Шухов

Глава пятнадцатая «ПОД КРЫШЕЙ ГУМА МОЕГО…»: МАГАЗИН БЕЗ ПОТОЛКА

Кто из нас не бывал в ГУМе — Государственном универсальном магазине. В былые времена ГУМ стоял в ряду непременных для каждого гостя столицы мест посещения, наравне с Большим театром, Третьяковкой и Мавзолеем. И как бы ни притягивали покупателей наполненные разнообразными товарами начищенные до блеска витрины с заоблачными ценами, взгляд все равно стремится наверх: чудилось, будто огромный магазин стоит под открытым небом: так здесь светло, будто и крыши нет над головой. И самое главное — где же привычный потолок? Вот его-то как раз и «забыл» спроектировать герой нашего повествования. Обо всем по порядку…

А между тем стеклянное покрытие над Верхними торговыми рядами — так называлось это здание раньше — первоначально выполняло не столько эстетическую функцию, сколько практическую, связанную с необходимостью естественного освещения магазина. С электричеством в Москве, собственно, как и с водой, в конце XIX века было туго. Электрический свет в Москву пришел в 1883 году, когда на Берсеневской набережной была открыта первая электростанция. Несмотря на то что мощности ее хватило лишь на освещение Кремля, храма Христа Спасителя и Большого Каменного моста, это стало переломной вехой в истории Москвы. Через пять лет дала ток электростанция на Большой Дмитровке, позволившая электрифицировать городской центр. А в 1886 году была пущена в строй электростанция на Софийской набережной, дошедшая до нашего времени (МОГЭС). Вряд ли нужно пояснять, какой заряд для своего дальнейшего подъема получили московская промышленность и торговля. А какой полет инженерной мысли следовало ожидать, особенно в конторе Бари!

Архитекторов, претендовавших на воплощение именно своего проекта Верхних торговых рядов на Красной площади, было хоть отбавляй. А вот инженеры, способные перекрыть такой масштабный торговый комплекс — самый большой в Москве — легкой и прочной крышей, были в явном дефиците. И потому так востребован оказался талант Шухова, благодаря которому Москва обогатилась современными зданиями — образцами оригинального инженерного решения, не уступавшими зарубежным аналогам. Каким бы ни был архитектурный проект, какую бы премию он ни завоевал на архитектурном конкурсе, но что за дом без крыши? И порой именно шуховская изящная крыша из металла и стекла по своей ценности и являлась главной изюминкой здания. Жаль только, что не всегда упоминали имя инженера.

В ряду стеклянных сводов, спроектированных Шуховым, проект крыши Верхних торговых рядов имеет выдающееся значение не только по причине своей масштабности, но и по той причине, что это была его первая осуществленная работа в области металлических конструкций, ознаменовавшая собой начало нового этапа в творчестве, собственно, и принесшего изобретателю мировую известность и даже вызвавшего немало подражаний.

Москва с начала 1880-х годов начала потихоньку избавляться от малоприятного глазу наследия прошлого. На Тверской улице, Кузнецком Мосту, Петровке и Неглинной видавшие виды деревянные лавки постепенно уступали место современным магазинам и пассажам. Не все шло гладко. В 1886 году сломали старый и ветхий Гостиный двор на Красной площади, перестроенный еще Осипом Бове после пожара 1812 года, освободив место для строительства Верхних торговых рядов. И здесь вновь сказался авторитет хорошо известного Шухову городского головы Николая Алексеева, прервавшего наконец многолетнюю эпопею с давно назревшим переездом торговцев в новое комфортабельное здание. Купцы, что имели лавки в старом Гостином дворе, никак не хотели освобождать насиженные места. Тогда им предложили переехать во временные железные балаганы у кремлевских стен на Красной площади. Но они все откладывали. Тогда с разрешения генерал-губернатора Владимира Долгорукова в один прекрасный день полиция явилась в Гостиный двор и перекрыла все выходы, дабы прекратить торговлю. Двери и проходы между рядами были немедля заколочены. Купцы бросились было к градоначальнику — да куда там, слишком поздно они стали собираться, ведь до итого их не раз просили по-хорошему переехать. Принятые меры позволили за сутки переселить купцов из сносимого Гостиного двора. Но некоторые кончили плохо: так, купец Солодовников, признав себя разоренным вследствие переезда, покончил с собой прямо в Архангельском соборе.

