Тени

Глава 25

Первые пару миль Эссейл охотно следовал за лодкой. Но когда пришлось материализоваться в четвертый раз, ему уже не терпелось прибыть на место назначения, на сделку, чтобы выяснить личность третьей стороны, посягнувшей на его права.

И была иная причина для тревог. Преодолевая все большее расстояние, двое мужчин приближались к границам Колдвелла… а это чистой воды идиотизм.

Хотя уже стояла глубокая ночь, центр города — далеко не пригород, и всюду сновали людишки… едва ли законопослушные, но любопытный нос — он и в Африке любопытный, а в наши дни каждая бесхвостая крыса носила при себе телефон.

Он, конечно, может испариться в воздухе, но парочка в лодке — едва ли, и именно он хотел преподать им урок, а не предоставлять это дело копам.

Снова дематериализуясь, он появился уже среди деревьев одного из городских парков на прибрежной окраине Колдвелла. А лодка все плыла и плыла.

Уму непостижимо.

Пока он ждал, проплывут ли они мимо его новой точки — а шансы были велики, ведь на берегу не было ровным счетом никакого укрытия — знакомый зуд защекотал его затылок, побуждая к новой дозе.

В последнее время желание приходило все чаще. Так часто, что он даже заметил, насколько ему повезло, что он исцелялся весьма быстро. Если бы он был простым человеком? Давно бы истер свою носовую перегородку.

Запустив руку в карман, Эссейл нащупал склянку и расслабился от первого прикосновения к гладкому стеклянному контейнеру. Он хотел достать его и заправиться, но не мог рисковать способностью к дематериализации. Проблема с его зависимостью заключалась в том, что необходимость новой дозы приходила раньше, чем рассеивался кайф, червь в его брюхе непрестанно извивался, требуя большего, пока его тело и мозги пытались разобраться с кучей наркоты.

К тому же, последнее, что ему было нужно — попасть в передрягу лишь потому, что ему не терпелось ширнуться.

Господи, походить в этом на людей, с которыми он торговал, было чересчур унизительно…

— О, вы, должно быть, шутите, — пробормотал Эссейл, когда лодка вышла на финишную прямую, в некотором роде.

Но финиш был далеко не безопасным. На такой он бы никогда не подписался.

Те двое нацелили свое судно на старый лодочный сарай в викторианском стиле. В окнах, конечно, было темно, но на обшивке сияли охранные лампы, а копы, без сомнений, периодически прочесывали парк за сооружением.

Но ему придется войти внутрь, если туда зайдут они.

И они зашли.

Не зная внутренней планировки, он выбрал для материализации затененный участок между двумя лампами, и, благодаря темной одежде, слился с боковой стеной сарая. Когда судно вошло в один из слипов, шум убогого двигателя прокатился эхом, напоминая старика в приступе чахоточного кашля.

Повернувшись к одному из окон, он направил свой зоркий взгляд на пузырчатое стекло. Помещение было достаточно обширным, и, выбрав место, он сразу материализовался внутрь через тот же вход, через который вошла служба доставки. Он осторожно принял форму в тесном углу, между рядом лодок, лежавших каждая на своем брюхе, и кучей плавательных приспособлений на крючках.

Двигатель заглушили, и пара обменялась тихими фразами на иностранном языке. Когда они замолкли, раздавался лишь плеск и хлюпанье воды под лодкой и доками.

Эссейла тошнило от въевшегося запаха мертвой рыбы, гниющих растений, мокрой парусины.

Мерзость.

Спустя какое-то время кто-то приблизился снаружи, и это привлекло его внимание… а потом желтый луч проник внутрь. Приблизившись к пыльному окну, он, выглянув, обнаружил подъехавший грузовик городского ведомства по делам благоустройства парков.

Что ж, сейчас начнется забава.

Либо перевозчиков слили, и кто-то вызвал полицию… либо какой-то смотритель парков искал дополнительные источники дохода к своему месячному заработку.

Как выяснилось, он ошибся в обоих случаях.

