Смерть раньше смерти

28

Оливер Нинабер солгал жене, объясняя, почему он уезжает вместе с незваными гостями. Он сказал, что полиции требуется его помощь.

— Беспокоиться не о чем.

В здании на Касселсвлей пришлось долго ждать, пока приедет адвокат Нинабера. Они расположились в комнате для допросов, за столом с прожженной сигаретами столешницей.

Адвокат Нинабера почти вбежал в комнату. Он был коротышка лет сорока, с очень большой головой, толстыми губами и практически без подбородка. Коротышка с порога начал возмущаться условиями, в которых содержится его клиент. Нинабер велел ему замолчать:

— Фил, я приехал сюда добровольно.

Адвокат сел, расстегнул замки на дорогом кейсе, достал блокнот, вытащил из нагрудного кармана ручку и посмотрел на Яуберта снизу вверх.

— Можете продолжать, — кивнул коротышка, как будто требовалось его официальное согласие на проведение допроса.

Яуберт промолчал, лишь удивленно поднял брови.

— Фил, сегодня утром я был у дома Александера Макдоналда. Того самого типа, которого прихлопнул маньяк с маузером.

— Ш-ш-ш! — прошипел адвокат, надувая толстые губы.

Нинабер посмотрел на Яуберта:

— Он позвонил мне. На той неделе. Во вторник или среду, не помню. Интересовался, не хочу ли я открыть салон красоты в Хаут-Бэй. У него, мол, имеются лишние деньги, которые он намерен инвестировать во что-нибудь. Он присмотрел на главной улице неплохой дом, но хочет для начала найти арендаторов…

— Макдоналд? — уточнил Петерсен.

— Да, — кивнул Нинабер. — Но я вовсе не…

— Александер Макдоналд? Рыбак? Такой рослый, рыжий? — С каждым новым вопросом Петерсен все больше мрачнел.

— Ну… Я не знал, как он выглядит…

— У человека долгов на сто тысяч, и вдруг он ни с того ни с сего звонит вам и спрашивает, не хотите ли вы открыть салон в здании, которое ему даже еще не принадлежит?

— Лейтенант, будьте добры, дайте мне возможность докончить, — произнес Нинабер. Слово «лейтенант» он выговорил чрезвычайно язвительно.

— Мы вас слушаем, — кивнул Яуберт.

— Я объяснил ему, что так дела не делаю. То есть… я ведь его даже не знаю. Во всяком случае, я не собирался открывать салон красоты в Хаут-Бэй. В общем, я ему отказал. На следующий день он позвонил мне снова. Я узнал его по голосу. Он говорил по-английски, но с акцентом. Как тот парень из Уэльса, который комментирует матчи Кубка четырех наций…

— Пяти наций, — сказал адвокат.

— Что? — встрепенулся Нинабер.

— Кубок пяти наций.

— Ничего подобного. — Нинабер покачал головой и начал считать, загибая пальцы: — Англия, Уэльс, Шотландия и Ирландия.

— Оливер, ты совсем заработался. Еще Франция.

— Но ведь Франция…

— Александер Макдоналд. — Яуберт подался вперед, расправил плечи и опустил голову, как будто собирался забодать Нинабера и адвоката. Голос его стал похож на рычание собаки.

— Извините. Итак, он мне перезвонил. На следующий день. Говорил то же самое. Не хочу ли я открыть салон, если он купит здание.

— Какое здание? — спросил Яуберт.

— Не знаю, какое здание.

— Он должен был упомянуть название.

— Он и упомянул. Кажется, «Марина Плаза» или что-то вроде того. Не помню. Я даже не стал записывать адрес. Я так дела не веду.

— А дальше?

— Я снова ему отказал. Больше он не звонил. До вчерашнего вечера. Он позвонил мне домой. Та же старая история, здание и салон. Тогда я сказал: «Послушайте, меня не интересует ваше здание — ни сегодня, ни в другое время». Тут он заявил: «Я тебе яйца оторву, голландец паршивый!» Вот так. И еще всякое… Что отрежет мне… ну, пенис и засунет его в ухо. Представляете?

— Погодите, погодите! — сердито перебил его Петерсен. — Вы пытаетесь убедить нас в том, что моряк, человек, которого неоднократно обвиняли в нанесении тяжких телесных повреждений и причинении ущерба чужой собственности, угрожая расправой, употребляет слово «пенис»?

— Слушайте, лейтенант, я точно не помню, в каких выражениях…

— Господа, господа, — засуетился адвокат. — Вы не вправе ожидать, чтобы мой клиент дословно запомнил телефонный разговор, который имел место двадцать четыре часа назад. Вы допрашиваете его, как преступника. Вы давите на него. Он же человек… Прошу вас!

— Он лжец. — Петерсен встал и повернулся к Нинаберу спиной.

— Отлично. Он грязно ругался. Мне обязательно повторять всю его брань?

Слова Нинабера повисли в воздухе.

— Вы уж постарайтесь. — Яуберт откинулся на спинку кресла, подозревая, что Петерсен намерен сыграть роль «злого полицейского».

— В общем, он грязно ругался. Мне надоело слушать, и я бросил трубку. Через полчаса он перезвонил. Извинился за свою несдержанность. И попросил меня хотя бы взглянуть на дом. Совершенно потрясающее место. И он сделает мне большую скидку. Он говорил очень убедительно. Тогда я подумал: легче избавиться от него самым дешевым способом. Взглянуть на дом. То есть это дешевле, чем менять телефонный номер. Я объяснил ему, что времени у меня нет. Тогда он предложил встретиться на следующий день, рано утром. До работы. Я согласился. Мы договорились на следующий день. Мне хотелось поскорее все закончить, поскорее от него избавиться. Мы договорились, что я приеду в шесть утра к нему домой. И мы поедем смотреть дом на моей машине. Макдоналд сказал, что его машина вся пропахла рыбой. Поэтому утром я поехал в Хаут-Бэй. Но опоздал, потому что не сразу нашел его дом. Когда я приехал, он лежал на пороге, и пуля попала как раз… как раз в…

— Пенис, — подсказал Петерсен, поворачиваясь к Нинаберу.

