В городе Солнца

Он собирался сесть в лифт и спуститься на второй этаж, и двинулся вперед по коридору. Но до лифта находился кабинет, где сейчас дежурила медсестра - и надо было скоренько прошмыгнуть мимо неё незамеченным. Он осторожной перебежкой хотел форсировать препятствие, но его остановил голос:

- Вы - куда?

Иоганн замер на месте. Теперь его разглядывала средних лет женщина с серо-дымчатыми короткими волосами и голубыми, похожими на стеклянные, глазами. "Скорее всего, у неё старые контактные линзы", - невпопад подумал Кролас.

- К Тараканову, - ответил он первое, что пришло в голову.

- Вам назначен прием? На сегодня?

- Да, - соврал Иоганн.

По-видимому, медсестра первоначально хотела свериться с журналом для записей - но он лежал в столе. А она в данный момент занималась вязанием, и не хотела терять счет петель. На столе у медсестры лежал модный журнал и свежая газетенка со всеобъемлющим названием: "Сплетни".

- Ладно, проходите, - кивнула она после совсем небольших раздумий.

Минута - и он был в кабинке лифта. И вскоре вышел на втором этаже. За лифтом там была лестничная площадка, а с неё одна из дверей вела в палаты пациентов и апартаменты профессора. Палаты здесь располагались лишь по одну сторону коридора и были, согласно его видению с участием Линды и Тараканова, гораздо больше и комфортабельнее. Кролас считал, что мимо первой из дверей надо прошмыгнуть быстро: скорее всего, это не палата, а сестринская, как и на третьем этаже.

Действительно, прошмыгнув мимо первых дверей, выходящих в коридор, он увидел за ними спину медсестры, которая раскладывала лекарства, бады и мутагенклийматики, предназначенные для пациентов, по разным отделениям на полочках, ежесекундно при этом оборачиваясь и сверяясь с записями в журнале, лежащем на столе. Незамеченный ею, Иоганн двинулся по коридору и начал искать палату номер двести пятнадцать. Он узнал её номер во время видения.

Найдя палату, он осторожно вошел. Линда пребывала в полусне, а Кролас, действуя интуитивно, зашел за армчеар, и рыбкой нырнул под него, затаившись под сидением. И, как только он замер в своем укрытии, в палату ворвалась та самая медсестра, которая была в сестринской. Она быстро окинула взглядом обстановку и тут же стремительно выскочила. Иоганн подумал, что она всё-таки заметила некую тень, промелькнувшую мимо неё, и решила совершить быстрый рейд по палатам. "Наверное, показалось, - подумала медсестра, выходя из палаты: Кролас прочел её мысли. - Проверю ещё пару следующих - и успокоюсь".

Немного погодя, Иоганн вылез из-под армчеара и подошел к Линде.

-Дур-рень! Собрался бежать сейчас, с нею? Так ты бы хоть р-расположением входов и выходов у меня сначала поинтер-ресовался, - услышал он в своей голове голос врана. - Я буду беседовать с хакер-ром, которому удалось бежать с твоего пансионата. Он мне о них р-расскажет.

- Откуда ж я знал? - ответил ему Кролас.

- Это ещё хор-рошо, что профессор-р сегодня занят - в гор-роде началась завар-рушка. Да и половины его ведущих сотр-рудников - скор-рее всего, здесь сегодня нет. Они где-нибудь на задании. Лично я видел около Пир-рамиды Зар-рему. Я её знаю, встр-речал, когда был вместе со Шнобелем в одном деле.

- Вранчик, ты расскажешь мне, где здесь выход? - спросил Иоганн.

- Ты опер-режаешь события, Кр-ролас. И думаю, что пока что тебе это знать не потр-ребуется. Линда с тобой не пойдет, а попробуешь силой пр-ринудить - не уйдешь тихо и спокойно, - ответил вран.

- Я попытаюсь её уговорить, - громко подумал в ответ Иоганн.

Линда тем временем открыла глаза и посмотрела на вошедшего.

- Вы - Кролас? Зачем вы здесь?

- Я хочу забрать вас отсюда. Вас здесь гипнотизируют. Я хочу избавить вас от страданий - и вывести наружу, - ответил тот.

- Если кто покидает это заведение без ведома профессора, то на проходной его данные не вносятся в компьютер. А в таком случае автоматическое вооружение, расположенное по внутреннему периметру сада, открывает огонь на поражение.

- Откуда такая осведомленность?

- Одна медсестра рассказала. Тамара. Она - хорошая.

- Ничего, мы найдем путь.

- Я вам не верю. А вдруг, вы ещё хуже Тараканова, или - для чего-то хотите скомпрометировать меня в глазах профессора? Все, кто ко мне здесь приходит, врут. И все...хотят меня использовать, так или иначе.

- Нет, Линда! Разве я похож на злодея?

- Не знаю. Ничего не знаю. Мне надо разобраться в себе. И впредь не делать ошибок. К тому же, профессор меня, если захочет, везде достанет. Отсюда нет выхода. И даже если выйду - меня вернут сюда снова.

- Нет!

- Уходите! Сейчас же! Я, во всяком случае, должна подумать.

- О чем? Как сбежать?

- Как сделать даже такого человека, как профессор, чище и лучше... Быть может, даже ценой своей жизни.

- Нельзя никого сделать чище и лучше, даже ценой своей жизни. Да и оно того не стоит.

- Но ведь любая религия советует возлюбить ближнего своего...

- Как самого себя. Прежде всего - любите себя. И не подвергайте себя уничтожению. Тараканов вам - не ближний. И это совсем не геройство, а самообман. Любые сделки с такими, как профессор, ведут в ад. И то, о чем вы говорите, не советует религия. Нельзя сыпать бисер перед свиньями. И доверять подлецам.

- Я не смогу сейчас уйти.

- Почему?

- Не знаю... Просто, не смогу.

"Кр-ролас, заканчивай р-разговор-р. У меня есть дельная инфор-рмация. Но - ныряй снова под армчеар, ср-рочно! Сюда идут", - это был снова вран.

Иоганн последовал его совету. Тем более что сам тоже услыхал цокающий звук приближающихся каблучков. И действительно, открылась дверь именно в эту палату.

- А, вот вы и очнулись! Теперь надо покушать! - сказала вошедшая, и Кролас узнал её голос. Это была именно та медсестра, которая дала ему "куп де вита".

- Спасибо, Тамара! Но я не голодна. Мне ввели питательные вещества внутривенно.

- Я вам принесла нормальную еду, а не ту бурду, что здесь обычно предлагают. Принесла сыр, шоколад... Силы вам, я думаю, вскоре потребуются. Сейчас в городе что-то происходит, и никто не знает, что нам готовит завтрашний день...

- Спасибо. Я буду есть. Положите на тумбочку, - ответила Линда.

В это время в голове Кроласа снова оживился вран. Он передал:

- Я сейчас снова р-разговаривал с Рольфом... Тем хакером, которому удалось бежать от Тар-раканова. Со втор-рого этажа, где находятся личные владения профессора, на лифте есть подъем как на третий этаж, где располагается твоя палата, так и на четвер-ртый - туда, где находится та самая тар-ракановская аппаратура, которая держит ментальный купол над гор-родом. С этого этажа, с четвертого, за аппар-ратурой есть проход и на второй этаж другого крыла здания. В том, пр-ротивоположном крыле располагаются кабинеты некоторых тар-ракановских коллег, и рядом с этими кабинетами есть лифт на пер-рвый этаж. Спустившись на этом лифте, можно оказаться неподалеку от стены с живописным панно, на котор-ром, как ты знаешь, есть секр-ретный красный глазок райской птички.

- Ты молодец, вран! Это поможет нам бежать... Только, уговорить бы Линду...

- Нет. Ты её не уговор-ришь сейчас. Мог бы сейчас пойти и р-рубануть аппаратуру - но бежать тебе сейчас всё равно не удастся. Не сегодня! Если ты это осуществишь, то тебя подкараулят с двух сторон - и с этой стороны, от лифта, и от другого прохода. И схватят. Но я пр-редлагаю тебе пр-ровести легкую р-рекогносцир-ровку. Пр-роехать до четвер-ртого, осмотреться там - и опуститься на втор-рой этаж другого кр-р-рыла.

- Зачем?

- Там можно попытаться свиснуть один из гипнокр-ристаллов и доставить Линде. Как зар-рядить гипнокристалл - я тебе р-расскажу. Это должно снять с неё блокир-ровку на побег и всю остальную тар-ракановскую муть, следствие гипноза. Я уже говор-рил, что Зар-ремы Астар-ртовой сегодня здесь нет -- так возьми её гипнотик. У них, у главной семер-рки, у каждого, скор-рее всего, есть по кр-ристаллу. Так сказал Р-рольф. Таракановские с помощью них, кр-ристаллов, обр-рабатывают пациентов.

- Хорошо. Я попытаюсь, - ответил Иоганн мысленно.

- Иди к лифту. Сейчас - хор-рошее время. По вр-ремени, сейчас на дежурство заступила новая медсестра. И она совершает обход по палатам,- посоветовал вран.

- Понял. Надо прошмыгнуть по коридору, когда она зайдет в очередную палату, - подумал Кролас.

Он так и сделал. Потом добрался на лифте до четвертого этажа, и прошёл его насквозь. Это была маленькая надстройка, а не полновесный этаж. Овальная в сечении мансарда с большим окном и прочным куполом по центру здания. Увидел он и таракановскую аппаратуру; и с помощью врана, по описанию, обнаружил рубильник отключения. Рядом с ним высвечивался экран с обзором окрестностей.

- Система по пер-риметру сада настр-роена на отстрел только тех, кто пытается выйти из помещения или сада нар-ружу. Без пр-ропуска, одобр-ренного Таракановым. А теплокровных существ, заходящих, забегающих и залетающих сюда - пр-ропускает свободно, - прокаркал в его голове вран. - Но потом все попавшие на тер-риторию попадают под усиленное действие ментального купола. А потому, когда люди Крысы свободно войдут сюда, а потом ты отключишь купол и рубанешь всю аппар-ратуру - должно быть весело.

- Хотелось бы верить, что так и будет. А теперь - вниз?

Кролас уже дошел до лестничного спуска в противоположное крыло.

Спускался он не на лифте, а по лестнице. На втором этаже этого крыла он обнаружил три приемных кабинета с табличками.

- Только не сунься к Амберу Циммербауму, - посоветовал вран.

- Да уж! - подумал Иоганн. - Тогда он съест меня на обед.

- Кстати, обед скор-ро. Тебе надо к нему вер-рнуться, - отозвался вран.

Здесь были кабинеты Амбера Циммербаума, Заремы Астартовой и Яриты Варумовой.

- Заремы, говоришь, сейчас нет? - мысленно спросил Кролас врана. - Попробую войти в её кабинет. Жаль, нет с собой журналистской отмычки... Вдруг, заперто?

Часть 3. Прощай, Город Солнца!

Глава 1. Началось и поехало...

Потайной ход в Старочеркасский монастырь они открыли не сразу - надо было вначале откопать дверь, заваленную осыпавшимся сверху грунтом. И помучиться, пытаясь приоткрыть её: дверь сильно проржавела. За время дальнего перехода им не попалось ни крупных крыс, ни незжей - да и вообще было впечатление, что здесь не ступала столетиями ничья нога. Пахло прелой сыростью, и воздух, казалось, отличался от того, что был наверху. Как в склепе.

На пизанс-территории монахи встретили незнакомцев сурово-молчаливо. Они, казалось, абсолютно не удивились и не заинтересовались их способом проникновения на территорию монастыря. Но без всяких проблем постелили сено для ночлега. А наутро подкинули к стенам города, на старом-престаром мотоцикле с люлькой.

Живший там, при монастыре, хакер Рольф отсутствовал. Он был не плохим врачом, и ночью отправился к больному, из пейзан. Генрих попросил монахов, чтобы они доставили Рольфа, когда тот вернется, к городской стене, на то же самое место, куда ранним утром повезли их самих. И договорились на девять.

- Передайте ему, что его будет ожидать Коричневый Архангел. И что, его участие в деле - это вопрос жизни или смерти. И пусть возьмет с собой... Свой прибор.

Когда Генрих и Шнобель ранним утром добрались до условленного места, где их ждала машина, то монах Григорий спал в ней, укутавшись в теплое одеяло. Разбудив его, за руль сел сам Генрих.

Шнобель, с враном на плече высадившись у главной резиденции Крысы, пожелал оставшимся удачи. И пообещал в любом случае присоединиться к ним у Пирамиды, один или с подмогой, чуточку позднее.

Генрих же должен был связаться со своими, а потом слетать за Рольфом. Начало же бучи в городе заранее было запланировано на десять.

И действительно, ровно в десять хакеры и их сподвижники появились на площади перед Пирамидой. Они развернули размашисто написанные, огромные плакаты. С призывом бойкотировать выборы и портить бюллетени, а также признать эти выборы ложными. Кроме того, они скандировали требование отпустить всех заключенных, схваченных вчера по ложному обвинению.

Неожиданно, довольно быстро к ним присоединилась посторонняя толпа людей, в первую очередь молодых, а также безработных и нищих, выброшенных обществом бесцельно бродить по улицам города в поисках еды и стихийной подработки. Толпа, почувствовав рядом дружеские плечи сотоварищей, входила в раж. Люди стали петь, шутить, подхватывали призывы. К ним стали примыкать студенты, школьники и просто идущие по своим делам люди - и вот уже толпа жила по своим законам. Она была стихийно сформированным единым существом, осознавшим свою правоту. И участники всё более и более наполнялись стихийной удалью.

Для полусонных полисов, охраняющих этот участок, такое выступление многочисленного народа явилось полной неожиданностью. Они растерянно связывались по рации со своим начальством.

Но вот, по-видимому, по распоряжению мэра, что был марионеткой Тараканова, сюда, на площадь, начали подтягиваться совсем другие полицейские. Вооруженные дубинками и газовыми пистолетами, в касках, а некоторые - с собакокрысами для устрашения, они неплотно, но единым кольцом окружали площадь.

- Свободу выборам!

- Долой мэра! Свободу заключенным! - то тут, то там скандировали собравшиеся.

Некоторые полисы, в особенности рьяно - те из них, что были в экранирующих звуки гермошлемах, приступили к задержаниям, выхватывая из толпы самых слабых людей и волоча их, заламывая им руки, к полицейским машинам. Другие же распыляли в толпу ромашку-4 и наркотические вещества. Начались стычки и драки.

