Военный дневник. 100 дней

1 мая (день 67)

Май, уже май. На улице — плюс четыре, тучи, но все-таки май, месяц Робин Гуда. Мне май всегда очень нравился, особенно начало.

Война все длится и длится. С ее начала прошла целая жизнь, все изменилось, причем безвозвратно. Но анализировать ничего не хочется, может быть, потом.

Что интересно. Куча друзей-приятелей отсеялась, причем некоторые уж точно таковыми перестали быть, но с оставшимися общаюсь регулярно. Сейчас раннее утро, а уже с двумя переговорил.

Многое, что прежде интересовало, сейчас просто исчезло. Даже фантастика интересует мало, такое впечатление, что нужное уже прочитал и обдумал, а что не успел, то так тому и быть. Интересоваться фантастикой сейчас — это уже перебор. Лучше лишний раз в окно выглянуть.

Да, можно, конечно, стоять на львовском базаре, восклицая: Купите фантастику, почти новая, почти не потрепанная!

Друзья-приятели из Мордора… А что, у меня такие были?

Херсон теперь отрезан от всех линий связи, полная информационная блокада. Раньше можно было связаться по обычному междугороднему телефону.

У нас — по-всякому. По области бои средней интенсивности, у городских окраин тоже (и сейчас артиллерия работает), в нашем же районе — затишье. Народ в сети обсуждает в основном получение гуманитарной помощи.

Воспрявший и обнаглевший мэр потребовал «решить» судьбу памятника Жукову после войны — через плебисцит. Угу, и памятника Ленина с площади тоже. Предлагаю подарить ему Жукова, с тем, чтобы установил у себя на даче.

В город приезжают музыканты и делают блям-блям на фоне руин. Это уже не сопрофиты, а самые настоящие паразиты.

А во Львове Джоли пришлось убегать в бункер из-за воздушной тревоги. Может, сирены включили специально из-за нее? Хе-хе.

А за окном все грохочет.

Война!

Во Львов приехал сэр Иэн Маккеллен. Все говорят: «Гэндальф», а мне больше нравится его король Ричард. Дедушке спасибо, в его возрасте больше сделать невозможно.

Изредка все же интересуюсь (потому как пересказывают) реакцией на мои скромные записи. Чаще всего — оголтелый вой ненависти. Совершенно не удивлен, я прямо говорю европейцам (живущим не только в Европе), что о них, равно как об их странах и правительствах, думаю. Войте, войте! Я для вас недосягаем, я почти на самой линии фронта, в разбитом ракетой доме, в почти пустом безлюдном подъезде. Вы — трусы, вы никогда сюда не приедете. Я не собираюсь продавать вам свои книги, я ничего у вас никогда не попрошу.

Войте!

Немногие достойные европейцы здесь, с нами, вот даже дедушка Иэн приехал. А вы утопаете в своем сале, смея что-то еще судить о нашей истекающей кровью стране.

Нам не нужна ваша Европа. Наша Европа — в героическом прошлом, это Европа Косцюшко и интернациональных бригад, Европа Уинстона Черчилля и Красной Капеллы.

Вы — просто жир.

К стыду своему забыл, но мне напомнили. Когда-то к европейцам обращался Леонид Андреев. Да-да, его предсмертный «СОС». Он, еще помня героическую эпоху, умолял европейцев прийти и спасти Россию от большевизма. Писал поистине кровью сердца — и умер почти сразу, как поставил точку. Увы, Европа надорвалась в Первой мировой, храбрецы погибли, уцелевшие хотели мира. Но все-таки помощь пришла, пусть и явно недостаточная. Воевали! Но с тех пор прошло больше века…

Да что я все о Европе? А что писать о Мордоре? Там — зомби. Недавно рассказали, как жители Белгорода мечтали переехать в опустевшие харьковские квартиры, чтобы, наконец, зажить «как люди». Ну, я бы их согнал на Северную Салтовку и отгородил проволокой в три ряда. Пустых квартир там много.

Орки — не люди, их надо уничтожать, и все. А европейцы вроде какие… И какие слова умеют говорить! А какие песенки петь!

Ля-ля-ля!