Вихрь (СИ)

Глава 7 Последняя лекция

— Это исключено, — холодно возразил Шамир, сложив руки на груди.

Сабина пропустила комментарий отца мимо ушей и продолжила сборы. Она осторожно открыла дверцу шкафа и медленно, придерживая правый бок, присела. Боль в переломанных ребрах все равно дала о себе знать, и молодая женщина поморщилась.

— Ну посмотри на себя, — умоляюще произнес Шамир, всплеснув руками, — ты же едва стоишь на ногах. Ты лишена поля, ранена и не можешь за себя постоять, тебе нельзя уходить. Или, хочешь сказать, Максим зря старался и помогал тебе?

Сабина осторожно взяла из шкафа отца бутылку с ароматизированной сгущенной водой и выпрямилась. Повернувшись к мужчине, она обожгла его решительным взглядом.

— Ты прекрасно знаешь, что Эмиль найдет меня, это лишь вопрос времени.

Шамир закатил глаза.

— Именно, Сабина, времени, — он приблизился к дочери и взял ее за плечи. Даже это легкое прикосновение отдалось в ее правом боку, тугие повязки помогали, но не полностью заглушали боль. Молодая женщина поморщилась, и Шамир сочувственно нахмурился, — Максим ведь пытался выиграть для тебя время. А ты сводишь все его усилия к нулю.

Брови Сабины недовольно сошлись к переносице. Она отстранилась от отца, и он понимающе убрал руки с ее плеч.

— Не пытайся давить на чувство долга перед Максимом, отец, — строго произнесла медиум, — я ничем не помогу ему, если останусь здесь. Зато на тебя я точно навлеку беду.

— Барьер… — начал возражать Шамир, но Сабина перебила его.

— Эмиль пройдет барьер, — отчеканила она, глядя мужчине в глаза, — почувствует и пройдет. Для этого ему нужно только набрать потенциал, а наберет он его быстро. Я не хочу, чтобы ты оказывался на его пути.

Шамир прищурился.

— Буквально недавно ты говорила нечто совершенно иное, — возразил он, — ты хотела, чтобы я вышел против Эмиля.

— Я хотела, чтобы ты закрыл портал, который понадобится для поглощения Вихря, — качнула головой Сабина, — потому что считала, что Максим этого сделать не сможет. И я не смогу. Но, судя по всему, у Максима хватит на это сил, а значит, твоя помощь уже не нужна. Лишней опасности я тебя подвергать не хочу.

Отчего-то слова дочери кольнули медиума. Возможно, за те годы, что Сабина открыто демонстрировала свою неприязнь к нему, Шамир привык к этому и не был готов к проявлению заботы с ее стороны.

— Я пообещал, что уберегу тебя, — тихо произнес он, — я не смогу этого сделать, если ты уйдешь.

Молодая женщина снисходительно улыбнулась.

— Папа, давай смотреть правде в глаза. Меня уже никто не сбережет. Сейчас моя основная задача — помочь Максиму, вовремя проинструктировать его, рассказать, что делать.

— Я уже все ему рассказал, мы все обговорили. Максим знает, что делать…

— Но ему нужен наставник, — печально улыбнулась Сабина, — Максиму предстоит очень важная задача. Ему предстоит спасти Вихрь. Там, в его реальности, ему никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Да никому не приходилось! А на Максима за последние дни свалилось столько всего, что он попросту теряется в обилии информации. Нужен кто-то, кто направит его, лишний раз проговорит с ним все детали, подтолкнет и не даст отступить, когда придет время.

Глаза молодой женщины загорелись. Кивнув в подтверждение своих слов, она продолжила:

— И если Эмиль найдет и убьет меня, остается лишь один человек, который может выступить наставником: это ты. Поэтому нельзя допустить, чтобы Эмиль узнал о твоем участии. А чтобы этого не допустить, я должна уйти отсюда. Сейчас это все, что я могу сделать, и мне… — Саина замялась, опустив взгляд, — мне трудно и страшно. Поэтому, пожалуйста… не спорь.

В груди Шамира болезненно кольнуло. Он сжал кулаки, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять дочь. Он знал, что этим своим действием причинит ей и моральную и физическую боль.

Ему столько хотелось сказать дочери, но что-то словно мешало словам сорваться с губ. В горле стоял тяжелый ком.

Сабина, казалось, прекрасно понимала чувства отца и была благодарна, что он ничего не говорит. Натянуто улыбнувшись, она медленно, придерживая правый бок, направилась к двери. У самого выхода она обернулась.

— Сделай одолжение, — попросила она, — сними барьер на несколько секунд. Силы понадобятся мне, чтобы добраться до дома, не хочу тратить их здесь.

— Сабина… — качнул головой Шамир, — я…

— Ты знаешь, — примирительно сказала молодая женщина, подкрепив свои слова кивком, — мне нужно уйти.

Сердце Шамира противилось словам дочери и рвалось от них на части, но как медиум он понимал, что Сабина права. Под угрозой находится Вихрь, а это гораздо важнее жизни любого человека. Ничья жизнь на противоположной чаше весов не перевесит судьбы множества миров, зависящих от Потока.

С трудом проглатывая ноющий в горле ком, Шамир коротко кивнул и сосредоточился на защитном барьере. Через мгновение он посмотрел на дочь.

— Поля нет. Ты можешь пройти свободно.

— Спасибо, — с искренней благодарностью произнесла Сабина, нажала на рычаг и вышла из дома отца, не оборачиваясь.

Комната погрузилась в мертвую тишину. Шамир несколько секунд не мог пошевелиться, затем, ссутулив плечи, побрел к дивану, на котором недавно лежала Сабина. Мужчина вдруг почувствовал себя древним немощным стариком, в груди поднималось тянущее тяжелое ощущение, на плечи резко надавила усталость. Впервые за много лет Шамир возненавидел то, что считал своим призванием.

Сейчас я не имел права быть медиумом! Сейчас я должен был быть отцом…

С болезненной тоской проведя по дивану пальцами, Шамир осознал, что вряд ли увидит дочь снова. Морган не оставит ее в живых, и ради Вихря придется смириться с этим. Прерывисто вздохнув, Шамир закрыл руками лицо и, не помня себя, зарыдал в голос.

Эмиль осушил пузырек с обезболивающим, отер рот рукой и отбросил пустой сосуд, лишний раз поблагодарив судьбу за удачу. Нашедшие и заставшие его врасплох бандиты после перемещения Максима из Красного мира сослужили ему хорошую службу, приведя связанного Мастера на свою базу. Потратив остатки потенциала на открытие портала, Морган отправил в Вихрь всех членов группировки. Хищный Поток расщепил их на части раньше, чем они успели издать свой последний вопль. Жаль только, что среди этих жалких идиотов не оказалось ни одного путешественника. Эмиль с радостью забрал бы сейчас любой потенциал, чтобы не чувствовать себя ни на что не годной пустышкой.

Вновь порывшись в аптечке, Морган убрал в карман плаща еще несколько пузырьков с обезболивающим. Раненое плечо понемногу успокаивалось, но действия лекарства вряд ли хватит надолго. А чтобы собрать весь свой урожай, Эмилю понадобятся силы.

Оглядевшись, Морган увидел припасы убитых бандитов. Аппетита совершенно не было, но беглец-одиночка заставил себя поесть, чтобы набраться сил. Несмотря на обезболивающее, рана в плече все еще давала о себе знать, и Эмиль, скрипя зубами, проклинал Сабину. Даже лишенная своего защитного барьера, она сумела доставить ему массу проблем. Одно хорошо — Максим, находясь в Красном мире, сумел найти толкового врача и хорошо обработать рану. Хотя бы с этим не придется возиться. А Морган уже успел подумать, что от юнца нет никакого проку. Впрочем, он тут же отказывался от этих мыслей, понимая, что обладать Вихрем в одиночку ему будет намного проще в крепком молодом теле своего прототипа, нежели в своем собственном.

Наевшись досыта, Эмиль, не мешкая, отправился в путь. Ему предстояло изрядно потрудиться. И хотя мысли его постоянно возвращались к Сабине, беглец-одиночка знал, что теперь его бывшая наставница от него не скроется. А значит, визит к ней может подождать.

Днем, разговаривая с Настей, Максим был твердо уверен, что завтра в собственном теле отправится в Красный мир, объясняя свое стремление тем, что, если даже Эмиль не откроет портал, стоит загодя попасть в ту реальность, чтобы защитить Сабину от убийцы. Настя слушала с нескрываемым недовольством и всем видом показывала, что не одобряет намерений друга.

— Ты уже достаточно для нее сделал, — качала головой она, — достаточно помогал ей и рисковал из-за нее. Может, уже хватит?

— Она тоже рисковала из-за меня, — возражал юноша, — и сейчас она совершенно беззащитна. В отличие от меня.

Настя знала что дальнейший спор ни к чему не приведет, поэтому предпочла согласиться. Странная привязанность Максима к Сабине отчего-то порядком раздражала ее, но высказывать это девушка считала глупым. Со своей стороны она пообещала другу, что будет нести вахту здесь — на случай, если Морган вдруг заявится в этот мир.

Однако вечером решимости и у Максима резко поубавилось. Придя домой, он понял, что, возможно, проводит в родном мире последний вечер, и осознание этого всколыхнуло холодные волны страха в его душе. Юноша, собирая все необходимые вещи для перемещения в Красный мир, пытался гнать от себя эти мысли и лелеять надежду на выживание. Однако это получалось плохо. Вместо надежды в сознании зарождалась злость — беспредметная, бессильная и всепоглощающая. В какой-то момент терпеть ее стало совершенно невыносимо.

— К черту! — прошипел Максим, в сердцах пнув ногой лежащую на полу сумку.

