Трон тени

Ионково

В безмолвных коридорах погруженного в темноту королевского дворца ничем не примечательная тень колыхнулась, пошла рябью, словно чернильная лужа. Из тени выступил Ионково в просторном рабочем облачении из темной кожи. В руке он сжимал длинный нож, незаметности ради покрытый ламповой копотью.

У дверей в покои королевы наверняка окажется хотя бы один часовой, но наружное кольцо охраны он уже благополучно миновал. Дворец по сути закрыт, и будет несложно добраться до цели, не наткнувшись на редких слуг.

Он аккуратно приоткрыл дверь и выскользнул в длинный коридор, по обе стороны которого тянулись большие створчатые окна, выходившие во внутренние дворы. Снаружи поднимался ветер, и ухоженные цветы вдоль дорожек уже покачивались под ним, кивая головками.

Понтифик подробно объяснил, чего именно следует ожидать. Обыкновенного убийства будет недостаточно. По этой причине к поясу Ионково была прикреплена кожаная сумка, достаточно большая, чтобы вместить голову молодой королевы. Полученные им указания гласили, что этот зловещий трофей надлежит доставить прямиком в Элизиум. Интересно, думал Ионково, будет ли бедняжка в сознании на всем этом тряском пути и каково это — существовать в голове, отделенной от тела?

«Полагаю, это вряд ли имеет значение. — И все же он помимо воли ощутил прилив сострадания. В конце концов, сложись все иначе, она могла бы стать одной из нас. Если бы сохранила веру».

Что-то едва слышно звякнуло по окну слева. Ионково оглянулся на звук, но снаружи не было ничего, кроме залитой лунным светом травы и цветов, которые все яростнее расшатывал усилившийся ветер. Ионково покачал головой и двинулся дальше, беззвучно ступая по мраморному полу.

«Динь! Динь, динь, динь…»

Он рывком развернулся, отступая назад. Крохотные частички молотили по стеклу, словно неуместный в это время года град. На глазах у Ионково плотная туча опустилась в сад и дробный перестук многократно усилился. Сливаясь, он нарастал до грозного рокота, с каким неспокойное море бьется о прибрежные скалы.

Затем оконное стекло начало трескаться, и белесые паутинки разбежались от одного края створки к другому. Ионково попятился, подняв нож, ощутил под ногой глубокую тень.

Окно лопнуло, исторгнув вовнутрь фонтан стеклянного крошева и…

Песка?

Песок был повсюду, хлестал со двора в коридор, как вода хлещет в трюм через пробоину судна. Ионково попытался вдохнуть — и рот его тут же забился песчаной взвесью. От немедленного прыжка в тень его удерживало лишь понимание, что об этом придется доложить понтифику. «Что, во имя Спасителя, здесь происходит?»

Песок крутился, стягиваясь в высокий смерч. Смерч начал оседать, и в завихрениях проступили очертания человеческой фигуры. Секунда, две — и стал отчетливо виден высокий худой человек в диковинном мешковатом одеянии. Бледно-серая кожа выдавала в нем хандарая, однако лицо полностью скрывала стальная маска, совершенно гладкая лишь три узкие прорези.

— Ты желаешь причинить зло королеве, — промолвил фантом по-ворданайски, с явственным чужеземным выговором. — Я тебе этого не позволю, абх-наатем.

Ионково сморгнул с глаз песчаную пыль.

— А ты кто такой?

— Некогда мое имя было Джаффа дан-Ильн. — Гладкая маска едва заметно наклонилась. — Ты можешь звать меня Стальной Призрак.

— Далеко же ты забрел от родных мест, — заметил Ионково. — Что тебе до этой королевы?

Голос Призрака был безжизненно ровен:

— Она враг моего врага.

Наступило долгое молчание.

— Так ты, стало быть, из тех, — проговорил Ионково. — Даже понтифик полагал, что ваш культ давным-давно вымер.

Вместо ответа Призрак поднял руку. Ветер взревел, обретая мощь урагана, сотрясая ударами стены и окна, и туча песка обрушилась на Ионково, беспощадно жаля не прикрытую одеждой кожу.

