Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков]

От курсанта до генерала

Среди многих государственных наград и знаков отличия у генерала Соколова есть медаль «За оборону Ленинграда» и памятный знак «Ветерану морской пехоты». Они особенно дороги Николаю Николаевичу. В грозном сорок первом курсант Соколов воевал в сводной бригаде морской пехоты, которая участвовала в схватках с фашистскими оккупантами, строила укрепления на подступах к Ленинграду. Там начиналась его армейская биография.

В июне 1941 года Коля на «отлично» (тогда медалей не было) окончил 10 классов и в составе юношеской сборной баскетболистов Ленинграда готовился ехать в Одессу на всесоюзные соревнования. Но в жизнь ворвалось страшное слово — война!

В конце июня доброволец Соколов (восемнадцать ему исполнилось лишь через месяц) надел форму курсанта Высшего Ленинградского инженерно-технического училища Военно-морского флота. Вскоре училище выехало в лагеря под Вырицу — начались учебные будни: боевая подготовка, десятикилометровые марш-броски с полной выкладкой, высшая математика.

Фронт подошел совсем близко: часто стали слышны орудийные раскаты, а ночью передовая ясно определялась по зарницам артиллерийских залпов.

1 сентября училище вернулось в Ленинград. Тогда-то курсанта Соколова зачислили в бригаду морской пехоты, которая до декабря сорок первого держала оборону на берегу Финского залива. А с 8 сентября началась блокада, 900-дневная блокада Ленинграда. Самое страшное что осталось в памяти — голод. Есть хотелось всегда, а паек все уменьшался…

В один из декабрьских дней сорок первого, когда на город опустились сумерки, училище выстроили на набережной Невы. Было объявлено, что получен приказ эвакуировать в тыл курсантов ленинградских военных училищ. Быстро собрались и в тот же вечер покинули притихший, заснеженный город. До Ладоги шли только ночью: днем по всем движущимся целям фашисты стреляли. И вот Ладожское озеро, «Дорога жизни». До озера и потом путь лежал по пересеченной местности, можно было хоть на короткое время спрятаться от пронизывающего ветра за кустик, дерево, бугорок. А тут гладкая, как стол, поверхность, укрыться совершенно негде. Примерно через каждые сто метров стоят притушенные фонари «Летучая мышь», указывающие путь. Идти нужно очень внимательно: не все пробоины во льду от бомб и снарядов замерзли, некоторые затянулись лишь тонкой корочкой, которую в темноте можно принять за метровый лед. Ветер, снег, сильный мороз, а курсанты в шинелях, на ногах ботинки, идут и идут по льду сквозь пургу, прижимая к груди карабины. Озеро прошли за ночь, а это 48 километров. Такой марш под силу не каждому, курсанты же истощенные, голодные… На том берегу кого-то недосчитались.

Когда прибыли в Ярославль, всех повели в баню. Только тут увидели, на кого стали похожи, — сплошные скелеты, обтянутые кожей. Многие обморозились. Обморозил руки и Николай. Правда, вскоре все обошлось.

В мае сорок третьего Соколов с отличием окончил военное училище, и его оставили командиром взвода курсантов. А многие его товарищи по учебе поехали на фронт. Сейчас Николай Николаевич не помнит, сколько рапортов подал с просьбой направить его на передовую. Один из них до сих пор хранит как реликвию тех лет. И все же лейтенант Соколов добился своего: его назначили командиром роты 87-го отдельного понтонно-мостового батальона на 2-м Белорусском фронте. Батальон обеспечил не одну переправу через водные преграды в Северной Германии, в том числе и через Одер. Не раз понтонеры становились целью гитлеровских бомбардировщиков, подвергались массированным обстрелам вражеской артиллерии и минометов, да и с автоматчиками противника им приходилось встречаться.

Вот, например, что вспоминает генерал М. Д. Максимцев:

«Под городом Деммин отдельный батальон Героя Советского Союза И. В. Петрова, в котором тогда служил лейтенант Соколов, в кратчайшие сроки обеспечил переправу наших войск через приток Одера — Пене, наведя паромную и мостовую переправы. Сначала батальон переправил на западный берег реки танки, самоходки, потом тягачи с артиллерией и минометами, автоколонны, конные обозы, пехоту. По установившейся традиции, подразделения „катюш“ пропускали без очереди. К ночи 1-го мая переправа войск закончилась, на восточном берегу не осталось ни техники, ни обозов, ни личного состава. Но средства переправы не сворачивали, так как наутро ожидался подход новых подразделений наших войск.

