Война Двух Королев

ГЛАВА 37

Кастил

Поппи прижалась ко мне, когда мы ехали на лошадях, предоставленных нам на окраине Каменного холма, мимо пасущихся овец. С тех пор как мы покинули остатки домов, она вела себя в основном тихо, но сейчас все было иначе.

С тех пор как мы покинули Карсодонию, мои мысли замедлились, когда я взглянул на ее макушку, волосы которой отливали глубокой медью в лучах солнца.

На лице Поппи появилась улыбка — первая, которую я увидел с тех пор, как мы вышли из развалин того дома.

— Падония.

При виде этой улыбки у меня защемило сердце.

— Что?

Глаза закрыты, она подняла руку. Тогда я понял. Последние пару часов Поппи использовала Первородный нотам, чтобы связаться с вольвенами… а именно с Делано.

Теперь Первородный нотам приобрел совершенно новое значение.

Меня снова охватило удивление, а также затянувшийся след неверия, когда щепотка сосредоточенности осела на ее бровях. Моя жена была Первородным богом.

Боже, если я раньше не считал себя достойным…

Я чуть не рассмеялся, но воспоминания о погибшей смертной паре, которая помогала нам, не давали покоя.

Как и то, как смертные отреагировали на Поппи, в страхе убегая дальше в Карсодонию.

Мой взгляд переместился на зеленые холмы. Я увидел лишь овец, нервных фермеров и Стражей Вала. Я не мог винить встревоженных смертных. Наша группа привлекала внимание, и это не было связано с тем, что мы ехали за пределами Вала без охраны или егерей.

Отчасти это было связано с Киераном. В своей вольвеньей форме, бродящей рядом с нами, он был крупнее любого волка, которого когда-либо видели фермеры или стражники. И еще был Малик, связанный частью цепей, которые были на моих запястьях, и сидящий верхом на лошади, которую вел дракен. Никто из нас не верил, что он не сбежит обратно в Карсодонию, как только представится возможность.

Красивый изгиб губ Поппи поблек, когда густая бахрома ее ресниц взметнулась вверх.

— Я связалась с Делано, — сказала она, как ни в чем не бывало. Как будто она разговаривала с ним, пока он стоял в нескольких футах от нее. — Они должны были ждать нас в Трех реках, но он сказал, что сначала они должны поехать в Падонию — это рядом с Локсвудом.

Моя рука сжалась вокруг ее талии.

— Я знаю, где это. — Я мало что знал об этой в основном фермерской общине. Я понятия не имел, какие Вознесенные правят, и сколько из них называют этот изолированный городок своим домом. Но я знал, что нападения Жаждущих были частыми из-за его близости к Кровавому лесу. — Он сказал, зачем они туда отправились?

Она покачала головой.

— Делано сказал, что объяснит, как только мы прибудем туда, но мы и так все поймем. Большая часть армий с ними, за исключением нескольких батальонов, которые они оставили для охраны других городов, которые мы взяли. — Ее рука вернулась к моей руке, а пальцы лениво двигались. — Я не знаю, что могло привлечь их туда. Мы не планировали брать Падонию, сосредоточившись сначала на более крупных городах. Но я… я чувствовала, что это нехорошо.

Только боги знали, какая чертовщина их туда завлекла. Я переместился за ее спину, положил руку ей на бедро и посмотрел за холмы на далекое багровое зарево у горизонта, где вырисовывался Кровавый лес.

— Падония ближе к Кровавому лесу, чем Три реки. Мы встретимся со всеми, узнаем, что, черт возьми, происходит, и оттуда отправимся в Кровавый лес.

Поппи повернула голову ко мне, ее голос был низким.

— Я сообщила Делано о Малике. Я не смогла сказать ему многого, кроме того, что все сложно. — Она сделала паузу. — Я подумала, что твоего отца нужно предупредить.

Хотя я не был уверен, что мой отец заслуживает этого, наши друзья заслужили. Я опустил голову и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо.

Улыбка начала возвращаться, но она внезапно повернула голову, резко вдохнув, когда подняла руку к другой щеке, потирая чуть ниже кости.

— Ты в порядке? — спросил я как можно тише. Тем не менее, дракен и Киеран обратили свое внимание на нас.

— Просто болит. Кажется, я стиснула зубы, — сказала она, оглядываясь на смертных и опуская руку к моему запястью. Это простое прикосновение… боги, как я дорожил им. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она сказала:

— Я должна была догадаться, что она сделает что-то настолько ужасное.

