Сладкий запах смерти

2

Джордж Лукас вырос вместе со мной на одной из здешних улиц, и когда-то все говорило о том, что раньше или позже он превратится в настоящего гангстера. Но неожиданно Джордж основательно задумался над своей жизнью и, видимо, пришел к выводу, что риск и издержки гангстерской жизни слишком велики. Тогда он бросил беспутную жизнь и пошел учиться. Хотя учеба давалась ему не очень легко, Лукас проявил все свои способности, приложил максимум усилий и сделался адвокатом. Но вид у него как был, так и остался бандитским. Да и вел он себя иногда как настоящий гангстер.

Лукас знал гораздо больше закулисных уловок, чем все его собратья-крючкотворы вместе взятые, а если ему представлялась возможность залепить оплеуху районному прокурору, он даже брался за ведение дела бесплатно.

Когда я появился в его бюро, Джордж улыбнулся мне загадочной улыбкой и проронил:

— Я так и знал, что ты обязательно появишься у меня.

— Почему?

— Не знаю, просто было такое предчувствие. Ты здорово сражался в суде, дружище. Только как это тебе удалось воспользоваться услугами адвокатской конторы «Селькирк и Селькирк»? Ведь там самые дорогие адвокаты.

— Для меня они сделали все совершенно бесплатно, Джордж. Монти Селькирк уже давно считал себя обязанным по отношению ко мне, и вот ему представился случай рассчитаться со мной.

— Ну как же, как же, помню! Ты вызволил из беды его сына, не так ли?

Я пожал плечами.

— Но он и не был виноват в том, что ему приписывали. С его стороны никакого шантажа не было.

— Хорошо, что у тебя есть такие друзья. Этаких друзей еще нужно заиметь, чтобы они совершенно бескорыстно помогали тебе.

Джордж открыл ящичек с сигарами и предложил мне. Я отказался, и он закурил один.

— Так что там у тебя на сегодня, Патрик? — осведомился Джордж Лукас.

— Кое-что, касающееся твоей области.

— Ну что ж, выкладывай.

— Ты знаком с моим делом?

— А ты в этом сомневаешься, Пат?!

Я откинулся в кресле и вытянул ноги.

— Ну тогда я расскажу лишь самую суть, чтобы тебе стала ясна вся подоплека. В свое время мне поручили следить за Лео Маркусом, так как мы получили сведения, что он занимается шантажом, кроме всего прочего, разумеется.

Джордж кивнул, затянулся сигарой и уселся поудобней.

— Мне об этом известно, продолжай.

— Уже в то время он был большим человеком, боссом на Атлантическом побережье, от набережных районов Нью-Йорка до Флориды. Неожиданно нас оповестили, что Маркус организовал на деньги синдиката сеть специальных мотелей, каждый из которых был районным штабом и пунктом отчетности синдиката. При этом все было организовано настолько четко, что ни к чему нельзя было придраться.

— Давай покороче, дружище. Я ведь знаю, что ты всегда обожал поговорить, — буркнул Джордж.

— Хорошо, но слушай меня внимательно… Он еще не довел до конца этого дела, когда я получил совет, каким образом можно взорвать всю эту преступную организацию. Я работал, как проклятый, два месяца и, в конце концов, собрал на Маркуса такое досье, с таким огромным количеством обвинительного материала, что вся его организация взлетела бы на воздух, если бы я предъявил его суду. Но незадолго до окончания следствия я встретился с двумя коллегами из других городов, которые должны были помочь нам в этом деле, чтобы успешно довести его до конца без вмешательства прессы. В тот вечер я ознакомил их со своим досье, и они вошли в курс дела…

— И это оказалось твоей роковой ошибкой, Пат, не так ли?

— Да. Они узнали, что у меня в руках убийственный материал против Маркуса и его банды. Но когда я вдруг не смог предъявить этот материал для передачи в суд, то сам же превратился в погибшего человека. Потому-то дело со взяткой показалось всем таким правдоподобным. Понимаешь?