Схватив пачку сигарет с зажигалкой, юноша вышел на лестничную клетку, громко хлопнув дверью, встал у окна и закурил. Почему-то именно сейчас сигарета принесла небывалое наслаждение. Ноги слегка налились тяжестью, по телу распространилось приятное ощущение расслабления. Однако это состояние продлилось совсем недолго. Уже со следующей затяжкой Максим снова оказался во власти паники, злости и обиды. Он устало потер рукой лицо, пытаясь прийти в себя.

На лестнице послышались неспешные шаги. Максим со своей семьей жил в пятиэтажном доме на четвертом этаже. И хотя лифт имелся, родители с детства приучили сына по большей части пользоваться лестницей. Так они делали и сами.

Еще пару месяцев назад шаги заставили бы юношу затушить сигарету и быстро помчаться в квартиру чистить зубы, чтобы избавиться от запаха. Но сейчас ему было все равно, заметят его или нет. Родители догадывались о вредной привычке сына, но ничего не говорили, потому что ни разу не ловили его с поличным.

Через несколько секунд на лестничной клетке появился отец Максима. Он удивленно посмотрел на сына и непонимающе качнул головой. Юноша только кивнул в знак приветствия, но не счел нужным ничего говорить. Он продолжал неспешно потягивать сигарету и думал над тем, чтобы вытащить еще одну.

Мужчина тоже предпочел промолчать. Вместо замечаний он поднялся к окну, у которого стоял Максим, и молча вытащил у сына из пачки сигарету. Так же молча поджег ее и глубоко затянулся. Максим качнул головой, отвернулся к окну и хмыкнул.

— То есть сегодня роль палача выпадет маме? — саркастически спросил юноша.

— Придется ей убивать нас обоих, — Александр пожал плечами. На его лице растянулась заговорщицкая улыбка, которая быстро потухла, лицо посерьезнело, и мужчина внимательно посмотрел на сына, — что у тебя случилось?

Юноша перевел на отца удивленные глаза. Александр качнул головой.

— Я давно знаю, что ты куришь. Ничего хорошего в этом не вижу, но это личное дело каждого, так что осуждать не стану. Я видел тебя пару раз издалека с друзьями за этим занятием. Но ты никогда не делал этого при нас с мамой, и мы ничего тебе не говорили на этот счет. А сейчас ты никак не среагировал на то, что я это вижу. Тебе было все равно, как будто реакция родителей на сигареты — сущий пустяк по сравнению с тем, что у тебя происходит.

Максим потерял дар речи, уставившись на отца едва ли не с открытым ртом. Всю свою жизнь юноша думал, что родители совсем не понимают его и не способны правильно трактовать те или иные его действия.

— Поэтому я и спрашиваю, что у тебя случилось, — закончил отец. Юноша снова отвел взгляд и затянулся.

— Вряд ли ты сможешь дать мне совет, — усмехнулся Максим. Александр пожал плечами.

— Ну, куда уж мне, — хмыкнул он, — но попробовать спросить тебе ничто не мешает. За спрос, как говорится, денег не берут, так ведь?

Юноша тяжело вздохнул, затушил сигарету и зажег еще одну. Он думал, в глазах отца появится осуждение, но ошибся — взгляд Александра остался невозмутимым.

На то, чтобы собраться с силами и заговорить, Максиму понадобилось несколько секунд.

— Тебе когда-нибудь приходилось стоять перед выбором настолько тяжелым, что едва ли даже собственная жизнь может сравниться с ним по значимости?

Александр удивленно посмотрел на сына и усмехнулся.

— Это перед каким же таким выбором может стоять двадцатилетний юноша, вроде тебя?

Скептицизма в словах мужчины не было, однако Максим все равно неприятно поморщился от этих слов.

Действительно, перед каким таким выбором может стоять единственный в своем роде искусственно созданный прототип со случайными способностями Мастера, который, чтобы спасти мир и всех, кто в нем живет, должен уничтожить своего оригинала, что, как следствие, должно убить и его самого?

Разумеется, озвучить свои мысли отцу юноша не мог, поэтому лишь скрипнул зубами. Ведь для Александра он действительно был простым студентом, которого пока должна волновать только учеба, ну и по мелочи — личная жизнь, будущая карьера и прочее…

— Забудь, — тяжело вздохнул Максим.

Александр нахмурился, серьезно посмотрев на сына.

— Ладно, погоди, не злись, — примирительно сказал он, — хочешь сказать, перед тобой поставили выбор, на фоне которого даже твоя собственная жизнь не имеет значения?

— Можно сказать и так, — тоскливо повел плечами Максим.

Александр задумался.

— И, разумеется, ты не скажешь, о чем речь, — пробормотал он, скорее утверждая, чем спрашивая. Юноша только кивнул в ответ.

Александр глубоко вздохнул.

— Что ж, попытаться стоило, — улыбнулся он, затем посерьезнел и продолжил, — когда я служил в армии, мы оказались со старшим лейтенантом Комовым в доме, в котором начался пожар. Мы находились на пятом этаже, и прыгнуть вниз на растянутый ребятами брезент должны были по очереди. Огонь быстро распространялся, и мы понимали, что тот, кто останется ждать, может не выжить.

Максим заинтересованно посмотрел на отца, понимая, что слышит эту историю впервые.

— Комов боялся высоты, — усмехнулся мужчина, — и предлагал мне прыгнуть первому. Я знал, что, если он останется, то вряд ли сможет перебороть свой страх. А ведь у него было двое детей и жена…. Мы находились в одинаковой опасности, но я тогда подумал, что моя жизнь — неустроенная, непонятная — стоит меньше, чем его.

— Ты, что, выкинул его из окна? — округлив глаза, догадался юноша. Александр улыбнулся.

— Так точно, — кивнул он, — как видишь, все обошлось: я жив, мы с мамой счастливы, у нас есть ты. Но тогда передо мной встал подобный выбор. И я его сделал.

Максим опустил взгляд.

— Я ответил на твой вопрос? — поинтересовался Александр. Юноша хмыкнул и кивнул, — теперь ты ответь на мой. Что у тебя случилось?

— Скажи, пап, я был нежеланным ребенком? — неожиданно для самого себя выпалил Максим.

Мужчина едва заметно дернулся и недоверчиво приподнял бровь.

— С чего ты это взял?

— Нет, ни с чего. Просто мне интересно.

— Ремень по тебе плачет за такие интересы! — мрачно буркнул мужчина, — Максим, ты наш сын. И мы с мамой любим тебя и гордимся тобой.

Юноша покачал головой. Это не было ответом на его вопрос, однако и этих слов было достаточно.

— А когда ты выкидывал лейтенанта из окна, ты думал о своих родителях?

Александр поджал губы, задумавшись.

— Если честно, тогда я просто знал, что поступаю правильно, — он сделал паузу и тяжело вздохнул, глядя на сына, — я так понимаю, ты так не ответишь, что с тобой?

Юноша покачал головой.

— Прости, я… не могу, — виновато отозвался он. Александр тяжело вздохнул.

— Тогда я скажу тебе вот, что: в душе ты всегда знаешь, как нужно поступить. И когда поступаешь правильно, твоя совесть остается чистой. Для меня это всегда было самым главным.

— Для меня тоже, — честно согласился юноша. Александр хлопнул сына по плечу.

— А перед лицом трудного выбора спасовать может каждый. Знай только, что мы с мамой не осудим тебя, как бы ты ни поступил. Хотя твои слова о цене собственной жизни, конечно… гм… ты же не собрался… не знаю…

Максим округлил глаза, понимая, куда клонит отец, и нервно хохотнул.

— Не возникают ли у меня мысли о самоубийстве? Ты об этом спрашиваешь?

Александр хмуро посмотрел на сына, ища в его взгляде ответы на свои вопросы.

— Максим, ты, надеюсь, понимаешь, что столь радикальные решения не являются…

Юноша удержался от нервного смешка и спешно замотал руками, останавливая отца от дальнейших рассуждений.

Да я, наоборот, думаю, как спасти свою жизнь, а не завершить ее!

— Не собираюсь я сводить счеты с жизнью, — прикрыв глаза, отозвался он, — честное слово, это последнее, что могло прийти мне в голову.

Александр недоверчиво нахмурился.

— Точно?

— Пап! — возмущенно воскликнул Максим. Мужчина облегченно вдохнул.

— Хорошо, хорошо, верю. Просто ты… в общем, надеюсь, ты не вечно будешь держать от нас секреты?

Максим улыбнулся.

— Спасибо за совет, пап, — кивнул он.

Александр криво ухмыльнулся и прищурился, в глазах все еще читалось беспокойство. Мужчина с трудом подавил в себе желание продолжить расспрос — он волновался за сына, но уважал его личное пространство и понимал, что Максим обязательно расскажет обо всем, когда будет готов. По крайней мере, раньше так всегда и бывало.

— Не за что. А теперь бросай сигарету и готовься к расправе от мамы.

Сабина осторожно вздохнула и устало привалилась к двери, только что закрыв ее за вторым по счету учеником, сеанса с которым не состоялось.

Лишь взглянув на избитую молодую женщину, путешественники разворачивались к выходу и открыто заявляли, что будут искать другого медиума, что было их полным правом. Медиум, лишившийся своего защитного поля, явно сделал это по собственному желанию, а значит, пренебрег своими обязанностями. Мало какому путешественнику захочется отправляться в Вихрь со столь ненадежным наставником.

Хотя Сабина не хотела осуждать учеников, в душе ее все равно разгоралась горькая обида.

Для этих людей я никогда не была человеком. Для них я просто бездушный инструмент перехода в Поток…

Эти мысли особенно больно вонзились в сердце молодой женщины. Разумеется, они не были для нее открытием — Сабина и раньше знала, что ее личные переживания не волнуют никого из учеников. Она ведь и сама выставляла между ними и собой стену в виде непроницаемого выражения лица и напускной строгости. Так предписывали правила.