Закрытый архитектурный конкурс, стартовавший в ноябре 1888 года, собрал более двух десятков участников, в основном придерживавшихся модного тогда псевдорусского направления в архитектуре и потому не отягощавших себя слишком глубокими творческими поисками. Главным критерием как раз была не новизна, а намеренная «состаренность» здания, чего и позволял достичь псевдорусский стиль, идеолог которого знаменитый критик Владимир Васильевич Стасов всячески призывал зодчих обратить внимание на «оригинальные узоры русских полотенец и на резную раскрашенную орнаментацию русских изб и всяческих предметов обихода русского крестьянина»^{135}. Потому как, по мнению вдохновителя «Могучей кучки», «без этих вновь появившихся, но по существу самых старинных и коренных элементов» никакой художник не может обойтись. В Москве подобные дома уже стали появляться к тому времени. Например, здание Политехнического музея на Лубянке, центральная часть которого была выстроена в 1877 году по проекту Ипполита Монигетти. Просто древний терем-теремок, а не выставка достижений технической мысли. Именно в несоответствии формы и наполнившего ее содержания и упрекали зодчих, творивших в псевдорусском стиле (еще более возросло число критических стрел в адрес творцов псевдорусского стиля в советское время, их обвиняли в фальсификации народного зодчества в угоду купеческому вкусу).

Зодчие дословно восприняли призыв Стасова (в нем, видимо, бурлила кровь его отца, видного петербургского архитектора), в результате чего в начале 1880-х годов возникло новое официальное направление псевдорусского стиля, выразившееся в буквальном копировании декоративных мотивов русской архитектуры XVII века. Таковым вышел и проект Александра Померанцева, победителя архитектурного конкурса на проект Верхних торговых рядов с премией в 6 тысяч рублей. Второе место занял Роман Клейн, третье — Август Вебер.

Старое здание начали разбирать осенью 1888 года, через полтора года был готов фундамент новых Верхних торговых рядов, рытье которого превратилось в сплошную череду находок кладов, переданных в Исторический музей (немедля нашлись и претенденты на найденные золото-бриллианты). А главным сюрпризом стала обнаруженная каменная тюрьма-мешок XV века без окон, с одной лишь дверью. Официальную церемонию закладки провели 21 мая 1890 года. Стройка напоминала муравейник — число занятых на ней превысило три тысячи человек. А вот кирпичей потребовалось куда больше — 40 миллионов штук! Строили на редкость качественно, ощупывая на прочность едва ли не каждый укладываемый кирпич. Купцы умели считать свои деньги, зорко следя за тем, чтобы ни одна копейка не пропала даром. Поставщик каждого строительного материала был известен, будь то цемент, стекло, мрамор или простая деревянная рейка. При строительстве применялся и новый вид материалов — железобетон, именно из него были выполнены мостовые переходы, соединяющие пассажи между собой, — эту часть проекта осуществил архитектор и инженер Артур Лолейт, что стало одной из первых работ этого крупного в будущем специалиста по железобетонным конструкциям.

Малоизвестный факт: на первый взгляд здание ГУМа кажется строго прямоугольным, однако по проекту фасад здания со стороны Красной площади (116,5 сажени) был меньше фасада, выходящего в Ветошный переулок, на 6 сажен. Такая же картина наблюдается и на Никольской по сравнению с Ильинкой: 42,6 против 44,6 сажени.

Незадолго до Рождества 1893 года состоялось торжественное открытие магазина Акционерного общества «Верхние торговые ряды», в присутствии всего городского начальства и даже царской семьи. Прежде всего хвалили архитектора Померанцева и его помощника Петра Щекотова. Трудно было не обратить внимание на то, что сдвоенные башенки, венчающие главный вход в Верхние торговые ряды, двускатные теремообразные крыши, «пузатые» колонны, узкие окна-бойницы, фрески с растительным орнаментом гармонируют с уже построенным зданием Исторического музея, возводившегося в 1875–1881 годах по проекту Владимира Шервуда. Из этой же обоймы было и стоящее рядом здание городской думы, построенное по проекту Дмитрия Чичагова в 1890–1892 годах. Символом псевдорусского стиля стало красное крыльцо Думы, украшенное арочками с висячими гирьками. Складывалось впечатление, что в этом здании заседали не депутаты конца XIX века, а члены Боярской думы середины XVII столетия.