Вдруг, будто из ниоткуда, с разных сторон начали появляться люди в серых плащах, ни во что не вмешивающиеся, но вооруженные резиновыми дубинками и распылителями и наблюдающие за всем, что происходило на площади, с отстраненным безразличием.

Гвардия Феогнида чуть усмирила прыть, замерла в трусливом ожидании. Они недоумевали, что за новая сила включена в игру. Об участии серых им начальство ничего не разъяснило.

Выли сирены и готовые сорваться в бой собакокрысы до предела натягивали поводок. Вся площадь была разорвана на отдельные сцены классического уличного мордобоя "отдельных граждан".

- Долой фашистский режим Штык Феогнида! - неслось откуда-то.

Шнобель, одетый в серый плащ и загримированный под серого, внимательно отслеживал обстановку. Нет ли настоящих серых? Какова установка, данная сверху полицейским?

Его внимание привлекли два мальчика, громко читавшие звонкими голосами только что сочиненную ими частушку:

- Не будем невежами!

Не станем мы незжами!

Назло Феогниду!

Не простим обиду!

Прохожие, идущие мимо, реагировали по-разному: кто спешно ретировался, с опаской поглядывая на площадь, а кто-то бормотал себе под нос: "Неужто все-таки это началось? Давно пора".

Одна из собакокрыс слишком близко придвинула морду к маленькой девочке, маму которой с другой стороны уже схватил за руку один из полицейских и притянул к себе, и вот уже заламывал ей руки за спину. Еще пара секунд, и...

Но Шнобель успел - оттянул назад девочку и стал между ней и собакокрысой, мгновенно ударив "собачке" в нос "ромашкой". Полицейский оставил в покое женщину, которая тут же, подхватив девочку на руки, растворилась в толпе, и набросился на Шнобеля, погубившего его собаку. Он и Шнобель долго сражались, нанося друг другу удары дубинками, но потом к Шнобелю еще с двух сторон начали подбегать полицейские, и вскоре окружили его. Ещё немного, и - сцапают. Он не сможет увернуться сразу от семерых...

И вдруг, прямо над собой Шнобель услыхал легкий шум, будто звук порхания больших стрекозиных крыльев. К нему сверху приближалось нечто невидимое, а затем послышался голос:

- Шноб! Хватайся!

К нему летел конец веревки из "летающей машинки". Впрочем, самой машины видно не было. Шнобель ухватился за спасительную веревку, и, отпихнув ногами полицейских, взмыл в небо, и вскоре был затянут вовнутрь.

Полицейские внизу растерянно хлопали глазами, когда потенциальная жертва у них на глазах подпрыгнула прямо в небо, там повисла, отбрыкиваясь, - и вдруг, и вовсе стремительно исчезла.

- Привет тебе, герой! - улыбаясь, сказал Генрих. - Мы, те, кто на летающих машинках, уже вытаскиваем понемногу отсюда всех наших - люди нам ещё пригодятся. Опускаем их подальше отсюда. А еще, отстреливаем собакокрыс, вырубили "ромашкой" несколько зверствовавших полицаев... Нападают, чудовища, на самых беззащитных из толпы. Практически всех своих мы уже забрали. Народ побузит ещё немного - и, скорее всего, большинство рассосётся. Мы пока их всех, как можем, ориентируем на завтра - чтобы они пришли и привели ещё и других, и как можно больше. Честно говоря, не ожидали мы, что так много людей отзовется, на первый же призыв. До завтра обдумаем, как их всех сорганизовать и провести акцию наиболее результативно. Пока - порезвились, и хватит. Тараканов до завтра свои приборчики, факт, отладить на Пирамиде не успеет. Да и, внимания теперь к ней у народа слишком большое. Теперь, накопим сил, и по серьезному, мощно, продолжим завтра... Тебя, как и всех, кого отсюда вытягиваю - высажу подальше, и зайду на новый виток. Спасаю не только хакеров, но кого удается, от полисов и собакокрыс. В последних, кстати, стреляю, и рука не дрожит. Это - не собаки, а орудие смерти. Людоеды. Они даже на своих хозяев нападают - если те не покормили их вовремя. Вот уж, вывели нечисть! Да, и - последнее: наши сегодня - кто где ночует. Некоторые - в "Точке". Вместе с людьми Борова, они туда подтягиваются. В "Точке" сегодня можно будет переночевать, вымыться и переодеться. Можешь и ты, если хочешь, там сегодня на ночь тормознуть. А днем - увы, придётся тебе пошляться по городу... До шести вечера, когда откроется "Точка".

- А есть ещё варианты времяпровождения, кроме как шляться по Ростову? - спросил Шнобель.

- Есть один. Но он - гораздо опаснее.

- Я не против получить о нем некоторую информацию.

- Был ли ты когда-либо на Дороге? - спросил Генрих.

- Нет. Мне всегда говорили друзья и знакомые, что это - самое страшное место Ростова... И не советовали туда и носу казать, - ответил Шнобель.

- Однако... Я задал вопрос так, наугад: большинство жителей нашего города не знают о существовании этого места. С тех пор, как власти замуровали вход в этот подземный торговый центр. Но, конечно, некоторые люди... Знают туда тайные проходы. И даже ушли туда позже, чем вход был замурован. Совсем недавно, быть может, - Генрих был слегка удивлен. - Тогда, я полагаю, мне не надо тебя просвещать по этому вопросу.

- Можно и просветить... Я почти ничего не знаю о Дороге, не знаю, как туда проникнуть. О ней ходят легенды среди хипков Ростова. И некоторые мои друзья-барды, как говорится, "стали на Дорогу". Ушли в никуда, - задумчиво сказал Шнобель.

И вдруг процитировал:

Если тебя позвала Дорога,

Если тебя позвала беда -

Значит, тебе пора

Уйти совсем, навсегда.

Ибо оттуда уже не вернёшься

На свет...

Тысячи миль за одну только жизнь,

Мгла и туман, и шыряние в вену.

Если ничто не спасет, ты погиб -

Становись на Дорогу,

Тогда - тебе только туда...

Ты не узнаешь себя и других,

И, только выйдя из вечного плена,

Ты захлебнешься понятием вмиг

Кто ты таков...

Если твоя голова раскололась,

Если разбился мир на осколки,

Если по венам клокочет жар -

Становись на Дорогу...

- Да, всё - так. Дорога - самое гиблое место Города. И люди туда идут... Погибать. И я только сегодня понял, почему. Я был слишком занят своими ментальными путешествиями и научными изысканиями, чтобы понять простую истину...

Сегодня к нам присоединилось очень много людей. Неожиданно для нас, хакеров, наши мирные и обычно спокойные, как пресловутые библейские овцы, люди пошли на бунт. Быть может, завтра они начнут крушить Пирамиду и бить стекла в "Торте"...

Каждый житель нашего города подвергнут зомбированию. И внешне, многие зомбированы: они двигаются, говорят и делают только то, что положено. Но даже самые точные приборы не определят, о чем все они думают, когда остаются одни. Подсознание не запрограммируешь, оно живет своей собственной жизнью. И зомбированный человек всегда не удовлетворён, потому что его подсознание знает, что его хозяин способен на большее. И люди с сильной интуицией - связью с подсознанием, нередко впадают в ступор, считают, что мир сошел с ума, или - раздваиваются, расщепляются сознанием... Глубоко в душе, большинство жителей города - другие. Лучше, чище... И, вероятно, что даже сломленные люди очень легко станут на тропу праведной войны. Конечно, в том случае, если кто другой уже раскрутит это колесо. Достаточно, как говорится, просто вовремя бросить спичку... И она, вместо того, чтобы тихо сгореть, вдруг взорвется бомбой.

- А при чем здесь Дорога?

- Быть может, те, кто стал на Дорогу - это творческие люди города... Только, в нашем сломленном мире, потерявшие себя. Изначально склонные к созиданию, ищущие, - но не имеющие для самораскрытия реальной почвы... Зажавшие в себе стремления, не понявшие их. Мятежники, которые сопротивлялись в душе таракановщине, но... чье сознание побороло их самих.

- Так вы, хакеры, хотите... Выпустить их наружу, задействовать в борьбе? Этих потерянных людей? Тех, кто стал на Дорогу?

- Да. Мы хотим их освободить.

- У меня несколько лет тому назад был друг... Которого я даже не знаю, как по-настоящему зовут, хотя мы знакомы почти с детства. Все музыканты и тусовщики звали его Барабашкой.

Как-то я застал его в нашей компании. Он сидел одиноко в углу, абсолютно пьяный и поникший. Он спел мне тогда песню... Произвожу то, что помню:

Мы - материал для будущей пьесы.

Не для нас звучат великие песни.

Мы жалки и косны,

Но наши мысли -

Материал для тех,

Кто прёт по жизни.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

Мы - песчинки на берегу,

Или - в песочных часах времени,

И падаем в пустоту,

И уходим от вас в безвременье.

Но Бог берет наши мысли,

И роняет их в судьбы мира.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

И как вода между пальцев,

Попадаем мы в чужие сны...

Просачиваясь сквозь ваши тела,

Просачиваясь сквозь ваши дела.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

После этого дня я больше не видел Барабашку. Позже мне сказали, что он "стал на Дорогу", - и Шнобель замолчал, призадумавшись. - Кстати, всем хиппи известная песня про Дорогу, которую я недавно воспроизвёл - тоже принадлежит Барабашке.

- Ты... Отправишься со мной? На Дорогу? - спросил Генрих.

- Да. И лучше, если нас будет больше, чем двое. Это - рисковое предприятие.

- С нами будут ещё мои люди.

- И я не знаю, что мы там встретим. Я не знаю, много ли там живых людей. Или же, большинство погибло. Ушло туда умирать. А еще неизвестно, много ли там бандитов и отморозков.

- Не думаю, что их будет намного больше, чем наверху.

- И хакерам известно, как туда проникнуть?

- Даже лично мне известно два входа. Ещё один знает Рольф. Я думаю, он к нам присоединится... В общем, встретимся через час, недалеко от Дороги. То есть, близ одного из проходов в неё. В общем, ожидай меня возле городского парка культуры. А сейчас ты выходи. А мне надо слетать за Рольфом, к дяде Осе. По дороге - захвачу еще кого из наших, у Пирамиды. А у дяди Оси Рольф уже должен был переговорить с враном.

- И он ему расскажет, как Кроласу бежать от Тараканова?

- Да.

- А дядя Ося не боится принимать у себя заговорщиков, бунтарей?

- Ты же помнишь, что он сказал, когда мы доставили врана Оливеру? - спросил Генрих.

- Он сказал, что уже ничего не боится: все равно через пару дней начнётся общий бой... Его двери будут открыты для всех наших сторонников. Как говаривал цитируемый Кроласом его коллега Дорг, "Коль пошла вода в хату - бросай добро, а спасай всех мохнатых"... А ещё он, Дорг, называл такое время, как сейчас - "самая последняя задница", - прокомментировал Шнобель. - Но, одно дело на словах, а другое - взаправду.

- У Большого Папы слова с делом не расходятся. Думаю, на него можно положиться.

- Я тоже так думаю, - подтвердил Шнобель.

- В общем, через час я и несколько моих людей, из хакеров, подтянемся к парку. Жди нас. У меня только что родился план, как попытаться помочь людям Дороги. И ты... Быть может, поможешь мне.

- Как?

- Я хочу...снять с них состояние двойственности. Может быть, это исцелит некоторых. Я пока не говорил ни тебе, ни вообще никому, так как это - не мой был секрет, но... Пришло время. Знай: тот хакер, который бежал некогда из ИНЛП и тромбанул там главный компьютер, сделал не только это. Ещё Рольф стырил у Тараканова гипнокристалл - прибор, излучающий заданные параметры мозгового импульса. Которые затем им усиливаются и транслируются на город. Дают всем установку. Именно подобные приборы вызывают оболванивание и безволие населения. А творческих людей вгоняют в депрессию.

Увы, когда Рольф устроил погром у Тараканова, тот через три дня восстановил приборы и даже усилил их мощность. Вран считает, что теперь в ИНЛП имеется несколько гипнокристаллов. Мы с ним подозреваем, по некоторым косвенным данным, что гипнокристаллы сейчас имеются у всех его главных помощников.

Так вот... Сегодня я захвачу и Рольфа, и тот гипнокристалл с собой. И мы... Дадим там всем установку на смелость и дерзание. Тем, кто "на Дороге"...Ну, а ты поможешь нам тем, что вызовешь доверие к нам некоторых из ушедших туда. Это облегчит задачу.

- Что ж... Попытаться стоит. Из-за дороги я, можно сказать, потерял друга... Да. Пытаться надо. Лишь бы те, кого я знаю из ушедших туда, были еще живы.

- Ну... До встречи. Готовься. Скоро я тебя высажу из невидимой машинки...

- Знаешь, меня что-то коробит название "невидимая машинка". Это чудо техники мне, на самом деле, весьма напоминает некоторые рисунки в старых комиксах, книгах и фильмах... В то время, когда она начинает или появляться, или исчезать, и уже взлетела.

- Я понял! Оно тебе напоминает летающую тарелку. Хорошо, так и буду говорить, например: Рональд сегодня прилетел со мной в город на летающей тарелке, чтобы встретиться с нашим Алконостом у дяди Оси...

- У Большого Папы... Да, еще вопросец напоследок, можно? Чьи мозговые импульсы записаны на том гипнокристалле, с которым теперь поработаем мы? Рональду удалось разобраться с ним за те годы, что он живет на пизанс-территории, перезаписать его? И как вы собирались применять его, до того, как родился план попытаться его использовать на Дороге?

- А ты - сечешь! На гипнокристалле - импульсы Рольфа. А он у нас всегда был самым решительным среди хакеров, насколько я знаю. Так что, на приборе установлена запись решимости, если можно так выразиться. А план был - и он не отменяется - установить его не где-нибудь, а на Пирамиде. Если нам удастся прорваться к ней завтра... И дать трансляцию: на полную мощь. На весь город.

- А именно завтра - это потому что в этот день силы города будут охранять в основном мэрию? То есть, здание "Торта", где будут короновать Феогнида в очередной раз, на царство?

- Совершенно верно. Расчет у нас именно таков.

- Что ж, всё понял. Жду в парке! - и Шнобель вышел из материализовавшейся на пустынной улице машины.