Главная дверь открылась со скрипом, и как только фигура появилась в дверном проеме, холодный ветер внес в лодочный сарай запах лессера.

Это был Старший лессер, с которым работал Эссейл, он вошел вместе с вещевым мешком.

Сукин сын.

Как он смел вести дела за его спиной, думал Эссейл, и клыки удлинились сами по себе. И как, черт подери, убийце удалось выйти на импортеров?

Разрабатывая план нападения из засады, Эссейл достал оба сороковых… жалея, что не обзавелся глушителями. В его планы не входило использовать их в центре гребаного Колдвелла, черт подери.

— Я хочу увидеть их, — заявил Старший лессер. — Расстегните сумки и покажите мне.

Эссейл сделал шаг вперед, думая, что он мог бы…

Перевозчик расстегнул сумку и наклонил, показывая содержимое.

Не. Наркотики.

Совсем нет.

Вместо больших блоков в целлофановой упаковке, уложенных слоями, там были…

Пушки. Пушки с большими стволами, которые со скрежетом металла по металлу, терлись друг о друга в сумке.

Во мраке было сложно определить вид оружия, но, казалось, это были либо дробовики, либо обрезы.

Эссейл опустил оскалившуюся губу.

Он был готов вмешаться при обмене наркотики-на-деньги, но сейчас все желание отпало.

Если Старший лессер хотел потратить свою прибыль на покупку амуниции, то это его дело.

Покидая лодочный сарай тем же путем, Эссейл пронесся вдоль реки к своему стеклянному дому на полуострове.

Его волновало одно: чтобы лессер продолжал поставлять его товар на улицы и в клубы города, своевременно, надежно и качественно.

На этом начиналась и заканчивалась его ответственность.

***

— Нет, я в порядке. Правда, — сказал Рейдж, садясь за кухонный стол из необработанной древесины. Оставшаяся часть домочадцев собиралась за ранней Последней Трапезой, доджены сновали туда-сюда через откидные дверцы, унося подносы размером со столешницу, полные разнообразным свежеприготовленным мясом, картофелем и овощами.

Напротив него Мэри прислонилась к кухонному острову с гранитной столешницей, скрестив руки на груди, направив на него такой взгляд, будто она оценивала состоянии одного из своих пациентов.

Он поморщился, испытывая желание присоединиться к братьям и их шеллан, но, судя по лицу Мэри, в ближайшее время ему не светит такая радость.

— Фритц? — сказала она. — Я приготовлю ему что-нибудь, не против?

Дворецкий замер на полпути со столовыми приборами в руках.

— Я собирался наполнить блюдо в другой комнате и принести…

— Я позабочусь о своем муже, — сказала она нежно, но непреклонно. — Но, если хочешь — пусть это и противоречит моей самодостаточной сущности — я оставлю тебе сковородку и тарелки.

На старом морщинистом лице Фритца появилось выражение бассетхаунда, которому только что отказали в курочке, пообещав дать позднее бифштекс: взволнованное и восторженное от предвкушения.

— Я могу в чем-нибудь оказать вам помощь?

Трое членов обслуживающего персонала вернулись из столовой с пустыми подносами за последней партией, которой предстояло оказаться на разных буфетах в том огромном помещении с кучей люстр.

— На самом деле, — пробормотала его Мэри, — как думаешь, мы сможем побыть здесь наедине?

— О, да, моя госпожа, — Фритц неожиданно просиял. — Как только мы вынесем все блюда, я отправлю персонал в фойе. Они с удовольствием подождут там.

— Спасибо. — Она сжала его тощую ручку, отчего дворецкий покраснел. — Нам хватит времени до подачи десерта. Я знаю, что ты захочешь лично руководить процессом.

— Да, моя госпожа. Спасибо, госпожа. И я лично приберу за вами грязную посуду.

Дворецкий низко поклонился, схватил серебряный поднос и выпроводил всех из кухни. Когда откидные дверцы застыли на месте, любимая шеллан Рейджа выразительно посмотрела на него.

— Яйца? — спросила она.

