Телохранитель для мессии

Глава 8

Тилана вольготно раскинулась на берегу огромного пресного озера Ортан, что в переводе со старокернийского означало «башмак» или, как иногда трактовали, «след бога». По своей форме водоем действительно похож на отпечаток от обуви. Я про себя обозвала его инфузорией-туфелькой, так как его форма при разглядывании карты напомнила мне именно это простейшее. Город основали еще до второго пришествия: тогда он носил совсем другое название, которое теперь помнили лишь архивариусы. Позже, в силу удачного географического и стратегического положения, его провозгласили столицей Империи и благополучно переименовали. Этой лингвистической и исторической справкой снабдила меня Айда, когда мы подъезжали к городу.

Я просто прилипла к окну, беспардонно распахнув шторки. Там было на что посмотреть и чему удивиться. Пригород пестрел отделанными белым и розовым мрамором домами с изящными балкончиками и открытыми террасами. Окруженный пышной зеленью садов, он поражал своей роскошью и великолепием. Несмотря на то что в качестве транспорта и тягловой силы в основном использовались лошади, нигде не увидеть лошадиного навоза, чистотой блестели гранитные плитки тротуара. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем теснее прижимались друг к другу здания, поднимаясь ввысь, но при этом не теряя своей хрупкой соразмерности. Спешащая по своим безотлагательным делам прислуга завладела тротуарами. В пестром людском потоке девушки и женщины, встречаясь, сцеплялись в парочки и тройки и двигались дальше уже вместе, сберегая ручную кладь от уличных воров. Мужчины, приостанавливаясь на секунду для обмена рукопожатиями, без сожаления расходились в разные стороны. Конный патруль бдительно надзирал за сохранением всеобщего благоденствия. Представители Имперской гвардии, поражающие воображение молодых служанок яркой формой и лихо закрученными усами, почтительно уступали дорогу сказочно изящным каретам с вычурными гербами на дверцах.

Великолепие столицы короной венчал Императорский дворец, расположенный на искусственном холме в центре города. К нему стекались все центральные улицы, и от него, как круги по воде, расходились кварталы разных сословий. Это бесподобное сооружение, казалось, парило над городом, и его было прекрасно видно из любой точки столицы. Огромную дворцовую площадь выложили цветными плитами, которые, если приглядеться, составляли сцены, по-моему, на какие-то религиозные темы. Дворцовое здание построили в белых и розово-золотых тонах — много башен, ажурных арок; все вместе оставляло впечатление причудливо собранных в замок облаков, чуть тронутых первыми лучами восходящего солнца и непостижимым образом задержавшихся над городом.

Я вовремя скачком переместилась к противоположному окну и успела увидеть, как на северо-востоке города, словно мыльный пузырь, севший на влажный пол, зеркально переливается всеми цветами радуги странное здание в форме полусферы. Если дворец поражал своим великолепием, то это сооружение рождало в душе благоговение и боязнь, что неосторожный ветерок разрушит чудо.

— Храм Единого, — заметив мой прикипевший к зданию взгляд, благоговейным шепотом пояснила Айда. — Говорят, что его стены, хоть они и толщиной с человеческий волос, невозможно разрушить. Наземную часть храма может посетить любой верующий, под землю же допускаются только служители Храма. Самые могущественные маги Тилана поступались Силой, дабы создать эту диковину. Тогда между Гильдией и Храмом еще не было такой грызни, как нынче. А все после…

— Хватит болтать, Айда! — раздраженно бросила Велисса. — Мы уже подъезжаем.

Камеристка послушно замолчала. Герцогиня, испортив всем настроение, продолжила угрюмо гипнотизировать пустой угол.

Дворец и дворцовый парк от прочих зданий отделяла высокая, безупречно гладкая стена, проходы в которой бдительно охранялись стражниками в начищенных до блеска кирасах. Вояки уважительно освободили путь нашей процессии.

Как я заранее и предположила, меня подвезли вовсе не к парадному входу, а к каким-то подсобным помещениям.

«Тсс… Конспирация!» За ногу ее.

Замотали с головой в плащ и повели внутрь дворца, куда нас пропустили без малейшей задержки.

«Хорошо иметь в бабках принцессу». А вы как думали?

Надвинутый капюшон мешал мне оценить обстановку, ноги постоянно путались в полах длинного плаща, тонкая струйка пота побежала между лопатками. По ощущениям дворец казался огромным, до покоев герцогини мы добирались все полчаса.