Правила… Эмиль всегда нарушал их. Он один видел во мне человека. Он хотел, чтобы я и сама увидела, чтобы переступила через себя и через правила. Эмиль надеялся, что я пойму его…

Поймав себя на мысли, что вновь оправдывает Моргана, Сабина до боли сжала кулаки, костяшки пальцев побелели, ногти впились в кожу. Молодая женщина злилась на себя, не понимая, как может испытывать хоть какие-то теплые чувства к Эмилю после того, что он сделал с ней. Морган использовал ее чувства, чтобы разрушить барьер. Да, он не сумел убить ее, но медиума в ней он уничтожил, теперь ни один ученик не придет на сеанс. Однако, сколь горячо Сабина ни злилась бы на Эмиля, на деле она понимала, что в фактическом крахе ее работы медиумом винить некого, разве что, кроме нее самой. Никогда еще ей не приходилось чувствовать себя столь ничтожной. И напуганной…

Находясь в одиночестве, Сабина вздрагивала от каждого шороха. Боль в сломанных ребрах сковывала все движения, не помогала даже тугая повязка. Молодая женщина понимала, что в таком состоянии не сможет ни оказать сопротивления, ни убежать, когда Эмиль явится за ней, чтобы закончить начатое.

При одной лишь мысли о расправе, которую Морган, должно быть, собирается учинить над ней, Сабина внутренне содрогалась, однако часть ее даже ждала этой встречи. Сама расправа казалась меньшей мукой, чем ожидание ее. Молодая женщина лишь не понимала, почему Эмиль медлит. В страхе она обращалась к Вихрю, и тот показал ей, что Морган вернулся в Красный мир, но с того момента уже прошла целая ночь. Беспокойство не давало медиуму сомкнуть глаз, по телу наперебой с болью от каждого движения разливалась неестественная болезненная бодрость. Сабине казалось, что теперь она и вовсе никогда не сумеет погрузиться в сон.

Молодая женщина поежилась и направилась в рабочую комнату. Подойдя к высокой кушетке, медиум провела по ней рукой, с тоской вспоминая, как в ее жизни все было просто и понятно до встречи с Морганом. С тяжелым болезненным вздохом из ее груди вырвалось облачко пара…

Сабина ахнула от страха и отшатнулась от кушетки. Температура в помещении резко упала, в воздухе запахло озоном, и посреди комнаты появилась стремительно расширяющаяся светящаяся точка.

Он здесь. Он пришел за мной!

Сабина мгновенно прокляла себя за то, что ждала этого. Не обращая внимания на боль, она опрометью бросилась к двери, слыша за спиной быстрые шаги Моргана. Уже через секунду он резко дернул ее за руку. Правый бок взорвался болью, и Сабина застонала, моментально потеряв остатки сил. Болезненная бодрость развеялась, как дым, не оставив после себя ни следа.

Эмиль бесцеремонно развернул молодую женщину к себе лицом. Вокруг него сиял ореол нового потенциала. На лице играла нехорошая улыбка.

— Разве правила не предписывают медиумам принимать любого путешественника с гостеприимством? — хмыкнул он.

— Эмиль… — умоляюще вымолвила Сабина. Морган лишь усмехнулся и с силой потащил медиума за собой. Молодая женщина пыталась сопротивляться, но сил не хватало. Эмиль, казалось, не обращал на ее жалкие попытки никакого внимания. Подведя Сабину к порталу, он грубо придавил ее спиной к кушетке. Из глаз медиума брызнули слезы, на миг боль ослепила и обездвижила молодую женщину, она безвольно осела в руках беглеца-одиночки. Эмиль бесцеремонно ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Сейчас я даже рад, что не убил тебя, — качнул головой он, — помнится, я хотел, чтобы ты увидела плоды своих трудов.

Сабина не отвечала. Все ее силы уходили лишь на борьбу с болью, поэтому, когда Эмиль вновь грубо схватил ее и потащил к порталу, медиум лишь прикрыла глаза и повиновалась. Уже у самого разрыва Морган остановился и внимательно посмотрел на бывшую наставницу.

— Мне особенно важно, чтобы ты увидела венец моей коллекции, — с гордостью произнес он, — на тебя это произведет неизгладимое впечатление, поверь.

Сабина безразлично отвела взгляд.

— Лучше просто убей меня, — тихо отозвалась она. На лице Эмиля появилась снисходительная улыбка.

— Успеется, дорогая, успеется, — необычайно нежно ответил он и резко поднял медиума на руки. Бок молодой женщины вновь пронзила резкая боль, и на какое-то время она провалилась в забытье.

Очнулась Сабина в почти полной темноте. Вокруг стоял неясный гул, кругом слышались сбивчивые, смешивающиеся в кашу слова, доносились отрывистые отчаянные вскрики. Молодая женщина попыталась шевельнуться, и тут же поняла, что ее руки вздернуты вверх и прикованы кандалами к стене.

— Эмиль… — позвала она, морщась от сильной боли.

Морган все еще был рядом, он возился с кандалами на ногах бывшей наставницы.

Сабина беспомощно вглядывалась в темноту, ожидая, пока зрение начнет хоть что-то различать. Несмотря на полную дезориентацию, она догадывалась, где находится. Максим рассказывал ей об этом месте — старая пыточная камера на одной из пустошей нейтральной зоны.

Глаза понемногу начали различать контуры человеческих тел в темноте, и медиум ужаснулась. Сколько здесь жертв? Явно больше десяти. От одной мысли о том, что ждет этих людей, Сабину пробрала дрожь.

Эмиль тем временем закончил с кандалами и выпрямился во весь рост. Его лицо оказалось в непосредственной близости от лица Сабины, молодая женщина ощутила его горячее дыхание.

— Рад, что ты очнулась, — в голосе убийцы звучала улыбка. Он вновь ухватил медиума за подбородок и заставил ее обвести погруженное во мрак помещение взглядом, — посмотри на мою коллекцию, Сабина. Представь себе, сколько потенциала с них можно собрать!

Эмиль говорил с фанатичным восхищением. Впервые Сабина не чувствовала к этому человеку ничего, кроме отвращения. Она с вызовом вздернула подбородок, вырываясь из его хватки, и плюнула ему в лицо, за что тут же получила звонкую оплеуху. От этого удара пыточная камера погрузилась в пропитанную страхом тишину.

— Когда ты беспомощно сказал, что тебя выкинуло из Вихря, ты нравился мне больше, — с нервной усмешкой процедила Сабина. Эмиль небрежно отер лицо и отошел от бывшей наставницы, будто мигом потерял к ней интерес.

Лишь теперь молодая женщина поняла, что боль в ее правом боку усилилась. Могло ли перемещение сквозь портал усугубить последствия перелома? Вряд ли Морган задумывался о том, чтобы нести свою жертву бережно…

— Ты как? — Сабину вдруг окликнули. Молодая женщина повернула голову и сумела разглядеть пленницу по правую руку от себя. Черты ее лица скрывал мрак пыточной камеры, однако Сабина сумела разглядеть длинные, судя по всему, светлые волосы девушки, босые ноги и залитое запекшейся кровью лицо — похоже, Морган ударил ее по голове, когда похищал, и рассек лоб. Невольно окинув незнакомку взглядом медиума, молодая женщина удивилась, увидев девственно чистый свет потенциала. Такого нетронутого материала ей еще никогда не попадалось.

В тот же миг, когда эта мысль посетила Сабину, медиум прокляла себя за то, что продолжает думать о путешественниках и Вихре. Сейчас неважно, каков потенциал собранных здесь людей. Важно только одно — всем им предстоит умереть, притом раньше, чем Сабине.

— Я в порядке, — проскрипела молодая женщина, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль, от которой лоб покрывался испариной.

Удовлетворившись ответом, светловолосая незнакомка отвернулась и досадливо прикрыла глаза.

— Наверное, дважды не повезет? — спросила она, адресуя свой вопрос в воздух, — прости меня, Максим… твои усилия прошли даром.

Сабина заметно вздрогнула — вряд ли у кого-то из пленников пыточной камеры Моргана мог найтись другой знакомый со столь нехарактерным именем для Красного мира.

— Максим? Ты знаешь Максима? — переспросила медиум так, чтобы ее могла слышать только пленница. Девушка удивленно уставилась на нее.

— Он один раз уже спасал меня отсюда, явившись в теле Моргана, — тоже сбавив тон, произнесла незнакомка. Она попыталась, насколько это позволяли путы, склонить голову к медиуму, — мое имя Паласса. Я слышала, Эмиль называл тебя Сабиной?

Молодая женщина сдержанно кивнула.

— Не самый лучший случай для знакомства, — нервно хмыкнула она, стараясь отвлечься от боли.

— Возможно, Максим еще сумеет прийти нам на помощь? — неуверенно спросила Паласса. Сабина помрачнела.

— Не думаю…

Разговор был прерван сдавленным криком. Сабина ахнула от испуга и вгляделась в темноту помещения взглядом медиума. У противоположной стены стоял Эмиль. В мертвой тишине, в которую погрузилась пыточная камера, послышался булькающий звук и стон. Морган подставил руки под сочащуюся из только что нанесенной пленному мужчине раны кровь, и вместе с ней к нему потек потенциал жертвы.

— Началось… — обреченно кивнула Паласса и подняла глаза вверх, замерев в смиренном ожидании.

Медиум почувствовала, как горячие слезы обжигают ей щеки.

По лицам остальных пленников прокатилась волна ужаса, одно только лицо Палассы осталось почти невозмутимым.

— Нет… — прошептала Сабина, в ужасе уставившись на умирающую жертву. Свет жизни пленника сиял все тусклее и тусклее, пока вовсе не угас, — нет!

В бессилии молодая женщина повернулась к Палассе, словно ища в ней поддержки или какого-то скрытого знания, однако увидела только отрешенность и смирение.

Кругом тем временем зазвучали крики, мольбы, истерические рыдания пленных мужчин и женщин. Когда Морган, не обращая ни на какие уговоры внимания подошел ко второй пленнице и нанес смертельный удар, пыточную камеру заполнил общий непрекращающийся вопль, с которым смешалась мольба Сабины.

