Сладкий запах смерти

3

На первой странице газеты была помещена фотография, снятая в тот момент, когда рыжеволосую вытаскивали из воды. Сообщение же о случившемся поместили на третьей странице. Там же дали еще и другую ее фотографию, которую обнаружили в сумочке. Это была довольно привлекательная женщина лет тридцати, с мягкими на вид волосами, локонами спадавшими ей на плечи. Полные чувственные губы застыли в приятной улыбке.

В сообщении говорилось, что при ней были найдены водительские права и благодаря им удалось определить, кто она такая. Ее звали Милред Свисс. Причина смерти не указывалась, но полиция предполагала, что она просто покончила с собой. В данный момент полиция проверяла все заявления о пропавших без вести и пыталась обнаружить родственников погибшей женщины.

Я еще раз внимательно посмотрел на фотографию и долго рассматривал лицо женщины. Несмотря на то, что я видел не оригинал, а только фото в газете, я все же пришел к выводу, что это был любительский снимок. Об этом свидетельствовало и качество фотографии, и поза, которую приняла Милред, и какое-то странное выражение лица с немного раскосыми глазами.

Ван Ривс из опознавательной службы был моим старым приятелем. Он очень обрадовался, услышав мой голос по телефону.

— У меня к тебе небольшая просьба, Ван.

— Давай, не стесняйся.

— Вчера ночью из реки выловили труп рыжеволосой женщины по имени Милред Свисс.

— Точно. Я видел…

— Ты можешь мне сказать, пришли какие-нибудь запросы относительно ее?

— Еще нет, а что, должны прийти?

— Возможно… Вы посылаете ее отпечатки непосредственно в Вашингтон? Как бы там ни было, у меня к тебе просьба. Посмотри, нет ли ее отпечатков в нашей картотеке. Судя по фотографии, можно предположить, что она могла быть зарегистрирована и у нас.

— О’кей. Подождешь у телефона?

— Да.

Мне не пришлось ждать слишком долго. Вскоре я услышал его голос и шуршание каких-то бумаг.

— А ведь ты прав, Пат. Я нашел ее. Она польского происхождения, а ее второе имя вообще нельзя выговорить. Последний адрес ее местожительства был где-то в районе Пятидесятых улиц, но эти сведения уже устарели, так как там снесли целый квартал и уже построили отель. Нового адреса нет. Родители ее давно скончались, а другие родственники неизвестны.

— А как она попала в Штаты?

— Привезли родители. Сперва она жила в Лондоне, штат Нью-Джерси. Тебе еще что-нибудь нужно?

— В вашей картотеке ничего больше нет?

— В нашем городе у нее приводов в полицию не было. А что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, что дело нечистое.

— Ты это точно знаешь или предполагаешь?

— Предчувствие, Ван… и большое спасибо.

После стольких лет службы в полиции чутье меня никогда не подводило. Отчасти оно складывалось из накопленного опыта, отчасти же из интуиции.

Милред Свисс обладала характерной внешностью, и ее прошлое несомненно имело определенные крючки, за которые можно было ухватиться. она спровоцировала меня на убийство, а после того, как их заговор провалился, сама нашла свою смерть. Это безусловно не могло быть случайностью.

Я улыбнулся и стал тихонько насвистывать. Где-то в этом городе сидит некто и поджидает меня. Он взволнован, и в его груди разгорается огонь, так как ему уже известно, что я опять на свободе и разыскиваю его. Некто затеял слишком опасную игру, и ставкой в этой игре была смерть…

На пятом этаже Галтон-Мида на Мэдиссон-авеню имелось бюро, которое занимало весь угол этого огромного здания. Бюро было шикарным, так как в этом районе проживали только добропорядочные съемщики или такие, кто мог платить за квартиру баснословные деньги. На каждой двери золотыми буквами было написано: «ШУРВЕЗЕНТ АГЕНТСТВО».

Это была весьма солидная фирма, которая располагала лучшими манекенщицами и имела дела лишь с ведущими журналами. Из этого агентства в свое время вышло шесть кинозвезд и множество знаменитостей телевидения. Было еще и много других, но уже менее именитых. Так как это агентство являлось одновременно и самым роскошным публичным домом города, то оно пользовалось огромной популярностью.

Много лет назад Мэделяйн Штумпер начинала с самого малого, но удача и упорство вскоре вознесли ее наверх. Она имела знакомых в самых высоких кругах, а ее доходы совсем не соответствовали тем налогам, которые она платила.