Командир батальона приказал Соколову командовать охраной моста и понтонов. А уставший личный состав расположился на отдых на западном берегу реки Пене. И вдруг среди ночи раздались взрывы гранат, автоматные очереди. Но когда батальон подняли по тревоге и мы подошли к мосту, там все уже было тихо. На восточной половине моста увидели Соколова с группой охранения. У их ног лежали три мертвых фашистских солдата, рядом стояли двое пленных. Как показали пленные на допросе, ночью группа гитлеровцев до 20 человек пыталась, воспользовавшись темнотой, пробиться через мост на запад. Но благодаря умелым действиям наших бойцов во главе с Соколовым они были отброшены, их замысел не удался.

Что хочется отметить — наши бойцы действовали так умело, слаженно, что не потеряли ни одного человека, никто даже ранен не был. А ведь в них стреляли из двадцати автоматов, да и гранат не один десяток было брошено».

— Да, я помню тот ночной бой, — говорит Соколов. — Хотя это не единственный подобный эпизод. Но гораздо более сильное воспоминание у меня осталось вот от чего. После того боя, уже днем 2-го мая, через наш мост на восток прошло много только что освобожденных узников из располагавшегося недалеко концлагеря. Шли изможденные, истощенные люди, точнее — тени людей. Русские, поляки, чехи, сербы, французы, бельгийцы, голландцы… Нужно было видеть лица этих вновь обретших свободу людей! Все они стремились пожать руку советскому солдату-освободителю. Это самое радостное, даже можно сказать, самое гордое мое воспоминание о Великой Отечественной войне. Все мы там, на переправе у Пене, почувствовали настоящую гордость за великий советский народ, его Красную Армию, принесшую мир, свободу и независимость народам Европы.

После войны Н. Н. Соколов еще два года прослужил на строевых должностях, а в 1947 году на всю жизнь связал свою судьбу с юстицией — успешно сдал вступительные экзамены и, выдержав большой конкурс, был принят в число слушателей Военно-юридической академии. Окончил ее с золотой медалью в 1952 году.

С сентября 1959 года Николай Николаевич — военный судья, а с 1963 по 1984 год — бессменный председатель военного трибунала Московского военного округа. За все время работы военным судьей у него не было ни одного отмененного судебного решения. Его заслуги отмечены орденами Трудового Красного Знамени, двумя Красной Звезды, «За службу Родине» III степени. Ему присвоено почетное звание «Заслуженный юрист РСФСР». Он награжден знаком Министерства юстиции СССР «За успехи в работе» и ценным подарком, отмечен государственными наградами ряда социалистических стран.

С Николаем Николаевичем мы встретились в его служебном кабинете. Из-за стола поднялся высокий седой генерал со спортивной фигурой. Подтянутый, легкий в походке, с отличной строевой выправкой. Очевидно, сказываются постоянные занятия спортом. Не многие могут похвастаться такой разносторонностью спортивных увлечений. У генерала Соколова шесть первых спортивных разрядов: по баскетболу, волейболу, легкой атлетике, стрельбе из пистолета, фехтованию, теннису.

Вот что говорит генерал Соколов о своей работе в трибунале:

— Особенно трудно было первое время. Я оказался по возрасту моложе многих подчиненных. Недоставало опыта, но он постепенно пришел. Большую помощь мне всегда оказывали коллеги по трибуналу, старшие товарищи. И если мы добились каких-то успехов, то потому, что у нас отличный коллектив. Мы никогда не считали зазорным попросить друг у друга помощи, совета независимо от возраста, стажа работы, воинского звания. А коллективная мысль, как известно, всегда плодотворней. Бывало, что спорили, но всегда доброжелательно.

Хотелось бы сказать еще вот что, не примите только за нескромность. Раньше меня учили, и я очень благодарен всем моим учителям. А теперь перенимают опыт и у меня. И процесс такой естествен.

Затрудняюсь сказать, сколько раз за время службы в военной юстиции я выступал с лекциями и беседами на правовые темы. Знаю, что часто. Приходилось выступать перед разными аудиториями. Вот только что читал лекцию в Военно-политической академии, а перед этим выступал в одном из гарнизонов округа перед сержантами и солдатами. Считаю, что лекции и беседы на правовые темы — дело очень нужное, полезное.

