Восход

Глава четвертая Тиа

Когда Лана вернулась с работы и вошла в главную комнату, Тиа могла с уверенностью сказать, что тетушка уже услышала обо всем, что приключилось на заседании Совета.

— Только что привезли хлеб, — быстро сказала Тиа, опережая все расспросы. Она кивком показала на длинные батоны, лежавшие на столе. — Я уже замачиваю зелень для ужина.

— Замечательно. — Лана прошла к своему рабочему столу и начала выкладывать из тканого мешочка маленькие связки высушенных цветочных лепестков. Она складывала их рядом со ступкой и пестиком.

Тиа отвернулась к большой раковине, утопленной в столешнице, и поворошила одной рукой темные листья.

— Я собиралась помыться перед обедом — сегодня утром не успела.

Она оставила зелень в раковине и прошла в ванную комнату. Там она аккуратно сложила свои меха на низком шкафчике, подсунув под них свою нижнюю одежду. Включив водонагреватель на максимум, она понадеялась, что ванная Роуэн по соседству станет хоть немного холоднее. Дрожа, Тиа по ступенькам поднялась к ванной. Погрузившись в теплую воду по самые плечи, она снова принялась плакать.

Спустя пару мгновений на пороге появилась Лана, одетая в длинную тунику-безрукавку. В руках она держала маленький пузырек с яркой оранжевой жидкостью. Она покосилась на цифры на нагревателе, но впервые за все время ничего не сказала насчет экономии. Вместо этого показала Тиа пузырек.

— Я тут подумала, не могла бы ты попробовать вот это для меня? Я немного экспериментировала…

По выражению тетиного лица Тиа поняла, что она заметила ее слезы. Тиа очень редко плакала.

— Я уверена, что все прошло не настолько плохо. — Лана присела на ступеньки рядом с ванной.

— Но так и было. — Ответила Тиа, прижав кончики пальцев к векам. — Хуже и быть не могло. Теперь в Совете считают, что я избалованная малолетка, и Роуэн добилась своего. Отныне у нее есть право злиться на меня, по крайней мере, в глазах общественности.

Пока Тиа вспоминала и пересказывала все, случившееся утром в Совете, лицо Ланы понемногу приобретало жесткое выражение.

— Не ты сегодня опозорила наш род, это точно, — резко произнесла она, когда Тиа закончила. Лана порозовела от жары, стоявшей в ванной, но в ее голосе звучал холод. — И я уверена, найдутся те, кто заметил и понял это. Можно я все-таки добавлю пару капель в воду?

Лана снова взяла в руки пузырек.

Блестящие темные волосы Ланы были собраны в тяжелый низкий узел. Короткий воротник туники плотно обхватывал ее лебединую шею. Тиа часто изумлялась тетиной красоте; порой, когда девушка ходила на рынок, какой-нибудь садовод прикладывал к покупке что-нибудь от себя, говоря «для твоей тети». Даже сейчас, хотя Лана не на шутку разозлилась, она была дивно хороша: щеки горят, темные глаза сверкают… Она отмерила несколько капель оранжевой жидкости, добавила в ваную, и в нос Тиа ударил насыщенный травяной запах. Ванна показалась ей даже слишком горячей.

— Сделай глубокий вдох и постарайся ни о чем не думать, — посоветовала Лана. — Я посижу с тобой на всякий случай, чтобы ты не соскользнула под воду. Еще не знаю, не вызывает ли эта эссенция в такой концентрации сонливость.

Тиа расслабилась, но спать ей не хотелось. Мысли пришли в порядок. Она постаралась без лишних эмоций обдумать все, что сегодня произошло на Совете, но не могла избавиться от подозрения, что Роуэн, ее родная бабушка, специально спровоцировала ее. Но зачем? Она могла только надеяться, что, как сказала Лана, это заметил кто-нибудь еще. Когда вода в ванне остыла, ей стало немного лучше.

После раннего ужина, состоявшего из зелени и хлеба, Тиа надела меха и застегнула коньки. Приближалось время работы.

— Ты не возьмешь с собой Пег? — спросила Лана, указав рукой в сторону боковой двери, ведшей к санному доку и собачьим будкам. Лана всегда брала с собой на работу Эриза, своего мохнатого компаньона. Псу нравилось нежиться в тепле обогревателей, и большую часть дня он проводил в приятной полудреме под светом ламп для растений.

