В подземном царстве

ЗНАКОМСТВО С РУЧЬЕМ ПЕНЗПАТАК

1953 год… Снова Бюкк. 3 июня я снял комнату в Лиллафюреде. Здесь буду жить, наверное, около трех недель. Гитта Бекешши, наш маленький техник, устроилась через четыре дома от меня. Мы разведывали месторождения доломита в Бюккских горах. С утра до вечера на ногах. Уже целый ящик наполнен образцами. 5-го мы были в Омашше и там изучали месторождение. Нанесли все на карту. Вечером, придя домой, я страшно удивился, встретив своего младшего брата: я не знал, что Пали в Бюкке. Очень обрадовался неожиданной встрече и поинтересовался, каким ветром занесло его в эти края?

Пали рассказал, что он работает в окрестностях уже несколько недель. С ним его коллеги ботаники: Габор Фекете, Золтан Барат, Тамаш Поч и Андраш Горански. Они живут у пензпатакского лесника близ Репашхута и изучают растительный мир Бюккских гор с целью составления геоботанической карты.

— Идеальное место для исследователя, и сторожка у нас куда лучше, чем твоя гостиница. А лесник Погони готов исполнить каждое наше желание. Наведайся к нам в воскресенье! Приглашаю на приготовленный «по-ботанически» ужин из косули. Если хочешь, я приеду за тобой на мотоцикле и доставлю прямо на место. Впрочем. Лаци, слыхал ли ты о поноре ручья Пензпатак? Ну, если не слыхал, тогда ради одного этого ты должен приехать к нам. Ведь это самый большой понор в горах Бюкка, а как спелеолога он должен тебя очень заинтересовать. Попробуй исследовать, наверняка найдешь за ним большую пещеру.

Я никак не мог решить, что меня больше тянуло поехать к брату: приготовленный ли «по-ботанически» ужин, обещанный громадный понор или приятная компания? Одно только ясно: воскресенья 7 июня я еле дождался.

Пали сдержал свои обещания. Он действительно приехал за мной на мотоцикле. Как только мы слезли с нашего фыркающего коня у пензпатакской сторожки лесника, я сразу почувствовал «вкусный» запах жаркого. Однако Габи Фекете и Банди Горански не выбежали нам навстречу. Засучив рукава рубашек, как это и полагалось поварам-дилетантам, они, неумело размахивая полотенцами, усердно выгоняли через дверь и окно идущий от пригоревшего мяса косули едкий серый дым. Я сразу же догадался, что это и есть «ботанический» способ приготовления жаркого из косули.

После трапезы мы отправились к понору, который на самом деле окрылил нас надеждой. Он собирал воды с территории большей, чем поноры пещеры Аггтелек. Правда, в русле ручья кварцевой гальки я не видел, но глинисто-сланцевой мелочи было больше чем достаточно, и в конце концов она тоже способна, хотя и медленнее, участвовать в процессе образования пещеры.

В конце слепой долины понора. где кристально чистый ручей Пензпатак уходит между глыбами на неизвестную глубину, вырывался сильный ток воздуха. Кажется, в самом деле здесь должна тянуться большая пещера, и вход в нее может быть открыт ценой совсем небольших усилий. После работ в Аггтелеке наличие здесь пещеры казалось мне само собой разумеющимся, поэтому я удивился, почему не нашлось никого до сих пор, кто бы открыл «рот» понора и нашел секрет ручья Пензпатак?

Я решил сделать это в ближайшее же время.

НЕДОЛГИЕ СБОРЫ

9 июня до обеда работал на поверхности, после обеда написал письма. Вот их содержание:

«Речка. Эрцбаня. Технику-геологу Юлии Кинчеш.

Дорогая Ютка!

Рад сообщить тебе, что я в Бюкке, в Лиллафюреде. Вчера нашел понор, который многое обещает. Есть надежды на то, что, затратив один-два часа на раскопки, мы сможем проникнуть в неизвестную пещеру.

В воскресенье я приступаю к его вскрытию. Если тебя это интересует, и ты не поленишься, приезжай в субботу вечером. Мой адрес узнаешь у лиллафюредского начальника почты, он покажет дом, где я живу. На рассвете я отправляюсь. Надеюсь, что в тебе еще не умер дух спелеолога, и в воскресенье мы будем «допрашивать» новую пещеру. Не сердись, но о подробностях расскажу тебе на месте. Сегодня еще должен написать письмо Мутюшу, вызову и его на воскресенье. Захвати с собой карбидную лампу! До встречи, с искренним приветом».

«Мезечат. До востребования. Технику-геологу Иштвану Мунтяну.

Дорогой Мутюш!

Есть у меня для тебя очень интересные новости. В одном из красивейших мест Бюкка (догадайся где) я встретил огромных размеров понор, из которого без всяких раскопок вырывается сильная струя воздуха. В субботу вечером я тебя непременно жду, потому что не хочется, чтобы ты опоздал к открытию новой пещеры Бюкка! Здесь со мной Гитта, с которой ты вместе кончал техникум, она шлет тебе привет и просит меня написать, что ждет тебя. В воскресенье сюда приедет Ютка, так что нас будет достаточно для экспедиции. В Лиллафюреде справься у начальника почты.

С искренним приветом!»

ВОЛНУЮЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Пришло 14 июня — долгожданное воскресенье! Что Ютка и Мутюш приедут, я не сомневался ни на минуту. И не обманулся. Мутюш приехал в субботу во второй половине дня, а вечером на велосипедах Ютка с одним юношей, студентом-техником. Гитта еще в пятницу попросила взаймы у пограничников необходимые для раскопок инструменты: лопаты, кирки, веревки. Попроси я, они, пожалуй бы, и не дали. Как правило, в таких местах выгоднее представлять свои интересы и интересы науки красивой и мило улыбающейся девушкой.

Утром мы пришли к ручью и приступили к работе. На дне понора ручей вливался в каменную расселину шириной около двадцати пяти сантиметров. Ютка заявила, что если мы отведем воду ручья в другое отверстие, она попробует протиснуться в эту расселину. Для нее это дело уже привычное — в одном купальном костюме протискиваться в узкие расселины пещер.

Несмотря на то что она была самой маленькой среди нас, пролезть в это отверстие было делом нелегким. Мы надавили на плечи и попробовали протолкнуть ее туда силой. Врезавшиеся в тело острые камни, очевидно, сильно царапали ей кожу, так как она не переставая вскрикивала. Сантиметр за сантиметром протискивалась она все глубже и глубже, пока наконец из расселины видны были только ее голова и рука.

Тогда она закричала, чтобы мы перестали толкать, так как она может соскользнуть гораздо глубже, чем хотела бы.

— Ноги висят где-то в пустоте. Ни дна, ни стены, опереться не на что. Кто знает, какая еще глубина здесь подо мной!? Быстро обвяжите меня веревкой, пока я еще могу сама держаться.

Мы тут же накинули на запястье руки, оставшейся снаружи, веревочную петлю и, ухватившись за нее, вдвоем старались сдержать слишком быстрый темп спуска Ютки. Однако едва мы отпустили веревку на метр, Ютка радостно крикнула, что уперлась ногами в дно и стоит в довольно большой пустоте.

— Подождите немного, отдышусь, тогда буду осматриваться. Под ногами течет Пензпатак. Вы слышите меня? Я вижу, что отсюда можно идти дальше почти в полный рост. Потолок имеет ужасный вид. Он состоит из притиснутых друг к другу больших каменных глыб. Я вижу, что и под вами пустота. Солнечные лучи пробиваются через не большие отверстия, и их довольно много. Потерпите чуточку, я посмотрю, где легче будет продолбить сюда вход, потому что там, где я пробралась, вы пролезть не сможете, да и я сама не смогла бы пробраться через него еще раз!

Волнуясь, мы внимательно прислушивались к каждому слову Ютки.

Вдруг из глубины донесся страшный грохот. У нас под ногами задрожала почва. Ошеломленный, я кричу в дыру, поглотившую Ютку:

— Что случилось?!.. Алло!