"Летающая тарелка", уже в состоянии полной невидимости, тут же взмыла вверх - и Шнобель почувствовал это только по струям обдавшего его теплого воздуха.

Вскоре он спустился к набережной Дона и пошел по ней. Вид бывшей некогда многоводной реки, о которой он читал в книгах, вызывал содрогание. Давненько же он не прогуливался в этих краях! Здесь была неширокая канава, где-то в центре обширного болота, окованного по берегам в гранит. Она издавала отвратительное зловоние; потому и улицы вблизи набережной были безлюдны. По берегам канавы, за гранитными стенами, на слое береговой грязи, сидели большие лягушки-мутанты размером с небольшую кошку, которые не брезговали иногда питаться друг другом и хищно поглядывали на садящихся на парапет птиц. Сюда по каким-то отводным каналам сливались отходы промышленного мясного комплекса: того самого, где на шпиле красовался памятник быку - клону, производителю всего мяса в городе.

По берегам Дона была выложена красивая плиточная мостовая из декоративной расписной плитки, вдоль которой шёл длинный газон, где росли регулярно поливаемые мини-фонтанчиками розы под стеклопластовыми колпаками - но Шнобель считал, что это не сильно сглаживало общую картину. Набережная казалась ему самым грустным местом Ростова и всегда навевала на него безрадостные мысли о текучести и безвозвратности времени...

А еще, Пещерник опять вспомнил Барабашку и его стихи. Тот почему-то любил гулять здесь, по плитке набережной. И представлять себе ранее судоходный Дон, большие белые пароходы с музыкой на борту...

Большой белый пароход,

Он давно уплыл вдаль,

С музыкой на борту,

С танцами на палубе,

С туманными глазами женщин...

Большой белый пароход,

Ты всегда был миражом

Чужого достатка и чужой жизни.

Для меня ты -

Лишь символ расставания,

Символ безвозвратности

И безысходной печали.

Большой белый пароход -

Одинокий призрак

Большой Вселенной,

Твои огни блуждают,

Как звезды Космоса

В далекой ночи...

Опять услужливая память предоставила в распоряжение Шнобеля стихи Барабашки... Он прочитал их вслух, на пустой набережной, и ветер унес вдаль грустные слова этих строк.

"Быть может, неспроста он мне всё время вспоминается? - подумал Шнобель. - Может быть, встречусь с ним там, на Дороге... Опасное место. Но, всё же, может быть, что он жив до сих пор".

Теперь Пещерник специально выбирал такие улочки Ростова, чтобы, петляя по ним, приблизительно за час выйти к нужному месту. Кривые улочки старого Ростова с невысокими домами в низинке были оставлены как памятник старине. А ещё потому, что там просто нельзя было строить "высотку" по причине возможного проседания почвы. Да, и весь город стоял на ракушечнике, более или менее рыхлом. А некогда здесь было легендарное море Тетис. Но вблизи Дона грунт был особенно ненадежным. И, хотя теперь над старым Ростовом и проносилась в вышине совершенно футуристическая автострада, внизу время будто остановилось, и быт был таким, как и века назад. Подновлялся и деревянный верх, и фундамент камня старых домов, но картина оставалась прежней.

Когда Шнобель поднялся поближе к центру, он стал незаметно, но очень внимательно поглядывать по сторонам. Нужно было убедиться, что нет слежки.

Обычный воскресный день... Спешащая в бары и клубы молодежь на флайерах, редкие парочки влюбленных и семейные с детьми. Множество одиноких, множество только что познакомившихся друзей на час, желающих погулять по городу в компании, очень много владельцев собак и даже кошек со своими питомцами на поводках... По-видимому, только животные скрашивали им их одинокую жизнь. Одиноких в городе было много, и потому существовали столь многочисленные специальные кафе для хозяев и их любимцев. Куда можно было заходить с животными: так называемые брэнчдогкиоски.

А ещё, всегда в Ростове присутствовало множество нищих на лавочках, одиноких и бездомных людей, далеко не все из которых просили еду или плацкарту. Настоящие нищие чаще всего уже ничего не просили. Они просто шли и шли вперед... Тупо и безотрадно. Шли, пока не падали или не были сбиваемы бусами. Или, они просто лежали где-нибудь на тротуаре. И люди шли мимо; сердобольные подавали еду, злые - пинали их ногами... Никто не вел в городе статистику бездомных людей. Официально в Городе Солнца никогда не бывало нищих и голодных. Официально здесь было весело всегда. И большинство граждан было склонно видеть только то, что им хотелось видеть. В особенности - если на них действовали приборы профессора Тараканова... "Шоу маст гоу он!"

Около входа в парк бил фонтан, а по краю, у его ограды, располагались мелкие киоски со всяческими безделушками, газетами, сигаретами, пивом и закуской. Шнобель побродил вдоль них, рассматривая стекляшки-витрины. Купил себе слоеный бутер и холодный суперсниперс. Пошатался еще вдоль и поперек парка, чтобы убедиться, что за ним не было хвоста.

Полисы в гермошлемах и с дубинками возле парка наличествовали, но не трогали гуляющих здесь граждан. По всей видимости, на сегодня для полиции вполне хватило заварушки у Пирамиды, и все КПЗ города, скорее всего, были переполнены.

Неожиданно небо потемнело. Подул ледяной ветер... На небе воссияла звезда, и непонятно откуда полился слащаво-мелодичный напевный голос: "Только смирение в этот день даст уверенность и сытость завтра. Только повиновение - правильное поведение человека, желающего мира. Только ваш отказ от политики даст загробную вечную жизнь".

"Кажется, Тараканов решил оторваться сегодня по полной. И, по-моему, в этот раз трансляция накрыла весь город", - подумал Шнобель.

Глава 2. Гипнокристаллы.

Кабинет Заремы оказался незапертым, и Кролас начал производить в нем сущий обыск. "Очень трудно найти предмет, который неизвестно как выглядит", - в конце концов подумал он.

- Я знаю, как должен выглядеть гипнокр-ристалл. Посмотришь на него - сразу скажу "бер-ри", - отозвался вран на его размышления.

Иоганн обшарил почти все шкафчики. Нигде не было ничего незнакомого."Соср-редоточься, потом - р-расслабься и довер-рься интуиции", - прокаркал вран внутри его черепа.

Он так и сделал. "Стоп! Нет ли чего-нибудь подозрительного, стилизации, маскировки ящика с предметом под что-нибудь "левое"? К примеру, компьютер здесь полностью отключён, и никакого намёка на то, что он включается куда-либо... Хотя, он явно не хакерский: это у них компы не подключаются никуда. И это выглядит странно. Может, хранилище нужного мне предмета - это компьютер? - размышлял Кролас. - Нет... При ближайшем рассмотрении - вряд ли. Похоже, это еще какой прибор, а не комп, с экраном... А вот... Часы! Настенные часы, которые стоят!" - Иоганн подошел к часам и открыл их, как шкафчик. Внутри не было часового механизма! Там он обнаружил и извлёк наружу странный прибор, посередине которого было нечто, похожее на слегка ограненную линзу.

- Это - оно самое. Бер-ри. Но, чтобы гипнокр-ристалл действовал в полную мощь - нужно подключить его к энергонакопителю. Он, скор-рее всего, здесь, в так называемом компьютер-ре. Я имею в виду, что это - совсем не компьютер-р, только - стилизация под компьютер-р. Внутр-ри - другой прибор-р. Но даже без энер-ргонакопителя, но при достаточно близком контакте с человеком, гипнокр-ристалл должен вполне хор-рошо ср-работать. Бер-ри его - и скор-рее уноси отсюда ноги! - отозвался вран.

Кролас положил прибор, который был в часах, в карман халата. Поскорее выскочил прочь из кабинета...

И застыл. Он почти наткнулся на только что вышедшую из лифта Яриту Варумову.

С минуту они остолбенело смотрели друг на друга. Затем девушка проворно, кошачьими прыжками, подскочила к Иоганну и приставила к виску женский мини-пистолет. Такой в городе шуточно именовали "косметичкой".

- Эй, парень! Говори, на кого ты работаешь и как оказался здесь! Рассказывай всё! - приказала Ярита.

Кроласу пришлось импровизировать:

- Я работаю на Амбера Циммербаума. Он хочет сместить Тараканова и взять власть в свои руки. Это - неизбежность! Ваш профессор давно уже дал сбой, он не в себе и совершает очень странные вещи.

"Амбер всегда был себе на уме. И с ним лучше не связываться", - подслушал Иоганн мысль Яриты.

- Да, и еще... У меня теперь гипнокристалл, который он хотел заполучить, и послал меня за ним в комнату Заремы, - Кролас предпочел сказать полуправду, чем выдумывать совсем полную ложь. - И, если я подвергнусь дальнейшему насилию -- я его сейчас применю!

- Ах, так! Значит, он посвятил тебя в курс действия кристаллов... И с помощью этого гипнокристалла, как я понимаю, ты будешь вербовать для Амбера сторонников среди тех пациентов, до которых он не доберётся сам?

- Да, - ответил Кролас. - Только не спрашивай ничего у Амбера. Он будет всё отрицать. И в его мысли ты не залезешь - скорее наоборот, это он пороется в твоих файлах. Он сказал, что, в случае чего, я должен буду выкручиваться сам. Он скажет, что здесь совершенно ни при чем, и что это я действую самостоятельно и задумал побег. Тебе лучше остаться в стороне, и не лезть в его дела.

- Понятное дело. Только, зачем для побега кристалл? Глупая версия побега... Скорее, ты бы рубанул купол над городом и отключил бы всю аппаратуру. И - драпал поскорее, пока хаос. Пока еще всё снова задействуют... Здесь такое один раз было, - Ярита усмехнулась. - Так что -- нелогично. Да и размышляешь ты что-то больно уж здраво для пациента - а это означает, что тебя здесь кто-то действительно крышует от вредных воздействий!

Во время этой беседы она пинками заставила Иоганна приблизиться к её кабинету, и, наконец, впихнула вовнутрь. Там она неожиданно вынула из декоративной вазы в форме раковины, из которой "росло" очень похожее на натуральное искусственное комнатное растение, свой гипнокристалл и протянула его Кроласу:

- Возьми кристалл... И пообещай мне: вот, прямо сейчас, и на моем гипнокристалле... Что, в случае переворота, ты спасешь и меня, и Зарему Астартову. Она - моя старшая сестра. Ты поможешь нам бежать отсюда, что бы ни случилось. Я догадываюсь, что Амбер, захватив власть, полностью поменяет всю команду. Новая метла метет по-новому. Да и вообще, нутром чую глобальные перемены.

Разговаривая с Кроласом, она тем временем "заряжала", проделывая над ним легкие пассы правой рукой, гипнокристалл, лежащий в её левой ладони.

- А теперь, держи этот кристалл в обеих руках перед собою. И - говори в голос: "Я обещаю в случае переворота спасти Зарему и Яриту и вывести их из института в безопасное место", - сказала она.

Иоганн повторил эту клятву. И она засмеялась:

- Что ж! Клятва на заряженном гипнокристалле откладывается на подсознании. Теперь ты сделаешь то, что мне обещал! А я не буду мешать вам с Амбером. Договорились?

- Хорошо, я вас обязательно спасу! А теперь мне нужно идти, - ответил тот.

В это время, с Яритой кто-то связался по внутреннему телексу, и она ринулась к компу.

- Вали отсюда, и поскорей! Кристалл положи на стол! - скомандовала Ярита.

Кролас ящерицей выскользнул в коридор и двинулся в направлении выхода. В руке он по-прежнему сжимал гипнокристалл Яриты. "Как же! Сейчас, уже положил", - усмехнулся он мысленно.

И... Внутри у него похолодело. Кролас вдруг как спиной почувствовал, что дверь последнего кабинета - Амбера Циммербаума - приоткрывается. "Дела! Похоже, я попал, - подумал Иоганн и тут же, что называется, влип в стену и затаился за небольшим её выступом. Краем глаза он успел заметить фигуру человека, только что вышедшего из кабинета. Кролас постарался абсолютно ни о чем не думать, чтобы не выдать себя. Ведь Амбер был настоящим телепатом...

В кабинетах сотрудников Тараканова, как он почувствовал, когда вошел в кабинет Заремы, все внешние мысли экранировались помещением. Наверное, чтобы легче было работать с пациентами и концентрировать мысль. Этот же экран не пускал мысли тех, кто был в кабинете, наружу. Но это свойство не распространялось на коридоры... Амбер легко мог запеленговать Кроласа. К его счастью, в этом коридоре сейчас был полумрак, окна зашорены, а Амбер был слишком занят своими собственными размышлениями. И потому он его не засёк. А, не оборачиваясь, направился к лифту.

"Пронесло. Кажется, - подумал Кролас, когда лифт отъехал.

Секундой позже, из кабинета выскочила гневная Ярита, и, увидев, что лифт занят, подождала его и тоже, вслед за Амбером, поехала вниз.

- Похоже, это она... Как бы, меня преследует, - подумл Кролас. - Думаю, её ждет сюрприз...

Переждав еще немного, он опрометью бросился к противоположному выходу коридора, довольно быстро преодолел четвертый этаж с его аппаратурой, спустился оттуда на второй - и снова проскочил мимо сестринской. В ней никого ещё не было -- медсестра всё ещё продолжала обход пациентов. Иоганн быстро пробежал по коридору и юркнул в палату Линды, мельком заметив, что одна из дверей в конце коридора приоткрывается.

И он, как крыса, вновь шмыгнул под армчеар - на всякий случай. Затих там и мысленно настроился на врана.

- Я следил за твоим походом. Это было сложно. Ты, в общем и целом, спр-равился с задачей, хотя и дал опр-рометчивое обещание. Но - что тебе оставалось! Тебя пр-риперли спиной к тёплой стенке! А тепер-рь - возьми гипнокристалл, положи его в одну руку, и проделай с ним пример-рно то же, что и Яр-рита. Задавай мысленную установку. Не обязательно словами - просто вложи окр-рашенное намер-рение. Можно при этом и словами сказать: хочу, чтобы этот гипнокр-ристалл снимал с человека постор-ронние ментальные воздействия. Вот так, всё ты уже проделал. Объясни теперь Линде, что это.

Кролас вылез из-под армчеара и посмотрел на весьма удивленную девушку.

- Положи этот прибор себе под подушку или в карман халата. Он снимет таракановские чары, гибельное наваждение. Поверь мне, что гипнокристалл не опасен, - проговорил Иоганн, глядя прямо в широко распахнутые глаза Линды.

