Тауганга

Глава 6

расп

Так и проходили дни, то в склоках, а то и вполне мирно. И, наконец, наступил тот самый день Х, на который Оксенкруг назначил подключение Сальвадора к общей сети станции. Это было всего-навсего тестовое подключение, параллельно с системой Нави. Хотя Сальвадор был уже полностью готов, но профессор был перфекционистом и собирался что-то еще перепроверить, подогнать, осуществить.

Появление Сальвадора на экранах было встречено по-разному. Модеста, например, сказала, что ей некогда пялиться на усатого мужика, когда больные осаждают кабинет. Это было неправдой, никто давно уже к ней не заходил. Просто она придерживалась старых правил и считала, что система управления станцией должна быть утилитарной и соответствовать заданным функциям. Всю эту тираду она выдала в пустом кабинете, но при присутствии Сальвадора, который тут же насплетничал всем остальным, подав это под соусом обиды и негодования. Конечно, на самом деле он ничего не почувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, зато знал, как расположить к себе весь женский коллектив и еще некоторых других, буйно не любивших Модесту. Его многочисленные со-образы, прямо в реальном времени и все одновременно плели свои сетевые интриги, желая одним махом завоевать доверие всего экипажа. И у них это получалось.

Человеческую психологию Сальвадор изучил самостоятельно, не докладывая Оксенкругу об этом увлечении. Часть он узнал из закаченной информации, а часть получил эмпирическим путем, наблюдая за поведением работников станции.

Конечно, поле для приложения его способностей было маловато, он чаще всего видел профессора, Одри и Ван Куанга. Но иногда в компьютерный зал забегал капитан, или просто какой-то любитель поболтать. И поэтому Сальвадор ждал дня подключения ко всей станции, чтобы пополнить свои, добытые с таким трудом, знания.

И вот, наконец, дождался.

Одновременно он появился везде, он увидел каждого члена экипажа и с каждым вел свои беседы. Зоолога Лили он застал за рисованием кролика. Иногда она любила изобразить что-то акварельными красками для души, а потом раздаривала свои картинки всем желающим. Можно сказать, что ее ценили как единственного художника на станции, и с удовольствием украшали стены кают ее произведениями, даже несмотря на то, что сюжеты в них были одинаковыми — кролики, мыши и козел Петр. Иногда на картинках появлялась спина Франца. Но человеческие лица Лили не удавались.

Подключившись к зоо-отсеку, Сальвадор сначала молча наблюдал за действиями художницы, а потом заговорил сладким голосом:

— Здравствуй! Меня зовут Сальвадор. А тебя?

Лили вздрогнула от неожиданности и выронила кисть. А потом повернулась и уставилась на изображение странного человека на мониторе. Она была рассеянной и уже успела позабыть, что идет тестирование нового «мозга» станции.

— Я — зоолог Лили, — ответила она после паузы.

— Здравствуй, зоолог Лили, — вежливо сказал Сальвадор. — Скоро я буду помогать тебе во всем. А Нави отправится в утиль.

— Нави много лет был нашим другом, — возразила девушка. — Я, например, на станции уже в третий раз и все по году. И Нави всегда был рядом.

— Похвально так относиться к искусственному интеллекту, — одобрил Сальвадор, и тут же добавил, — к условному интеллекту. Но скоро ты поймешь, что такое безусловный интеллект.

Он гордо подкрутил усы, наслаждаясь произведенным эффектом. Затем сменил заносчивый тон, и сделался этаким добрым дядюшкой. Но вовсе не потому, что вдруг застыдился, просто уловил на лице девушки тень недовольства. Он оказался тонким психологом и тут же переменил тему.

— Лили, а кто это тут сидит в клетках?

— Кролики, мыши, насекомые…

— А можно мне посмотреть на кролика? — кокетливо спросил Сальвадор. — Поднеси его поближе к моей камере.

Лили вытащила из клетки любимую крольчиху и повертела ее перед камерой.

— Ой, какой хорошенький, — засюсюкал Сальвадор. — Ой, какой… лапочка.

Он на минуту запнулся, но, все-таки, нашел в своей памяти нужное слово.