Празднично разодетых участников торжества, употребивших за вечер несколько тысяч бутылок французского шампанского, поразили громадные масштабы здания (площадью более 10 тысяч квадратных метров), по которому можно было ездить даже в карете или автомобиле, настолько широки оказались пролеты. Три длинных трехэтажных пассажа, симметрично пересеченные тремя же продольными пассажами, тысячи поселившихся в них магазинов занимали целый квартал между Красной площадью и Ветошным переулком. А подвал какой — целое подземное шоссе, где сновали туда-сюда груженные товарами подводы. Кстати, о французах — присутствовавшие на открытии журналисты и дипломаты поражались русскому размаху и удали: пассаж-то слово французское, но у них в Париже на Елисейских Полях такого громадного магазина нет! И вот над всем этим сооружением словно парила прозрачная крыша. Вот тут и пришел черед восторгаться мастерством Шухова.

Конечно, и помимо шуховской крыши членам акционерного общества было чем гордиться: своя автономная электростанция, новейшая система парового отопления, водопровод (артезианская скважина!) и канализация, девять грузовых лифтов для поднятия товаров… И все же это уже в той или иной мере постепенно появлялось в Москве, а вот перекрытия Шухова представали взору в единственном экземпляре. Владимир Григорьевич накрыл громадный магазин металлической паутиной из тончайших перекрытий с тысячами стекол. Только плела эту паутину не армия паучков, тянущих свою бесконечную проволочку, а неугасающая ни на миг мысль инженера. А ведь стоит посмотреть на верх с первого этажа — и кажется, что никаких перекрытий вообще нет и над головой сплошное стекло, пропускающее солнечный свет и защищающее от снега и дождя.

Проект сетчатой оболочки перекрытия Верхних торговых рядов основывался на выбранной Шуховым форме — коробовом своде, определение которого звучит как «криволинейное перекрытие с лежачим полуовалом в сечении». В переводе на нормальный язык это звучит так: крыша Шухова напоминает собой половинку овала или параболу. Причем овала огромного, ибо 250-метровые пролеты достигали ширины до 15 метров. Овальные крыши — не редкость в русской архитектуре, взять хотя бы трапезные православных храмов, многие из которых перекрыты именно таким образом, но ведь там и площадь меньше, и материал применяется иной — кирпич. Кроме того, для такого большого перекрытия, как Верхних торговых рядов, требовалось и немало внутренних, поддерживающих элементов, всевозможных балок, стяжек стропил и тех же раскосов — наклонных стоек, соединяющих верх крыши с ее основанием, то есть то, что мы привыкли традиционно видеть на чердаках старых домов. Можно себе представить, какой вид на устройство крыши тогда открывался бы задравшим голову посетителям магазина — нагромождение всякого рода элементов, препятствовавших прохождению дневного света. Проще уж тогда было вообще отказаться от стеклянного покрытия крыши, закрыть все от постороннего глаза потолком, как обычно и делается. Но в том-то и была «фишка» Верхних торговых рядов — здание будто без потолка.

Привычные каждому самодеятельному дачнику-строителю раскосы выполняют необходимую функцию сжатия, Шухов же пошел против течения, убрав раскосы и придумав им замену в виде легких стержней из напряженного металла, призванного не сжимать, а растягивать конструкцию, общим весом, кстати, превосходящую 800 тысяч килограммов. Как заставить почти тонну металла парить в воздухе? Шухов с этой задачей справился отлично. Добиваясь необходимой для металлической арки жесткости, он не стал увеличивать высоту ее сечения, но придумал такое скрепление, которое ни в чем не уступало традиционному, а даже превосходило его по легкости и дешевизне.

