больше.

Целую ее в щеку и иду искать свою крошку, которая, скорее всего, все еще дуется, потому что я не позволила ей купить обед в школьной столовой.

Нахожу ее в комнате, играющей со своими куклами.

— Хей, я уезжаю, — говорю я, прислоняюсь к косяку двери и смотрю на нее.

— Пока, мамочка. Повеселись, — нетерпеливо говорит она. Очевидно, все обиды забыты.

— Я зайду к тебе, когда вернусь домой.

— Я буду спать, поэтому, наверное, не услышу тебя, — небрежно говорит она. Эмма вскакивает, обнимает меня и целует. — Пока, — еще раз говорит она, возвращается к своим куклам и продолжает с ними играть.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, мамочка.

Беру бутылку вина со стола и иду к машине.

Сказать, что я нервничаю, это ничего не сказать.

Я не была на свидании уже много лет.

Я легко нахожу дом Пьера благодаря навигационной системе в машине.

Он живет в старом пригороде, где вдоль дороги растут огромные деревья, а домам, кажется, сотни лет.

Подъезжая к его дому, я замечаю аккуратный газон и привлекающее своей старомодностью здание.

Сидя в машине, я чувствую, как у меня сдают нервы. Руки потеют, в животе все скручивает, а сердце бьется так быстро, будто вот-вот выпрыгнет.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, и часть меня, вроде как, приходит в норму.

Вылезая из машины, я иду к входной двери и стучу.

Черт! Проклятое вино, я оставила его в машине.

Бегу обратно к машине, открываю пассажирскую дверь и наклоняюсь, чтобы взять бутылку.

— Oui, я рад тебя видеть. Очень рад, — слышу я позади.

О, черт. Чувствую, как горю от смущения. Конечно же, Пьер открыл дверь, не увидел меня и логично, что он вышел, чтобы найти меня. И обнаружил меня с приподнятой вверх задницей, пытающейся достать бутылку вина, которая застряла под проклятым сиденьем.

— Хотела сбежать? — спрашивает он, посмеиваясь.

— Не совсем. Я забыла вино в машине, — отвечаю я, все еще склонившись над пассажирским сиденьем. Мое лицо так горит, что нужно вызвать пожарных, чтобы потушить пламя.

— Я могу стоять здесь весь день.

О, Боже.

Наконец, я вытаскиваю бутылку из-под сиденья, выпрямляюсь, но не рискую пока оборачиваться.

— Какая жалость, non.

Просто прекрати, Холли.

Поворачиваюсь и вижу очень довольного и безумно сексуального Пьера. Он стоит позади и жадно смотрит на меня.

— Non, mon chéri, ты не должна смущаться. Мне нравится то, что я вижу.

Не могу сдержаться и блуждаю по нему взглядом. Он одет в выцветшие голубые джинсы с дыркой чуть выше правого колена и темно-серую футболку под цвет глаз. Его волнистые волосы длиной чуть выше плеч распущены. Он стоит на улице босиком и смотрит на меня так, как, должно быть, я смотрю на него прямо сейчас.

Мое сердце сжимается.

Во рту пересыхает.

А дурацкий пульс учащается до миллиона ударов в секунду.

Господи, он выглядит так хорошо и раскрепощенно. И чертовски сексуально.

— Oui, тебе тоже нравится то, что ты видишь.

Да, черт возьми, мне очень нравится то, что я вижу.

— Ты прав, — насмешливо говорю я, пытаясь преуменьшить то, что чувствую. Но я абсолютно уверена, что пылающий красный цвет, постоянно проявляющийся на моем лице, выдает мои чувства с головой.

Пьер усмехается и протягивает мне руку.

— Пойдем, мы можем поесть снаружи, если хочешь, но я предпочитаю не красоваться перед любопытными соседями.

Я застенчиво оглядываюсь, чтобы посмотреть, смогу ли увидеть кого-нибудь, выглядывающего из своего окна. Например, маленькую старушку лет восьмидесяти, сидящую у своего окна. Но никого не вижу.

— Ты смешная, — говорит Пьер и его губы изгибаются в кривой ухмылке — Пойдем, — он ведет меня в свой дом. — Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

— Ох, вот, возьми, — я протягиваю ему бутылку вина, с которой у меня были проблемы в машине.

Пьер берет ее и смотрит на этикетку.

— Ах, «Пенфолдс», очень мило, — говорит он, направляясь на кухню, и я следую за ним.

Дом светлый и просторный, стены украшены множеством фотографий. Подозреваю, что на них его покойная жена, Ева. Она прекрасна. Его кухня — именно такая, какой я ожидала ее увидеть. Вся техника из нержавеющей стали. Холодильник со стеклянной дверцей, и от этого возникает ощущение компактной промышленной кухни.

В центре кухонный островок с четырьмя высокими табуретами.

На варочной поверхности стоят две тяжелые на вид черные кастрюли, в духовке включен свет, и что-то, похожее на хлеб, печется внутри. Запах восхитительный. Весь дом наполнен теплым ароматом, исходящим из духовки.

— У тебя очень красивый дом, — говорю я, выдвигаю табурет и сажусь. Слева от меня огромные французские двери, которые ведут на крытую террасу.

— Merci, — говорит он, берет большую деревянную ложку и что-то мешает в одной из кастрюль.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Oui, ты можешь взять два бокала, они вон в том шкафу, — он указывает на один из них. Дверца шкафчика с матовым стеклом, что позволяет мне увидеть, что внутри. Спрыгнув с табурета и подойдя к шкафу, я слышу, как он говорит отрывисто: — Ты очень красивая, — его голос становится ниже. Вместе с французским акцентом, с его взглядом и всей окружающей обстановкой, его голос скользит по моей коже, вызывая мурашки.

— Спасибо, — говорю я, и мой голос звучит немного хрипло.

Прочищаю горло и иду наливать вино.

— Non, — Пьер останавливает меня. — Мы не должны позволять ему дышать. Просто подожди. Терпение — добродетель, — говорит он спокойным голосом

Хлоп. Ой, что это было? Кажется, мой яичник взорвался.