ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

— Мы привезли его во Флоренцию! Выполни обещание! — выкрикнула девочка.

Она явилась к Беатриче, как и прежде, прикинувшись дочерью служанки. Поначалу Беатриче была потрясена гневным тоном малышки. Но со времени их первой встречи Беатриче повидала такое, что теперь уже ничему не удивлялась.

— Жизнь утратила для меня всякий смысл, когда я согласилась помочь вам, — ответила она. — Дом стал для меня тюрьмой. А сейчас я обрела свободу.

— И тебе все равно, что случится с людьми?

— Почему я должна жертвовать своей свободой ради них, когда они ни разу пальцем не шевельнули? Я не видела ни одного доказательства тому, о чем ты рассказываешь. Мой жених делает все, о чем бы я его ни попросила. Даже если он именно таков, каким ты его расписываешь, я позабочусь о том, чтобы твои пророчества не сбылись.

Девочка одарила ее взглядом, полным нескрываемого отвращения.

— Ты продала свою душу, Беатриче Веттори. Теперь тебе остается винить только себя.

* * *

— Алло? — пробормотала Хейвен, нажав клавишу ответа.

— Я тут с Кэлумом, — прощебетала Алекс Харбридж. — Мы в вестибюле. У тебя ровно десять минут, чтобы причесаться и спуститься к нам.

— Не говори ей, чтобы она причесывалась! — простонал Кэлум. — Она потратит на это сутки!

— Я только что проснулась, — сказала Хейвен. — У меня миллион дел.

— И каких же? — изумилась Алекс. — Мне точно известно, что заказов на платья у тебя сегодня нет. Утром мне звонила Люси Фредерикс и рассыпалась в восторгах по поводу наряда, который ты ей сшила. Надеюсь, что платье не лучше моего. Давай истратим несколько из заработанных тобой баллов.

Хейвен нахмурилась. На ее счету в Обществе «Уроборос», который Люси Фредерикс открыла без ее ведома, имелось двадцать баллов.

— Я не состою в Обществе, Алекс, — произнесла она. — И никогда в него не вступлю.

— Ну и ладно, — отозвалась та. — Но твои баллы не должны пропасть попусту. Должна же ты как-то отблагодарить меня за то, что я сделала тебя звездным модельером.

— Правда, не могу.

— Можешь, Хейвен, — капризно проговорила Алекс. — Люси мне заявила, что, когда она утром забирала у тебя платье, ты была одета точно так же, как вчера. По ее словам, ты скоро превратишься в бомжиху. Пришлось уверять ее в том, что ты регулярно моешься.

Хейвен обвела взглядом комнату, из которой не выходила два дня. Люси права. Она ведь и душ не принимала. Боялась отлучиться хоть на секунду и пропустить звонок. Но Бью по-прежнему не нашли. Адам и Йейн затаились. Хейвен начала размышлять о том, не совершила ли она ошибку, порвав с Хорами.

— У тебя восемь минут, — предупредила ее Алекс. — Поверь мне: тебе совсем не хочется увидеть, какие сцены я мастерица закатывать.

— Хорошо, — вздохнула Хейвен. — Но мне надо двадцать минут.


Алекс и Кэлума она обнаружила в гостиничном вестибюле. Они расположились вдвоем в большом кресле. Они представляли собой безупречно красивую пару, и в первый миг даже не верилось, что это — живые люди. Идеальные, фарфоровые лица. Волосы, сверкающие золотом. Алекс была в темно-лиловом пальто, и цвет чудесно сочетался с сиреневым шарфом, выглядывающим из-за воротника куртки Кэлума. Словно они сошли со страниц книги Фицджеральда или с обложки журнала винтажной моды. «Интересно, это совпадение, — подумала Хейвен, — или они нарочно так нарядились?»

— Ох, малышка, видок у тебя действительно неважный, — возвестил Кэлум. — Может, тебе стоило причесаться?