— Не могу, — ответила Тиа, чувствуя себя виноватой. Нужно было взять собаку с собой на озеро, пустить ее поплавать, вместо того чтобы весь день пережевывать собственную печаль. Пег очень любила плавать. — Меня не будет до самого утра, а Пег предпочитает спать на своем месте.

Лана сердито прищурилась.

— До утра? Только не говори мне, что ты не укладываешься в график.

Тиа вздрогнула. Она надеялась, что Лана не узнает о ее проделках.

— Ничего страшного, — невозмутимо ответила она. — Цикл заканчивается завтра в четыре. До этого времени мне нужно отработать девять часов. У меня еще куча времени.

Если бы Тиа не успела выполнить работу до конца цикла, она потеряла бы все свои гражданские привилегии: лицензию на пользование главной дорогой, дополнительные пайки, которые можно было обменять на сладости или безделушки, и, среди всего прочего, лишилась бы читательского билета в Архив. Хотя она никогда не выбивалась из графика, ей порой приходилось напряженно работать, чтобы успеть все вовремя.

Лана нахмурилась.

— Я, конечно, понимаю, что сегодня уже излишне напоминать об этом, но все-таки: береги свое имя и репутацию. А работать в ночь накануне конца цикла выглядит по меньшей мере…

— Лана, Долан сам попросил меня выйти сегодня попозже. Они ждут щенков. Прошлой ночью у Кэсси сильно упала температура.

— Ой! Ну тогда ладно. Это ведь ее первый помет? Надеюсь, что все пройдет хорошо. Ты хотя бы к завтраку успеешь?

Тиа улыбнулась.

— Смотря к какому завтраку. Тебе удалось стащить еще немного скороягод?

— Тиа!

Ходило все больше слухов о том, что члены Первой линии пользовались особыми привилегиями, в особенности там, где дело касалось питания. Как главный садовник, Лана располагала свободным доступом к редкостным и желанным деликатесам — скороягодам, например, и потому крайне обижалась на подобные обвинения. Иногда Тиа казалось, что Лана способна обделить собственную семью, лишь бы избежать клеветы и пересудов.

— Следовало бы тебе знать, что сегодня утром ты заглотила двухнедельную порцию, — возмущенно заметила она. — Требуется много труда, чтобы вырастить и сохранить такие ягоды.

— Знаю. — Тиа крепко обняла тетю и пошла к выходу, ведущему на главную дорогу. — Увидимся утром, за завтраком из пресных рисовых лепешек.

Лана улыбнулась.

— Мы можем позволить себе и полусладкие.

Поскольку наступило время ужина, главная дорога была слабо освещена. Тиа шагнула на лед как раз в тот момент, когда дверь в соседнюю пещеру справа от нее захлопывалась. Дверь в квартиру Роуэн… При одной мысли о встрече с бабушкой Лана почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Не успела она отъехать, как из их двери выглянула Лана.

— Тиа, не забудь: завтра вечером мы устраиваем ужин для всех родственников по Первой линии! Отмечаем день рождения Эзры. Мне нужна будет твоя помощь, и никаких отговорок! — И тетя закрыла дверь.

Тиа взвыла. Завтра вечером ей придется ужинать за одним столом с Роуэн!

Она быстро доехала до главной дороги и поспешила в сторону питомника, чувствуя угрызения совести за то, что ни разу за день не вспомнила о Кэсси. Молоденькая чикчу была ее любимицей, и Тиа лично выбирала пса ей в пару. Долан признавал, что Тиа обладает особым даром: у всех собак, которых она подбирала друг для друга за этот год, рождались прекрасные щенки.

Когда Тиа добралась до питомника, Кэсси уже лежала в специальном родильном вольере. Она тяжело дышала. Тиа погладила ее по морде, Кэсси приветливо шевельнула хвостом.

— Еще час или два? — спросила она Долана, вышедшего к ней из главного дома. За ним по пятам бежала Норма, крупная черная чикчу.

Долан кивнул и аккуратно поставил рядом с Кэсси небольшой обогреватель.

— Она отлично справляется.

В отличие от своей сестры, Селы, Долан был совсем немногословен.

Норма расположилась рядом с ним: она вообще никогда не упускала его из виду. Куда бы он ни пошел, она следовала за ним как хвост. Его собственный чикчу-компаньон предпочитал общество остальных собак и сидел с ними в вольере у главного дома.

— Он любит меня, но особенной любовью, — неизменно оправдывал Долан сдержанность своего пса.

Тиа улыбнулась, когда Долан почесал мохнатый бок Нормы. Она была пугливой, нервной собакой и частенько скулила во сне. Хотя Норма постоянно путалась под ногами, Долан никогда на нее не ругался.