Надежность шуховской крыши обеспечивали специальные наклонные тяги, на каждую арку приходилось по четыре обычные и две ветровые тяги, итого шесть. Необходимость ветровых тяг вызывалась частыми в Москве неблагоприятными погодными условиями, в частности ветром, создающим дополнительную нагрузку на перекрытия. Фирменная черта проектов Шухова — экономичность — в данном случае выразилась в том, что число ветровых тяг требовалось в два раза меньше обычных: так он рассчитал. Следовательно, уменьшался и общий вес всего сооружения. Тяга диаметром в один сантиметр была уподоблена длинному пруту, без всякого рода соединений, что, в свою очередь, повышало не только техническую ценность конструкции, но и эстетическую. Тогда в России только зарождалось понятие технической эстетики. Что же касается легендарной шуховской простоты, то она выразилась и в том числе в способе соединения тяги с аркой: загнутый конец тяги продевается в ушко болта, что создает ему необходимую прочность и долговечность.

Детали интереснейшей работы Шухова над проектом перекрытия Верхних торговых рядов поведал его сын Сергей: «Отцом была проделана огромная исследовательская работа и произведен подробный расчет арочных ферм с учетом их статической неопределимости. А также переменных, зависящих от внешней нагрузки и количества связей. Сопоставление результатов точных и приближенных расчетов для сравнительно гибкого верхнего пояса не дало существенных расхождений и погрешностей. Поэтому отец считал возможным и даже необходимым для практики упростить расчетную схему, тем более что в те годы еще были редки в обиходе счетные линейки и не существовало сколько-нибудь толковых справочников и счетных таблиц на русском языке, так что немногие инженеры могли вести расчеты по сложным формулам и точным методам»^{136}.

Важно для понимания достоинств шуховского проекта последнее предложение из приведенной цитаты. Изобретатель не только решил конкретную стоящую перед ним задачу, но и разработал методику расчета подобных проектов — как это свойственно Шухову! Так же было и во время работы над нефтепроводами, резервуарами, водопроводом: всегда Владимир Григорьевич оставлял после себя теоретическое наследие, которым могли бы воспользоваться современники, коим он существенно облегчал задачу, приближая научно-технический прогресс. Вот и в этом случае он предложил свою теорию арочных ферм с формулами и расчетами, позднее она будет сформулирована в его книге «Стропила. Изыскание рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм», вышедшей в 1897 году.

Шухов отмечал, что в целях наиболее рационального использования металла и оптимального облегчения конструкции, «располагая возможностью увеличивать число наклонных тяг без особого увеличения затрат на материал и изделие их, можно значительно уменьшать сгибающие моменты и тем самым облегчать вес арки, далее которого при данном пролете увеличивать число тяг не представляется экономичным». Шухов предложил использовать следующие стандарты: при ширине пролета до 6 метров применять одну горизонтальную тягу, при 10 метрах — одну горизонтальную и две наклонные, при семнадцати — добавить еще две наклонные тяги, при двадцати пяти — еще две.

Самым известным местом в ГУМе является фонтан, у которого обычно назначаются встречи. Ожидающие своих спутников москвичи и гости столицы с восторгом смотрят на парящую над фонтаном стеклянную ротонду — результат сопряжения среднего продольного пассажа со средним поперечным. Жаль, что ажурный купол в деталях могут рассмотреть лишь немногие, кому удается подниматься на крышу. В тысячах стеклянных оконцев этой великолепной паутины отражаются блики извергаемой фонтаном воды. А всего на изготовление трех продольных пассажей ушло более 60 тысяч стекол.

Возведением крыши Верхних торговых рядов занималась не контора Бари — случай не такой частый в практике Шухова, а Санкт-Петербургский металлический завод. Конторе такой проект был не по плечу. Завод с начала 1870-х годов специализировался на возведении металлических перекрытий самых больших зданий императорской столицы — зрительного зала Мариинского театра, главных залов Зимнего дворца, Консерватории, Русского музея, цирка Чинизелли на Фонтанке, театра «Эрмитаж», Академии художеств, наконец, куполов храма Спаса на Крови, московского универмага «Мюр и Мерилиз», ныне ЦУМа. В 1891 году Товариществу Санкт-Петербургского металлического завода удалось даже запатентовать эту конструкцию перекрытий Верхних торговых рядов.