Настя переминалась с ноги на ногу от холода, стоя у выхода из метро, и нервно поглядывала на часы на экране мобильного телефона. От волнения она приехала на условленную встречу на полчаса раньше, чем нужно. Несмотря на то, что у Максима в запасе было достаточно времени, девушка невольно злилась на вынужденное ожидание и мысленно торопила друга.

Утро выдалось холодным, уже совсем по-зимнему морозным. Мелкие лужицы покрылись коркой льда, порывы холодного ветра неприятно кусали кожу рук и лица. Настя неуютно повела плечами, стараясь унять то утихающую, то накатывающую дрожь. Она сложила руки и попыталась согреть их дыханием, выпустив заметное облачко пара.

Как дракон, ей-богу…

Странное, почти детское и столь небрежное сравнение заставило девушку улыбнуться.

А ведь часто бывает, что в самые ответственные и жизненно важные моменты в голову лезут всякие пустяки…

Вспомнив о предстоящей задаче, Настя нахмурилась и задумалась. Сегодня Максим отправится в Красный мир, чтобы защищать Сабину от Эмиля. Скрепя сердце девушка признавала, что Максиму есть, за что чувствовать себя обязанным Сабине — в конце концов, не начни она учить Эмиля, не было бы и всей этой истории, а значит, Максим Артемьев не появился бы на свет.

На короткое мгновение Настя позволила себе представить мир без своего лучшего друга. Для множества людей ничего бы не изменилось. Но у Насти от одной этой мысли болезненно сжималось сердце. Для нее мир без Максима стал бы неестественным, неправильным, пустым. Все вокруг потускнело бы без его улыбки и звонкого смеха, сделалось бы чуть более черствым без его отзывчивости и блеклым без озорного блеска его глаз.

Настя тяжело вздохнула, понимая, что лучший друг — один из самых близких и важных людей в ее жизни, и она сомневалась, что сумеет пережить его потерю, если вдруг что-то пойдет не так…

Как жаль, что Макс не хочет брать меня с собой. Он, конечно, знает о Красном мире больше, но я могла бы…не знаю… подстраховать его? Черт, как же я боюсь!

Тело девушки вновь пробрала дрожь, не имеющая ничего общего с холодом. Настя нервно поглядела на часы и раздраженно убрала телефон в карман: с последнего раза, как она сверялась со временем, не прошло и пяти минут. Секунды растягивались на часы, с каждым монотонно проползающим мимо мгновением девушка чувствовала все меньше уверенности в успехе. Она прекрасно помнила, как держался Эмиль во время их последней встречи, и на фоне этого нынешние махинации Максима казались Насте детским лепетом. От волнения за лучшего друга девушку то и дело одолевали приступы легкой дурноты.

А что, если что-то все же пойдет не так, и Максим погибнет?

Девушка резко одернула себя, осознав, что не просто не верит в победу Максима над своим создателем, но и пытается логически рассудить, кто из их маленького «передового отряда по спасению мира» первым сойдет со счетов: Сабина, Максим, или она? Куда Эмиль нанесет свой первый, сокрушительный и обязательно беспроигрышный удар?

Прекрати думать об этом! С таким настроем далеко не уйдешь.

Настя зажмурилась, будто это могло помочь ей начать думать позитивно. Она отчего-то искренне верила, что настрой играет важную роль в том, что случится в недалеком будущем.

На нос девушки вдруг приземлилась маленькая холодная снежинка, которая мигом заглушила все рассуждения, кольнув кожу морозом и тут же растаяв. Настя подняла глаза к небу и увидела, как к земле неспешно, покачиваясь на ветру, спускается множество снежинок — первых в этом году. Скоро зима, подумала девушка и невольно улыбнулась. Зима всегда вызывала у Насти образы чего-то волшебного, чудесного, светлого.

Пожалуй, стоит принять первый снег за добрый знак… должен же быть хоть один добрый знак в этой проклятой истории!

— Настя! — девушку окликнул знакомый голос. Она обернулась, и ее улыбка невольно растянулась шире при виде Максима, спешащего к ней из метро. Когда юноша поравнялся с подругой, он быстро перевел дыхание и положил руки ей на плечи, — давно ждешь? Прости, я, видимо, не уследил за временем.

Настя снисходительно улыбнулась.

— Все нормально, ты приехал даже раньше, чем нужно.

— Но не раньше, чем ты, — криво улыбнувшись, прищурился Максим. Девушка прикрыла глаза и прильнула к другу, уткнувшись лицом ему в грудь. Юноша обнял ее, с искренней нежностью прикоснувшись губами к ее волосам.

— Макс, я… — начала Настя, но Максим перебил ее.

— Не надо, — тихо произнес он, — не говори ничего.

Девушка замолчала. Через несколько мгновений она отстранилась от друга и взяла его за руку. Они молча направились вверх по пешеходной дорожке вдоль моста, ведущего к одной из проходных института. Казалось, время замерло.

Максим держался молчаливо и рассеяно, его взгляд блуждал по сторонам, жадно впитывая виды города, окутанного волшебством первого снега. Настя изредка поглядывала на юношу, но не решалась ничего спросить, хотя понимала, что у него на душе скребут кошки. Отчего-то ее не покидала мысль, будто Максим ей чего-то не рассказал.

Всю дорогу до института друзья прошли молча, никто так и не решился озвучить свои мысли и опасения. Лишь пройдя проходную и спрятавшись за углом главного административного корпуса, они нехотя разомкнули руки и даже сделали шаг друг от друга, понимая, что пора прощаться.

— Что ж, — вздохнув, Максим нарушил молчание первым, — мне нужно идти.

Сердце Насти болезненно сжалось. Она не могла бороться с нарастающим предчувствием чего-то недоброго, поднимавшимся в ее груди.

— Макс… — тихо произнесла она, вновь прильнув к другу, — я за тебя боюсь. Пожалуйста, позволь пойти с тобой.

Юноша снисходительно улыбнулся и взял подругу за плечи.

— Мы ведь уже это обсуждали. Кто-то из нас должен остаться здесь на случай, если Эмиль явится сюда. А так как я в Красном мире уже бывал, я знаю его лучше. Выбор, кто отправится туда, а кто останется, очевиден.

Настя отвела взгляд, и Максим дождался, пока подруга вновь посмотрит на него.

— Если тебе от этого легче, мне тоже страшно, — с легкой улыбкой пожал плечами юноша, — страшно оставлять тебя здесь, зная, что Эмиль хочет добыть твой потенциал.

На деле Максим был уверен, что Морган не придет за Настей. Теперь, когда его прототип отправится в Красный мир с достаточным потенциалом Мастера, девушка из другого мира ему попросту не понадобится. По крайней мере, Максим надеялся на это. Его целью было отвлечь на себя все внимания Эмиля и не дать больше никому пострадать от руки убийцы.

Тем временем Настя тяжело вздохнула и качнула головой.

— Пообещай, что будешь осторожен, Макс, — дрожащим голосом произнесла она.

— Постараюсь. И ты пообещай, — улыбнулся он. Девушка кивнула с легкой усмешкой.

— Постараюсь, — отозвалась она.

Максим огляделся вокруг и размял кисти рук, словно готовился к физическим упражнениям.

— Что ж, мне пора.

Юношу вдруг захлестнул страх. Ему отчаянно захотелось сказать Насте, как он боится смерти, как не хочет уходить в этот жестокий, полный хаоса и безумия, потрескавшийся мир. Повинуясь первому порыву, Максим заключил подругу в объятия и зажмурился, словно это могло помочь ему закрыться от мрачной действительности.

Настя, отстранившись, обеспокоенно посмотрела на друга.

— Макс, что тебя мучает? Ты мне чего-то не рассказал? — серьезно спросила она.

Максим невесело улыбнулся, покачав головой.

— Нет, просто я… дело в банальной трусости, вот и все. Пройдет, когда я окажусь в Красном мире.

Настя нахмурилась.

— Все будет хорошо, — заверил юноша, говоря это, скорее, самому себе, чем подруге.

— Я буду ждать тебя, — подруга попыталась натянуть ободряющую улыбку, и у нее на удивление правдоподобно получилось это сделать. Максим благодарно кивнул и взмахнул рукой.

Настя лишний раз опасливо огляделась, убеждаясь, что поблизости никого нет, и никто не увидит, как Поток проникает в мир.

Пространственно-временная дыра из небольшой точки быстро превратилась в полноразмерный портал, полный звуками и красками. За счет низкой температуры на улице рядом с материализованным Вихрем Настя даже почувствовала тепло.

Входя внутрь разрыва, Максим оглянулся и улыбнулся подруге.

— Увидимся, — кивнул он.

Настя сумела лишь помахать ему рукой в ответ. Портал закрылся, оставив после себя лишь легкий запах озона.

Девушка нервно прерывисто вздохнула. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться.

Не зная, каким образом нести свою вахту, Настя не придумала ничего лучше, чем отправиться на лекцию. Возможно, учеба сейчас поможет хоть немного отвлечься от волнения?

Жаль, что в том мире нет сотовой связи!..

С этой мыслью девушка, нахмурившись, спешно направилась в третий корпус, мысленно молясь только об одном: «пусть у Максима все получится, и он вернется живым!

Сабина не разбирала собственных слов, отчаянными криками вырывавшихся из ее груди вперемешку с истеричными рыданиями. Они смешивались в одну неразборчивую какофонию воплей, полных страха и мольбы перед хладнокровным убийцей. Каждый вздох отдавался жгучей болью в боку, но молодая женщина не обращала на нее внимания — не могла обращать, слыша предсмертные стоны пленников Моргана.

Эмиль методично завершал один процесс перехода потенциала, и тут же приступал к следующей жертве. Молча. Бесстрастно. Беспощадно.

