В те годы

Солдатские письма Шуры Шляховой

Росла в Запорожье девочка. Она стала комсомолкой, окончила школу, и ее приняли на работу в трест «Запорожстрой» нарядчицей железнодорожного цеха.

Все в ней было самое обыкновенное. В школе — не отличница. В комсомольской организации — не активист и не штатный оратор. В обращении с людьми — скромная, порой даже застенчивая.

Отличалась ли она храбростью? Куда там! Она боялась темноты, не могла слышать про мертвецов.

Началась война.

С фронтов шли известия о тяжелых боях, героизме защитников Родины.

Узнала страна и о подвиге Зои Космодемьянской — Тани. Всех буквально потряс очерк П. Лидова «Таня», опубликованный в «Правде».

В Центральный Комитет комсомола и редакцию «Правды» стало поступать множество писем. Отцы и матери спрашивали: ответьте, кто эта девушка? Не наша ли это дочка? Сотни родителей совершенно естественно предполагали, что, окажись на месте Зои их дочери, они поступили бы точно так же…

Я уже писал ранее о подвиге, героической гибели московской школьницы Зои Космодемьянской. Хочу только еще раз сказать — она совершила не просто подвиг. Ее поступок выходит далеко за рамки личного исключительного героизма.

Эта девушка смертью своей помогла выиграть множество больших и малых сражений, из которых складывалась наша победа. Босая, измученная, шла она по холодному, искрящемуся снегу и в этот обессмертивший ее миг уже вела за собой тех, кто завтра становился героем. И если они погибали, их факел подхватывали сотни и тысячи других рук…

Здесь печатаются письма Александры Шляховой. В них почерк Зои — почерк молодого поколения сороковых годов.

В Москве, между линиями Горьковской и Рязанской железных дорог, есть местечко Вешняки. Отсюда можно легко протянуть нить к Петрищеву. В 1942 году в Вешняках по инициативе Центрального Комитета комсомола создали женскую школу снайперов. Это была реакция на множество писем девушек, требовавших послать их на фронт.

Школу снайперов окончили 2200 девушек, пришедших по путевкам комсомола. В боях 150 из них погибли; многие получили ранения. Двум девушкам-снайперам, Арии Молдагуловой и Тане Барамзиной, присвоено звание Героя Советского Союза.

Шура Шляхова росла в большой семье. Она была третьей, кто из этой семьи стал солдатом; сначала ушли брат Василий, Саша. После нее вызвали в военкомат младшую, Любу. Мать, Павлина Дмитриевна, взяла чехол от противогаза, положила в него ложку, кружку, кусок хлеба.

— Иди, — сказала она дочери, — и смотри не позорь нашу фамилию.

Оказалось, что в военкомат Любу вызывали не для посылки на фронт. Главное в этом эпизоде то, насколько в советской семье понимали чувство долга, ответственности перед Родиной.

Письма Шуры бережно сохранила мать. Они ясны и не требуют длинных примечаний.

«29. VII.43 г.

Здравствуйте, милые, хорошие — мамочка, папа, Василий Кузьмич и Любочка!

Шлю я вам свой пламенный красноармейский привет и множество наилучших пожеланий в вашей жизни и работе.

Пишу я вам не с дороги, а уже с того места, где мы остановились, хотя я вам обещала писать с дороги, но не было возможности, так как остановки были маленькие и вообще, как ни говорите, а дорога. Немножко опишу тот день, как нас провожали.

Проводили нас очень и очень хорошо. К станции ходила провожать вся школа под новым Красным знаменем[1] и под звуки духового оркестра. Это еще не все. В Москве нам подали специально два вагона для погрузки. Возле вагонов встретил нас начальник всевобуча при НКО генерал-майор Пронин[2] и из ЦК ВЛКСМ т. Постников,[3] который мне сам лично давал подарок — боевое оружие. Было много других довольно больших почетных наших людей. В этот день нас посетил всем известный, несколько раз награжденный писатель Ставский, который очень много уделил нам внимания. В тот же вечер нам привезли много ценных подарков.