Роскошь апартаментов, куда мы пришли, просто кричала о высоком положении своей хозяйки. Огромное окно с небесно-голубыми (не иначе как под цвет глаз) занавесями открывало великолепный вид на город. Модный, похоже, в этих местах мозаичный пол на тему райских кущ уставили удобными кушетками, на которые так и тянуло присесть. Множество предметов искусства, среди которых преобладали изделия из драгоценных металлов, заняли все поверхности, хотя бы мало-мальски для этого пригодные. А в середине помещения (о верх вульгарности!) жизнерадостно журчал небольшой фонтан. Капитан Лассен и еще один рыцарь, последовавшие за нами во дворец, остались у входа, сменив находившихся там воинов. С порога к нам бросились две служанки предпенсионного возраста во главе с такой же «молодой» фрейлиной.

— Как Император? — не отвечая на приветствия, нервно поинтересовалась герцогиня. Глядя на красноречиво траурное выражение лица фрейлины, Велисса тут же стала отдавать скупые приказы: — Одежду служанки. Быстро! Последнего уровня.

Одна из женщин кинулась из комнаты выполнять приказание. Вернулась она спустя несколько минут, сильно запыхавшаяся.

— Оденьте ее. — Герцогиня указала на меня.

Служанки набросились на меня, как голодные псы на мозговую кость. Моментально сняли опостылевший плащ и попытались избавить от ножен с Неотразимой. Я отстранилась, сняла их сама и бережно положила на ближайшую кушетку, наказав беречь оружие до моего прихода. Сама же стянула рубашку. Юбка темно-розового платья, которое было мне безнадежно велико, бесследно погребла под собой штаны и сапоги. Даже при затянутом корсете оно болталось на мне, как боевое седло на дойной козе.

— Волосы под чепец, — продолжала отдавать распоряжения Велисса.

Тут же отыскался кошмар с рюшами, который водрузили мне на голову, запрятав под него скрученную косу.

— Опусти глаза, они тебя выдают. — Это уже мне.

Бросив на меня последний испытующий взгляд, она осталась довольна. Потом перевела взор на фрейлину и хмуро сдвинула брови.

— Вы еще здесь? — сурово спросила Велисса, определенно ища, на ком бы сорвать раздражение. — А кто готовит мое платье для посещения Императора?

Лицо женщины, и так не отличавшееся яркими красками, выцвело еще больше. Но она нашла в себе силы судорожно присесть в глубоком реверансе и охрипшим голосом ответить на вопрос:

— Айда позаботилась об этом, Ваше сиятельство. Если герцогиня желает, она может пройти в гардеробную.

Велисса, не удостоив ее ответом, презрительно скривила губы и вышла в боковую дверь. Мы с фрейлиной обменялись понимающими взглядами, прежде чем она торопливыми шагами проследовала за госпожой.

Я устало опустилась на самый краешек кушетки. Многострадальная я! Не дали даже с дороги отдохнуть, а уже куда-то тащат. По всему видно, на аудиенцию к Императору. Меня хотя бы кто-нибудь спросил, нужно это мне или нет. Но протестовать было уже поздно, как говорится, назвался груздем…

Спустя некоторое время герцогиня в сопровождении личной служанки, то бишь замаскированной меня, покинула апартаменты. Я тащила шлейф парадного платья Велиссы, за который успела пару раз неосторожно дернуть, чем заслужила многообещающий взгляд герцогини. Мои глаза тут же, как и положено образцово-показательной прислуге, были опущены долу. Обширной экскурсии вновь не получилось, мне оставалось только обозревать идеально чистый, выложенный причудливыми узорами мраморный пол. Чем дальше мы заходили в глубь дворца, тем больше людей попадалось нам навстречу. Количество ног, проходивших мимо меня, увеличивалось с каждым поворотом. Ноги были очень разными: от обутых в грубоватые башмаки и облаченных в простые, но добротные штаны и юбки наподобие моей — у слуг, до вычурных сапог, надетых на бархатные панталоны, или крошечных туфелек под пышными кринолинами — у аристократов. Но никто не посмел остановить нас или даже окликнуть: наверняка Велисса постаралась состроить соответствующую случаю гримасу.

Караул возле Императорских покоев пропустил герцогиню молча, почтительно разведя скрещенные церемониальные алебарды. После ярко освещенных залов и коридоров сумрак приемной, а затем и спальни казался непроглядным. Легкое дуновение, пробравшееся из-за отрытой двери, не выжило в спертой атмосфере комнаты.

