Вернуть мужа. Стратегия и Тактика.

Глава 49. Настоящее. Воскресенье (день, вечер, ночь). Дружба.

У богача есть сотрапезники и прихлебатели,

у человека могущественного - придворные,

у человека действия - товарищи,

они же - и его друзья.

Андре Моруа

Друзей очерчивайте круг.

Не раскрывайте всем объятья:

Порой размах широкий рук

Весьма удобен для распятья.

Георгий Фрумкер

- Куда везти? - спрашивает Игорь, глядя на меня в зеркало заднего вида. - К бабушке или к вам с Максом?

Первым моим порывом было вернуться домой к бабе Лизе и запереться там, вынашивая планы мести мужу. Но что-то во взгляде Игоря меня остановило. Было в нем что-то подсказывающее, обнадеживающее, дающее уверенность в том, что всё будет хорошо.

- Варька! - Сашка оборачивается ко мне с переднего сидения. - Не вздумай обижаться на этих дураков! Это было так мило!

- Мило?! - возмущаюсь я, не ожидая такой неадекватной реакции от подруги. - Чудесно! Бросил меня, напился с Вовкой. А между тем, хотел отправить меня на дачу к родителям, чтобы заняться делами, из-за которых вся эта котовасия и началась!

- Варька! Вовка - лучший друг, влюбленный в жену друга. Это само по себе испытание для любого мужчины. Будь ты подогадливее, этот любовный треугольник разомкнулся бы много лет назад.

- Подогадливее?! - меня драконит от досады и на себя, и на моих "заботливых" друзей. - А кто мне "помогал" не догадаться столько лет?!

- Уф! - удивленная моим отпором говорит Сашка, но тут же снова отважно идет в наступление. - Мы тоже дурака сваляли. Все. Если бы ты между ними хотя бы выбирала... Но вы с Максом так погрузились во взаимную влюбленность, ревность и сомнения, что у Вовки совершенно не было никакого шанса. Это понимали все, кроме Максима. Да вашей ревностью мини-электростанцию питать можно было и тогда, и сейчас!

- Мне всегда казалось, что я люблю в одного, - смутилась я, встречаясь в зеркале с внимательными глазами Игоря. А Вовку я... правда, не почувствовала, не увидела.

- А Макс все чувствовал и видел, - Сашка почти подпрыгивает от напряжения. - И боялся. Боялся перейти вам дорогу.

- Почему? - спросила я у Сашки и глаз Игоря.

- Сомнения ревнивого мужчины, - просто говорит Игорь и по-дружески весело подмигивает мне, хотя следующие его слова веселья не предполагают. - Ты хоть представляешь себе, что такое настоящая мужская дружба? Тут всего два выхода: либо остаться без друга, либо без любви.

- И он решил остаться без друга? - формулирую я понимание ситуации словами Игоря.

- Не он. Так решил Вовка, - Сашка виновато пожимает плечами. - И не признался, и уехал, и вернулся. Всё сам. Без чьей-либо помощи.

- Поэтому и разруливать пытается сам, - усмехается Игорь. - Уж как получается...

- А тут еще Настя, наша ссора... - бормочу я. - Как всё запуталось!

- Да ничего не запуталось! - не соглашается Сашка. - Наоборот! Всё как раз распутывается! Вовка приехал, признался. Один груз с души у всех свалился. Вот скажи, подруга, представим (тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!), что Макса ты не прощаешь и расстаешься с ним. Ты с Вовкой будешь? Сможешь?

Закрываю глаза. Вовка. Широкие плечи, светлые кудри, веселые глаза, ободряющая улыбка. Вот его сильные руки обнимают меня, прижимая к входной двери. Вот он целует меня. Крепко, глубоко, по-настоящему страстно. И что? И ничего. Ничего, кроме досады и щемящего чувства потери друга.

- Нет. Не смогу, - киваю я Сашке и глазам Игоря.

- Что и требовалось доказать! - тихо, почти шепотом, торжествует Сашка. - Значит, всё идет правильно.

- Странно, - всё равно возражаю я. - Максим не мог провести со мной воскресенье, так много дел было. А тут... Напился с Вовкой.

- Да, - смеется Сашка. - А я рада, что так выруливается. За бутылочкой, по-дружески. Авось, и не убьют друг друга.

- Теперь не убьют. Смысла нет. Варька Макса любит. Это понятно всем, даже Зорину, - убедительно говорит Игорь, останавливаясь у моего подъезда, и неожиданно восхищенно восклицает. - Нет! Я ему завидовать начинаю. Это ж сколько энергии и глупости в одном человеке?!

У подъезда возле белого кадиллака стоит Ермак. Я забыла, какой он высокий и внушительный. Легкий летний костюм сливочного цвета. Букет каких-то милых сиреневых цветов.

- Да, Варька! - тянет не менее удивленная Сашка. - Лерка нервно курит в сторонке. Это что ж за напасть-то такая? Слушай, может, ты практикой вуду занялась?

- Почему вуду? - огрызаюсь я, искренне и всем сердцем почти ненавидя упорного Кирилла.

- Так все на тебе рехнулись просто! - иронизирует Сашка, выходя из машины. - Пока Макс с Вовкой дружбу пропивают, тут еще один влюбленный приворожен.

- Я никого не привораживала, - фыркаю я, злясь и на Сашкину иронию, и на неуместную настойчивость Ермака. Меня неожиданно осеняет мысль, а что если...

Я выскакиваю из машины и бегу навстречу баскетболисту так быстро, словно мы с ним ведем борьбу за мяч.

- Варя! - радостно улыбается Ермак, демонстрируя чудесные ямочки на щеках. - Я вас жду уже почти час.