Любимые мои, хорошие, уезжая, каждый из нас почувствовал, сколько проявлено к нам заботливого, теплого внимания, как все горячо и гордо заверены в наших отличных боевых действиях, девушек-выпускников первой женской Центральной школы. До самого места прибытия с нами ехала, т. е. сопровождала нас, зам. нач. школы по политической части майор Никифорова.[4] Очень добрая, хорошая женщина. Она о каждой из нас заботилась, чтобы были все сыты… Продуктов у нас достаточно, и продукты хорошие…

Письма, мои хорошие, я постараюсь писать как можно чаще.

Передайте мой привет всем знакомым, соседям, товарищам.

Ваша „Шашенька“».

«15. VIII.1943 г.

Здравствуй, милая Любочка!

Уловив минутку свободную, решила написать тебе несколько слов. С тех дней, как я рассталась со своими школьными товарищами, казалось бы, я должна скучать о них и много времени уделять воспоминаниям, а получается совсем другое. Я взялась за учебу и забыла обо всем прошлом. Милая Любочка, не подумай, что это эгоизм, это получается лишь только потому, что я отдалась всецело той учебе, которая подобна правдивой фронтовой жизни. Хотя, правда, здесь еще не слышно настоящих разрывов мин, снарядов, не видно тех ужасов, о которых мы часто можем слышать по радио, читать в газетах; но изучать все то, что нам дают лучшие, опытные люди фронта, — очень и очень необходимо для действий в предстоящих боях. Милая, я каждый день думаю, как можно скорее попасть в бой и уничтожить как можно больше проклятых фрицев, а для того, чтобы больше уничтожить фашистов, необходимо знать всю тактику боя. Вот почему я и ухожу вся в учебу.

Чувствую себя замечательно. Здоровье отличное. Учеба проходит оживленно. Более интересней, чем в школе. Вот все, что я могла написать тебе, милая, о себе, о своем будущем и о жизни.

Жду писем. Твоя „Шашенька“».

«Д. К. Армия, 27 ноября.

Хоть и не получила я от вас весточки, но все же, так как имею свободное время, решила написать вам несколько строк. Не хочу, чтоб вы лишний раз беспокоились зря. Живу по-старому, замечательно. Чувствую себя бодро, весело, неунывающе. Насчет теплого обмундирования прошу, милые мои, не беспокоиться. Одели нас очень хорошо, так что зимой мерзнуть не придется. Имеем ватный костюм и белые теплые шубы, шерстяные чулки, теплые варежки, шапки.

Сегодня приезжал к нам товарищ из политотдела, который привез две грамоты ЦК ВЛКСМ. Одну вручили комсомольскому руководителю нашего подразделения, вторую — мне. Эту грамоту я постараюсь переслать вам, мои милые, для сбережения. Это будет документ моего участия в разгроме подлых фашистов.

Остаюсь не забывающая о вас „Шашка“».

«5.12.43 г.

Здравствуйте, миленькие мамочка, папочка, Любочка!

Прошло шесть дней, как я не писала вам. Это все лишь только потому, что подлая разорвавшаяся фашистская мина немножко царапнула мне правую руку. Сейчас сижу в эвакопункте, и один из товарищей пишет под мой диктант эту весточку. Но через несколько дней я буду уже сама писать. Обо мне прошу не беспокоиться. Чувствую себя замечательно. Пока не пишите. Уезжаю в госпиталь.

Ваша Сашенька».

«4.12.43 г.

Шлю вам свой госпитальный привет. Пишу как человек, впервые взявший в руки карандаш. Раны меня не беспокоят. Чувствую себя бодро. Здоровье отличное. Я сама завидую себе, что такая крепкая. Обо мне прошу не беспокоиться. Мне очень и очень хорошо.

Не для хвастовства, а просто так сообщу, милые мои, что ваша Саша награждена орденом Красной Звезды.

Привет всем товарищам, знакомым, соседям.

Любящая вас „Шашка“».

«г. Осташков.

24.00 с 31 на 1.1 — 1944 г.

Разрешите, милые мои, вас поздравить с новым 1944 годом и пожелать вам как можно скорее, работая в тылу, вместе с нами разгромить подлого врага, нагло напавшего на наш миролюбивый Союз. Не придется врагу долго рыскать по уголкам нашей родной земли. Мы победим. Не было и не будет таких препятствий, которые русский, наш великий народ не побеждал и не победит. Русский народ сильный, упорный, настойчивый, он никогда не падет, не станет рабом фашизма.

