Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков]

На земле и в воздухе

Январский вечер. Аэродромные постройки постепенно растворяются в сумерках. Вдруг со стороны только что севшего за горизонт и еще подсвечивающего высокие облака солнца послышался нарастающий гул. На угасающем небе растет силуэт самолета. Пошел на посадку. Принят условный знак: свой. Приземлился Пе-2. Вырулил к штабу. Из кабины выпрыгнул летчик и бегом в аппаратную.

— Срочно соедините меня со штабом армии! Лучше всего, если с командующим.

— А может, тебе сразу Верховного?

— Без шуток! Нужно срочно доложить разведданные!

Смех в аппаратной стих. Через считанные секунды:

— Оперативный слушает!

— Докладывает летчик-наблюдатель Туз. Обнаружил движение эшелонов противника с танками, до двухсот коробочек. Все — в сторону Будапешта.

— Подождите у аппарата.

Вскоре в наушниках раздался властный голос:

— Генерал Судец слушает. Доложите подробно.

Лейтенант Туз доложил об эшелонах с танками, сообщил точные координаты.

— Не приснилось?

— Никак нет, товарищ командующий! Все сам видел и точно подсчитал. Не меньше двухсот.

— Не отходите.

И Туз услышал, как командующий воздушной армией генерал-полковник авиации Судец докладывает его сообщение командующему фронтом генералу армии Толбухину.

Это было в сорок пятом победном году, сорок лет назад. Я сижу в кабинете председателя Гагаринского районного народного суда. Хозяин кабинета — Василий Нестерович Туз — вспоминает:

— За ту разведку меня наградили боевым орденом Отечественной войны II степени. Шли упорные бои за Будапешт. Гитлеровцы в последний раз пытались повернуть вспять колесо истории. И хотя дни их уже были сочтены, смертельно раненный зверь мог чувствительно укусить. Доставленные мною данные, по-видимому, наряду с другими, позволили командованию своевременно принять необходимые меры. Наутро, когда я перелетал на свой аэродром, видел, как на бомбежку немецких эшелонов с танками шли наши самолеты.

…Отец Василия Нестеровича принимал активное участие в революционном движении на Украине. Сохранилось семейное предание, что Петлюра грозился лично рассчитаться с Нестором — «Червонным Тузом», настолько тот насолил «самостийникам». А когда в Черниговщину вступил со своей дивизией легендарный Щорс, партизанский отряд, в котором воевал Нестор Туз, влился в нее.

В тридцатые годы отец после окончания академии народного хозяйства руководил крупными заводами. В начале войны его назначили комиссаром госпиталя. Затем по состоянию здоровья из армии уволили. На «гражданке» стал первым председателем Каслинского горисполкома — статут города Касли получил в 1942 году. Но до Победы отец не дожил, умер за несколько дней до нее.

Я попросил Василия Нестеровича рассказать, как складывалась его военная судьба.

— До войны я работал токарем на заводе в Днепропетровске, — вспоминает Василий Нестерович. — А в сороковом меня призвали в армию. Сначала служил в пехоте около Белостока. Здесь довелось испытать на себе требования наркома Тимошенко «учить, как на войне»: длительные марш-броски с полной выкладкой, строжайшая дисциплина. Еще запомнились два дня в неделю, во время которых красноармейцев кормили только концентратами — тоже, как на войне. Должен сказать, что это была правильная школа! Кадровые красноармейцы, как нас называли уже во время войны, действительно прошли отличную подготовку.

В январе сорок первого Василия, как имевшего среднее образование, направили для прохождения дальнейшей службы в Олсуфьевское (на Брянщине) двухгодичное училище военных летчиков.

22 июня… После завтрака курсанты смотрели в доме командиров фильм «Моя любовь» с Лидией Смирновой в главной роли. Вдруг в зале зажегся свет. Перед экраном стоял комиссар училища.

— Война!..

