Танец над вечностью

Глава 7. Хризокола

Маска была на месте. Я перевела дух и уже открыла рот, чтобы закатить новую истерику, как до меня наконец дошли слова Кысея. Кого этот придурок собрался ловить?!?

— Какую еще преступницу? — хрипло прошептала я, хлопая ресницами и силясь выдавить слезу.

— Вам нечего опасаться, — сбивчиво пояснил он. — На площади караулят мои люди, которые сразу же ее схватят, как только она посмеет приблизиться. А она должна посметь! Должна потерять голову от ревности, поэтому мне и нужна ваша помощь… Я щедро заплачу, вот, держите, — он всунул мне в руки увесистый кошель.

Вышкребок небритый!.. От злой обиды у меня задрожали губы, а на глаза уже безо всяких усилий навернулись слезы. Я швырнула кошель с золотом ему в лицо и попыталась стукнуть зонтиком, но мерзавец увернулся.

— Вы думаете, раз я танцую полуобнаженная, у меня совсем нет гордости и чести? Я не продаюсь! Выпустите меня немедленно!

— Да вы не так поняли!.. Луиджиа!..

Кысей опять придержал меня за плечи, отчего сердце моментально ушло в пятки. Лишь бы не выдать себя! Зачем я вообще это затеяла?..

— Я думала, что вы благородный и честный… не такой, как остальные… А вы… — беспомощно залепетала я.

— Луиджиа, помогите мне, пожалуйста. Я должен ее поймать. Она страшный человек… На ее руках кровь близкого мне человека. А вашей чести ничего грозит. Всего лишь прогуляйтесь со мной под руку, сделайте вид… А если… Уверен, до этого не дойдет, только как крайняя мера… Возможно, придется вас поцеловать…

— Что-о?!?

— … чтобы наверняка ее спровоцировать… Я понимаю, что многого прошу, но невинный поцелуй…

Поцелуй! Разум жалобно взвизгнул и уполз прочь, побитый болезненной похотью. Я не слышала, что дальше говорил Кысей, только смотрела, как шевелятся его губы, сдерживаясь от желания провести ладонью по колючему подбородку, прижаться щекой, обнять…

— Вы меня слышите?.. Луиджиа, пожалуйста, не молчите, а то я чувствую себя настоящим подлецом!..

— Хорошо, — выдавила я, потупив взгляд. — Хорошо. Мне же некуда деваться, верно?..

Кысей помог мне выбраться из экипажа, галантно подав руку. После неудачного визита в гримерку рыжей примы я слегка прихрамывала, нога до сих пор болела, но он, кажется, ничего не заметил. Я искоса взглянула на инквизитора, который кого-то искал в толпе. К нам уже спешил сопровождающий, чтобы провести к заранее купленным местам на огороженной от черни смотровой площадки, откуда было удобно наблюдать за регатой. Парусники и яхты лениво покачивались в мутных водах реки и отсюда казались игрушечными. Кысей довольно улыбнулся, и я, проследив за его взглядом, заметила Лешуа, дежурившего в переулке возле экипажа в компании двух бородачей разбойничьего вида. Великовозрастные придурки! Ловить они меня собрались! Получалось, что и Мишель Пихлер была приманкой. Но как далеко зашел инквизитор? Если он готов целовать безобразную циркачку, то возможно с этой рыжей коровой позволил себе и большее… Не сейчас. Не думать об этом. Холодная ярость, охватившая меня, остудила похоть. Сначала надо все узнать. А после я им устрою… охоту.

Люди все прибывали и прибывали, и мы незаметно оказались в самой гуще толпы, чинно шествуя к смотровой площадке. Веселые лица, улыбки, радостный гомон. Толпа становилась все теснее, но люди, казалось, этого совсем не замечали, превратившись в единое целое, жаждущее развлечений и двигающееся по набережной. А мне с каждым шагом становилось трудней дышать, сердце то замирало, то пускалось в бешеный пляс. Слепящее весеннее солнце заливало лучами площадь, не оставляя теней. Часы пробили полдень. Опаздываем. Движение в толпе ускорилось. И тут тени поползли. Теперь каждый отбрасывал тень, которая увеличивалась в размерах, поглощая соседей и сливаясь в лужицы тьмы. Мрачные силуэты как будто произрастали из земли, незаметно обвиваясь вокруг своих владельцев и занимая их место. Воздуха не хватало. Я остановилась, пытаясь отдышаться. Кто-то толкнул меня, образовалась заминка в стройном ходе толпы. Кысей попытался взять меня за руку и повести дальше, но я не сдвинулась с места. Людей не было. Мимо шествовал лишенный света прах, обтекая меня в завораживающем танце рассыпающегося тлена. Ноги подкосились. Это реальность? Жители умерли? Когда? Почему? Откуда-то раздались крики и лошадиное ржание, в людской поток вклинилась богатая карета, запряженная тройкой жеребцов. Однако лошади оказались непривычными к такому скоплению и встали на дыбы. А может, увидели то же, что и я? Толпа вздрогнула и потеряла устойчивость, опрокинувшись обезумевшими человеческими существами. Кто-то упал, кого-то толкнули, кто-то закричал, на кого-то наступили, кого-то оттеснили, кто-то зацепил мое платье. Меня подхватила неуправляемая сила и потащила в бездну… Но был еще кто-то. Он очень крепко держал меня за руку, не давая упасть, а после выдернул в закуток между колонами, прижимая к стене и заслоняя собой. Тысяченогая толпа катила свои волны мимо, бессильная задеть и раздавить нас.

— Тиши, тише… — это был Кысей. — Не бойтесь, не дрожите…

Он гладил меня по голове и еще что-то шептал, но я ничего не слышала, прижавшись к нему и закрыв глаза. Ничего этого нет, есть только стук его сердца. Мне все привиделось. Но память упрямо подсовывала то, чего не было и в гримерке Пихлер. А ведь инквизитор говорил что-то про колдовство в театре. У примы не было тени. А здесь теней больше, чем надо. Я отважилась открыть глаза. Зря. Небритая морда в очках оказалась слишком близко. Кысей шумно втянул воздух носом и нахмурился, подцепив мой локон на палец.

— Этот аромат… Ваши волосы… Чем они пахнут?

Я похолодела. Как можно было забыть, что у паршивца чувствительное обоняние? Я оттолкнула инквизитора.

— Это лавандовая вода! А что, нельзя? Циркачка должна вонять конским навозом? И хватит меня тискать!

— Да, простите, — смутился он, однако не сводя с меня глаз. — Просто этот запах… так похож на… Глупость, конечно, вы правы…

Епископ в багровой мантии воздел руки к небу и завершил молитву во славу Единого, после благословил воды Дымная, дарующие благодать славному городу Виндену и его жителям. Про менее удачливых его жителей, раздавленных в толпе, все благополучно забыли. Я сидела напряженная, закусив губу и лихорадочно размышляя, как выудить из Кысея сведения. Вернее, как направить фонтан его красноречия в нужное русло. Инквизитор воодушевленно распинался об особенностях очередной яхты, проплывающей мимо, а мне оставалось только поддакивать. Каждый корабль гордо нес на парусах или на палубе цеховые знаки принадлежности. Цех меховщиков выставил яхту с искусными чучелами лисиц и соболей, прикрепив на флагштоке норковую сороковку. На палубе яхты стекольщиков были посажены прозрачные цветы из тончайшего стекла, которые переливались всеми оттенками искусственной радуги от огромной призмы, рассеивающей дневной свет. На роскошную яхту ювелиров было больно смотреть, слезились глаза — ее паруса были прошиты тонкой золотой ниткой. Но когда появилась яхта Инженерной гильдии, Кысей захлебнулся от восторга, словно ребенок. Он схватил меня за руку и больно сжал ее, не сводя горящего взгляда со странной конструкции.

— Смотрите, смотрите!.. Осадка всего на четверть корпуса, а при обтекании создается эффект стоячей волны, что позволяет держать скорость даже при отсутствии ветра! Разве это не восхитительно? Торжество инженерной мысли над слепой стихией!

— Да-да, торжество, — пробормотала я, морщась от боли. — Руку отпустите.

— Простите, простите. Но вы только взгляните!..

— Когда глава гильдии станет вашим тестем, — не утерпела я, с досадой растирая ладонь, — вы сможете вдосталь любоваться…

— Это все слухи, Луиджиа, ну почему вы мне не верите! — инквизитор наконец соизволил перевести взгляд на меня, оторвавшись от механического чудовища на волнах.

— Зачем вы устроили меня в школу танца? За кем я должна следить? За той загадочной преступницей? Она там?

— Не совсем, — замялся он. — Понаблюдайте за фронляйн Пихлер…

— За вашей любовницей?

— Она не моя любовница, — упрямо возразил Кысей и покраснел. — Ей просто нужна моя помощь. У нее некоторые сложности с весом…

— О да, я заметила…

Он нахмурился, а я прикусила язык. Нельзя выбиваться из роли, в которую я вживалась целую неделю, изводя настоящую Луиджию. Сама невинность. Ранимость. Простодушие. Застенчивость. Кротость. А еще нежная утонченность подснежников, букетик которых так и хотелось… запихнуть этому лицемеру в глотку.

— Простите, — всхлипнула я. — Я хочу вам верить, но про вас такое говорят… И ведете вы себя так странно, что я не знаю, что и думать…

— Вы правы… — вздохнул инквизитор. — Со стороны, наверное, это так и выглядит, но я все поясню. Меня попросили помочь в одном деле… Фронляйн Пихлер теряет вес, сейчас она весит всего лишь 95 паундов…

Я слушала его сбивчивые объяснения, чувствуя, как неприятно ноет затылок. Колдовство, опять колдовство. Пихлер — жертва? Или источник колдовства? Почему у нее пропала тень? Упоминание Рыбальски заставило меня едва не подскочить на месте. Его особняк был лакомой целью, к которой я давно присматривалась. Но как инквизитору удалось так быстро войти в доверие к этому богачу? И задумка вызвать у меня ревность тоже явно принадлежала не Кысею. Холодок пополз по спине. Это Лешуа. Интриган доморощенный. Но хуже всего было то, что я до сих пор не знала, почему эти двое объединили усилия. Чем я ему так досадила? Свое обещание сдержала, песни его сына записала и отдала. А еще у княжьей поварешки имелась неприятная способность чуять любую ложь, поэтому ни в коем случае нельзя было попадаться ему на глаза.