Я точно знал, что ее мысли не только ушли, но и остались с тех пор, как мы выехали из столицы, проезжая мимо домов, украшенных белыми знаменами над дверями. Знамена, которые, по словам Малика, означали, что они являются убежищем для Последователей.

— Тот факт, что ты этого не сделала, говорит о том, что ты совсем не похожа на нее. — Наклонив голову, я снова прикоснулся губами к ее виску. — К некоторым вещам нельзя подготовиться, даже если ты их предвидишь. Она — одна из них.

Поппи перевела взгляд вперед, туда, где словно омытый кровью блестел горизонт.

— Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Падонии?

— Около дня пути, если поднажать, то меньше. Но я не думаю, что эти лошади смогут это выдержать.

— Я тоже так не думаю. — Она похлопала кобылу. — Им нужен отдых.

Мы проехали еще несколько часов. По дороге Киеран обшаривал заброшенные фермерские дома, предупреждая нас, когда находил что-то полезное в тех, которые недавно освободились. Здесь несколько одеял. Там — связки вяленой говядины. Дракен заметил вишневые кусты у старой дороги. Этого было немного, но мы справимся.

Небо окрасилось в глубокие сине-фиолетовые тона, когда Поппи оторвалась от своих мыслей.

— После того как мы найдем Малека и убедимся, что проклятие снято… — Поппи прижалась ко мне, но ее тело медленно напрягалось. — Мы должны положить этому конец.

Положить этому конец.

Я потратил большую часть своей жизни на то, чтобы уничтожить Кровавую Корону. Так долго, что сейчас, когда мы находились на пороге этого, все казалось сюрреалистичным.

Что мы дошли до точки, когда уже виден конец.

— Да. — Я провел большим пальцем по ее бедру медленным, ровным кругом, зная, что ей это нравится так же, как и мне. Древний храм, который Избет назначила местом встречи, возник у меня в голове, как размытое воспоминание многолетней давности. — Костяной храм находится за пределами Карсодонии и Пенсдурта, в тени столицы. Наши армии должны иметь возможность войти в Карсодонию через северные ворота.

— Это не идеальная точка входа, — сказала Поппи. — Мы бы вошли через Каменный холм и Перекресток Крофта, и не смогли бы предупредить людей.

— Нет, мы бы не смогли. — Это знание прочно обосновалось в моем нутре. — Но ворота там не будут так укреплены, как главные.

Она кивнула, медленно выдыхая.

— Те белые полотнища на дверях домов? Окна? В Масадонии они означали, что человек проклят и заражен Жаждущими. Я не знала, что они означают что-то еще, особенно то, что они обозначают убежище для Последователей.

Я тоже не знал.

— Сколько их? — спросил Ривер у Малика, и я напряглась. — Ты знаешь, сколько их?

Малик поднял голову.

— Тысячи, если не больше. Все, кто готов оказать помощь, как только поймут, что атлантийские армии на Вале.

— Тысячи, — пробормотала Поппи. — Это… это много.

— Но есть сотни тысяч, которые верят, что ты — Предвестник, — добавил Малик. — И то, что произошло при Каменном холме, не сильно изменит их мнение или лояльность.

Поппи напряглась.

— Заткнись, — предупредил я.

— Ничего личного, — сказал он, глядя на Поппи. — Я просто говорю правду.

— Я знаю, — тихо ответила она. — То, что я сделала, не поможет нашему делу.

Усилием воли мне удалось удержать себя от того, чтобы не спрыгнуть с лошади и не сделать еще что-нибудь похуже, чем снова окровавить нос брата. Между нами была целая куча дерьма. В конце концов, я мог бы смириться с тем, почему он решил остаться под каблуком Кровавой Королевы… черт, я бы сделал то же самое, если бы у нее была Поппи. Я не был настолько большим засранцем, чтобы не признать это. Но это был он. Темный, который преследовал кошмары Поппи. И он смотрел на нее гораздо дольше, чем, блядь, заслуживал.

Поппи сжала мое запястье, и я разжал челюсть, заставив себя отвести от него внимание.

— Я не могу поверить, что вы все действительно планируете отдать ей Малека. — Малик подался вперед, добавив свои два гребаных цента, о которых никто из нас не просил. — Что вы сделаете все, что она захочет.

— Возможно, я слишком сильно стукнул тебя по голове, поскольку, похоже, ты забыл, что у нас нет выбора. — Мои глаза сузились на него. — Мы не позволим причинить вред Киерану.

Малик перевел взгляд на вольвена, который смотрел на него так, словно хотел отхватить кусок от его ноги. Он вздрогнул, разминая пальцы, сцепленные на спине.

— Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Не то чтобы мне было все равно.

— Знаешь, что меня не волнует? — Я натянуто улыбнулся. — Твое мнение по этому поводу.

— Настоящий взрослый, — прошипел Малик.

— Пошел в задницу.

Рука Поппи снова сжалась на моем запястье.

— Она не сможет его оставить, потому что вскоре умрет, — сказала она ему. — И не похоже, что Малек рискует. Он не может быть в таком состоянии, чтобы представлять угрозу для нас или кого-либо еще. По крайней мере, не в тот короткий период времени, когда он будет находиться в ее присутствии. Но даже если освобождение Малека сопряжено с риском, мы все равно на него идем.

Дракен нахмурился.

— Вы все действительно так беспокоитесь о проклятии? — Он задал самый идиотский вопрос, который только можно было придумать.

— Да, — категорично заявила Поппи. — Мы действительно так волнуемся.

Он наклонил голову.

— Проклятие, вероятно, не подействует на вашего вольвена… — Он остановил себя. — Ну, с другой стороны, оно может сработать. Сущность, которую использовал Восставший, несла в себе зловоние Колиса. Это было проклятие Первородных. Так что, возможно, у тебя есть право беспокоиться.

Я уставился на дракена.

— Не хочешь рассказать подробнее об этом ходе мыслей?

— Не могу поверить, что мне приходится объяснять это вслух, — пробормотал дракен. — Вы соединены, верно? Обе ваши жизни связаны с его жизнью… с ее очень длинной, почти бесконечной жизнью. Если она не уйдет, никто из вас двоих не уйдет.

Я услышал резкий вдох Поппи.

— Но опять же, — продолжал дракен, — это было проклятие Первородных, так что…

Дракен продолжал говорить, но я не слушал. Ногти Поппи впились в мое запястье, когда она смотрела на Киерана. Он замедлил шаг, но только потому, что это сделала наша лошадь. Под густой рыжевато-коричневой шерстью я заметил, что мышцы его плеч напряжены.

— Черт, — пробормотал Малик, а затем грубо рассмеялся. Черты его лица расслабились. — Я даже не подумал об этом.

Я крепче сжал руку на талии Поппи. Ее хватка на моем запястье ослабла, и ее пальцы задвигались, подражая кругам, которые я делал на ее бедре. Она расслабилась.

И я тоже.

***

Поппи

Я отвлеклась от того, что узнала, и от всего, что произошло, когда мы остановились на ночлег, ужиная вяленым мясом и вишнями среди деревьев черного ореха.

Все было трудно воспринять.

Но Кастил был здесь.

Он был свободен. Как и его брат… нравилось ему это или нет. Они оба были свободны. Это было почти все, что имело сейчас значение.

Почти.

К сожалению, проклятие, наложенное Каллумом на Киерана, отбросило все остальные мысли. Это тоже имело значение сейчас. Моя грудь сжалась, когда я мысленно увидела, как дымка просачивается сквозь его кожу. Услышала, что сказал Ривер… предположил, что это может быть ответом на случай, если мы не сможем найти Малека, или Избет попытается предать нас в тот самый момент, когда мы задумаем сделать то же самое с ней.

Я также не в первый раз подумала о том, что Присоединение — это…

Тупая вспышка боли пронеслась по моей верхней челюсти, заставив меня резко вдохнуть. Поморщившись, я потерла щеку. Боль вонзилась в самые корни моих зубов, а затем исчезла так же быстро, как и появилась.

— Голова болит? — спросил Киеран, сидевший рядом со мной, не так давно приняв свою смертную форму.

— Немного, но уже нет. — Я посмотрела вниз на его руку. Неглубокий порез все еще был там. Мое прикосновение ничего не дало. — Как ты себя чувствуешь?

— Так же, как и в прошлый раз, когда ты спрашивала. Я чувствую себя хорошо. — Киеран внимательно изучал меня. — Ты сегодня какая-то тихая.

Я подняла плечо.

— Есть о чем подумать.

— Есть, — согласился он. — Но я знаю, что это за вещи. То, что ты сделала при Каменном холме.

Я открыла рот, потом закрыла его. Мой разум зациклился на многих вещах, но это… Я не могла перестать думать о том холодном пятне, распространяющемся по моему телу, когда Избет приказала убить смертную пару.

— Я потеряла контроль, — прошептала я.

— Но это не так.

— Только потому, что Кастил остановил меня.

Киеран наклонился ко мне, низко опустив голову.