— От того дня, — говорит Василий Нестерович, — в памяти остались, с одной стороны, какая-то растерянность (хоть войну и ждали, готовились к ней, но — как все это будет в действительности?), с другой — желание действовать немедленно, внести свой, личный, вклад в разгром врага. Тогда никто не сомневался в том, что война будет скорой и победной.

Через пару дней курсанты наблюдали, как немецкие самолеты бомбили соседний аэродром. Впервые увидели разрывы бомб. А 27 июня бомбы падали уже на аэродром училища.

Еще до начала войны в войска на вооружение начали поступать новые самолеты. Не все летчики успели переучиться, поэтому с заводских аэродромов самолеты пилотировали испытатели. В частности, на летном поле при училище приземлялись новенькие бомбардировщики Пе-2, а потом их перегоняли дальше, на приграничные аэродромы. Так вот, их, «пешек», скопилось на аэродроме не меньше сотни. И вдруг налет. Противовоздушной обороны никакой, «юнкерсы» бомбили совершенно безнаказанно…

— Как передать наше тогдашнее состояние, бессильную ярость против фашистских стервятников?

На следующий день новый налет. «Юнкерсы» сожгли остальную материальную часть, учиться стало не на чем. Училище отвели в Брянские леса, курсантам раздали стрелковое оружие и начали готовить из них пехотинцев. Но 7 июля всех погрузили в эшелоны: все военные училища эвакуировались на Восток — нужно готовить командиров для Красной Армии.

В пути эшелон два раза бомбили. На открытых платформах стояли «шкасы» — авиационные пулеметы. Из них при налетах вели огонь по самолетам противника.

— Я тоже стрелял. И чувствовал прямо-таки наслаждение, что стреляю в ненавистных гадов!

Проехали Москву, Куйбышев. Наконец — Тюмень. Училище разгрузилось. Курсантов уже ждали инструкторы. Сразу начались занятия. Прибывших разместили в казармах пехотного училища, аэродром оборудовали на окраине города. В Тюмени и перезимовали. Учились напряженно: быстрей налетать часы — и на фронт!

Весной сорок второго училище перевели в Славгород на Алтае. Степи там такие, что в любом месте — аэродром. Грунт — природная полоса для тогдашних самолетов. И в любом направлении. А настроение у всех курсантов — скорей, скорей на фронт бить фашистов!

В августе учебу закончили. К тому времени летные училища переименовали в школы военных летчиков и выпускникам присваивали не лейтенантские, а сержантские звания.

После выпуска сержанты сидели в училище: машин не хватало, наши авиационные заводы еще не развернулись полностью. Так что выпускников по мере поступления матчасти небольшими группами по 2―3 человека направляли на фронт. А остальные каждый день ждали машин.

В то время шло Сталинградское сражение. Накапливались резервы для контрнаступления. В эти резервы попала и Олсуфьевская школа летчиков. Сержантов направили в Омск, в пехоту. И 4 ноября 1942 года пехотинцы в авиационной форме прошли походным маршем через весь город на вокзал, а оттуда — на фронт.

Вот какие впечатления о Сталинградской битве остались у Василия Нестеровича:

— Где-то в середине ноября мы разгрузились на станции Филоново, северо-западнее Сталинграда. Пополнили 38-ю гвардейскую стрелковую дивизию — и походной колонной на передовую. Шли только в темное время, пять ночей подряд. 18 ноября вышли к излучине Дона. Мороз, снег. Пока шли — вроде ничего, а как останавливались — от холода деваться некуда, никаких домов, сараев. Пытались окапываться, но земля, как камень, топоры отскакивают.

А утром на следующий день — наступление. Сначала сильнейшая артиллерийская подготовка. От разрывов артиллерийских снарядов земля гудела, дрожала в буквальном смысле слова. Недалеко от нас располагались огневые позиции «катюш». Первый раз видел, как они стреляют. Очень впечатляюще. Подумалось: не дай бог оказаться под их залпом!