— … Ну и присмотритесь заодно к Алисе Вагнер…

— Это еще кто? — очнулась я. — Еще одна ваша?..

— Луиджиа, чем вы слушали? Я же объяснил. Это невеста младшего Рыбальски, который настолько ею очарован, что отец подозревает приворот. Глупость, конечно, но тем не менее…

— Присмотрюсь, — кивнула я, отметив для себя, что младший Рыбальски может быть неплохой добычей, которую не стоит отдавать всяким Алисам. — Обязательно присмотрюсь. А сейчас что? Где ваша преступница? Когда она появится? Вы собираетесь меня… — я вовремя осеклась, едва не потребовав, чтобы он начал меня целовать. — Что вы собираетесь предпринять? Все уже закончилось…

Люди расходились. По каналу проплыл последний парусник, уходя в плавание по Дымнаю до Ихтинборка и дальше, через Ичмелек к Лемму. Как же мне не хватало Антона… Сиятельная соплячка украла у меня брата, но этого ей оказалось мало. Теперь она влезла смертной тенью между мной и инквизитором.

— Я не знаю, — пожал плечами Кысей, отводя взгляд и растирая переносицу под очками. — Не знаю, почему она не объявилась. Может, нас было плохо видно в толпе… А знаете что? Давайте прокатимся на лодке? Чтобы точно увидела. Вон там, на причале, можно взять лодку напрокат, пойдемте!

Он загорелся этой идеей, тут же вскочив на ноги и потянув меня за собой.

— Вы с ума сошли? — возмутилась я, ковыляя за ним. — Зачем? Я не хочу!

— Но вы же говорили, что обожаете море и мечтаете…

— Да… обожаю… издалека обожаю. Я не умею плавать! А если лодка перевернется, то… Да подождите же!..

Но он не слушал, целеустремленно таща меня за собой по людной набережной к причалу, где покачивались хлипкие лодочки. При одном взгляде на них мне делалось дурно. Ненавижу воду. Ненавижу. И его тоже ненавижу!

— Не волнуйтесь, вам ничего не грозит… Мы обязательно выманим ее…

— Я не хочу в лодку! Я боюсь! Она перевернется!

— Не выдумывайте, я умею работать веслом… Мы доплывем до моста Бильбока, и Хриз не вытерпит, обязательно последует за нами, чтобы все увидеть!.. Она любопытная и очень ревнивая! Лешуа ее выследит и…

Деревянный настил причала был мокрым и скользким. И еще запах. Отвратительный запах корабельной смолы. Влюбленные парочки отважно рассекали водную гладь на утлых скорлупках. При виде этого безобразного покачивания на волнах к горлу подкатывала тошнота.

— Нет! — не выдержала я. — Уж лучше поцелуй! Поцелуйте меня! Тогда она точно не вытерпит! Вы же сами хотели…

Кысей споткнулся и удивленно обернулся ко мне.

— Я не могу… — промямлил он нерешительно. — О вас будут говорить… Я не хочу подвергать вас…

— Обо мне и так уже говорят, — отрезала я и, чуть смягчая тон, добавила: — Пусть говорят. Раз надо, значит, надо. Это же во благо? Чтобы поймать опасную преступницу? Верно? Тогда я готова пойти на жертву и…

Для убедительности я всхлипнула и отважно шагнула к нему. Он попятился. Вот сволочь!.. Только обещать и умеет!

— Или я так уродлива, что вы не можете пересилить отвращение?.. Тогда к чему было это затевать? Кто вообще мог поверить, что вы увлеклись уродиной?

— Я не такой… Луиджиа, не надо так себя называть… Вы не уродина. Просто я не могу, вы же совсем еще ребенок… А, демон. Пусть. Если не выманить ее здесь и сейчас, то вам будет грозить еще большая опасность!

Кысей решительно шагнул ко мне и притянул к себе, чмокнув в щеку и обжигая щетиной. Дыхание перехватило от обидного возмущения. И это все?!? Даже не в губы! Но он не отпустил меня, продолжая прижимать к себе и напряженно всматриваться в набережную.

— Да где же она? — пробормотал он.

Интересно, если подняться на цыпочки и шепнуть ему на ухо, что я уже тут, что он сделает? Ненадолго я позволила себе помечтать, как инквизитор хватает меня, зажимает рот, волочет в экипаж, где связывает, задирает подол и занимается со мной всякими восхитительными непотребствами… Внизу живота потеплело, а в груди стало тесно. Кысей вздрогнул и отстранился, крутя головой по сторонам с обезумевшим видом.

— Она где-то рядом! Смотрит на нас! Я ее чувствую! — он прижал ладонь к груди и поморщился.

— А мне кажется, надо повторить поцелуй… — хрипло пробормотала я, делая к нему шаг. — Чтобы наверняка…

— Ни с места! — раздалось за спиной. — Арестованы, голубчики!

Я медленно обернулась. Позади нас скалился довольной ухмылкой офицер Матий.

— Никуда не уходите, Луиджиа, — строго сказал мне инквизитор. — Дождитесь меня. И не обращайте внимания на глупые шутки офицера.

— Пошли уже, пушистик. Дело не терпит, а вот девушка подождать может, — сыскарь подмигнул мне. — Потом будешь безобразничать.

Они отошли, завернув за угол неказистого здания причала и скрывшись из вида, а я осталась стоять, тяжело опираясь на зонтик и будучи не в силах сдвинуться с места. Сердце едва не выскакивало из груди. Какого демона здесь делает офицер Матий? Неужели инквизитора завербовал тайный сыск? Но тогда почему рядом с экипажем караулит Лешуа с бандитами, а не стражники? Да и сам Кысей не казался обрадованным, увидев офицера, скорее наоборот — раздосадованным. Надо узнать, о чем они говорят. Осторожно ступая по мокрым доскам, я медленно пошла к зданию.

— … Не может быть… — потрясенно выдохнул инквизитор, его лицо побледнело. — Всю деревню?

— Именно, — от веселой развязности офицера не осталось и следа, он был мрачен. — Никого не пощадили. Пытали всех. Детей… тоже.

— Я был уверен, что те бродячие циркачи… Но получается они тоже жертвы… А воевода? Он знает? Где он?

Желудок стянуло в тугой узел. Какой воевода? О чем они говорят?

— Даугав ничего не знает, его вард еще не вернулся из разъезда. Слушай, пушистик, помоги, а? Может, хоть тебе какое озарение в голову стукнет. Нельзя оставлять этих ублюдков безнаказанными. А эта твоя бледная… то есть Александра, никуда она не денется, лично потом помогу тебе ее найти. Обещаю. А сейчас надо поймать Вырезателей, кровь из носу поймать!

Вырезатели… Это слово застучало в висках крошечными молоточками. Банда? Но я же расправилась с ними? Или нет? Или это другие? Колени подогнулись, и я медленно сползла по стене, до боли сжимая в руках зонтик. Ледяной ужас запустил свои щупальца под тонкое платье, меня начал бить озноб. Я их убила! А вдруг мертвецы… ожили? Но я жгла тела! Я пыталась сделать из них мыло! А если мне это привиделось? Если этого не было? А если было? И теперь мыльный прах ищет меня, чтобы поквитаться? Девчонка! Она слишком приметна! Надо убираться из города!

— … полагал, что бродячие циркачи на самом деле бандиты… Место для их лагеря было выбрано, как для засады… — как во сне до меня донеслись слова Кысея. — Да и раны на их телах были не похожи на почерк Вырезателей, и я решил, что это они и есть… что кто-то расправился с бандой. Но если это не так… А что с телами? Телами циркачей? Их не потревожили?

Я вся обратилась в слух, но тут надо мной нависла тень какого-то забулдыги с выщербленной ухмылкой.

— Слышь, красавица, личико покажи, а? — грязная лапа потянулась к моему лицу, и я стукнула по ней зонтиком.

Офицер Матий что-то ответил, но за ревом озверевшего пьяницы ничего не было слышно.

— Ах ты сука ущербная!

Он схватил меня воротник и дернул, второй рукой замахиваясь для оплеухи. Треск рвущейся ткани. Растоптанные в грязи подснежники. Меня накрыла дикая ярость. В одно мгновение я взбесившейся кошкой оказалась у мрази на спине, поймав его шею в удушающий захват зонтика. Пьяница хрипел, кружил, бестолково размахивал руками и пытался сбросить меня, но я рычала от злости и продолжала душить. Глаза застило кровавым бешенством, мне представлялось, что это один из Вырезателей, что я непременно должна прикончить паскуду… Но внезапная мысль о том, что потом он оживет и придет за мной, окатила холодной волной. Я ослабила хватку и прошипела мерзавцу на ухо:

— Еще раз полезешь к кому-то из цирковых, последние зубы повыбиваю, понял? Катись отсюда!

Сжимая и разжимая кулаки, я слепо смотрела вслед пьянчуге, который, поскуливая от ужаса, на четвереньках улепетывал прочь.

— Луиджиа? Что случилось? — раздался позади удивленный голос Кысея. — Почему вы в таком виде?

— Вы бросили меня… — мой голос дрожал. — Одну! А меня!.. И цветы!.. Растоптали!..

— Кто вас обидел? Почему вы не позвали на помощь?

— Потому что вы обманщик! Не желаю вас больше видеть! — я оттолкнула его зонтиком с дороги и зашагала прочь, скрипя зубами от боли в ноге и ярости в душе.

— Луиджиа, да подождите же!.. — он догнал меня и пошел рядом. — Я подарю вам другие, но… Постойте же! Давайте я хотя бы посажу вас в экипаж! К сожалению, я не могу вас проводить, мне срочно надо…

— Не трудитесь, сама доберусь. У циркачки тоже есть гордость!..

В экипаже я невидяще уставилась в одну точку, повторяя, как заведенная:

— Они мертвы, мертвы, мертвы… — но видела перед глазами изумленное лицо предводителя бандитов с проткнутым глазом. — Ты тоже мертв! Я не промахнулась!