Откуда-то издалека слышу ответ:

— Ничего. Что могло случиться? Просто я сдвинула с пути полутораметровый столб, так как он мешал пройти. Бросьте мне тонкую жердь метров трех-четырех. Там, где просуну ее через расселину между камнями, надо будет проделать ход.

Жердь мы раздобыли без труда — во время половодья их в это царство каменных глыб ручей занес больше чем достаточно, — протянули Ютке и потом ждали, где она ее просунет.

На другой стороне понора, тремя метрами выше, зашуршала листва. Поворачиваем туда. Из-под земли, медленно покачиваясь, поднимается жердь. Будто из склепа слышим замогильный голос:

— Видите жердь? Если смогли бы продолбить потолок, получился бы ход, когда начнете, крикните, я тогда отойду в сторону.

Мы крикнули Ютке, чтобы она отошла, и принялись долбить скользкую наклонную стену понора. Сначала мы очистили каменные глыбы от сухой листвы, потом от перегноя. Теперь мы уже хорошо видели, как ложатся друг на друга камни и какие из них можно убрать так, чтобы потолок находящегося под нами зала не провалился. В кирках и инструментах не было надобности, голыми руками мы один за другим поднимали огромные камни. Ютка командовала снизу.

Потом вдруг пришло в движение сразу несколько камней, и поверхность с грохотом провалилась. Настоящая каменная лавина устремилась в пещеру. Чуть и Мутюша не увлекла за собой, но нам удалось его подхватить. Ютка чертыхается — значит, все в порядке!

Широкая, темная дыра зияла теперь под нашими ногами. Вход открыт! Мы по очереди быстро спрыгиваем в подземный зал. Счастливые, обнимаем Ютку. Потом приступаем к осмотру места, куда попали. Страшное нагромождение камней. Точно такое же. как на дне понора Большой долины пещеры Аггтелек. Перед нами огромное количество громадных, дочиста вымытых водой каменных глыб величиной с дом. Между ними расходящиеся в неизвестных направлениях многочисленные щели, по которым можно идти вглубь. Мы выбрали ту, по которой течет ручей.

Где согнувшись, где ползком пробивались мы вперед, спускаясь все ниже и ниже по расселинам. Чувствовали себя словно муравьи, которые пытаются выбраться из кучи пиленого сахара.

Угнетающее чувство, скажу я вам! И все же чудесная была работа! Это открытие далось нам настолько легко, что мы внутренне даже не были подготовлены к такой большой радости. Мутюш вне себя от восторга, горланя песню, спускался по очень крутой стене. Вдруг поскользнулся, в горле застряла ария о цветах, а сам он по шею погрузился в воду… Мы двое, довольно удачно перебравшись раньше, хохотали над ним от всего сердца, а остальные, наученные его примером, стали спускаться осторожнее.

Радость и ликование оказались, однако, преждевременными. Вода падала в камин широкой струей. Мы хорошо осмотрели пещеру, но куда идти дальше? Оставался только один путь: там, где течет вода.

Мутюш, еще совсем мокрый, взялся спуститься в узкий камин. Смелостью он обладал неимоверной, ведь мы даже представления не имели, на какую глубину ведет эта труба.

К счастью, веревка у нас была. Ее нес на шее Димеши Тибор. Мы обвязали Мутюша за поясницу. Он спустился, упираясь ногами в стенки камина, диаметр которого не шире его плеч. В камин с шумом стекает вода. Когда Мутюш погрузился по грудь и телом закрыл отверстие, вода начала подниматься и скоро дошла ему до шеи. Он начал умолять, чтобы его как можно скорей вытащили обратно. Мы и без этого уже его тянули, так как видели, что прибывающая вода скоро доберется до рта Мутюша, который был словно живой пробкой в камине. Нужно его немедленно спасти, иначе он задохнется на наших глазах. Втроем хватаемся за веревку и напрягаем все силы, чтобы вытащить нашего напуганного друга. В освободившееся отверстие со страшным ревом устремилась собравшаяся вода. У бородача на время пропала охота распевать арии. Димеши. однако, считал, что причиной неудавшейся попытки был комбинезон.

— Не будь на тебе такого толстого слоя одежды, ты бы, конечно, проскользнул! — и он уже начал снимать с себя рубашку и брюки.

Но у меня и у Юлии Кинчеш было другое мнение. Нельзя пробовать спускаться в шахту до тех пор, пока не узнаем, какой она глубины.

У бородача на время пропала охота распевать арии

Мутюш замерз и, желая согреться, предложил слазить наверх за оставшейся там жердью. Мы опустили ее в отверстие и почувствовали, как на глубине двух метров она наткнулась на дно. Стало быть, русло, по которому течет вода, там, вероятно, становится пологим. Кроме того, мы прощупали проход и убедились в том, что он расширяется. Значит, если пробраться через этот верхний, всего в метр шириной участок камина, то продвигаться дальше уже будет легче.

Димеши плещет на себя воду, давая таким образом телу привыкнуть к холоду Потом приступает к эксперименту. На нем всего-навсего одни плавки. Вот он спустился в колодец уже по грудь, как раньше Мутюш, потом набирает в легкие воздуха и погружается в глубину. Обрушивающийся на голову поток воды помогает «вымыть» его из узкого места.

С волнением слежу за подергиванием веревки. После трех метров оно прекращается. Теперь сквозь гудящий водопад слышится отрывистый крик:

— Дайте лампу и спички! Ничего не вижу! Лампу, быстро!

Мы могли бросить ему лампу, но как передать спички? Вот невежество! Ведь мы и не подумали об этом. Одну-две минуты удивляемся, что ни у кого из нас нет водонепроницаемого упаковочного материала. Выхода нет, нужно Димеши поднимать обратно. Надрываясь, пробую перекричать шум водопада и сообщить нашему товарищу этот грустный факт. К счастью, он вскоре понял, что ждать ему больше нечего. Трижды Димеши пытается протиснуться снизу в узкий камин, но поток воды с такой силой обрушивается на него, что он не в состоянии проделать этот трудный подъем. Когда запас воздуха в легких израсходован, ему приходится снова спускаться ниже в более широкое место.

Дело плохо! Не сомневаюсь ни на минуту, рано или поздно мы его извлечем оттуда, но пока не видно, чтобы это удалось скоро.

Тогда и родилось название камина — Ливень.

Попеременно, то Кинчеш, то я перекрикиваемся с Тибором. Наконец он понял наше предложение: встать в камине с вытянутыми вверх руками. Если мы сможем схватить его за руки, то, наверное, удастся его оттуда извлечь.

Этот способ оправдался. При второй попытке удается вытащить Тибора настолько, что уже высовывается голова из камина, и теперь он может дышать. Затем сравнительно легко вытаскиваем его на поверхность. Мы облегченно вздохнули, когда наконец снова целым и невредимым увидели измученного юношу. Потом свернули веревки и, мрачные, направились в мир солнца и света.

Наверху, растянувшись на солнечной лужайке, мы вскоре забыли о холодной воде таинственного ручья Пензпатак. Немножко просохли, а затем прогулялись до находящейся поблизости сторожки лесника, где у тетушки Погони после длительных уговоров выпросили взаймы герметически закрывающуюся банку из-под варенья. В банку мы положили две сухие коробки спичек, прикрыли носовым платком и закупорили. Не было сомнения, что таким способом нам легко удастся пронести наши спички через камин Ливень.

У Тибора, однако, совершенно пропало желание попытать счастья вновь, и мы решили, что втроем — я, Ютка и Мутюш — проберемся через камин Ливень, а оставшиеся у входа в камин Димеши и Гитта будут нам помогать.

В пещере мы снова разделились. Первым в камин спустился я. Но протиснуться, однако, мне удалось только по плечи. Дальше никак. Проклятая дыра! Ничего не поделаешь, бывают случаи, когда очень невыгодно, что у спелеолога солидная комплекция. Как я ни изворачивался между холодными каменными стенками, втиснуть в камин плечи все равно не мог. Вода в это время стала подбираться к шее. Снизу, как вакуумным насосом, всасывала пустота, и все же я был бессилен. Только ухватившись за руки своих товарищей, мне, наконец, удалось выбраться из этого проклятого камина.