Одно только можно было сказать в ее пользу: и в той, и в другой области Мэд работала с удивительным прилежанием. Ее никогда не сажали за решетку, а если все-таки и вызывали иногда в полицию, что случалось крайне редко, то она тотчас же скликала целую ватагу адвокатов — самых дорогих, которые мгновенно вытаскивали ее из весьма неприятных и вроде бы безнадежных положений. У полиции всегда оказывалось недостаточно доказательств, и дело прекращалось. Даже чем-либо недовольный клиент никогда не доносил на нее, и ни один сыщик не был в состоянии изобличить ее.

Я вошел в комнату, где за столом красного дерева сидела пышная женщина лет тридцати с небольшим, с серебристо-светлыми волосами и с глазами, которые в мгновение ока оценивали каждого входящего, причем намного раньше, чем тот успевал пересечь толстый ковер и приблизиться к столу.

Улыбка ее казалась приветливой, но в глазах застыл явный холодок, который несомненно свидетельствовал о том, что она учуяла запах оружейного масла, исходивший от меня, и догадывалась, что в моем кармане, где раньше обычно лежал полицейский значок, сейчас его нет.

Она пробурчала всего лишь три слова:

— Что вам угодно?

— Передайте, пожалуйста, мисс Мэд, что я хотел бы с ней поговорить. Меня зовут Пат Реган.

Ее брови поднялись медленно и как бы вызывающе.

— Мы с ней старые друзья, — прибавил я.

В известной степени это было правдой. Когда-то мы вместе с ней частенько возвращались из школы, а раза два я даже спасал Мэд от парней, покушавшихся на ее девичью честь. Оба раза мне от них изрядно досталось. И вот в моем голосе, видимо, прозвучали такие нотки, которые заставили даму поднять трубку, набрать номер и заговорить так тихо, что я не понял ни слова. Потом она повесила трубку и промолвила:

— Ее секретарша сейчас выйдет.

— Благодарю.

У меня было минут пять, чтобы понаблюдать, что же творится в этой фирме. Туда и сюда сновали люди, в основном женщины, самые разные: худые и тощие, порою с такими шеями, которые наводили меня на те же мысли, что и монсиньора Гийотена, когда он изобретал свою гениальную машину. Многие женщины выглядели настолько изголодавшимися, что на них было больно смотреть: на лицах выступали острые скулы. Покрой их платья и пальто напоминал песочные часы. Волосы их были уложены по последней моде. И все они выглядели плоскими, как доски, причем лишь у некоторых на руках были обручальные кольца. У меня они не вызывали никаких постыдных желаний.

Однако не все тут были такими. В кабинет вбежали две пышненькие веселые девушки, словно только для того, чтобы покрасоваться перед присутствующими. Они прошелестели своими нарядными платьями, которые могли бы свести с ума любого мужчину, и упорхнули куда-то в другое помещение.

Но вот еще до их возвращения какая-то девушка в зеленом платье и с весьма проницательным лицом прикоснулась к моей руке и сказала:

— Прошу вас пройти со мной, мистер Реган.

Мы направились по длинному коридору мимо других кабинетов, потом свернули за угол, и она распахнула передо мной дверь.

— Пожалуйста, входите сюда, — пригласила она.

Я поблагодарил ее, вошел в кабинет и очутился перед женщиной, из-за которой меня в детстве неоднократно лупили.

— Хэлло, Мэд, — произнес я.

О ней можно было говорить все, что обычно говорят о красивых женщинах, но лишь до тех пор, пока вам не удалось бы заглянуть ей в глаза. В этих черных глазах, которые блестели так же, как ее иссиня-черные волосы, можно было открыть бездонные глубины, населенные неизвестными доселе и странными живыми существами. Ее губы были словно алые лепестки цветов, а зубы блестели необыкновенной белизной. В уголках рта притаилась чуть заметная улыбка.

— Реган! Вот это да!

— Да, это я. Давненько мы с тобой не виделись, Мэд!

— Зато я частенько читала о тебе.

— Ничего удивительного.

Мэделяйн Штумпер протянула мне руку и предложила сесть.

— Ты чертовски хороша, Мэд, — сказал я, усаживаясь.

Она улыбнулась уже менее сдержанно.

— Какое эмоциональное изъявление чувств. Недавно председатель АТР целый час говорил то же самое.

— Но у меня нет столько времени, я спешу.

— У тебя его никогда не было.

— Согласен. К тому же я не особенно разговорчивый.

— Зато драчли-ивый… — протянула она. — Это принесло тебе какую-нибудь пользу в жизни?

— Тогда я думал, что да.

— А сейчас?

— Все течет, и все меняется, и мы тоже.

В ее глазах снова появилось какое-то неясное выражение, смешанное с грустью.

— А жаль, что некоторые вещи все-таки нельзя изменить.