На мгновение мелькнула мысль создать его мару, но боль в висках усилилась до такой степени, что я чуть не взвыла. Не хочу ничего знать. Ни про бандитов, ни про колдунов! Пропадите вы все пропадом! Уеду.

По лагерю циркачей я пронеслась бешеной молнией, остановить которую не посмел даже папаша Жирарди, успевший только крикнуть вдогонку, что у нас скоро выступление, а меня носит непонятно где. Ёжик был уже в костюме, упражняясь в метании кинжалов на лужайке перед фургончиком.

— Ну как твой инквизитор? Я не слишком перегнул палку, изображая сурового дядю? — ухмыльнулся он. — Соблазнила?

— Мы уезжаем, — рявкнула я и ворвалась в фургончик.

Я металась по тесному пространству, кричала, чтобы они немедленно собирались, выгребала вещи на пол, топала ногами, расхохоталась в ответ на вопрос перепуганной Луиджии, почему у меня порвано платье, наорала на Тень, а после засадила кулаком в челюсть Ёжику, когда он попытался меня утихомирить. Но он все-таки скрутил меня и повалил на кровать, где я захлебнулась истерическим смехом, перешедшим в тихий скулеж.

— Они мертвы… — шептала я и хихикала.

— Тише, тише, — служанка гладила меня по волосам, баюкая, словно ребенка. — Все будет хорошо, госпожа. Вы поспите, поспите…

Обессиленная, я провалилась в какую-то странную полудрему, в которой ко мне пришел Виль и напевал колыбельную Мертвых земель, но на другой лад…

— … Если этот мерзавец распустил руки и принудил ее… — голос Ёжика доносился откуда-то издалека, искажаясь тональностью от баса до тонкого фальцета. — Убью.

— Господин Тиффано не такой, — тихо напевала Тень. — Он бы не стал… Первый раз вижу госпожу такой…

— Видел я, как этот ваш Тиффано на нее смотрел… как кот на сметану…

Луиджиа забралась ко мне под одеяло и тихо сопела, обнимая за шею. От нее уютно пахло теплым молоком.

Утренние лучи пробивались сквозь закрытые ставни. Я сидела на кровати, крепко стиснув кулаки, Ёжик нервно расхаживал по комнате, служанка застыла скорбной статуей. Девчонка была благоразумно выставлена за порог.

— Но это невозможно!

— Тень, ответь мне. Я их убила? Я сожгла тела? Мне это не приснилось?

— Да, госпожа, вы их… покарали.

— Ничего не понимаю! — Ёжик сел напротив меня и испытующе заглянул в лицо. — Как это могло произойти?

— Не знаю, — тускло ответила я. — Мертвые ожили. Их тени. Мыльный прах. И скоро он явится сюда. Надо уезжать.

— Нет, — мотнул головой мужчина. — Мы никуда не побежим. Не говори глупостей. Мертвые не могут ожить. Ты же не всех успела догнать, помнишь? Сама же говорила, что несколько бандитов ушло от расправы. Возможно, они и…

— Несколько недобитков вырезали целую деревню? Ты думаешь, что говоришь?

— Не надо пороть горячку. Куда ты собралась бежать? Если все так, то они найдут нас в любом месте.

— Девчонку видело полгорода! — вспылила я, стукнув кулаком по кровати. — Все видели бесцветную циркачку с обезображенным лицом! Ты предлагаешь сидеть и ждать, когда они придут сюда за ней? Зачем, как ты думаешь, они пытали жителей деревни? Чтобы узнать, где мы!

Служанка тихо охнула и прошептала:

— Боже Единый, помилуй несчастных…

— Значит, мы должны уйти из цирка и затаиться где-нибудь, пока не объявится Даугав, вот и все. А после объединить усилия и поймать этих ублюдков. Нельзя бежать от опасности. Врага надо встречать в лицо, а не подставлять спину.

— Сколько пафоса, — фыркнула я. — Твой воевода смотрит налево.

— Ты о чем?

— Карта. Слишком подробная карта княжества. С отметками гарнизонов, пограничных разъездов и прочих военных укреплений. Зачем она была нужна Даугаву? Почему он так переживал, когда не нашел ее в вещах убитого купца?

— Что ты несешь? Совсем рехнулась?

— Или ты с ним заодно? Вместе решили переметнуться в Империю? Твои командиры тебя предали, и ты решил найти новых? Продать им карту в обмен на убежище и милость императора?

Ёжик побледнел и тяжело сглотнул, потом покачал головой.

— Я тебе не верю. Даугав никогда бы так не поступил. Он дорожит воинской честью и… Где? Где карта? Покажи!

Я постучала себя по виску.

— Она здесь. А ее шелковый вариант остался лежать вмерзшим в землю в палатке купца. Я не доверяю Даугаву и тебе не советую. Рассчитывать нам придется только на собственные силы. И никакого желания встречать, как ты выразился, врага в лицо у меня нет. Мы уезжаем.

Привратник смерил меня презрительным взглядом и процедил:

— Фрона профессора нет. Он не сказал, когда вернется.

Я скромно потупилась и пробормотала:

— Я все равно его подожду. Здесь.

— Это невозможно! — испугался привратник. — Уходите. У нас солидное заведение, а не…

— Фрон Тиффано, — ответила я твердо, — обещал мне покровительство. Сказал, что я могу приходить в любое время. Не думаю, что ему понравится, что его гостей выставляют вон и заставляют ждать на улице.

Я развернулась и направилась к креслу рядом с камином, на самом видном месте в зале гостиницы. Растерявшийся привратник на секунду замешкался, а потом торопливо выскочил из-за стойки и бросился ко мне, лебезя:

— Фронляйн… прошу вас… давайте вот сюда… в уголок…

Он усиленно подталкивал меня к темному закутку зала, где бедно одетая циркачка в странной маске будет не так бросаться в глаза постояльцам.

— Хорошо, только принесите мне, пожалуйста, кофе, — застенчиво попросила я. — Фрон профессор говорил, что он здесь особенно вкусный.

Привратник колебался, и я добавила, намеренно оговорившись:

— Кысей… то есть фрон Тиффано заплатит, не волнуйтесь.

Под надуманным предлогом служанка передвинула кадку с каким-то уродливым растением поближе ко мне, чтобы полностью загородить нежеланную гостью и не смущать постояльцев. Я пила обжигающий кофе, кипя от бешенства и тревоги. Где носит это очкастое недоразумение? А если он отправился с офицером в ту самую деревню? И если его там поджидали?.. Я с возмущенным звоном поставила чашку с блюдцем на столик и выпрямилась в кресле. Александра. Оброненное офицером замечание вкупе с доводами Ёжика заставили меня несколько поменять планы. Едва ли это могла быть какая-то другая Александра, а значит, Кысей искал дочь Тени. Вместе с Лешуа. А еще инквизитору было известно о воеводе, пересечься с которым он мог только в Ихтинборке. Сложить дважды два было несложно. Когда прошла первая горячка, я оттаскала служанку за косы и выбила из нее признание, что мерзавка оставила прощальную записку Лешуа. Но почему эти двое ищут Александру в Виндене, а не в Ихтинборке, где осталась родня Тени? Возможно, потому что точно знают, что ее там уже нет? Ихтинборк — маленький городок. Могла семья после громкого убийства переехать в Винден? Могла. А вдруг инквизитор уже нашел Александру?

А еще я не переставала думать о том, что случилось в поместье и деревне. Банда Вырезателей. Если оживший прах имеет колдовскую природу, то он отыщет меня, где бы я ни спряталась. Поэтому надо первой найти источник колдовства и уничтожить его. А если это люди из плоти и крови, то… Я хищно ухмыльнулась. Тогда мы поиграем. Из девчонки получится хорошая приманка, жирная такая… Тьфу ты… Кстати, надо бы ее откормить, да и самой не мешало бы поправиться, раз уж у инквизитора обнаружились нездоровые пристрастия к пышным формам.

Я успела упиться кофе до состояния неседения, в раздражении прохаживаясь по залу и привлекая недовольные взгляды привратника. Кысей появился только к обеду. Он ворвался в гостиницу, весь в дорожной пыли, грязный и уставший, отрывисто потребовал ключ, но после тихих слов привратника растерянно обернулся ко мне и замер.

— Луиджиа?..

— Фрон Тиффано, — бросилась я к нему, — умоляю вас, помогите!

— Что случилось?

Я прижала руки к груди и расплакалась, осев на пол и едва не вызвав обморок у привратника таким скандальным поведением. Кысей испуганно заглянул мне в глаза и спросил:

— Это она?.. Она объявилась? Угрожала вам? Что-то сделала? — не дожидаясь ответа, он подхватил меня под локоть и увел к себе.

— … Простите за вчерашнее. Я буду послушной, забуду о гордости и чести, сделаю все, что захотите… — рыдала я, украдкой разглядывая богатую обстановку номера. — Все-все! Готова даже стать вашей содержанкой, только помогите!..

— Господи, Луиджиа, ну что вы такое говорите, какая содержанка, — поморщился Кысей. — Прекратите реветь и объясните толком, что случилось.

— Нас выгнали из цирка… А еще кредиторы… Дядя… он…

Я намеренно повела плечом так, чтобы с него съехала накидка и обнажила страшные синяки под тонким кружевом. Почти как настоящие, если не приглядываться, истинный шедевр нательной живописи. Кысей охнул и наклонился ко мне, потянувшись рукой к плечу, но я испуганно отпрянула и залилась горячими слезами пуще прежнего.

— Кто это сделал? Ваш дядя? Или из-за меня к вам приходила та… преступница?

Секунду я колебалась, был большой соблазн свалить все на себя, чтобы усилить у инквизитора чувство вины, но потом решила приберечь этот козырь на крайний случай.

— Кредиторы… — сквозь рев выдала я. — Они нашли нас!.. Из-за меня! А дядя… Он бросил нас с братом и уехал… Мы с Лукой остались на улице… Нам неку-у-уда идти….