Джордж ткнул в мою сторону сигарой.

— Да, кстати, денежки-то…

Я рассмеялся.

— Денежки, дружище, были довольно скромные. Каких-то вшивых пять тысяч долларов. Но моему начальству последовал анонимный звонок, что я продал досье. После этого Ардженино сразу же обыскал мою квартиру и обнаружил пакет с деньгами, якобы спрятанными в шкафу. Меня сразу же арестовали, а поскольку я и в самом деле не мог представить собранный мной материал на банду Маркуса и сказать, куда он вдруг исчез и откуда у меня эти деньги, то вопрос был исчерпан.

— Так быстро?

— Да.

— И они совершенно не посчитались с твоей безупречной репутацией и долголетним стажем работы?

— Нужно отдать им справедливость: они как будто пытались это сделать. Ведь у меня полно друзей, Джордж.

— Но и врагов не меньше, мой милый. Ну ладно, продолжай.

— Возможно, все могло бы кончиться дисциплинарным взысканием, однако тут я совершил свою вторую ошибку. Я дал выход своим чувствам.

— О, ты всегда был таким, Реган. Еще в детстве я тебя предупреждал: «Не ерепенься, Пат!» Но ты никогда меня не слушал.

— Ты пойми меня, Джордж, ведь я хотел лишь узнать, кто подложил мне свинью. Все это, вне всякого сомнения, исходило от Маркуса, но я хотел знать, кто же звонил нам в полицейское управление. Я даже нашит несколько сыщи-" ков, чтобы добраться до подлеца. Но тогда парни из синдиката окончательно выбросили меня из игры.

— Каким образом?

— Они подмешали что-то в мою выпивку в баре и отвезли меня к дому Маркуса на Хай-стрит.

— Все ясно. И на этом они подвели черту и поставили точку, — произнес Джордж, характерным жестом проведя рукой с сигарою перед собой.

Я согласно кивнул.

— Ну, тогда тебе еще крупно повезло, Патрик. Никогда нельзя предсказать, к какому выводу придут присяжные заседатели. Но и ты со своим язычком тоже хорош. Ведь многие слышали, в том числе и полицейские, как ты грозился продырявить Маркуса.

— Все это болтовня! Ты же знаешь, чего она стоит.

— Несомненно, но в данном случае кто-то этим умело воспользовался, и получилось все так, как ты и грозился сделать. Шесть пуль прямо в голову, они отбросили Маркуса к камину, так что когда вас обоих нашли, то его труп уже успел частично обгореть.

Лукас откинулся на спинку кресла и, неспешно выпустив колечко дыма в потолок, завершил свою тираду:

— Впрочем, пока не нашли отстреленный пулей палец Маркуса, никто вообще не был уверен, что это он. Однако затем привлекли к опознанию зубного врача, лечившего ему зубы, и лишь после этого точно идентифицировали труп. Но тем не менее полиция несколько дней не знала, что же делать дальше. Черт возьми, ведь если ты действительно укокошил Маркуса, то тем самым оказал обществу неоценимую услугу. Полиция наверняка должна была остаться довольной.

— Но я его не убивал.

— Однако ведь был твой револьвер, отпечатки пальцев, проба на парафин, да к тому же ты был чертовски пьян, угрожал ему раньше и сейчас имел отличную возможность привести в исполнение свои угрозы. В таких случаях, как говорится, дело совершенно ясное, Пат.

— Было ясное. Ты так хотел сказать?

Он ухмыльнулся и кивнул.

— Селькирк — непревзойденный адвокат, — хитро добавил Джордж. — Итак, чего же ты от меня хочешь?

— Мои пять тысяч. Их конфисковали. И, вероятно, будет трудновато получить их назад, но если уж меня очернили, то я хотел бы вернуть эти деньги. Ведь деньги, обнаруженные в моем шкафу, принадлежат мне, не так ли?

Физиономия Джорджа прояснилась.

— Отличная мысль, Пат! Тебе просто повезло на скачках, не правда ли? Ты заплатишь налог из этой суммы, а остальное положишь себе в карман. Думаю, что это можно устроить.