— Ты действительно так думаешь? Что Кас или любой из нас действительно мог остановить тебя? — Когда я ничего не сказала, он обхватил пальцами мой подбородок и поднял мой взгляд к себе. — Ты остановила себя сама. Не забывай об этом.

Я хотела, чтобы это было правдой. Он тоже. Но это не означало, что это правда.

— И не забывай, что ты обещал.

— Я бы хотел, чтобы это забыть Поппи. — Он опустил руку. — Но я не могу.

Мое горло горело.

— Мне жаль.

— Я знаю. — Он поднял подбородок. — Кас идет.

Я повернулась, когда Кастил вынырнул из гущи деревьев. Он осматривал окрестности, чтобы выяснить, нет ли поблизости следов Жаждущих.

— Тут все хорошо? — спросила я.

— Так хорошо, как нигде, — ответил он, когда Киеран поднялся и остановился, чтобы нежно погладить прядь моих волос. Я даже не хотела думать о том, в каком беспорядке должны были быть мои волосы. Кастил протянул руку. — Пойдем. Я хочу показать тебе кое-что.

Я нахмурила брови, но взяла его за руку. Когда я встала, то увидела, что Киеран остановился возле Малика, за которым присматривал Ривер.

— Осторожно, — посоветовал Кастил, ведя меня через деревья. — Здесь не было никаких признаков активности Жаждущих, но вокруг разбросано много недозрелых грецких орехов.

Глядя вниз, я задумалась, как именно я должна была их обходить, ведь на земле не было ничего, кроме теней от травы и камней.

— Что ты мне хочешь показать?

— Это сюрприз.

Мы зашли глубже в лес, где последние лучи солнца едва пробивались сквозь тяжелые ветви. Кас поднял с дороги низко висящую ветку.

— Вот. — Он потянул меня вперед. — Смотри.

Я прошла мимо него и плотно стоящих деревьев, нырнув под сук. То, что я увидела, лишило меня дара речи. Я выпрямилась, мои глаза расширились. Кастил привел меня к краю ореховой рощи, где земля резко уходила вниз, в долину, полную потрясающих оттенков синего и фиолетового, впитывающих остатки солнца. Среди ярких деревьев змеилась река, вода в которой была такой чистой, что я сразу поняла — это река Рейн.

— Леса глициний, — сказал Кастил, обхватив меня сзади. — Они идут вдоль дороги в Падонию и до самого Кровавого леса.

— Я и забыла о них. — Мой взгляд поднялся туда, где я могла видеть багровые пятна на горизонте. — Это прекрасно.

— Великолепно, — пробормотал он, и когда я посмотрела через плечо, то увидела, что его внимание приковано ко мне. Он притянул меня ближе к своей груди, и, боги, как же мне этого не хватало. Ощущение его тела… его тела, так плотно прижатого к моему. Уверенности в том, как его рука пробежала по бокам моего тела, и легкости, с которой я погрузилась в его объятия. — Я подумал, что тебе понравится вид, но у меня также был скрытый мотив, чтобы увести тебя от остальных.

При упоминании об этих скрытых мотивах мои мысли сразу же отправились в очень, очень неподходящие места. Я представила, что ему нужно снова питаться, чтобы полностью восстановить свои силы. Что-то, что мое тело немедленно одобрило с приливом тепла.

— Скрытые мотивы? Ты? Никогда.

Его смех коснулся моей щеки.

— Я хотел посмотреть, как ты держишься. На тебя свалилось много неожиданных новостей.

Мои брови приподнялись.

— Твой скрытый мотив в том, что ты хотел поговорить?

— Конечно. — Его ладонь коснулась изгиба моей груди, заставив меня вздохнуть. — Что еще это может быть?

Я прикусила губу.

— Я в порядке.

Его рука еще раз медленно провела по моему боку.

— Помнишь, что ты сказала мне в Каменном холме? Я сказал это первым, Поппи. Это нормально — не быть в порядке, когда ты со мной.

— Я не забыла. — Мое сердце забилось, когда я смотрела, как ветерок колышет тяжелые стебли глициний внизу. — Секреты и новые открытия о себе уже не тревожат меня так, как раньше.

— Я не знаю, хорошо это или плохо.

Я тоже.

— Это просто так. Но я… я все это перевариваю. — Я повернула голову в сторону. — А ты? Как ты себя чувствуешь?

— Я перевариваю то, что все эти крошечные крючки на твоем жилете скрывают от меня, — сказал он, проводя рукой по моему животу. — И тот факт, что это я их застегнул.

Я рассмеялась.

— Это не то, что ты рассматриваешь.