- Ты тоже дворецкий?! - грозно наступаю я на молодого человека, растерянно опустившего руки. - Признавайся!

- Признаваться в чем? - не понимает меня Ермак. - Что значит дворецкий?

Продолжая пыхтеть от негодования, я снова наступаю, задрав голову:

- С кем ты сговорился? С Максом? С Константином Витальевичем? С Настей? С Юлией?

- Сговорился? - Кирилл меня совершенно искренне не понимает или обладает потрясающим актерским талантом, достойным какой-нибудь театральной премии.

- Какие милые цветочки! - щебечет Сашка, забирая букет у онемевшего от моего напора Кирилла. - Спасибо! Варвара вам очень благодарна за внимание и за... цветы! Хорошего дня!

- Я... - начинает говорить Ермак, с опаской поглядывая на вышедшего из машины и медленно идущего к нам Игоря. - Просто хотел спросить, не нужна ли какая-нибудь помощь? Вот. Еду к Маше и вашим родителям на дачу.

- Замечательно! - радуюсь я, придумав план мести мужу. - Подожди меня немного, я соберусь и поедем вместе.

- Варя, - шипит Сашка предупреждающе.

- Варя, - букет из Сашкиных рук Игорь вытаскивает быстрым рывком и возвращает Кириллу.

- Мой букет! - возмущаюсь я, отталкивая Игоря и забирая цветы обратно. - Я еду к родителям на дачу. Меня сестра просила. Я обещала.

- Охота пуще неволи, - усмехается Игорь. - Разреши хоть чашечку кофе испить с дороги, Варвара Михайловна.

- Конечно! - радушно приглашаю я всех.

Встретившись взглядом с Игорем, Ермак, уже было сделавший шаг в сторону подъездной двери, отступает и нехотя говорит:

- Я в машине подожду, Варя, - и, словно дразня Игоря и Сашку, добавляет. - Сколько нужно, столько и подожду.

- Тебе мало приключений на твою... задницу?! - грубит и беснуется Сашка. - Ничтожно жалкая месть! Тебя когда Макс прибивать приедет, я тебя держать буду. Еще и ремень ему подам!

- Нормальные отношения жениха и сестры невесты, - огрызаюсь я снова.

- Это ненормальные отношения, - возражает Сашка, выхватывая из моих рук турку, и начинает сама варить кофе.

- Нашел же он время напиться, - продолжаю капризничать я, действительно чувствуя детскую обиду на мужа. - Я нашла время на общение с Мышильдиным женихом.

- Варь, без обид, - Игорь садится на барный стул и облокачивается на барную стойку. - Не от тебя ли я слышал что-то там про использование людей в своих целях? Тебя нравится Ермак? Серьезно?

- Я волновалась! - бешусь я. - Я всего себе надумала. А он... Водку пьет! Это разве выход?

- Не выход, - смеясь, соглашается Игорь, кивком благодаря Сашку за поданную чашку кофе. - Это скорее... вход.

- А знаешь, подруга, - акцентируя мое внимание на слове "подруга", подключается к разговору неугомонная Сашка, - Я понимаю Макса. Если он так торопился заняться делами, но всё забросил ради Вовки, значит, чего-то стоит эта наша дружба и ваша любовь?

- Не думаю, - продолжаю вредничать я, получая свою чашку свежесваренного напитка.

- А вот зря! - саркастически замечает Сашка. - Думать, Быстрова, занятие полезное даже для тебя! И так всё вокруг тебя вертится! Я бы Максу премию какую-нибудь от ассоциации мужской солидарности дала. Даже у меня на тебя терпения не хватает! Да он святой!

- Сектанты! - грустно шучу я, почти сдавшись и совершенно не обидевшись на Сашку. - У вас всё, что делает Максим, - правильно и нужно.

- Не всё, - мягко возражает Игорь. - Многое он делает совершенно неправильно. Я бы сделал по-другому. Но у меня нет такой ответственности перед тобой, Натальей Сергеевной. Любовь всегда всё портит. По себе знаю.

Сашкины глаза вдруг наполняются глубокой, вполне осязаемой грустью, и она, положив руку на руку Игоря, говорит ему внезапно дрогнувшим чужим голосом:

- Ты прав. Любовь всё портит.

- Но как от нее отказаться? - подмигнув, снова шутит Игорь и подносит Сашкину руку к свои губам.

- Я опять чего-то не знаю? - подозрительно смотрю на своих друзей. - Чья любовь всё портит? И что всё?

- Настоящая любовь способна испортить всё, даже жизнь, - философствует Сашка. - Но, наверное, только ради нее и стоит жить.

- Ладно, девчонки, - Игорь встает и ставит чашку. - Мне надо этих дураков в чувство приводить. Макса вывезти оттуда. С машиной его что-то решить. Может, всё-таки не поедешь с Ермаком, Варя? Я бы на месте Макса расстроился. Всё шито белыми нитками. Мышильду твою Ермак этим тоже обижает. Хотя она и не догадывается пока. Про сестру подумай.

- Мне все равно к родителям надо, - вздыхаю я. - Ты занят, Сашке к Ваньке ехать. А у меня разговор к Рите. Я Машке обещала.

- Есть такси, - не сдается Сашка.

Игорь целует нас и идет к дверям:

- Трубки берите все, чтобы новых волнений не было.

Когда Игорь уходит, Сашка просительно говорит:

- Варька! Не дури! Не надо этому... Кириллу потакать. Самой же потом расхлебывать. Это и по отношению к нему нечестно, если уж на то пошло.