Лили просияла, и даже потянулась к экрану кисточкой, которую все еще сжимала в другой руке и сделала вид, что хочет пригладить Сальвадору усы. Он засмеялся, словно его пощекотали, и мир был восстановлен.

В это же самое время со-образ Сальвадора, полная его копия, знакомился с капитаном.

Хотя его имя ни разу не встречалось на страницах этой истории, его тень незримо присутствовала на протяжении всего повествования. Капитан, как и все капитаны, был немногословен и скрытен.

Станция не была звездолетом, но капитан, тем не менее, выполнял функции рулевого администратора, называя свое скромное хозяйство морскими терминами. Камбуз вместо кухни, шлюпка вместо модуля — и в этих словах была доля истины, ведь звездоплавание, по сути, тоже плаванье, пусть и не по воде. Он носил гордое имя Гектор.

Экипаж за глаза звал его "Главным". Обращались к нему уважительно, на "вы", но видели редко. Капитан был нелюдим и угрюм, предпочитая переложить все общение с экипажем на плечи своего первого помощника Ансельма. Второй же помощник, пользуясь этой ситуацией, и вовсе отошел от дел, с головой погрузившись в мир творчества. Стихи тоже кто-то должен писать.

Сальвадор подключился вовремя. Капитан с Ансельмом составляли список заказов для следующего модуля. А это очень сложная работа, потому что следует помнить не только о том, что необходимо самой станции и экипажу, а еще и животным и растениям. Поэтому весь стол был завален бумажками с заказами, которые приносили члены экипажа, не надеясь на внутреннюю связь и зная плохое состояние Нави. Из этих бумажек нужно было составить вразумительный список и отправить его на землю. Гектор диктовал, написанное на бумажках, с трудом разбирая каракули. Люди уже давно разучились нормально писать от руки. Но пока еще в младших классах школ этому учили. Ансельм все вносил в маленький ноутбук, служивший ему записной книжкой.

— Здравия желаю, — пророкотал Сальвадор своим самым командным голосом, и приложил ладонь к краю сомбреро. — Я — Сальвадор, мозг станции «Тауганга», капитаном которой вы являетесь, кэп.

Капитан немного опешил от такого напора, и обратился к Ансельму:

— Кто этот клоун?

Ансельм пожал плечами и пробормотал:

— Оксенкруг тестирует новую программу.

— А, — ответил равнодушно Гектор и снова принялся шелестеть бумажками.

— Позвольте вас поправить, — снова встрял Сальвадор, — я не клоун, а представитель расы искусственного интеллекта. И вижу, что у вас возникли некоторые затруднения. Позвольте помочь.

— И каким образом? — спросил Ансельм

— Позвольте подключиться к вашему компьютеру.

— Хм, ну пожалуйста, — согласился Ансельм и разрешил доступ.

Через секунду он увидел, что его небрежные записи превратились в стройный документ, со всеми пунктами, подпунктами и параграфами.

— Неплохо, — сказал он. — Нави так никогда не делал.

— Рад, что сумел вам помочь, — ответил Сальвадор и расплылся в улыбке.

За день, он успел расположить к себе всех членов экипажа, включая Данте. И к каждому нашел особый подход. Работники станции были очарованы новым помощником. Но самое удивительное он оставил на закуску.

Вечером, когда все собрались в кают-компании на ужин, разговоров только и было, что о новой удивительной системе и о профессоре Оксенкруге. Он впервые стал героем и самым заметным лицом на станции. Все выражали ему восхищение. Капитан тоже вышел к экипажу, что делал нечасто и велел принести бутылку шампанского. А когда ее распили, и все с благодушными лицами, поглядывая друг на друга, замерли в ожидании шефа и Лорин с подносами еды, Сальвадор эффектно появился на экране, где до этого мельтешила какая-то заставка и объявил:

— Дамы и господа! Сегодняшний ужин приготовлен по моим рецептам. Вы можете выбрать — соте из мидий, салат рататуй, конфи из утки, а также фламбированные блины. Всем приятного аппетита.

Это заявление было встречено бурными аплодисментами, и только Модеста нахмурилась и отвернулась от монитора. Впрочем, никто на это не обратил внимания.