Обидно лишь только одно, что так долго заживают мои раны, и в такие жестокие боевые дни я не на передовой, что мне нет возможности быть рядом с атакующими нашими героями-бойцами. Хочется как можно скорее быть вместе со своими фронтовыми подругами.

Привет всем товарищам, знакомым, соседям. Поздравьте их от моего имени с Новым годом и пожелайте во всем счастья.

Ваша Сашенька».

«г. Осташков.

15 января 1944 года.

Милые мои, хорошие! Итак, я имею уже право сообщить о том, что раны зажили. Здоровье отличное, чувствую себя бодро, весело, счастливо. На днях уеду снова в свое подразделение и вместе со своими боевыми подругами буду снова громить подлого и гадкого врага, — вот все то, в чем заключается мое большое счастье. Сегодня я сделала полную разборку своей боевой подруги-винтовки; почистила, смазала. Винтовка и я в полной боевой готовности. Ждем приказа о выписке. Обо мне, мои милые, не беспокойтесь… Получили ли вы два конверта с обратными письмами, среди которых были письма Екатерины Никифоровны Никифоровой? Ибо эти письма для меня очень ценны. Попрошу написать в ответном письме. Остаюсь с приветом

А. Шляхова.

…Снимок прислала Екатерина Никифоровна на память. Я очень хочу, чтобы это фото сохранилось в аккуратности, и отсылаю его домой. Милые, кто посмотрит на мои фото, говорят, что я мальчуган, и действительно я мальчуган. Хожу быстро, шагаю большими шагами. Хожу постоянно в брюках, не расставаясь с ними ни днем, ни ночью, шевелюра мальчика. Клава Прядко часто сердится на меня за то, что я хожу очень быстро. Я сделаю один шаг — она два. Вот пока все, милые, что я хотела написать вам на этот раз. Пишите. Передавайте мой горячий фронтовой привет всем товарищам, знакомым, соседям. Жду от вас весточку.

Остаюсь с горячим снайперским приветом и воздушным поцелуем ваша не забывающая вас, милые мои, „Шашенька“.

Военной цензуре.

Милые мои товарищи! Убедительно прошу вас это фото доставить в сохранности адресату. Это память о моей первой военной жизни. Это память обо мне милым и неутомимым родителям. Еще раз прошу вас доставить это фото адресату. С глубоким товарищеским приветом к вам ваш товарищ А. Шляхова. 11.II.1943 г».

«Д. К. Армия, 2 марта 1944 г.

Здравствуй, Любаша!

Сегодня я отправила тебе письмо, которое ты обязательно должна прочесть на общешкольном собрании и на основании этого письма ты должна поднять на должный уровень успеваемость всей школы, дисциплину, организованность. Для того чтобы результаты твоей работы были хорошие, ты должна связаться с заведующим школой, старшими учителями и всеми руководителями вашей школы, а они, как члены партии, как старшие товарищи, должны тебе помочь. Причем это и в их интересах, а самое главное — это большой интерес общего дела. Ох как жаль, что я не имею возможности сама поговорить, побеседовать с вашими учениками, Любаша, но на основе этого письма ты можешь хорошо поставить свою работу, но самое главное, хорошо продумать, как действовать, как начать работу. О влиянии моего письма напиши обязательно. Если помогает, пиши, я тебе буду писать. Буду писать на вашу комсомольскую организацию. Напиши адрес школы. И обязательно напиши адреса комсомольцев, отстающих и дезорганизующих отличников. Я постараюсь на них повлиять. В основном серьезно возьмись за это дело. О себе писать пока нечего. Привет всем, всем: товарищам, знакомым, твоим товарищам по учебе, педагогам. Остаюсь с приветом ко всем вам, к мамочке и папочке и тебе, моя Любава.

Сашенька».

«Д. Лешни. 13 февраля 1944 г.