Немцы занимали правый, более высокий берег Дона. Но после такой мощной артподготовки мы довольно быстро прорвали их оборону. И то, что мы увидели, нас потрясло: брустверы многих окопов фашисты выложили замерзшими трупами красноармейцев.

В первый же день наступления с ходу взяли три линии обороны, в прорыв вошли танки. Началось беспорядочное бегство немцев, особенно итальянцев (оборону здесь занимала 8-я итальянская армия).

И еще о жестокости фашистов. В балках, которых очень много в донецких степях, горы трупов итальянских, иногда венгерских солдат. А ведь мы наступали первыми, так что это не результат боев. Это немцы сгоняли в балки бегущих с фронта «союзников» и там их расстреливали.

Очень много видел Туз брошенной техники: танков, автомашин, велосипедов, мотоциклов, самолетов. И в основном совершенно исправных. Бросали фашисты и склады с продовольствием.

Вот так, почти не встречая сопротивления, 38-я дивизия дошла до станции Миллерово. Тут немцы заранее подготовили линию обороны, и наступление остановилось. Это случилось в конце декабря. 9 января немцы предприняли контратаку, но ее отбили. А 10 января в наступление на Миллерово пошли наши войска. В этом наступлении В. Н. Туза тяжело ранило. Пролежал в госпитале до 21 июня 1943 года.

— Такой вот запомнилась мне Сталинградская битва, — говорит Василий Нестерович. — Конечно, это впечатления рядового участника, да и на очень ограниченном участке ее наблюдавшего. Хочу поделиться тогдашним нашим настроением. Большинство участников сражения считали — фашисты драпают, причем, очень быстро, не всегда мы за ними и поспевали, значит война вот-вот закончится. А неудача наступления у Миллерово представлялась лишь досадным эпизодом. Тем более, что вскоре наши войска освободили Миллерово и наступление продолжалось. В действительности же впереди всех нас ждали долгие-долгие два года войны…

После выписки Василия Нестеровича направили в родную авиацию. Он прибыл в распоряжение ВВС округа. Потом — город Петровск, 15-й отдельный разведывательный запасной авиационный полк. Здесь прослужил до октября сорок третьего, когда его назначили летчиком-наблюдателем 39-го отдельного разведывательного авиационного полка, в котором уже он провоевал до конца войны. Всю войну летал на отличном самолете «Пе-2», переоборудованном для нужд разведки. Начал в звании сержанта, в ноябре 1943 года ему присвоили звание «младший лейтенант», а войну он закончил старшим лейтенантом. Вместе с полком летал в небе Донбаса, Украины, Молдавии, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. День Победы полк встретил в городе Винер-Нойштадт, примерно в 35 километрах от Вены, в предгорьях Альп.

— В партию я вступал дважды, — вспоминает Василий Нестерович. — Первый раз приняли кандидатом в члены партии в конце 1942 года, под Сталинградом, в пехоте. А вскоре — ранение. Из госпиталя писал запросы, разыскивал учетную карточку, так и не нашел. И в сорок пятом, тоже на фронте, но уже в авиации, меня вторично приняли кандидатом в члены КПСС. А в сорок шестом году стал членом партии.

За участие в войне Василий Нестерович награжден тремя боевыми орденами.

— Орден Красной Звезды, — рассказывает Василий Нестерович, — я получил за участие в освобождении Венгрии, а Отечественной войны первой степени — за Австрию. За что конкретно? На этот вопрос трудно ответить. По-видимому, неплохо выполнял свой воинский долг.