— Вот и займись этим. Кто бы ни был тот негодяй, подсунувший мне эти деньги, я все равно потрачу их на его похороны.

Лицо Джорджа помрачнело, на нем появились морщины, и он проговорил с озабоченным видом:

— Но ведь это может повредить твоей карьере.

— Плевать я на нее хотел! Им не в чем меня упрекнуть, а эти деньги я все-таки хочу получить.

— Ладно. Пат, я постараюсь добиться этого. У тебя есть еще что-нибудь ко мне?

— Я очень хочу, чтобы ты представлял мои интересы в административном расследовании данного дела.

— Хорошо, а что до тех пор?

— Ты же меня отлично знаешь, Джордж. Я человек злопамятный.

— Именно этого я и опасаюсь. У тебя есть друзья?

— В данный момент — нет.

— А потом?

— Если понадобится, то найду.

— Каковы же твои планы?

— Я хочу продолжать работу в полиции. Но я прекрасно понимаю, что они со своей стороны постараются засунуть меня в какую-нибудь глухомань. Поэтому предложи от моего имени, дескать, если за мною сохранят место, то я ни для кого не буду бельмом в глазу, а поведу себя спокойно и аккуратно, буду выполнять свою работу и никому не встану поперек дороги. В противном случае я разозлюсь, а они прекрасно знают, что может последовать дальше.

— Я тоже это знаю, дружище. Знаю, что ты можешь заварить любую кашу, нажить себе кучу неприятностей и вскоре после этого угодишь в могилу. Больше мне нечего сказать.

По субботам Джерри Нолан всегда обедал в ресторане у Винна. Там он с удовольствием поглощал итальянские устрицы в собственном соку с огромным количеством хлеба.

Когда я появился в ресторане и уселся за столик, за которым, как обычно, сидел Нолан, Винни автоматически поставил передо мной порцию устриц. В ответ на мое приветствие Нолан лишь сдержанно кивнул. Я был для него все еще неразгаданной загадкой. Весь мир он делил только на «черное» и «белое». И теперь просто не знал, как себя вести со мной.

— А ты не спешишь, — сказал я после короткой паузы.

Кусок хлеба, густо намазанный маслом, не дошел до его рта, остановившись на пол пути.

— Ты на что намекаешь? — нахмурился он.

— Да все на твою проклятую косность. Ты же всегда точно придерживался буквы закона. Но ведь закон, мой дорогой, признал меня невиновным. Я же теперь свободен и чист как стеклышко. Поэтому имей в виду, что твое поведение по отношению ко мне не очень корректно. Ведь ты любишь повторять, что люди не должны ставить себя выше закона, а когда закон уже признал меня невиновным, ты почему-то вдруг отказываешься понимать это?

Его шея покраснела, а сам Джерри еще ниже наклонился над тарелкой. Затем, пытаясь подавить смущенную улыбку, он наконец буркнул:

— О’кей.

Больше он ничего не сказал, но я понял, что с этого момента наши отношения вновь наладились. Нолан был несколько странным парнем, хотя и весьма прилежным полицейским, со строгим кодексом чести. Преступников он ненавидел всеми фибрами души, но эти чувства были ничто по сравнению с той враждебностью, которую он питал к продажным полицейским. Случай со мной Джерри перенес очень тяжело, но сейчас, когда вопрос был исчерпан, он поставил крест на этом деле.

— Мне все же удалось кое-что выяснить, — сообщил я ему.

— А что именно?

— Кое-что новенькое… В тот вечер, оказывается, мне помогала сесть в такси какая-то рыжеволосая женщина, которая мне теперь ненавистна. Ты меня понимаешь?

— Все это несущественно, мой дорогой. В такси-то ты ехал один, — он отправил в рот порцию пищащих устриц и продолжал: — И за тобой никто не последовал. Я ведь лично допрашивал Риверу в связи с этим. Он уверен, что за такси никто не увязался.