Я кидаюсь к двери и быстро выбегаю в подъезд. Почему-то мне вдруг становится особенно важно, чтобы Игорь знал, что он прав и что я не буду подыгрывать Ермаку в его фантазиях. Выскочив на пустую площадку, понимаю, что Игорь уже уехал на лифте. Я почти возвращаюсь в квартиру, когда слышу негромкий голос Игоря, стоящего на лестничной клетке этажом ниже.

- Да, Макс. Всё в порядке. Твой мерс отгонят через полчаса мои ребята. Во дворе уже стоит синий рено. И документы, и ключи в бардачке. Раньше, чем отгонят, не выходи. Встречаемся через час у меня. Да в порядке все с Варей. Она сейчас с Сашкой. Сам понимаю, что ей лучше быть дома. Еще бы она понимала... Да не спорю я с тобой!

Сказать, что я в шоке - ничего не сказать. Несколько минут я хватаю ртом воздух, словно мне нечем дышать, как рыбе, вытащенной на берег. Как?! И это часть какой-то сложной и не понятной мне комбинации? Стою, застыв и боясь, что громкий стук моего вышедшего из-под контроля сердца услышит Игорь. Звук стускающегося по ступенькам. Звук хлопнувшей двери. Тишина.

И именно в этот момент, вместе с наступившей тишиной, на меня мощным потоком обрушивается осознание: я люблю его, люблю так сильно, что бесконечно верю, - всё, что он делает, он делает для меня, для нас. Значит, по-другому было нельзя. Значит, именно так правильно, даже если это и не кажется таковым. А самое главное, даже если таковым не является. И я либо верю и жду, либо мы должны расстаться навсегда. А я никогда с ним не расстанусь.

Максиму нужно, чтобы кто-то был уверен в том, что он на время вышел из строя. Этот кто-то должен быть обманут. Так надо. Значит, я продолжаю себя вести так, как вела бы, смертельно обидевшись на мужа.

Прости, Ермак! Прости, Мышильда! Где же мое стойкое и благородное убеждение, что использование ситуации в своих целях - часть манипулирования людьми? Я впервые за двадцать девять лет сталкиваюсь с обстоятельствами, которые не могу не то что преодолеть, но и объяснить. И если мои любовь и дружба не выдержат этого испытания, то грош им цена!

Огорченная и тоже, получается, обманутая мною Сашка помогает мне собраться на дачу.

- Я тебя защищать перед Максом не буду! - клянется Сашка, положив руку на мою спортивную сумку.

- И не надо! - уверяю ее я. - Всё будет хорошо. Разберемся.

- Да? - с сомнением спрашивает Сашка, удивляясь моему спокойствию. - Ты меня пугаешь. Ты давай там, не выдумывай себе ничего лишнего! Подумаешь, муж напился!

Я вспоминаю слова Максима об искренних эмоциях, которые трудно сыграть, и начинаю понимать, что он имел в виду.

- Ты с ночевкой или сегодня вернешься? - спрашивает Сашка, провожая меня к машине Ермака и доставая из сумочки ключи от своей.

- Не знаю, - често пожимаю я плечами. - Но оставаться на ночь мне бы не хотелось. Я в город хочу вернуться.

К Максиму. Хочется мне добавить, но я не добавляю.

- Без проблем, - широко и довольно улыбается Ермак. - Моя машина к твоим услугам.

Сашка закатывает глаза и осуждающе смотрит на меня, прежде чем чмокнуть в щеку.

- Созвонимся! - обещаю я подруге.

Не добившись от меня ответа ни на один из вопросов, Ермак угрюмо смотрит вперед и теперь молча ведет машину. Только въехав в дачный поселок, настойчивый мужчина задает еще один вопрос:

- Варя! Я действительно тебе неинтересен? Совсем?

- Только если ты дворецкий, - отвечаю я ничего не понимающему Ермаку.

Мышильда встречает нас у самых ворот, не дожидаясь, когда мы въедем во двор. Подскочив к двери водителя, она на ходу открывает ее и кидается на шею Ермаку.

- Ура! Вы приехали!

Сердце сжимается от любви к младшей сестренке. Проблема под названием "Ермак" становится не только навязчивой, но и болезненной.

- Как дела? - осторожно спрашивает папа, ждущий нас на крыльце.

- Прекрасно! - быстро целуя его в сухую щеку, отвечаю я. - Как Рита?

- Недомогает, - ворчит отец, пожимая руку Ермаку. - Она в своей комнате.

- Рита? - тихонько скребусь в ее дверь. - Можно?

Постояв пару минут и не дождавшись ответа, я открываю дверь. Рита сидит в кресле у большого окна и смотрит на свое детище - огромный цветник, яркий, пышный, радующий глаз. Но глаза у нее нерадостные.

- Как ты себя чувствуешь? - осторожно начинаю я разговор. - Что-то болит? Может, врача?

- Врача? - спокойно переспрашивает Рита, глядя на меня сухими глазами. Странно, глаза сухие, но заплаканные. - Зачем? Я не больна. Я устала.

Я глажу Риту по плечу, не зная, что ответить, и она вдруг хватает мою руку, прижимает к себе и шепчет горячо, надсадно:

- Я так устала бояться. Устала ждать, что всё вскроется. Устала ждать, что Валентина приедет и заберет Машу. Чего боишься, то и случается...

- Нет! - не соглашаюсь я, садясь на корточки возле кресла. - Еще ничего не случилось. Да. Мам... Валентина приехала. Но она не заберет Машу. Как можно забрать взрослую женщину? Маше двадцать два. Ты ее вырастила. Она твоя. Она наша.

- Она нас не простит. Меня не простит, - не отпуская мою руку из своих цепких рук, бормочет Рита. - А как я без нее жить буду?