На самом деле Ёжика я отправила в Ихтинборк проверить догадку и заодно забрать посылку в ордене когниматов, а Тень была строго наказана и сидела вместе с девчонкой в снятой комнатушке, в таверне неподалеку от школы танца. Уход из цирка был обставлен громко и грязно, под руку удачно подвернулся судья Норг. Но знать все это инквизитору было совершенно необязательно, поэтому я продолжала упоенно захлебываться рыданиями. Кысей нерешительно потоптался рядом, потом сел на диван и осторожно привлек меня к себе, гладя по голове. Жмурясь от удовольствия, я даже перестала всхлипывать.

— У вас есть брат? — спросил он. От него пахло горьким дымом.

— Да, мы близнецы… Нам некуда идти… совсем… — повторила я, через силу выдав еще пару всхлипываний. — Лука такой беззащитный… Он совсем не дурачок, все-все понимает! А люди его обижают…

— Вы можете отправиться в школу танца на полное содержание. Я обо всем договорился, могу вас лично отвезти туда, чтобы вы не подвергались…

— Я не могу бросить брата. Его ведь туда не пустят. А он без меня пропадет… — я с неохотой отстранилась от Кысея и сложила руки на коленях, гордо выпрямив спину. — Вот если бы кто-то согласился взять его в услужение…

Кысей недоуменно хмурился, и я покачала головой, поражаясь его недогадливости. И почему он такой тугодум?

— Лука очень ласковый и смышленый, просто разговаривать не умеет, только мычит и все время улыбается… Он с детства такой, но вы не думайте, что дурачок! Он по дому все делает, что попросишь, стирает, готовит… — я подняла взгляд на инквизитора. — Фрон Тиффано, а у вас есть слуга?

Я склонила голову набок, разглядывая дрожащую Луиджию на скамейке. У ее ног стоял потертый чемоданчик. Холодный сырой ветер трепал ее волосы. В свете паркового фонаря Лу казалась сотканной из белого тумана. Беззащитное изящество. Я поправила на девчонке накидку и отступила на пару шагов, любуясь картиной.

— Ты все поняла? Твоя задача — подружиться с Алисой Вагнер и остальными девочками. Держать глаза и уши широко открытыми. Все запоминать и рассказывать мне.

— Со мной никто не захочет дружить… — заныла она. — Даже сестра и та не хотела, а эти девочки тем более…

— Да кто их спрашивать будет? Подружатся, куда они денутся. Только не смей реветь. Помнишь, что я говорила? Улыбаться, всегда улыбаться. Людей это пугает и ужасно раздражает.

— Но вы же меня не бросите, госпожа? Мне страшно одной. Дядя Гуго… то есть, дядя Ежи уехал, и я…

— Я буду тебя навещать, — рассеянно отозвалась я, вглядываясь в темноту парка. — По ночам. Забор у школы невысокий, охраны почти нет. Да и на выходные вас должны отпускать в город к семье. Где же этот инквизитор? Сколько можно его ждать? Ты слова выучила?

Луиджиа тяжело вздохнула и кивнула, нервно теребя в руках платок.

— Улыбайся. Еще шире. Голову выше. Ты же мечтала учиться в школе танца? Твоя мечта сбылась.

Я добилась искренней улыбки на лице девчонки, которая словно осветила ее изнутри теплым светом.

— А вам самой не страшно, госпожа? Притворяться слугой этого ужасного человека? А если он вас раскусит? Что тогда?..

Завидев наконец-то Кысея, который торопливо шагал к нам по парковой дорожке, я ухмыльнулась и ответила:

— Тогда придется его… обесчестить.

Начавшийся дождь спутал все мои планы. Я пыхтела с тяжелым чемоданом позади этих двоих, сходя с ума от ревности. Нет, я сама приказала девчонке продемонстрировать инквизитору, какой у нее послушный и полезный брат, но… Кысей вел ее под руку бережно, словно стеклянное сокровище, держа над ней зонтик и что-то тихо говоря. Лу молчала, только робко кивала. К счастью, парк закончился прежде, чем я потеряла самообладание. Мы остановились возле ворот школы танца госпожи Рафаэль. Я плюхнула чемодан в лужу и беззастенчиво глазела на инквизитора сквозь толстые стекла очков, глупо улыбаясь.

— Ох, — Лу очнулась и обняла меня. — Веди себя хорошо, Лука. Фрон профессор тебя не обидит. Слушайся его. Хорошо?

Я радостно замычала и закивала головой, потом устремила преданный взгляд на инквизитора. Этот мерзавец пытался отвертеться и твердил, что ему не нужен слуга, но когда я рухнула на колени, стала молить, целовать руки и рыдать, он сдался. Однако сейчас он вновь сомневался, хмурясь и разглядывая то меня, то девчонку. У него был вид человека, который забыл что-то очень важное, и сейчас усиленно пытается вспомнить.

— Лука… — обратился ко мне Кысей. — Почему ты улыбаешься?

— Он все время улыбается, фрон профессор, — неожиданно ответила Луиджиа. — Даже когда ему больно или страшно. Это он научил меня быть сильной и не сдаваться. Не гневайтесь на него, пожалуйста. И не обижайте.

— Конечно, не волнуйтесь — заверил ее Кысей. — Луиджиа, присмотритесь к девочкам в школе танца, особенно к Алисе Вагнер. Возможно, что она как-то связана… Ах да, и по возможности узнайте, навещала ли ее Шарлотта Рыбальски днем 25 февраля.

— Хорошо, — прошелестела Лу и осторожно взглянула на меня.

Я подмигнула ей украдкой.

— И помните о Мишель Пихлер, — не унимался он. — На совместных репетициях вообще не спускайте с нее глаз. Соберите все слухи и сплетни о Еве Деблинг, а еще…

— Я все поняла, — девчонка торопилась быстрее переступить порог школы и избавиться от инквизитора, о котором я на всякий случай рассказала ей много гадостей.

Она смело шагнула к воротам, где ее уже ждала надменная госпожа Рафаэль и несколько воспитанниц, рискнувших выскочить под дождь, чтобы посмотреть на новую ученицу. Я заголосила дурным голосом и бросилась следом за сестричкой. Заранее предупрежденный Кысей ловко перехватил меня и развернул к себе.

— Лука, ты пойдешь со мной, — сказал он. — Кивни, что понял.

Покачиваясь из стороны в сторону, я продолжала лыбиться ему и жалобно мычать.

— Будем считать, что понял, — пробормотал Кысей и крепко взял меня за руку. — Пошли. На выходных мы навестим твою сестру.

Я мумукнула в ответ и послушно поплелась за ним, едва сдерживаясь от нетерпеливого желания самой схватить его и потащить за собой.

Привратник в гостинице ничего не посмел возразить дорогому гостю, только заметил, что внешний вид его нового слуги несколько неопрятен. Я нарочно пустила струйку слюны по подбородку, но Кысея это мало смутило. Он спокойно вытер мне лицо платком и попросил привратника послать в лавку готовой одежды. Меня все больше и больше тревожил вопрос, откуда у инквизитора деньги. Неужели ему платит Лешуа? Или он все-таки снюхался с тайным сыском? И как вдруг сделался профессором?

— Господин Тиффано! — окликнул его Лешуа, и я похолодела. — Наконец-то вы появились!

Он подошел к нам, мало обращая на меня внимание, и я постаралась сделаться как можно незаметней. Княжий повар чуял ложь, но я и рта не собиралась открывать, поэтому был шанс, что он ничего не заподозрит, однако…

— Кажется, я нашел Александру!

— Уверены?

— Завтра с утра буду знать точно, но все сходится. Семья из трех человек: муж, жена и дочь. Семь лет назад купили дом на Фидеркляйд плац. И мне нужна ваша помощь… — Лешуа осекся, наконец заметив мой жадный взгляд и глупую улыбку. — А это кто?

Руки едва не отваливались, ныла спина. Я тащила ведра нагретой воды на второй этаж, потому что Кысеньке приспичило принять вечернюю ванну. От него действительно воняло пылью и потом, но ведра от этого легче не становились. Моя улыбка понемногу превращалась в звериный оскал.

— Мммм! — провозгласила я, выходя из ванной с пустыми ведрами.

— Да-да, молодец, Лука. И еще два принеси, пожалуйста, — рассеянно отозвался инквизитор и вдруг… начал раздеваться, направляясь мимо меня в ванную комнату. — Добавишь, когда будет остывать. Я тебя позову. Демон, но почему же деревня? Что они выпытывали?..

Я приросла к месту, не в силах отвести взгляда от его обнаженной спины. Кысей начал расстегивать ремень на брюках, ногой подтолкнув за собой дверь. Ее неумолимое движение скрыло от меня все остальное. С лестницы я скатилась кубарем, гремя ведрами и ничего не соображая. Перед глазами в ванне плескался обнаженный инквизитор, которому я намыливала спинку, спускаясь все ниже и ниже…

Обратно с двумя полными ведрами я взлетела, не чуя под собой ног, и заметалась ошалевшей кошкой по комнате в ожидании, когда же меня позовут. Время тянулось невыносимо медленно, и я не выдержала, громыхнув ведрами и яростно мыча возле двери.

— Заходи, Лука…

Я ворвалась внутрь, жадно пожирая глазами мыльный силуэт, и мгновенно осознала свою ошибку. Не смотреть. Только не смотреть. Иначе почует мои мысли и… И что? И ничего! Чуть-чуть притопить и отыметь. Его никто не услышит. Правда, тогда я не узнаю про Александру, банду и колдунов… Не годится. Надо потерпеть. Не смотреть.

— Подлей немного…

Он фыркал и плескался, смывая мыльную пену, милостиво скрывавшую от меня его прелести, а я стояла с приклеенной улыбкой и вспотевшими ладонями, отчаянно твердя про себя молитву. Очистить разум от похоти. Не смотреть. Взгляд упал на бритвенные принадлежности на полочке, и я схватила их.

— Ммм? — я настойчиво протягивала их ему, тыча в плечо. — Ммм!

— Нет, Лука, я не буду бриться, — усмехнулся он, отводя мою руку. — А ты довольно смышленый. Странно, почему не говоришь. А ну-ка, наклонись… открой рот…

Я окаменела. Что ему надо? Он обо всем догадался? Но Кысей уже ловко поднял мне голову за подбородок и нажал на щеки. Я радостно высунула ему язык.