Убийца не обращал никакого внимания на умоляющие крики своей бывшей наставницы. Он даже не оборачивался в ее сторону. Его занимали только пленники, несколько человек из которых от страха потеряли сознание и безвольно обмякли в своих кандалах. Лишь удар ножа в живот или в грудь на некоторое время возвращал их в реальность, заставляя прожить свои последние секунды, мучаясь в предсмертной агонии. Эмиль не реагировал на мольбы, не отвечал на вопросы. Чувства, страхи и крики жертв ему были совершенно безразличны, он не получал удовольствия от мучений своих пленников — его интересовал только результат, притом быстрый. Некоторые узники цеплялись за жизнь, пытаясь изобразить смерть. Они не знали, что Морган безошибочно выявлял эту ложь по потенциалу, все еще теплящемуся в их телах. Эмиль молча наносил еще несколько ударов ножом и омывал руки кровью жертв до тех пор, пока потенциал не переходил к нему до капли.

Сабина знала, что никому не выжить сегодня в камере пыток. И ей придется наблюдать за каждой смертью, сознавая, что вся кровь, пролитая здесь в этот день, на ее совести. Медиума душили рыдания, она готова была умолять Моргана, чтобы он убил ее первой и избавил от этого зрелища. Не помня собственных слов, Сабина допускала, что уже просила об этом, но бывший ученик не слушал ее. Молодая женщина прекрасно знала, что Эмиль не исполнит ее просьбу. Он ведь хотел, чтобы она посмотрела на «плоды своих трудов». Медиуму оставалось только ждать своей очереди на расправу и невольно считать количество жертв, кровь которых она буквально ощущала на собственных руках.

Тринадцать человек. Тринадцать человек уже расстались с жизнями, и бесстрастный нож Моргана неумолимо приближался к Палассе — единственной пленнице, сохраняющей странное отрешенное спокойствие.

Сабина отчаянно посмотрела на девушку, лицо которой оставалось смиренным и практически ничего не выражало. Медиума начала бить крупная дрожь. Слезы вновь ручьями полились из ее глаз.

— Эмиль! — срывающимся от отчаяния и боли голосом закричала она, — Эмиль, остановись, прошу тебя! УМОЛЯЮ! ЭМИЛЬ, СТОЙ!!! Пожалуйста!

Морган на секунду повернулся к бывшей наставнице. На его лице мелькнула насмешливая снисходительная улыбка, однако он не счел нужным отвечать.

Новый крик прорезал комнату, и свет перехода потенциала обжег глаза Сабины. Молодая женщина зажмурилась, словно это могло помочь ей пережить эти ужасные мгновения. Она не знала, что может сделать, чтобы выиграть для оставшихся пленников немного спасительных секунд, хотя медиум понимала, что вряд ли это незначительное время хоть чем-то поможет жертвам Моргана. А потенциал убийцы продолжал расти и приумножаться на глазах. Сабина могла поклясться, что еще никогда не видела такого количества потенциала в одном человеке. Сейчас трудно было сомневаться, что Моргану действительно хватит сил подчинить Вихрь себе одному.

Нужно было сделать хоть что-то, попытаться потянуть время в надежде, что Максим успеет остановить своего создателя. Но как это осуществить, если Морган ни на что не реагирует? Как заставить его остановиться? Как отвлечь?..

Возможно, есть один способ…

— НИЧТОЖЕСТВО! — не помня себя, заорала Сабина.

Пыточная камера на миг погрузилась в тишину. Нож Эмиля, занесенный над очередным пленником замер, рука убийцы дрогнула. Бездушный взгляд, полный безумной злобы и недоумения, устремился к медиуму.

— Ты ничтожество, Эмиль! — с бешено колотящимся сердцем закричала Сабина, — бесполезный и жалкий отброс человечества! Тебе нужен чужой потенциал, чтобы казаться хоть кем-то! Мне жаль того времени, что я потратила на твое обучение, ты — ничего не стоящая пустышка! Даже твой прототип научился работать с Вихрем лучше и быстрее тебя…

Несколько секунд Морган молча слушал слова бывшей наставницы. Однако когда она заговорила о Максиме, его буквально затрясло от злости. В три шага он оказался возле Сабины и ударил ее по лицу наотмашь, а затем нанес удар кулаком в живот, выбивая из нее дух.

Молодая женщина подавилась собственным криком. Боль, взорвавшаяся в правом боку, затопила ее сознание, но Сабина не позволила себе провалиться в забытье. Нельзя было допустить, чтобы Эмиль сейчас же вернулся к другим пленникам, иначе все эти страдания можно считать напрасными. Собрав волю в кулак, медиум заставила себя тихо засмеяться сквозь приступ кашля, от которого в горле появился металлический привкус крови.

— И это… все? — с трудом выговорила молодая женщина, стараясь заменить муку в голосе на явную насмешку. Морган гневно ожег ее взглядом, и Сабина с отчаянной решимостью посмотрела ему в глаза, — все, что ты можешь? Ты жалок…

Не успев придумать новых оскорблений, молодая женщина вновь получила удар — на этот раз по другой щеке. Из глаз невольно брызнули слезы, в ушах зазвенело. Казалось, ударь Морган чуть сильнее, челюсть Сабины была бы сломана.

— Прекрати! — умоляюще воскликнула Паласса, которую вдруг покинуло смиренное спокойствие, — оставь ее!

Собирая сознание по кусочкам, Сабина изумленно посмотрела на девушку, не понимая, почему она заступилась за нее — для Красного мира подобные поступки были огромной редкостью. Медиум сомневалась, что и сама попыталась бы защитить жертв Эмиля, не будь она виновата в том, что все эти люди оказались здесь. Паласса же была пленницей, как и другие; в том, что сейчас происходит в пыточной камере, не было ее вины.

Тем временем Морган, никак не среагировав на слова Палассы, приблизился к Сабине, грубо ухватив ее за подбородок.

— Я бы с радостью убил тебя прямо сейчас, — сквозь зубы процедил он. Молодая женщина решительно смотрела в его глаза, в глубине души надеясь увидеть в них хоть что-то человеческое. Однако во взгляде Эмиля не было ничего, лишь бесконечная черная пустота. С таким же успехом можно смотреть в пустые глазницы черепа, пытаясь отыскать в них душу.

— Мне все равно, что ты со мной сделаешь, — отозвалась Сабина.

Лицо Моргана прорезала улыбка — хищная и острая, как лезвие ножа.

— Я знаю, — кивнул он, — но, как это ни прискорбно для нас обоих, тебе еще рано умирать. Я хочу познакомить тебя кое с кем, поэтому тебе придется подождать.

Без предупреждения Эмиль подался в сторону и резко вонзил нож в грудь Палассы. Девушка не успела даже вскрикнуть. Рот ее раскрылся, но она не смогла издать ни звука, лишь беспомощно и удивленно опустила взгляд на торчащую из груди рукоять ножа, словно не поняла, что произошло.

— Нет! — отчаянно выкрикнула Сабина, чувствуя, что остатки сил покидают ее.

Морган резко выдернул нож, и лицо Палассы исказила гримаса боли, девушка мучительно застонала, когда кровь обильно полилась из раны. Эмиль подставил под нее руки, закрывая глаза от удовольствия, приносимого процессом перехода потенциала.

Несколько пленников, оставшихся в живых, вновь принялись наперебой кричать, молить о пощаде или просто биться в истерике. Сабина задрожала. Правый бок горел огнем, лицо, казалось, превратилось в один сплошной ушиб.

— Нет… — только и могла шептать она, не имея больше сил кричать. Рыдания сдавливали горло, но глаза при этом отчего-то оставались сухими, будто медиум уже исчерпала запас своих слез, и больше не сможет пролить ни капли.

Кричащих людей оставалось все меньше. Эмиль старался расправиться со своими жертвами, по возможности, быстро. Лишь перед последним убийством он остановился, чтобы выпить какую-то жидкость из пузырька, вытащенного из кармана.

«Обезболивающее», — подумала Сабина, вспомнив о ране на левом плече бывшего ученика. Она мечтала о таком пузырьке. Или о забытьи. О чем угодно, лишь бы сбежать от всепоглощающей жгучей боли и страшной картины, развернувшейся у нее перед глазами. Сабина понимала: будь у нее хоть малейший шанс на выживание, образ пыточной камеры всю оставшуюся жизнь преследовал бы ее в кошмарах.

Возможно, даже хорошо, что этому не бывать…

Приняв свою участь и беспомощность, молодая женщина выдохнула и нырнула в свою боль, тут же провалившись в забытье.

Камера пыток погрузилась в тишину.

Отерев кинжал от крови, Эмиль вновь взглянул на обездвиженное тело медиума и недовольно цокнул языком. Ему не хотелось, чтобы Сабина умерла раньше времени. Морган подошел к ней и убедился, что из груди молодой женщины все еще вырывается свистящее хриплое дыхание.

— Осталось немного, — тихо произнес Мастер, взмахнув рукой. Пространственно-временной разрыв послушно раскрылся, повинуясь ему, Эмиль шагнул внутрь и тут же закрыл за собой портал. Пришла пора наведаться в мир прототипа и раздобыть венец своей коллекции.

Как ни старалась, Настя не могла сосредоточиться на лекции. После получаса тщетных попыток осмыслить хоть слово девушка отказалась от этой затеи и погрузилась в свои мысли, механически постукивая ручкой по корешку учебника.

Как там, интересно, Максим? Нашел Сабину? А Эмиля?.. А если они столкнулись, не попытался ли Морган отвоевать тело Максима, чтобы поработить в нем Вихрь? Ох, если б я только могла связаться с ним!..

Катя, сидевшая рядом, недовольно прищурилась, затем, не выдержав, толкнула подругу в бок, заставив вздрогнуть.

— Может, хватит? Здесь кое-кто учиться пытается, — прошипела она, указав кивком на постукивающую по учебнику ручку.

Настя перевела дыхание и кивнула, мысленно удивляясь, насколько же, должно быть, напряжены ее нервы, если такой пустяк мог заставить ее сердце пуститься вскачь.

