Silentium! (СИ)

Глава 6 Поймёт ли он, чем ты живёшь? Часть 2

Я стал проводить время с Максом не только в училище. Практически каждый вечер мы вместе выгуливали Подлеца, а иногда, когда Максу не нужно было бежать на работу, мы заходили к нему и слушали музыку.

Я не переставал поражаться бешеному темпу жизни, в котором жил парень. Узнав Макса получше, я уже наверняка мог сказать, что он мало ел, мало спал, но зато много курил и то и дело в огромных количествах глушил энергетики. Он всегда выглядел истощённым, но, когда я однажды намекнул ему на то, что такой нездоровый образ жизни не приведёт ни к чему хорошему, он огрызнулся, что ему и так нормально.

Когда я видел его по утрам после ночных смен, я вовсе не понимал, как он умудрялся держаться на ногах и мог активно проявлять себя на парах, при этом ещё уделяя в перерывах время мне. Но, что меня удивляло ещё больше, так это то, что его жизнь по итогам нисколько не походила на жизнь забивного пацана, которым он предстал передо мной в нашу первую встречу.

Я всячески пытался отследить, когда Макс выкраивал время на то, чтобы шататься со своей братвой, как и в целом старался найти признаки того, что он общался с теми мерзкими типами, которые меня избили. Однако создавалось впечатление, что Макс поддерживает постоянный контакт только со мной. По крайней мере в речи он никогда больше не упоминал о желтозубом и верзиле, да и никаких историй о своих похождениях не рассказывал. Я разве что пару раз видел, как он с перекошенным от злости лицом отвечал на чьи-то сообщения, и один раз застал его у инвентарной, орущим в трубку что-то о том, что он занят. На этом, пожалуй, и всё.

Чаще всего наши разговоры, если их так можно было назвать, состояли из каких-то разрозненных фактов из повседневной жизни Макса и реже — из упоминаний о прошлом, о котором, как мне довелось узнать, он всё-таки говорил не очень охотно. Он предпочитал рассказывать о всяких несуразных ситуациях, которые происходили во время его смен, ругался на излишне активного Подлеца, болтал что-то про музыку, курил, делился происходящим на учёбе, иногда что-то спрашивал у меня про компьютеры. Его нисколько не смущало моё безмолвие, и он даже стал меньше подкалывать меня на эту тему, полностью привыкнув к тому, что я общался с ним не очень длинными фразами, печатаемыми на телефоне.

Я не мог найти внятного ответа на вопрос, чем я был интересен ему, но по большому счёту это было и не так важно. Намного более значимым было то, что постепенно я начал чувствовать себя очень комфортно рядом с этим человеком. Я по-прежнему ценил уединение, но Макс перестал напрягать меня своим присутствием, и иной раз я даже стал ловить себя на том, что мне его не хватает, когда я оставался один на выходных в своей квартире.

По воскресеньям Макс обычно отсыпался на неделю вперёд и разгребал тонны домашнего задания, которое не всегда успевал делать по будням. В силу этого я не смел отнимать у него время в единственный выходной, но замечал за собой, что по понедельникам каждый раз ждал его появления в инвентарной с особым нетерпением. Даже по псу Макса после выходных я начинал скучать.

Подлец тоже привязался ко мне и теперь, когда мы гуляли, приставал с игрищами не только к Максу, но и ко мне. Поначалу во время наших прогулок я продолжал держаться в стороне, оставляя утомительную задачу развлекать пса его хозяину, но затем, однажды всё-таки поигравшись с Подлецом, понял, что носиться с ним было довольно весело. Казалось, звонкий лай пса и смех Макса, который наблюдал за нами, лечили мою затравленную душу, и благодаря им я, хоть и не начал разговаривать, получил возможность выбраться из другой клетки — недоверия людям.

При этом я продолжал чувствовать себя несколько странно из-за того, что у меня впервые за девятнадцать лет одиночества появился близкий человек. Пусть мы и познакомились при обстоятельствах, которые я не любил вспоминать, и в целом Макс был, мягко говоря, своеобразным, он прочно зацепился в моей жизни. Если в начале нашего знакомства я настороженно относился к его компании и явно предпочитал одиночество совместному времяпрепровождению, то теперь я боялся того, что в один день Макс исчезнет или же, что ещё хуже, всё наше общение окажется каким-то грязным розыгрышем.