Милые мои, посылаю вам групповое фото. Оно должно сохраниться как память. На этом фото лучшие мои товарищи комсомольцы. Лучшие руководители, подчас они же заменяют мне и моих родителей. Да, милые мои, какая это большая память. Я очень и очень хочу, чтобы это фото сохранилось.

Большая память о товарищах, с которыми мне приходилось быть, учиться вместе в школе, бывать в боях. Эти люди сделали много для Родины, для быстрейшего разгрома врага. Но еще не все сделано. Враг еще не разбит, и работы еще немало. Но мы, большевики, мы должны победить и победим.

Милая мамочка, маленьких фотокарточек высылаю три. Одну тебе и папочке, одну Любочке, а одну Василию. Только ему отослать сама не могу, так как не знаю его адреса. Я его никогда не забываю. Он всегда со мной. Как я могу его забыть, если он единственный мой брат? Пусть посмотрит он на мое фото и вспомнит свою сестру-снайпера. Ведь он тоже будущий воин, да еще смелый танкист (в этом я не сомневаюсь). О нем вы не беспокойтесь и зря слез не лейте, ибо он не хуже других и достоин быть в рядах нашей могучей любимой Красной Армии. Он молодец, избрал неплохой боевой путь.

Пишите! А. Шляхова».

«Д. К. Армия.

29 февраля 1944 г.

Здравствуй, милая Любочка!

Получила твое письмо. Очень рада и благодарна. Письмо с вопросами, на которые придется ответить.

Первый твой вопрос — как я была ранена? Милая, ты учти одно, что о себе писать я не умею, и вообще это немного хвастливо, откровенно говоря. Но на этот раз я все же решила написать так, как сумею. Итак, начинаю.

Первое декабря. Обычный зимний суровый прибалтийский день. Рано утром мы вышли на свой снайперский пост, который находился на переднем крае нашей обороны. В этот день мы были втроем. Клава Прядко в двадцати метрах от меня, справа, Соня Кутломаметова — слева.

В эти холодные декабрьские дни на некоторых участках фронта противник пытался прорвать нашу мощную, крепкую оборону, сломить стойкость наших доблестных воинов. Но нет, им не удалось этого сделать. Врагу пришлось хлебнуть горячего кипятку нашей милой и столь же нелюбезной для врага „катюши“ и тут же откатиться назад. Даже не удержался подлый фриц за прежние оборонительные рубежи.

На нашем участке противник активно готовился к наступлению, доносился гул моторов танков, мотоциклов. Замечено (при длительном наблюдении) большое движение противника на переднем крае.

С шести часов утра и до трех часов Соня уничтожила трех фашистов, я — двух. Ровно в 16.30 противник начал обстреливать передний край нашей обороны из ротного миномета. Много пришлось врагу потратить мин для того, чтобы попасть в наши траншеи. Первая мина, которая разорвалась в траншее, разорвалась неподалеку от Сони. Нас, меня и Клаву, толкнуло чувство, что Соню ранило или убило, и мы бросились к ней, но она уже бежала к нам. Я отбежала от своего снайперского поста не больше, как на два метра, Клава остановилась именно возле моей огневой позиции. Вторая мина попала на то место, где я лежала, третья — прямым попаданием в Клаву… Клава упала, а я только почувствовала какой-то большой толчок в руку. И только Соня заметила, что меня ранило, так как из-под рукава полушубка показался ручеек крови. Я направилась к комвзвода и комроты, комбатальона, рассказала о случившейся беде с Клавой… После всего этого я пошла в санвзвод, там меня перевязали, и тут же я ушла за несколько километров в санроту. Вместе со мной ранило и мою винтовку, но так же нетяжело, она так же сейчас в строю вместе со мной. В госпитале мы вместе с ней были. Она снова бьет метко по подлым фашистам.

В данный момент мы находимся на отдыхе. Обо мне не беспокойтесь, живу замечательно. В недалеком будущем мечтаю попасть на передовую.

С горячим боевым приветом. Сашенька».

«Д. К. Армия. 1 марта 1944 г.

Здравствуй, милая Любашка!

Только вчера я отправила тебе письмо, т. е. ответ на первый вопрос твоего письма. Сегодня же я сажусь писать тебе ответ на остальные твои вопросы.