— В кои-то веки не стану спорить с Кэлумом, — улыбнулась Алекс. — Что, если мы оторвемся от нашего кавалера, чтобы немножко себя побаловать? Я знаю один спа-салончик на Мортон-стрит…

— Нет! — воскликнула Хейвен.

— Да, она просто минуты без меня прожить не может. — Кэлум порывисто поднялся и, обвив рукой плечи Хейвен, нагло ухмыльнулся. — Меня не только джентльмены, меня и дамы обожают.

— Тогда, может быть, мы культурно развлечемся? — предложила Алекс.

— Звучит блестяще, — произнес Кэлум с великолепным британским аристократическим акцентом. — Именно такой досуг необходим этой юной леди.

И, взяв Хейвен под руки с двух сторон, они фактически вытащили ее из вестибюля на улицу, где их ждал черный «универсал».

— К художественному музею «Метрополитен», — распорядилась Алекс.

— Сегодня понедельник, — заметила Хейвен. — Разве он не закрыт?

Кэлум и Алекс дружно расхохотались.

— Только не для нас! — сообщил Кэлум.


За парадными дверями музея их встретила женщина. В белой блузке и непритязательном сером костюме — явно мелкая сошка из Общества «Уроборос». «Они и в почтенный „Метрополитен“ пробрались!» — ужаснулась Хейвен.

— Все устроено, как обычно, мисс Харбридж, — сказала служительница. — Вы помните дорогу?

— Конечно!

Алекс прошмыгнула мимо женщины, даже не глянув на нее. Кэлум и Хейвен устремились за ней. Быстро одолев просторный нижний этаж, они спустились по лестнице. Наконец Алекс достигла своей цели. У входа в галерею находился стол, а на нем — три хрустальных фужера и бутылка шампанского. Алекс открыла пробку и наполнила бокалы.

— Спасибо, — пробормотала Хейвен, хотя было еще далеко до полудня, да и по возрасту им выпивать не полагалось.

— За Хейвен, — провозгласила тост Алекс. — Чтобы ее модели однажды демонстрировались здесь, в «Метрополитене». — Она залпом осушила бокал и снова наполнила его шампанским. — А теперь — вперед.


Хейвен вошла в галерею, и ее со всех сторон окружили бледные стройные манекены. Их бездушные глаза таращились из-за стеклянных колпаков. На каждом красовался наряд из далеких эпох. Тут были и платья испанских придворных, расшитые золотом из ацтекских храмов, и наряды девятнадцатого века с пышными турнюрами, которые наверняка мешали дамам садиться. Некоторые манекены словно позировали для воображаемых фотографов, а другие прятали лица за разрисованными вручную веерами. Хейвен поежилась. Идеальные музейные призраки не имели права изображать умерших женщин из плоти и крови.

— Где мы? — поинтересовалась она.

— В Институте костюма, — объяснила Алекс. — Я часто сюда заглядываю. Пытаюсь вообразить себя в других жизнях. — Она остановилась напротив манекена в алом платье, украшенном жемчугом и драгоценными камнями, и задумалась.

— Алекс плоховато помнит свои реинкарнации, — прошептал Кэлум. — А ее родители не записывали за ней в детстве. Считали дочку чокнутой. Насколько мне известно, они до сих пор такого же мнения. С мамочкой и папочкой Харбридж я имел несчастье познакомиться прошлым Рождеством. Только не проболтайся Алекс, но они — самые скучные люди на свете. Жутко психуют, если при них заговоришь про что-нибудь, кроме футбола или погоды. Но наша миленькая, добренькая Алекс их боготворит.

— Но Алекс в последних семи жизнях была актрисой, — возразила Хейвен.

— Это ей внушила Пифия, — фыркнул Кэлум. — Кстати, Алекс тебе призналась, что являлась самой Мэрилин Монро?

— Алекс умница. Разве Мэрилин Монро не была немного глуповата?

— Ни в коем случае. Она имела специфическое чувство юмора. И если бы критики не обращали столько внимания на ее грудь, то заметили бы, что она неплохо играла.