- Что за глупости! - глажу я Риту по голове второй свободной рукой. - Что за фантастический сценарий? Машка узнала про Валентину и побежала к той жить? Сама-то веришь в это?

Рита выпускает мою левую руку и обхватывает обеими руками свою голову, начиная слегка раскачиваться из стороны в сторону.

- Я клянусь тебе! - я встаю возле окна и бездумно, не различая красок, смотрю на Ритины цветочные шедевры. - Я клянусь, что от меня и отца Маша ничего не узнает! И если ты не хочешь, мы можем всю жизнь это скрывать. Мы справимся!

- Я не хочу, - тоненько, как-то жалко говорит Рита. - Я не хочу всю жизнь носить этот груз. Но и сказать я не могу. Не могу. Боюсь.

- Что делать нам? - развернувшись от окна и хватая Риту за плечи, спрашиваю я. - Чем тебе помочь? Не может же так продолжаться вечно? Машка напугана. Думает, что ты так против ее жениха протестуешь.

- Я не знаю... - Рита бессильно опускает руки. - Конечно, надо собраться. Надо. Я соберусь. И что-то решу. Спасибо, Варя.

Я иду в папин кабинет, раздавленная виной. Рита сказала "спасибо" мне. Мне, сломавшей ей жизнь своим упрямым любопытством... Папа был прав. Я узнала - и кому теперь легче? А Наталья Сергеевна, которую так отчаянно защищает Максим? Я остро начинаю ощущать его беспокойство за мать и впервые в жизни соглашаюсь со сторонниками теории "незнания". И пусть этих самых сторонников называют склонными к самообману, блаженной умственной немочи, правы и Михаил Аронович, и баба Лиза, и Максим: знание - это ответственность.

Через верандное окно вижу во дворе Мышильду, бегающую вокруг Ермака и что-то ему говорящую, похоже даже поющую. Кирилл слушает ее рассеянно, внимательно всматриваясь в окна дачи. Вот ведь!

Бегающая, счастливо ничего не знающая Мышильда напоминает мне милое стихотворение современного поэта, найденное на просторах Интернета. Оно длинное, ироничное и очень точное. Я хорошо помню его начало:

Меньше знаешь, крепче спишь

И, закрывши глазки,

Лишь в две дырочки сопишь ,

Видишь сны, как сказки .

На здоровье крепкий сон

Правильно влияет.

И собою нервы он,

Точно укрепляет.

Потому, не нужно знать,

То, что знать не нужно,

Чтобы ночью крепко спать

Счастливо и дружно.

И не стоит нос совать…

Никуда не стоит!

И не нужно нарушать

Личного покоя.

Помни, главное покой.

Он всего превыше.

Вдруг случиться что с тобой

И поедет крыша?

Или сердце защемит?

Всякое бывает.

Помни, очень крепко спит,

Тот, кто меньше знает.

Отец ждет меня в кабинете. Вместо ожидаемого мною "Ну, добилась своего? Рада?", он спрашивает:

- Как у тебя дела, Варя? Как Максим? Когда нас вдвоем навестите? Мы скучаем.

- Скоро! - обещаю я. - Обязательно. Сейчас у Максима дел много. Разгребет - и сразу приедем. Праздник закатим!

- Дел много, - устало говорит отец. - Я тоже так всегда думал. Дела прежде всего. И что? Жизнь прошла, а дела все я всё равно не переделал... У этих дел ужасная особенность - они накапливаются и не кончаются. А жизнь... кончается.

- Пап, - сиплю я, старательно пытаясь не расплакаться. - Ну что ты говоришь? Тебе всего пятьдесят пять лет! Если не столько же, так лет тридцать-сорок еще пожить обязан. Внуки там... и всё такое...

- Дождешься от вас внуков, - отец открывает ящик своего могучего стола. - Всё делами своими заняты... Может, Машка хоть с этим великаном чего придумают...

- Может, - соглашаюсь я, запланировав убийство Ермака. Вопрос: где спрятать такое большое и точно тяжелое тело?

- Варя, - отец протягивает мне старую ученическую тетрадь. - Я думаю, тебе это надо прочесть. Мама была бы против, но надо ее не послушаться.

Я сажусь за папин стол, а он выходит из кабинета, обрадованный, услышав бодрый голос Риты, зовущий Машку и Ермака пить чай.

На пожелтевших от времени страницах большое письмо. Быстро пробежав глазами первые строчки, я понимаю, что это письмо бабы Лизы моему отцу, своему сыну.

Маленькие аккуратные буковки складываются в слова, за которые мне теперь тоже придется нести ответственность.

Сынок! Я считала себя вправе скрывать от тебя часть своей жизни. Я была неправа. Прости меня, Миша! Многие вещи понимаешь только спустя время. Ты меня уже несколько раз спрашивал о своем отце. И ты никогда не получал ответа на свой вопрос.

Я прошу у тебя прощения, дорогой мой! Ты вступаешь в возраст, который вернет тебя к этому вопросу. И я хочу дать тебе этот ответ. Тебе не станет легче. Станет гораздо тяжелее. Но, надеюсь, убережет тебя от ненужных поисков и ошибочных решений.

Причиной нашего расставания стала болезненная, сумасшедшая ревность твоего отца. Алексей с трудом справлялся с ней в юности и не справился в молодости, когда уже родилась и наша семья, и ты, наш единственный сын. Это практически невозможно - жить в атмосфере постоянных подозрений и чудовищных обвинений. Но я научилась. Правда, научилась. Только ревнивцу не нужен повод: факт измены или мысли о ней. И Алексею это тоже было не нужно. Он жил в мире своих собственных представлений обо мне и моих желаниях. Ради тебя я готова была тоже жить в этом больном, искаженном мире. Мне так казалось. Прости, но я не смогла.