Ютке и Мутюшу повезло больше. Их обоих горловина камина Ливень как бы засосала.

Прошло полчаса в томительном ожидании. Тем временем я оделся. Один из нас, конечно, все время прислушивался к камину. В течение получаса, однако, ничего, кроме шума воды, не было слышно.

Наконец через большой промежуток времени Мутюш и Ютка дали нам знать, что они возвращаются. Испытанным на Димеши способом нам сразу удалось их вытащить на поверхность. Дрожа от холода и громко стуча зубами, не отвечая на наши вопросы, они поспешно выбрались в теплый «земной» мир. С Гиттой и Димеши мы скрутили веревку, собрали одежду и прочее снаряжение и тоже последовали за ними.

За камином Ливень Ютка и Мутюш смогли продвинуться вперед в неведомый тоннель пещеры лишь на двадцать-тридцать метров. Дальше он настолько сужался, что человек был не в состоянии через него протиснуться. Расширить путь здесь можно было только молотком, а может быть, и зубилом. Из отверстия шел очень сильный ток воздуха, оно было недлинным, и ход дальше, по-видимому, снова расширялся. Но при таких условиях подхода к этому месту вряд ли найдется человек, который бы взялся за пробивание скалы.

— Надо, Лаци, найти способ, как можно отвести воду от камина Ливень, — убеждала меня Гитта, — если, конечно, ты хочешь попасть в пещеру. Другого придумать ничего нельзя. Или ты сможешь найти этот способ, или нечего даже минуты тратить на это дело.

Да, теперь я тоже догадывался, что речь здесь идет о подземном мире, который проходим будет только в том случае, если мы сумеем вывести из него его же созидателя — воду. Человек и вода здесь не уживаются. Не то, что в Аггтелеке…

Все это хорошо, но как обезводить эту громадную долину? Долину, на дне которой даже в самую сухую пору журчит ручей Пензпатак. Долину, которую образовали тесно примыкающие друг к другу Бюккские горы-великаны, чей ручей питается водами родников, стекающих с горных склонов? Вопрос очень трудный, но я не терял надежды. Пещера пензпатакского ручья, заигрывая с нами, довела наше любопытство до такой степени, что мы обязаны были сделать все, чтобы удовлетворить его.

ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ СТАРТ

Почти месяц прошел с тех пор, как мы познакомились с тайнами камина Ливень. Большую часть этого времени я провел над составлением плана и подготовкой исследований. Поскольку я не мог включить в официальный план исследований Института геологии открытие пещеры-понора пензпатакского ручья, я решил, что буду вести работы в поноре с добровольцами. Они изъявили желание помогать мне после рабочего дня и в выходные дни. На счастье, бюккские изыскания были запланированы на июль, поэтому я был уверен, что, если все хорошо организовать, можно будет успешно справиться с двумя задачами сразу.

Уже в Будапеште я организовал исследовательскую группу. Школьники Кальман Бецнер и Миклош Лев были первыми моими сподвижниками. 4 июля они на велосипедах отправились к ручью Пензпатак. С радостью изъявили желание принять участие в экспедиции студент первого курса физического факультета Шандор Голли с братом Фери, а также Кальман Вереш. Мой друг Дердь Виталиш, директор Геологического техникума, обещал нам направить несколько студентов-энтузиастов. Я списался с Юлией Кинчеш, Мутюшем и Герой и условился о том, что, когда у них будет время, они приедут к пензпатакскому ручью помогать нам в этой «общественной работе» по открытию пещеры. От Габи Мадяри я получил аналогичное обещание. Договорился и с дирекцией Лесного управления о снятии в аренду на месяц пензпатакской сторожки. Для выполнения плановой работы института я имел право нанять одного рабочего.

Из тех, кто работал со мной в пещере Мира, я пригласил Лаци Вербая. По моей просьбе в качестве техника дирекция опять откомандировала Ленке Граф. Но она сможет приехать только 18 июля. После соответствующей подготовки 5 июля утром я снова отправился в Бюкк.

К ручью Пензпатак прибыл почти в одно время с выехавшими на день раньше из Будапешта Бецой и Муцой. Мальчики добирались на велосипедах. Вечером же приехал и Лаци Вербай. А 6-го уже в сумерках прибыли и братья Голли. Хозяин сторожки, добряк Погони, в знак уважения к нам застелил чистыми простынями березовые кровати. Работа началась.

Первой и самой трудной задачей было отвести воду из понора, так как он был самой низкой точкой во всей округе, а вода никаким образом не склонна была течь вверх. Не оставалось ничего другого, как взяться за строительство водоподъемных плотин, чтобы при помощи шлюзов мы могли бы в любое время задержать текущий в понор ручей, а, окончив исследования на этом участке, накопившуюся воду снова пустить по естественному руслу.

На наше счастье, всего на расстоянии четырехсот метров выше от понора долину пересекала огромная насыпь шоссейной дороги Эгер — Мишкольц.

Если бы мы могли на время закрыть находящуюся в насыпи широкую водоотводящую бетонную трубу, то эта насыпь могла бы стать чрезвычайно удобной плотиной.

Исходя из дебита ручья и учитывая уровень пензпатакско-го домика, построенного в верхнем участке долины, я высчитал. что этой плотиной в течение тридцати шести часов мы смогли бы удержать воду ручья, не подвергая опасности нашу сторожку.

Итак, мы приступили к строительству системы шлюзов у бетонной трубы.

Во второй половине дня я приготовил все для того, чтобы завтра провести в широких масштабах окраску воды.

7 июля в семь часов утра мы подкрасили воду Пензпатака 1,2 килограмма флуоресцеина. Возможно, что и этого количества будет мало? Ведь точками, где наиболее вероятно появление воды, могут быть большие качские и латорутские источники, лежащие отсюда по прямой в одиннадцати километрах.

Ради большей уверенности я организовал у источника Синвы постоянное дежурство, хотя по геологической и стратиграфической структуре этот источник едва ли можно было принимать в расчет, но от места нашей окраски по прямой он лежит всего на расстоянии шести километров, а внутри карстового массива все может случиться! Начиная с 8 июля, мы будем держать под наблюдением воды долины Хор.

Строительство плотины продвигалось в день окраски хорошо. Сколоченный из бревен деревянный «шлюз» стоял уже готовым. Внизу его построили длинный деревянный канал, который предназначался для отвода собравшейся в бассейне воды. На поверхности шлюза из печной трубы мы сделали предохранительные отводящие каналы. На следующий день оставалось только основательно укрепить глиной и покрыть слоем водонепроницаемой штукатурки закрывающиеся устройства. Пять добровольцев-энтузиастов работали изо всех сил и заслужили настоящее признание.

К сожалению, меню у нас очень однообразное. На обед и ужин на воде приготовленная тархоня[36]. Мы ее сегодня съели уже три килограмма. Авторского гонорара за мою книгу «Открытие пещеры Мира» на самые необходимые расходы бригады пока еще хватает.

10-го огромная работа по устройству системы шлюзов близ шоссе успешно завершилась. После того как мы попробовали поднять воду, выяснилось, что, хотя шлюз и закрывается хорошо, вода все-таки просачивается через насыпь и после закрытия шлюза у понора еще часами продолжает понемногу течь ручей. Я решил вблизи понора для каптажа просачивающейся воды построить вторую, меньшую по размерам плотину со шлюзом. Мальчики после обеда приступили к новым земляным работам.

Днем и ночью, меняясь, следили за источниками. Окрашенная вода нигде не показывалась.

Спустя два дня и другая плотина со шлюзом была готова, но вода все-таки немножко просачивалась в понор, тогда я договорился с братьями Голли и Кальманом Верешем, что прямо у понора они построят третью, маленькую плотину.

Когда и она будет готова, в понедельник 13-го, мы закроем все три плотины и, наконец, сможем приступить к работам в осушенной пещере.