— Хм… Язык на месте. И ты не глухой. Органическое поражение связок? Или с тобой просто не занимались? Немота для слабоумия не характерна, — он отпустил меня и поднялся во весь рост в ванне. — Ладно, подай мне, пожалуйста, полотенце и выйди.

Захлопнув за собой дверь, я едва не разрыдалась, не в силах больше выносить этой изощренной пытки. Стало очевидно, что долго изображать слугу у меня не получится.

На пороге стояла Нишка. От удивления я едва не выдала себя, потом вернула на лицо блаженную улыбку и приветственно ей промычала, широко распахивая дверь. Что ей надо? Почему она так поздно пришла к Кысею? А вдруг это из-за ее прихода он вздумал принимать ванну? Вот потаскун!

— Господин инквизитор у себя? — неуверенно спросила девушка. — Эй, ты чего молчишь? Немой, что ли?

— Лука, кто там?

Кысей выперся из ванной комнаты в одном полотенце на бедрах, вторым вытирая короткий отросший ежик на голове.

— Г-г-господин инквизитор… — от возмущения Нишка начала заикаться. — Что за вид?!?

— Вот демон!

Он покраснел и метнулся в соседнюю комнату, спустя минуту высунув оттуда голову и попросив подождать, пока оденется. Нишка потопталась немного, потом села на диван и приняла невозмутимый вид. А я уселась на пол и начала ковыряться в носу, не собираясь выпускать из виду этих двоих.

— … Лука, прекрати, не надо так больше делать.

— Он чё, тупой?

— Слабоумие в легкой форме, но запущенное, отсюда отставание в развитии. С ним никто не занимался, а вообще он смышленый. Лука, ну пожалуйста, не надо ковыряться в носу. Так что вам удалось выяснить?

— По приютам все глухо. Никаких Александр. Ни Вурст, ни Ривер.

— Понятно, — вздохнул инквизитор и погрозил мне пальцем. — Не ковыряться! А что по схожим делам в архивах? Удалось что-то найти?

— Я проверила записи за три года. Ничего похожего не нашла. И с чего ты вообще решил, что должно быть?

— Надо найти отправную точку. Думать, как колдун. Понять ход его мыслей. Заглянуть в его прошлое. Узнать, что в первый раз толкнуло его за черту…

Взгляд Кысея затуманился, он явно вспоминал мои слова. Я самодовольно ухмыльнулась, уставилась на большие напольные часы с маятником и начала цокать языком, подражая их ходу.

— О, господи, — вздохнула Нишка.

— Лука, прекрати. Тогда получается, что исчезновение Марии Робас было первым. Примем это за основную версию. Надо изучить окружение балерины, все странности, которые… Демон!

Кысей встал с дивана и отобрал у меня монетку, которую я пыталась привесить к маятнику, после отвел в соседнюю комнату и закрыл, строго приказав ложиться спать. Разумеется, у меня были другие планы. Тонкие дверные перегородки обеспечивали прекрасную слышимость.

— … Если бы не необъяснимая потеря веса, я бы решил, что это банальные убийства. Шарлотта Рыбальски стала бы первой подозреваемой. Она ревновала мужа к Еве Деблинг, которая была его любовницей. Как утверждает Пихлер, у Марии тоже был неизвестный поклонник, возможно, тот же Рыбальски. Но потеря веса… А если яд? Растительного происхождения? По словам мужа, Шарлотта обожает цветы и сама ими занимается… кто знает… А еще в оранжерее или в саду легко спрятать труп. Интересно, получится у вас достать разрешение на обыск особняка?

Я методично обыскивала комнату, краем уха прислушиваясь к их разговору. Мне-то никакие разрешения не понадобятся.

— Пфф… Достану. А вообще, нашел кому верить. Этот Рыбальски известный бабник. Зуб даю, это он! А сваливает на женушку, чтобы избавиться от нее.

— Тогда зачем ему привлекать внимание к исчезновению Деблинг? Во время нашего разговора он показался мне не на шутку испуганным. Девушка пропала прямо у него на глазах.

— Тоже мне! Артист он. Кстати, когда я рылась в архивах, старый Альдауэр припомнил, что из-за Рыбальски уже однажды пропала девушка… двадцать лет назад.

— Что?!? Почему вы сразу с этого не начали?

— Ну так… Она же не худела…

— Я просил узнать обо всех пропажах!

— Так за три года! А Ежения пропала более двадцати лет назад! И нет там ничего загадочного! Вообще, если бы не старик Альдауэр!..

— Прекратите спорить! Выкладывайте!

— Не приказывай мне тут, мужлан, — пробурчала Нишка.

— Позвольте напомнить, что вы сами ко мне пришли и попросили о помощи, — резко ответил ей инквизитор. — И приняли мои условия. Говорите уже.

— Пфф… Рыбальски ухаживал за Еженией Даугав…

— Даугав?!?

Я тоже едва не подскочила на месте и не выронила ящичек с документами, который пыталась взломать ножом.

— Ты чё такой нервный?

— Кем этой Ежении доводился воевода Даугав? Братом?

— Откуда я знаю! Альдауэр рассказал, что все думали, что она сбежала с этим Рыбальски, чтобы тайно обвенчаться. Их семьи были против брака. Но Рыбальски никуда не уезжал, а через неделю объявили о его помолвке с Шарлоттой Гибауэр. Тогда все решили, что Ежения утопилась в Дымнае из-за несчастной любви. После этого остальных сестер вообще долго никто не хотел брать замуж…

— Остальных сестер? Остальных четверых? Тогда это точно он.

— Кто он? Воевода?

— Надо найти его и допросить. Открывайте дознание и требуйте вызова воеводы Даугава в город. Но сами за пределы города не высовывайтесь, ясно? В предместьях орудует банда, опасно.

— Вот чё ты командуешь, а? Инквизитор здесь я, и мне решать, куда высовываться, а куда…

Ящичек вылетел из моих рук с оглушительным грохотом. Предметы в комнате завертелись и смазались в единую серую массу, сложившуюся в серебряную шпильку. Она предательски блестела среди рассыпанных бумаг. Откуда она здесь взялась? Я проткнула ею мозги этого ублюдка насквозь! Пришпилила мерзкого таракана! Я помню! Помню? Я не сошла с ума! Нет?

— Лука? Что ты наделал?..

Я закрыла голову руками и начала раскачиваться, воя раненным зверем.

— Тише, тише… Зачем ты туда полез?

Я отшатнулась от протянутой руки и забилась в угол, сжавшись в комок.

— Он тебя боится! — возмутилась Нишка. — Не смей его наказывать!

— Я и не думал… Демон, как он открыл ящик? Неужели я забыл его запереть?..

Нишка гладила меня по голове, обороняя от злого дяди инквизитора, а Кысей с тяжелым вздохом присел на корточки и принялся собирать разбросанные документы. Я настороженно следила за каждым его движением. Он поднял шпильку и повертел ее в пальцах, потом покачал головой и пробормотал:

— Неужели она заодно с этими нелюдями? Чудовище… Каким же слепым я был…

Он крепко сжал в руке шпильку, и я украдкой перевела взгляд на зеркало. Оно исправно отражало то же, что видели мои глаза. Шпилька. Она у инквизитора. Мне это не чудится. Но как? Неужели он… вытащил ее из трупа главаря? Этот слюнтяй, которому делалось плохо от вида крови?..

Школа танца располагалась вплотную к Императорскому театру и представляла собой добротное старое здание из двух этажей, огороженное забором и имеющее собственный сад. Приятной неожиданностью для меня оказалось то, что каждая воспитанница имела отдельную комнату, крохотную до безобразия, но такую удобную для плетения подковерных интриг за ночными посиделками. Я развалилась на кровати возбужденной Лу и уплетала булочки с ореховой начинкой, стянутые со стола инквизитора. Почему-то ворованное всегда кажется слаще. От избытка впечатлений девчонка тараторила, не замолкая ни на секунду.

— … А госпожа Рафаэль ужасно строгая! Но вы бы только видели, как она танцует! Словно парит. А ей лет-то сколько!

— Ты ешь, ешь… — подвинула я ей жалкие остатки добычи.

— Я не хочу. И нам нельзя. После шести нельзя есть. А еще госпожа Рафаэль сказала, что у меня неплохо получается, хотя не хватает техники, но если я буду много заниматься…

— Угу… — промычала я с набитым ртом, решив, что нечего пропадать добру. — А что Алиса? Ты ее видела?

Лу замолчала, потом вздохнула.

— Видела. Очень красивая. Наверное, самая красивая девочка в школе. И самая талантливая.

— А самой знаменитой станешь ты. Ты сделала то, что велено?

— Она на меня даже не взглянула, хотя я ей улыбалась. А потом и вовсе начала злиться на меня и насмехаться…

— Вот и отлично. Ты ключ у нее стянула?

Я потратила на занятия с Луиджией кучу времени и нервов, готовя цирковое представление с фокусами и обучая девчонку простейшим приемам карманников. Лу понурилась и отрицательно покачала головой. Я вытерла руку об одеяло и отвесила ей подзатыльник.

— Вот растяпа! Чему я тебя учила?

— Простите, — похнюпилась она.

— Ладно, так взломаю. Маску тебе хоть разрешили носить?

— Да… Только заставили снять, когда представляли остальным, а потом я надела ее обратно, чтобы… — девчонка замялась.

— … чтобы не смущать их своим видом, — с ухмылкой закончила я за нее, натягивая такую же маску. — Пошли, развлечемся.

Замок оказался простым. Я взломала его и проскользнула в комнату Алисы, оставив Лу сторожить в коридоре. Хотя бы с этим она должна справиться? Внутри меня ждало неприятное открытие. Алисы в комнате не было. Где же эта маленькая дрянь шляется по ночам? Дружить она не хочет, ха! Будто бы у нее есть выбор. Беглый обыск ничего интересного не обнаружил. Личных вещей почти не было, хотя в дешевой шкатулке нашлась любовная переписка с младшим Рыбальски. Похоже, Алиса особо не таилась, встречаясь с Сигизмундом, хотя школа танца славилась строгими нравами и жестким распорядком дня для своих учениц. Странное дело, в Виндене занятие танцами не считалось чем-то зазорным, наоборот, знать охотно отдавала своих дочерей в подобные школы, мечтая, что однажды их девочки прославят фамилию на сцене Императорского театра. А школа танца госпожи Рафаэль считалась одной из самых лучших, поэтому девушек из бедных семей здесь не было.