Я отдаю себе отчет в том, что напишу сейчас. Мне очень хочется скрыть это от тебя, и я, скорее всего, так и не отдам тебе это письмо. Но сейчас мне легче: я готова признаться.

Алексей смог продержаться около двух лет. Два года от первого случая до второго. И даже твоя жизнь без отца с матерью-одиночкой не стоит моего для него прощения.

Первый раз он ударил меня в день нашей свадьбы. Свадьба была скромной, на ней было мало гостей. Так мы решили вместе. Вечером к нам пришли мои подружки и мой друг и сосед, твой добрый дядя Миша, Михаил Паперный. Не знаю, что надумал себе Алексей, но, когда мы остались одни, он ударил меня. Сильно, с размахом, по лицу. И ушел. На сутки. Все это время я лежала на кровати и смотрела в потолок, вспоминая самое лучшее в истории нашей любви. Запрещая себе думать об Алексее плохо.

Я знаю, всегда знала, что Миша любит меня. К сожалению, я недостойна такой великой и вечной любви... Господи, пусть и Миша меня простит! Конечно, Алексей все понимал. А Мишино горе нельзя было не увидеть, не почувствовать... Я так боялась потерять друга, что потеряла мужа.

Алексей пришел через сутки. Еще почти сутки он простоял у моей кровати на коленях. И я простила. Прости меня, сынок, что я его простила...

Твой отец продержался больше года. Девять месяцев моей беременности и годик твоей маленькой жизни. Второй раз он ударил меня, когда на моих руках был ты. Причиной стал подарок от Михаила Паперного, всего лишь детская книжка для тебя, мой малыш.

Я понимаю, что не книжка и не Миша виноваты. Но я приняла решение и я никогда его не изменю. Прости, но в моей жизни не было и не будет твоего отца. Никогда. Не будет и других мужчин, потому что я так и не смогла его разлюбить. Наверное, это тоже болезнь.

Сынок, тебе восемнадцать лет и ты вправе знать.

Ради бога, никогда не рассказывай об этом своим детям, которые у тебя обязательно будут. Я живу ради твоего счастья и счастья своих внуков, до которых надеюсь дожить.

Я не знаю, отдам ли тебе это письмо. Но мне стало легче, когда я его написала.

И еще. Михаил Аронович. Прошу тебя, даже если весь мир узнает - он узнать не должен.

Мама. 25 апреля 1982 года.

- Когда? - спросила я появившегося в кабинете отца. - Когда ты прочел? В восемьдесят втором?

- Нет, - отец подошел ко мне и прижал мою голову к себе. - Год назад. Эту тетрадь нашел Максим, когда перебирал мамины бумаги, документы. Помнишь, ты его попросила сама? Говорила, что у тебя нет сил это сделать?

- Я помню, - шепчу я, целуя папину руку. - Мне так жаль...

- Знаешь что, Варёнка? - говорит папа, в ответ целуя обе моих руки и вспомнив мое детское прозвище, которое сам и дал мне за маниакальную любовь к вареной сгущёнке, которую когда-то варил для меня, в магазинах ее еще на продавали.

- Что? - спрашиваю я, шмыгая воспаленным носом.

- Раз она не порвала, не сожгла, не выбросила, значит хотела, чтобы я когда-нибудь прочел. И вот я прочел, - папа поднимает меня со стула и прижимает к себе.

- Что чувствуешь? - задаю глупый, но нужный вопрос.

- Сначала боль и бешенство. Желание убить этого человека. А потом... разочарование. И в нем, и в себе.

- Ты совсем на него не похож! - горячо убеждаю я. - Ты строгий, но не жестокий.

- Я два раза обещал тебя выпороть, - шепчет отец моей макушке.

- Три, - шепчу я и улыбаюсь его шее. - Но не выпорол же.

Мы долго стоим обнявшись, словно отец хочет восполнить то время, когда этого не делал.

- Зачем мне дал прочесть? - мне это очень-очень важно.

- С недавнего времени я просто боюсь от тебя что-либо скрывать, - ворчит папа и треплет мои кудри, чего не делал лет пятнадцать.

Мы долго пьем чай впятером. Рита привычно суетится, чем радует всех нас несказанно, и смущает Ермака. Оживленная Рита устраивает дегустацию всевозможных вариантов любимого Мышильдой абрикосового варенья: с косточками, без косточек, с апельсином, с грецким орехом, с бренди (о! папа счастлив!), с киви, с миндалем. Подросший Коко трется о наши ноги и выпрашивает лакомство.

Я наблюдаю за всеми и тихо радуюсь своему счастью. Даже противный Ермак мне не мешает наслаждаться вечером в кругу моей семьи. Жалею только, что со мной нет Максима. Для вездесущего баскетболиста, свалившегося мне на голову, как самый нежеланный подарок на день рождения, я даже речь придумала. Надо выкроить момент и прошипеть ему на ухо (если дотянусь!): "Или оставь мою семью и меня в покое, или ..." Со второй частью после второго "или" у меня пока проблема. Любая страшилка на его голову кажется мне недостаточно страшной.

- Переночуешь? - с надеждой спрашивает меня Рита и огорченно вздыхает, когда я отрицательно мотаю головой.

- А ты? - огорченная мордашка сестры обращается к Ермаку.

- А меня кто отвезет? - спрашиваю я Мышильду. - Мне в город надо. Могу, конечно, такси вызвать...

- Не надо такси! - Ермак тут же встает в стойку. - Я отвезу. Я обещал.

Попрощавшись с родителями и расстроенной Машкой, уныло ковыряющей ложечкой в розеточке с вареньем, я почти бегом отправляюсь к машине.