Деятельность генерала Соколова по пропаганде советских законов этим не ограничивается. Он регулярно выступает в армейской, юридической печати. Имеет более 200 публикаций, в том числе статьи, брошюры, книги на правовые темы.

Рабочий день у председателя военного трибунала Московского военного округа расписан по минутам, а беседа наша затянулась. Генерал извинился:

— Сейчас должно состояться заседание военного трибунала округа. Мы рассмотрим два дела по кассационным жалобам. Если у вас есть желание, останьтесь, послушайте.

Я остался.

Одно дело — по обвинению В. по статье 211 УК РСФСР. Двум гражданам при автопроисшествии причинены менее тяжкие телесные повреждения без расстройства здоровья, а также материальный ущерб на сумму около 800 рублей. С учетом того, что к моменту рассмотрения дела в суде первой инстанции В. добровольно полностью возместил материальный ущерб, к тому же искренне раскаялся, его осудили к наказанию, не связанному с лишением свободы. Однако потерпевшие подали жалобу, в которой просили отменить приговор и назначить В. более суровое наказание.

По второму делу осужден к лишению свободы К. за самовольный угон в нетрезвом состоянии грузового автомобиля. Осужденный просил снизить ему меру наказания.

Военный трибунал округа оставил приговоры по обоим делам без изменений.

Когда заседание закончилось, генерал Соколов попросил его участников задержаться.

— Есть у кого-нибудь замечания по ведению заседания? Нет? Тогда я скажу несколько слов. По-моему, дела доложены достаточно полно и объективно. Но на месте докладчиков и прокурора я бы обязательно подчеркнул следующие обстоятельства, имеющие значение для правильного решения каждого из этих дел. По первому делу, мне кажется, кроме тех обстоятельств, на которые обращалось внимание и в докладе, и в заключении прокурора, следовало указать, что В. много лет служил в армии, участник Великой Отечественной войны, имел много благодарностей, в том числе от Верховного главнокомандующего. По делу же К., мне думается, следовало обязательно указать, что он угнал автомобиль, специально предназначенный для перевозки убранного урожая, во время уборочной кампании.

Подобные разборы — постоянная практика генерала Соколова. Причем, всегда они делаются в исключительно доброжелательном тоне. А чтобы проводить их достаточно компетентно, нужно основательно изучить каждое дело.

В работе генералу Соколову, несомненно, всегда помогает его широкий кругозор, разносторонние знания и интересы. Дома у него довольно обширная библиотека. Большой раздел в ней занимают книги по юриспруденции, это именно рабочая библиотека, нужная буквально повседневно. Причем, интересно то, что у Соколова огромное количество книг с дарственными надписями авторов. Среди них крупные военачальники, известные писатели, спортсмены, видные юристы. И ведь все это не случайно встретившиеся люди, а по большей части близкие друзья Николая Николаевича.

Вот что говорит о Соколове один из его друзей — известный деятель советского и международного хоккея заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов.

«Генерала Соколова я близко знаю лет двадцать, хотя мне кажется, что всю жизнь. Он член президиума Всесоюзной федерации хоккея и, должен сказать, весьма активный. Наиболее близкие, если можно так выразиться, отношения у Николая Николаевича с командой ЦСКА. Уже много лет он помогает нам как юрист — практически ни один спорный вопрос не решается без него. И тут сказывается не только его знание законодательства, но и эрудиция, общая культура и, что самое главное, — человечность. Он удивительно умно подходит к каждому конфликту, умеет найти его суть, истоки и дать ему правильную оценку. Конечно, конфликты, споры у нас редки. Но когда они возникают — его помощь очень кстати.

Я хотел бы подчеркнуть, что Николай Николаевич — исключительно обаятельный человек. Мне кажется, у него и врагов-то, недругов не может быть. Он обладает редким умением расположить к себе любого собеседника, всех, с кем ему приходится общаться. И мои товарищи по хоккею очень ценят именно это его качество.

Мне случалось присутствовать (среди публики, конечно) на процессах, проходивших под председательством генерала Соколова. Он и за судейским столом остается человеком, а не становится „параграфом в мундире“. И, как это ни парадоксально звучит в данной ситуации, его приятно видеть в роли судьи! Уверен, суд с его участием может принять только правильное решение, ошибки не допустит».