- Ты добыл его, рискуя быть пойманным? - спросила она, беря кристалл. - Сюда - снова идут. Прячься!

Действительно, отвлёкшись на ментальный посыл и разговор с Линдой, Кролас проворонил то, что творилось в коридоре. Но теперь он услыхал, и уже совсем близко, знакомые голоса постоянно подхихикивающих бабушек:

- Обед! Обед! Всем быть в палатах! Обед!

Кролас рыбкой нырнул под армчеар - уже запутавшись, в который раз за день он это проделывает.

И вовремя! Минутой позже бабульки вкатили сюда тележку с мутагенами и бадами, запаренными шопснабами и бурдой в стаканчике, называемой "какао", но ничего не имеющей общего с настоящим напитком. Пациенты здесь называли это "какао" помоями или пойлом.

- Ой, краса, девичья коса! - запела одна из бабулек. Другая подхихикнула.

- Ты ешь, больше здесь ничего тебе не предложат. Не брезгуй, не королева, - поддержала она товарку.

- Спасибо. Я попробую, - вежливо ответила Линда.

"Вылью в пуб, - услышал Кролас мысли девушки. - Это их успокоит".

Бабульки "выехали" прочь со своей тележкой.

"Интересно, как сюда доставляют пищу? Похоже, что кухня на втором, под банкетным залом. Там готовят. А на третий пищу поднимают на лифте. Для бабулек - та ещё работёнка. И похоже, на нашем этаже они ещё не были: пока ездят по второму. На наш пребудут чуть позднее, - подумал Иоганн. - А иначе, они уже заметили бы моё отсутствие, - при этой мысли, у него в сердце похолодело.

Как только бабульки вышли, он вылез из-под армчеара и вновь предстал перед Линдой.

- Вр-ремя полной активации кр-ристалла - сутки. Потом тар-ракановским она станет неподвластна полностью. Но пусть пр-ритворяется, - подсказал Кроласу вран.

- Линда, примерно через сутки вы будете вновь принадлежать себе. Но... Сделайте вид, что ничего не произошло. А потом, следующей ночью, наверное, ближе к утру - я приду, и мы попробуем бежать. У нас с враном есть план, - обнадёжил он. - Держитесь! Всё будет хорошо!

- Удачи! - ответила девушка.

Решив, что бабульки уже должны были "закатиться" в следующую палату, Иоганн выскочил из этой, и вскоре преодолевал коридор короткими перебежками, иногда прячась за стенные выступы неподалеку от входа в каждую из палат - по-видимому, там проходили скрытые канализационные и водопроводные трубы.

Потом он промелькнул мимо сестринской. В ней за столом сидела лишь молоденькая медсестра и что-то заполняла.

Вскоре Кролас был на лестнице, вызвал лифт и поднялся на третий этаж.

- Долго вы что-то бродили, - строго выговорила ему дымчатоволосая дама со старыми стеклышками-линзами вместо глаз, уставясь на Кроласа с подозрением.

- Тетенька! У вас нет ничего крепительного? Большую часть времени я там в пубе просидел, - к месту вспомнил Иоганн любимую "тему" Шнобеля - спасаться с помощью пуба.

Она порылась в шкафчике - и протянула ему таблетки.

- Вот, возьми. И давай, я ощупаю тебе живот. Ложись на кушетку.

"Ой! - мысленно всполошился Кролас, - У меня же гипнокристалл в кармане! Нащупает!"

- Не надо, я щекотки боюсь, - стремясь потянуть время, он стал разыгрывать идиота, очень близко к натуральности. - Не надо! А-а!

- Придурок, - констатировала медсестра. - А ну, ложись быстро!

- Сестра! Сестра! У меня сосед по палате опять в окно лбом бьется! Он уже и шоры ободрал! - раздался в это время в коридоре мужской, но какой-то срывающийся и плаксивый голос. - Он мне мешает! Я не могу спать! Сейчас - тихий час! Вкатите ему успокаивающее!

Медсестра ринулась в коридор - на голос. Иоганн тоже вышел из сестринской.

- Ждите меня здесь, в коридоре, и никуда не уходите. Хуже будет. А я - вернусь скоро! - распорядилась женщина.

Из многих палат тут же высунулись пациенты из числа любопытных. Среди них, на удачу Иоганна, был и Математик. Тогда, Кролас приблизился к своему знакомому и незаметно для чужих глаз засунул ему в карман гипнокристалл.

- Сберегите эту вещь, пожалуйста, а то меня сейчас будут осматривать, - сказал он при этом тихо. - Храните её в кармане. Или - спрячьте куда. Это очень важно.

Математик молча пожал ему руку - и сразу же исчез в своей палате.

Вернулась угрюмая медсестра, сделавшая успокоительный укол тому пациенту, которого она сюда втащила. Он выл и упирался, но вскоре затих на кушетке. Потом завела и Кроласа в сестринскую, подавила немного на его живот, завалив его на другую кушетку, и вскоре отпустила.

"Живот у бедняги просто на нервной почве разболелся, - разобрал Кролас её мысли. - Видать, медвежья болезнь из-за боязни Тараканова. Иногда встречается такое".

В своей палате он бухнулся в армчеар.

- Вранчик, скажи, какие пункты тут, в пансионате, находятся под видеонаблюдением? - спросил я.

- Хороший вопр-рос! Я осматр-ривал и прощупывал всё, что ты видел своими глазами. И пронализир-ровал позже. Видеонаблюдение есть только на лестнице пер-ред входом в кабинет профессора, а также - пр-росматривается весь пер-рвый этаж, его фойе. С одной стор-роны туда выходит кор-ридор с кабинетами Бажана Вагирова, Лилойи Майевой и Равила Хадрумова, а с другой идёт глухая стена, а в конце помещения расположен лифт на втор-рой этаж: ведет туда, где ты сегодня был. Больше наблюдательных камер-р я нигде не обнар-ружил. Если наблюдать за каждым пр-ридурком - то нужно сильно р-раздуть штат сотр-рудников.

- Слава Богу! - подумал Кролас. - Есть надежда, что Тараканов меня пока не засёк.

- Есть, - подтвердил вран. - Кстати, ты дал своему пр-риятелю - Математику активир-рованный кристалл.

- Как это? Я же его не заряжал! И на что же направлено его действие? - удивился Кролас.

- Он зар-рядился синхр-ронно с тем кристаллом, который сейчас у Линды. На устр-ранение вр-реда, причиненного Тар-ракановым.

- Фух. А то, я уже испугался, что вкатил ему тараканщину... Ну и - ладушки!

- Доволен? Думаешь, он вернет его?

- Да. Конечно, вернет. Если только, его не застукают.

- Тогда - пообедай, когда бабушки еду пр-ривезут, и - р-расслабься слегка.

После еды Иоганн действительно "р-расслабился". Но успел именно "слегка". Потому, что потом спонтанно услышал разговор...

- Что происходит в городе, Волк? Это - твои серые мутят воду? - спросил Тараканов, по-видимому, связавшись по телексу с Золотусским. - Мои люди видели твоих, в сером, наблюдавших за бунтарями. Ваши, конечно, не вмешивались. Но и не помогали. Это ведь ты своих соглядатаев к Пирамиде послал? Ответь, что там происходит? - продолжил он гневно.

- Никого я не посылал к Пирамиде! Там не было моих людей! - раздался ответный голос.

- Расскажи это моей бабушке, или - городской Думе. Они, наверное, поверят. А я на тебя зол, так как в курсе, что ты затеял против меня закулисную игру! И перестрелял моих людей у своего логова!

- Это ты мутишь город и установил повсюду - даже в Пирамиде - свою аппаратуру! А в мое логово - не фиг было соваться. Там автоматика всех ликвидирует по периметру...

- Я просто хочу быть в курсе всех политических событий - не более того! Потому, аппаратуру поставил. Следить.

- Смотри "новости дня"...

- Отфильтрованный базар? На кой он мне! Всё, конец беседы! Если ты хоть пальцем завтра тронешь коронованного мэра и метишь на его место - заказывай себе гроб! Заранее! - и Тараканов, по-видимому, отключился.

Кролас знал, что в городе что-то происходит - по некоторым намекам врана. Но не думал, что всё так далеко зашло. И настолько серьёзно, что попадает под определение "бунт", а участники, соответственно, под наименование бунтарей.

- То, что сейчас пр-роисходит в гор-роде - пока только присказка, не сказка... Сказка будет впер-реди. Именно тогда, когда ты к едр-рени фени снесешь купол над городом, - мгновенно отозвался вран на его размышления. - Так что, дор-рога ложка к обеду. Пр-роизойдет просто эмоциональный взр-рыв у всех горожан.

- Вранчик, ты считаешь, что у меня всё получится? - спросил Кролас мысленно.

- Постар-райся. Делай, что надо - и будь, что будет. Много непр-редвиденного может пр-роизойти. Но шанс есть.

- Твоими бы устами кисель без ложки хлебать - как говаривал Дорг, - отозвался Иоганн.

До глубокого вечера его никто не беспокоил, и он предался размышлениям, большей частью о Линде, Шнобеле, Оливере и Генрихе. В пансионате Тараканова было спокойно, даже тихо. Но затишье казалось зловещим: как безветрие перед бурей. Вечером вран, как в старые добрые времена, когда Кролас ещё жил в своей квартире, спросил мысленно:

- Др-ружок, хочешь, я расскажу тебе сказку?

- Хочу, - ответил Иоганн. - Мне всегда приятно тебя слышать.

И вран начал, как он умел, будто транслируя запись, не своим голосом:

- Как сообщает Гамаюн, не везде Общая Смерть, когда она прошла по планете, принесла большой урон. В Южном полушарии в основном осталось всё по-прежнему, огромные территории оказались вне дробления на отдельные изолированные участки, а узкие пространства разделяющих их зон прошли или по океанам, или по безлюдной местности, по зон-разломам, зашедшим лишь как нити или побеги...

Ученые, что жили на этих территориях, ещё больше задумались о нашей планете и её равновесном существовании.

На этих территориях и раньше существовало множество заповедников и природных территорий. Теперь их стало ещё больше, поскольку для восстановления планете нужны были её "легкие" - леса. Здесь не стало вовсе распрей, связанных с расовой и этнической дискриминацией, сильного разделения людей на богатых и бедных. И когда процесс изменения мира, прошедший здесь стихийно, внезапно и быстро, закончился, то люди ещё больше внимания стали уделять науке, образованию, исследованию природы и аборигенов, их жизни и фольклора.

"Постепенно возвращаются времена снов, - сказал один современный и знаменитый австралийский вождь, собиратель старых легенд и сказаний среди различных племен. - Потому, что люди снова начинают постигать творчество, проникаться истинным Словом". Реконструкция старых музыкальных инструментов, магических заклинаний, наработка мудрости, силы и выносливости, выслушивание мнений духовных лидеров наравне с мнениями ученых - такие новые веяния были свойственны людям в "Новые времена".

Также, сильно продвинулось изучение океана и его обитателей, строительство плавучих городов. Не были забыты и космические исследования. Была построена станция на Луне, велись постоянные исследования Марса и Венеры, посылались исследовательские зонды к другим планетам. Благодаря наимощнейшим телескопам количество обнаруженных терраподобных планет в иных звёздных системах составляло несколько сотен.

Любые попытки экстремистов любого толка развязать кровавую бойню сразу же пресекались общественностью, а все сомнительные вопросы и сложные решения выносились на народный референдум.

Когда закончилась бурная вулканическая деятельность в бывшей Антарктиде, названной теперь Новой Атлантидой, то началось исследование и этого таинственного материка, с его удивительнейшей ископаемой флорой, фауной и даже следами человеческой деятельности. Широкое распространение получили дайвинг, йога, закаливание организма и тренировка выносливости. Очень почётны стали народные промыслы. Всё, что изготавливалось вручную, ценилось теперь высоко. Художники, музыканты и другие люди искусства, путешествующие и оседлые, а также мастера боевых искусств, йоги, танца и другого владения телом пользовались всеобщим уважением. Повсеместно стёрлись всякие границы государств, кроме природных границ каждой из зон Южного полушария, и не было других границ. Население повсюду было смешанным, состояло из разных рас и народов, живущих повсеместно рядом друг с другом и относящихся с уважением и интересом к национальным особенностям других людей. Бог создал этот мир, и он прекрасен - таков был основной лозунг Новых времен.

Да, мир прекрасен - если только жить в нём по божеским законам. Можно многое о нём узнать - стоит только захотеть знать. Можно многое услышать, увидеть и почувствовать - и восхититься, как это прекрасно. Можно исследовать, мечтать и верить, вдохновляться творческими идеями и вдохновлять других. Люди очистились от войн и распрей, пройдя навсегда эту страшную, переломную стадию - и теперь стали мудрее, лучше и возвышенней. Наступила новая эра зрелого и мудрого человечества, устремленного в глубины океана, к звёздам и новым открытиям.

Глава 3. На "Дороге"

"Похоже, Генрих немного припозднится", - подумал Пещерник. Он успел изрядно поколесить по парку, изображая праздное шатание, и даже купил себе ещё и бутерброд, хотя только что перекусил суперсниперсом. Но, лениво разворачивая упаковку бутерброда, он чуть его не выронил. Так как, вдруг опознал хакера в том самом мужчине, что уже несколько минут стоял неподалеку от центрального входа. Просто, одет Генрих был настолько неожиданно, что даже ожидая встречи, Шнобель не сразу его узнал.

Хакер теперь был облачён в характерную одежду то ли баптиста, то ли адвентиста седьмого дня: в черном отглаженном до идеала костюме с фалдами, в белоснежной рубашке и с галстуком-бабочкой. Волосы у Генриха были зачесаны назад и покрыты лаком, пол-лица скрывали темные очки, откуда-то появились маленькие черные усики (приклеенные, конечно). В одной руке Генрих держал огромную книгу на пластпапире, с тисненными золотыми буквами... "Новый завет", - значилось на ней. В другой его руке была трость с серебряным набалдашником в форме восьмигранного кристалла. А на безымянном пальце левой руки хакера красовалось массивное серебряное кольцо с большим аметистом. Скорее всего, он внешне копировал кого-то из реальных пасторов Ростова, бывших "в законе" - полиция его не трогала.