Никогда не могла понять: почему умирающие должны проводить свои последние минуты в темноте, когда им и так страшно? В том, что здесь находился умирающий, не оставалось никаких сомнений: тлетворный запах предстоящего горя уже витал в воздухе, пропитывая тяжелый материал портьер. В центре помещения на возвышении, к которому вели три ступени, стояла кровать чудовищных размеров. На ней сиротливо лежал дряхлый, высохший старик. Вот кого мне уж точно охранять не придется. Вряд ли он задержится на этом свете.

— Мой Император. — Велисса, легко преодолевая ступени, со слезами на глазах бросилась к этой мумии, чтобы прильнуть к сухой, морщинистой руке. — Простите, мы не успели…

Император сделал едва заметное движение свободной рукой, и две фигуры серыми тенями отделились от полога и исчезли за дверью.

«Один маг, другой воин», — безошибочно подсказала моя выучка алонии.

— Ты привезла ее. — Голос, изрекший это утверждение, оказался необычайно сильным и глубоким для высохшего тела. — Все остальное не имеет значения.

— Привезла, — обреченно подтвердила Велисса. — Но я опоздала… безнадежно опоздала… — Слезы с удвоенной силой потекли по ее щекам.

— Ничего, Тилан еще поборется. Хвала Прародителю, наследник у меня достойный!

Плечи Велиссы поникли, будто на них взвалили непосильную ношу.

— Я хочу посмотреть на Избранную.

Велисса освободила место возле старца, чтобы я могла подойти к ложу, пред светлы очи Государя Императора. Встретившись с ним глазами, я уже не смогла отвести взгляд. Потрясающе красивые, с плещущейся в них синевой и жаждой жизни, они не должны были принадлежать умирающей развалине. Эти глаза разбирали меня на составные части, взвешивая и оценивая каждый элемент по отдельности и вместе, невозмутимо отсеивая лишнее. Я упрямо задрала подбородок, освобождая себя из плена его взгляда.

— У тебя есть характер и независимость, — одобрительно отметил он. — Но насколько это хорошо, время покажет.

Интересно, как он это определил?

«Комплименты с утра…» Примета плохая.

— Ничего удивительного здесь нет, Ваше Императорское Величество. — Строптивое пожатие плеч. — Характер есть у любого разумного существа, пускай его иногда и принимают за отсутствие оного.

Морщинистая рука в старческих пигментных пятнах приподнялась, но, не выдержав собственного веса, упала обратно на покрывало.

— Да тут еще язык, острый, как ивильский клинок. — Император попытался улыбнуться и перевел взгляд на всхлипывающую Велиссу. — Помнишь, Дэрриш как-то говорил, что любит трудности? Что ж, пусть радуется — с ней их будет немало.

Герцогиня негромко выругалась, чем заставила меня нервно хихикнуть. Я-то думала, Велисса и слов таких не знает!

Но Императора наше неподобающее поведение у его смертного одра только порадовало.

— Так-то лучше, девочка! Сырость будешь разводить в другом месте и в другое время. Как ты думаешь, сколько мне лет, Избранная?

Вопрос, заданный без всякого перехода, застал меня врасплох. Льстить я не хотела, грубить тоже, поэтому благоразумно промолчала.

— Молчишь? Благоразумно с твоей стороны.

Я продолжила проявлять благоразумие, не поддаваясь на провокации Императора. Видимо, это была его любимая манера разговора — огорошивать собеседника неожиданными вопросами и самому на них отвечать, наблюдая реакцию.

— Пятьдесят.

Я посмотрела на него с откровенным изумлением: ему, должно быть, за сотню, но никак не ее половина.

— Да, это так. — Старик устало смежил веки и неожиданно попросил: — Возьми меня за руку.

Рука на ощупь была шершавой, сухой и еле теплой, как оставленная на солнцепеке газета.

Император открыл глаза. Отчаянная надежда в его взгляде умерла при виде недоумевающего выражения на моем лице.

— Ты ничего не чувствуешь. — Он саркастически усмехнулся. — Предназначение никогда не было моим. Судьба жестока к проигравшим, отнимая даже неведение…

Император зашелся сардоническим смехом, быстро перешедшим в надрывный кашель. Выпустив его руку, я шарахнулась от кровати.

— Позвать лекаря? — обеспокоенно спросила Велисса, бросаясь на колени на освободившееся место у ложа.

Старик отрицательно покачал головой.