— Но эта девица практически вложила в мои уста адрес Маркуса. До этого я только трепался, что прикончу Лео Маркуса, а она фактически отправила меня к нему.

С ангельским терпением Нолан отложил в сторону вилку, обтер салфеткой губы и проговорил:

— Все это мне отлично известно, Реган, и я не считаю себя глупым. В данном случае я проверил все лично, все, что случилось той ночью. Я, правда, не дал делу с этой девицей дальнейшего хода, поскольку не обнаружил никаких доказательств. Ведь и тебе хорошо известно, что подвыпившие частенько помогают сесть в такси совершенно незнакомым людям, которые пьяны еще больше. Все, как говорится, в настроении. А водитель такси получает только свои денежки, и ничего больше ему не требуется. Ни один шофер не откажется посадить пьяного и высадить его в том месте, которое загодя указали, особенно если ему уплатили вперед. И на этом он считает свою миссию законченной.

— Но ведь всего этого совсем не касались на судебном процессе!

— Я тебе уже сказал, что мы в этом не нашли ничего предосудительного. Против тебя и так было слишком много материала, а я мог бы только еще больше усугубить дело.

— Ну что ж, спасибо и на этом.

— Не за что.

— И тем не менее ты кое-что не углядел.

— Теперь я и сам это знаю.

— Вот как? Что же ты знаешь нового, например?

— Теперь мне стало известно, что тебе определенно подмешали какую-то гадость.

— О, я так рад, что ты это наконец-то понял! А может быть, тебе известно, зачем это сделали?

— Конечно. Это сделали для того, чтобы ты прикончил Маркуса.

Я покачал головой.

— Ты отлично знаешь и понимаешь, что это было бы глупо. Да и я был слишком пьян, чтобы как следует распорядиться оружием.

Нолан откинулся на спинку стула и вынул сигарету. Закурив, он заметил:

— Ты же знаешь, какие, в большинстве случаев, кладут в алкоголь одурманивающие средства.

— Да, в большинстве случаев — хлоралгидрат.

— Вот именно! Это средство или одурманивает, или совсем не действует. И если оно оказало на тебя влияние, то ты вообще, значит, не был способен ни на что. Но, да будет тебе известно, что немцы во время войны изобрели новое, более эффективное средство. Небольшое изменение формулы приводило к удивительным результатам. Когда начальные симптомы вроде бы исчезали, а по сути воздействие усугублялось, жертва могла совершать такие поступки, которые уже никак ею не контролировались и о которых она затем ничего не помнила.

Я ощутил жар в груди.

— Средство это называется сентол, — продолжал Джерри. — Приняв его, человек сначала теряет на какое-то время сознание, но потом приходит в себя и обретает способность к активным действиям, после чего снова теряет сознание.

— В суде об этом не было сказано ни слова, — сухо заметил я.

— Знаю. Ведь как я уже говорил, это все равно было бы бездоказательно. Когда вас нашли, я знаю об этом точно, у тебя взяли только обычную пробу, она-то и навлекла подозрения. Та доза сентола, которую тебе, возможно, дали, — я подчеркиваю слово «возможно», — привела к тому, что проба на алкоголь показала очень большой процент. Согласно этой пробе тебя и сочли пьяным в очень сильной степени.

— Откуда же тогда твои сомнения? И как ты вообще додумался до сентола?

— Тэд Маркер из спецлаборатории является одним из ведущих специалистов по этому «снадобью». При всяком удобном случае он исследует людей с характерными признаками, которые похожи на симптомы, вызываемые сентолом. К сожалению, в данном случае прошло слишком много времени, чтобы можно было получить надежные результаты. Но тем не менее твои анализы навели его на размышления. По ним выходило, что тебе мог быть подмешан сентол. Да-да, мог быть подмешан, но не более того. Точнее установить не удалось.

Лишь теперь я понял, сколько труда было вложено в мое дело. Получалось, что, с одной стороны, я мог быть жертвой, а с другой — убийцей Маркуса.