Рядом с Генрихом шёл человек его возраста, с коротко стрижеными густыми темно-русыми волосами, с лёгкой серой сединой, и с абсолютно белыми висками. Высокий, в меру плотный, со слегка вытянутым овальным лицом, длинным прямым носом и с внимательными, сосредоточенными карими глазами, он привлекал внимание. Около рта с двух сторон у незнакомца залегала горькая складка, а губы были слегка поджаты, что выдавало в нем человека скрытного и трепанного временем. Он также был одет в черный костюм и слегка поддерживал под локоть чуточку хромающего "пастора". Шнобель догадался, что это был Рольф.

Когда Генрих и Шнобель будто не специально, а невзначай встретились глазами, то Шнобель чуть не подавился надкушенным бутербродом, так как мнимый пастор, неожиданно громогласно, со слышимостью на много шагов в округе, воззвал:

- Подойди ко мне, заблудший человек! Тебе нужна тихая обитель Веры, а не шумные миражи жизни!

Шнобель, разыграв стушевавшегося и растерянного чела, засунув бутерброд в карман жилета, подошел, потупив взор, к пастору. И, став на одно колено, обхватил обеими руками руку Генриха, лежащую на посохе.

- "Дух Господень на мне, ибо Он помазал меня благовествовать нищим, и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу", - прочитал Генрих, открыв свою книгу, - Время пришло! Встань и иди за мной - сказал он затем Шнобелю.

- Идите за мной, призванные! Будем вместе с вами читать великую книгу жизни! Кто ещё будет с нами? - громко спросил Генрих в пространство.

Из людских толп, спешащих к парку, с разных сторон отделилось ещё два человека, смиренно ставших рядом со Шнобелем. Это были худенький седой старик с белой бородой и проницательными серыми глазами и совсем юный парень, рыжий, в конопушках, со смешным вихром волос.

И они все молча двинулись прочь от парка. Пошли по многолюдной, заполненной флайеристами и велосипедистами улице, между толп, гуляющих по бульвару. В это время таракановское "затемнение" и вещание с неба давно закончились, и народ вновь спешил по своим делам.

- Скорее всего, через некоторое время всяческие "необъяснимые явления", вызываемые профессором, будут повторяться. Мне кажется, он слегка паникует, и это от нервов, - шепнул Генрих шедшим с ним людям. - А нам... пора "в Дорогу".

Остаток пути они прошли так же молча. Впереди шествовал Генрих с книгой, поддерживаемый за локоть Рольфом, а сзади двигался странный эскорт из Шнобеля, молодого рыжего парня, который назвался Ченом, и старика, что представился Шнобелю Зикфридом. Оба новых знакомых, вне сомнения, были хакерами: об этом поведал Пещернику блеск активной мысли в их глазах. Подобный блеск редко наблюдался им в городе.

* * *

"Дорога" была единственным местом в Ростове, куда никогда не заходили городские власти, полиция, журналисты и даже серые. Это был своего рода людской отстойник, где никому из входящих не гарантировалась жизнь и безопасность. По слухам, там обитали совершенно жуткие, страшным образом мутировавшие незжи и совершенно опустившиеся люди, питавшиеся неизвестно чем - поговаривали, что даже крысами и тараканами.

Из ушедших туда никто и никогда не возвращался.

Ранее когда-то на месте "Дороги" была просто серия гипермаркетов, магазинов, молодежных ночных клубов и ресторанов, которые находились неглубоко под землей, можно сказать, на "первом этаже" подземки, если подземку мерить ярусами. Этот комплекс специально строился в расширенных подвальных помещениях, как и многие другие магазины и супермаркеты, с расчетом на то, что нижний уровень построек защитит их от ужасной жары города и будет сохранять желанную прохладу почти без кондиционеров. Это показалось устроителям довольно экономным. К тому же, в те редкие зимние морозы, когда температура в городе могла ни с того ни с сего резко упасть с жары до минус двадцати в течение суток, когда бушевали и свирепствовали от недели до двух месяцев морозы, которые абсолютно выстуживали город, прежде чем снова смениться, так же резко, новой безнадежной жарой, - то в "Дороге" было, предположительно, достаточно тепло для выживания. Коммуникационные трубы уходящих вверх домов проходили вдоль этих построек "Дороги" и бесплатно обогревали их в холодное время. А ещё, от труб делались пиратские ответвления.

Некогда весь этот подземный комплекс назывался то ли "Солнечный", то ли "Радужный". А название "Дорога" он получил от того, что вдоль всей огромной сети различных гипперов, шопов, кафе и найтклубов шла самодвижущаяся лента-тротуар. Благодаря которой можно было попадать от входа в любое место безбрежного океана магазинов и центров услуг довольно быстро, становясь на эту ленту.

Говорили, что изначально приличные ночные клубы "Дороги" потом постепенно оккупировали наркоманы, наркоторговцы, воры и бандиты всех мастей... А у полиции в те времена и наверху хватало дел: как раз было очередное усиление забастовочного движения и беспорядков.

Затем магазины были разграблены незжами и наркоманами, поселившимися там насовсем. А вход, как поговаривали, был специально ими взорван и завален, превратившись в очень опасный и узкий проход, в который не могла войти никакая бронебойная устрашающая техника. И всех желающих спуститься встречало вооруженное бандформирование. По другой версии, вход завалили власти города, перед этим поставив своих людей внутри, которые не выпускали из него тех, кого приютила "Дорога". Эти наемники заранее переоделись под местный сброд, а потом незаметно ушли тайным лазом, который, вдобавок, засыпали и забетонировали за собой.

Так или иначе, но с тех самых пор "Дорога" внизу стала жить своей собственной андеграундной жизнью. А власти города закрывали на нее глаза, впрочем, цинично заявляя: "Проголодаются - вылезут. А мы их перебьем". Имелось в виду, что вылезут, конечно, по одному. Не толпами. Возможно, тайными, оставшимися где-то не заваленными, проходами следования контрабандного товара, прежде всего, наркотиков.

В конце концов, даже оставшийся поначалу узкий проход сбоку от центрального, главного взорванного входа в комплекс зацементировали, и официально навсегда забыли об этом "затерянном мире". Навсегда отделили тот, подземный, мир от относительно благополучных и благонадежных граждан...

Впрочем, по городу о "Дороге" ходили только слухи, один нелепей другого. И не было никакой достоверной информации. Официально "Дороги" как бы не существовало. Причем, то и дело на слуху была новая, всегда недостоверная, информация о новых тайных проходах в "Дорогу"... И о продолжении редких уходов туда отчаявшихся людей. Считалось, что уходили те, кто рискнул пустить свою жизнь по ветру - или выбросить в мусорник.

И кому, как ни Шнобелю, было не знать, что эти слухи имели под собой определенные основания...

Он самолично видел несколько щелей, ведущих, по предположению некоторых диггеров, именно в "Дорогу". Достаточно широких, чтобы туда мог протиснуться человек. А ещё, он знал нескольких своих приятелей, предположительно "ставших на Дорогу". И он не видел их с тех пор...

Хотя Генрих и не повел их сейчас задворками: к какому-либо люку, ведущему в канализацию и подземку, а продолжал шествовать по самому центру, Шнобель полагал, что хакер наверняка знает один из таких, тайных, путей на "Дорогу". Быть может, весьма неожиданный по расположению.

Наконец, их предводитель остановился около одного из подъездов многоквартирного дома. Он немного помучился с набором кода на цифровой панели, оперируя самыми стертыми цифрами, и дождался момента, когда, наконец, раздался лязгающий щелчок. Дверь подалась. "Кажется, сработал элементарный подбор, но кого мы тут ищем и зачем?" - успел подумать Шнобель до того, как все его спутники оказались в темноте подъезда.

После того, как за ними вновь захлопнулась входная дверь, Генрих им сказал тихо:

- Наблюдательные люди говорят, что в этом доме, в квартире номер семь первого этажа, предположительно, есть люк - вход в подвал этого дома. Подвал же сообщался прежде со складами, имел в прошлом контрабандный выход в один из магазинов комплекса "Дороги". Как предполагают, когда-то здесь жил некий поставщик "дури" - то ли из города в "Дорогу", то ли из "Дороги" в город. Но потом он то ли канул в небытие, то ли был взят серыми... Или же, завяз сам, испробовав собственный товар, и переправился в "Дорогу"... О том история умалчивает. Одно лишь известно - проходом и сейчас пользуются самые разные осведомленные лица, и многие из заходящих в эту квартиру больше никогда не возвращаются. Мы не знаем, кому она принадлежит официально. Да, забыл сказать: были и вернувшиеся назад этим проходом, и это - субъекты, по наблюдениям, весьма безнравственные. Я не скажу, что спускаться туда не страшно. Но есть предположения, что новые подонки там с некоторых пор перестали задерживаться, причем некоторые высылаются обратно и страшно боятся вновь там засветиться.

- Откуда это вам известно? - спросил Шнобель. Даже он не знал о таких вещах, так как "Дорога" была всячески изолирована, где только можно, от остальной "подземки", которую часто исследовал Пещерник.

- Хакеры, не знакомые мне лично, но выходящие в поле Галактиона - так сказать, наши "братья", были знакомы с безумными молодыми людьми. Они ушли через этот лаз специально "с исследовательской целью", ушли и больше не вернулись... Но, оставили ребятам, нашим молодым хакерам, координаты входа и всю информацию, что знали сами. До спуска. Скорее всего, они по полной хлебнули там горя, завязли - и больше не смогли подняться наверх.

- Возможно, что и нас ждет та же участь, - заметил Пещерник.

- Да, поход опасен. Но у нас с собой есть гипнокристалл, добытый Рольфом. Который, как я считаю, может пригодиться.

- Он у вас, Генрих? - спросил Шнобель.

- Он - здесь, в этой книге. Это только наполовину книга, а наполовину - хранилище. Наверное, в прошлом в ней хранили важные документы, драгоценности - использовали, в общем, как и кому из её хозяев было нужно. Это - книга с секретом. Кроме гипнокристалла нас спасает также и то, что мы не только спускаемся сюда не в одиночку, но наверху нас ждут дела. И мы просто обязаны будем вернуться на поверхность - даже будь это самые настоящие врата ада! Так что, смелее, друзья!

- Пойдемте, - сказал Зикфрид. - Утром мы должны снова быть у Пирамиды. Мы туда уже призвали назавтра людей, желающих выступить с нами - из числа тех, кто участвовал в акции протеста с нами сегодня. Те, кого не взяли, не посадили - придут завтра вновь и приведут с собой ещё больше народу. Так что - поспешим. Если мы найдем здесь людей, готовых к нам примкнуть - хорошо, нет - надо будет быстро выбираться отсюда.

После этого Генрих, засунув под мышку книгу и передав посох Рольфу, снял и положил в карман тёмные очки. Подойдя первым к квартире номер семь, он, ловко орудуя отмычкой, подцепил внутренний механизм замка. Раздался пружинистый щелчок - и замок подался.

Квартира оказалась полностью пустой, с плотно зашоренными окнами, и даже в ПУБе было абсолютно пусто. В одной из комнат в полу они обнаружили люк, а за ним - лестницу в подвал. Осторожно ступая, первым туда спустился Чен, за ним - Генрих, прокричавший вверх, остальным:

- Спускайтесь! Здесь пока совершенно безопасно!

Следующим спускался Шнобель. Лестница была довольно длинной. А внизу неожиданно оказалось просторное освещённое помещение.

Шнобель никак не ожидал, что внизу будет светло. Он считал, что им придется путешествовать в полном мраке - во всяком случае, пока они не найдут здесь людей. На его лице, наверное, отобразилось удивление, поскольку взглянувший на него Генрих счел нужным пояснить:

- Я видел в старых журналах подобные проекты. Токи циркулирующего воздуха вращают микротурбины генератора, вырабатывающего мизерный ток, пропускаемый через магноусилитель процесса и стабилизируемый конденсаторной сетью... Что-то в этом роде. В общем, такая система самораспределяет электричество на любые нужды и работает чуть ли не вечно. Так что, то, что не разбили ещё в хлам, здесь до сих пор функционирует.

- Возможно, что воров и бандитов здесь, действительно, не больше, чем наверху. Но расслабляться пока все-таки не стоит, - добавил спустившийся последним Зикфрид.

После этого пустого помещения, бывшего некогда, по-видимому, складом, они вышли через разъехавшиеся перед ними створки двери в большой зал, заполненный игрушками и искусственными ёлками. По полу здесь катались рассыпанные мячики, и куклы одиноко смотрели из коробок своими восхищенными глазами.

- Да, сюда бы детишек из города. Они были бы здесь счастливы! - сказал Шнобель, разглядывая замечательные ролики - безысходную мечту своего нищего детства. Десятки, а может, и сотни, новых роликов...

- Не расслабляемся! Держимся вместе! Мы не знаем этой территории, обманчиво пустынной. И мы все должны вернуться, - напомнил Рольф.

Из этого магазина они вышли на пустынную подземную улицу, не освещаемую ни звёздами, ни искусственным светом. В отличие от магазина игрушек, многим магазинам и лоткам в окрестности повезло меньше: они были разрушены, и свет в них не горел. Шнобель и кто-то ещё из их компании достали из кармана фонарики и освещали ими окрестности.

- Значит, с первым впечатлением нам просто повезло, - отметил вслух Шнобель.

Самодвижущийся тротуар - который и являлся собственно "Дорогой" - по-прежнему работал, но был сплошь усыпан осколками и каким-то белым порошком. Стилизованные под старину фонари вдоль подземной улицы были поломаны и многие опрокинуты.

Неподалеку от них из одного из разбитых киосков вынырнула, по всей видимости, знакомая с людьми собака. Полуовчарка-полудворняжка. Она подошла к ним и понюхала ботинок Шнобеля.

- Ты - чья? - спросил он собаку.

Животное, как человек, грустно на него посмотрело, а потом - заскулило.

- Понятно, - ответил Шнобель. - Хочешь? - и он протянул собаке остатки так и не съеденного возле парка и машинально засунутого в карман бутерброда.

Собака вежливо взяла зубами бутерброд с его руки, и лишь потом принялась аккуратно его есть.

- Сколько времени назад замуровали сверху вход сюда? - спросил Шнобель.

- Лет сорок. А что? - раздался сзади голос Зикфрида.

- Мой друг, бард Барабашка, спустился сюда года три тому назад. И с тех пор я его не видел. Честно говоря, предполагал худшее. По слухам, здесь могли запросто человека и съесть, с голодухи. Но, возможно, пищи по магазинам и гипершопам здесь было и есть пока с лихвой. Собачка вон бегает. Живая. Буду искать друга...