— Я устал, уходите, — приказал он, когда восстановил дыхание. — Ты знаешь, что делать. Приготовления необходимо начать уже сегодня, чтобы успеть до завтрашнего погребения.

Я не сразу поняла, что он говорит о собственных похоронах. Нужно иметь истинное величие, чтобы так бесстрастно говорить о своей смерти и при этом отдавать распоряжения.

Велисса, коснувшись губами сморщенной руки Императора, поднялась с колен и сошла с пьедестала. Духота в комнате становилась невыносимой. Велисса подарила умирающему полный преданности взгляд, и мы наконец покинули Императорские покои.

Оказавшись в собственных покоях, герцогиня безутешно разрыдалась. Я сочувствовала ее горю, но разделить его не могла. Император был для меня посторонним человеком, а для нее, возможно, приемным отцом или наставником. Впрочем, ей хватило получаса, чтобы справиться с чувствами и перейти к активным действиям.

Позвонив в серебряный колокольчик, она вызвала Айду.

— Наследному принцу должна быть незамедлительно передана нижайшая просьба названой сестры о счастье видеть Его Императорское Высочество, дабы поприветствовать после длительной разлуки. — В ее словах прозвучал такой металл, что, будь я на месте этого принца, бегом бы сюда побежала.

Хотя, скорее всего, к наследным принцам герцогини сами бегут.

Я ожидала, что мы выдвинемся следом за Айдой, но ничего подобного не произошло. Возможно, аудиенции приходится ждать часами и камеристка помчалась занимать очередь?

После сегодняшних переходов ноги у меня приустали, и я нагло завалилась на находящуюся в самом углу кушетку. Служанки, суетившиеся вокруг Велиссы, бросали на меня неодобрительные взгляды. Наплевать.

Обо мне никто не хочет позаботиться? Предложить помыться с дороги? Покормить?

Хотя о чем это я…

Свесившись с удобного ложа, я с интересом рассматривала выложенные мозаикой на полу художества. Эти лубочные картинки отличались редкой слащавостью: молочные реки и кисельные берега с прилагающимися к ним флорой и фауной. Вследствие чего они потеряли для меня всю привлекательность. Куда интереснее было наблюдать за Велиссой, раздраженно поругивавшей нерадивую прислугу.

Я как раз выбирала между тем, чтобы вздремнуть или все-таки попытаться выклянчить хоть какой-нибудь еды, когда входные двери с громким, уверенным стуком распахнулись настежь. В залу вошел самый красивый мужчина, которого мне когда-либо приходилось видеть. Звучит банально, но именно так и было.

Идеально правильные черты лица коробили взгляд невозможным совершенством. Густые и такие черные, что отливали синевой, волосы доходили мужчине до плеч. Белоснежный воротник-стойка подчеркивал безупречную смуглость кожи. Вычурная одежда цвета полуночи не могла скрыть беспощадно натренированного тела и перекатывающихся под плотной тканью мускулов. При достаточно высоком росте он двигался с небрежной грацией дикого хищника, абсолютно уверенного в своих силах. Такой убьет и не поморщится, отрежет голову и скажет, что так и было. Не хотелось бы мне сойтись с ним в одиночном поединке, несмотря на все мои знания и умения.

Без сомнения, я имею честь лицезреть Его Императорское Высочество. Красота в чистом виде, но без смазливости, можно сказать, смертельная. Не одно поколение постаралось над этим совершенным телом. Не мужчина — мечта, да еще и королевской крови. Одна половина местных красавиц, наверное, лишилась из-за него волос, а другая недосчиталась зубов.

Волосы, на мой вкус, слегка длинноваты. Но кто тут когда интересовался моим мнением?

— Вы хотели видеть меня, Велисса, — серьезно сказал он.

— Благодарю, Ваше Высочество, что вы так быстро откликнулись на мою мольбу о встрече. — Герцогиня склонилась в изящнейшем реверансе.

Эту сцену я наблюдала раскрыв рот. Неприкрытое болезненное обожание разительно переменило облик Велиссы: во взоре появились ранимость и беззащитность, презрительно поджатые ранее губы изогнула нежная полуулыбка, шелковистая кожа щек предательски заалела. Наследник стоял ко мне спиной, но я думаю, в его глазах были различимы не менее сильные чувства.

Ничего себе брат с сестренкой!

«Названые». Да, конечно, как же я могла забыть.