Ладно, мне плевать, откуда Алиса достанет деньги, попросит у родителей или у своего любовника, но мне они нужнее. И ее богатый любовник тоже станет моим, вернее, моей бледной копии. Чтобы обеспечить круглосуточную охрану Луиджии профессиональными наемниками, я взяла у ордена когниматов в долг тысячу золотых под грабительские проценты, которые лучше бы выплатить сразу, а не затягивать петлю на шее. Опять в долгах, как в шелках… А гадский инквизитор жирует непонятно за какие шиши!

Я вздохнула и достала пузырек с бычьей кровью, стянутый на гостиничной кухне. Щедро плеснула на зеркало и вывела в художественном беспорядке надпись "Я все про тебя знаю, шлюха!", после размазала остатки крови на полу и на кровати. Потопталась. Распотрошила подушку. Сломала ножку у стула. Порезала ножом серое полотняное форменное платье. Учиненный погром немного улучшил мое настроение. Я довольно улыбнулась, вышла из комнаты, закрыла дверь и засела в засаде в коридоре, отпустив Лу и велев ей идти к себе.

Меня клонило в сон, и я едва не пропустила возвращение блудной ученицы. Тихой мышью Алиса прошмыгнула в комнату. Я напрягла слух. Испуганного ора не было, до меня донесся только тихий вскрик. Похоже, девчонка решила не поднимать тревогу. Пришлось чуть поменять планы. Я затопала ногами, упала на пол перед ее дверью и завизжала. Алиса отреагировала мгновенно. Пока остальные воспитанницы только пробуждались ото сна, она выглянула в коридор и шикнула на меня:

— Чего орешь?

— Граби-и-и-итель!.. — продолжала визжать я, пытаясь ползти. — Помо-о-о-о…

Алиса среагировала быстро. Она схватила меня за шиворот, вздернула на ноги и зажала рот ладонью. От нее душно пахло жасмином. Я вяло отбивалась, дрожа и рыдая. В коридор начали выглядывать разбуженные ученицы.

— Что случилось?.. Что?.. Пожар?.. Что?..

— Ничего. Ничего не случилось. У новенькой просто кошмары. Я ее успокою. Спите. Да угомонись ты…

Алиса ловко затащила меня к себе в комнату и захлопнула дверь. Я отчаянно забилась в ее руках, а потом обмякла в притворном обмороке. Был риск, что она, пытаясь привести меня в чувство, станет хлопать по щекам и захочет снять маску, но этого не случилось. Алиса попросту оставила меня валяться на полу, лихорадочно наводя порядок в комнате. Девчонка казалась раздосадованной, но отнюдь не испуганной. В ее облике чувствовалась некая трудноуловимая распущенность. Она проскальзывала в хищном изгибе сочных губ, в танцующих движениях рук, в загадочных тенях на щеках от слишком длинных ресниц, в нескромном завитке темных волос на нежной шее. Порочная красота, пока еще не успевшая созреть и сгнить… Я немного понаблюдала за Алисой, а потом мне надоело лежать на сквозняке. Я зашевелилась и попыталась сесть.

— Что… что это? — испуганно охнула я, устремляя дрожащий палец на зеркало. — Что там написано? Это кровь?!? Чья она?

— Тише! — прикрикнула она на меня. — Не смей никому говорить, если не хочешь неприятностей!

— Не скажу! — преданно заверила я, подползая ближе и заглядывая в ее темные глазища. — Все сделаю, как скажешь. Алиса, ты такая… такая… красивая… Я так хочу с тобой дружить…

Мой восхищенный и почти искренний вздох привлек ее внимание. Она самодовольно улыбнулась и привычно поправила прядь волос, бросив взгляд в зеркало. Однако тут же помрачнела и принялась с яростью смывать кровь со своего отражения.

— А что ты делала в коридоре?

— Шум разбудил… у меня чуткий сон… Мне показалось, что кто-то… — я всхлипнула. — Кто это был? Почему ты не?..

— А может это ты? — она повернулась ко мне и уставилась с подозрением. — Это ты сделала?

— Я?!? Алиса, да ты что? Я крови боюсь! И зачем мне это?

— Да, верно, тебе и в самом деле незачем. Значит, Лора. Вот дрянь… ну я ей устрою…

Я взяла себе на заметку неведомую Лору и бросилась помогать Алисе с уборкой. Девчонка держалась настороженно, но я несколько раз повторила, какая она красивая, как мечтаю с ней подружиться, как готова на все, лишь бы завоевать ее дружбу и танцевать вместе с ней, и она смягчилась. Последним штрихом стало мое предложение отдать ей свое форменное платье вместо изрезанного. Алиса приняла его с надменной благосклонностью, фыркнув только, что оно ей будет мало в груди, потому что у меня два прыща, а у нее — ого-го!.. Девушка хвастливо повертелась передо мной, выставляя туго обтянутые платьем сокровища, и я послушно восхитилась, как и положено новой подружке.

В комнату Луиджии я вернулась уже в предрассветной мгле. Девчонка не спала.

— Госпожа, что случилось? Я так боялась, что вас раскроют!..

Я без сил опустилась на кровать.

— Твоя Алиса у нас на крючке. Ты сегодня ей помогла и обещала молчать о случившемся. Поэтому завтра будешь еще шире улыбаться, заглядывать в глаза и открывать рот только для того, чтобы сказать ей, какая она красивая… Подлизываться, одним словом.

— Но…

— Кто такая Лора?

— Одна из учениц… Тереза пыталась с ней подружиться, но она такая зазнайка, что…

— Присмотрись к ней, — зевнула я и забралась с ногами в теплую постель. — Алиса думает, что погром могла учинить эта Лора. Надо убедить ее в этом. Завтра подкинь в комнату Лоры ножницы, испачканные в крови. Потом подбей Алису наведаться к ней в комнату… можешь постоять настороже… Хотя бы это у тебя получается…

— Госпожа!..

— Отстань, — отмахнулась я от тормошащей меня Лу. — Разделить и поссорить… потом подмять всю школу под себя. А еще тебе надо… познакомиться с младшим Рыбальски…

Подушка была такой мягкой, что глаза сами собой закрывались.

— Зачем? Госпожа! Не спите!

— Затем… Ты уведешь его у Алисы. Обкрутишь и сама выйдешь за него замуж… Да… будет неплохая добыча… Не только школа… Весь театр будет у твоих ног… весь Винден….

— Я хочу танцевать, а замуж не пойду! Никогда!..

— Кто тебя спрашивает… — я натянула на плечи одеяло и сладко причмокнула, зарываясь носом в подушку. — Ему тоже улыбайся. Смущенно…

— Госпожа, не засыпайте! Нельзя здесь спать, вас могут утром увидеть! Вам надо возвращаться к господину Тиффано, пока не рассвело…

— Не хочу… — я всхлипнула и отвернулась к стене. — Не хочу к нему возвращаться.

— Почему? — она потрясла меня за плечо и склонилась ближе. — Он вас обижал, да?

— Да… — я натянула одеяло на голову и подтянула колени к подбородку.

— Бил?

— Хуже…

— А что же хуже?.. Неужели догадался, что вы?.. О боже, полез под юбку?!?

— Как же, дождешься от него, под юбку. Он бриться… не хочет… назло мне… — пожаловалась я и провалилась в сладкие объятия сна.

В гостиницу я заявилась только к полудню. Кыся рвал и метал.

— Тебя где носило? Лука, где ты был? А?

Я стояла перед ним, глупо улыбаясь и перекатываясь с пятки на носок в раздражающем покачивании. Инквизитор схватил меня за плечо и притянул к себе, нос к носу.

— Лука! — рявкнул он, потрясая у меня перед лицом пальцем, и я испуганно сжалась. — Чтобы больше никуда не уходил, понятно? Я обещал твоей сестре позаботиться о тебе! А если с тобой что-то случится? Что я ей скажу?

Я протянула ему скомканную в кулаке записку.

— Что это? От кого? "Не ругайте Луку, фрон профессор. Он убежал ко мне. Стоял всю ночь под школой и плакал. Как только смогла выбраться в сад, так сразу и отправила его к вам. Простите. Луиджиа"

Кысей отпустил меня и прикрыл глаза, шепча что-то про себя. Эта дурацкая привычка, которая раньше меня так раздражала, теперь вдруг уколола сердце ноющей болью. Я едва удержалась от желания снять с инквизитора очки, провести пальцем по крошечному шраму на веке, поцеловать его и ощутить под губами возмущенный трепет ресниц… Даже колючая щека уже не смущала.

— Лука! Я понимаю, что ты скучаешь по сестре, но… Немедленно пообещай мне больше так не делать! Обещай! Кивни!

Я отрицательно замотала головой. Дать такое обещание означало связать себя по рукам и ногам.

— Обещай, кому говорю! Иначе запру и!.. — он угрожающе встряхнул меня за шкирку.

— Господин Тиффано! — в номер ворвался Лешуа, спасая меня от ненужного обещания. — Я ее нашел! Я нашел Милагрос!

Я похолодела. Тень? Что за бред?

— Где?

Кысей оставил меня в покое, повернувшись к повару. Тот размахивал афишей и так счастливо улыбался, что мне сделалось дурно.

— Вот! Случайно увидел на набережной возле театра… Было выставлено на витрине в лавке портного. Я сразу узнал работу Милагрос. Это она рисовала. И хозяин подтвердил, что к нему приходила женщина и просила подработок на рисовании вывесок и эскизов платьев. Описание сходится. Это моя Милагрос!

Я скрипнула зубами. Идиотка! Чего ей неймется? Почему не сидится тихо?

— А Лидия? Они были вместе? — вскинулся инквизитор.

— Нет, но это и неважно. Милагрос обещала придти после обеда, понимаете? Прошу вас, давайте поторопимся. Я попросил хозяина задержать ее до нашего прихода, но все же…

Я попыталась ускользнуть, потихоньку отодвигаясь от Кысея, но фокус не удался. Он заметил и схватил меня за шиворот.

— А ты куда собрался?