Обратный путь тоже проходит в молчании. Вторая часть угрожающей реплики так и не придумана. Ермак несколько раз пытаеся что-то сказать, но, наткнувшись на мой злобный взгляд, не говорит.

Залетев в квартиру, я звоню сначала Сашке и зову их с Леркой в клуб Игоря, потом отправляюсь в душ. Долго стою то под прохладными, то под горячими струями воды и плачу по бабе Лизе. Я узнала твою тайну, бабушка. И твоя тайна сделала меня, твою любимую внучку, сильнее. И как бесконечно прав Михаил Аронович! Исправить можно всё, кроме смерти. Значит, будем исправлять!

Такси подвозит меня к клубу "Лисий хвост" около десяти вечера. Девчонки уже тут. По моей задумке мы не предупреждали Игоря о своем приходе. Мой план обязательно предусматривал этот пункт.

Заказанный мною столик находится в дальнем углу большого зала со сценой. Высмотрела я его на плане на сайте клуба, когда разрабатывала операцию. Зал просматривается как на ладони, а сам столик укромный, скрытый от большинства глаз. Главное, прекрасно видны входы в отдельные кабинеты. Лерка, по моей просьбе, при полном параде: прозрачные лодочки, потрясающей красоты платье с запахом из переливающейся в свете ламп серо-голубой тафты и вечерний макияж, превращающий Лерку в инопланетную принцессу. Сашка в коротком черном платье, на сумасшедших шпильках и с новой укладкой, делающей ее красивое живое лицо скульптурно правильным.

- Варька! - восхищенно восклицают подруги, четырьмя вытаращенными глазами разглядывая меня с ног до головы. - Красота какая!

- Какая-какая! - довольно ворчу я, с удовольствием разглаживая на коленях своё зеленое платье под горло с абсолютно голой спиной. - Нарядная! Вы приглашены на мой повторный день рождения! Раз первый не получился. Пьянка на даче не считается. Гуляем сегодня!

- Какие у тебя глаза! - причитает Сашка, пораженная моим черно-зеленым смоки.

- Ведьминские! - подтверждает впечатление Лерка, ласково мне улыбаясь. - Не заколдуешь нас?

- Как пойдет! - довольно трясу я головой, не боясь растрепать красиво уложенные кудри. Первый раз меня укладывала не Ирина.

- В чем суть плана? - интересуется Сашка, отправляя в рот оливку из бокала с мартини.

- Суть позже, - клятвенно обещаю я и заговорщески шепчу. - Сейчас вас в слепую использовать буду.

- Круто! - так же таинственно шепчет Сашка. - Всегда мечтала. Какие инструкции?

- Первое. Выяснить, есть ли в клубе Игорь. Придет ли сегодня, - от этого зависят остальные пункты.

- Три минуты! Засекайте! - Сашка, встав и пригладив платье, отправляется в бар.

Через две минуты и пятнадцать секунд она возвращается за столик в сопровождении самого бармена, высокого брюнета с симпатичной благородной бородкой и интеллигентными усами. Бармен подобострастно смотрит на Лерку и несет поднос с коктейлями.

- Игоря сегодня нет и не будет, - докладывает агент Сашка. - Я уложилась?

- Ты молодец и превзошла мои ожидания! - смеясь, хвалю я Сашку. - Я так и думала. Задача слегка усложняется. Надо очаровать вот эти два столика, нет, лучше все четыре.

Я показываю подругам на стоящие справа и слева столы, заполненные в этот воскресный вечер шумными компаниями.

- Семнадцать мужчин, - сообщает Сашка, пригубив бокал. - Не перебор, Варюха? Тебе шоу до омона? Или так обойдемся?

- До омона перебор, - соглашаюсь я, постреливая томным заинтересованным взглядом по сторонам и уже собирая ответные.

- Без драки не получится, - сомневается Лерка, хлопая потрясающими ресницами, оттеняющими ее серо-хрустальные глаза. - Сама полный парад заказала. Я даже ресницы накрасила.

- Стоп! - догадывается Сашка. - Тебе надо, чтобы вызвали Игоря?

Улыбаюсь и киваю.

- А позвонить и позвать? - наклоняет голову Лерка.

- Не вариант, - улыбаюсь я высокому блондину в черной рубашке и белых джинсах, приклеившему ко мне внимательный взгляд. - Должен прилететь сюда в волнении и...

- И не один! - заключает Сашка, откидываясь назад и с удивлением говоря. - Ну ты стратег, Варвара! Сегодня утром с Вовкой и Максом было что-то не так?

- С Вовкой всё так, а вот с Максом... - отвечаю я, глупо улыбаясь и вертя головой.

- Потрясающе! А я купилась! - сокрушается Сашка.

- Я тоже купилась, - успокаиваю я Сашку. - Ничего. Отыграемся!

- Узнаю нашу авантюристку, - ласково говорит Лерка, чуть поморщившись от повышенного внимания находящихся в зале мужчин. - Полдетства от твоих авантюр плохо спала. Думала, брак с Быстровым тебя успокоил потихонечку. Ан нет...

- Успокоил, - соглашаюсь я. - Это будет временное помутнение. Ненадолго. И без Зорина.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - вздыхает Лерка.

- Мы провоцируем или естественным путем? - по-деловому спрашивает Сашка, потягивая мартини.

- Ускоряемся! - командую я, посмотрев на огромные электронные часы над барной стойкой.

Звучит одна из моих любимых песен. Мы втроем выходим на танцпол и начинаем танцевать. От души. Красиво и призывно.

Не бойся – над нами звезда. Не бойся –

Уже никогда не спросит, зачем ты приехал сюда.