Что ж, странно, если бы было по-другому — они идеальная пара. Классическое сочетание светлого и темного. Даже прислуга залюбовалась ими, прежде чем покинуть помещение. Я уже собралась тактично последовать за прислугой, когда разговор возобновился:

— Где она?

«Он имеет в виду редкую вазу периода первого пришествия Единого?» Вряд ли…

— Да здесь я, — проворчала я, поднимаясь с кушетки.

Принц стремительно обернулся на мой голос и подарил мне фамильный оценивающий взгляд. У него были глаза отца. Такие же невыносимо синие. Только моя хваленая выучка алонии помогла мне не утонуть в этих мрачных омутах, а твердо выдержать взгляд. Сердце, нашедшее убежище где-то в животе и бившееся там глухими толчками, отказывалось возвращаться на свое законное место.

Мне сразу стало стыдно за мешковатое платье служанки, в котором я чувствовала себя неуклюжим розовым поросенком, и за жуткий чепец. Присутствие блистательной Велиссы добавляло дискомфорта.

— На этом мне придется жениться? — Он безразлично перевел взор с меня на Велиссу, по-прежнему обращаясь исключительно к ней, и получил в ответ утвердительный кивок.

«Твое мнение здесь кому-нибудь интересно?» Похоже, что нет. Но замуж — это уже перебор, пусть и за мужчину-мечту. Вот только не мою.

Я целеустремленно подошла к игнорирующему меня мужчине так близко, как было возможно. Даже приподнялась на цыпочки, чтобы стать равного с ним роста и твердо посмотреть в эти невозможные глаза. При ближайшем рассмотрении он оказался еще красивее. Правая бровь, приподнятая в саркастическом изломе, была заметно выше левой, но их асимметрия придавала красоте наследника изощренную законченность.

— Не придется, — отрезала я. — Кроме того, мое имя Лия, а вовсе не Это. Вследствие чего выражаю трепетную надежду, что впредь вы будете обращаться сразу ко мне, а не через третьих лиц и именно так.

Синий лед в его глазах начал таять под лучиками удивления, а на губах появилась слабая усмешка. И смеялся он вовсе не надо мной.

— Что ж, рад познакомиться, Избранная. — Он насмешливо поклонился. Нет, не отвесил поклон, а чуть его обозначил — точно отмеряя свое отношение к происходящему. — Весьма наслышан о вашей неординарной особе.

— Надеюсь, вы слышали обо мне только хорошее? — не осталась в долгу я, едва удерживаясь, чтобы не присесть в ответном глупом книксене.

— Более чем.

— Хотелось бы ответить вам той же любезностью, но не могу похвастаться обширными знаниями в этой области.

— О, со всей уверенностью могу предсказать, что у нас будет предостаточно времени узнать друг друга ближе. — По тону сказанного я бы не сделала вывода, что наследного принца прельстила подобная перспектива.

— Думаю, что прекрасно обойдусь шапочным знакомством.

Мы могли бы еще долго обмениваться колкими любезностями, поддерживая имитацию светского разговора, но вмешалась Велисса.

— Пророчество должно быть исполнено, ты Избранная, и это твой долг, — тихо и невпопад проговорила она за моей спиной.

— Погодите-ка. — Теперь я развернулась к ней, уперев руки в бока и растеряв все свои великосветские манеры. — Разговор шел об охране объекта под кодовым названием «мессия». Никакого замужества я не припомню и провалами в памяти не страдаю. Что в общем-то отрадно. Если данная императорская персона и есть мессия, то, чтобы его беречь, мне не нужно выходить за него замуж. Обычно смешивание личных и деловых интересов работе только во вред. В любом случае я жду разъяснений. — Возможно, у меня истерика в преддверии так называемых критических дней, но эти недомолвки уже просто бесят.

— Так она ничего не знает? — светским тоном поинтересовался принц, приподнимая правую бровь еще выше.

— К моему искреннему сожалению, никто не удосужился мне разъяснить. Может быть, сейчас я получу эту счастливую возможность.

— Я думаю, мы не будем докучать нашими женскими разговорами Его Высочеству, — как всегда, попыталась увильнуть Велисса. — Множество важных государственных дел ждут его внимания…

— Честно признаться, их не так уж и много. — Выпроваживаемый с таким усердием наследник сверкнул белоснежной усмешкой. Он не спешил покинуть помещение. — С удовольствием послушал бы!

Но его чаяниям не суждено было исполниться. Дверь отворилась в очередной раз, и в залу прошествовал человек в необыкновенно роскошной одежде с таким высоким и пышным воротником, что, казалось, мужчина обречен молчать.