От одного слова его желудок заурчал.

— О, Боже, звучит изумительно.

Кивнув, Мэри подошла к «Саб-Зиро». Достав новую коробку, она схватила полный пакет молока и пачку масла, потом заглянула в шкафчики, вытащив сковородку, большую миску и разнообразные кухонные приборы.

— Итак, — начала она, разбив первое из двенадцати яиц. — Я бы хотела узнать, что там произошло.

Вплоть до сего момента Рейдж с успехом увиливал от этого вопроса. Очевидно, отсрочка подошла к концу.

— Я в норме, честно.

— Ладно. — Она замерла посреди процесса и улыбнулась ему. — Но будучи твоей женой, для меня важно то, как ты себя чувствуешь. Поэтому если тебя что-то тревожит, то я буду чувствовать себя непричастной, если ты не поделишься этим со мной.

Кхе… просто кхе.

Когда она начала взбивать зарождающийся омлет, плеск яиц сильно напоминал ему происходящее в его голове.

Опустив взгляд на покрытую рябью столешницу, он выбрал одну из вен на старой дубовой доске.

— По правде говоря, я не знаю, что произошло. Я просто почувствовал себя очень странно, был вынужден присесть. Но сейчас я в норме. Наверное, такое бывает время от времени.

— М-м, расскажи, как прошла твоя ночь.

— Да ничего особенного. Я побывал в убежище Шайки Ублюдков, мы прочесали место…

— Разве ты не начал в клинике, с Трэза и Селены?

— А, да. Но это же было вчера, когда она… ну, знаешь, ее привезли сюда. — Он покачал головой. — Я не хочу сейчас об этом думать, если ты не против.

— Хорошо. Значит, ночью ты побывал в доме Ублюдков?

— Ну, сначала мы поехали к Абалону. Его кузен вышел из рядов Кора и поведал нам об их тайном убежище. В общем, мы с Ви прочесали место.

— Что вы искали?

Он пожал плечами.

— Бомбы. Мины-ловушки. Подобное дерьмо. Ничего нового.

Она издала еще один ммммм-звук, вылив содержимое чашки на сковороду размером с ковшеобразное сиденье в Хаммере Куина.

— Ты боялся, что тебя могут ранить там?

— Нет. Ну… я беспокоился о своих братьях, это да. Но такова наша работа.

— Хорошо. А куда ты отправился после?

— К тебе. Потом в старый дом Ди. Мы отчитались перед Рофом, потом вернулись сюда. Я должен был показаться Мэнни, убедиться, что ранение хорошо заживает. Ви тоже.

— Ладно. — Она переключилась на тостер с шестью ячейками, наполнив их его любимым, из беленой муки, полностью обработанным, супер-пупер офигенным белым хлебом. — Так, что ты обнаружил, когда приехал домой?

Моргнув, он увидел перед мысленным взором ногу Лейлы, торчавшую из вестибюля. Потом представил лицо Куина, когда парень согнулся над бессознательным телом женщины, носившей его дитя.

— Ну, ты в курсе.

— Ммм? — Запах жареных яиц еще сильнее раздразнил его волчий аппетит. — Чего?

— Ну, о том, что случилось.

Когда приехала Мэри, из клиники уже принесли носилки, и Лейлу устроили на них, Куин аккуратно придерживал ее за голову, а Блэй — стоял у ног.

Рейдж замолк, растирая грудь.

Хлеб выпрыгнул из тостера с хлопком, и через мгновение перед Рейджем оказалась тарелка с едой, приготовленной в самый раз, как он любил.

А также чашка горячего шоколада, салфетка, столовое серебро… но, что важнее всего, его прелестная Мэри.

— Лучшая в мире трапеза, — сказал он, просто смотря на еду.

— Ты всегда так говоришь.

— Только когда ты для меня готовишь.

Забавно. Будучи человеком, Мэри не могла понять, что испытывает мужчина-вампир, когда женщина, с которой он связан, дает ему пищу собственного приготовления. Подобный акт вроде как священен, потому что он идет в разрез с основным мужским инстинктом сначала удовлетворять все потребности своей пары, ставя их превыше всех и вся, включая его самого, его братьев, Короля и всех их потенциальных детей.