Я понимал, что, когда в голову лезли подобные мрачные мысли, во мне говорили отголоски прежней отшельнической жизни, и старался не обращать внимания на их злобные шепотки. В реальности Макс не давал мне никаких поводов переживать о том, что наше общение было временным, и, напротив, с каждым днём мы только сильнее друг к другу прикипали.

Так, с наступлением зимы, когда наш серый город окрасился в белое, укрывшись тонким слоем первого снега, Макс во время одной из наших прогулок с Подлецом предложил мне выпить. Мы шли по направлению к дому Макса, и он заговорщически сказал:

— Мне зарплату сегодня подкинули, даже с какой-то надбавкой. Хочу обмыть это дело, ты как?

Я напрягся.

— Ты чё, не пьёшь?

Я пожал плечами. Я выпивал разве что по праздникам, покупая бутылку какого-нибудь дешёвого вина, но редко допивал купленное до конца. В целом я был равнодушен к алкоголю.

— Понятно, значит, запьёшь. Сворачивай в магаз.

Мы привязали Подлеца у входа в супермаркет, попавшийся нам на пути, и зашли внутрь. Когда мы подошли к полке со спиртными напитками, Макс задумчиво спросил:

— Пивас вашему английскому королевскому величеству совсем не канает и нужно что-то поблагороднее?

Я взглядом указал на бутылку сидра.

— А, ну это нормально, да. Возьми себе для разогрева, если хочешь.

С этими словами Макс достал с верхней полки пузатую бутылку коньяка.

«Хотя бы не водку взял», — подумал я, когда мы направились к кассе. Помимо бутылок Макс ещё прихватил несколько пачек сигарет и плитку шоколадки для меня.

— Чтобы ты сразу не проблевался без закусона, — пояснил он.

Я не знал, чего ждать от внезапно спланированной пьянки, потому что никогда не пил крепкий алкоголь. Но я всё же доверился Максу, решив, что он в случае чего проследит за мной и не даст напиться до беспамятства.

Таща под мышками покупки, мы вскоре подошли к дому Макса. Довольный Подлец, который вдоволь нагулялся, бодро семенил перед нами и радовался тому, что его хозяин пригласил меня к ним в гости.

Мы завернули за угол дома, как вдруг Макс встал как вкопанный. Пёс, не ожидавший резкой остановки, с любопытством обернулся на парня и натянул поводок, стремясь пойти дальше. Не обращая на него внимания, Макс бросил:

— Я тут подумал, а что, если мы к тебе пойдём? В моём гадюшнике ты уже успел побывать, может, и свой теперь покажешь?

Макс как обычно говорил в свойственной ему нахальной манере, но его голос прозвучал несколько хрипло. Я проследил за взглядом парня, чтобы понять, что побудило его неожиданно изменить планы.

Я увидел силуэты двух фигур, стоявших возле подъезда Макса. Несложно было догадаться, кто мог его поджидать. Громилу запросто можно было узнать издалека, а более мелкий парень, топтавшийся рядом с ним, не мог быть никем иным, кроме как тем самым Желтозубым, который хотел вырезать мне язык.

Болезненное воспоминание заставило меня нахмуриться, и я нервно сглотнул. Я посмотрел на Макса и на долю секунды у меня создалось ощущение, что он тоже боялся этих двоих или по крайней мере не хотел показываться им на глаза вместе со мной.

Макс был их главным и не собирался позориться тем, что проводил время с таким, как я?

— Не смотри на меня так. Я знаю, что ты подумал. Нет, дело не в том, что я не хочу, чтобы они видели меня с тобой. Мне вообще неохота с ними пересекаться сейчас.

Верилось в это слабо, но я сам не горел желанием попадаться ублюдкам на глаза.

— Я потом тебе объясню, ладно? Давай свалим отсюда, — Макс потянул меня за руку.

Я вздохнул и согласился пойти ко мне.

Когда мы уходили со двора, я, почувствовав неприятное ощущение, невольно обернулся. Желтозубый, нарезая у подъезда нетерпеливые круги, посмотрел в нашу сторону, и мне показалось, что он нас заметил.

— Куда тащиться-то? Показывай, — отвлёк меня Макс, и я отвернулся.

Мы пошли быстрее.

Я жил неподалёку, поэтому нам не понадобилось много времени, чтобы добраться до моего дома. По большому счёту весь наш город от одного конца до другого можно было пройти за какой-то час, а все жилые районы располагались примерно в одной стороне, окружённые промышленными предприятиями, на которых работало большинство горожан.

