Восход

Глава тридцать шестая Тиа

В палате Совета уже установили сцену: длинный док, выкрашенный так, чтобы походил на деревянный, и немного повыше — два китобойных судна, одно слева и одно справа. С каждого корабля в док, заставленный ящиками и корзинами, опускались плетеные лестницы.

Повсюду развевались красные флаги, а у стен стояли декорации в виде домов из Старого Света, нарисованные на блоках герметизированного льда. Световые сферы были включены на полную мощность. В палате было полно людей, некоторые держали на плечах детишек.

Высоко над ними ледяные первопроходцы продолжали свой бесконечный марш.

Тиа с Маттиасом протиснулись на свои места между Дексной и Лукианом, устроившимися на балконе. Роуэн сидела за трибуной прямо напротив них в темно-красной накидке. Увидев бабушку, Тиа почувствовала, как внутри все закипает.

Роуэн призвала всех к порядку, и толпа затихла. Мальчик, играющий Уильяма, всегда выходил на сцену первым, и Тиа вместе со всеми остальными смотрела, кто появится на этот раз.

Маленький мальчик в костюме из Верхнего мира испуганно вышел на сцену и двинулся вперед, навстречу аплодисментам. Тиа вспомнился год, когда роль Уильяма досталась Маттиасу — в то утро он не мог ничего есть.

Девочка, игравшая Грейс, показалась следом, постепенно стали выходить другие дети в костюмах. Они шуршали коробками и корзинками, перенося их из дока на борт «корабля». На свертках были надписи: «семена», «чернила» или «лекарства». Тиа передвигала эти же свертки несколько раз, когда была маленькой и участвовала в Запуске, но ее посредственные школьные оценки не давали ей права на более заметную роль.

Грейс медленно подошла к Уильяму, который, казалось, вот-вот ударится в панику.

— Ой, бедняжка, — шепнула Тиа Маттиасу.

— Наши друзья скоро будут здесь, — сказала Грейс. Она играла впечатляюще, хотя ей было не больше десяти. — Ты и другие Мастера Взора — продолжайте наблюдать.

Уильям просто кивнул.

Зрители зашептались: все знали, что Уильям должен был произнести свою реплику: «Да, Грейс, и я предупрежу тебя, если замечу хоть малейший признак охотников».

Он еще должен был вытирать глаза, потому что оставлял свою тайную любовь в Старом Свете. Тиа понадеялась, что Дексна будет следовать их первоначальному плану хотя бы ради того, чтобы избавить мальчика от конфуза.

Дексна будто прочла ее мысли. Она встала и произнесла зычным голосом, заполнившим всю палату.

— Мы все знаем, что должно произойти дальше, не так ли?

Все лица повернулись к балкону, большинство из них выглядели шокированными: Дексна молчала уже почти пятнадцать лет. Роуэн оставалась угрюмой, но едва ли она удивлялась.

— Прошу прощения за то, что вмешалась, — продолжила Дексна. — Но я не верю в то, что кто-то не переживет небольшого отступления. Друзья Грейс предают ее на этой самой сцене год за годом, разве нет? Возможно, настало время для другой истории.

Она повернулась к Тиа, у которой в голове бурлили мысли. В то же время ей казалось, что она абсолютно сбита с толку.

— Я?.. — шепотом спросила она.

Дексна взяла ее за руку и заставила подняться с места.

— Моя племянница Тиа не может похвалиться идеальными оценками или прилежным трудом. Но есть кое-что, выделяющее ее из остальных: там, где нас учили отступать в страхе, она проявляет храбрость.

Дексна села, Тиа осталась стоять.

Все казались смущенными или ошарашенными. Но Дексна дала ей ощущение почвы под ногами.

— Друзья, — начала Тиа. — Я была на поверхности.

Тиа казалось, что в палате стояла тишина, когда она начала говорить. Теперь она поняла, что ошибалась: параллельно с ней кто-то переговаривался, кто-то шикал, дети просили есть, кто-то обсуждал Дексну. Но теперь все прекратилось. Даже дети, кажется, затаили дыхание.

Роуэн взорвалась.

— Не слушайте эту девчонку!

Тиа посмотрела на людей внизу.

— Поселенцы сохранили туннель на поверхность. Они оставили его умышленно, для нас. И Роуэн о нем знала!

Роуэн зарычала.

— Клянусь своим родом, Тиа, ты…

Тиа с усилием посмотрела прямо в горящие злобой глаза бабушки.

— Сейчас это и мой род, Роуэн, разве не так? Я последняя наследница первой линии родословной и, если у меня не будет дочерей, род оборвется.