Долан был одним из немногих людей, не знавших о заседании Совета сегодня утром, и это очень успокаивало. Он держался особняком, большую часть времени проводил в питомнике и даже отказывался принимать учеников. А ведь многие другие мастера были окружены целыми стайками молодых людей, бесплатной рабочей силы — Долан же оставался одинок и непреклонен. В отличие от почетного труда под началом Берлинга (как у Маттиаса) должность Тиа считалась совсем заурядной и не давала никаких привилегий.

Она некоторое время повозилась с обогревателем, чтобы убедиться в том, что он дает достаточно тепла. Тепло очень понадобится, когда начнутся роды. Обогреватель оказался новым, и Тиа обрадовалась, что в Совете согласились не экономить на питомнике.

— Посидишь с Кэсси, пока не настанет время первого собрания, — предложил Долан. — А по хозяйству поможешь потом. — Он улыбнулся. — Я-то знаю, тебе хочется тут побыть.

Тиа расплылась в улыбке, глядя на здоровяка, доставшего из кармана крошечный световой планшет. Он нажал кнопочку, и высветился журнал регистрации с ее рабочими часами.

— Ничего другого я и не планирую, — шутливо ответила она. — По крайней мере, в течение следующих девяти часов.

— Девяти с половиной.

Тиа рассмеялась. Она чувствовала себя здесь как дома: ей было уютно с Доланом и его собаками. Иногда ей даже хотелось бросить все дела, забыть обо всем остальном, включая идею расселения, освоения поверхности и воплощения маминой мечты. Долан наверняка будет рад когда-нибудь передать ей свои владения. А кому еще, кроме нее?

Но это было невозможно.

В то время как Долан в компании Нормы подготавливал специальный ящик для новорожденных щенков, Тиа успокаивающе разговаривала с Кэсси, хвалила ее и говорила, какое замечательное и важное дело она делает.

В Кэсси соединялись все лучшие качества чикчу: сила, сообразительность, координация и преданность. Тиа было нелегко найти для нее достойную пару, она три дня просидела в Архиве, просматривая родословные чикчу, прежде чем выбрала Атласа, щенки которого славились своей скоростью и мягким характером. Детям, которым предназначили щенков Кэсси, очень повезло. Подумав об этом, Тиа подложила комок меха Кэсси под голову, чтобы ей было удобнее.

— Все лучшее для сестрицы Пег, не так ли? — поддразнил ее Долан, стоявший у крыльца главного дома. Тиа отмахнулась от него. Хотя Кэсси действительно была из одного с Пег помета, Тиа не желала признавать, что у нее есть любимчики.

Спустя минуту Долан снова позвал ее.

— Пора начинать!

Одним из самых приятных дел в питомнике для нее было проведение первого собрания. Хотя каждый щенок и ребенок предназначались друг другу решением Совета, представлять их друг другу было прямой обязанностью Тиа.

За спиной Долана уже толпились ребята. Среди худеньких детских фигурок выделялась одна, почти на голову выше остальных. Весь главный дом сейчас взвоет, радуясь гостям.

— Нельзя заставлять их ждать слишком долго, — шепнула она Кэсси. Еще раз погладив ее, она пошла детям навстречу.

Тиа знала, что самого высокого мальчика зовут Перри. Хотя все замечали, что он был крайне неприятным, капризным ребенком, именно ему уже два года подряд доверяли играть роль Уильяма на празднике Запуска. Тиа не понимала, как это возможно: он даже не мог правильно произнести ни одной реплики. У нее была своя теория на этот счет: мальчик сильно походил на Мэрриуэзера, наставника Тиа, который распределял роли на празднике.

Конечно же, отцы являлись тайной. Дело в том, что женщинам Грейсхоупа не было дозволено рожать детей от кого попало. Когда женщина хотела иметь ребенка, то обращалась к Ангус. На свои встречи Ангус приносила тонкий тканый мешок, в котором хранилась книга предков. В ней были записаны имена отцов.

— Ангус знает, каким семействам можно породниться, а каким следует идти своей отдельной дорогой, — говаривала бабушка. — Лучше не позволять любви влиять на подобные дела.

Самой Тиа казалось, что это сильно смахивает на разведение собак, которым она занимается, но она не рисковала заговорить об этом с Роуэн.