Спустя минут десять мы уже зашли в мою квартиру.

— Стоять, блядь, — Макс за ошейник удержал Подлеца, который был готов рвануть изучать незнакомое место. — Где у тебя ванная? Помою ему лапы.

Я махнул рукой. У меня не было настолько чисто, чтобы я настаивал на мытье собачьих лап. Я достал из шкафа в прихожей старое полотенце и протянул Максу, давая понять, что просто обтереть Подлеца будет достаточно.

Пока Макс возился с ёрзающей собакой, я взял на кухне стаканы и вместе с купленной выпивкой отнёс их в комнату. Я подумал, что раскладывать диван было нецелесообразным, потому что мы могли на него что-нибудь пролить, поэтому скинул с него на пол декоративные хозяйские подушки. Поставив стаканы и бутылки на видавший виды ковёр, я уселся, засунув под поясницу подушку, и облокотился на диван в ожидании Макса.

Через некоторое время первым в комнату влетел Подлец, который тут же принялся заглядывать во все углы и с любопытством обнюхивал все мои вещи. Парень, зашедший следом за псом, покачал головой.

— Вот бешеный.

Однако сам Макс, подобно своей собаке, когда сел рядом со мной, окинул комнату оценивающим взглядом. Он присвистнул.

— У какой-то бабки хату снимаешь? Попахивает старпёрским нафталином. Ковров разве что на стенах не хватает.

«Лучше так, чем без обоев и мебели, как у тебя», — достав из кармана джинсов телефон, напечатал я.

Макс хохотнул и потянулся за бутылками.

— А ты иногда дерзким бываешь.

Парень налил себе коньяк, а мне протянул открытую ключом бутылку сидра. Он звякнул стаканом о тёмно-коричневое стекло и в пародии на тост произнёс:

— Чтобы ты мог быть дерзким не только в сообщениях на экране.

Я усмехнулся и глотнул яблочный дрожжевой напиток. На удивление его вкус оказался довольно приятным, а градус практически не чувствовался.

Наблюдая за тем, как я достаточно быстро осушил половину бутылки, Макс с усмешкой спросил:

— И нахуя ты только купил эту байду? Давай лучше со мной покрепче.

Я не был уверен, что хочу сильно напиваться, но всё же отставил бутылку с сидром и тоже налил себе коньяк. Я поднёс стакан к губам.

— Ты чё делаешь? Тебя же сейчас унесёт на голодный желудок.

Я остановился и подождал, пока Макс развернёт купленный шоколад. Парень дал мне большую часть плитки и сказал:

— Предлагаю «Я никогда не», чтобы ты на радостях от бесплатного бухла просто так не наклюкался.

Я непонимающе посмотрел на Макса.

— Ты раньше не играл в такое? Это же классика для посиделок за выпивкой, — Макс запнулся. — Ах, да, точно… Ладно, хрен с ним.

Я замотал головой, показывая, чтобы Макс продолжил. Мне было интересно узнать, что это была за игра.

— Мы по очереди говорим фразу «Я никогда не…» и называем то, что никогда не делали. При этом, если второй это делал, то он получает штрафной и бухает. Понял?

Я кивнул и указал подбородком на Макса, чтобы он начинал.

— Ну, это просто. Я никогда не общался с людьми, используя заметки на телефоне.

Я сделал глоток. Стоило напитку попасть мне на язык, как я сразу же закашлялся. Коньяк был очень крепким для меня, и мне обожгло рот спиртом, смешанным с каким-то землистым привкусом.

— Я для чего тебе шоколад дал, тупая ты башка? Закусывай!

Я откусил шоколадку и, желая отыграться, напечатал: «Я никогда не курил».

— Гадёныш.

Макс тоже отхлебнул коньяк, но даже не изменился в лице. Из-за его невозмутимого выражения у меня появилось азартное желание сделать так, чтобы он выпил как можно больше.

Но свои собственные силы я не рассчитал. Мы перекидывались различными утверждениями и нисколько не хотели друг другу уступать, из-за чего я сам стал напиваться, толком этого не замечая.

Подлец, успокоившись, сидел рядом с нами и наблюдал за тем, как мы друг друга топили.

— Я никогда не ходил без пароля на мобиле.

«Я никогда не держал дома собаку».

— Я никогда не слушал ничего, кроме рока.

«Я никогда не интересвался медициной».

— Я никогда не шарил за компы.

«Я никогда не спал трлько по 4 часа в сутк».