Роуэн задыхалась от ненависти.

— А как же Грейс? — Она указала на ледяную фигуру над ними. — Что ты скажешь тем, кто принес себя в жертву ради жизни, которую ты теперь отвергаешь?

— Грейс никогда не хотела, чтобы мы жили вечно — вот так! — вскричала Тиа.

Люди начали переговариваться, некоторые, казалось, рассердились на Тиа. Роуэн торжествующе улыбнулась и подняла брови.

— Грейс не хотела? — Роуэн распростерла руки перед собой. — Грейс не хотела прекрасного мира, полного здоровых людей?

Тиа посмотрела вниз, на людей, сидевших внизу.

— Да — и нет! Не навсегда! Ее истинная надежда заключалась в том, что этот мир прослужит нам убежищем до тех пор, пока мы не будем готовы вернуться наверх.

Внизу она увидела Лану. Рядом с ней стояла Ангус.

— Понимаю. И ты решила, что это время настало, не так ли? Девочка четырнадцати лет от роду.

У Тиа сердце ушло в пятки. Это звучало нелепо, даже для нее.

— Ты знала о существовании туннеля, Роуэн? — Шеф Берлинг был немногословным мужчиной, но его голос был всем знаком, и толпа тут же притихла. — Это правда?

Роуэн промолчала.

— Отвечай! — взревел он.

— Конечно, я знала о нем! — воскликнула Роуэн. — Это путь к болезням, жестокости и смерти, и моя обязанность — сохранять жизнь каждого, не давая попасть туда! Моя дочь, Маи, нашла этот проход. Она подвергла наш мир опасности в угоду собственному любопытству и в конце концов погубила себя! А теперь ее дочь и моя внучка делает то же самое.

Роуэн словно переломилась пополам и поникла в кресле, всхлипывая.

Тиа была раздавлена. Она никогда не думала, что Роуэн способна на такие эмоции. Возможно, Роуэн в самом деле боялась, может быть, она любила Маи и не хотела сдаваться. Как бы она ни презирала собственную бабушку, в глубине души она хотела ей верить.

Прошла почти минута, прежде чем Роуэн собралась с духом.

— Маи не утонула, — сказала она, всхлипывая.

Молчание. Тиа ждала вместе со всеми.

— Моя дочь, не сообщив никому, совершала путешествия в верхний мир, и там она заразилась болезнью. Мы делали все, что могли, несмотря на риск, которому себя подвергали. Но ее невозможно было спасти. Она умерла у меня на руках.

Ее слова болезненным ударом отозвались в сознании Тиа. После этого у нее в голове не осталось никаких мыслей. Она не услышала вздоха сочувствия от толпы, она не видела, что рядом с ней поднялся Лукиан.

У нее перед глазами встала картинка: на дне рождения Эзры она показывает всем кулон с портретом мамы. Роуэн больше обеспокоили ее обгрызенные ногти, чем воспоминания о погибшей дочери.

Лукиан взорвался.

— Невозможно было спасти?! Так не было ни одной попытки ее спасти! Маи стала жертвой, Роуэн. Жертвой твоего страха! Ты изгнала ее! Она умерла не в твоих руках, а на поверхности! Ты грязная лгунья! О людях, собравшихся здесь, ты заботишься не больше, чем о своей дочери! Тебя заботят только способы, которыми можно удержать свою власть! Ты боялась Маи и того, что она может увести наших людей!

— Конечно, я боялась! — вскричала Роуэн. — Я боялась за всех нас. Боялась, к чему может привести эгоизм Маи. Ты думаешь, я разлучилась бы с дочерью, будь у меня выбор?

Роуэн изобразила всю историю как собственную жертву. Тиа стало душно, ее мутило. Она думала только о том, как бы ее сейчас не стошнило.

Лукиан кричал через толпу, его шея и лицо налились кровью, на лбу вздулись жилы.

— Она вас обманывает! Маи можно было спасти! У нее был выбор!

На него смотрела уже небольшая группка людей, и смотрела с осуждением. Тиа почувствовала себя беспомощной: она раскрыла правду о пути на поверхность, о настоящем замысле Грейс — и почему-то это ни на что не повлияло. Она смотрела в никуда, совершенно остолбенев.

Роуэн покачала головой.

— Нет, Лукиан. У меня было не больше выбора, чем сейчас. У прохода сейчас стоит караул со строгими указаниями не подпускать никого к озеру.

Лукиан снова принялся кричать. Тиа понемногу начала собираться с мыслями.

