Воскрешение из мертвых

22

Нелегким был день сегодня и у Маврина. Он с утра еще заметил, что Грачев присматривается к нему. А в обеденный перерыв отозвал его в сторону и сказал:

— Что-то ты, Вадим, сторонишься меня?

— С чего ты взял?…

— Ни с чего не взял, а так оно и есть. Да ты мне, в общем-то, и ни к чему. В друзья к тебе навязываться не собираюсь. А вот Туз все еще интересуется тобой. Велел, между прочим, напомнить разговор ваш давний о коллекции профессора Кречетова, теперешнего тестя твоего.

— О какой коллекции? — слишком уж усердно наморщил лоб Вадим.

— О коллекции иностранных монет, — напомнил ему Грачев. — Видать, сильное впечатление произвел на Туза твой рассказ об этой коллекции, до сих пор ее помнит. Как же ты-то о ней забыл?

— Ах, об этой, — сделал вид, что вспомнил наконец, о чем идет речь, Вадим. — Так ведь ничего в ней особенного нет. Непонятно даже, чем она Туза заинтересовала. Может быть, он тогда не очень меня понял и решил, что в ней золотые монеты? А там в основном простые железяки, сплавы меди с разными металлами…

— Серебра даже нет? — удивился Грачев.

— Чистого нет, наверное, ни в одной…

— Ну, да это Туза, видимо, и не очень интересует.

— А что же тогда? Не стал же он нумизматом?

— Каким таким нумизматом?

— Коллекционером монет.

— А черт его знает, — пожал плечами Грачев. — От него всего можно ожидать. Во всяком случае, велел тебе передать, что был бы очень тебе благодарен, если бы ты эту коллекцию…

— Спер? — закончил за Грачева Вадим.

— Ну, зачем же так грубо? Профессор, надо полагать, и так подарит ее тебе, если ты и его любимая племянница об этом попросите.

— А ты соображаешь, о чем говоришь? — возмутился Вадим. — Он эту коллекцию десять лет, наверное, собирал. Каждую монетку лично ведь привозил из своих заграничных поездок.

— Сам же говоришь, что они простые железяки.

— Да в цене разве дело? Они дороги ему, как память о тех странах, в которых он побывал.

— Так не обязательно тогда всю коллекцию. Пусть даст по одной монете, хотя бы основных европейских государств и Соединенных Штатов. А разная там латиноамериканская и африканская мелочь Туза, скорее всего, не заинтересует. Но чтобы монеты непременно были самого крупного достоинства. Справишься с такой задачей?

— Не знаю, — нахмурился Вадим, хотя Грунина посоветовала ему не обострять отношений с Грачевым. — Не очень уверен…

— Ну, вот что, — повысил тогда голос Грачев. — Уверен ты или не уверен, это меня не касается. Мое дело маленькое — передать тебе приказание Туза раздобыть эти монеты, а уж как ты будешь это делать, это тебе виднее. Учти, однако, Туз с тобой церемониться не станет.

Когда Варя сообщила об этом разговоре Вадима с Грачевым Груниной, Татьяна Петровна спросила ее:

— А вы могли бы попросить такие монеты у дяди?

— Ох, не хотелось бы мне это делать, — вздохнула Варя. — Я ведь знаю, как дорога ему эта коллекция.

— Ну, вот что тогда, — решительно прервала Варю Татьяна. — Я попробую раздобыть такие монеты сама. Позвоните мне, пожалуйста, сегодня после работы.

…Варя звонит Груниной в семь вечера из телефонной будки.

— Кажется, коллекция вашего дяди не пострадает, — смеется Татьяна. — Нашлись кое-какие монеты… Не все, что просил Грачев, но большая часть.

— Вот хорошо-то!

— Вот что давайте сделаем. Я сегодня же передам вам эти монеты. А Вадим пусть отдаст их завтра Грачеву. Только вам придется поехать сейчас к вашему дяде. Не поздно будет?

— Он всегда нам рад.

— А как поедете: на метро? С пересадкой у Белорусского? Тогда в половине десятого к вам на этой станции подойдет молодой человек и передаст монеты. Он знает Вадима и сам найдет вас. Вы только походите немного по вестибюлю кольцевой. Договорились?

— Договорились, Татьяна Петровна.