— Совершенно верно. В пенис.

Адвокат поцокал языком.

— Вы лжете, — заявил Петерсен.

— Вы не имеете права так говорить, — возразил Нинабер.

— Я имею право говорить все, что захочу.

— Он не имеет права так говорить! — Нинабер обернулся к адвокату.

— Я настаиваю на том, чтобы к моему клиенту относились с уважением.

— При всем к вам уважении, Оливер, вы лжете.

— Он не имеет права! — Оливер умоляюще посмотрел на Яуберта, который сидел скрестив руки на груди и усмехался. Допрос оборачивался каким-то фарсом.

Видимо, Петерсен разозлился не на шутку. Потому что вначале Нинабер упорно игнорировал его, а потом язвительно подчеркивал слово «лейтенант». Разозлился, потому что сидящий перед ним надменный богач нагло врал.

— Нет, Олли, имею. И намерен вывести тебя на чистую воду. Я посажу тебя за решетку, а ключ от камеры выкину. Интересно, что будет с твоей красоткой женой, а, Олли? Кто будет чесать ей спинку, пока ты будешь гнить в тюрьме?

— Леон, — перебил его Яуберт. Он видел, в каком состоянии его напарник. Ничем хорошим это не кончится. Яуберт прекрасно помнил, как однажды утром в Митчеллз-Плейне Петерсен набросился на молодого бандита, который тоже лгал, и избил его до полусмерти. Петерсен вспыльчивый, его так легко вывести из себя…

— Капитан, этот богатый белый ублюдок нагло врет, — сказал Петерсен, вытаращивая глаза. Руки у него дрожали.

— Нет, нет, — говорил адвокат, предостерегающе покачивая пальцем.

Нинабер привстал, лицо у него скривилось.

— Мулат паршивый! — сказал он. Куда подевался очаровашка с газетной рекламы? — Ах ты, мулат паршивый!

Петерсен подскочил к Нинаберу, отмахнувшись от адвоката, и с размаху влепил Нинаберу пощечину. Нинабер повалился назад вместе со стулом. Послышался глухой удар — он ударился головой о плитку и затих.

Яуберт тоже вскочил с места, но опоздал. Он схватил Петерсена за рубашку и оттащил его, а адвокат присел над клиентом и закрыл его руками.

— Нет, нет, нет! — кричал он, вжав большую голову в плечи, как будто ждал, что избиение продолжится.

Петерсен с шумом выдохнул воздух и сразу обмяк.

— Отпустите, капитан. Больше я его не трону.

— Вызовите скорую, — велел адвокат, сидя на корточках и по-прежнему закрывая своего клиента руками. — По-моему, он умер.

Яуберт опустился на колени рядом с адвокатом:

— Дайте-ка взглянуть.

Адвокат нехотя подвинулся. Яуберт увидел, что на скуле у Нинабера образовался большой синяк. Но грудь поднималась и опускалась ритмично; он дышал совершенно нормально.

— Ничего страшного с ним не случилось, — сказал Яуберт. — Просто легкий обморок.

— Вызовите скорую, — повторил адвокат. — И пригласите сюда ваше начальство.

Яуберт понимал, что это значит. И понимал, какая будет реакция. Де Вит передаст дело Герри Фосу. «Король парикмахеров подает иск на миллионы». Де Виту просто придется передать дело Герри. У него не останется выбора. Яуберт вздохнул, понурил плечи. Взглянув на него, Петерсен как будто опомнился.

— Простите меня, капитан.

— Да вызовите же кто-нибудь скорую! Скорее! — Адвокат одновременно и просил, и приказывал.

— Не нужно скорой, — послышался голос снизу.

Все трое уставились на Нинабера. Тот медленно сел.

— Оливер, мы подадим на них в суд, — заявил адвокат. — Мы им все припомним. Он… — Адвокат ткнул пальцем в Леона Петерсена. — Он никогда больше не найдет работу в нашей стране!

— Нет, — сказал Нинабер.

Молчание.

— Забудем, — сказал Нинабер. — Давайте все забудем. — Он с трудом встал, щупая рукой кровоподтек на щеке.

Адвокат немедленно бросился на помощь, придвинул Нинаберу стул, осторожно усадил.

— Оливер, дело совершенно ясное. Жестокость и зверство в чистом виде. Сейчас им не старые времена. Они оба станут безработными.

— Фил, я готов все забыть.

— Тише, Оливер!

Нинабер посмотрел на Яуберта:

— Я не подам на вас в суд, если вы прекратите меня преследовать.

Потрясенный, Яуберт молчал. Он даже дышать боялся. Боялся думать. Он просто смотрел на Нинабера. Петерсен уставился в стену.

— Пошли, Фил, — сказал Нинабер и зашагал к двери.

Адвокат схватил кейс, блокнот и ручку и засеменил за клиентом на своих коротеньких ножках. Нинабер открыл дверь и вышел. Адвокат вышел следом и захлопнул за собой дверь.

Петерсен слегка склонил голову и массировал руку, которой он ударил Нинабера.

— Извините, капитан.

— Ничего, Леон. — Яуберт сел за стол и достал сигареты. Закурил, выдохнул к потолку струйку дыма. — Ничего. Я тоже думаю, что этот богатый белый ублюдок нагло врет.