Теплое купание.

Рысь был на озере до восхода. Роуэн, наверное, ездила осматривать стену, в которой скрывался туннель, возможно, она что-то подозревала. Поэтому ей потребовалось всего лишь сказать Берлингу о том, что она видела газы, выходящие из трещины на поверхность озера. Он в течение пятнадцати минут выставил там своих помощников. Как все оказалось просто. Ей захотелось кричать от досады. Все, чего боялась Дексна, сбылось: Тиа выглядела глупой малолеткой, Лукиан — сумасшедшим, и они уже не могли добраться до туннеля. Теперь Роуэн точно замурует выход. Аврора с Питером окажутся в западне. Она посмотрела на Дексну, которая продолжала сидеть без движения. На ее губах играла едва заметная улыбка. Она что, спятила?

Тиа посмотрела туда же, куда глядела Дексна, вниз, в палату. Там. Среди скопления голов, ей кто-то там махал. Питер! Перед ним шел Долан, расчищая перед ним путь локтями.

Лукиан замолчал. Люди стали замечать Питера — его светлые волосы словно сверкали среди темных голов. И снова в палате Совета воцарилась тишина.

Питер остановился перед балконом Тиа и улыбнулся ей. Затем кивнул на что-то, что нес в руках. Последыш! Он поднял собачку над головой.

Его открытые глаза были голубыми, как небо.

Четыре лапы щенка болтались в воздухе. Тиа услышала, как какой-то парень сказал:

— Щенок! Посмотрите, что у него за щенок!

Кто-то шепнул: «Легендарный щенок!», — и вся палата взорвалась голосами.

— Кто это?

— Это правда!

— И он может видеть!

— Что это за мальчик?

— Посмотрите на его волосы!

— Друзья, — воскликнула Тиа, стараясь перекричать гомон, — хочу представить вам моего двоюродного брата. Его зовут Питер. Он спустился сюда из верхнего мира.

Наступила мертвая тишина.

— Привет! — Питер перехватил щенка покрепче и кивнул людям вокруг. — Приятно познакомиться.

Люди рядом с ним остолбенели. Тиа заметила, что он слегка попятился в сторону Долана.

Сидящие на плечах родителей дети стали указывать на Питера пальцем, и люди вставали на цыпочки, чтобы посмотреть на него. Все снова заговорили разом. Тиа почувствовала холодок, ползущий между лопаток. Сейчас многое сможет встать на свои места, если она все правильно сделает. Возможно, так же, как делает Роуэн.

— Питер — Мастер Взора, — уверенно сказала Тиа. — Первый среди наших соплеменников после Уильяма.

— Чепуха, — отрезала Роуэн. — Среди нас больше не рождается Мастеров Взора.

— Теперь один есть. — Тиа улыбнулась. — Воспитанный в верхнем мире.

— Воспитанный кем? — вскипела Роуэн.

— Моей матерью! — сказал Питер. — Ее зовут Аврора. И моим отцом, Грегори.

Аврора.

Имя эхом разнеслось по затихшей палате.

Роуэн окаменела.

— В Грейсхоупе не вспоминают тех, кто свел счеты с жизнью, — сурово произнесла она.

— Что за чушь, моя мама не сводила счеты с жизнью! — сердито возразил Питер. — Сейчас она в питомнике.

Люди снова загалдели.

Роуэн огляделась.

— Этот мальчик — не Мастер. Уильям был последним Мастером Взора, присланным нам для того, чтобы обеспечить безопасный путь в Грейсхоуп. А этот ребенок — подученный кем-то самозванец.

Питер повернулся и посмотрел в глаза Роуэн. Она ведь была и его бабушкой тоже.

— Я — Мастер Взора, — сказал он с чуть меньшей уверенностью. Тиа заметила, что он нервно поглядывает на Дексну, сидевшую рядом с ней на балконе, но она, видимо, не пыталась ему помочь.

— Мальчик! — С другого конца палаты донесся женский голос. — Мальчик, скажи, что у меня в руке.

Вдалеке поднялась рука с какой-то вещицей.

Питер повернулся на голос, и толпа потеснилась так, чтобы не мешать ему смотреть. Он замер, как изваяние, его светлые волосы торчали во все стороны, смятый капюшон комком лежал на воротнике. Тиа слышала удары своего сердца.

— Это тряпичная кукла, — сказал наконец Питер. — Кукла с черными волосами и в грязном голубом платье.

— Правильно! — воскликнул голос, и всю палату опять заполонили разговоры и восклицания.