В воскресенье после обеда мы с Лаци Вербаем предоставили мальчиков самим себе и отправились в Аггтелек, чтобы произвести измерения, необходимые для оформления нового, главного входа пещеры Мира. Беца и Муци приехали вслед за нами на велосипедах. 12-го вечером, возвращаясь к ручью Пензпатак, я услышал в доме неимоверный шум. Войдя, я увидел там среди трех мальчишек по шею грязных Мутюша и Ютку Кинчеш. Перекрикивая друг друга, они рассказывали волнующие события этих дней.

После того как приехали Мутюш и Ютка и третья плотина была готова, они решили, что не будут ждать нашего возвращения, а, закрыв шлюзы, сразу после обеда приступят к исследованию пещеры. Ютка принесла с собой трехкилограммовый молоток, чтобы расширить ставший теперь сухим камин Ливень и следующее за ним узкое отверстие Треугольник, откуда в свое время им с Мутюшем пришлось вернуться.

Много часов работали они под землей и небезрезультатно. Но как раз в то время, когда Треугольник расширился настолько, что стало возможным, хотя и с трудом, проникнуть в него, на них обрушился поток воды. По-видимому, третья плотина была построена плохо, так как она не выдержала напора поднявшейся воды и прорвалась. Поток воды чуть не потопил их. Но к счастью, «чуть», а чуть — не считается.

После того как вода спала, они снова, хотя и с трудом, смогли выбраться на поверхность.

Кончив рассказывать эту историю, мои добрые друзья страшно удивились, когда вместо ожидаемой награды я им далеко не приятным тоном сделал выговор за их «самодеятельность». После моей импровизированной речи об ответственности и об их легкомыслии Мутюш еще долго ворчал, что он все-таки не считает удачным для себя эпитет «упрямый козел».

В душе я, конечно, гордился ими и немножко понимал их нетерпение.

НА ГЛУБИНЕ СТА ПЯТИДЕСЯТИ МЕТРОВ

15 июля, рассветает…

Зеленая вода все еще не появилась. Вчера и позавчера мальчики уже наконец основательно сделали третью плотину. При испытании шлюзов оказалось, что наша тройная система дает возможность полностью задержать воду каждый раз на двадцать четыре часа.

Сегодня утром мы снова закрыли шлюзы и отправились открывать тайны пещеры. В разведке приняли участие пятеро: Юлия Кинчеш, двое ребят Голли. Кальман Вереш и я.

На этот раз мы смогли пробраться в таинственный мир лишь на глубину сорока метров. За каминами Ливень и Треугольник мы стали осторожно пробираться в лабиринт громадных, в беспорядке лежащих одна на другой каменных глыб, спускаясь все ниже и ниже. Дующий в лицо ток воздуха, который несколько раз гасил лампы, показывал в этом страшном нагромождении камней правильный путь. Благодаря плотине вода в пещерном ручье спала, и теперь в его безводном русле кишмя кишели рачки. Странно было смотреть на предсмертные страдания этих маленьких существ, когда жизнь самих нас была далеко не в безопасности. Какая могла быть здесь безопасность?!

Все говорило о том, что время от времени эти гигантские каменные глыбы приходят в движение. Старые пустоты закрывались, открывались новые. И не удивительно, что мы все облегченно вздохнули, когда наконец, добравшись до нижнего конца каменных глыб, увидели перед собой глубокий колодец. Эта в пять метров шириной и, как позднее выяснилось, восемнадцать метров глубиной с отвесными стенами шахта образовалась в сплошном каменном массиве под действием падающей воды. Обвала не нужно было уже больше опасаться.

Однако в зияющий под нами колодец без веревочной лестницы мы спуститься не могли. Бросив камень, я определил глубину, а затем послал Кальмана Вереша и Фери Голли на поверхность, чтобы они принесли с собой двадцатипятиметровую веревочную лестницу. Пока они ходили за ней. мы. сидя в каменном зале, расположенном над колодцем, окончательно промерзли. Нет, это неправильное определение! От холода у нас уже зуб на зуб не попадал.

В пещере все же остались лужи, и в них приходилось ложиться при преодолении узких проходов

Плотины, которые мы построили, отвечали своему назначению, но в пещере все же остались лужи, и в них приходилось ложиться при преодолении узких проходов. Поэтому теперь мы были мокрыми до нитки. За время ожидания, сидя в мокрой одежде, все продрогли настолько, что к тому времени, как Кальман и Фери возвратились сюда, в Холодильник, мы разделись донага и сидели на корточках перед пламенем карбидных ламп. Опыт старых исследователей пещер говорил о том, что холод легче переносить раздетым, чем в мокрой одежде.

За время ожидания почти сама собой родилась первая песня ручья Пензпатак, которую наша троица во все горло распевала на мотив песни «В зеленый цвет окрашены решетчатые ворота», чтобы хоть немножко отвлечься от пробирающего нас холода:

От основания восемнадцатиметрового колодца шел узкий, но высокий коридор, напоминающий тоннель Исследователей пещеры Мира. С крутыми поворотами, где сужаясь, где расширяясь, заманивал нас все дальше красивый сталактитовый ход. Путь стал совершенно свободным. Мы продвигались все глубже и глубже под сосновым лесом Бюкка.

Однако сегодня мы не смогли пройти много. Во время длительного ожидания настолько перемерзли, что вынуждены были повернуть обратно. На прохождение всей пещеры у нас уже не хватило сил.

Через два дня в десять часов утра пятеро снова отправились под землю: Ференц Голли, Шандор. Юлия Кинчеш, Кальман Вереш и я. Теперь мы были готовы к тому, что наш путь может продолжаться, пожалуй, и все двадцать четыре часа. Упаковали достаточное количество веревки, запас еды и карбида.

После камина Веревочной лестницы с товарищами, следовавшими за мной гуськом, мы вскоре дошли до места, на котором позавчера остановились. По стенам коридора пещеры тянутся ложбинки, но они здесь уже не горизонтальные, а наклонные, как то каменистое дно, по которому мы шли.

Путь подземной воды становится все глубже. Местами вода образовывала уступы в один-два метра высотой. У их основания ручей вымыл настоящие круглые каменные раковины[37]. В одном месте, где коридор расширялся в маленький зал. с левой стороны к нему примыкал второй узкий тоннель.

Участники похода 17 июля: Ференц Голли, Юлия Кинчеш, Ласло Якуч, Кальман Вереш и Шандор Голли

Заинтригованные, мы жадно следили за все новыми и новыми картинами. Пещерный тоннель теперь снова ведет к отверстию нового колодца. При свете ламп стало видно, что хотя размеры его большие, но проникнуть в колодец все-таки можно.

Обвязав друг друга веревкой, мы спускаемся на неизвестную глубину, совсем забыв, что Ютка осталась у входа. На глубине десяти метров от подножия камина отходит низкий горизонтальный коридор. Шани пытается протиснуться, но все напрасно. Вода заполнила сифон до самого потолка. В нерешительности раздумываем, что нам делать, и вдруг сверху из колодца с десятиметровой высоты с неимоверным шумом обрушилась нам на головы лавина воды. В панике пробуем отбежать из-под водопада в другое место. Мы в отчаянии, так как, судя по всему, плотина снова прорвалась. Но водопад как внезапно начался, так и внезапно прекратился. Над нашими головами послышался голос Ютки:

— Не бойтесь, это я спустила озеро, чтобы не нужно было ложиться в него.

— Понятно! Спасибо тебе, Ютка. за благородный поступок!

Снова попробовали зажечь лампы. Конечно, все спички совершенно промокли. Крикнули Ютке, чтобы она осторожно спустилась к нам с горящей лампой. Стряхиваем с себя в темноте воду. Ютка, упираясь ногами и спиной в стенки камина, спустилась. Зажгли свои лампы, потом последовал «обмен опытом» в употреблении нелитературных выражений в повышенных тонах. Вдруг я увидел в стороне от камина Ретикюрте до сих пор незамеченную лазейку. Мой окрик восстанавливает полное единодушие. И вот мы уже пробираемся к узкой дыре. Протиснувшись через нее, нам удается обойти сифон.