— Я никогда не торчал дома, никуда не выходя, дольше одного дня.

«Я никлгда н е матерился кау сапожник».

— Я никогда не умел злиться молча.

«Я ни…»

Я почувствовал, что мне поплохело.

— Артур?

Я опустил руку с телефоном и потёр лоб. В глазах двоилось, и мне стало невероятно тяжело попадать в клавиши. Опьянение подобралось слишком резко и, обогнув фазы необоснованной весёлости и заторможенности, сразу обрушилось на меня головокружением и тошнотой.

— Вот дерьмо. Походу кто-то всё-таки нажрался, — Макс оттянул меня в сторону от дивана, из-за чего я лишился опоры за спиной. — Ты же сможешь сам ровно посидеть несколько секунд, алкаш недоделанный? Как эта херовина раскладывается…

Макс встал и, подёргав за поддон, разложил диван. Я тупо смотрел на то, как он поправляет сбившееся покрывало и закидывает на него подушки с пола. Мысли скакали, поэтому я решил ни о чём не думать и сосредоточился на том, чтобы ровно удержаться в положении, в которое меня посадил Макс.

— Иди-ка сюда, мой молчаливый не умеющий бухать малыш, — парень подошёл ко мне и как тряпичную куклу под руки затащил на диван.

Он положил меня на живот, и это вызвало у меня протест. Мне казалось, что, если я пробуду лицом вниз чуть дольше нескольких секунд, то выблюю выпитое прямо на подушку. Я попытался подняться, но Макс надавил мне между лопаток, заставляя лечь назад.

— Спокойно, спокойно, — он подтянул меня ближе к краю дивана, так, чтобы я почти с него свисал, и скинул вниз мою руку. — Это называется «заземление», дурилка. От вертолётов.

Я не верил, что подобное могло помочь, к тому же на полу остался мой телефон. Я попытался дотянуться до него свисающей с дивана рукой, но мобильник был слишком далеко, и я чуть не навернулся, стараясь его достать.

Макс хлопнул меня по вытянутой руке и залез на диван, пристроившись у стены.

— Угомонись. Всё равно уже печатаешь по-ублюдски.

Подлец, не желающий оставаться один на полу, тоже забрался к нам и растянулся у меня в ногах. Его тёплое тело приятно грело, и я всё-таки решил немного полежать, послушавшись Макса. Я уткнулся в подушку и стал ждать, когда меня отпустит.

Наверное, в результате мне не только стало легче, но я даже умудрился заснуть. Я чувствовал острое плечо Макса, которое упиралось в моё собственное, и мягкость шерсти Подлеца в ногах, но в остальном моя голова отключилась.

Мне снилось, что кто-то поглаживал меня по затылку, и от этого человека пахло табаком. Этот человек осторожно взъерошивал мои волосы, а потом наклонился, чтобы…

Мы с Подлецом на пару резко подпрыгнули от внезапно заигравшей долбящей музыки.

— Сука! — тоже подскочив, выругался Макс и схватил лежавший возле его подушки телефон. — Времени почти двенадцать ночи, каким ебланом надо быть, чтобы трезвонить?!

До того, как он сбросил звонок и отключил телефон, я увидел на экране имя звонившего.

«Никитос? Кто это?» — подумал я и вопросительно посмотрел на Макса.

— Сорян, он припизднутый. Спи дальше, а мы с Подлецом уже домой пойдём, пожалуй.

С этим словами Макс сел и хотел было слезть с дивана, но я покачал головой и многозначительно посмотрел на него.

Парень и так уже обещал мне рассказать, что у него за дела были с теми двумя, а тут ему позвонил ещё какой-то непонятный тип, из-за которого он взорвался. Я хотел узнать, что происходит, раз меня уже всё равно разбудили. После дрёмы тошнота отступила, и я почти трезво соображал, поэтому был готов выслушать Макса.

— Тебя реально это ебёт?

Получив мой утвердительный кивок, Макс вздохнул.

— Хер с тобой.

Парень откинулся на подушку, и я снова лёг рядом с ним.

Он начал свой рассказ.

Комментарий к Глава 6. Поймёт ли он, чем ты живёшь? Часть 2

Автор собрал некоторые материалы, почитав о жизни детей в детдомах, и предупреждает о том, что последующие главы будут более тяжёлыми. Однако на вопрос “Вы готовы к стеклу, дети?” он хотел бы услышать “Так точно, капитан!” [у вас нет выбора]