Он призвал собственную силу, и пол под ним всколыхнулся рябью, раздался, послушно пропуская его в мир теней. Благополучно укрывшись во тьме, Ионково задумался, как ему поступить. Было бы занимательно испытать свою силу против этого демона, и притом он получил бы шанс исполнить порученное дело…

Нет. Гораздо важнее известить обо всем Элизиум. Там должны узнать, что по ту сторону моря уцелел и по-прежнему существует древний враг.

Слуги Зверя.

Понтификат

Зал заседаний понтификата Истинной церкви представлял собой пыльное помещение треугольной формы, сокрытое глубоко в недрах исполинского города-крепости Элизиум. В давние времена этот зал был обставлен со всем возможным великолепием, и следы былой роскоши сохранились до сих пор. Массивный трехсторонний стол был изготовлен из превосходной твердой древесины, и под слоем пыли блестели инкрустации из золота и серебра.

Слуги годами не наводили здесь порядка, поскольку в этом больше не было нужды. После Великого Раскола и неизбежно последовавших за ним реформ один из трех понтификов перестал существовать. Оставшиеся главы церкви, понтифик Красных и понтифик Белых, проводили встречи при свете дня и на виду у своих последователей. Элизиум изобиловал подобными помещениями — целые крылья комнат и залов, заброшенных много веков назад, оставались закрыты, отданы в безраздельную власть пауков и чешуйниц.

Главы Красных и Белых вошли в зал одновременно. Красный занял свое место без малейших колебаний, в то время как Белый, выдвинув кресло, тщательно протер его шелковым платком, дабы не осквернить пятнышком пыли совершенную белизну облачения. Затем они обменялись взглядами и, устроившись поудобнее, стали ждать собрата — того самого, который официально уже не существовал.

Понтифик Черных был средних лет и могучего, плотного телосложения. Лицо его скрывала орденская маска — черная ткань, усаженная сотнями граненых обсидиановых камешков, отчего при каждом движении по ней пробегали отблески света. Голос у него был низкий, болезненно сиплый.

— Братья, — сказал Черный, усаживаясь на свое место, — благодарю, что ответили на мой зов.

— Сдается мне, это ты должен бы перед нами за многое ответить, заметил Белый. Он был стар, и волосы, выбивавшиеся из-под высокого колпака, белизной соперничали с его парадным одеянием. — Все, что происходит сейчас, есть последствие твоего вмешательства.

— Боюсь, вынужден согласиться с нашим братом Белым, — подхватил Красный. Он был молод, круглолиц и румян, с кустистыми бровями и широким приплюснутым носом. — Совсем не такой исход обещал ты нам, предлагая вмешаться в участь ворданайской принцессы.

— Идея была здравая, — просипел Черный.

Поставить демона во главе одной из великих наций мира? — отозвался Белый. — В немалой опасности оказались бы души всех до единого подданных такой королевы — и, помнится, именно так я тогда и говорил. И вот это ты называешь здравой идеей?

— А я тогда говорил, — парировал Черный, — что души эти и так уже пребывают в смертельной опасности, поскольку отторгнуты от правой церкви. Покорная нам монархиня, которая могла бы вернуть свой народ к истинной вере…

— Хватит! — отрезал Красный. — Дело сделано, и его уже не исправить.

Черный склонил голову.

— Истинно так, — согласился он. — И корень наших бед вовсе не в самой девушке, но… в непредвиденных обстоятельствах.

— Вальних, — проговорил Красный.

— Вальних. — Сиплый голос Черного точно выплюнул это имя в приступе скверного кашля. — Самый опасный еретик из всех, кому нам пришлось противостоять с глубокой древности.

— Это ты так говоришь, — раздраженно буркнул Белый. — Я до сих пор видел лишь одно доказательство тому, да и то сомнительное. Ты утверждаешь, что Вальних якобы новая ипостась Короля-демона, но что у нас есть, кроме одного туманного донесения?