— Его Императорское Величество желает, чтобы его сын и наследник, Его Императорское Высочество принц Дэрриш, предстал пред светлым ликом Императора, — зычным басом отрапортовал мужчина, опровергая мои досужие домыслы.

— Прошу прощения, дамы, — посерьезнев, бросил Его Императорское Высочество и стремительным шагом покинул помещение.

Нарушитель спокойствия подобострастно посеменил следом.

Оставшись наедине с Велиссой, я возжелала получить наконец-то ответы на все те вопросы, которые меня мучили не один месяц.

— Хочу знать, какого черта я должна выходить за него замуж? — нехорошо усмехаясь, поинтересовалась я.

— Потому что так предначертано. — Это было сказано таким тихим и безжизненным голосом, что я едва расслышала.

— Кто предначертал такую глупость? Чтобы нанять меня в качестве телохранителя, жениться не обязательно! Нужно просто оформить трудовой договор. — Моя попытка разрядить обстановку шуткой не удалась.

— Ты не понимаешь, Дэрриш не Спаситель! — прошептала она.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! — Либо мне сейчас все подробненько объяснят, либо я кого-нибудь убью. И моя расшатанная нервная система здесь совершенно ни при чем.

— Дэрриш не мессия.

Это я уже слышала, повторяешься, девочка.

— Он его отец. А ты… Ты его будущая мать.

Боже, сколько раз за день человек может испытывать шок без ущерба для здоровья?! Такие потрясения явно вредны для хрупкой нервной системы.

— Ничего подобного! О том, чтобы беременеть, вообще не было сказано ни слова. Речь шла только об охране, а на роды я не избиралась, уж подвиньтесь.

Меня просто трясло от злости, в то время как герцогиня, наоборот, успокоилась и приводила убойные, как ей казалось, доводы.

— Никто не сохранит ребенка лучше его матери, тем более если эта мать — алония. Но простая дочь Ордена утрачивает после замужества свою Силу. И только Избранная не просто сохранит оба Дара, они усилятся настолько, что ребенку будет нечего опасаться, — безжизненно-спокойным голосом поясняла она.

Мне хотелось забиться в истерике. Заорать так, чтобы разлетелось стекло в этом окне с роскошным видом на столицу и осколки задели бы красивую куклу, которая втравила меня во все это.

— Но я не хочу рожать. НЕ ХОЧУ!!! — Мой голос сорвался на безобразный крик, который заплутал между скульптурами и утонул в фонтане. — Так, значит, я страдала на ритуале, терпела изнуряющие тренировки, после которых на теле нет ни места без кровоподтека или синяка и даже дыхание вызывает боль, только для того, чтобы меня разнесло от совершенно незнакомого мужчины?! Как ты можешь это допустить, Велисса?! Ты, которая влюблена в него без памяти?!

Девушка стала мертвенно-бледной. Она посмотрела на меня расширившимися от ужаса глазами и, закрыв лицо руками, тихо осела на пол. Ко мне вдруг пришло осознание того, что если кого и стоит пожалеть, то ее, а не меня. Вот почему она так торопилась в столицу, пытаясь обмануть неизбежное, возможно, даже надеялась, что отцом станет нынешний Император. Эта жалость, пришедшая внезапно, волной погасила злость, что горела во мне.

Я с состраданием смотрела на коленопреклоненную влюбленную герцогиню, когда весь дворец, как, наверное, и город, пронзил горестный звук гонга, не оставляющий сомнений в том, что сердце Императора перестало биться. Этот скорбный звук еще держался в углах залы, а Велисса была уже на ногах и вытирала слезы тыльной стороной ладони.

— Пора, — выдохнула она единственное слово, выглядя собранной как никогда.

Я даже не успела испугаться, как Велисса сорвала с шеи тоненькую золотую цепочку с кулоном. Внутри граненого кристалла беспрестанно крутилась розовая дымка. Велисса со всей силы бросила украшение на пол. Кристалл легко разбился, высвободив туман, моментально ставший знакомо кроваво-красным. Ужас сковал меня, и только глаза могли следить за ее губами, произносившими слова, которые я не могла слышать. Однако они проникали в каждую частичку моего тела, как недавно звук траурного гонга пробивался во все дома столицы. Сознание стало уплывать в неизвестном направлении, оставляя вместо себя одну-единственную мысль: «Какая же я идиотка!»