Джерри дал мне некоторое время, чтобы я переварил услышанное, после чего снова заговорил:

— Если сентол применять правильно, то человек, находящийся под его влиянием, может реагировать на некоторые элементарные проявления собственных чувств, таких, как ненависть, любовь, страх. В твоем случае этим чувством была ненависть. Ты хотел убить Маркуса, а сентол снял у тебя боязнь ответственности, свойственную каждому человеку, который намеревается предпринять такой решительный шаг.

— Но это лишь в том случае, если мне действительно подмешали пресловутый сентол.

— У меня нет возражений на твое замечание.

— Теперь мне все стало более или менее ясно.

Нолан пожал плечами и проговорил:

— Тут может быть только одно из двух: или Маркуса убил ты, или это сделал кто-то другой с тем, чтобы свалить на тебя вину.

— О, ты делаешь меня слишком важной персоной.

Джерри на время задумался, а затем неожиданно спросил:

— А что тебе точно удалось узнать о Маркусе?

— Ну ты же теперь в курсе дела, высшее начальство поручило мне собрать о нем материал. Об этом было известно лишь шестерым. Руки мои в то время были развязаны, и я даже имел определенные средства, с помощью которых мог купить интересующую меня информацию. Появление Лео Маркуса было результатом давления, под которым оказался синдикат после облавы в Апполахине. Стало невозможно действовать в качестве единой организации. И тогда они разделились на несколько мелких объединений, которые должны были работать независимо друг от друга, а потом, когда все утихнет, они снова хотели слиться и организовать прежний синдикат по принципу единоначалия. Маркусу при этом досталась отличная работенка: в его ведении находились «золотые прииски» от Нью-Йорка до Майами, а как он умеет руководить тебе и самому хорошо известно. Это был суровый человек, типа Ал Капоне. Достаточно хитрый, чтобы не позволить себя опутать. По моему мнению, он был самым злобным и жестоким гангстером, которого когда-либо знал этот преступный синдикат. Итак, мне было поручено следить за ним, и я следил. Я добывал различную информацию, и закон вероятности нередко оказывался на моей стороне. Во время своего пути наверх Маркус совершил несколько довольно значительных ошибок. Но прежде чем ему удалось осознать их и соответственно исправить или замять, в дело уже вступил я.

— Например? — буркнул Джерри.

— В одном ресторанчике, который любят автомобилисты, это в штате Джорджия, он как-то прикончил одного парня. Поссорились они как будто из-за девчонки. Лео Маркус был пьян и проломил парню череп, а девушка в паническом страхе убежала. В машине с Лео находился еще один парень, мелкий гангстер. Он догнал девушку, припугнул ее чуть ли не до смерти и заявил, что если она проболтается, то ее ждет та же участь. Я отыскал этого гангстера, а вскоре он и сам понял, что Лео вряд ли оставит его в живых, поскольку он стал свидетелем убийства. В общем, парень раскололся. Он пошел даже дальше и передал мне дубинку, которой Лео прикончил того парня. На ней еще сохранились отпечатки пальцев Маркуса, следы крови и прилипшие волосы. Парень подписал соответствующие показания и изъявил готовность выступить в суде, хотя это было уже излишним, поскольку у меня в руках оказались вещественные доказательства. Парня посадили в местную тюрьму, а на следующий день он скоропостижно скончался якобы от пищевого отравления. Как это могло случиться, никто объяснить не смог. Но я уже сказал, что его смерть ничего не меняла.

— Так получается, что тогда и ты должен был исчезнуть? — предположил Джерри.

— Да. Или я, или собранная мной информация.

— Но почему ты не привез весь материал сюда?

— Потому что это был особый случай. Мы ведь хотели уличить не только Маркуса, но и других, хотели взорвать всю организацию синдиката на восточном побережье. А потом отдельные части синдиката все равно бы угодили в наши руки.

— Да, но весь твой материал исчез.

Я пожал плечами.

— Многое я мог бы и воссоздать, но это вряд ли чему- нибудь помогло, ведь к тому времени они уже реорганизовались. И теперь оставалось только это убийство в Джорджии. Оно, конечно, привело бы Маркуса на электрический стул.