— Ммм! — жалобно промычала я, тыча пальцем в столик, на котором стояла блюдо с фруктами. — Ммм?

— А, ты голоден… Господин Лешуа, я с вами. Обед с аускретом Альбертини отменяется. Это важнее. Только отведу Луку на кухню. Там его покормят и запрут до моего возвращения.

Меня потащили на кухню, милостиво сунув в руки яблоко. Я вцепилась в него злобной псиной, не чувствуя вкуса.

На кухне я устроила суматоху, неловко смахнув на пол блюдо с пирожными и оттоптав повару ногу, после нырнула под стол, а уже оттуда выскользнула наружу, к заветной свободе. Но все равно я безбожно опаздывала. Лешуа и инквизитор уехали в экипаже, а я металась по улице. Ни один извозчик не хотел брать меня в таком виде. Я только потеряла время, поэтому просто припустила бегом, сбивая прохожих с ног. Перед площадью я сбавила ход из-за острой рези в боку, после нырнула в подворотню и выбрала кратчайший путь к таверне, где оставила Тень. Служанки в комнате уже не оказалось. Я сорвала с себя парик и очки, смыла бородавку со щеки, завязала волосы в хвост и накинула плащ, готовая выступать на тропу войны.

Знакомый экипаж уже стоял возле лавки портного. Заметив служанку, идущую по набережной, я пришпорила украденную лошадь. Стук копыт отдавал в висках тревожной барабанной дробью. Возле лавки возникло нездоровое оживление. Лешуа, тщетно удерживаемый инквизитором за рукав, не выдержал и шагнул навстречу к Милагрос. Эта растяпа запнулась и замерла, потрясенно уставившись на Дерека. Он счастливо улыбнулся и протянул к ней руку, что-то говоря. Опоздала! Я направила коня на тротуар, перемахнув ограждение и сея панику среди редких прохожих. Кысей почуял неладное и попытался увести Тень внутрь, но не успел. Мы встретились взглядами. Его зрачки удивленно расширились в узнавании. Он отпустил служанку и потянулся за мечом. Я злобно гикнула и осадила коня, сбив Лешуа с ног и отсекая его от Тени. Служанка испуганно вскрикнула и оказалась пойманной за шиворот. Нечеловеческим усилием я втащила ее на седло и стегнула хлыстом по руке Кысея, схватившего лошадь за узду. Он пытался остановить испуганно пятящегося коня и кричал, яростно дергая застрявший в ножнах меч:

— Арестована! Немедленно слезай!

Я еще раз огрела его хлыстом по спине, но этот упрямец не отпускал. Плевать! Я пришпорила лошадь и направила ее по дороге, волоча за собой инквизитора. Наперерез бросился стражник, бестолково размахивая мечом. Да где же оно? Я нащупала на поясе мешочек с перцем и швырнула его содержимое в Кысея. Жгучее облако окутало инквизитора, он чихнул, покраснел, но все равно не размыкал пальцев с багровым следом удара, пытался подтянуться на лошади и спихнуть меня. Я замахнулась хлыстом, понимая, что выхода нет, придется ударить его по лицу и изуродовать… Но тут стражник, уклоняясь от несущегося во весь галоп коня, прыснул в сторону и задел тележку зеленщика. Она угрожающе накренилась и обрушилась на нас. Конь встал на дыбы, мышцы вспыхнули огненной болью в попытке удержать его, и каким-то чудом мне это удалось. Я хлыстнула по взмыленному боку, послав скакуна во весь опор. Инквизитор остался валяться позади, печально погребенный петрушкой и укропом.

— Дрянь! Идиотка! — пощечина и еще одна. — Что ты натворила! Дура!

— Но я… хотела… вам помочь… Деньги… для девочки… немного заработать… — рыдала Тень.

— Помочь?!? Господи! Да я прошу только об одном — НЕ-МЕ-ША-ТЬ-МНЕ!

Я без сил опустилась на пол и уткнула пылающий лоб в колени. Хотелось позорно разрыдаться от злости и собственной беспомощности перед человеческой глупостью.

— Одна хочет танцевать, другой неймется рисовать, третий воевать рвется… — пробормотала я. — А мне вот тоже много чего хочется, например, отыметь инквизитора, но я же терплю! Ты понимаешь, что чуть всех не погубила?

— Госпожа… — служанка подползла ближе и обняла меня за плечи. — Но там же был Дерек…

— Идиотка!

— Он сказал, что искал меня… что любит и…

— А он не сказал тебе, что ты отправишься вместе со мной на костер? Как соучастница? Не сказал, что твоя дочь станет дочерью колдуньи? Что ее жизнь превратится в кошмар?

— Дерек хочет помочь… Госпожа, давайте ему доверимся и…

— Дура… — простонала я. — Помочь? И поэтому он вместе с инквизитором, да? Тиффано тоже хочет нам помочь? Ему мы тоже доверимся?

Я встала на ноги и устремила на служанку тяжелый взгляд вместе с указующим перстом.

— Твоей карой станет знание того, что из-за тебя… — голос дрогнул, придавая излишний пафос речи. — Из-за тебя одна добрая женщина окажется обвиненной в воровстве и потеряет работу. Чтобы ты могла занять ее место кухарки в школе танца! Этой несчастной женщине будет нечем кормить своих внуков, она окажется на улице и будет прозябать там в нищете и позоре, потому что ты, Тень, ослушалась моих приказов!

Тень охнула и побледнела. Если честно, я понятия не имела, есть ли у кухарки внуки, и такая уж ли она добропорядочная. Мне было все равно, а вот служанке — нет. Хороший урок, что каждое благое дело обязательно будет вознаграждено… суровым наказанием. Кроме того, в таверне больше нельзя было оставаться, а в школе танца Тень никто искать не будет.

— Ах ты паршивец! — привратник больно схватил меня за ухо и повел за собой, отвешивая обидные тумаки под задницу. — Ты где шлялся, а?

Я жалобно мычала, но особо не сопротивлялась. Меня потащили на второй этаж, в коридоре влепили затрещину, от которой загудела голова, и едва не слетели очки, а после злющий привратник нацепил на лицо угодливую улыбку и впихнул меня в комнату.

— Вот, привел, фрон профессор, не извольте беспокоиться… Ох, простите…

В спальне Кысея вовсю шел лечебный процесс. Сам инквизитор был раздет до пояса и обмазан какой-то вонючей гадостью. Возле него суетился лекарь, больше похожий на пузатого таракана с печально обвисшими усами.

— Почему так долго? — Кысей поморщился, поворачивая голову и подслеповато нас разглядывая.

— Простите, на кухне отвлекли… — привратник подтолкнул меня вперед.

— С ним все в порядке?

— Не извольте беспокоиться, все сделали, как вы сказали. Покормили и заперли в погребе…

В этот момент я простила привратнику и тумаки, и накрученное, пылающее болью ухо, и гудящую голову. Своим нежеланием признаться, что не угодил дорогому постояльцу и упустил его слугу, он обеспечил мне надежное алиби. Я довольно заулыбалась, однако инквизитор нахмурился.

— Как в погребе? Что за жестокость! Я просил в номере!

— Простите, попутали, значит… Больше не повторится, — привратник поклонился и попятился к выходу.

— … и хорошо питаться! — Дудельман захлопнул ящик с лекарствами и встал с постели больного.

Инквизитор зашевелился, но я под одобряющим взглядом лекаря натянула на него одеяло, закрывая жуткие багровые следы на спине. Сам виноват, остолоп упрямый! Но сил смотреть на них у меня не было. Я подцепила увядший листик петрушки, запутавшийся в ежике его волос, и радостно сунула его Кысею под нос.

— Оставь, Лука, — отмахнулся он от меня. — Фрон лекарь, скажите, что с весом Пихлер?

— Вам нельзя волноваться, вредно для здоровья. Отдыхайте, дела потом…

— Сколько? — перебил его инквизитор, страдальчески морщась и усаживаясь на кровати.

— Девяносто.

— Минус пять паундов. Она питается вообще?

— Питается, усиленно питается.

— Как же некстати… — Кысей разглядывал покалеченные пальцы, через силу сжимая и разжимая их.

— Вам еще повезло, фрон профессор, что кости остались целы. При таком ударе… Как вас вообще угораздило?

— Дрянь. Прямо под носом. Еще чуть-чуть, и я бы ее…

Он стиснул пальцы в кулак так крепко, что из рассеченной кожи засочилась сукровица. Я обеспокоенно положила руку на его запястье и заставила разжать кулак.

— Что с Лешуа? Когда он сможет встать на ноги?

— У него сломана лодыжка. Я наложил гипс, но ходить ему пока нельзя.

Ну хоть одна отличная новость! Не будет путаться под ногами.

— Плохо. Я его навещу.

Вопреки нашим уговорам, инквизитор встал с кровати, накинул рубашку и поплелся в номер к Лешуа.

Я покрывалась ледяной коркой на балконе, а ухо, казалось, навечно примерзло к стеклу. Тоскливо завывал ветер. Слышно было плохо.

— … Почему вы ничего… офицеру?.. Подлая… мою… надо… спасать…

— С ума со… А если…

— Органи… облаву… поймаем…

— И что?.. То… всех… вашу Мила… тоже…

— … а вы?.. Что? Когда… маете… что… Лидией?

— Сам… берусь… ее не знаете… Хитрая… Да я ее!..

Что именно со мной собирается сделать инквизитор, я так и не узнала, хотя в этот момент чуть не продавила оконное стекло от усердия. Хлопнула дверь. Пришлось спешно возвращаться.

— Ммм! — я поставила на столик чашку горячего молока с медом и пятью каплями сон-травы, удачно стянутой у растяпы-лекаря.

На сегодняшнюю ночь у меня было много планов, начиная с подлой подставы кухарки в школе танца и заканчивая визитом в оранжерею Рыбальски. Хотя и в особняке тоже надо будет осмотреться… и поживиться. А инквизитору лучше выспаться, как и прописал лекарь.

— Лука, ты же… не ковырялся в носу? — с подозрением уставился на стакан Кысей.

— Ммм! — отрицательно промычала я.

— Пообещай, что больше не будешь так делать. Это некрасиво. Обещай.

— Ммм! — торжественно кивнула я и ударила себя по руке для пущей убедительности.