- Наркоты тут тоже - дофигища, говорят. Наркоманский рай. То ли - старые запасы найтклубов, то ли - ещё и сейчас вдобавок их синтезируют и коноплю выращивают. Тут же - чего только не было и в бытность процветания, наркобизнес этого места и в пору легальности "Дороги" был всему Городу известен, - сообщил Зикфрид.

Они двигались вдоль самодвижущейся ленты-тротуара. На возвратной ленте заметили группу незжей, которые, поравнявшись с ними, только чуть взглянули в их сторону, без хихиканья и свойственного им дразнящего кривляния. И равнодушно проехали мимо. Собака, чуть поодаль трусившая за их компанией, только слабо гавкнула, не сильно обращая на них внимание.

- Похоже, что тут даже незжи уколотые. Взгляд у них в пустоту, - заметил Шнобель.

- А ты - что, знаток незжей, часто с ними общаешься и следишь за их повадками в естественной среде? - хихикнул Чен.

- Просто, мне приходилось с ними часто сталкиваться. А взгляд у них обычно такой, что - мороз по коже и мурашки по телу. Такое трудно не заметить. Как будто в мозги внедряется что-то липкое. Они же все - слегка телепаты. Или - гипнотики. Смотря от конкретной направленности особи, - ответил Шнобель.

- Значит - эти точно под дурью, - подытожил Зикфрид.

Где-то впереди, за углом раздались звуки пальбы. Шнобель и Рольф почти одновременно подбежали к угловому магазину и осторожно высунули головы, оглядывая территорию: Шнобель - стоя, а Рольф - слегка нагнувшись.

Они увидели человека, одетого в комуфляж, кепку и военные ботинки. Он только что отстрелялся из автомата по незжу, труп которого валялся неподалеку. Человек этот подошел чуть ближе к этому углу, и наблюдавшие разглядели, что он довольно молод. Лет двадцать - двадцать пять.

- Кис-кис-кис! - позвал незнакомец, подойдя к крыльцу магазина и сев на присядки, - Испугался, малыш! - и он погладил, взяв к себе на колени, испуганное и дрожащее пушистое существо.

В это время Генрих завернул за угол и выступил на свет, падавший из витрины. Человек в камуфляже его заметил, отпустил котенка и выпрямился во весь рост, однако не проявил агрессивности и не схватился за оружие.

Когда Генрих, Рольф и Шнобель к нему тоже приблизились и стали рядом с Генрихом, он взял под козырек и доложил:

- Религиозный реввоенсовет. Патрулирую улицу. Незж собирался съесть кошку.

- Вольно, - ответил Генрих, - Доложите обстановку. Мы -- сверху, из города.

Парень явно растерялся.

- Я думал, что пути наверх, что были известны наземным жителям, завалило навсегда. Так меня учили. Я - Петров. Исповедую Новую Веру. Служу Единому. К нам сюда сверху люди попадают столь редко, что это считается крупным событием. И ход проникновения мы всякий раз закладываем всякой рухлядью. Дабы не пришло сюда зло.

В это время подтянулись слегка отставшие Зикфрид и Чен.

- Расскажите нам о себе и об этом месте. Наверху ходят слухи, что здесь живут лишь наркоманы, незжи, воры и бандиты, - попросил Генрих.

- Ну, с чего начать... Я родился и вырос здесь. И в этом месте действительно живут незжи и наркоманы. С бандитами же и ворами наша религиозная община Новой Веры борется всеми средствами. Но и они, к сожалению, здесь также имеются. Наркоманы - весьма жалкие, чаще всего, с больной психикой, люди, и они не покидают пределов так называемого "Рая" - раньше так назывался один из ночных клубов, и вывеска осталась.

У нас, к сожалению, можно: принимать любые наркотики, если ты не навязываешь их другим силой, участвовать в любых оргиях и ритуалах. Но многие, перебесившись, или умирают, или начинают одумываться и обращаться к вере... И этими двумя путями количество наркоманов постоянно сокращается. На нашей территории имеется много бывших магазинов с книгами религиозной, духовной, эзотерической и философской направленности. В свое время, многие из них были запрещены, но их здесь всё равно продавали.

- А что запрещено у вас? - спросил Генрих.

- В нашем мире запрещены для всех обитателей, включая незжей, две вещи: убивать кошек и сотрудничать без ведома религиозного реввоенсовета с людьми сверху. Ведя с ними торговые и обменные дела. Так как было установлено, что все те, кто ведет тайную игру с городом - либо воры и бандиты, либо предатели. Готовые изничтожить всех нас за умеренную цену.

- А почему кошек защищаете?

- Ну, а кошки... Они здесь редки и играют важную роль, ограничивая число мышей и крыс. Пути наверх знают лишь единицы, и обязаны молчать о них и не сообщать никому. Незжи нас не трогают, сторонятся, и, в отличие от городских, более апатичны. И, пока и им, и нам хватает еды - беззлобны. Еду у нас никто от других не прячет. Во-первых, бесполезно, замкнутое пространство, а во-вторых, будешь сыт, а сосед голоден - он озвереет и съест тебя.

- А чем вы все здесь питаетесь?

- Запасами прошлых времен. Тут же была очень обширная сеть магазинов, с заваленными продуктами складами. Правда, в последнее время среди нас усилились упаднические настроения - когда подсчитали, что оставшихся продуктов хватит лишь на год-два. Особенно воют нарики.

- А кто следит за исполнением законов?

- Наша религиозная община формально взяла здесь власть в свои руки и следит за порядком. Стараемся уменьшить панику. Всё в руках Господа. Надо меньше потреблять и больше выращивать грибов и кур на мясо: кур мы здесь слизняками кормим. Остальное всё трудно вырастить без солнечного света... Которого я и не видел никогда вовсе. А вторая здешняя беда - крысы. Вот потому кошки тут просто на вес золота. Травить крыс нельзя. Сами отравимся.

- Ну, собаки, к примеру, тоже крыс ловят, - заметил Шнобель, искоса посмотрев на увязавшегося за ними пса.

- Ну, собак - мы так, терпим. Они едят много. Однако их тут почти нет. Кстати, эта - здешняя или ваша? - и он указал кивком на псину.

- Она к нам прибилась уже здесь, - ответил Шнобель.

- Значит, это собака покойного старика Арнольда. Таких больше нет. Арнольд года два назад её подобрал и приволок сюда. Старик как-то за вором погнался - а тот дунул по одному из проходов в город. Арнольд - за ним, и где-то в подземке города прикончил вора - и назад. Что Арнольду там, наверху, было делать - без денег, без документов? А в подземке тогда он нашел щенка. Поговаривал - больно собаку ничейную ему жалко стало. Он его, пса этого, выкормил - Арнольд у нас на птицеферме работал. Ну, и оправдывал существование - и свое, и собаки. Когда же Арнольд умер - хотели прибить пса. Да он, не будь дурак, всё прятался где-то. Ничейная собака - лишний рот и угроза для кошек. Сейчас я его, - и парень потянулся за ружьем.

- Подожди, братан! Пса я беру на себя, и заберу его с собой, - неожиданно сказал Шнобель. - Как его звал Арнольд?

- Он звал его просто: Пёс.

- Слушай, Петров! А нариков вы не отстреливаете? Вряд ли они работают, - спросил Рональд.

- Ну что вы! Мы - не бандюки какие-нибудь. И Единый всегда призывал любить ближних, - ответил Петров. - И, опять-таки, никто из нас тоже от дури не застрахован. Да и случись потом что с убийцей нарика - его-то у нас никто не будет кормить, и сдохнет - даже от простого гриппа. Убийство ни за что у нас не в чести. Нарики - равны со всеми в правах.

- Так вы наркоманов, которые в "Раю", кормите, что ли? - уточнил Генрих.

- И наркоманов, и увечных, и ребятишек малых, Так повелел нам Господь. Мы же - не нелюди какие... Это незжи своих бросают. И не брезгуют кормиться слизняками и крысами. В этом - наши с ними отличия. Но теперь - вы рассказывайте. Зачем пришли? Если хотите сменять что-либо на здешний товар - общайтесь только с нами, с членами реввоенсовета. На еду мы сменяем, что угодно: золото, драгоценности, оружие.

- Для начала, мы ищем моего друга. Его зовут Барабашка. Он недавно получил наследство, - ответил Шнобель. Это было правдой. Шнобель знал от других бардов, знакомых его и Барабашки, что его отец и мать год назад погибли в автокатастрофе. А некогда завещали всё сыну, постоянно шлявшемуся вне дома... Юридически он ещё мог вступить в права наследования банковского счета. И об этом Шнобель слышал не так давно. Но, хотя и родители, и сын никогда не понимали друг друга, а жизнь с ними в детстве была для Барабашки пыткой, но вряд ли его порадовало бы такое известие... О наследстве.

- Я думаю, что он находится в Раю, - после кратковременного молчания заявил Петров, - Поскольку почти всех из Общины я знаю. Кажется, я даже где-то там встречался с человеком с таким прозвищем... Когда совершал туда рейд.

- А встречались ли вам там Королева, Хом и Дизель? - спросил Шнобель про других своих приятелей ранней молодости, не так давно ушедших в Дорогу.

- Наверняка, эти - тоже в Раю... Там у нас не только закоренелые наркоманы обретаются, но и только изредка употребляющие лёгкие наркосигареты художники, музыканты и поэты. У нас любой, даже слабый, наркотик запрещен вне Рая.

- И как до этого так называемого Рая добраться? - спросил Чен.

- Дорога в Рай начинается у ваших ног, - ответил Петров.

- Да он - тоже поэт. Глубоко в душе, - тихо промямлил Шнобель себе под нос.

Но Петров буднично указал на ленту транспортёра.

- Становитесь на "Дорогу" - и минут через двадцать будете в Раю. Там имеется огромная надпись, светящиеся такие буквы. Ни с чем не спутаете. Ну, а я вас ещё навещу.

Глава 4. В "Раю"

Огромная светящаяся вывеска "Врата Рая" действительно украшала бывший молодежный найт-клуб с таким названием.

- Может, прежде чем туда двигать, следует вооружиться? В каком-нибудь бывшем магазине "Охотник"? - скептически спросил Зикфрид.

- Да ладно, у Генриха и Шнобеля имеется серьезное оружие, а у нас, остальных - по мелочам. Кроме того, гипнокристалл не только настроен на мои импульсы в момент волеизъявления... Он также содержит установку - кодировку против зомбирования, наркомании и депрессии для всех в округе, излучаемую им даже в отключенном от мощного энергонакопителя виде. И если кто просто из-за собственных глюков полезет нам морду бить - то гипнокристалл должен довольно быстро снять с наркомана его депрессию. А так, без глюка - вроде нас бить не за что. Провоцировать мы их ничем не собираемся. Мы люди мирные. И помните, что, как бы здешние наркоманы ни опустились - это люди. Отчасти, отторгнутые наружу тотальным бездушием таракановского общества. Люди эти, возможно, со сломленной психикой - но лично нам ничего плохого не сделавшие. Только самим себе. И частички их собственной души борются друг с другом и не находят согласия. Они вошли внутрь себя - и там заблудились, - философски заметил Рольф.

- А как вызвать мощную работу гипнокристалла, целиком задействовать его? - спросил Шнобель.

- Надо вынуть его, открыв книгу. Затем отвернуть набалдашник с посоха и подсоединить к нему гипнокристалл. Посох - это энергонакопитель, - пояснил Рональд.

- Понял, идемте, - сказал Шнобель, и первым вошел вовнутрь.

То, что последовало за дверью в первом зале-фойе, было картиной ада. Повсюду лежали тела полуживых людей в вывернутых, неестественных позах, перекрученные друг с другом, в одежде и без. Кто-то живой среди этих недвижимых тел стоял на четвереньках. Его рвало. Другой тихонько голосил: - А-а! - на одной ноте. Но большинство зацементировано - фиксированным взглядом смотрели перед собой или в пространство потолка.

От этой картины Шнобеля стало мутить. Он глубоко вдохнул - ему не хватало воздуха.

- Пойдем дальше. Но - закройся, отторгнись от действительности, сооруди ментальный панцирь. Ты - чувствительный человек, тебе будет трудно, - сказал Генрих.

И он открыл следующую дверь. За которой в таких же живописных позах валялись влюбленные парочки, утопая в кольцах дыма ароматических палочек, сведенные судорогой боли после недавнего наркотического экстаза. Залитые вином полы, истоптанные цветы, ошмётки одежды. Бесконечный уход от действительности в мир грёз - и страшное пробуждение.

- Мне жаль эту молодость, в большинстве своём не видавшую солнца, - сказал Зикфрид.

- Моря и леса, - добавил Генрих. - Нет, они видели всё это... В отличие от нас, горожан, они видели даже море... Но только в мире ярких мультиков - грёз... Который чреват откатом. Ибо, маня раем, открывает бездну ада - бездну неестественных, искусственных, ненастоящих миров и желаний. Дьявол тем и страшен, что он притворяется суррогатом Бога. Более достижимым - протяни только руку... Я боюсь даже открывать следующую дверь...

Следующая дверь распахнулась услужливо сама - как только к ней подошел Рональд. Дверь была автоматической.

Перед вошедшими открылась картина самоистязания и борьбы. Люди были живы - но истекали кровью, порезав ножами друг друга и сами себя. Перевязав несчастным раны и дав пригубить воды, товарищи отправились дальше.

Чен открыл следующую дверь... Она подалась с трудом, со скрипом, отодвигая что-то, чем была заложена изнутри. Оказалось, это был массивный стол для настольного тенниса, которым дверь припёрли изнутри.

Здесь царил полный хаос. Разбросанные краски, вымазанные в них полы, перепачканные шторы и мольберты...Неоконченные картины на этих мольбертах, с невыносимой из-за сочетания цветов палитрой, с портретами неживых холодных лиц, с хаотичными конечностями и обрывками мира, с летающими по воздуху черепами и мрачными цветами. Полные дыхания ада и создающие образ мира, вывороченного наизнанку, наполненного чудовищными образами. Общее впечатление довершал поломанный рояль, гитара с оборванными струнами и включённая кем-то "глючная" музыка, несущаяся страшенной какофонией, по замкнутому кругу, из воспроизводящего её стерео.