— Это тоже. — Его дыхание дразнило мои губы. — И я также рассматриваю свою потребность вырвать горло моему брату. Я могу работать в многозадачном режиме.

Мое сердце заколотилось.

— Кас…

Его рот взял мой, его грудь упиралась в мою спину, а рука… она скользила вверх по моей груди, пока проворные пальцы, большой и средний, не нашли затвердевший пик сквозь тонкий жилет и блузку под ним. Он ущипнул. Не сильно, но достаточно, чтобы мои бедра дернулись, а из груди вырвалась струйка злобного удовольствия.

— Я не хочу говорить о нем. Позже. Только не сейчас.

Мне хотелось узнать, о чем он думает, но я чувствовала терпкий вкус конфликта и смятения, которые он ощущал. Поэтому я оставила это на время. И вместо этого я поцеловала его, и получила еще одно дразнящее прикосновение к моей покалывающей, чувствительной плоти.

— Я также думаю о том, какая ты потрясающая, — сказал он, когда наши уста разделились. — Ты — сила, с которой нужно считаться, Поппи.

Постепенно нарастающее тепло остыло, а холодное место внутри меня зашевелилось, и запульсировал эфир. Я повернула голову назад к долине.

— Я что-то, ладно.

Его пальцы ослабли на моей груди.

— Что это значит?

Я открыла рот, но не могла найти слов, чтобы описать, что это значит. Не то чтобы у меня не было слов. У меня их было слишком много.

— Я… я разнесла тот дом.

— Разнесла. — Его рука на моем бедре переместилась к пупку.

— Я повредила другие дома. — Мои глаза закрылись, когда его пальцы начали двигаться по моей груди. — Я могла убить невинных людей.

— Могла.

Мое сердце сжалось.

— Но ты этого не сделала, — мягко сказал он, проведя правой рукой по моему пупку. — Ты знаешь это.

Все, что я знала, это то, что я не чувствовала боли, когда мы покидали Каменный холм, но это не означало, что я не оборвала жизнь кого-либо невинного. Это было возможно.

— Ты уверен? — прошептала я.

— Уверен, — заверил он. — Ты не причинила вреда никому из невинных, Поппи.

— Потому что ты остановил меня, — прошептала я, мои губы разошлись, когда он быстро расстегнул застежки на моих бриджах. Лоскуты разошлись, и материал ослаб. — Кастил.

— Что?

У меня перехватило дыхание, когда его пальцы скользнули внутрь тонкого слоя нижнего белья, которое я носила.

— Ты знаешь, что.

— Я знаю, что не имею никакого отношения к тому, чтобы ты не причинила вреда кому-то невинному, — возразил он, погружая пальцы между моих бедер. Все мое тело вздрогнуло, когда я открыла глаза.

Это было странно — серьезность разговора и то, как мое тело, тем не менее, отреагировало на дразнящее прикосновение. Мои ноги раздвинулись, давая ему больше доступа.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что, если бы ты этого хотела? — Его палец провел по ноющей плоти. — Если бы такова была твоя воля, ты бы причинила вред этим смертным прежде, чем я смог бы остановить тебя. — Он погрузил палец в мое тепло, заставив меня снова вздохнуть. — Ты сделала сознательное усилие, чтобы остановиться. Я уверен в этом, потому что знаю, как работает сущность, Поппи.

Я смотрела на деревья глициний, пока его палец двигался, медленно входя и выходя, никогда не погружаясь слишком глубоко. Мои бедра следовали за этими неглубокими погружениями. Тепло струилось по моим венам, ослабляя узел холода, который пульсировал рядом с сущностью. Возможно, он был прав. Когда я вызывала туман, моя воля не была направлена на причинение вреда. Не было ее и тогда, когда меня покинула волна ярости.

Но так ли это, когда речь шла о вспышке ярости?

На самом деле я вообще не думала. Я просто была в ярости. Неужели мне повезло?

— Ты ведь понимаешь это, да? — Дыхание Кастила горячо касалось моей шеи. — Твоя воля, как ты сказала, принадлежит тебе.

Мое сердце забилось быстрее, когда его палец вошел глубже, и пастельные оттенки глициний стали темнее.

— Твоя воля не контролируется пророчеством, — продолжал он, острый край его клыков коснулся моего горла и заставил мой пульс участиться. — Твоей волей не управляет ни королева, ни кто-либо другой, кроме тебя. — Он ввел еще один палец, и мои колени напряглись, я поднялась на кончики пальцев. — Ты не предвестник смерти и разрушения, Поппи. Ты — предвестник перемен и новых начинаний. Скажи мне, что ты веришь в это.