Но на деле все оказывалось не так просто: Лана годами встречалась с Ангус, но так и не родила ребенка. Бабушка никак это не комментировала. Тиа знала, что тетя не сдалась: она каждый вечер заваривала какие-то специальные травы и пила этот настой в горячей ванной, перед тем как отправиться спать.

Между тем детишки ожидали в главном доме, переминаясь с ноги на ногу и оглядываясь вокруг: она знала, что они пытаются угадать, откуда появятся их щенки.

Они с Доланом отвели ребят к вольеру, посыпанному песком, где их компаньоны и будущие друзья всего десяти дней от роду шумной кучкой сбились вокруг матери. Большая чикчу доверчиво посмотрела на Тиа: это был уже четвертый ее помет, и она знала, что щенят заберут ненадолго.

Тиа торжественно представляла детям щенят, произнося: «вручаю тебе Феникса, твоего единственного спутника», «вручаю тебе Урсус, твою единственную спутницу» и отдавала каждую зверюшку в протянутые руки. Всех чикчу нарекали именами звезд: полное имя Пег, например — «Пегас». Перри попытался все испортить, скорчив ехидную рожицу и насмешливо спросив Тиа: «Но ведь у некоторых и по два спутника сразу, а?» Тиа грозно посмотрела на него и переключилась на следующего ребенка.

Вышло так, что у нее действительно было два спутника. После смерти Маи ее чикчу не пожелала отходить от Тиа. Лана сказала, что все почувствовали огромное облегчение, узнав, что Грю не отказывается от пищи и не собирается умирать от голода, как делали многие собаки, оставшиеся одни после смерти хозяев. Они с Грю составляли странную парочку: огромная серая собака рядом с маленьким ребенком, еще не умеющим ходить. Тиа помнила, как держалась за меховой бок Грю, когда делала первые шаги, а затем пробовала ездить на коньках. Но Грю никогда с ней не дурачилась. По правде говоря, Тиа казалось, что у нее была одна спутница, Пег, и две тетки: Лана и Грю.

Показав детям, как правильно держать в руках своих новых друзей, она группкой усадила их на песок. Затем принялась рассказывать им об истории чикчу, как они преданно последовали за хозяевами в холодный мир и сюда, в Грейсхоуп. Она старалась не говорить ничего серьезного на первом собрании: дети, полностью поглощенные наблюдением за щенками, забавно ковыряющимися в песке, слушали ее вполуха.

Тиа с сочувствием смотрела, как дети с неохотой возвращают щенят матери. Она напомнила всем об их привилегии на посещение питомника и затем вежливо, но твердо отправила ребят в главный дом. Спустя всего несколько недель они смогут забрать своих спутников домой и отныне станут связаны с ними на всю жизнь.

Перри был так очарован своим маленьким черно-белым щенком, что Тиа пришлось выпроваживать его отдельно. В конце концов, может быть, он не безнадежен. Похвалив щенят и их маму, Тиа вернулась к Кэсси.

Кэсси, тяжело дыша, время от времени вставала и ходила кругами по вольеру, после чего снова ложилась. Долан принес две большие световые сферы, включенные на половину мощности.

— Скоро все произойдет, — сказала Тиа. — Она уже готова.

Долан кивнул.

— Ты не возражаешь, если я просто посмотрю?

Тиа не верила собственным ушам!

— Я сама буду принимать роды?

— Я буду рядом, — приободрил ее Долан и сел на землю неподалеку. Норма устроилась рядом с ним.

Тиа было некогда гордиться или бояться. Поэтому она повернулась к Кэсси.

— Ну что ж, пора познакомиться с твоими замечательными, сильными щенками.

Первый оказался чисто-белым. «Прямо как Пег», — подумала Тиа, почувствовав прилив нежности. Кэсси подняла голову и облизала дочку. Кроха начала дышать. Тиа позволила ей сосать молоко матери, но через пару минут переложила в теплый ящик, где новорожденные щенки должны ждать до тех пор, пока не появятся все их братья и сестры. Только после этого их всех вместе вернут Кэсси.

Следующие шесть щенков родились без проблем. Когда сделал вдох щенок номер семь, Тиа была абсолютно счастлива.

— Целых семь щенков! Я за год ни разу не видела помета из семи щенков! А ты?

Улыбаясь во весь рот, Долан покачал головой. Помогая младшему из малышей найти сосок матери, Тиа позволила себе облегченно вздохнуть. И вдруг замерла.

Звуки были такими тихими, что она поначалу их даже не заметила. Едва слышное тоненькое поскуливание. Оно оборвалось и затем раздалось снова.