- Барабашка, друг! Это - ты! - воскликнул внезапно Шнобель, наклоняясь над молодым парнем. Тот сидел на циновке в полу-лотосе и мрачно глядел в пространство перед собой. Это, действительно, был старый приятель Шнобеля. Только, он был сейчас узнаваем с трудом: непричёсан и небрит, с морщинистым лбом и безумными глазами, подняв которые на Пещерника, он, похоже, не узнавал друга, но медленно прочитал сиплым голосом:

Мы - гусеницы из закрытой банки,

И ползаем по пустоте стекла.

Глядим мы на души своей останки,

Не зная дуновения крыла.

Глядим на листьев бренных стебельки,

Последние их впитывая соки.

И вспоминаем прошлые деньки,

И буйство юности, пространственно-далекой.

Не думать, не сгорать и не летать...

Нет, не дано нам бабочками стать.

Лишь куколками. И тому причина -

Что гусениц душа уже в морщинах.

- Оставь его пока. Нам надо узнать, что там: за следующей дверью, - сказал Шнобелю Генрих, - мы должны дойти до самого конца.

- Невозможно писать для себя, - неожиданно чеканным твердым голосом сказал Барабашка. - Это противоречит природе творчества. Пускай - лишь для воображаемого читателя, или - в пустоту. Но - вовне! Если не выпускать выходящие живые мысли в мир - они скукожатся и погаснут, убивая и своего создателя. Я так ошибался...

- Барабашка, это - я, Шнобель! Ты - узнаешь меня?

Он ответил не сразу. Но посмотрел еще раз, и вдруг - да, узнал... На его лице появилось осмысленное выражение.

- Зря и ты сюда пришёл. Здесь отравленный воздух. Хотя, я рад тебя видеть. Если ты - не моё воображение.

- Это я. Твой друг, Шнобель Пещерник... Что - там? - спросил его Шнобель, указывая на следующую дверь.

- Последняя дверь. Когда-то там был танцпол. Но теперь наши правила таковы, что туда уходят лишь самоубийцы. И танцуют, нюхнув глючного порошка - в последний раз в жизни. Потом они падают замертво, прыгнув со сцены вниз - как в пропасть. Так здесь заведено, и так нам всем уготовано. Все мы постепенно двигаемся к центру.

Шнобель с ужасом посмотрел на него.

- Вчера туда ушла Королева. И - Дизель. А Хом - нет, он где-то здесь, валяется под мольбертами, - отстраненно продолжил Барабашка. - Ушедшие, быть может, уже погибли, а может, еще живы. Но... Кому это может быть интересно? Мы никому не нужны. Давно. Даже, сами себе, - и он снова отвел от Шнобеля мутный взор.

- Генрих! Не идите вперед без меня, - проорал своим Шнобель. - Подождите здесь, я скоро вернусь... Никто не видал поблизости медпункт, когда мы стояли на "Дороге"? Думаю, он, всё же, должен быть.

- Я проведу. Здесь недалеко. Религиозный реввоенсовет его поддерживает и охраняет, - неожиданно отозвался Барабашка, услышав эти слова Шнобеля.

- Веди! - сказал тот.

"Может, гипнокристалл на него чуть подействовал?" - успел подумать Пещерник, еще прежде чем они тронулись в путь.

Когда, уже снаружи Рая, Барабашка указал ему на ничем не примечательное здание без вывески, где, по его словам, располагался местный медцентр, Шнобель припустил вперед.

- Как быстро ты идешь! А у меня ноги, как ватные, - стонал не поспевающий за ним друг.

- Ты ещё не насытился своей дурью? Кажется, уже по самые гланды, - оборвал его Шнобель. - Так что - давай, разомнись, двигай мослы! И - завязывай с наркотой!

- Ты же знаешь - назад отсюда дороги уже нет, - виновато всхлипнул Барабашка. - Я... Думал, что она способствует творчеству... Но... Дурь - это просто дурь.

- Есть! - остановившись и смотря прямо ему в глаза, проорал Шнобель, тряся Барабашку за плечи. - Выход отсюда есть. Ты - еще жив. Понятно, что тебе наплевать на себя! Ты захотел превратить свою жизнь в дерьмо - и сделал это... А Королева, Хом, Дизель? Спасая себя - ты поможешь и им. Мы - не скоты, а люди, а потому плотно прижаты друг к другу душами... Понял?

- Королева... Она - всё такая же. Хрупкая девушка с золотыми кудряшками, - хлюпнул носом Барабашка.

Бинты, аппаратура для переливания крови, капельницы, витамины, обезболиватели, шприцы, глюкоза и прочее, - вскоре занимали один из углов бывшего "танцпола", мгновенно превратившегося в медсанчасть. Шнобель в медпункте, сильно не разбираясь, свалил всё это добро на тележку, и доставил сюда. Зикфрид и Рольф оказались опытными медиками, и работы им хватало. Остальные хакеры и Шнобель были на подхвате.

Из двенадцати самоубийц, решивших совершить вчера если не узаконенный, то, как минимум, традиционный ежегодный ритуал этого места, они успели спасти пятерых наверняка и трех под вопросом. Дизель был плотно примотан к доске для фиксации сломанного позвоночника. Королева сломала ногу и была без сознания, сильно ударившись затылком, но тоже живая. Те трое, которые были в очень тяжелом состоянии, лежали под капельницами и прошли процедуру переливания крови.

Работёнки хватило всем не только на остатки дня, но и на вечер. Занимались раненными и срочной ликвидацией наркоты во всем Рае. Последним вопросом занялся прибывший сюда Петров.

Когда основная работа была проведена, Генрих, собравшийся активировать гипнокристалл, воскликнул:

- Посох! Я оставлял его здесь, при входе в последний зал! Книга - на месте, я брал её с собой, но - посох...

Посох исчез бесследно, - и даже Генрих был потерян.

Шнобель его вполне понимал. Если они, уничтожив наркоту, не врубят вскоре кристалл на полную мощность... То их жизнь пойдет на минуты. Наркоманы могут опять взяться за свое. А тут... кто-то спер энергонакопитель... Вдобавок, эти приборы - накопитель и кристалл - нужны еще и для установки на Пирамиде, трансляции на город. Возможно, это было ещё важнее... Важнее их собственного спасения.

- Стырили, - дополнил незаконченную Генрихом фразу Барабашка. - Воры-клептоманы у нас частенько промышляют. Безнаказанно тырят всё, что хотят - когда здешние под дозой... Блин, мне бы сейчас вмазаться! Хоть немножечко. Просто всего корежит. И зачем ваши всё извели? Между прочим, вас за это и побить здесь могут, как только сообразят, что к чему. В Раю - все до одного нарики. Даже из реввоенсовета иногда сюда захаживают, покуривают легкую травку.

- Пёс, пёс! - позвал Шнобель, вспомнив про запропастившуюся куда-то собаку. Тот отозвался. Оказывается заснул неподалеку от медикаментов, в куче барахла. Отряхнулся, подошел, глядя в глаза: чего, мол?

Шнобель попросил у Генриха носовой платок и протянул его собаке:

- Хороший, хороший, искать! Надеюсь, Генрих, что твой посох имеет твой запах. Я сам - нюхач, но сегодня я никакой уже. Перенервничал, устал. Мой нюх требует сосредоточения и относительного покоя. А еще, усиления приборами... В общем, собака - лучше. А пока мы с ним побегаем... Смотри, я же принес "антияд", и много. На всех хватит. Он же избавляет от наркоты в крови. Обработай всех нариков! Именно "антиядом" наверху лечат наркоманию. А я постараюсь найти вора. Ждите.

Собака уже нетерпеливо поскуливала.

- Вперед! Взять вора! След! - проорал Шнобель, и поспешил за псом.

- Шнобель! Я - с тобой! - последовал за ними и Барабашка, одним из первых уже получивший дозу "антияда".

Выйдя из Рая, они понеслись за собакой. Пёс бежал стремительно. Похоже, след был свежий. Их путь вскоре пошел по густо населенной территории "Дороги", мимо полусонных незжей, среди хламья, мимо семей, живших в магазине белья и одежды, по каким-то складам, заполненных ящиками, по разветвленным проходам гипермаркета, заполненного консервами. Наконец, около кабинета, некогда принадлежащего директору универшопа, собака начала скрежетать когтями.

- Я войду первым, у меня - фомка и пистолет. А у тебя?

- У меня - боевой бластер, Генрих выдал, а также - ромашка-4, тесак и всякая мелочь, - пробормотал Шнобель.

- Кажется, приятель, ты отказался от идеи непротивления злу насилием, - гыкнул Барабашка.

- Давно, - подтвердил Шнобель.

- И ве-таки, я - первый, - и Барабашка приоткрыл дверь - и, не заходя, отстрелялся навскидку. После этого вошел в кабинет. За ним последовал и Шнобель.

Обстановка здесь оказалась просто шикарной. Мягкий, обитый кожей армчеар, настольный кондиционер, дорогие вазы, шахматы под слоновую кость, телексы, явно с выходящим наверх проводом, ковры... И - лежащий лицом вниз человек, которому шальной пулей только что прострелило затылок.

- Барабашка! Я знаю этого чела! - сказал пораженный Шнобель, указывая на убитого. - Это - новый министр культуры. Недавно назначенный, и вечно заседающий с Отцами Города. Он часто выступал по телексу... Ну и как он здесь оказался?

- Загадка. Допросить бы его - что он тут делал... Поздняк, однако, - Барабашка выглядел озадаченным.

- Р-рр! - раздалось в это время. Пёс тоже вошел сюда, и весь ощерился. Шнобель и Барабашка проследили направление, в которое устремила взгляд собака. Там, казалось, была только куча хламья.

Шнобель подошел к этой куче, запустил в нее руку - и наткнулся на что-то мягкое и теплое. Тогда он, ухватив это нечто, рванул на себя. И вскоре увидел рожу незжа, выхваченного им за руку на поверхность кучи. Незж как незж. Рваная одежда, отвратительный запах... Но Шнобель, следуя наитию, другой рукой ухватил субъекта за лицо и рванул вперед и вверх. И в его руках тотчас оказалась отвратительная маска. А лицо, смотревшее на него, оказалось лицом человека. А вот и посох! Пёс уже выхватил его зубами из кучи и теперь держал как палку.

- Что ж, сударь, - заломив человеку в лохмотьях, ранее носившему маску незжа, за спину руки, начал беседу Шнобель, - Рассказывайте, кто вы, как сюда попали и где проход. О последнем - в первую очередь.

- Проход?

- Конечно. Наверх, в город.

- Я там ни разу не был. Ничего не знаю.

- А - твой хозяин? - и Шнобель указал головой в сторону трупа, затем нажав вору на болевую точку.

- Я всё расскажу, всё, только - не убивайте! - визгливо завопил тот.

- Кто ты?

- Я - здешний. Вор. Митька зовут. Ну, в город тоже выходил, когда Валерьевич меня туда посылал - на дело.

- Убить, своровать?

- Бывало. Но в основном - отравить, яду подсыпать. Или - следить. За торговыми. За конкурентами.

- Тоже по наркоте?

- Ну вот - вы и сами знаете.

- Так это ты поставлял сюда наркоту? Сверху?

- Нет. Это делали его люди, оттуда. Вся наркота шла через них. А я ее доставлял отсюда в Рай. И вмазывал новых, еще не наркоманов. Наркота, причем, была убойная, чуть передозировка - труп.

- Зачем это Валерьевичу?

- Ну... Городу не нравилось, что здесь всё под контролем всё больше становилось: Антонов, Петров, реввоенсовет... Им не хотелось, чтобы здесь все слились в религиозную общину, и родилась местная реальная власть. Потому что тогда рано или поздно они бы организованно вышли в город. И стали бы в нем реальной силой. А городу спокойствие нужно. И чтобы тут все постепенно перемёрли - было бы для верхов лучше всего.

- А чем ты еще занимался?

- Еще... Я здесь за всеми следил и доносил шефу обо всем новом. А он за это давал нам... Мне и таким же, как я, ворам... Выход в город, и документ, чтобы там нас власти не трогали. Можно было воровать, торговать, по кабакам ходить. Здесь, под землей, ничего, кроме еды, не имеет цены, и потому нельзя никаким барахлом получить власть над другими. И еду припрятывать нельзя. Да и всем закоулки и схроны все давно известны. Коммунизм, можно сказать. А наверху - изрядно с добром погулять можно...

- Ты не забалтывай, - вмешался в диалог Барабашка. - Я всё уже понял... Так это ты дурь порченую в схроны недавно подкинул и косяки дерьмом каким-то сильным забил... Чтобы куча наших тогда отъехала? То-то мне морда твоя знакомой показалась... Среди нас всех шарился. Значит, еще и незжем прикидывался... Да и, наркота у нас была просто бесконечной... Твои поставки.

- Да, была. А ты - разве против? Ты же наркоман!

- Я сегодня завязал, - сказал Барабашка и выстрелил в него почти в упор.

Попал в горло.

Картина была жуткая. И Шнобель сам попросил его тогда уж поскорей добить беднягу, чтоб не мучился.

Потом уселся в кресло, чтобы успокоиться и подумать пару минут. К нему подошел Пёс, по-прежнему держа в пасти посох.

- Ты... Это... Шноб, не переживай. Ты к убийствам не привык - а у нас тут, внизу, с такими, как этот, разговор короток. Иначе, не выжил бы здесь никто. Вот увидишь: реввоенсовет только спасибо нам скажет, - извиняющимся тоном, начал Барабашка.

- Проехали... Я просто, не привык ещё, что ты теперь другой, - ответил Шнобель. - Сейчас, чуть приду в норму - назад пойдем.

Он взял посох у собаки. Погладил её по голове. Чисто автоматически, почти неосознанно, пультанул стоявший на столе телекс. Как раз передавали последние новости. Было близко к полночи.

-...резиновых дубинок. Это несомненно используется полицией для самообороны, и, если к вам случайно, а не обоснованно, применили дубинку или ромашку - 4, войдите в положение полицейского, обязанного сохранить в городе спокойствие любой ценой. При нанесении вам повреждений с помощью резиновой дубинки вы должны, если оказались в оцепленном районе непреднамеренно, тут же лечь на землю лицом вниз и вытянуть руки.

А теперь о диверсии, сегодня произошедшей около Пирамиды Ростова... Отцы Города сообщают, что по-прежнему ничего не известно о главных зачинщиках. Городу был нанесен ущерб в несколько миллионов условных единиц. Газон с уникальной травой был совершенно вытоптан. Соответственно, такая сумма будет списана из запланированных расходов, долженствовавших пойти на нужды здравоохранения и образования граждан. В ближайшее время Отцами Города будет рассмотрен вопрос о необходимости введения в городе бессрочного чрезвычайного положения, - бодрым голосом сообщила диктор "Новостей".