Снова большая радость. Пещера идет дальше. Горизонтальный ход, однако, продолжается недолго. Без всякого перехода он вклинивается в отвесную боковую стену пропасти огромных размеров.

Пораженные этим, останавливаемся. Ищем камни. Под руки попадается глыба с человеческую голову. Сталкиваем ее в глубину. Потом прислушиваемся. Считаем секунды. После десяти счет прекращаем. Звука падения камня на дно так и не услышали.

К этому я совершенно не был подготовлен. Может быть, во всей стране нет такой веревочной лестницы, какая нужна здесь. Но веревки с нами около восьмидесяти метров. Считаем. Одна из веревок тридцать пять метров, другие две по двадцати пяти. Итак, это восемьдесят пять метров. Попробовать спуститься?

На счастье, с одной стороны каменная стена не совсем вертикальная, и, насколько нам видно отсюда, как будто на ней есть карниз. Привязываем тридцатипятиметровую веревку и опускаем вниз Шани Голли. Он спускается с ловкостью акробата в петле дюльферзитц и с глубины двадцати пяти метров начинает кричать, что, высвободившись из петли, встал на десятисантиметровый карниз, но под собой, кроме бездонной пропасти, ничего не видит. Вслед за ним может отправляться следующий, до этих пор опускаться безопасно. Сначала спускается Фери, потом, когда он тоже встает на карниз, спускаюсь и я.

Неприятное чувство, вися на веревке, без всякой страховки спускаться на неведомую глубину, о которой знаешь только то, что конец веревки наверняка не достигает дна. Когда после пятнадцати метров спуска я на мгновение взглянул вниз, кровь застыла в жилах.

Подо мной, на глубине доброго этажа, лицом и животом прижавшись к отвесной каменной стене, на глиняном карнизе шириной шесть-семь сантиметров едва держатся двое Голли. Под ними темный, неведомый ад. Каменная стена настолько гладка, что не за что уцепиться. Подняв руки, они ладонями прижимают их к стене. Достаточно глубокого вздоха, чтобы, потеряв равновесие, сорваться вниз. С ужасом наблюдаю за ними, но не могу вымолвить ни слова. Нет, эти люди определенно не в своем уме. Не могу понять такого легкомыслия. Нельзя было Шани в это смертельно опасное дело увлекать еще и Фери.

Под ними темный, неведомый ад

Тотчас же вылезаю из дюльферзитца и, держась за веревку руками, а ногами упираясь в стену, то здесь, то там используя выступы на ней в качестве опоры, насколько могу быстро взбираюсь к Кальману и Ютке. Освобождаю конец веревки и кричу, чтобы мальчики обвязали ею себя за поясницы, так как мы их вытягиваем обратно. Не разрешаю больше никаких попыток.

Шани и Фери, однако, и слушать не хотят о возвращении. Напрасно я требую, напрасно их прошу, они хотят идти дальше, даже если этот путь будет стоить им жизни. Ютка чертыхается, я тоже. Но этим делу не поможешь. Я договариваюсь с Кальманом, что на другой веревке мы спустим его на глубину, где находятся мальчики, а там, вися на веревке, он обвяжет их другой, тридцатипятиметровой веревкой, чтобы они не свалились, и потом мы попробуем, если по-другому не выйдет, вытянуть их силой.

В таком положении я еще никогда не был. Стараюсь оставаться спокойным, потому что нервозность здесь ничему не поможет. Но надо иметь очень большое самообладание. Ни на одно мгновение не могу забыть ужасной картины: вот они, прижавшись к голой отвесной стене и на страшной, может быть стометровой, высоте, ждут, сами не знают чего.

Обвязываем Кальмана другой веревкой, жмем руку и спускаем вниз. Через двадцать метров он кричит, чтобы мы веревку не дергали, так как он стоит на карнизе и удерживается на нем только с ее помощью. Нервы напряжены до предела. Держим сбегающую вниз веревку, слышим из глубины похожее на гудение пустых бочек голоса, но ничего не можем разобрать. Ужасные минуты. И вот теперь, наконец, начинаем понимать, что кричит Кальман. Медленно, по складам он произносит слово за словом:

— Шани… и Фери… они здесь… Обессилели… Дрожат. Не могут… обратно выбраться. Только один… способ… нужно… опустить… их… вниз… Я связал концы двух веревок… Бросайте… вслед за мной… мою веревку… Понимаете? Мою… двадцатипятиметровую… Не раздумывайте… нет другого выхода… Лаци… бросайте! Если достигнут дна… тогда, может быть… они… будут спасены…

От ужаса покрываюсь испариной, но не могу сделать ничего другого, как опустить конец веревки, державшей Кальмана. Со страшным свистом, извиваясь, падает она вниз. Другая веревка, издав треск, туго натягивается, звук доносится до нас. Через большой промежуток времени крик Кальмана:

— Спасибо… Ни одного из нас веревкой не задело… Фери стекается, он особенно устал.

Потом наступает тишина. Как мы ни кричим, ответа нет. Нет ответа и через пять минут, и через полчаса. Только где-то за нашей спиной каплет в коридоре вода, равномерно, спокойно.

Ютка хочет спускаться вслед за ними. Я не разрешаю.

— Ни шагу больше без веревочной лестницы! Иди обратно, если не можешь больше, я остаюсь здесь.

Ютка тоже остается. Почти не дыша, впиваемся глазами в темноту. Так проходит, может быть, час. Первой заговорила Ютка:

— Лаци, что мы ждем? Ты все еще думаешь, что они живы?

Я боюсь ответить. Продолжаю сидеть неподвижно на корточках. Временами меня бросает в дрожь… Вероятно, от холода.

Разрешите, дорогой читатель, привести теперь отрывок из дневника Кальмана Вереша. К, сожалению, дневник Кальмана местами немногословен, но мне кажется, будет лучше, если я дам его, ничего к нему не добавляя.

«Фери был смертельно бледным, когда я. обвязав его петлей дюльферзитц, сунул в руки лампу, и он без звука начал спускаться. Крикнув об этом Якучу и Ютке. Фери стал быстро удаляться. Скоро я уже видел только мерцающую световую точечку. Шани попросил меня прижать его к стене, ибо он не в состоянии больше сохранять равновесие. Мне это было сделать легче, удавалось держаться за веревку. Бедный Шани от переутомления дрожал всем телом. Я очень боялся, что он упадет.

В это время мы не могли знать о случившемся с Фери, потому что веревка дернулась и ослабла. Казалось, на ней уже никто не висит. Снизу, однако, я не видел никакого света. Голоса тоже не слышал. Хотя Фери обещал, что, как только коснется дна, даст нам знать. Наверное, веревка оказалась короткой и Фери не смог откачнуться в сторону. Шани, очевидно, тоже подумал об этом, так как начал кричать, что пойдет за братом, чтобы с ним там ни случилось. Я не смог отговорить его. Якучу и Ютке даже не посмел сказать о случившемся. И Шани стал спускаться вниз.

Я тоже был в незавидном положении. Прямо на шею стекала сверху струя воды. Веревка была настолько мокрой, что, когда я сжимал, из нее текла вода. Мне хотелось бы отыскать более надежный карниз, но на стене не было опоры даже для ноги. Вот возобновилась прежняя сцена. Веревка дернулась, освободившись от тела Шани. Напрасно я прислушивался — ни звука не доносилось со дна пропасти. Я уже хотел подниматься к Якучу и Ютке, как заметил мелькнувший подо мной свет лампы. Стало быть, можно достигнуть дна или где-нибудь встать. Я тотчас стал опускаться дальше. Веревка была ужасно мокрой.