Рейдж был запрограммирован на то, чтобы сначала накормить ее, а потом съесть все оставшееся. Но перед тем как выпроводить Фритца и додженов, она сказала дворецкому, что успела перекусить в Убежище час назад и была сыта.

— Холодает, — сказала она, потирая его предплечье.

Зрение по неясной причине стало размытым, и ему пришлось проморгаться.

— Рейдж? — прошептала она. — Что бы там ни было, выговорись.

Дернувшись, он покачал головой.

— Я в порядке. Просто хочу насладиться трапезой.

Он подхватил вилку и принялся чередовать порция омлета, кусок тоста, омлет, тост, три глотка горячего шоколада. И несколько повторений, пока он не подчистил тарелку.

— Как у нее дела? — спросил он, вытирая рот и откидываясь на спинку деревянного стула.

— Я не знаю. — Мэри покачала головой. — Я просто не знаю, чем все закончится.

— Все так плохо? — Когда она пожала плечами, он сказал: — Если я чем-то могу помочь…

— Ну, на самом деле…

— Назови.

Она взяла его руку и перевернула ее ладонью вверх. Мэри заговорила не скоро, но когда он уже начал беспокоиться, она сказала:

— Я хочу чтобы ты допустил, просто на мгновение, что ты мог сильно расстроиться, наблюдая, как Селена чуть не умерла, и видя страдания Трэза. Я хочу, чтобы ты подумал, что это не привычное дело — ни для одного из вас — прочесывать дом, в котором ты ни разу не был, понимая, что ты или твои близкие могут погибнуть при взрыве или засаде. Я хочу, чтобы ты подумал, о том, что вернувшись к Рофу без новостей о местонахождении Ублюдков, разминировании бомбы или какой-то новой информации, это можно было приравнять к неудаче. И, наконец, я хочу, чтобы ты понял, что для тебя вернуться домой и увидеть Лейлу без сознания, зная, что она беременна, переживая за нее и Куина — это еще одна травма. Мне кажется, эти сутки выдались для тебя очень тяжелыми, и твои эмоции достигли критической точки.

— Я не расстраивался из-за этого. Моя Мэри, нисколько, я был в полном…

— Пока у тебя не случился приступ паники перед домом.

— У меня не было приступа паники.

— Ты сказал, что не мог дышать. Что руки и ноги покалывало. Что ты с трудом воспринимал реальность. Звучит как классический приступ паники.

Он покачал головой.

— Не думаю, что дело в этом.

— Ну ладно.

Рейдж сделал глубокий вдох, фокусируясь на лице своей любимой.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

— Уверена, это не…

Он обхватил ее лицо руками, бережно баюкая. Он поедал взглядом знакомые черты и не мог пресытиться. Боже, ему всегда будет мало. Не хватит ночи, месяца, года, десятилетия… даже вечности, которую чудом даровала им Дева-Летописеца, будет недостаточно для него.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. — Он потерся губами о ее губы. — Не знаю, чем я заслужил тебя в своей судьбе, но я всегда буду ценить это.

В ответ он получил улыбку, что сверкала сильнее восхода солнца, который он никогда не увидит, она затмевала сияющий огненный шар, который поддерживал жизнь на Земле, даже тех, кто не выносил его лучей.

Они так и сидели, не двигаясь, смотря друг на друга, когда доджены пришли за десертом.

— Не хочешь подняться наверх? — сказал Рейдж темным, низким голосом, его зверь зашевелился под кожей. — Я готов для десерта.

— Да? — в воздухе вспыхнул запах ее возбуждения.

— Ммм.

— Хочешь, чтобы я принесла тебе мороженое?

Он, щурясь, не сводил взгляда с ее губ.

— Едва ли. Я хочу облизать кое-что другое.

— Ну, что ж, — прошептала она, прижимаясь к его губам. — Пошли, накормим тебя.