— Может быть, и можно.

— О-о-о!

Я смотрел на нее с удовольствием, а потом спросил:

— Тебе знакома рыжеволосая чертовка по имени Милред Свисс?

— Я не читаю газет.

— Но я совсем не это имел в виду.

— Реган…

— Скажи просто, да или нет?

— Неужели ты думаешь, что это так просто?

Я понял, на чго она намекала. Достав свой бумажник, я показал ей то место, где у полицейского должен быть прикреплен особый значок.

— И вот что я хочу тебе сказать, Мэд. Я слишком хорошо информирован о твоем агентстве и знаю, чем здесь занимаются побочно, помимо основных дел. Если бы я хотел, то давно смог бы прикончить эту контору. Но тогда бы на нас начали оказывать давление многие значительные личности, и мы пришли к выводу, что овчинка не стоит выделки. Сюда я пришел не по делам службы, и, откровенно говоря, меня ничуть не интересует, на что ты тратишь время и энергию. Я ведь не идеалист и не собираюсь улучшать мир. В данный момент я пришел к тебе по сугубо личному делу и задал вопрос, касающийся меня лично. Твой ответ нигде не будет зафиксирован, и он никогда не будет использован против тебя.

— Ладно… Конечно, я ее знала, Реган. Но на меня она никогда не работала.

— Это правда?

— Да.

— А как ты ее знала?

Мэд пожала плечами и откинула назад роскошные волосы.

— Ведь и мне по долгу службы приходилось интересоваться, какие у меня конкуренты, даже если речь идет о совсем маленьких людях. В моей памяти хранится множество маленьких людей, подобных ей. Куча разных имен…

— В общем, она продажная девка, так?

— Не в обычном смысле этого слова. Она была в заведении у Мейса, пока прокурор не разогнал эту лавочку. Потом она, по всей вероятности, работала в одиночку, — Мэд сморщила лоб и добавила: — Милред Свисс не часто позволяла себе подобные вещи, и казалось, она ждет чего- то более солидного.

— Замужества?

Мэд утвердительно кивнула.

— Мне кажется, что в основном они все такие.

— А ты? — ухмыльнулся я, по она выдержала мой взгляд.

— И я когда-то подумывала об этом, но у меня ничего не получилось. Я слишком хорошо успела ознакомиться с темными сторонами жизни… — на ее глаза упала сумеречная тень, прежде чем она успела отвести взгляд.

— Что тебе еще известно об этой девушке?

— Известно, что она жила в апартаментах, принадлежавших, кажется, Рэю Хильквисту.

— Книгоиздателю?

— Вероятно, он был самой крупной фигурой в районе и доверенным многих миллионеров, пока не погиб в результате несчастного случая.

Я не стал говорить ей, что это был вовсе не несчастный случай. Это лишь походило на него, потому что так было задумано. Но мы-то были почти уверены, что тут речь может идти только об убийстве. Это дело, собственно, и до сих пор не раскрыто.

— А чем она вообще занималась?

Мэд вновь пожала плечами.

— Я же не следила за ней. Возможно, нашла кого-то другого, — она бросила на меня довольно странный взгляд и сказала: — Если хочешь, я могу узнать. Ну что, надо узнавать?

Я поднялся, взял шляпу и непроизвольно хотел поправить оружие, которого у меня уже не имелось.

— Это было бы очень неплохо, — произнес я, направляясь к двери. У выхода я вновь повернулся к ней: — Пообедаем вместе?

— Не откажусь, — промурлыкала Мэд, и на ее лице появилась снова та самая улыбка, какую она не раз дарила мне в детстве, когда я защищал ее от дерзких нападок парней.

Джордж Лукас ждал меня в том же здании, где было первое разбирательство моего дела, и со своей обычной загадочностью передал мне в большом коричневом пакете пять тысяч долларов, с помощью которых меня пытались утопить в дерьме и превратить в убийцу.

— Как видишь, все оказалось довольно просто, дружище, — улыбнулся Джордж.

— Но это еще не все.

— Ну и что?! Ты же освобожден и отстранен от должности не навсегда, а лишь пока не будут выяснены подробности исчезновения материалов на Маркуса. Теперь они говорят только о «небрежности», и самое плохое, что тебя может ожидать, — это деградация до пешехода.

— Однако ведь пяти тысяч слишком мало за такую деградацию.

— Да, но ты еще забыл о моих десяти процентах.

— В таком случае возьми-ка их лучше сразу, — заявил я, протягивая ему конверт.

Но он даже не шевельнулся.

— Я это уже сделал, — расхохотался Джордж. — А теперь нам необходимо потолковать о деле. Я считаю, что для этого нам лучше всего отправиться к Винни.