До тридцати пяти метров спуск шел гладко, потом еще «глаже», и в конце концов, не сумев удержаться за конец веревки, я, закричав что-то, полетел вниз. Мне повезло. Я упал только с высоты четырех метров. Длина двух веревок была шестьдесят метров, а глубина пропасти шестьдесят четыре метра, но при этих условиях с таким же успехом могла быть и сто шестьдесят четыре. Шани и Фери тоже были здесь. Фери весь окровавлен. Я кричал Якучу и Ютке, но они не слышали. Страшное место. Хотел бы я знать, можно ли отсюда как-нибудь выбраться. Мы перевязали Фери его собственными плавками. Потом осмотрелись. Недалеко отсюда увидели Нюзду (Живодера). А от него уже совсем рядом был сифон. Я погрузился по шею в воду, но дна не оказалось. Переплыть сифон не было сил. Между сифоном и Живодером шел другой ход.

Я изо всех сил вцепился зубами в его тапочку

Поползли было вверх по глинистому колодцу, но напрасно. Потом начали выбираться обратно. Фери выглядел страшно, и мы его отправили вперед. Потом вплотную друг за другом поползли следом за ним. На наше счастье, удалось отыскать конец веревки. Это был отчаянный труд. Не думал я, что смогу выдержать такое физическое напряжение. Я взбирался последним, непосредственно под Шани. К счастью, на стене повсюду были маленькие выступы, и было обо что опереться ногами, поэтому не приходилось работать только руками. Я проделал уже около сорока пяти метров, когда правая нога не встретила опоры и соскользнула левая. Сжав двумя руками веревку, я почувствовал, как по ней вниз побежала вода Но на руках висеть сил уже не было, опереться ногами было не на что, и я начал скользить вниз. «Шани, помоги», — кричал я, так как чувствовал, что могу сорваться. Но Шани не был в состоянии помочь мне ничем другим, как протянуть вниз ногу, а я, двумя руками сжимая веревку, изо всех сил вцепился зубами в его тапочку. Болтаясь в воздухе, как акробат, я старался ногами найти опору. Будь Шани на полметра выше, меня, может быть, и хоронить не вытащили бы из пещеры. Он спас мне жизнь. Спасибо».

Была поздняя ночь, когда мы выбрались на поверхность.

КОГДА ПРОРЫВАЮТСЯ ПЛОТИНЫ

19 июля, а следов флуоресцеина все еще нигде нет. Мы уже горим нетерпением. Двенадцать дней бродит он по неизвестной пещере. Немножко многовато. Теперь дежурный ездит на велосипеде к источникам только один раз в день.

Вчера, наконец, прибыли Ленке Граф и Габи Мадяри, Ленке тотчас проиграла пари в сто форинтов, так как не хотела верить, что существует пещера и что у подножия Большой стены мы уже прошли на сто пятьдесят метров вглубь. Теперь самая важная задача — достать необходимое количество веревочных лестниц. Было бы преступным легкомыслием и просто самоубийством спуститься в страшную шестидесятичетырехметровую пропасть Большой стены по веревке.

Достать веревочные лестницы было делом тяжелым. Вчера я уже разослал повсюду целый ряд телеграмм, но не был уверен, получим ли мы лестницы в количестве, достаточном для безопасного продвижения по пещере.

Во время небольшой рекогносцировки мы нашли отходящий от верхней части камина Ретикюрте боковой коридор. Он вел в широкую и очень глубокую систему каминов. Как нужны лестницы! Без них я не разрешаю никому спускаться. Да, не разрешаю. Хорошо, что еще так благополучно кончилась разведка Большой стены. Мне и теперь становится жарко, когда вспоминаю ее.

Сегодня утром я отправил Габи Мадяри в Мишкольц, чтобы он переговорил от моего имени с Яношем Борбеем — руководителем группы мишкольцских спелеологов. Они работают на раскопках Болхашского понора, где прошли уже глубину почти девяносто метров, и, может быть, смогут одолжить лестницу.

Вернувшись, Габи сообщил, что все лестницы группы Яноша вмонтированы теперь в Болхашскую шахту, и мы должны как следует подумать, есть ли у нас в них крайняя необходимость. Если да, то должны прийти и сами их демонтировать, но лучше решить вопрос иначе, так как без них они не смогут работать дальше.

Мишкольцские любители-спелеологи, организовавшие в последние два года при Обществе геологии сильную исследовательскую группу, по субботам и воскресеньям проводят замечательную работу по открытию неизвестных пещер восточного Бюкка. После многочисленных небольших, но успешных исследований они приступили к открытию крупной системы пещер источника Гарадна, расчистив окрестные поноры Яворкута. Мне не хотелось ставить их в затруднительное положение. Поэтому мы решили, что с дальнейшими исследованиями подождем несколько дней, а тем временем прибудут веревочные лестницы из Будапешта.

Сегодня после обеда я получил пополнение. К нам приехали обещанные Виталишем студенты Геологического техникума. Всего четверо. Из них трое — Шани Турчани, Янчи Вермеш и Пишта Хорват — мне знакомы еще по Будапешту. Теперь мы едва умещались в пензпатакской сторожке. Новичков разместили на сеновале. Вернулся из Мезечата и Мутюш, даже привез с собой гостей: своего бывшего любимого преподавателя доктора Дюлу Сабо и старого школьного друга Лаци Сидло. Они все сегодня же хотели идти в пещеру.

Так и быть. Я удовлетворяю их просьбу, но, конечно, они пойдут только до верха Большой стены.

После обеда в шесть часов мы закрыли все шлюзы. Группу ведут Мутюш, Ленке и Мадяри, в ее составе четыре новых техника и два наших мишкольцских гостя.

У входа в пещеру эти первые «экскурсанты» торжественно прощаются. Семь часов вечера. Девять человек исчезают в горловине понора. Остаются братья Голли, Ютка Кинчеш и я.

В девять часов заволакивается небосвод. Частые далекие разряды молнии прорезают небо.

— Спрячьте, ребята, эти сухие ветки под навес. Еще могут намокнуть, и тогда мы намучимся, разжигая костер для возвратившихся «туристов».

В четверть десятого небо словно прорвалось. Такой ливень, черт возьми. И нужно было ему пойти сейчас, чтобы намочить нашу лужайку.

Стоим в комнате и смотрим, как стекают по стеклу ручейки воды, как сверкает то там, то здесь голубоватая молния.

Такие раскаты грома, что невольно втягиваем голову в плечи.

В половине десятого ливень усиливается. Я вспоминаю наводнение в Барадле и начинаю беспокоиться.

— Кальман, у тебя есть плащ, пойдем посмотрим плотины.

— В такой дождь! С карбидными лампами!

— В такой дождь. С карманным фонариком.

Едва мы прошли двадцать метров, как промокли до нитки. Первая плотина еще держит поднявшуюся воду, хотя поверхности шлюза уже не видно. По земле бегут мутные дождевые потоки. Ну и льет, как из ведра. Вторая плотина видна только на тридцать сантиметров. Не миновать беды. И очень большой беды.

Кальмана посылаю обратно в сторожку: пусть все тут же бегут к плотине! С лопатами, с заступами, с топорами! Сам что есть сил мчусь к нижней плотине. Сапоги полны воды. По спине тоже струятся ручьи. Плотина видна лишь сантиметров на десять. В свете вспышек молний сквозь завесу дождя вижу, как бегут с откосов долины по направлению ко мне потоки воды. Гром раздается, словно смех Мефистофеля. Теперь уже помочь ничем нельзя. Finita la commedia[38].

Это даже не дождь, а потоп. Готов рвать волосы на голове от бессилия. Увязая в грязи, мчусь снова ко второй плотине. Удивляюсь, что еще не прорвалась. Виднеется из-под воды сантиметров на пять. Теперь прибегают Ютка с товарищами. С одним карманным фонариком четверо. С лопатами и заступами набрасываемся на плотину. Делаем совершенно бесполезную работу. Напрасно роем землю, это уже не земля: один ил стекает с краев лопаты. Кричу, чтобы попробовали укрепить ее палками, а сам снова бегу к первой плотине. Вода до краев. Ныряю и дергаю закрытые створки шлюза. Несмотря на страшный напор воды, они все-таки поддаются. С ревом через отверстие прорывается пенистый поток воды. Устремляется к понору. Пожалуй, лучше, что вода захватит наших товарищей в пещере таким образом, чем если бы, прорвав плотину, на них обрушилось все озеро.