Нолан подал знак Винни, чтобы тот принес кофе.

— В синдикате, разумеется, нервничали, так как даже самые крупные боссы не имели права позволять себе убийства на почве сведения личных счетов.

— Но тем не менее это бывает.

— Редко, очень редко… Люди стали более осторожными. Но, с другой стороны, каждому можно найти замену. Если же кто-то, какой бы важный пост он ни занимал, все же позволяет себе не считаться с законами синдиката, то его безжалостно убирают, чтобы не причинить вреда всей организации. Тебе же известно, что случилось с Шульцем, когда они поняли, что он хочет расправиться с Денеем.

Я отпил глоток кофе и поднял глаза на Джерри.

— Понимаю, я уже и сам над этим задумывался. Но как раз это-то меня и удивляет.

Нолан нахмурился, но промолчал.

— Они еще никогда, даже при чистках, не решались пойти на такое. В крайнем случае, давали очередь из автомата, и дело заканчивалось.

Джерри отодвинул пустую чашку и вытер рот.

— Но иногда они способны и на большее, особенно если им попадается такой первоклассный козел отпущения, как, например, ты, — заметив, что я поджал губы, он усмехнулся и спросил: — Ну, так чего же ты от меня хочешь? Ведь ты, наверное, пришел сказать мне не только то, что я и без тебя знал?

— Кто сообщил Ардженино о взятке? — неожиданно для Джерри спросил я.

Он, казалось, застыл при этом вопросе. Лишь в уголках рта появились морщинки.

— Ты же знаешь, как бывает с анонимными звонками, Реган.

— Знаю… но не в случае, когда речь идет о полицейском с отличной репутацией, как, скажем, у меня. И прежде всего, почему такая спешка?

Он молча кивнул и откинулся на спинку стула. Я понял, что данная тема ему не по душе.

— Только все это строго между нами, — предупредил Джерри. — Когда зазвонил телефон, то трубку снял сам Ардженино. Выслушав сообщение, он немедленно доложил начальнику нашего управления, потому что так приказал ему сделать тот человек, который звонил. Ну, а после его доклада шеф поручил Ардженино немедленно ехать к тебе и проверить сигнал.

— Звонили через коммутатор?

— Да, но его не прослушивали. Звонок последовал в двадцать три часа, а Джексон был занят чем-то более серьезным и не вслушивался во все разговоры.

— Довольно чисто сработано, не так ли? — заметил я.

— Я бы сказал — расчетливо!.. — уточнил Джерри. — Что еще тебя интересует!

— А что ты можешь добавить об Ардженино?

Мой вопрос ему вновь не понравился, это было ясно по выражению его физиономии.

— Он служит в полиции уже четырнадцать лет, очень хорошо зарекомендовал себя и имеет две благодарности.

— А у меня их двенадцать, но я не это имел в виду.

Нолан подался вперед, его пальцы вцепились в край стола. Хотя он и заговорил спокойным тоном, в его голосе ощущалась сухость.

— Послушай, Ардженино — мой напарник уже два года, и он несколько раз вытаскивал меня из труднейших ситуаций. Так чего же ты ждешь от меня?

— Напарник и должен помогать в трудных ситуациях. Кстати, деньги он как раз и получает за храбрость и решительность. А теперь все же ответь на мой вопрос.

Пальцы Джерри разжались и отпустили край стола, а с лица исчезло выражение неуклонной решительности.

— Не знаю. Он довольно суровый человек по отношению ко всем и в первую очередь к самому себе. Правда, можно сказать, что он немного странный.

— А как ты думаешь, его можно подкупить?

— Нет! Я знаю, что однажды ему предлагали кучу денег, но он отклонил предложение.

— Но тем не менее тебе он не нравится, или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. Мне он, действительно, не особенно нравится, но это все равно дела не меняет. Он чертовски прилежный полицейский, и о нем нельзя сказать ничего плохого. Есть и другие у нас, кого я не очень уважаю, но разве это имеет какое-нибудь значение? И к чему ты, собственно, клонишь?