На второй твой вопрос — „сколько ты убила фашистов?“ — мне ответить легче всего, и притом вы на днях должны получить фотокарточку, общую… Подписал ее лично нач. политотдела т. Лисицын Федор Яковлевич. Он там есть на фото — в серой папахе и в шинели. Очень хороший человек, причем он же является и старшим товарищем и учителем, а самое главное (в основном) — моим воспитателем. Это он воспитал меня и помогает изжить остатки недопонимания (с моей стороны) в работе, чтобы быть бесстрашной в действиях на переднем крае нашей обороны. А короче, все же я напишу, что лично мной из моей собственной снайперской винтовки убито пятьдесят пять фашистов. Пятьдесят пять тех, кто топтал нашу священную советскую землю, кто зверски замучил не одну нашу миролюбивую и трудолюбивую семью, кто много принес на нашу землю страданий, переживаний, бед нашему народу и горячих слез женам, матерям, детям. Я заверяю вас всех, милые мои, что это еще не все. Что каждый фашист, появившийся на нашей священной советской земле, будет убит.

Третьим твоим вопросом стоит вопрос — „как ты получила орден?“. Ты вправе задать такой вопрос, но теперь у меня уже не один орден, а два. И придется мне писать не об одном ордене, а о двух. Причем, Любашка, подробно я не могу тебе описать моего участия в боях или же как я убила этих пятьдесят пять фашистов. Об этом я подробно расскажу вам во время нашей скорой и недалекой встречи.

Первый орден (орден Красной Звезды) я получила за участие в ноябрьских боях. В боях мы участвовали рядом с бойцами, но учти, что в атаку снайпер не ходит, а только поддерживает атакующие подразделения своим метким снайперским огнем. В этих ноябрьских боях был уничтожен мной не один фашист… А самое главное, наши девушки-героини своим присутствием поддерживали и вливали в каждого бойца силу, бодрость, геройство… Успех боя был неплохой. Поставленную боевую задачу подразделение выполнило. За эти бои было много девушек награждено правительственными наградами Советского Союза, орденами и медалями.

Второй орден (орден боевого Красного Знамени) я получила за пятьдесят пять уничтоженных мной фашистов, за активное участие в боях в наступлении, а также и в обороне, а вместе с этим и за комсомольско-политическую работу. Как я уже тебе писала, это еще не все. Враг еще не разбит. Работы для нас, как для снайперов, очень много. Для полной победы и для полного разгрома фашизма от нас зависит очень много, и все это мы сделаем. Ибо мы хотим жить в будущем счастливо, так же, как мы жили до нашествия немецких псов на нашу землю. Любашка, мне хочется сделать еще очень и очень много. Мне хочется сделать то, что еще не делала ни одна девушка. Но не знаю, удастся мне это или нет. Ибо это все же большое дело. Но если бы мне разрешили, я бы была очень и очень счастлива. Не подумай, Любашка, что это что-нибудь плохое или вредное. Нет, если я что и задумаю, так это все будет лишь только для общего дела, для полной победы.

Любашка, вот, кажется, пока будет полный ответ на твои основные вопросы, которыми ты, видно, очень и очень интересуешься. Я это почувствовала и решила написать.

Когда читаю твое письмо, у меня возникают вопросы и вообще темы, которые для тебя неясны, и мой прямой долг обязательно разъяснить тебе так, как это позволит, т. е. разрешит, данная обстановка. Но я полагаю, что из моей писанины ты должна понять больше… Об этом я очень и очень прошу. Учти, что ты воспитываешь молодежь. Ты отвечаешь за будущую жизнь каждого твоего воспитанника. А в будущем стоят большие задачи перед нашей молодежью.