Лишь бы вторую плотину удалось спасти!

Невозможно. В долине уже ревет поток. По сырому, превратившемуся в сплошной ил склону с трудом отступаю перед ним, третью плотину поток смывает целиком.

У меня подкашиваются ноги… Нет спасения нашим «туристам». Будет девять жертв. Вот и первый поход «экскурсантов»! А я еще устраивал им проводы, смеялся, шутил.

Струящийся с меня пот смешивается с ледяными каплями дождя.

В горловине понора булькает вода. Примчался Кальман с товарищами.

— Стой! Ни шагу дальше! Это уже бессмысленно!

В конце слепой долины уровень воды быстро поднимается. и она все прибывает и прибывает. Вход пещеры и множество открытых поноров не в состоянии ее поглотить. А с неба продолжает обрушиваться проклятая «божья кара»!

Глубоко в долине над пастью пещеры кружится вода, разбрызгивая в стороны тысячи плевков. В центре громадного водоворота временами подвывает образовавшаяся воронка.

В течение часа до без четверти двенадцать продолжался ливень. Потом стих. Монотонные всплески стремящейся к понору реки прерывает только глухое бормотание далеких раскатов грома.

Хорошо, что ночь, хорошо, что не видим друг друга. Все молчим, стоим, остолбенев, дрожа от холода, как будто нас приковало к краю превратившейся в один громадный водоворот водопоглощающей долины.

Наконец заговорила Ютка.

— Лаци, если ты сейчас думаешь о пещере, то можешь ли представить там какое-нибудь место, где бы они могли укрыться от этой лавины.

Этот вопрос мучил меня, но даже и в мыслях я не смел ответить на него. Теперь вынудили.

— Нет, Ютка, я не думаю, чтобы там было хотя бы од но такое место. Не могу вспомнить.

Вода продолжает всасываться. Из глубины пещеры поднимаются со страшным клокотанием огромные пузыри. В ночной темноте определяем все только по звукам. Слабый свет карманных фонариков едва освещает небольшое пятно волнующегося зеркала воды. Ребята Голли отправляются к нашему биваку, чтобы принести карбидные лампы. Теперь ими можно уже пользоваться, хотя с листвы еще падают дождевые капли.

Когда они возвращаются обратно, вход пещеры уже открылся. Мы должны попробовать как можно быстрее построить на ручье новую плотину.

Отчаяние диктует темп. Одно за другим срубаем деревья и наводим через узкую долину мост. Глину берем со склона понора. Боремся с водой, утомлением и темнотой.

Через час удается благополучно запрудить опавший ручей Пензпатак. Мы рассчитываем в последующие полчаса укрепить плотину, чтобы проникнуть в пещеру.

Каждый боится первым убедиться в печальной действительности. Не особенно-то горим желанием предпринять этот поход. И все же нужно отправляться. Нужно, обязательно!

Снаряжение далеко не достаточное. Уже в течение часа я в одних носках топчу грязь, так как подошвы моих сапог отстали, и я предпочел их совсем оторвать. Острые камни врезаются в ноги, кровоточит то одна, то другая ссадина, но я не думаю о них, стараюсь не обращать внимания. Физическая боль почти приятна. До некоторой степени она отвлекает от тяжелых мыслей.

К нашему великому удивлению, за Треугольником слышатся голоса. Появляется из темноты Мадяри… живым… Увидев свет, кричит как одержимый. Такой же мокрый, как и спасательная бригада. Кальман спрашивает:

— Что с остальными? Жив ли еще кто-нибудь?

— Мутюш жив! Он здесь со мной. Об остальных не знаем ничего. Разрешите идти наверх.

Двое, стало быть, спасены! Но где остальные? Теперь отвечает Мутюш.

— Мы уже взобрались на лестницу, когда на нас об рушилась вода. Все это время мы были в Холодильнике. Ленке и ее товарищи сюда еще не добрались. На них обрушился основной поток воды.

Бежим дальше. Много ступенек лестницы выломано. Вероятно, мощная струя свалила на них обломки скал. С трудом опускаемся по ней.

Внизу в коридоре находим и остальных. Всех семерых. В одном клубке семь человеческих тел. В темноте, тесно прижавшись, они согревают друг друга.

Все остались живы. Узкие горловины Ливня и Треугольника задержали обрушивающиеся потоки воды. Эти два места спасли наших «туристов».

Конечно, было страшно. Лампы сразу же потухли. Стоя по пояс в несущемся потоке воды, уцепившись друг за друга и держась за скалы, они боролись в течение двух часов с грозной силой в кромешной тьме, в холоде, ожидая маловероятного спасения…

Нам всем эта первая «экскурсия» в пещеру Пензпатакского ручья принесла страшные волнения. Возможно, она была и последней? Бедные наши друзья всю ночь даже во сне стонали.

В этой пещере уже нельзя было проводить дальнейших исследований. Оказывается, природа поставила здесь перед нами такие препятствия, преодолеть которые имеющимися у нас средствами и силами мы не могли. Старый Бюкк ревниво хранит свои тайны. Намного ревностнее, чем берегла свой сказочный мир пещера Аггтелек, хотя и там тоже была ожесточенная борьба.

И все же, если прибудут лестницы, мы предпримем еще одну последнюю попытку, прежде чем окончательно отступить…

ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА

Все напрасно. Попытка не удалась. Пещера оказалась сильнее нас. А сегодня, 21 августа, во время последнего похода случилось несчастье. Ужасное несчастье.

О предшествующих событиях расскажу коротко. В прошлые две недели я запустил записи в дневнике.

Новые плотины мы построили гораздо лучше прежних, а ожидаемые лестницы все еще не прибыли. 23 июля я отправил мальчиков на Болхаш за веревочными лестницами. Мы прикрепили их сначала к Большой стене, а потом и в Сухих каминах. Сухие камины вели вниз из просторного коридора, который открывался у верхней части Ретикюрто. и, обходя Большую стену, приводили к Нюзде, то есть к сифону, означающему конец пещеры.

Но напрасно 25 июля приехал по моему вызову наш заслуженный скалолаз Лайош Пушкаш и вместе с ним его товарищи альпинисты, привыкшие работать в одной связке. Напрасно они целыми неделями проводили головокружительные спуски и восхождения по стенам и каминам пещеры. Нюзду никак нельзя было обойти. Лаци Гера, который в это время принял участие в работе нашей группы, установил, что сифон не длиннее восьми метров, и все же не смог его переплыть. Я решил, что исследовательские работы на Пензпатакском ручье в этом году надо закончить, и договорился с Юткой Кинчеш об организации последнего спуска за оставленными в пещере лестницами. Я же вместе с Ленке и Лаци Вербаем по заданию Института уехал в Бюккжерц для изучения бюккских источников.

Наша спелеологическая группа в последние дни пополнилась молодыми энтузиастами из Кинижи. которые раскинули свои палатки прямо у понора. Ютка в этот последний поход взяла себе в помощники несколько новичков и несколько человек из старой группы.

Смеркалось, когда с Ленке и Лаци Вербаем мы возвратились к ручью Пензпатак. Мы пошли по долине Чуня и достигли понора. Как раз в это время из пещеры на поверхность выбрался Гера, он был смертельно бледен. Узнав нас, он встал и срывающимся голосом произнес:

— Беда. Ютка упала в восемнадцатиметровый камин. Теперь они ее вытаскивают. Они уже у камина Ливень.

— Умерла? Отвечай, ради бога.

Восемнадцатиметровый камин, с которого сорвалась Ютка Кинчеш

Гера не смотрел на меня. Только носками ботинок ковырял сухую листву.

— Не знаю. Может быть, еще нет. Посмотри сам, Лаци. Хотя лучше тебе не ходить, все равно не сможешь помочь. Людей там много.

Я оттолкнул Геру, схватил брошенную им на землю лампу и тем же путем, не сняв даже рюкзака с плеч, стал протискиваться в каменную дыру, ведущую в подземелье.