— Не кажется ли тебе подозрительным, что он чересчур поспешно забрался ко мне в квартиру после этого звонка?

— Но ведь ему приказали это сделать!

— Он мог для начала связаться со мной. Все знали, где меня можно найти.

— Неужели тебе непонятно, что исчез материал, а он обнаружил у тебя эти пять тысяч, происхождение которых ты никак не мог объяснить.

— А ему не пришла в голову мысль, что эти деньги могли мне подбросить?

— Нам всем приходила в голову эта мысль, Реган. Этот вывод напрашивался сам собой. И возможно, мы могли бы сделать что-нибудь, если бы ты повел себя иначе…

Он умолк и лишь покачал головой.

— Но ты теперь будешь смотреть без предубеждения на это дело? — тихо спросил я Джерри.

— Конечно!

Я допил кофе и произнес:

— Если захочешь со мной связаться, действуй через Данингера.

— А чем ты сам собираешься сейчас заняться? — поинтересовался он, но его вопрос на этот раз прозвучал как-то фальшиво. Это уже нельзя было назвать доверительным разговором двух полицейских.

— Какие-то события за последнее время все-таки произошли.

— Какие?

— Кто-то ведь должен был занять место Маркуса в этой преступной организации.

Остаток дня я потратил на то, чтобы обойти известные мне рестораны и чтобы показать всем, кто меня знал, что я вновь на свободе.

Мне необходимо было время.

Но время нужно всем. А к боссам преступного мира просто так, запросто, не подойдешь. Поэтому я и решил проявить активность, чтобы все пришли к выводу, что я веду поиски, ну а люди, с которыми мне уже доводилось сталкиваться, убедились, что я веду интенсивные поиски и что меня не так-то легко остановить.

Вскоре обо всем этом узнают и те, кому нужно, и им это не понравится. Безусловно не понравится, но сделать они ничего не смогут. Вернее, они смогут сделать только одно — попытаться меня прикончить.

Вернувшись домой, я ощутил себя усталым и разбитым. Встав под душ, я смыл с себя грязь и пот, накопившиеся за день. Затем, не вытираясь, побрился, надел халат и вышел на кухню, чтобы достать холодного пива и сандвич.

Еще долго стоял я у окна, жевал сандвич и раздумывал. Вечер был спокойный, и движение на улице почти прекратилось. Но по своему опыту я знал, что за ночь произойдет от десяти до пятнадцати загадочных смертей, несколько убийств, несколько сот стычек и драк с применением ножей и огнестрельного оружия.

Из задумчивости меня вывел телефонный звонок. Я поставил стакан с пивом на стол и снял трубку. Чей-то голос на другом конце линии спросил:

— Реган? Это Реган?

В первый момент я не узнал говорившего.

— Да, это Реган.

— Я же вам сказал, что позвоню. Говорит Шпуд из «Клаймакса». Помните?

— Да-да, конечно, Шпуд. Что у вас новенького?

— Я нашел ту рыжеволосую, и Ривера подтвердил, что это она.

На противоположной стене висело зеркало, и я совершенно непроизвольно увидел свою почему-то певеселую усмешку. Но ведь у меня не было никаких оснований для этого, совершенно никаких, и поэтому моя грустная усмешка показалась мне довольно странной.

— И где же вы ее нашли, Шпуд? — я старался, чтобы мой вопрос прозвучал как можно спокойнее.

— В вечернем выпуске «Ньюс», там две ее фотографии: на первой странице и на третьей. Ее вытащили из реки мертвую. Полиция предполагает, что это самоубийство.

Усмешка исчезла с моей физиономии. Я и так это отлично знал, мне уже не надо было смотреться в зеркало. Но зато на душе стало как-то тяжело и грустно.

— Большое спасибо, Шпуд, за сообщение.

— Надеюсь, это не изменит ваши планы?

— Не изменит, Шпуд, — заверил я его и повесил трубку.