Любушка, ты пишешь, что многие комсомольцы являются плохими. Нет, этого говорить нельзя и до некоторой степени стыдно. В нашем великом государстве, в великом Советском Союзе, нет плохих людей, особенно среди молодежи, а есть плохие организаторы. А плохие организаторы отчасти не потому, что они не хотят, а потому, что еще не полностью для них понятен тот или иной общественный вопрос. В частности, к таким я могу и тебя отнести. Любашка, нельзя так просто подходить к такому большому, важному жизненному вопросу. Воспитывать, организовывать, поставить на правильный путь народ, молодежь — это не так просто. Я должна сказать, что убить несколько десятков, сотен фрицев легче, чем организовать народ, вести политическую и разъяснительную работу. Прежде всего надо неустанно работать над собой. Не отчаивайся, если в твоей работе нет полного успеха, — наоборот, надо работать больше, притом неустанно. Требуй помощи от старших товарищей (нач. школы). Активное участие должны принимать в этом учителя, школьный актив, учком и все остальные ваши школьные организации… Но комсомольцев ты должна организовать. Ты должна на них повлиять так, чтобы они сами заинтересовались общественной работой. Для этого требуется твоя настойчивость, твердость, упорство. Самое главное, ты должна строго подходить к комсомольской работе и спрашивать с самой себя за свои поступки, за совершенные тобой действия.

Любушка, если ты переживаешь какую-то неудачу, то об этом никто не должен знать из твоих подчиненных. Но одновременно ты должна перестроить свои действия так, чтобы эту неудачу исправить, и успех должен быть исключительный. Ты не должна показывать свою слабость в работе, ибо еще не совсем организованным комсомольцам твоя слабость на руку. И среди таких ты никогда не будешь иметь должного авторитета и успеха в комсомольской работе. В основном, Любушка, надо любить общество, надо неустанно работать, ибо общественная работа — это не так просто (об этом я уже тебе писала). Любушка, не покидай этой большой общественной работы. Отдай все силы, уменье, но работа твоя должна увенчаться успехом, и необычайным успехом. В этом я постараюсь помочь тебе. Но помощь моя будет заключаться в письменном виде. Я хочу написать в вашу комсомольскую организацию письмо от всей группы девушек-снайперов (которое зачитаешь ты). Притом я полагаю, что ты организуешь переписку ваших лучших комсомольцев-школьников с нашими лучшими девушками-снайперами. Это уже и будет большая комсомольская работа.

Любашка, я тебя очень попрошу в следующем письме написать мне конкретно, кто является зачинщиком неорганизованности, плохой учебы и „пассивным“ комсомольцем. Я постараюсь повлиять на таковых. Вот, Любашка, в чем и чем я могу помочь тебе в твоей комсомольской работе. Напиши мне адреса этих товарищей, причем адреса домашние. И напиши адреса отличников. Но о каждом полученном данными товарищами письме ты должна знать. Об этом я буду тебе сообщать.

Любушка, у меня меньше комсомольцев, чем у тебя, но мне достается каждый успех работы тяжелее, чем тебе, и я работаю и никогда не отчаиваюсь, а добиваюсь, а успех тем или иным способом приходит. Любушка, это наш долг с тобой.

Привет всем товарищам, знакомым, соседям. Пишите. Остаюсь с горячим приветом ваша не забывающая о вас Сашенька. Любашка, привет — мой боевой снайперский — всем комсомольцам и школьным товарищам».

«2 марта.

Здравствуйте, дорогие ребята-школьники!

Разрешите передать вам свой боевой привет и пожелать вам отличных успехов, причем только отличных успехов: в учебе, в комсомольской и пионерской работе.

В общем, ребята, учитесь так, как наши девушки-снайперы уничтожают появившегося на нашей священной земле подлого захватчика-фашиста.

На днях я получила письмо из вашей школы, из которого узнала про вашу неуспеваемость, плохое участие в общественной работе, о вашей неорганизованности. И все эти неприятные новости на меня, как на фронтовика, произвели гадкие впечатления, и я решила написать вам письмо. Хочу познакомить вас с нашими девушками-героинями, рассказать, как у нас здесь, на фронте. У нас далеко не так, как у вас, ибо если бы наша могучая Красная Армия била немцев плохо, то не было бы отличных успехов, победы над коварным врагом. Но оттого, что вы занимаетесь плохо, не чувствуете полной ответственности, которая ложится на вас в эти суровые дни, нам тяжелее бороться, бить врага. Ваша плохая учеба морально действует на каждого бойца. Каждый комсомолец, пионер должен серьезно продумать этот важный вопрос. Я уверена, что каждый из вас хочет победы нашей могучей Красной Армии. И этого дня, дня полной победы над фашизмом, ждет каждый из вас, как и весь мир, весь народ Советского Союза.