— Да, — задыхалась я. — Верю.

Кастил наклонил голову, и его клыки вонзились в рану, которую он создал раньше, ошеломив меня. Мои мышцы напряглись, а бедра сжались вокруг его руки, когда жгучий укус прошел сквозь меня, а за ним последовал рев острого удовольствия, когда его рот сомкнулся над вновь открывшимися отметинами, и он начал пить.

Вздрогнув, я закрыла глаза, когда он пил из меня… брал мою кровь и впивался в меня своими пальцами, а коварный голос в глубине моего сознания ругал меня. Мне так хотелось сказать ему, что я верю в то, что он сказал, так же сильно, как и он, и Киеран. Поэтому я так и поступила. Я солгала. Я солгала ему, и мне это не понравилось. Не понравилось то, что я чувствовала. И мне не нравилось, что я заставила Киерана пообещать то, чем он никогда не сможет поделиться с Кастилом. Но его прикосновение… эти пальцы и его рот… прогнали не только холод. Оно вытеснило чувство вины, пока я качалась на пальцах Каса, соприкасаясь с его ладонью и твердым телом, прижимавшимся к моей пояснице. Когда мои чувства были открыты, дымный аромат его похоти и сладость его любви привели меня к пульсирующей, внезапной разрядке, которую он мудро заглушил рукой.

Я все еще дрожала, когда его пальцы отстранились от меня, и он сделал последний, тягучий глоток. Его рука ослабла на моей талии, когда он поднял руку. Я повернулась на полпути и остановилась, когда горячие золотистые глаза встретились с моими. У меня перехватило дыхание, когда его губы, окрашенные кровью, сомкнулись на его скользких пальцах.

— Я не знаю, какая часть тебя вкуснее, — пробормотал он.

Мое тело вспыхнуло.

— Ты… ты очень плохой.

Он усмехнулся, но улыбка потерялась в пульсации потребности, когда я потянулась к его бриджам. Он ничего не сказал, просто пристально смотрел, как я расстегиваю ширинку, стягивая бриджи вниз по его худым бедрам. Его тело дернулось, когда я обхватила пальцами член, и он застонал, когда я опустилась на колени.

— Кто плохой? — спросил он, его голос был густым и удивительно грубым.

— Ты. — Я провела рукой по его длине. — И ты плохо влияешь.

Его рука обвилась вокруг моего затылка, и он притянул меня к себе, пока мои губы не коснулись его кончика.

— Я уже говорил тебе раньше, Поппи. Только на плохих можно повлиять.

Я улыбнулась ему, наслаждаясь этими украденными мгновениями.

Я улыбнулась ему, наслаждаясь этими украденными мгновениями, когда не существовало ничего, кроме нас.

— Я кое-что прочитала в дневнике Уиллы.

— Держу пари, что ты читала в ее дневнике всякое разное, — ответил он, запутавшись пальцами в моих волосах. — Но о чем ты думаешь сейчас?

— Она написала, что вена… эта вена…, — сказала я, проводя по ней большим пальцем. Он застонал. — Может быть чрезвычайно чувствительной. Это правда?

— Может быть. — Его грудь резко поднялась.

— Она также утверждала, что она еще более чувствительна к языку, — сказала я, мое лицо потеплело.

— Почему бы тебе не удовлетворить свое любопытство и не выяснить это? — Он сделал паузу. — В исследовательских целях.

Я рассмеялась, а потом узнала, когда провела языком по толстой вене. Уилла была права. Это было чувствительное место. Когда я сомкнула свой рот над ним, жидкость уже начала стекать по головке его члена. Я втягивала его так глубоко, как только могла, и не беспокоилась о том, что делаю, потому что знала, что ему это нравится. То, как его рука сжалась на моем затылке, говорило мне об этом. И толчки его бедер, и пряный вкус, который присоединился к земляному аромату его кожи.

— Знаешь, я думаю… — Он вздрогнул, убирая другой рукой пряди моих волос с моего лица. — Мне кажется, тебе очень нравится мой член у тебя во рту, — сказал он, и я стала сосать сильнее. Он застонал. — Я также думаю, что тебе нравится, когда я говорю такие неуместные вещи.

Мое лицо разгорелось еще больше, потому что мне действительно нравилось.

— Моя королева очень… — Его ругательство было резким, и ритм его бедер ускорился. — Черт.