— Хорошо. Извини, — коротко отозвалась она, тут же отведя взгляд.

Катя лишь качнула головой и продолжила старательно конспектировать лекцию.

Когда преподавательница принялась чертить на доске большую схему, Катя повернулась к подруге вновь и окинула ее испытующим взглядом.

— Слушай, что с тобой происходит? — спросила она, скорее требовательным, чем обеспокоенным тоном. Настя непонимающе приподняла брови. Катя закатила глаза и пояснила:

— Ты мрачная, молчаливая, задумчивая. Мысли у тебя явно не об учебе, а это в преддверии сессии на тебя совсем не похоже. У тебя что-то случилось?

«Если Эмиль преуспеет в своих планах, то у нас у всех что-то скоро случится…» — мрачно подумала девушка, однако вслух озвучить эти мысли, разумеется, не могла. Вместо этого она постаралась натянуть улыбку.

— Да нет, все в порядке. Не бери в голову, — легко отмахнулась она.

Катя нахмурилась, прекрасно видя, что подруга лжет. Еще месяц назад девушки делились друг с другом любыми проблемами, никогда ничего не утаивали. Сейчас же Катя не могла припомнить, когда в последний раз говорила с подругой о чем-то, не касающемся учебы. Последнее время Настя вообще мало, с кем тесно общалась, кроме, разве что, Максима.

Катя пристально посмотрела на подругу и подперла голову рукой.

— Насть, вы, что, с Максом поссорились? — сочувственно спросила она.

Девушка недоуменно уставилась на подругу, из ее груди вырвался нервный смешок.

— Что? Нет, — протянула она в ответ, — вовсе мы не ссорились, с чего ты взяла? Говорю же, со мной все в порядке.

— А где сейчас Максим? — не унималась Катя, — в институте я его не видела. Он опять решил перед сессией накопить прогулов, чтобы ты потом за него перед преподавателями отдувалась?

Слова подруги отчего-то больно кольнули Настю.

Знала бы ты, что Максиму приходится рисковать собственной жизнью… возможно, прямо сейчас, чтобы остановить Моргана, который грозится уничтожить все живое, ты бы по-другому заговорила!

Девушка с трудом заставила себя смолчать и не выпалить это подруге. Вместо того, давя в себе обиду и злость за несправедливое осуждение Максима, Настя вздохнула и произнесла, как можно спокойнее:

— Он… заболел.

Разговор прервал строгий голос преподавательницы.

— Девушки! Пятая парта! Я вам не мешаю? — спросила она, — хотите разговаривать — разговаривайте в коридоре, не мешайте другим заниматься.

Катя недовольно цокнула языком и демонстративно опустила глаза в тетрадь, решив вернуться к конспекту — от подруги все равно невозможно было добиться ничего дельного.

Настя тяжело вздохнула, качнула головой и, решительно поднявшись со своего места, спешно вышла из аудитории, сопровождаемая любопытными взглядами сокурсников. По пути, она слышала, как кто-то из неблизких знакомых сделал очередное предположение о ее «несчастной любви с Максимом Артемьевым». Настя и не думала, что их мнимая романтическая история заботит такое количество людей.

«Идиоты! Им, что, обсудить больше нечего?» — раздраженно подумала девушка, скрипнув зубами, — «ей-богу, тошнит от них!»

Насте просто необходимо было вырваться из аудитории — хотя бы в коридор. Сейчас сокурсники, лектор, необходимость учиться и заинтересованность друзей ее личной жизнью — все это давило на нее, не давало вздохнуть. Настя не понимала, как может сейчас посвящать хотя бы часть своих мыслей обычным студенческим делам, когда самый близкий ее человек находится в другом мире и пытается спасти все живое, рискуя никогда не вернуться домой!

Сжав кулаки, девушка спустилась на один лестничный пролет и устало опустилась на ступени, закрыв руками лицо.

Пожалуйста, Макс… — мысленно взмолилась она, — возвращайся скорее…

Проводив подругу взглядом, Катя раздраженно оттолкнула от себя тетрадь и сложила руки на груди. Хотя между ней и Настей не случилось серьезной размолвки, девушка не могла избавиться от мысли, что состоявшийся минуту назад разговор был ссорой.

Преподавательница продолжала читать важный материал, который однозначно встретится на экзамене, однако теперь Катя не могла осмыслить ни слова. Несколько раз она порывалась встать и последовать за подругой в коридор, однако отчего-то в последний момент останавливала себя.

Антон повернулся к ней с передней парты. Скучая без Дениса, пропускавшего занятия по болезни, он был только рад возможности побеседовать.

— Что там с Настей случилось? — приподняв брови, спросил он. Девушка лишь раздраженно махнула рукой, стараясь изобразить безразличие. На деле ей и самой хотелось знать, что приключилось с лучшей подругой, а главное, почему она решила держать свои проблемы в секрете.

— Пиши, давай, лекцию, — буркнула Катя Антону, надеясь заставить его быстро отвернуться. Но юноша не отворачивался, хотя уже и не смотрел на подругу. Его взгляд был устремлен в сторону входа в аудиторию.

— Это еще кто такой? — удивленно шепнул Антон, вопросительно кивая. Катя обернулась и недоверчиво приподняла брови.

По аудитории неспешным шагом шел мужчина. Довольно высокого роста, на вид лет тридцати пяти — сорока, с очень плохой, покрытой пигментными пятнами кожей, словно ему часто приходилось работать под палящим солнцем. Волосы незнакомца спутались и беспорядочно торчали в разные стороны. Длинный, видавший виды плащ был весь перепачкан в грязи и пыли, свитер и грубые матерчатые штаны также казались старыми и поношенными. Однако впечатления нищего или бездомного этот человек не производил.

Катя успела заметить, что на безымянном пальце левой руки отсутствует верхняя фаланга, а щеку пересекает старый, неаккуратно зарубцевавшийся длинный шрам. Девушка подумала, что среди разномастных людей, ежедневно пересекающих проходные института, ей приходилось видеть и более отторгающих персонажей, и она не могла понять, почему этот человек одним своим появлением заставил ее внутренне похолодеть.

Мужчина тем временем уверенно направлялся к столу преподавательницы, недоуменно замершей на месте. На лице лектора отразилось явное неодобрение, она выжидающе сложила руки на груди и недовольно цокнула языком.

Уже через секунду взгляды всех присутствующих на лекции студентов были обращены на неизвестного пришельца.

— Я вас внимательно слушаю, — строго произнесла преподавательница, поправив очки на переносице.

Незнакомец никак не отреагировал на ее слова. Его, похоже, больше интересовали студенты. Замерев на уровне пятой парты, он окидывал каждого внимательным изучающим взглядом, и в его глазах иногда вспыхивали опасные азартные огоньки. Когда цепкий взгляд темных глаз пришельца добрался до Кати, девушка неприятно поежилась и постаралась избежать прямого зрительного контакта. Отчего-то ей захотелось стать невидимой, спрятаться, чтобы незнакомец никогда ее не нашел.

— Молодой человек, — нетерпеливо произнесла пожилая преподавательница, — вы кого-то ищете? Если так, это вполне может подождать до конца лекции. У нас здесь, вообще-то занятие.

Катя напряженно переводила взгляд с незнакомца на лектора, удивляясь, что Елена Васильевна обратила на вошедшего столь пристальное внимание. Обыкновенно она продолжала читать материал, не отвлекаясь ни на кого. Исключением были лишь случаи, когда кто-то производил шум, мешающий ей вести занятие. Однако этот человек, похоже, заставил всех и каждого в аудитории почувствовать себя, как минимум, неуютно.

Тем временем незнакомец, наконец, отреагировал на обращенную к нему речь. Его лицо прорезала нехорошая улыбка, темные глаза чуть прищурились.

— Я ждал достаточно, — отозвался он. У него был низкий и звонкий голос, несмотря на то, что говорить пришелец старался тихо.

Вновь обведя аудиторию взглядом, мужчина усмехнулся и приподнял голову, будто бы с вызовом.

— Мне нужен путешественник по имени Максим и его рыжеволосый медиум по имени Анастасия, — возвестил он, тем самым заставив Катю ахнуть.

Зачем этому странному человеку понадобились Максим и Настя? И почему он использовал для их описания такие странные термины? «Путешественник»? «Медиум»? Что все это значит?

Аудитория тем временем погрузилась в звенящую тишину. Никто из студентов не решился ни задать вопрос, ни даже хихикнуть, услышав столь необычные слова в адрес сокурсников.

Реакция Кати не осталась для мужчины незамеченной. Он резко перевел на нее взгляд, продолжая улыбаться.

— Ты знаешь их, — произнес он, и это вовсе не было вопросом. Катя внутренне сжалась, сглотнув тяжелый подступивший к горлу ком. Антон, все еще сидевший вполоборота к подруге, решил выступить в ее защиту.

— А зачем они вам? — вызывающе спросил он, тут же предательски зардевшись от того, как громко прозвучал его голос.

Незнакомец перевел на юношу насмешливый взгляд и сделал два медленных шага в его сторону. Сердце Кати пустилось вскачь — от этого человека за версту веяло опасностью. Девушка дорого бы дала, чтобы оказаться сейчас как можно дальше отсюда.

Преподавательница совладала с собой и строго обратилась к незваному визитеру:

— Пожалуйста, покиньте аудиторию и не мешайте вести занятие. Вы же видите, что тех, кого вы ищите, здесь нет.

Мужчина осклабился.

— Потенциал медиума привел меня сюда. И я не уйду, пока вы не выдадите мне ее.

Антон изумленно вскинул брови.

— Псих какой-то, — шепнул он Кате, — на кой черт ему сдались Макс и Настя? Это ведь он про Артемьева и Соколову?

Девушка не отреагировала. Ее отчего-то сковал такой ужас, что она не смогла даже пошевелиться.

— Что за вздор! — воскликнула преподавательница, — немедленно покиньте аудиторию!