Что можно сказать о работе летчика-наблюдателя? Работа, как и всякая другая. Правда, есть и специфика. Прежде всего, летаешь один, без сопровождения. А значит, если обнаружат, то на тебя может напасть сразу несколько фашистских самолетов — отбиться будет трудно. Кроме того, чтобы рассмотреть цель и не ошибиться, дать абсолютно точные сведения, иногда приходилось летать буквально на бреющем полете, чуть не задевая землю, так что после приземления на крыльях, фюзеляже самолета порой находили листья, ветки. Пе-2 — это переоборудованный в разведчика бомбардировщик. Поэтому мы всегда брали с собой бомбы, штучки четыре, и при случае кидали их. Например, мне довелось в Венгрии обнаружить штаб 6-й немецкой воздушной армии, и я точно отбомбился по нему. Об этой бомбежке писали во фронтовой газете. Вот такая работа…

— Так что можно сказать, что вы воевали и на земле, и в воздухе. А как складывалась ваша служба после войны?

— Сразу после войны я продолжал служить в военной авиации. Приходилось работать в Средней Азии и Прибалтике. В 1956 году меня уволили в запас. Я решил учиться. А так как уже занимался в ВЮЗИ, то и поступил в МГУ на юридический факультет, очное отделение. Закончил университет в 1958 году.

Его распределили в Мосгорсуд, где сначала был стажером, затем избрали народным судьей Кунцевского района Москвы, потом Киевского, а с образованием в 1968 году Гагаринского района он — бессменный председатель Гагаринского районного народного суда. И тут стаж уже немалый.

О качестве работы Василия Нестеровича красноречиво свидетельствует тот факт, что в январе 1984 года ему присвоено почетное звание «Заслуженный юрист РСФСР».

— Вот так я стал юристом, судьей, — говорит Василий Нестерович. — И не жалею. Эта работа мне нравится, более того, я считаю ее очень нужной. Ведь нам приходится всегда бывать в самой гуще жизни, разбираться в человеческих поступках, судьбах, а нередко и исправлять их, что очень важно и ответственно. К сожалению, чаще перед судьями обратная сторона, изнанка жизни. Но это только облагораживает нашу работу, я бы сказал, делает ее еще более необходимой. Правда, иногда встречаются такие случаи, когда исправлять что-либо уже поздно. Приходится только наказывать.

Вот пример.

Суд под председательством Василия Нестеровича рассматривал дело М., совсем молодой женщины. За четыре года она родила четверых детей. У всех детей разные отцы, да она и сама-то не всех их знает. Вот уже несколько лет нигде не работает, только пьянствует и, как говорится, ведет «свободный» образ жизни. Ее неоднократно вызывали в милицию, райисполком, предупреждали, что так себя вести нельзя, вели с ней беседы — все напрасно. Первое время она еще что-то обещала, а потом и это перестала делать. Детей бросила на произвол судьбы, двухмесячного сынишку перестала кормить грудью, вообще кинула, ушла пьянствовать. Соседям пришлось вызвать скорую помощь, чтобы он не погиб.

В судебном заседании М. вела себя безобразно, грубила, цинично отвечала на вопросы, заявила, что и дальше так будет себя вести. Суд лишил ее родительских прав и постановил выселить из Москвы.

Случай из ряда вон выходящий. В судебной практике В. Н. Туза единственный. Чаще же встречаются Василию Нестеровичу ситуации, когда суду удается исправить человека. Например, несколько лет назад Василий Нестерович председательствовал в суде, рассматривавшем уголовное дело по обвинению молодого человека Ж. в совершении нескольких хищений. При судебном разбирательстве выяснилось, что Ж. все хищения совершал с одной целью — добыть деньги на выпивку. В зале суда сидела его мать, изможденная, не по годам состарившаяся женщина. Он у нее единственный сын. На основании статьи 62 УК РСФСР суд приговорил Ж. к принудительному лечению от алкоголизма. И вот спустя несколько лет к Василию Нестеровичу на прием пришла мать Ж. Он узнал ее, хотя выглядела она, несмотря на прошедшие годы, помолодевшей. Пришла она, что не так уж часто бывает, поблагодарить суд за сына. После лечения он перестал пить, хорошо работает, женился, невестка ждет ребенка.