— А ты? — спросила Хейвен. — Ты многое помнишь?

— Теперь уже нет. Мне повезло: мать притащила меня в «ОУ» в раннем детстве. Тогда я болтал про три реинкарнации. Не исключено, что для меня Шекспир написал роль Гамлета. Пару столетий спустя я был хорошо известным актером-ребенком, но умер от какой-то изнурительной болезни. А в предпоследнем воплощении меня звали Уоллес Рид.[19]

— Как? — переспросила Хейвен.

Кэлум насупился.

— Уоллес Рид был звездой немого кино. Лучшим героем-любовником. Ну, в общем, матушка не сомневалась, что меня ждет блестящее будущее.

— Конечно, она очень гордится тобой, — сказала Хейвен. — Ты добился успеха.

— Все относительно, — пожал плечами Кэлум, и из его голоса исчезла обычная заносчивость. — Мы с матерью в данный момент не общаемся.

— Эй, вы! — окликнула их Алекс. — Хотите взглянуть на нечто потрясающее? Хочу показать вам новый экспонат.

Алекс застыла перед платьем свободного покроя, расшитым тысячами золотых бусинок. А всего их было десять тысяч семьсот двадцать пять штук, и каждая из них содержала двадцать четыре карата чистого золота. Хейвен знала это точно, поскольку наряд принадлежал ей в прежнем воплощении. Тогда она носила имя Констанс Уитмен. У нее слегка закружилась голова. Она присела на корточки и прочитала табличку у ног манекена. Надпись гласила:

ВЕЧЕРНЕЕ ПЛАТЬЕ, ШЕЛК С ВЫШИВКОЙ ЗОЛОТЫМИ БУСИНАМИ, ок. 1924

ДАР ДРУГА СЕМЬИ УИТМЕНОВ

— Ты в порядке? — осведомилась Алекс.

— Вроде бы, — ответила Хейвен.

— А теперь поднимись и посмотри на руку манекена.

Хейвен медленно выпрямилась, но едва не упала в обморок, заметив на гипсовом запястье браслет в виде золотой змейки с рубиновыми глазками. Она кусала собственный хвост.

— Ну, как? Думаете, вещицы принадлежали кому-то из наших? — спросила Алекс.

— Понятия не имею, — пробормотал Кэлум. — А когда создали Общество?

— В тысяча девятьсот двадцать третьем году, — автоматически ответила Хейвен.

Алекс и Кэлум резко обернулись и уставились на нее.

— Откуда ты знаешь? — требовательно произнес Кэлум. — Ты там не состоишь!

— Я жила в те годы, — объяснила она. — Я сшила это платье, и браслет тоже мой.

— Ничего себе! — воскликнула Алекс. — Не зря я привела тебя сюда. Может, я ясновидящая?

— Хватит хвастаться, пусть Хейвен расскажет! — перебил ее Кэлум. — Выкладывай, детка!

— Нет, погодите, — покачала головой Алекс. — Давайте-ка сперва остынем и пообедаем.

— Отличная идея! — пропел Кэлум, и все трое быстро взбежали по ступенькам на первый этаж.

— Эй! — окликнула Хейвен своих спутников, когда те направились в Египетский зал. — Выход же с другой стороны.

— Верно, — подтвердила Алекс. — Но зачем нам уходить?

Они миновали египетский каменный храм Дендура, витрину со сверкающими средневековыми доспехами и статую Андромеды, прикованной к утесу. В одном из залов французского искусства Алекс и Кэлум перешагнули через бархатный канат и уселись в роскошные кресла с золочеными ножками. Атмосфера была утонченной и богатой, несмотря на сильный мясной запах.

— Угощайтесь, — сказала Алекс.

На французском столике восемнадцатого века стояли тарелки с серебряными крышками. Кэлум проворно вскочил с кресла и открыл одну из них.

— Хот-доги? — простонал он. — Мы находимся в комнате с мебелью из дома маркиза де Кабри и собираемся обедать хот-догами?