То, что произошло дальше, заставило Катю подумать, что все происходящее — сон. Позади незнакомца вдруг буквально разверзлось пространство, резко погрузив половину аудитории в холод. Запахло озоном. Прямо в воздухе появилась светящаяся всеми цветами радуги точка, быстро выросшая в размерах. Из этого неясного разрыва пространства сплошным потоком доносилась какая-то небывалая смесь звуков, заставляющая одновременно благоговеть и содрогаться.

Никто из присутствующих не сумел сдвинуться с места — каждый был в силах лишь завороженно наблюдать за удивительнейшим явлением, которое длилось всего доли секунды. А затем разрыв поглотил незнакомца, и тот исчез.

Катя не успела и ахнуть, как новая точка расширилась позади Елены Васильевны. Пожилая женщина только начала разворачиваться, когда мужчина вышел из переливающегося красками и звуками разрыва, но на этот раз в его руке был нож. Пришелец приставил лезвие к горлу преподавательницы и резко полоснул по нему, оттягивая шею своей жертвы назад.

Кровь фонтаном брызнула на стол. Женщина не успела даже вскрикнуть, лишь глаза ее расширились от неосознанного предсмертного ужаса, а в следующую секунду убийца небрежно оттолкнул от себя истекающее кровью и бьющееся в судорогах тело.

В аудитории воцарился хаос. Испуганные крики студентов слились в единый диссонирующий вопль. Кто-то вскочил со своего места и бросился к выходу, кто-то лишился чувств. Некоторые из тех, кто сидел в первых рядах при виде крови, брызнувшей из разрезанного горла, не сумели совладать с тошнотой. Не нашлось ни одного человека, кто бросился бы на пришельца с целью остановить его или отобрать оружие.

Время ускорило бег, стараясь поспеть за хаосом.

Катя замерла, не в силах поверить в происходящее. К горлу подкатила тошнота, глаза расширились от ужаса.

Он убил ее… как же это?.. Это просто не может быть реальностью!

Мысли девушки путались, она не понимала, что происходит.

Антон, опомнившись, вскочил со своего места и дернул подругу за предплечье.

— Уходим, скорее! — крикнул он. Катя растерянно посмотрела в его глаза: в них стоял животный, почти неконтролируемый страх. Юноша с силой дернул подругу на себя, заставив подняться.

Катя повиновалась, хотя сознание ее все еще пребывало где-то далеко. Каждое движение словно совершал за нее кто-то другой.

Антон потащил подругу к выходу, однако в следующую секунду девушку вновь кто-то с силой дернул на себя. В нос ударил неприятный металлический запах вперемешку с запахом дорожной грязи или глины. У горла сверкнула холодная сталь. Катя в ужасе вскрикнула, вцепившись в руку убийцы, невесть каким образом оказавшегося рядом.

— Катя! Нет! — воскликнул Антон, попытавшись некими беспорядочными движениями освободить подругу. Удар наотмашь в висок мгновенно пресек попытки: юноша упал, лишившись чувств. Оставалось лишь надеяться, что бегущие из аудитории в панике студенты не затопчут его насмерть.

Катя не сразу поняла, что из ее груди вырываются тихие скулящие от страха звуки. Убийца не обращал на них никакого внимания. В его горячем дыхании слышалась улыбка. Он склонился к самому уху девушки и вкрадчиво произнес:

— А теперь расскажи-ка мне, дорогуша, где прячется мой прототип со своим медиумом…

Путешествие через Вихрь между мирами в собственном теле качественно отличалось от перемещений в пространстве одной реальности, обмена телами или путешествий сквозь время и сильно напоминало плавание в шторм на пробитой лодке. Краски и звуки Потока казались кусачими хищными насекомыми, норовящими оторвать кусок от души путешественника. Максим буквально физически ощущал, как Вихрь по капле отбирает его потенциал. Теперь юноша окончательно понял, почему далеко не каждый путешественник способен на подобное перемещение. Не будь Максим Мастером, от его потенциала ничего не осталось бы уже после первых шагов внутри Потока.

Стараясь двигаться по выстланному золотистым светом коридору быстрее, юноша заставлял себя концентрироваться только на Шамире и его доме, явственно представлять комнату, непрерывно вызывать в памяти образ медиума, чтобы подсказать его Вихрю. Он не позволял себе отвлекаться на мысли о Сабине, потому что они сбивали с толку и заставляли думать в совершенно неверном направлении. Так или иначе, Максим ожидал встретить молодую женщину в доме ее отца. Там она должна была быть в безопасности хотя бы какое-то время. Юноша лишь надеялся, что времени, которое он выиграл для медиумов, было достаточно…

Впереди, в конце светового коридора замаячило окно, сквозь которое угадывались очертания интерьера жилища Шамира. Максим заставил себя двигаться быстрее и вскоре буквально нырнул в открытый портал, не забыв о защитном поле медиума. Пришлось активировать потенциал на максимум и «предъявить» его в качестве пропуска, чтобы не превратиться в кучу углей.

Хозяина дома юноша увидел сразу же — медиум стоял прямо напротив только что закрывшегося пространственно-временного разрыва и держал за лезвие нож, готовый запустить его в незваного гостя.

— Кто ты такой и как миновал барьер?! — угрожающе воскликнул Шамир.

Максим опешил, тут же подняв руки и продемонстрировав, что безоружен. В первые секунды он не понял, почему медиум задает ему эти странные вопросы, и лишь потом осознал, в каком облике явился сюда.

— Короткая же у вас память на собутыльников по «синему пойлу»… — нервно выдавил юноша. Шамир недоверчиво прищурился.

— Максим? — спросил он, тут же окинув гостя взглядом медиума и уверившись в правильности своей догадки, — это… ваш настоящий облик?

Юноша, наконец, опустил руки, поняв, что опасности нет, и криво ухмыльнулся.

— Нет, это очередной прототип прототипа Эмиля. Обычное дело для нашей ситуации, — саркастично отозвался он. Шамир нахмурился, похоже, совершенно не оценив юмор, и Максим поспешил пояснить, — ну, разумеется, это настоящий облик. Какой же еще? Как будто у меня богатый выбор!

Мужчина — на этот раз оказавшийся выше Максима почти на голову — окончательно расслабился и отложил нож на стол.

— Простите мне это недоразумение. Я не думал, что вы выглядите так. Вы совсем не похожи на Эмиля Моргана.

Юноша не успел вздохнуть с облегчением, равно как и вдохновиться словами собеседника — тревожные мысли вновь нахлынули на него. Он понял, что не чувствует в доме больше ничьего присутствия…

— Шамир, а где Сабина? — помрачнев, спросил Максим, боясь даже предположить, что могло приключиться с молодой женщиной.

По лицу хозяина дома пробежала заметная тень, горечь поселилась в глубине его глаз. Шамир виновато посмотрел на гостя и сокрушенно произнес.

— Она… ушла.

Два коротких слова прозвучали для Максима приговором. Юноша буквально почувствовал, как краска отхлынула от его лица.

— В каком смысле? — переспросил он предательски севшим голосом.

Шамир тяжело вздохнул и присел на край стола, устало потерев руками лицо. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы суметь заговорить с гостем.

— В прямом, Максим. Она покинула мой дом. По собственной воле.

— И вы ее отпустили?! — округлив глаза, выкрикнул юноша. Кулаки его непроизвольно сжались от злости.

— Если вам от этого легче, мне совершенно не хотелось этого делать, — опустил плечи Шамир.

— Это вас не оправдывает, — категорично заявил Максим, нахмурив брови, — я принес ее сюда, чтобы сберечь. Вы обязаны были за ней присматривать, обязаны были обеспечить ей безопасность! Вы обещали мне!..

Строгий взгляд Шамира ожег юношу, заставив его осечься на полуслове.

— Мы оба прекрасно оценивали риски. И пошли на них осознанно, хотя это до сих пор жжет мое сердце, — мрачно отозвался медиум.

Максим вдруг ощутил небывалую усталость. Он медленно прошел к креслу и, опустившись в него, нервно взъерошил волосы. Все это время Шамир пристально наблюдал за ним.

— Зачем было идти на эти риски? — сокрушенно спросил юноша. Медиум тяжело вздохнул и кивнул.

— Сабина сделала это, чтобы помочь вам, — произнес он.

Максим вновь ощутил, как черные клубы злости всколыхнулись в нем.

Он не смеет перекладывать на меня ответственность за это! Я ведь поручил ему простое дело — следить за раненой девушкой и не выпускать ее из дома! Неужели это было так трудно?

Однако выпалить это вслух юноша не успел — Шамир предпочел объясниться:

— Моя дочь — медиум, Максим, — с печальной улыбкой произнес он, — должно быть, это единственное, в чем мы с ней схожи. Она трезво смотрела на вещи в отличие от нас с вами, забывая про личные чувства и симпатии. Сабина не тешила себя надеждой, что я смогу уберечь ее от Моргана. Она знала, что, когда Эмиль захочет найти ее, он минует барьер и придет сюда. Вычислить своего медиума для Мастера не составит никакого труда, вы это прекрасно знаете. Поэтому Сабина и решила уйти и отвлечь Моргана на себя. Она считала, что теперь, когда ее защитное поле разрушено, единственной пользой от нее будет помощь вам. Наставление. Знание. Она хотела проинструктировать вас перед вашим сражением с создателем. Но, останься Сабина здесь, Эмиль узнал бы и о моей причастности и убил бы нас обоих. Чтобы хоть кто-то мог быть вашим наставником, рассказать вам все, что нужно, моя дочь решила…

— Пожертвовать собой, — закончил за Шамира Максим. Голос его прозвучал на удивление ровно, хотя в душе свирепствовала настоящая буря. Медиум сочувствующим понимающим взглядом сопровождал каждое движение гостя и едва заметно кивал.

— Как медиум, она была права. Мне трудно говорить это, но так и есть. Под угрозой находится сам Вихрь, и это важнее безопасности моей дочери. Важнее жизни любого из нас.