Работу Шухова по перекрытию Верхних торговых рядов иногда сравнивают с так называемым Хрустальным дворцом, возведенным в Лондоне из чугуна и стекла к Всемирной выставке 1851 года. Место для него выбрали соответствующее — Гайд-парк. Архитектором выступил Джозеф Пакстон, по профессии садовник, а по призванию строитель оранжерей. Площадь дворца была огромна, почти 100 тысяч квадратных метров, а высота достигала 33 метров. Вскоре после выставки дворец был разобран и перенесен в пригород Лондона, Шухов вполне мог видеть его во время своей поездки в Англию. Хрустальный дворец был тогда широко известен чуть ли не как восьмое чудо света. В 1936 году дворец сгорел, так что сравнивать его с Верхними торговыми рядами можно лишь по фотографиям. ГУМ могла бы постичь судьба Хрустального дворца — в середине 1930-х годов бывшие Верхние торговые ряды решили снести для строительства величественного здания Наркомтяжпрома — Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР. В конкурсе приняли участие наиболее видные советские зодчие, среди которых были не только апологеты классического стиля Иван Фомин, Алексей Щусев, Борис Иофан, Каро Алабян, но и конструктивисты Иван Леонидов и Константин Мельников. Последний, что примечательно, был соавтором Шухова в проектах Бахметьевского автобусного парка и гаража на Новорязанской улице. Самоубийство наркома Орджоникидзе в 1937 году отложило планы сноса ГУМа. А после войны это место вновь стали рассматривать как хороший вариант для строительства Пантеона великих людей СССР…

Ну а некоторым торговым людям в новых Верхних торговых рядах опять не понравилось. Как вспоминал купец Иван Слонов, несмотря на внешнее изящество и красоту, для торговли Верхние торговые ряды оказались мало приспособлены: «…магазины в первом этаже вышли с низкими потолками и сжатые со всех сторон колоссальными каменными столбами, в магазинах мало воздуха и света и еще меньше удобства. Зато магазины во втором этаже, где покупателей никогда не бывает, сделаны вышиной двенадцать аршин. Покупатели во второй этаж не ходят, потому что винтовые чугунные лестницы внутри магазинов настолько узки и неудобны, что по ним не каждый может ходить». Да, на них не угодишь.

Стеклянная крыша Шухова оказалась на редкость прочной, благодаря чему дожила до нашего времени, как и воздушное перекрытие другого похожего московского универмага — Петровского пассажа, строившегося в 1903–1906 годах также при участии изобретателя. А свой триумф в области проектирования металлоконструкций больших масштабов Владимир Григорьевич упрочил на Нижегородской выставке в 1896 году, где уже все желающие смогли убедиться в достоинствах новаторского подхода Шухова.

Не так давно — в 2015 году — в Германии, не дожив несколько месяцев до девяностолетия, скончался признанный мэтр архитектуры и ветеран Второй мировой войны Фрай Пауль Отто, самой известной работой которого является Олимпийский стадион в Мюнхене, покрытый огромными сетчатыми оболочками из акрилового стекла и стальных тросов. Отто называют революционером именно в той области, где столько изобретений еще до него сделал Шухов. Немецкий архитектор говорил, что мысли о воздушных сетчатых оболочках пришли к нему в том числе и в результате накопленного боевого опыта — при Гитлере он служил в люфтваффе. Однако лишь после посещения Москвы и ГУМа в 1960-х годах Отто понял, кому он всем обязан. Оказывается, задолго до создания им тентовых и мембранных конструкций, прославивших автора на весь мир, русский инженер Шухов уже опробовал эти идеи в своих работах. С тех пор Отто не забывал упомянуть о приоритете Шухова, правда, «давно забытом»^{137}.

А с архитектором Померанцевым Шухову пришлось еще вместе поработать над проектом храма Димитрия Солунско-го в селе Березовка (ныне в Данковском районе Липецкой области). Храм возводился в начале 1890-х годов на средства Юрия Степановича Нечаева-Мальцова. Шухов создал металлическую конструкцию кровли, хоров и лестницы.