— А я люблю хот-доги! — заявила Алекс. — И французы, кстати, тоже. Перестань привередничать, Кэлум. К тому же народ в те времена отличался простым нравом. Люди бывало мочились в углу.

— Ты и это помнишь? — корчась от смеха, проговорил Кэлум.

— Нет, — буркнула Алекс. — В книжке прочла.

От хот-догов Хейвен отказалась. Она лишь налила себе чашку кофе из старинного кофейника.

— Не рассчитал! — вскрикнул Кэлум, случайно капнувший горчичным соусом на трехсотлетнюю обивку подлокотника кресла.

Он принялся ожесточенно тереть пятно белоснежной хлопковой салфеткой.

— Ладно, — кивнула Алекс. — Мы тебя слушаем, Хейвен.

— А что вам известно об истории «ОУ»? — осведомилась она.

— Не очень много, — признался Кэлум, оторвавшись от пятна, которое он всеми силами пытался уничтожить. — Меня никакие истории, кроме моей собственной, не интересуют.

— Не тяни, — притворно вздыхая, вымолвила Алекс.

Хейвен растерялась, но так и не смогла придумать отговорку.

— В двадцатых годах я была девушкой по имени Констанс Уитмен. Она стала одним из первых членов Общества «Уроборос». Видения начали посещать меня еще в раннем детстве. Констанс и ее возлюбленный погибли при пожаре в тысяча девятьсот двадцать пятом. На самом деле это был поджог. Я приехала в Нью-Йорк примерно полтора года назад, чтобы выяснить правду.

— И что случилось? — Алекс придвинулась ближе к Хейвен.

— Их обоих убила девушка, влюбленная в бойфренда Констанс.

О том, что впоследствии она возродилась в теле Падмы Сингх, Хейвен решила не упоминать.

— Кошмар! — воскликнула Алекс. — А Констанс действительно обожала парня, который погиб вместе с ней?

— Да.

— Значит, вы, возможно, еще разыщете друг друга. Такое происходит довольно часто.

Хейвен ненадолго задумалась.

— Мы нашли друг друга, — наконец объявила она.

— И? — нетерпеливо выпалил Кэлум.

— Что произошло? — добавила Алекс.

— Сначала он меня разочаровал. А потом умер.

— Ты имеешь в виду Йейна Морроу? — не унималась Алекс.

— Как ты догадалась?

— Хейвен, ты считаешь, мы «желтые» странички не читаем? Ты — наследница состояния Морроу. Если честно, нам немножко обидно, что ты сама не призналась. Но может, Йейн тебе что-нибудь гадкое про нас говорил…

— Йейн? — с неподдельным изумлением произнесла Хейвен.

— Конечно, — кивнула Алекс. — Мы встречались в Обществе. Я с ним даже в свет выходила. Нам обоим была нужна публичность.

— Йейн — слабак, — фыркнул Кэлум. — Хотя и крутой.

— Ага, — печально подтвердила Алекс.

— Почему? — спросила Хейвен.

— Мы были близкими друзьями, — ответила Алекс. — А однажды он объявил, что больше не хочет со мной знаться.

— Без всякой причины? — спросила Хейвен.

— Ну… — Алекс перевела взгляд на Кэлума.

— Не стесняйся, — посоветовал тот.

— Пару лет назад у меня на счету в «ОУ» почти не осталось баллов. А надвигалась очередная «оскаровская» кампания. Хейвен, ты не представляешь, сколько денег на это надо! Я отстегивала баллы каждому встречному-поперечному! Ну, а наш прежний президент — Падма Сингх, строго следила за тем, чтобы у членов Общества был хороший баланс на счету. У меня он упал ниже пятнадцати минимальных баллов, и мне сразу сообщили, что я должна немедленно привести свои дела в порядок. Иначе я бы вылетела из клуба. Йейн хотел одолжить мне баллы, но потом позвонила Падма и предложила мне работу. Ей требовалась юная особа невинной внешности, которая отвезла бы наркотики большой шишке из членов «ОУ». Важная персона тогда развлекалась в Париже. Мне оплачивали перелет до Парижа и обратно, и я имела возможность моментально вылезти из долгов. Предложение показалось заманчивым, и я согласилась.