— Беседуя с этой женщиной я подумал: вот ради даже одного такого случая стоит быть судьей!

— Василий Нестерович! Сейчас в стране проводится большая работа по укреплению государственной, трудовой, производственной дисциплины, по организации производства так, чтобы свести на нет любые неоправданные потери. Что в этом отношении Вы делаете?

— Партией поднята очень важная проблема, и решать ее нужно всем без исключения, каждому на своем месте. Только тогда она будет успешно решена. А нам, судьям, к сожалению, приходится иногда видеть, как некоторые хозяйственные руководители пытаются избежать, простите за каламбур, ответственности за свою безответственность. И мы наводим порядок. Поясню это примером.

В суд поступил иск одной строительной организации к прорабу о взыскании с него стоимости строительных материалов на крупную сумму. Расчет такой: всю сумму суд с прораба не взыщет, ограничится, скажем, месячным окладом, а остальные руководитель, из-за бесхозяйственности, головотяпства которого разбазарено большое количество ценных стройматериалов, получит «законную» возможность списать за счет государства. И все будет прикрыто. Но мы не стали рассматривать иск по существу, а направили все материалы в прокуратуру для возбуждения уголовного дела и расследования хищения, которое, по всей видимости, там было совершено. Так и оказалось. На той стройке строительные материалы вообще не учитывались и не охранялись, поэтому воровать могли все, кому не лень. Прокуратура установила конкретных расхитителей, кроме того, к уголовной ответственности привлекли и руководителя за преступную халатность, повлекшую за собой крупный материальный ущерб.

Так же мы поступаем и в других случаях.

— Расскажите, как строится рабочий день председателя районного народного суда столицы.

— Как? — переспросил Василий Нестерович. — Легче ответить, из чего он состоит и сколько длится. Эх, имели бы сутки часов на 5―6 больше! Ведь так много нужно успеть сделать! Я, как председатель суда, должен, во-первых, сам дела рассматривать, да не попроще, а наоборот. Впрочем, я выразился неправильно. Простых дел нет, как я убедился в этом за годы судейской работы. За каждым, казалось бы, совсем несложным делом стоит живой, неповторимый человек, и суд должен решить его судьбу. Во-вторых, нужно вести прием граждан. А это ох как не просто! И времени отнимает много — ведь, чтобы вникнуть в суть вопроса, с которым человек обратился на приеме, нужно уделить ему максимум внимания. Но этого времени не жалко. Чувствуешь большое удовлетворение, когда гражданин уходит с приема, получив ясные, четкие ответы. В-третьих, оперативное руководство деятельностью суда. Кроме того, мы, судьи, и посоветоваться между собой должны, и молодому коллеге нужно помочь, и специальная учеба. Да мало ли всего!

Значительное место в нашей работе занимает профилактика правонарушений. Это выступления перед населением с лекциями и докладами на правовые темы, отчеты перед избирателями, проведение методических совещаний с руководителями предприятий и организаций района. А еще общественная деятельность. В настоящее время я член райкома КПСС, депутат райсовета, декан факультета народных заседателей университета правовых знаний при райкоме КПСС. Так что скучать некогда. Да и не привык я скучать.

Хотелось бы еще упомянуть о таком виде общественной деятельности, которая мне, участнику войны, майору в отставке, доставляет особое чувство, гордость, что ли. По линии Союза советских обществ дружбы мне иногда приходится ездить за рубеж. Побывал я на Кубе, в Югославии, Болгарии, Марокко, во Франции. И везде, где бы мы ни представляли нашу Родину, нас встречают как посланцев мира, активных борцов против войны, которые словом и делом защищают судьбы всех людей планеты. Я твердо знаю: несмотря ни на какие клеветнические измышления империалистов, простые люди всех стран — за мир, и их стремление жить в мире, дружбе обязательно победит!