Не бойся, и стой на своём! Мы вместе всё переживём.

Построим корабль и в лето сбежим!

Вокруг нас постепенно собираются танцующие.

На самом деле всё просто:

Рассветы, закаты, подростки;

Машины, зажжённые фары;

На заднем сидении влюблённые пары.

И море взрывается синим,

А ты - нежный и сильный!

Дождь лил и внезапно прошёл.

Всё будет хорошо!

Под припев ко мне подходит, опережая двух других, молодой человек, тот самый блондин в черной рубашке и приглашающе протягивает руку. Сашка и Лерка уже танцуют в парах.

Найди свою гавань!

Найди свою гавань!

Найди свою гавань -

И всё будет хорошо!

- Вы прекрасны! - говорит блондин, крепко взяв меня за талию. Легкий запах табака и виски щекочет ноздри.

- Спасибо! - шепчу я и улыбаюсь.

Нормально, когда нелегко. Прорвёмся, -

И к чёрту покой. Рискуем, и значит – живём.

Не бойся, над нами звезда всё ближе.

Я знаю, когда построим корабль и в лето сбежим.

Минут через сорок мы с девчонками подводим первые итоги.

- Почти весь зал наш! - устало констатирует Сашка, только что самозабвенно танцевавшая с тремя партнерами рокенрол, большими глотками заглатывая апельсиновый сок.

Наш стол заставлен бутылками дорогого шампанского "в подарок вон от того столика", украшен огромной фруктовой тарелкой "вон от того молодого человека за барной стойкой".

- Я все равно не догоняю, как это поможет нам выманить Игоря и Максима, - спрашивает Лерка, получившая три предложения руки и сердца и парочку не очень приличных.

- Нам поможет одержимый, - раскрываю я один из секретов.

- Одержимый? - переспрашивает Лерка.

- А! - вспоминает Сашка. - Тот милый официант, который помог тебе сбежать в прошлый раз.

- Он. Вон стоит и не дышит, - я показываю глазами на одуревшего от Леркиной красоты юношу, стоящего за одной из колонн, и поднимаю руку в пригласительном жесте.

- Слушаю вас! - склоняется официант в низком поклоне, словно крепостной перед помещиком.

- Макар! - звонко читаю я его имя с бейджа. - Вы нас помните?

- Конечно! - с придыханием говорит Макар. - Вы друзья Игоря Владимировича!

- Нет! - капризно отвечаю я. - Мы лучшие друзья Игоря Владимировича!

- Понял! - говорит Макар исключительно Лерке, хотя с ним разговариваю я.

- Вы побеспокоитесь, чтобы мы хорошо отдохнули? - интересуюсь я, отвлекая официанта от созерцания красоты.

- Я? Да! - Макар вытягивается, как солдат в строю перед офицером.

- Очень отвлекает излишнее внимание, - жалуется Сашка.

- Мы пришли отдохнуть, потанцевать, нас мужчины... - Лерка, включаясь в словесную игру, слегка наклоняется к Макару, и он бледнеет почти до обморока, - нас мужчины утомляют.

- Назойливость, предложения всякие, - подхватываю я. - Вы уж нас, Макар, поохраняйте, пожалуйста.

- Я? - Макар бледнеет еще больше. - Да!

- Ну вот, чуть-чуть осталось, - вздыхаю я, когда Макар отползает от нашего стола, пятясь назад спиной, немного испугавшись того, что мы натворили согласно моему гениальному плану.

Начинает звучать простенькая и глупенькая песня, идеально подходящая нам по сценарию соблазнения.

Ну, где же вы мужчины моей мечты?

Широкие где спины, что спрятать должны?

Как хочется укрыться за каменной спиной

И в нежности забыться, ну где ты, мой герой?

И тут появляется он.

Подумала только буквально.

И вроде совсем не Делон,

Но пахнет мужчиной реально.

Блондин, оказавшийся Данилом, танцует рядом со мной, то и дело задевая меня то рукой, то плечом.

Мужчина, такой вы брутальный!

Машина, совсем нереальный!

Квартира, я вас боюсь!

Мужчина, а можно, я вам приснюсь?

А можно, я вам приснюсь?

Лерка останавливается резко и неожиданно и чертыхается.

- Всё, Варька! Полетел твой сценарий!

На краю танцпола стоит Сергей-Филипп, расстреливающий взглядом всех и каждого. Широченные плечи обтягивает коричневая рубашка, делающая его карие глаза темными, как глубокая ночь.

Нас ветром сдувает с танцпола за столик, ломящийся от алкогольных, фруктовых и сырных подарков.

- По-почему по-полетел? - заикаюсь я от страха и нервного перевозбуждения. - Он же по твою душу, не по нашу.

- А что? - радуется неадекватная Сашка. - Охрана получше Макара.

- Нам не надо лучше, нам надо материлизовать моего ревнивого, но скрытного мужа, чтобы я взяла его в заложники, - кратко пересказываю я суть своего плана.

- Смотри, Быстрова, моя смерть на твоей совести, - боромочет Лерка, судорожно делая большой глоток коктейля. - Я тебе ничего плохого не сделала.

- Ты сиди, ты устала, - уговаривает ее Сашка. - А мы с Варькой в бой! Вон Макар вокруг секьюрити вертится, скоро Игорю Владимировичу доложат.

- Нет уж! - отважно спорит Лерка. - Надоел! Что мне теперь, в паранже ходить, как Сашка пророчит?

И мы снова идем танцевать. Возле меня материализуется не Максим, а Данил.

- Варенька! Какие планы на сегодняшний вечер?

- Ночь уже, - отвечаю я, удерживая соблазнительную улыбку.