Я не стал возражать, и такси доставило нас к ресторану Винни, а тот выделил нам столик в самом углу. Кроме нас, в зале никого не было.

Когда мы устроились поудобнее, Джордж спросил:

— А все-таки, Пат, как эти деньги могли очутиться в твоей квартире?

— Очень просто. У меня самый обыкновенный замок, и злоумышленнику достаточно было иметь с собой отмычку.

— А кто имеет доступ к твоим ключам?

Я задумчиво потер подбородок.

— Об этом я тоже размышлял. Есть две возможности: или у него был контрольный ключ, какой, например, употребляют слесари, или он сделал слепок с моего ключа. Ведь тот всегда висит на кольце вместе с ключом от машины, и если я, оставив свой автомобиль, пользуюсь служебным, то часто забываю связку в машине.

Джордж прищурился и буркнул:

— Ардженино?

— А почему бы и не он?

— Ты считаешь, что он способен на такое?

Я пожал плечами, хотя и помнил о том, что Ардженино меня буквально ненавидит.

— А разве такого раньше не случалось?

— Но тогда это означает, что его кто-то подкупил.

Я молча взглянул на Лукаса.

— На него никогда не падало ни малейших подозрений. Он считается прилежным полицейским. Повторяю, ни малейших подозрений, — подчеркнул Джордж.

— А мне он не нравится.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего определенного, просто я так чувствую, — я снова поднял глаза на Лукаса. — Ты помнишь Вельха, которого мы все называли Голландцем?

— Еще бы не помнить!

— Он пристрелил шесть или семь человек, и все это было оправдано со служебной точки зрения и выполнено безукоризненно. Но потом он слишком далеко зашел в своих развлечениях и все-таки угодил за решетку. Вот точно такой же тип и Ардженино.

— Но ведь ты не сможешь его обвинить, основываясь только на своих чувствах.

— Может быть, но раньше или позже я все равно уличу Ардженино.

— О, это на тебя похоже. ’*

Я ухмыльнулся, увидев его встревоженное лицо, и проговорил:

— Кто знает, может быть, мне ничего и не придется делать. Чует мое сердце, что этот парень замешан в грязных делах, и я считаю, что все равно все выплывет. Не волнуйся, Джордж, я не собираюсь делать глупостей. А теперь давай лучше о другом.

Мне понадобилось около часа, чтобы сообщить ему все сведения, которые я имел о Маркусе и о предполагаемой реорганизации синдиката. Я так долго занимался этим делом, что у меня перед глазами все еще стояли детали намечаемых ими преобразований. Я был почти уверен, что именно таким образом они теперь и поступили, потому что я мыслил и действовал так же, как и люди из синдиката.

Джордж не перебивал меня, а только записывал все, что я ему говорил, а потом сложил записи в папку и защелкнул замочек.

— О’кей, — проронил он. — Будь уверен, я позабочусь обо всем. А эти деньги будут тебе большим подспорьем в том начинании, на которое ты идешь. Только давай изредка о себе знать.

— Ну конечно.

Джордж положил деньги на стол и ушел.

Оставшись один, я направился в телефонную будку, откуда позвонил в бюро к Джерри Нолану.

— Хэлло, это Реган.

— Я уже знаю результаты административного расследования, — сообщил он.

— Но ведь дело еще не закончилось. Теперь меня обвиняют в небрежности, а это меня тоже не устраивает. Я ведь делал все, как полагалось в подобных случаях, и ни о какой небрежности не может быть и речи. Ты и сам это отлично знаешь.

— Возможно, дисциплинарная комиссия тоже придерживается такого же мнения и решит твой вопрос в соответствии с этим. Чего ты еще хочешь?

— Достань мне несколько фотографий Маркуса, сделанных после его смерти. Я нахожусь у Винни.

— Ты же Лео Маркуса и так знаешь, Пат.

— И тем не менее мне необходимо взглянуть на него еще раз. Сейчас многое стало более ясным.

Джерри покорно вздохнул и сказал:

— Ну хорошо, жди меня там, скоро буду.

Через двадцать минут он уже сидел напротив меня, а передо мной на столе лежали большие фотографии. Смотреть на них было довольно неприятно. Все шесть пуль попали Маркусу в голову, а одна из них, кроме того, оторвала еще мизинец с его руки. Вероятно, в последний момент он пытался защититься.

Джерри хмуро смотрел на меня.