- И последнее. Сегодня на общих выборах был избран мэром Ростова, конечно, наш лучший Отец, гарант спокойствия и процветания, Штык Феогнид Соломонович, многие ему лета! Его коронация состоится завтра, ровно в полдень, в здании мэрии. Приглашения уже разосланы, и к банкету уже приготовлен знаменитый стокилограммовый торт - шедевр поварского искусства наших кулинаров. После коронации состоится праздничный концерт, шоу звезд нашего города, торжественное шествие и смена караула с пальбой из пушки у здания Музея, а также вечерний праздничный салют.

- Зря ты, Барабашка, поспешил убить этого подонка. У него есть сообщники здесь - и теперь их будет вычислить трудней. И надо было бы узнать, где здесь проход наверх, которым они пользовались, - сказал Шнобель.

- Насчет сообщников - он из вредности мог бы и соврать. Назвать невинных. А все ходы наверх я и так знаю. Ой! - и бледный Барабашка показал на загоревшуюся на подлокотнике армчеара красную кнопку. По экрану тут же поползли цифры обратного отсчета.

- Блин! Идентификация... Через телекс! Смываемся! Не введем код отмены - сейчас рванет! - Шнобель вскочил, опрометью бросился к выходу, увлекая за собой Барабашку. Рядом с ними, с веселым лаем, бежал и Пёс. Будто, с ним играли.

Когда они выскочили из универшопа, ускорившись просто до невероятности, то легли на землю. За спиной феерически рвануло.

- Ух! - отдышался Барабашка, - Ну и везучие мы! Перестраховщики они, однако... Эти, верхние. Что удумали!

- Я о таком только читал... Садится не хозяин, а другой, за его комп, и... Всё на воздух. А Пёс умница, и быстро бегает, и под ноги не лез! И к чему дедуля-хозяин его готовил, интересно? Молодец, Пёс, умная собака! - и Шнобель, для собственного успокоения, погладил животное по голове. Псина завиляла хвостом.

- Ну вот... И про вход, оказалось, ни к чему было спрашивать... Теперь его наверняка завалило. Кстати, многие наши знали, что в этом универшопе братки и урки часто тусовались. И старались туда - ни ногой. Если б не постоянный ломак - донесли бы и реввоенсовету. И надо было озаботиться. Поговаривали, что выход в город здесь был. Через него эта шваль и лезла.

- Так, а где еще входы сюда из города, которые ты знаешь?

- В разное время разные люди проходили сюда следующими путями: через магазин игрушек, через сауну, через потолок в туалете кафе "Фавн", в бассейне "Антарктида"... Воды там сейчас нет. А родник и образовавшееся небольшое озерцо - есть неподалеку, в бывшем фитнес-клубе. Кстати, с водой здесь проблем нет. Есть трубы с краниками, а еще - куча бутылок с ситром, с газировкой, соком, вином - в холодильных установках. Просроченные, правда - но вполне употребимые. Хорошо, что некогда был разработан консервант плюс... Ладно, это я уже треплюсь.

- Пора в Рай, - подытожил Шнобель.

Когда они вернулись, Рай уже навестил глава реввоенсовета.

Потом, как ни странно, здешние обитатели - и члены религиозной общины, и семейные или одинокие "самоопределяющиеся", собрались быстро и без проблем. Стоило их, по просьбе Генриха, созвать Петрову. Была поздняя ночь: наверху. А здесь, в подземке, времени суток, в общем-то, не существовало.

Бывшие наркоманы, протрезвевшие благодаря антияду и гипноизлучателю, тоже потрудились никуда не расползтись... Поскольку, собраться хакерами было предложено именно в Раю - самом огромном комплексе "Дороги".

Завсегдатаи Рая выделялись и сейчас. Но только тем, что были по-прежнему не стрижены, небриты и одеты цветасто и броско. К пришедшим "сверху" они стали относиться с уважением. Ибо, хотя собственная жизнь по-прежнему пока не имела в их глазах никакой цены, но спасти товарища всегда у этих странных людей считалась подвигом. В общине обитателей Рая были свои собственные установки, мировоззрение и свой порядок. Как ни странно, "умереть под кайфом" было, по их представлениям, верной дорогой в ад и пляской под дудку дьявола. И то, что хакеры спасли их товарищей из ада, зачлось как подвиг.

Религиозные общинники выделялись на общем фоне. Их лица были серьезны. И все они были одеты в камуфляж, вооружены и подтянуты. Самым главным среди них был Антонов, человек средних лет, волевой и подтянутый.

После искреннего рассказа Генриха о том, что творится в городе: о хакерах, торговцах, Тараканове и Золотусском, - засидевшиеся здесь, в небытии, и воспрянувшие духом при виде новых возможностей люди почувствовали дыхание чего-то нового, зовущего. Дыхание свежего воздуха, романтики предстоящей борьбы. Генрих им всем предложил выйти на поверхность и присоединиться к восстанию.

Большинство было согласно присоединиться к борьбе под началом хакеров Ростова. А решение за всех в этом изолированном мире принимало большинство проголосовавших.

Сразу же Рай превратился в комплекс, служащий для боевой подготовки.

- Мы не подпольные крысы! Утром все, включая женщин и детей, выйдут на улицы города! Детям и кормящим женщинам наши новые соратники предоставят убежище на складах оружия и в торговых резиденциях, а мужчины и все, кто пожелает к ним присоединиться, вне зависимости от возраста и пола, выступят с нами! Все желающие получат оружие у хакеров, если только имеющегося здесь на всех не хватит! Но применять его будем лишь для обороны. Повторяю: только для обороны - себя или своих товарищей! - раздавался голос Антонова, главного человека среди революционно-религиозной общины искателей веры.

Оружие, кроме давних запасов реввоенсовета, отыскалось в тире, на складах охотничьего магазина и в воровском притоне, разогнанном сегодня реввоенсоветом. Притон отыскали неподалеку от взорвавшегося во время похода Шнобеля и Барабашки универшопа, после их рассказа обо всём Петрову и Антонову. Об этом притоне, как оказалось, знали некоторые "протрезвевшие" недавно нарики.

Раненных, которым была оказана медицинская помощь, необходимо было забрать с собой и доставить на безопасную территорию города, не оставив на "Дороге" никого, кроме незжей. Поскольку порешили если уходить, то всем и сразу. По договоренности с Генрихом, увозить раненных решили срочно, ранним утром, на "летающих тарелках" от ближайшего парка. После примерной переписи присутствующих, Антонов доложил Генриху:

- Нас всех оказалось чуть менее четырех тысяч человек - взрослых и годных к бою. И около тысячи пятисот - тех, кто не подходит по возрасту или здоровью.

- Больных, раненых и женщин с маленькими детьми мы отправим в торговые резиденции Крысы, Борова и дяди Оси. Остальных, которые хотя бы могут перевязывать раны, подавать и расфасовывать ящики, готовить - в подпольный склад с техникой и оружием. Он пока находится под землей, но вскоре мы приведем его в боевую готовность - и он, благодаря действующему механизму, вскроется и окажется под открытым небом. С него взлетят вертолеты, и танки поедут по городу. Сейчас над этим местом наличествует холм и городская мусорная свалка, - сообщил Генрих.

Камуфляж, всяческая плотная "джинса" и ботинки в универшопах были разобраны, вынесены все медикаменты и даже простыни - чтобы в дальнейшем использовать их в качестве бинта.

- Осталось решить, как будем выходить: через немногочисленные узкие проходы, или же взорвем выход, некогда зацементированный снаружи? - поинтересовался Петров.

- Если бы не более поздние постройки, наверху, вплотную к выходу, ещё можно было бы решать этот вопрос. А так - пострадают люди. Однозначно, через лазы - и потому начинать нужно как можно скорее. Просачиваясь в город, смешивайтесь с праздношатающимися ночными толпами и потихоньку двигайте в нужном направлении - главное, правильно распределиться по разным проходам и соответствующим им маршрутам движения, следуйте схемам! Женщины и дети пойдут со мной через проход магазина игрушек, раненных оттуда же вынесем, чуть позже. У парка грузим их в наши "невидимки" по очереди, не привлекая лишнего внимания. Получается, оттуда развозим около пятисот человек, по пять человек на машину, всего машин - шесть, не волнуйтесь, не торопитесь. Выходите из прохода по очереди, а не скопом. Изображайте, что просто там гуляете. Повальная проверка документов, аресты и пропускная система на улицах начнется позже, и будет связана с зачисткой города в связи предстоящей коронацией Штыка, - пояснял Генрих. - До семи - восьми утра нам всем надо быть уже на местах назначения. Точка назначения для тех, кто двинет через магазин игрушек - Батайский район Ростова.

- Остальных - сейчас распределю на оставшиеся проходы, вылезать будете без суеты. Первый проход - пойдет с Рольфом, вывезем всех на военный склад, за вами приедут на бронетехнике. Второй проход - со мной, двинемся пешком в резиденцию Крысы, в Северном массиве, следуя карте. Третий проход - пойдут с Петровым в Батайский район, по подземке, следуя карте подземки. Она будет выдана вам. Четвертый проход - идут со Шнобелем в Юго-Западный массив, тоже - подземкой. Не суетитесь! Никого здесь не бросим. Добирайтесь наверху самостоятельно или группами. Началось, друзья! - заявил Антонов, сверяясь с картой и планом Генриха. И продолжил пафосно: - Я всегда верил в исход наверх. Потому что человеку нужна цель. Но мы боялись: боялись репрессий, боялись стать наверху людьми второго сорта, боялись быть схваченными и стертыми... Но теперь всё позади! Впереди только выход, свет! Мы сразимся и за свою свободу, и за свое право называться людьми, и за право жить под солнцем!

- Комиссар Антонов! - обратился Барабашка. - Я знаю текст "Марсельезы"! Только мелодию на гитаре подберу - и заряжу там, на площади перед Пирамидой!

Петров улыбнулся.

- Хочешь сказать - на серьёз меня больно пробило? Революционера из себя корчу? Или - проверка на адекватность? Победим - перестану командовать. А пока - переходишь в мое подчинение! Должен же кто-нибудь...

- Я понял, Антонов! Барабашка - отныне твой друг! Перехожу в полное твое подчинение.

- Как зовут Королеву? - спросил в этот момент у него Шнобель.

- Лиза, - ответил он, чуть замолчав грустно. - Её зовут Лиза.

- Берешь Лизу - и всех раненных - на себя. Следи за доставкой их к парку, и чтобы - не всех скопом. Про одного, если полисы заприметят, еще можно лапши наварить, а про целую палату на прогулке...

- Понял. Ох, и много же у меня Начальников. Давно, кстати говоря, не было. Вот потому я вас пока и люблю! - хихикнул Барабашка. - Будь спок, Шноб, - уже более серьезно добавил он. - Проверю, чтобы всех до одного, всех больных и раненных, вывезли отсюда.

- В Батайский район, - уточнил Пещерник.

- Угу.

- Эк, их проняло всех, - шепнул Шнобелю в сторонке Рольф. - Подействовал гипнокристалл, подействовал!

- А кто бы сомневался, - тоже тихо, ответил ему Пещерник.

Глава 5. Шнобель, Барабашка и Пёс.

Все экраны телексов на всех каналах в эти часы показывали одно и то же.

По мягкому ковру в здании мэрии, известном жителям Ростова, как "Торт", ступал новый мэр. Под аплодисменты слезливых дам, под треск видеокамер и хлопки пробок шампанского. И под гимн "Здравствуй, Город Солнца!" Лица приглашенных лизоблюдов и попс-див сохраняли умилённое выражение. Аплодисменты всех нынешних паразитов-приживал были на редкость искренними и радостными: они уже предчувствовали скорую коронацию - а за ней и шикарный стол, ломившийся от яств, вина и сладости на десерт, и свои памятные подарки в честь знаменательного события...

А в это время все близлежащие к "Торту" кварталы города были сплошь оцеплены отрядами полиции... В гипершлемах, с бластерами и дубинками. И никому из простых граждан нельзя было появляться здесь, на близлежащих улицах. Мэр города ехал, сопровождаемый эскортом из литл-бусов класса "сфера", по девственно пустым улицам, без сопровождения овациями и криками приветствий.

Даже проезжая по этим пустынным, безлюдным улицам, он всё равно боялся. Он знал о том, что происходило вчера. О том, что стало неожиданностью для всех властей города...

"Началось, - думал мэр. Что это - лишь начало, было ясно даже ему, никогда не интересовавшемуся мнением народа о своем правлении. - Сколько лет - нет, десятилетий - город не потрясали политические лозунги... Последняя буча, помнится, была лет сорок тому назад. Информация о ней пылится под грифом "секретно". Оппозицию тогда задавили. И загнали, как крыс, в подполье. Вместе с ошивавшимися там вечно наркоманами и преступниками, ставшими на "Дорогу", их загнали в подземелье... А позже, и вход туда заложили. И уничтожили все их документы, этих оппозиционеров. Будто и не было этих людей никогда".

Ступая по красно-желтому ковру в шахматную клеточку, проваливаясь в его глубокий ворс, открывая Золотые Врата, чувствуя положенную на свою голову корону, пожимая руки приветствовавших его гостей и принимая поздравления с кислой ухмылкой - всё время он, не переставая, продолжал затравленно вспоминать о беспорядках на улицах.

"Я плохо что-то себя чувствую сегодня, - думал мэр. - И сердце пошаливает, и нервы. Вечером надо вызвать Профессора и Лилойю с успокаивающим массажем. Моя работа становится небезопасной, того и гляди, пырнет какой-нибудь отъявленный революционер из молодых. Артисты все они. Продажные шкуры... Кто их заказал? Кому они служат? Все политики - лишь куклы. Кто кукловод нынешних демонстрантов? Народ ведь в городе тих и безвреден. Мне об этом всегда сообщали средства массовой информации, проводившие тесты. Значит, есть тайный враг, финансирующий предприятие", - от волнения и жары нос мэра покрылся испариной.

- Феогнид Соломонович! Вам плохо? - подскочил к нему из первых рядов Гондурас, всегда бывший на побегушках.

- Здесь душно. Включите ещё дополнительные кондиционеры.