Кастил не пытался отстраниться. На этот раз он держал меня, пока кончал, все его тело содрогалось от разрядки. Когда его дрожь утихла, я поцеловала нижнюю часть его члена, затем выцветшее клеймо на его бедре, прежде чем снова надеть бриджи. Его руки скользнули к моим плечам, но он не стал поднимать меня на ноги. Вместо этого он опустился на землю и притянул меня к себе на колени и к своей груди. Мы оба еще немного учащенно дышали, пока он застегивал застежку на моих бриджах.

— Есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить, — сказал он, поправляя край моего жилета.

Я положила голову ему под подбородок, наблюдая за восходом луны. У нас, вероятно, был длинный список вещей, которые нам нужно было обсудить, но я подозревала, что знаю, что именно было самым насущным.

— Присоединение?

Он сложил руки вокруг меня.

— О чем ты думаешь?

О многом. В те тихие минуты, которые последовали за этим, пока луна продолжала свое ночное восхождение, я много думала.

— Я не могу воскресить вольвена, — сказала я наконец, не зная, говорила ли я ему об этом, когда купала его в Каменном холме. — Или дракена. Я не могу вернуть ни одно существо этих двух миров.

Кастил ничего не сказал.

— А Киеран… он был согласен с этим, хотя это пугало меня. Потерять его. — Вздрогнув, я закрыла глаза и сделала ошеломленный, слишком короткий вдох. — Я едва могу даже думать об этом.

— Не надо. — Кончики пальцев Кастила коснулись моей щеки, когда он наклонил мой подбородок вверх и назад. Я открыла глаза. — Ты не потеряешь Киерана.

— Я хочу в это верить. — Я повернула голову, целуя ладонь его раненой руки. — Я хочу верить, что мы найдем Малека, и что Избет не предаст нас. Что мы возьмем Карсодонию и не понесем потерь. Что мы переживем это, и все, кто нам дорог, тоже. Но это сказочный конец. Идеальный вариант, который, скорее всего, не станет реальностью.

Кастил проследил линии моего лица, и на мгновение я погрузилась в ощущение его прикосновений, позволяя себе только это.

— Мы можем сделать это наиболее близким к реальности.

— С помощью Присоединения, — прошептала я.

Его взгляд вернулся к моему, и он кивнул.

— Это не защитит всех.

У меня защемило в груди.

— Если бы я могла присоединиться ко всем, кто мне дорог, как бы неловко это ни было, — сказала я, и Кастил полуулыбнулся, — я бы присоединилась. Но я не думаю, что это работает таким образом, не так ли?

— Не думаю.

Я вздохнула.

— Но это обеспечит Киерану и тебе более высокий уровень защиты. Верно? Это может заменить это проклятие.

— Верно. — Он провел большим пальцем по моей нижней губе. — Мы будем жить столько же, сколько и ты. То, как ты будешь стареть, каким бы это ни было, будет и тем, как будем стареть мы. — Он опустил голову, целуя меня. — Но это важное решение, Поппи. Это будет не только твоя жизнь, за которую ты несешь ответственность. Это будет моя и Киерана жизнь.

— Но разве я, как королева, уже не несу на себе груз жизней всех наших людей? — спросила я. — Разве нет?

Появилась слабая улыбка, когда до меня донесся сладкий и насыщенный, напоминающий гвоздику вкус корицы. Любовь. Гордость. Я поцеловала его большой палец.

— Ты так и делаешь. Мы оба так делаем. Но это другое. — Другой рукой он заправил несколько прядей моих волос за ухо. — Присоединение может быть интенсивным.

К моему горлу подступило тепло.

— Я знаю.

— Даже если это не становится чем-то эротическим, сама близость акта выходит за рамки этого.

Я сглотнула.

— А что на самом деле это значит? — спросила я, не уверенная, что то немногое, что сказал Аластир, было правдой.

— Это должно быть под луной, среди природы. Я не знаю почему, но это часть неизвестности, когда речь идет о том, как это работает. В нем есть… магическое свойство, которое выходит за рамки крови. В прошлом ходили слухи о том, что это не работает, если намерения сделать это не были искренними или что-то в этом роде, — поделился он. — Но кроме этой неизвестной части, между нами ничего не может быть. И да, под словом «ничего» я подразумеваю одежду.

Мое лицо потеплело еще больше.

— О.

— Все мы должны быть обнажены и открыты друг другу. Стихиям и судьбам, — объяснил он, и я сдержала желание закатить глаза при упоминании Эрае. — Мы должны оставаться в контакте друг с другом на протяжении всего ритуала.

— И мы будем пить друг от друга?