— Мы и до сих пор все еще сомневаемся, он это или нет. Если бы не этот палец, что был найден у камина. Два зуба из его искусственной челюсти впились в дерево, а три вместе с оставшейся пластинкой валялись на полу. Челюсть изготавливалась по специальному заказу, и ее легко было идентифицировать, до удивления легко. Протезист, делавший ему челюсть, сразу же опознал ее, да и лаборатория подтвердила эти показания.

— Я знаю об этом. А не было ли еще каких-нибудь признаков, по которым вы могли бы опознать труп?

— Черт возьми! Ведь большего и желать не надо, но, вообще-то, ничего другого не было.

— Джерри…

— Да?

— Было бы намного лучше, если бы это убийство совершил я.

— А ты уверен, что это сделал не ты?

— Уверен!

— Ну и…

— Все это не случилось бы так быстро. Я бы тщательно довел дело Маркуса до конца, передав его в секретариат суда. Колесо юстиции, хотя и медленно, но все же заворочалось бы, и, наконец-то, Лео Маркуса привели бы к тому знаменитому стулу в Синг-Синге, сажая на который человеку надевают капюшон, а к телу подводят электроды. Нет, это был не я.

— Знаю, — проронил Джерри. — Теперь я это знаю.

— Знаешь? А почему ты все же пришел к такому выводу?

— Потому что ты никогда бы не совершил подобного убийства. Я видел, как ты все доводил до конца и сажал на стул убийц. К тому же, ты слишком долго копался в этом деле, Пат.

— Я и сейчас все еще живу этим делом.

— Тогда расскажи мне, что произошло.

Я смешал все фотографии подобно картам, сделал из них нечто вроде колоды и вернул Джерри.

— Кто-то определенно решил убрать Маркуса со своего пути. Ну, кто-то просто посчитал, что время Маркуса кончилось. Они хотели вывести его из игры, и это им удалось. А я в данном случае должен был послужить чем- то вроде громоотвода. Однако это им не удалось.

— Кто же это мог быть, Реган? — поинтересовался Джерри с бесстрастным выражением на лице, какое частенько можно видеть и у преступников в комнате для допросов.

— Вот это ты и должен выяснить. Теперь это твоя задача. Я-то ведь больше не полицейский, и у меня, к тому же, нет полицейского значка.

— И оружия нет?

— Конечно.

— Но ведь тебя еще не уволили.

— Да, пока не уволили.

— Тогда, выходит, еще рано вешать голову.

— Я и не делаю этого, но ты же понимаешь, что мое настроение сейчас не на высоте. Думаю, кто-то их должен подстегнуть, ведь дело идет все-таки о моей голове.

— Отчасти ты сам в этом виноват. Если кто и знал заправил синдиката, стоявших выше Маркуса, так это ты — Патрик Реган. Вероятно, к ним что-то просочилось. Ведь Лео, в конце концов, отличался от других, поднимаясь по служебной лестнице в организации, пока не приобрел большую власть. А таких больших людей столь быстро из игры не выводят, даже в таких закулисных синдикатах. У них свои правила игры, и подобные перевороты случаются редко.

— Но иногда все-таки случаются, — заметил я. — А что еще слышно новенького?

Джерри Нолан откинулся на спинку стула и какое-то время изучал потолок.

— В каком плане?

— Связался ли, например, с тобой Ван Ривс по поводу этой Милред Свисс?

— Да.

— Она и была той рыжеволосой, которая сажала меня в такси.

Нолан испытующе уставился на меня и возмутился.

— И ты только сейчас мне об этом говоришь?

— Ее последнее увлечение — Рэй Хильквист. Она жила с ним.

— Откуда ты все это раскопал, хитрюга?

— Мне же приходится бороться за свою жизнь, — напомнил я ему. Джерри задумчиво посмотрел на меня.

— Маркус и Хильквист были связаны друг с другом. Ничего предосудительного в этой связи не выявлено, чтобы им можно было накинуть веревку на шею, и тем не менее они хорошо знали друг друга, — Нолан задумался, видимо, что-то вспомнил и продолжил: — Однажды они повздорили друг с другом, причем речь шла о женщине. Мы выяснили, что синдикат примирил их. Поставил перед альтернативой: или — или. Они, естественно, не захотели, чтобы их бизнес рухнул из-за какой-то шлюхи. И все успокоилось, потому что уж слишком высоки были ставки… А сейчас ты дал мне, вероятно, слишком большой козырь в руки, Реган.

— Так воспользуйся им!

— Я и хочу это сделать, — он вновь внимательно посмотрел на меня. — Только ты сам веди себя тихо, — Джерри Нолан поднялся. — А то мне от одного твоего взгляда становится жутко.

— И еще не одному станет жутко от этого взгляда, Джерри, до того, как дело окончательно завершится, — спокойно буркнул я.