Юноше была невыносима одна мысль о самопожертвовании Сабины. Она не должна была этого делать! Ей нужно было оставаться в безопасности. Ее уход из дома отца — верная смерть, притом совершенно не заслуженная и никому не нужная!

— Я должен найти ее, — решительно произнес Максим, поднимаясь с кресла, — пока еще не поздно.

Шамир подался вперед и приподнял руки в останавливающем жесте.

— Простите, Максим, но я вам не позволю, — мягко произнес он, приведя гостя в еще большее бешенство. На лице юноши появилась нервная усмешка.

— Попробуете меня остановить? — язвительно спросил он, по взмаху руки открывая портал.

Лицо Шамира сохранило невозмутимость. Он мгновенно закрыл портал за путешественником и сложил руки на груди.

— Максим, послушайте меня. Я ведь вам не враг, помните? Мне совершенно не хочется принуждать вас к чему-то силой, к тому же у вас этой самой силы гораздо больше, чем у меня. Я лишь пытаюсь блюсти интересы своей дочери. Она не хотела, чтобы вы бросались спасать ее прежде, чем мы поговорим. Если вы хоть немного уважаете Сабину как медиума, выслушайте меня.

Максим раздраженно скрипнул зубами.

— Пока мы тут будем беседовать, Эмиль может убить ее. Это вы понимаете, черт побери?! Если еще не убил…

— Моя дочь еще жива, — с вызовом приподняв голову, ответствовал Шамир, — неужели вы думали, что я совсем не интересовался ее дальнейшей судьбой?

Юноша несколько секунд недоверчиво изучал лицо медиума, затем скрепя сердце кивнул. Он помнил, как Сабина цеплялась за жизнь — видел по увечью на теле Эмиля, как молодая женщина боролась за нее. Она однозначно не хотела умирать. У нее должны были найтись веские причины, чтобы рисковать собственной жизнью. Стало быть, эти причины у Сабины были, и, поразмыслив, Максим не счел себя вправе осуждать ее или ее отца за это. В конце концов, его собственные принципы сильно отличались от принципов, по которым жили люди Красного мира. По крайней мере, на первый взгляд…

Испытующе посмотрев на медиума, юноша вопрошающе кивнул.

— Хорошо. О чем вы хотели поговорить?

Шамир снова указал гостю на кресло, а сам направился к табурету, все еще стоявшему напротив с момента их с Максимом первой встречи.

— Присядьте, — миролюбиво предложил медиум.

Максим прищурился, нетерпеливо перебрав пальцами, но все же послушался и сел обратно в кресло.

— Я долго думал над вашей историей, — начал Шамир, — пытался понять, как такое возможно, чтобы один и тот же человек был и прототипом, и Мастером. В конце концов, это ведь подрывает то, на чем базируются основные принципы Вихря.

Максим нервно пожевал губу. У него не было никакого желания в очередной раз слушать рассказ о своей уникальности.

— Тем не менее, — развел руками юноша, — я сижу перед вами. Мастер и прототип в одном лице.

В уголках губ Шамира блеснула заговорщицкая улыбка.

— Это наше основное заблуждение, Максим, — качнул головой он.

Юноша изумленно округлил глаза. Несмотря на то, что его мысли до сих пор были заняты Сабиной, Шамиру все же удалось заинтересовать его.

— Заблуждение? — недоверчиво переспросил Максим.

— Все верно, — кивнул Шамир, — вы, Сабина, я — все мы заблуждались на счет того, кто вы есть. Вихрь всегда соблюдает собственные законы, на этом зиждутся его основы.

Максим тяжело вздохнул, понимая, что быстрого объяснения от медиума не дождется.

— То есть, я не Мастер? — прищурился он, мгновенно приготовив себя к худшему из возможных вариантов развития событий.

— Вы несколько минут назад переместились сюда из другого мира через Вихрь в собственной физической оболочке. Разумеется, вы Мастер, — ухмыльнулся Шамир. Максим недовольно цокнул языком.

Я все-таки не прототип?..

Эта мысль вновь распалила уголек надежды, но путешественник не спешил давать этому чувству волю, и собственная сдержанность по этому поводу начинала раздражать.

— Тогда, может, наконец, объясните? — сквозь зубы процедил он.

— Да, разумеется. Когда я начинал рассуждать об этом, я ставил под сомнение саму возможность создания прототипа. Морган не мог попросту вылепить вас из ничего, понимаете? Соответственно, встал вопрос, как ему это удалось.

Максим напряженно слушал медиума, которому, наконец, удалось завладеть всем его вниманием.

— По какой-то причине Моргану в вашем мире нужна была ячейка, в которую он мог бы проникать. Не знаю, зачем это понадобилось Мастеру, но, похоже, он хотел что-то этим доказать самому себе, — Шамир задумчиво пожал плечами и продолжил свой рассказ, — не в том суть. Я поразмыслил и подумал, каким образом это желание может быть осуществимо. И пришел к выводу, что только одним: привязать к себе чужую физическую оболочку. На эту мысль меня натолкнуло то, что у вас с Морганом разная группа крови. У прототипов и оригиналов это невозможно.

Юноша прерывисто вздохнул. Отчего-то его сердце начало биться чаще.

— И как же Эмиль… привязал меня к себе?

Значит ли это, что я выживу, если… убью его?

Шамир прочистил горло.

— Для этого ему пришлось проделать нешуточную работу внутри Вихря. Он собственными руками создал несколько «узлов», которые заставили встретиться ваших родителей. Изменил две судьбы, чтобы внутри Потока появилось место для совершенно незапланированного человека, то есть, для вас, Максим. Моргана не волновало, что от его воздействия история вашего мира изменила путь, и невозможно даже сейчас предсказать, как именно, ведь последствия одного лишь касания «узла» могут быть совершенно непредсказуемы, что уж говорить о его создании! Вашему миру, можно сказать, повезло, что он не погиб в год, когда Морган проделал свою работу.

Юноша нахмурился, пытаясь осознать полученную информацию.

— «Узлы» возможно создавать?..

— Как ни парадоксально, да, — кивнул Шамир, помрачнев, — ни один путешественник не должен этого знать. Мы не имеем права влиять на события Вихря и делать их ключевыми или незначительными по своему усмотрению. Это нарушает баланс. Однако при сильном воздействии потенциала событие действительно можно перенаправить, рассеять или завязать в «узел». Последствия могут быть катастрофическими. Пожалуй, одно из них — ваше противостояние с Эмилем Морганом — мы пожинаем прямо сейчас.

У Максима голова пошла кругом. Шамир объяснял доходчиво, однако сама суть его слов выходила за грани понимания юноши.

— Как же этот созданный Эмилем «узел» повлиял на меня?

— Он повлиял не на вас, а на ваших родителей. Людей, которые создали нужную Моргану физическую оболочку — сделали то, чего он сделать был не в состоянии. Но, как вы знаете, Вихрь соблюдает баланс, поэтому он стремился устранить то, чего не планировал. Ваше тело изначально не имело права на существование, поэтому, родившись, не имело души…

Максим резко посмотрел в глаза медиума. Лишь теперь юноша понял, отчего Шамир заходит настолько издалека и говорит с ним так осторожно.

Не может быть!.. НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ!!!

Сознание Максима истерически противилось догадке, которая напрашивалась сама собой.

— Нет… — выдохнул юноша.

— Послушайте, Максим…

Резкий порыв заставил путешественника вскочить со сжатыми в протесте кулаками.

— Вы хотите сказать, что я — не просто прототип Моргана?! Я — часть его души? В этом смысле он меня «создал»?!

По одному лишь взгляду Шамира можно было понять, что страшная догадка верна.

Максиму показалось, что внутри него что-то оборвалось. Он ненавидел Эмиля Моргана всеми силами своей души… той самой души, которая, по факту, даже ему не принадлежала.

Лишь узнав о Вихре, Максим и не думал, что сумеет когда-либо принять свою природу прототипа, как великое благо. Однако сейчас он считал именно так. Как атипичный прототип юноша имел хотя бы ничтожный шанс выжить, убив Эмиля. Теперь же он понимал, что это невозможно. Уничтожив Моргана, он уничтожит и себя самого.

Выходит, всю свою жизнь я прожил в долг?..

— Лучше бы вы ничего мне не говорили, — с тихой бессильной злостью произнес Максим севшим голосом, — этой правды о себе я предпочел бы не знать.

Шамир отвел взгляд.

— Мне искренне жаль, но я счел своим долгом рассказать вам. Сабина хотела бы этого.

— Теперь уже неважно, кто и чего хотел, — холодно возразил юноша, решительно глядя на медиума, — если я однозначно не смогу спасти себя, нужно попытаться спасти хотя бы все то, что мне дорого. А для этого мне нужно будет остановить Эмиля. И убить его. Я готов. Давайте еще раз проговорим, что точно, пошагово, я должен делать.

Сочувственно вздохнув, Шамир кивнул и вновь повторил юноше инструкции, к которым тот добавил свои собственные.

Найти Сабину и убедиться, что она в безопасности. Встретиться с Эмилем лицом к лицу. Постараться дать ему собрать как можно меньше потенциала. Закрыть портал, который он использует, чтобы поработить Вихрь. Воспользоваться моментом слабости своего создателя, чтобы убить его.

Хватит ли у меня смелости сделать это? Сумею ли я вонзить в Эмиля нож, зная, что умру от этого сам?

Сколько Максим ни прислушивался к себе, он не находил ответов на эти вопросы. Был лишь один способ найти их — перейти от теории к практике. И будь, что будет.

Как только Шамир закончил говорить, юноша распрощался с ним и спешно открыл новый портал, намереваясь попасть в апартаменты Сабины. Если Эмиль все еще не добрался до нее, она будет там.

Покидая дом Шамира с тяжелым сердцем, Максим надеялся только на то, что за сегодняшний день это была последняя лекция.