— Овеянный победой, он возвращается из Хандара, — проговорил Черный. — Возводит на трон юную королеву. И вот теперь мы узнаём, что ее оберегает наш враг.

— Он может быть лишь пешкой в чужой игре, — возразил Красный.

Исключено. Он изучал темные искусства. И теперь обрел власть над Ворданом. — Черный скрестил руки на груди. — Мы должны выступить против него — или приготовиться к величайшему поражению со времен Раскола. Не простая ересь, но подлинный богоотступник, не разрозненные еретики, но целый народ, подпавший под влияние врага, чему мы не были свидетелями со времен Короля-демона. Что, если такое падение лишит нас милости Кариса и низвергнет мир в пучину Судного дня?

Белый с сомнением скривил губы.

— Или же Вальних — самый обычный человек, смертный, как и все люди. Его надо просто устранить, и все тут.

— При нынешних обстоятельствах это будет непросто, — заметил Красный.

— Я уже предпринял шаги, которые приведут именно к такому исходу, — заверил Черный. — Дело, однако же, требует кропотливой подготовки. И в любом случае нельзя ограничиваться только этим планом. Даже если Вальних будет устранен, мы не можем допустить, чтобы королева Расиния правила… сама по себе.

— Согласен, — сказал Красный. — Возможно, это и впрямь благоприятный момент.

— Риск велик, — признал Белый, — но если ставкой будет возрождение в Вордане истинной веры…

— Так мы пришли к согласию? — напористо спросил Черный.

Белый кивнул, и они разом повернулись к Красному. Тот пожал плечами, прошуршав складками алого одеяния.

— Я займусь приготовлениями, — сказал он.

Рука церкви действовала неторопливо, почти незримо. Постепенно, неуловимо сжималась она, рассылая гонцов во все стороны света, — и вот уже весть о том, что произошло в Вордане, разошлась по всему цивилизованному миру.

Агенты Понтификата хорошо знали свое дело. В святом Корславле, столице Мурнской империи, священники Белых принялись нашептывать об удачной возможности, которую предоставляют юная королева и народная революция, — наконец, после стольких лет, вырвать с корнем ересь Раскола! Расходились и более мрачные слухи, не имевшие явного источника, — зловещие намеки на демонические силы, что свили гнездо в самом сердце нового правительства и так называемых Генеральных штатов.

В Виадре, местопребывании борелгайского двора и сердце мировой торговли, священники Красных посещали высокие здания банков в торговых кварталах, обстоятельно беседуя с обеспокоенными банкирами. Долг Вордана Борелю огромен, а между тем королева передала финансовую политику в руки смутьянов и краснобаев. Не одна голова на Бирже полетит с плеч, если этой швали взбредет в голову отказаться от уплаты долга.

Наконец, в Хамвелте, процветавшем в неприступности своих гор, разрозненные ручейки недовольства бюргеров понемногу сливались в единый гневный поток. Истинная церковь была здесь под запретом, по агенты понтифика Черных таились повсюду, раздавая элизийское золото там, где оно принесло бы церкви наибольшую пользу. Они твердили об издавна спорной границе между Ворданом и Лигой Городов, о прибрежных графствах, за которые веками проливалось столько крови. Другие речи слышала от них старинная хамвелтайская знать, которая всегда ревниво берегла свои привилегии: королева, дескать, намерена окончательно упразднить лежащее по ту сторону гор герцогство Орланко и принизить древние роды Вордана в угоду новым «представителям народа».

И вот изо всех этих великих городов, в почтовых каретах и на речных судах, с трех сторон континента помчались курьеры. В дипломатических сумках, запечатанных гербами самых могущественных правителей мира, везли они письма, адресованные новой королеве Вордана. Послания эти, написанные на трех разных языках, со всей утонченностью дипломатических оборотов перечисляли старинные юридические прецеденты и споры, что велись не одно поколение. Однако же, если отбросить все витиеватости, изыски красноречия и дипломатического стиля, все три письма с убийственной ясностью гласили одно и то же.

Война.