— Это фокус! — выпалила Роуэн. — Вас обманывают!

С другого конца палаты раздался еще один голос, легко перекрывший остальные.

— Скажи мне, Питер, что висит у меня на шее?

Это была Ангус.

Питер замер на некоторое время, потом произнес:

— Красная лента, с нее что-то свисает… кружок, а его пересекают три линии. Они… волнистые.

Он описывал водяной знак двенадцатой линии родословной: династию Ангус.

— Роуэн, этот ребенок — Мастер, — заявила Ангус.

Роуэн пошла пятнами.

— Этот мальчик никогда не станет одним из нас, — сказала она. — И он вполне может заразить тех, кто к нему прикасался, так же, как заразилась Маи в верхнем мире. Пока он среди нас, никто не будет в безопасности.

Ближайшие к Питеру люди переглянулись и потом внимательно посмотрели на него. Они не подошли ближе, но и не отодвинулись дальше.

Роуэн сошла со своей трибуны и пошла к Питеру, не сводя глаз со щенка. Она простерла вперед руки.

— Ты опасен для нас, ты опасен для чикчу, которого держишь. Отдай его, пока не заразил.

Она протянула руки к Питеру и выхватила щенка.

— Лучше не надо, — сказал Долан.

Рот щенка открылся в беззвучном протесте. Но беззвучном только для некоторых. Тиа хорошо расслышала его — короткий визг, как обычно визжат малыши, когда видят, что их мать уходит. Остальные Мастера Слуха в палате тоже услышали его. И все чикчу, ждавшие во дворе.

Через мгновение воздух звенел от коротких пронзительных завываний. Вопли собак ввинчивались в уши и эхом отдавались от потолка, сливаясь в вой такой неистовой высоты, что было больно. Это казалось невыносимым. Дети зажали уши руками и зажмурились. Взрослые испугались не на шутку.

Долан стоял посреди толпы и сверлил глазами Роуэн, которая остолбенела со щенком в руках. На ее лице было написано смятение. Питер потянулся к ней, забрал щенка и прижал его к груди. Завывание прекратилось.

Долан положил ладонь на плечо Питера.

— Мальчик и собака теперь вместе.

Роуэн обожгла Долана злобным взглядом и побрела назад к своей трибуне.

— Бабушка, — начала Тиа, — никто не стремится положить конец нашему жизненному укладу. Только победить страх перед миром над нами. Это и была надежда Грейс. Она надеялась, что мы сами выберем, как будем жить. Здесь или на поверхности.

— Выберем? — взревела Роуэн. — Этот выбор уже был сделан!

Толпа зароптала, и Роуэн поняла, что ее перекрикивают каждый раз, как она пытается заговорить. Она помахала рукой, чтобы толпа затихла, и указала на Тиа.

— Это дочь моей дочери, но настало время показать Тиа, что мы не можем пожертвовать многими ради прихоти одного. Мы не позволим рисковать жизнями наших детей ради опасного порыва бездумной девчонки. Отвернитесь от нее, и мы вместе вернемся к работе. Мы сохраним то, что построила для нас Грейс!

— Это ты предала Грейс, Роуэн! — вскричала Тиа. — Ты насаждала среди нас невежество, поощряла наши страхи. Я обещаю: члены Первой линии родословной больше не будут изгнанниками. Неважно, сыновья или дочери, мои дети увидят свет звезд.

Все ошарашено вздохнули. Она почувствовала на себе взгляд Маттиаса.

Одна женщина, мать, державшая на руках малыша, заговорила громким, звонким голосом.

— Из вас двоих только одна говорит правду, Роуэн. И тебе я не верю.

Она отвернулась от Роуэн и посмотрела на Тиа. Девушка узнала ее — это была смотрительница из садов. Она спокойно глядела на Тиа, ее сын играл с длинными волосами матери.

К Тиа повернулась еще одна женщина, встав спиной к Роуэн, потом то же самое сделал ее брат. Тиа стояла, как громом пораженная, а в толпе нарастал шепот, и все больше людей отворачивалось от Роуэн, которая замерла в зловещем молчании.

— Глупцы! — сказала она. — Вы ждете мудрости от ребенка, готового впустую предать память предков, отдавших жизни за то, чтобы найти это убежище для своего народа! Она поведет вас в жестокий верхний мир только ради того, чтобы утолить свое детское любопытство!

Группка братьев и сестер из Третьей линии повернулась к Тиа. Потом еще люди. И еще. Она узнавала каждого из них, у нее кружилась голова.

Теперь на нее смотрел каждый человек в палате.