— Ты доставила наркотики?

— Нет. В итоге я передумала. Нашла другой способ выкрутиться.

— Алекс даже мне не проболталась, — заявил Кэлум.

Алекс свирепо взглянула на него.

— Я пыталась поговорить с Йейном, но он жутко перепугался. И стал меня игнорировать.

— Он всегда смотрел на нас свысока, — протянул Кэлум. — Будто мы второго сорта.

— Верно, — кивнула Алекс. — Но и его самого нельзя было назвать образцом для подражания. К восемнадцати годам он не пропустил ни одной хорошенькой девицы.

— Я об этом слышала, — подала голос Хейвен.

Несколько лет назад Йейн внедрился в Общество в обличье плейбоя, чтобы скрыть от Адама, кем он является на самом деле. Очевидно, маскарад обманул и Алекс с Кэлумом.

— Ты поэтому интересовалась Миа Михальски? — спросила Алекс.

— Йейн и Миа…?

Хейвен вспомнила, как он поцеловал Миа в щеку. Но она запретила себе ревновать Йена к детективу. Но почему не признался ей в том, что Миа была одной из тех девушек, за которыми он ухаживал напоказ?

— Да. Хотя сладкая парочка и пыталась скрывать свой роман. Внезапно Миа исчезла, и Йейн решил приударить за старушкой Падмой Сингх. Но… — Алекс принялась за сосиску. — Это случилось в стародавние, мрачные времена. Теперь в Обществе оргии под запретом.

— Тоска, — пожаловался Кэлум. — Но если ты спросишь меня, то я тебе отвечу: Йейн всегда напоминал мне нынешних детишек-роботов.

— Детишек-роботов? — пробормотала Хейвен.

Ей стало трудно поддерживать разговор. Если любовные похождения Йейна существовали исключительно для прикрытия, то для чего он скрывал правду о Миа Михальски?

Кэлум скривился. Похоже, только упоминание об этой теме его сильно раздражало.

— Ты много молодежи в «ОУ» встречала?

— Нет, — ответила Хейвен.

— Настоящие зомби. Большинство из них слишком зациклены насчет ерунды, которая касается Вечных. И думают они исключительно о своем блестящем будущем.

— Просто поразительно, как изменилось «ОУ», — подтвердила Алекс.

— И к худшему, — простонал Кэлум. — Представь, что будет, когда юные роботы из Гальцион-Холла закончат учебу?

— Дети из интерната, который открыл Адам? А какие они?

Волна угрызений совести захлестнула Хейвен. Она чуть не забыла о маленьких рекрутах Розиера.

— Им много разговаривать не разрешается, — буркнул Кэлум. — Но главный у них — парень, которого зовут Мило Эллиот. Натуральная марионетка. Наверняка он еще в третьем классе ходил за покупками в «Brooks Brothers».[20]

— Адам любит Мило, — вставила Алекс.

— Не сомневаюсь, — произнес Кэлум. — А нам остается только смириться. Адам планирует великие дела для своей армии роботов. Я думаю, все начнется с власти над миром.

— Что ты несешь? — воскликнула Алекс. — Детишки в Гальцион-Холле — просто паиньки. Вовсе они не злодеи.

— Мои источники сообщают мне другое, — вполне серьезно возразил Кэлум.

— Глупости, — проворчала Алекс. — Я не собираюсь сидеть здесь и позволять тебе забивать Хейвен голову чепухой. Лучше отвезем ее на благотворительный вечер, пусть сама решит что и как.

— Даже не думай! — заслонился руками Кэлум. — Я не хочу, чтобы Хейвен померла от скуки! Мне потом отдуваться…

— А что за вечер? — вставила реплику Хейвен.

— Обычный сбор средств, — пояснила Алекс. — А у тебя есть какие-то планы? — невинно осведомилась она.

Загрузка...