— Кэсси хочет что-то сказать! — воскликнула она.

Чтобы услышать измученную чикчу, Тиа замерла без движения. Закрыв глаза, она полностью сосредоточилась на звуках. Еле заметное повышение и понижение тона было различимо только для таких чутких ушей, как у нее. Поскольку Тиа тоже устала, ей понадобилось довольно много времени, чтобы понять, в чем дело.

Еще один.

— Это не все! — закричала Тиа. Долан вскочил на ноги. Несмотря на все ее попытки, щенок не появлялся на свет. Но Тиа уже знала точно: должен родиться еще один. Пытаясь не потерять сознание, Кэсси открывала и закрывала глаза.

— Она слишком устала, — заметил Долан, стоя рядом, но не вмешиваясь.

Тиа рывком расстегнула браслеты и бросила их на песок, проклиная себя за то, что не поняла этого раньше. Она теряла время.

Тиа положила одну руку на лопатку Кэсси, а другой проникла в теплое чрево собаки. Она тут же нащупала неподвижное тельце последнего щенка и осторожно вытащила его наружу. Он оказался вполовину меньше других щенков, лежал беспомощным мокрым комочком на ее ладони. И не дышал. Ничего не говоря, Долан протянул ей чистый кусок меха, и Тиа вытерла им крошечное существо. Затем она принялась энергично, но очень осторожно растирать ему голову и спину. Она чувствовала слабое биение сердца зверька на своем запястье и всеми силами боролась за его жизнь, не обращая внимания на Долана, который, не издавая ни звука, замер за ее спиной.

Казалось, прошла целая вечность. И затем, содрогнувшись всем тельцем, щенок сделал первый вдох. Тиа тоже с облегчением вздохнула. Затем она поспешно уложила последыша рядом со спящей матерью.

Даже невозмутимый Долан в этот раз был совершенно сражен. Восемь живых щенков и здоровая мама! Тиа пододвинула щенков поближе к матери, а с другой стороны поставила обогреватель.

— Взгляни-ка на последыша повнимательнее, Тиа, — вдруг сказал Долан.

— Что с ним? — Она принялась тщательно разглядывать крошку, с упоением сосавшего материнское молоко. Он был очень симпатичным: светло-серая шкурка и — Тиа перепроверила еще раз — совершенно белые лапы.

У нее перехватило дух от изумления.

— Долан…

Четыре белые лапы. Метка собаки из легенды.

Когда поселенцы оказались в негостеприимном холодном мире, то наткнулись на стаю собак, а точнее, собак-волков, которых они назвали чикчу. Животные стали проводниками людей: показывали им, где безопасно ходить по льду, помогали охотиться, добывая мясо и шкуры. Сара, внучка Грейс, была особенно близка со своей чикчу, собакой с темной шерстью и белыми лапами.

Каждый чикчу Грейсхоупа являлся прямым потомком этих первых легендарных собак. Некоторые были черные, некоторые — белоснежные, у некоторых на морде красовалась забавная маска. У кого-то были темные лапы, кто-то щеголял тремя белыми и одной темной и так далее, но ни разу больше не появлялось собаки с четырьмя белыми лапами. До сегодняшнего дня.

Все знали легенду: белолапая чикчу Сары была символом великого путешествия в Грейсхоуп, и до тех пор, пока нельзя безопасно пересечь холодный мир, другой такой собаки не появится. Тиа никогда не верила в эти сказки.

Долан меж тем внимательно наблюдал за щенком.

— Он маленький и слабый. Надо будет как следует приглядеть за ним, прежде чем говорить о чем-либо.

Он потрепал Норму по загривку и улыбнулся Тиа:

— Ты замечательно справилась.

Когда Тиа зевнула, Долан сказал:

— Не волнуйся насчет графика. Ты сделала сегодня больше, чем просто отработала девятичасовую смену. Отправляйся домой.

Тиа покачала головой.

— Никаких поблажек, — твердо сказала она. — Ты же знаешь, что мне нужно быть очень осторожной. В любом случае, я хочу побыть здесь, пока Кэсси не проснется.

Долан пожал плечами.

— Делай, как тебе заблагорассудится.

Тиа вытянулась у бортика прямо на песке, положив голову на край вольера, где щенята сладко спали вместе с Кэсси. Спустя какое-то время она сквозь сон почувствовала, как Долан подложил ей под голову свернутый валик из меха. Хвост Нормы обмахнул ее руку, когда они уходили. Поблагодарив их про себя, Тиа снова провалилась в сон.