Вот как произошло несчастье: члены бригады успешно вытащили веревочные лестницы из пропасти Большой стены и Сухих каминов и со связками лестниц начали выбираться на поверхность. На этом последнем участке восемнадцатиметрового колодца Ютка шла первой. Остальные ждали у начала коридора, пока она доберется наверх и оттуда войдет в Холодильник.

Взобралась она благополучно, но перейти ей не удалось. В то время, как она поднималась по лестнице, уже на девятом метре потухла ее карбидная лампа. Ютка была уверена в себе и в темноте продолжала знакомый ей путь. Не зажгла она лампы, и достигнув конца лестницы. По памяти шагнула по направлению к Холодильнику. И здесь она ошиблась. Она наступила на скалу, которая под тяжестью ее тела пошатнулась и, увлекая за собой Ютку, рухнула с высоты четырех этажей.

Ютка, сделав сальто, даже не вскрикнув, полетела на дно колодца. Летящая каменная глыба опередила ее и, ударившись о дно, разлетелась на тысячи маленьких кусочков, чуть не задев Лаци Геру. Ютка тоже упала к ногам Лаци. С холодящим душу звуком ударилась она о каменное дно. Больше она не шевелилась, только лежала на боку, лицо моментально залилось кровью.

Все подскочили к ней. Ютка жива, но разбилась страшно. Через несколько минут она пришла в себя и начала стонать. Ребята сделали из веревки петлю, привязали ее за бедра и под мышки, потом взобрались на край колодца и втроем потащили несчастную наверх. Это было ужасно.

В Холодильнике сняли с нее петлю. Теперь сантиметр за сантиметром волокли по узкому проходу. Ютка уже пришла в себя и, собрав всю силу воли, старалась помочь им. Там, где позволяло место, мальчики ложились и ползли с ее израненным телом на спине. За два часа они сделали путь в сорок метров.

Достигнув поверхности, они положили ее на траву. Один из них тотчас побежал в Репешхуту вызвать скорую помощь. Потом остался на шоссе ждать машину, чтобы привезти ее к понору.

У Ютки на лбу и на темени зияли глубокие раны. Из носа все еще текла кровь. Она попросила воды и выпила ее очень много. Потом у нее закружилась голова, и она снова потеряла сознание.

Пока мы ждали скорой помощи, Лаци Вербай и кинижистские товарищи возвратились в пещеру, чтобы извлечь все-таки на поверхность оставшиеся там лестницы и прочее снаряжение.

На собственной машине, опередив скорую помощь, прибыл лиллафюредский врач.

— Кареты нельзя больше ждать. Кладите ее в мою машину, и я сам отвезу в больницу. Здесь дорога каждая ми нута. Это может стоить ей жизни. Не ушибы опасны, а пролом черепной коробки.

На машине врача Ютку Кинчеш сопровождала Ленке.

Едва они успели оставить пензпатакскую долину, как из пещеры с окровавленным лицом вылез Лаци Вербай. Мы еще не оправились от всего случившегося, и поэтому новое страшное известие нас сразу не очень поразило.

Снова несчастье!.. Завалило пещеру… Дюлу Вархиди придавила глыба… теперь конец! По крайней мере, десять вагонов камней нагромоздилось в Холодильнике.

Я не мог ничего понять, может быть, я сошел с ума? И как сумасшедший тряс за плечи Вербая.

— Говори!.. Что случилось?! Умер кто-нибудь?

— Нет, никто не умер. Вот идут.

Пещера обвалилась. Мы заблудились в лабиринте Холодильника. Взобрались на такое неудачное место, что начался обвал. Дюлу увлекла за собой свалившаяся груда камней. Но мы смогли его вытянуть. Все живы, только снаряжение осталось там на веки вечные. Много метров веревочной лестницы, веревки и лампы. Вход восемнадцатиметрового камина Ютки завалило камнями.

Вот они идут. Слышу их голоса.

И на самом деле, вот уже все на поверхности. Рана на голове у Вархиди была скверная, но сразу видно, что она неопасна для жизни.

Я почувствовал облегчение. В эту минуту с пещерой Пензпатакского ручья я покончил раз и навсегда. И всем остальным самым категорическим образом запретил дальнейшие попытки спуска и исследования.

В этот же вечер приступили к свертыванию экспедиции и ночью пешком отправились в Мишкольц. Утром нас пропустили в больницу.

ПРОЩАНИЕ С БЮККОМ

И вот я снова в институте. Страшный подземный мир пещер Бюкка остался теперь только в наших воспоминаниях и в подведенных итогах. Ютка пролежала в больнице три недели. Ее сильный организм справился с переломами черепа, ребер, ключицы, сотрясением мозга и тяжелыми ушибами. Вчера она написала из Речка, что снова ездит на велосипеде.

Несколько членов моей бригады все-таки не могли устоять перед соблазном и, нарушив мой запрет, опять спустились в пещеру Пензпатакского ручья. Место обвала они расчистили настолько, что снова смогли пробраться в камин Ютки. Этими смельчаками были братья Голли и Вереш. Они вытащили веревочные лестницы и оставшееся там снаряжение. Все вернули обратно (хотя и с небольшим опозданием) тем, кто, одолжив это нам, оказал большую поддержку в исследовательских работах в самой глубокой пещере Венгрии[39].

Пензпатакская сторожка снова опустела. Плотины постепенно размываются водой. Бюккский ветер, взвихрив тысячи желтых листков, принес красную осень и длинные ночи. Тайна осталась тайной, хотя в наших руках и был к ней ключ. Ничего не поделаешь. Такую огромную рыбу, какой была неизвестная пещера источника Кач, не так-то просто вытянуть из воды, даже тогда, когда она и попалась на удочку.

Является ли ручей Пензпатак действительно ключом водной системы источника Кач, не знаем, но предполагаем, что да. Окрашенная вода до сегодняшнего дня не показалась. Однако конечная точка всего на километр дальше знакомой пещеры. Сифон на такой глубине под землей означает, что воды долины Хор и источника Синва не могут быть выходом на поверхность подземных вод этой пещеры.

МЫ ГАСИМ ЛАМПЫ…

Вот и последняя страница. Все что я собирался рассказать в этой книге, я рассказал. Пять лет назад я покинул Будапешт, институт и начал исследования в Аггтелеке, в таинственном подземном мире волшебных сказок.

Сейчас октябрь 1958 года. Перелистываю пожелтевшие листки дневника, вспыхивает пламя воспоминаний, заново освещая борьбу последних пяти лет…

Появляются среди них в мрачном призрачном подземелье грозные наводнения, страшные обвалы и другие невероятные трудности в борьбе со стихией Я вижу себя и товарищей, проникающих в рождественский вечер в тысячелетиями закрытый сифон; вижу бесчисленные измерения и вычисления, в результате которых наконец удалось выработать удовлетворительную защитную систему от наводнений, вижу, как задыхается моя жена в сифоне, судорожно хватаясь за воду дрожащими руками, вижу новые экспедиции и походы врачей за сбором плесневых грибков; вижу, как ведется съемка пещеры для кинофильма, когда в световых лучах прожекторов сверкают тысячи сталактитов; вижу армию новых молодых спелеологов, ставших мастерами своего дела — добрых моих друзей Мутюша, Ленке Граф, Габи Мадяри — теперь уже самостоятельных геологов.

Вспоминаю и думаю, многое бы еще нужно рассказать. Однако работа не кончилась, трудности ждут нас, и мы будем бороться, бороться до конца, до полной победы. Тогда кто-нибудь из моих товарищей выберет время и напишет новую книгу об окончательной победе нашего дела.

Пещеры Венгрии

1 — Гипсовая пещера в Шаторкепуста, 2 — Шоймарская пещера Чертова дыра, 3 — Пещера Семи дыр, 4 — Ференпхедьская пещера, 5 — Селехедьская пещера, 6 — Пензпатакская пещера, 7 — Летрашская пещера, 8 — Пещера Агггелек — Барадда, 9 — Пещера Мира, 10 — Лиллафюредская известняковая пещера.