— Сначала ты будешь питаться от нас. — Его пальцы опустились на кожу под чувствительным укусом на боку моей шеи, пока он рассказывал подробности. Это было много, и мое тело уже казалось красным, как Кровавый лес. — Ты можешь видеть, как вещи могут… перерасти в нечто большее.

О, неужели.

— Я не знаю, как они не могут, — признала я.

— Они не смогут, если ты этого не захочешь, — сказал он мне. — И если это станет чем-то, что тебе нужно, то так оно и будет. Ничего, что тебя не устраивает, никогда не произойдет. Я бы этого не допустил. И Киеран тоже. Все очень просто.

Действительно ли это так? Я повернулась на его коленях, глядя прямо на него.

— А если бы это… переросло в нечто большее? Что бы случилось потом? Между нами?

Его голова наклонилась, когда его глаза искали мои.

— Ты ведь любишь меня, да?

— Да.

— Я люблю тебя, — сказал он, прижав ладонь к моей щеке. — А ты любишь Киерана.

Я вздрогнула, мой желудок опустился.

— Я… — Я не знала, как на это ответить.

— Я люблю его, — сказал Кастил в наступившей тишине. — Но не так, как тебя. Не так, как я чувствую к тебе. Потому что то, что я чувствую к тебе… никто не имел такого раньше. И не будет.

У меня пересохло в горле. Ему не нужно было говорить мне это. Я и так это знала.

— Киеран… он много значит для меня.

— Ты много значишь для него.

По какой-то глупой причине мои глаза наполнились огнем, когда я уставилась на горло Кастила.

— Я не знаю, как объяснить, что я чувствую. Потому что я этого не понимаю.

— Я понимаю, — сказал он, и я действительно думала, что понимает. — Это еще не все.

Я смахнула слезы и посмотрела на него.

— Есть еще кое-что, что нужно принять во внимание. Правда?

Он кивнул.

— Мы оба должны быть готовы к тому, что это может быть не единственное Присоединение. Если Киеран найдет кого-то, он может захотеть соединить его жизнь с твоей. Тебе придется снова пройти через Присоединение.

— Чтобы он не пережил их. — Я медленно выдохнула. — Я бы не хотела, чтобы он столкнулся с этим. Я бы снова совершила Присоединение, если бы он этого хотел.

— Нет. Ты бы не позволила ему пройти через это. — Кастил провел рукой по моим волосам и прижался губами к моему виску.

— И чего, по-твоему, хочет Киеран? — спросила я. — Хотел бы он этого?

Кастил смотрел на меня, казалось, целую минуту.

— Честно?

— Конечно.

— До того, как ты появилась, Киеран согласился бы просто потому, что это была бы моя просьба. Не потому, что между нами была связь, а потому, что он сделал бы для меня все. Так же, как и я для него. Но сейчас? Он сделал бы это для тебя.

Я нахмурилась.

— Но мы делаем это для него.

— И для меня окольными путями, но он сделает это, если ты этого хочешь, — настаивал он.

Мой живот и грудь затрепетали, как будто одновременно взлетела дюжина птиц.

— И если мы решим это сделать, когда это произойдет?

— Зная тебя, ты, вероятно, захочешь сделать это как можно скорее. — Он поцеловал мой лоб. — Но я думаю, что нам стоит подождать, пока мы не отправимся в Кровавый лес и не вернемся в Падонию…

— Но…

— Это серьезный выбор, Поппи. Такой, который нельзя отменить. Ты можешь не думать, что тебе нужно время, чтобы убедиться в этом, и, возможно, это не так, но я все равно хочу, чтобы у тебя было это время.

— Но тебе не нужно это время. Ты знаешь, чего хочешь.

Он откинул несколько прядей волос с моего лица.

— Знаю, но это потому, что я вырос, зная, что такое Присоединение и все, что оно влечет за собой. Для тебя это что-то новое.

Я оценила заботу о том, чтобы убедиться, что я не передумала. Это было большое дело, и была вероятность того, что, если мы совершим Присоединение, это не защитит Киерана от проклятия Первородных. Даже зная это, шанс, что это произойдет, был более важным. Присоединение также могло защитить Киерана и Кастила в грядущих битвах.

А еще это означало, что ни с кем из них не придется прощаться.

Но это было не все. Это было еще и знание того, что, если Киерану когда-нибудь придется выполнить обещание, которое он дал мне, и я ошибусь с решением Кастила, он не сможет причинить Киерану настоящий вред. Оба останутся в безопасности, если я буду замурована.

Встретившись взглядом с Кастилом, я глубоко вздохнула.

— Я найду время, но я знаю, что мой ответ не изменится. Я хочу совершить Присоединение.