— Вот и хорошо…

Инквизитор выпил весь стакан залпом и устало откинулся на подушках.

— Еще б чуть-чуть — и поймал!.. Откуда же она узнала?.. — пробормотал он. — Подлая тварь. Наверняка, следит за мной.

Я преданно устроилась на полу возле кровати, положив подбородок на постель и улыбаясь Кысею. Он потрепал меня по голове и чуть поморщился.

— Кого она могла подкупить? Привратника? А может тебя, Лука? — инквизитор нахмурился. — А ну-ка, подай мне сюртук.

Я бросилась выполнять приказ, мигом вернувшись с грязным и рваным сюртуком. Кысей полез в карман и вытащил сложенный вчетверо листок.

— Взгляни внимательно, ты видел эту женщину? Она не пыталась тебя расспрашивать?

Я чуть не прослезилась от умиления, что этот паскудник таскает в нагрудном кармане мой портрет, заботливо спрятанный и оберегаемый. И это был оригинал, нарисованный Тенью самолично. Ох, мало ей всыпала, мало. Я отрицательно покачала головой и заулыбалась еще шире. Никогда в жизни мне не доводилось столько улыбаться.

— Господи, я уже сам схожу с ума… — зачаровано глядя на портрет, он водил по нему пальцем, а потом постучал. — Но она точно за мной следит. Я чувствую. А с другой стороны, пусть следит. Ей же хуже. Ревнивая зараза. Воспользуемся этим. Обманем ее. Да, Лука?

Кысей стукнул меня кулаком в плечо так, что я с трудом удержалась на ногах. Но на этом его запал иссяк. Он прикрыл глаза и сонно пробормотал:

— Поймаем… прижмем к стенке… А еще эта Пихлер… Отложенное колдовство?.. Надо срочно… увезти ее… избавить от влияния колдуна… изолировать… а там…

— Ммм? — я напряженно подалась вперед, прислушиваясь к неразборчивому бормотанию.

— … поймаю тебя… ответишь за все… гадина…

Я не выдержала и придвинулась еще ближе. Это он про меня? Или Пихлер?

— Колдунья… нет души… Почему же… я тебя… до сих пор…

Его губы были так близко, что я не успела опомниться, как прильнула к ним в жадном поцелуе, не замечая колючей щетины, не чувствуя острой вони лечебной мази, не видя и не слыша ничего вокруг… Но Кысей протестующе взбрыкнул и столкнул меня с кровати, потом повернулся на бок и захрапел. Я осталась сидеть на полу, разевая рот, словно выброшенная на берег рыба, а потом разревелась от обиды.

С кухаркой все получилось как нельзя лучше. Мне не пришлось особо стараться, она и так подворовывала, а я лишь помогла всему открыться на фоне безобразной драки Алисы с Лорой. Завтра надо будет прислать Тень с поддельными рекомендациями… ну и позаботиться о том, чтобы другие претендентки в школу не попали.

А вот с вылазкой в особняк Рыбальски все было намного хуже. Во-первых, особняк охранялся собаками. Но для подобного случая мною уже был куплен бесшумный для человеческого слуха свисток, который распугивал собак и крыс. Собственно говоря, давно было приобретено и все остальное, необходимое для ночных прогулок по чужой собственности: веревки, набор отмычек, воровской порошок, ботинки со специальной подошвой, беспалые перчатки для защиты ладоней. Я даже не поскупилась на специальный корсет с пластинчатыми вставками. Меня злило, что приходилось нарушать собственное правило — никогда не соваться в пасть к тигру без предварительной разведки. Но времени оставалось катастрофически мало. Я шкурой ощущала, как утекают секунды, которые отсчитывали позаимствованные у инквизитора карманные часы. Лишь бы потом не забыть их вернуть.

Перемахнуть через забор и пересечь сад, распугивая собак, оказалось просто. Дальше начались сложности. Окон на первом этаже не было. Вообще. Особняк походил на неприступную крепость, и выкопанный и заполненный талой водой ров только добавлял сходства. Оставалась оранжерея, примыкающая к дому. Мне не хотелось начинать с нее, но выхода не было. Ее стеклянная хрупкость была такой заманчивой, что я наплевала на осторожность.

Мимо прошел охранник, подзывая скулящих от страха собак и удивляясь их поведению. Я затаилась за деревом. Мужчина скрылся в сторожке. Скупым движением ограненного алмаза я аккуратно вырезала круглое отверстие в стеклянном пузе оранжереи.

Внутри было жарко и влажно, как в гаяшимской бане. Я решила начать с кабинета старшего Рыбальски, точнее с его сейфа, а потом уже вернуться в оранжерею. Дурное предчувствие не проходило. Все складывалось слишком удачно и… неправильно. Но эту странную неправильность я никак не могла ухватить за хвост, из-за этого нервничала и спешила.

Кабинет был удивительно скромным. Я уселась за письменный стол, зажгла свечу и стала обшаривать ящики скорее по привычке, чем в надежде найти что-то стоящее. Обычно секреты хранятся в менее доступных местах. Глядя на образец почерка, составила рекомендательное письмо для Тени и приложила личную печать Рыбальски. Потом мое внимание привлекла музыкальная шкатулка. Она была с потайным ящичком. Я поколебалась немного, но все же решила завести ее и взломать замочек. Печальная тихая мелодия заполнила пространство, но тут же была заглушена накинутым мешком. Внутри тайника оказалось тонкое обручальное колечко с рубином необычайной чистоты. Я поднесла его ближе и увидела, что внутри камня искусно вырезана фигурка танцующей балерины. На внутренней поверхности кольца было выгравировано "Моей любимой Е.". Неужели Джеймс купил его Еве? При живой жене дарить обручальное кольцо любовнице? Мне отчаянно хотелось надеть его на палец, но осторожность взяла вверх — я положила кольцо в карман. На циферблате настольных часов в пасти спящего льва застыла полночь, хотя часы над камином и украденные у Кысеньки карманные часики исправно показывали начало второго ночи. Я подвинула к себе льва за хвост и щелкнула по стрелке, переводя ее в правильное положение. Сейчас во мне сидела сиятельная княжна Юлия и поучительным тоном твердила, что все должно идти правильно. И что только мой братик нашел в этой зануде?

С сейфом я провозилась почти час, вспотев от напряжения. Замок был непростой, хотелось взорвать его коту под хвост, но тогда бы поднялась тревога. Мои усилия были вознаграждены скромной добычей: немного золота, шкатулка с фамильными украшениями, отправившаяся в заплечный мешок, деловые бумаги, которые я просмотрела мельком и оставила, не тронув, пачка имперских банкнот, презрительно отброшенная прочь, и запечатанный конверт. В нем обнаружились документы на Соляной замок. Неужели инквизитор и в самом деле собрался его покупать? Откуда деньги? Зачем ему замок? Наведя в комнате относительный порядок, я выскользнула в коридор.

На столике для почты в приемной зале лежала неразобранная вечерняя корреспонденция. Соблазн был слишком велик, и я не стала дожидаться утренней почты и оставила там конверт для младшего Рыбальски. Почерк Алисы, подсмотренный в ее комнате в письмах, подделать не составило труда, а почерпнутые там же пикантные детали должны были придать пущей убедительности фальшивке. Мальчика Сигизмунда ждал неприятный сюрприз.

Инквизитор предположил, что труп Евы могли спрятать в оранжерее или в саду. Но девушка пропала больше месяца назад, когда еще были холода, а копать могилу в промерзлой земле представлялось сомнительным удовольствием. Значит, оранжерея. Увы, она была огромна. Ее живое тело пронизывали, словно вены, узкие дорожки, в которых было легко заблудиться среди диковинных кустов и цветов. Я остановилась в раздумьях и… едва не заорала, когда мне в лицо прыснул дождь. Тихий скрежет, цоканье и шипение. Вода разбрызгивалась из шлангов, движимая неведомой силой. Колдовство? Или новомодные механические штучки?

Я отошла на пару шагов, чтобы не промокнуть насквозь, и решилась на создание мары Евы. Прикрыв глаза, я постаралась припомнить все, что знала о девушке из документов инквизитора, а после отдала свое сознание на откуп тьмы. Показалось, что меня подхватил и закружил неистовый поток, верх поменялся с низом, пространство и время перестали существовать, как и я сама. Разум расщепился, пронизанный светом, но упорно не желал складываться в нечто единое. Я словно попала в бесконечную снежную метель, которая все кружила и кружила, танцевала и выла, жаля сознание ледяными укусами… А потом я увидела ее.

Рыжекудрая толстушка в старомодном наряде мелькнула среди кустов. Я пошла за ней, уже зная, что идти не стоит. Ее движения были странными, как будто механическими. Она то исчезала, то появлялась, я видела ее со спины и никак не могла понять, что же в ней не так. Почему она рыжая? Или мое сознание сыграло злую шутку, подставив образ Пихлер вместо Евы?

— Погоди, — шепнула я ей. — Остановись на секунду. Ты Ева?

Но она меня не слышала, уводя за собой в глубины сочной зелени. Раздвинув ветви благоухающего розового куста, я увидела бесплодную клумбу. На ней танцевала мара, танцевала медленно, словно в дурном сне, поворачиваясь ко мне. У нее не было лица. Зато был ключ. Он торчал в груди кровавым пульсирующим рубином, от скрипа которого волосы встали дыбом.

— Кто тебя… погубил?

На пустом лице появился провал рта. Он открылся, и из него полилась уже знакомая тихая мелодия.

— Рыбальски? Он?

Кукла задрожала. Ее движения сбились, стали дергаными. Музыка захрипела. Ключ бешено пульсировал. Я невольно сделала шаг назад, заворожено следя за агонией света. Изломанные руки протянулись ко мне в немом крике. Я сделала еще один шаг назад и услышала тихий щелчок. Под ногой. Ловушка. Протяжно взвыла сирена, и мара взорвалась, разлетаясь миллиардами алых осколков. Я бросилась на пол, едва успев прикрыть голову руками. Земля содрогалась и корчилась. Взгляд наверх. Змеящиеся трещины. Стеклянная громада оранжереи расцветилась багровым румянцем и лопнула. Ее танцующие осколки летели на меня…