Почему у вас успеваемость плохая? Почему вы, молодые патриоты, не хотите бить фашистов своей отличной учебой? Почему не видно ваших отличных результатов? Не хватает силы воли, упорства, настойчивости? Нет, этого не может быть. И я никому не поверю, что вы не возьметесь за работу. Я не поверю, что вы не можете быть отличниками учебы. Я не хочу больше читать писем, что вы отсталая и неорганизованная молодежь.

Полагаю, что в следующем письме, которое вы уже напишете сами, будут сообщены отличные результаты вашей учебы, активного участия в общественной работе и будет у вас настоящая школьная, военная дисциплина.

Хочу познакомить вас с нашими боевыми девушками-снайперами. Их у нас немало. Все они молоды, с 1922, 1923, 1924 годов рождения. Все хотят жить счастливой жизнью. И оттого, что хотят жить счастливо и быть независимыми, наши девушки беспощадно уничтожают подлого фашиста. Все наши девушки участвовали в обороне, в наступательных боях. Все девушки нашей группы награждены, большинство из них дважды, высокими правительственными наградами. Наши девушки-снайперы — настоящие героини, патриотки нашей великой могучей Родины. Их имена будет знать весь мир, весь наш народ.

Лида Онянова, уничтожившая 73 немца, Люба Макарова, которая на своем боевом счету имеет 62 убитых немца, Нина Лобковская убила 52 немца, Клава Маринкина — 58.

Я хочу, чтобы ваша отличная учеба была в идеальном сочетании с героическими победами бойцов нашей могучей Красной Армии.

Боевой, горячий привет вам от всей нашей группы девушек-снайперов.

Комсоргу, товарищу Балясной, зачитать это письмо на общешкольном собрании и сделать соответствующий вывод.

Комсорг А. Шляхова».

«Латвия.

4 октября 1944 года. 15.00.

Здравствуйте, милые мамочка, папочка и мой милок Любашка! Мамочка, ты пишешь, чтобы я помогла вам отыскать Василия. Меня не меньше, чем вас, это интересует, и не только интересует, а даже больше. Это не так просто. Вы должны понять, что у нас ведь не было ни одной его полевой почты, это раз, второе — я даже не могу представить, на какой фронт он уехал. И вообще, искать будет очень и очень трудно. Но постараюсь обязательно разыскать. Милые мои, я вас очень и очень прошу не расстраиваться. Ведь вы же прекрасно знаете, что не одни ваши дети на фронте, а таких очень много: война. А война без потерь не бывает. И победа без боя не достается. Если не погибнут ваши кровные, так погибнут такие же, как и ваши.

Пишите! Жду!

Остаюсь с приветом и воздушным поцелуем. А. Шляхова».

«25.12.44

Здравствуйте, многоуважаемые Кузьма Пантелеймонович и Павлина Дмитриевна!

Пишет это письмо один из командиров, в соединении которого служила Ваша дочь Александра Шляхова. Саша Шляхова для меня была и останется самой близкой и преданной сестрой и подругой боевых будней борьбы с немецкими захватчиками. За прожитых мною 24 года я ни разу не встречал такого верного и сердечного друга, мужественного и отважного боевого товарища.

Но роковая случайность вырвала из наших рядов неоценимого друга и бойца. Что пришлось пережить и что переносим сейчас, трудно описать. Я ее воспитывал, помогал ей изо всех сил, награждал, посылал в отпуск, встречал. Все радовались ее боевым успехам — и не уберегли. Трудно вспоминать, как все нелепо получилось, но война не считается ни с чем.

За годы войны я лично привык уже ко всему. Сколько раз уже приходилось прощаться с лучшими друзьями на поле боя, но проститься с Сашей было очень трудно.

Когда-нибудь я буду у Вас и все расскажу подробно — сам хоронил ее. После войны поедем к ней вместе с Вами.

Пусть память о нашей героине вдохновляет нас на новые подвиги!

Не скучайте, у Вас много хороших друзей, которые мстят за Сашу и никогда Вас не оставят в беде.

С глубоким уважением капитан Гринченко».