- Намек понял! - берет меня за руку Данил.

Мягко высвобождаю и строго отвечаю:

- Не поняли. Никаких намеков!

- Разрешите пригласить вас за наш столик! - Данил слегка теряется от моей строгости и серьезности, но быстро приходит в себя.

Два его приятеля устраивают легкую, вроде шутливую потасовку возле Лерки за право танцевать поближе к ней. Этого оказывается достаточно, чтобы Сергей-Филипп легко, несмотря на внушительные размеры, возник рядом и отодвинул обоих.

Размеры Сергея-Филиппа на пугают подвыпивших мужчин, а наоборот, раззадоривают. Сразу пять-шесть секьюрити рассекают танцпол на части. Макар в сопровождении трех охранников клуба в оранжевых футболках и черных джинсах провожает нас до стола.

- Извините, дамы, сейчас мы примем меры, - появляется возле нашего столика строгая девушка в черно-белой униформе с ярко-красными губами. - Я дежурный администратор. Софья. Если будут проблемы, сразу обращайтесь ко мне.

- Игнатова?! - вопит слегка подвыпившая Сашка. - Ты?!

Точно. Это Сонечка Игнатова. Вот это номер!

- Добрый вечер, Александра, Валерия, Варвара, - выражение строгого лица Сонечки, совсем не изменившейся за эти годы, остается невозмутимым, и голос звучит так монотонно, словно она по алфавиту читает наши имена в справочнике.

- Ты здесь работаешь?! - не унимается Сашка.

- По-моему, это очевидно, - Сонечка позволяет себе слегка поморщиться, но тут же справляется со своими эмоциями.

- Прикольно! - выносит вердикт Сашка. - Присядешь с нами?

- Нет. Спасибо. Я на работе, - дежурно улыбась, отвечает Сонечка, ненавидя нас взглядом, искренне и глубоко. - Есть ли у вас какие-то особые пожелания?

- Есть! - важно провозглашает Сашка, подняв тост. - Мы хотим заказать песню.

- Пожалуйста, Макар! Прими заказ на песню, - Соня подзывает официанта, маячком прыгающего неподалеку, и тоном, четко определяющим нашу низкую социальную принадлежность, слегка иронично добавляет. - Развлекайтесь, ... дамы!

- И тебе счастья и удачи! - фыркает Сашка. - С ума сойти, Игнатова! Администратор у Игоря в клубе!

- У нас не мальчики, а сплошные тайники! - поражается Лерка. - Никогда бы не подумала.

- Я тоже, - смеется Сашка и дразнит меня. - По справедливости, она должна секретаршей у Макса работать.

- Может, и работает, - подначивает Лерка. - Во вторую смену.

- Издеваетесь? - вздыхаю я, с опаской глядя на танцующих возле нашего столика и призывно зовущих нас завлекающими взглядами мужчин.

- Пытаемся пошутить, - успокаивает Сашка.

Когда звучит заказанная Сашкой песня Земфиры в исполнении Гурченко, тройка молодых мужчин устраивает небольшую потасовку за право пригласить нас на танец.

Пожалуйста, не умирай,

Или мне придётся тоже.

Ты, конечно, сразу в рай,

А я, не думаю, что тоже.

Хочешь сладких апельсинов?

Хочешь слух рассказов длинных?

Хочешь я взорву все звёзды,

Что мешают спать.

Сергей-Филипп перекрывает доступ к столу. Смелая Сашка даже не успевает прочитать ему нотацию и прорваться на танцпол. Сильные руки Игоря, появившегося за спиной орангутанга, не очень-то вежливо выдергивают из-за стола сначала Лерку, отдавая ее Сергею. Потом меня.

- Веселитесь? Опять девичник? - спрашивает Игорь, прижав меня к себе.

- Игорёк! - придуриваюсь я, обняв его за шею. - Потанцуем?

- Не сегодня, красавица, - неизменно усмехаясь, отвечает Игорь, мягко переставляя меня в сторону, прямо в руки... Максима.

Пожалуйста, только живи,

Ты же видишь - я живу тобою.

Моей огромной любви

Хватит нам двоим с головою.

- Я с тобой с ума сойду и поседею раньше времени, - говорит Максим, обняв меня и прижавшись к моим губам в сильном, почти болезненном поцелуе.

Хочешь море с парусами?

Хочешь музык новых самых?

Хочешь я убью соседей,

Что мешают спать.

- Я прокараулила тебя, - выдыхаю я прямо в рот мужу.

- Это я тебя прокараулил, - говорит Максим, нежно ведя меня в танце. Рядом две танцующие пары. Игорь с Сашкой и Лерка с Сергеем.

- Я все-таки выманила тебя из логова, - хвастаюсь я.

- Я сам пришел бы домой ближайшие часы, - грустно смеется Максим. - Я опять тебя напугал и обидел?

- Да. Сначала да, - признаюсь я. - А потом я... успокоилась и решила тебе довериться. Но не совсем.

- Не совсем довериться? - Максим целует меня в ухо.

- Я беру тебя в заложники, - серьезно сообщаю я мужу. - И ты не выйдешь отсюда, пока все мне не объяснишь. Уже можно?

- Черт его знает! - ругается Максим, видимо, не зная, что ответить на мой вопрос. - И где ты собираешься меня удерживать?

- В кабинете, - смущаясь, шепчу я. - Здесь ведь есть какие-нибудь приват-кабинеты? Раз дома я тебя удержать не могу.

- Это был форс-мажор, - оправдывается муж, прижимаясь к моим губам.

Хочешь солнце вместо лампы?

Хочешь за окошком Альпы?

Хочешь я отдам все песни,

Про тебя отдам все песни?