ГЛАВА ТРЕТЬЯ

У входа в ресторан Хейвен и Йейна встретила хорошенькая молодая хостес в таком наряде, от вида которого слюнки могли потечь сильнее, чем от аппетита. Хейвен обратила внимание на то, что грудь красотки — явный продукт пластической хирургии, а ее пышные волосы искусственно удлинены, и усмехнулась. Она точно знала, что сейчас произойдет, и не ошиблась. Хостес, полностью игнорируя Хейвен, лучисто улыбнулась ее красивому спутнику. Подобную улыбку Хейвен бесчисленное количество раз видела на губах женщин, которые таращились на Йейна, и почти никогда это не означало: «Привет».

— Добрый вечер, signore,[1] — кокетливо произнесла девица. По-английски она говорила с милым акцентом. — У вас заказан столик.

Йейн подмигнул Хейвен и одарил хостес обезоруживающей улыбкой.

— Buona sera, signorina.[2] А нужно было заказать?

Кокетливая улыбочка хостес сменилась откровенно зазывной.

— Сегодня — нет, — прошептала она, словно это был их общий секрет.

Она просто обезумела от Йейна и готова была ему отдаться. Хейвен стиснула зубы, чтобы не расхохотаться. Столько женских тел бросалось к ногам Йейна. Их не вместил бы и Колизей! Стоило Хейвен отойти от него в магазине, вернувшись, она обнаруживала его в компании продавщиц, слетевшихся, как пчелы на мед. Однажды дама-полисмен ухитрилась сунуть Йейну бумажку с номером своего телефона, пока выписывала Хейвен штраф за неправильную парковку. Официантки заваливали его дармовыми напитками и десертами. Хейвен подшучивала над Йейном из-за его «фанаток», а год назад наглость хостес ее не на шутку бы возмутила. Но теперь ревность была неуместна и попросту нелепа. И пусть дурочки флиртуют с тем, чье сердце безраздельно принадлежит ей одной.

— Можно взять у вас пальто? — осведомилась хостес, лаская глазами Йейна.

— Да, пожалуйста, — ответила Хейвен и встала перед хостес, чтобы привлечь хотя бы часть ее внимания к себе.

Снимая шапку, Хейвен почувствовала, что на нее пялятся, будто на статуэтку на аукционе. К счастью, она надела платье, которое смоделировала сама. Из красного шелка, без единой оборочки, оно было скроено так, что скрадывало недостатки фигуры, а достоинства — только подчеркивало. Двое мужчин, сидевших неподалеку от входа, мгновенно обернулись, когда хостес повела их с Йейном к свободным местам. Столики в ресторане стояли слишком тесно, и пока Хейвен протискивалась между спинками стульев, сотни глаз странствовали от ее платья к лицу, а от лица — к пышным, непослушным черным волосам девушки. Один мужчина принялся буквально сверлить взглядом грудь Хейвен и заработал почти незаметный, но неприятный толчок локтем от Йейна.

Эти людские реакции были ей давно знакомы. Она же выросла в крошечном городке Сноуп-сити в штате Теннесси. Но там люди ее побаивались. Маленькой девочке с загадочными припадками никогда не доверяли. Кроме того, ее собственная бабушка заявляла, что видения посылаются внучке не кем-нибудь, а самим дьяволом. Теперь от Сноуп-сити Хейвен отделяли пять тысяч миль и целый год. Хейвен стала другим человеком и впервые в жизни начала наслаждаться уделяемым ей вниманием. Ей нравилось, как на нее смотрят — со смесью восхищения и зависти. Она даже старалась одеваться напоказ — хотя, по идее, они с Йейном скрывались.

— Прости, что привел тебя в ресторан, где столько народа, — прошептал юноша, когда они заняли свои места. — Моя мать всегда говорила, что еда тут намного лучше, чем атмосфера.

— Если не считать твоих фанаток, все очень неплохо, — парировала Хейвен, оторвавшись от игры в «гляделки» с очередной девицей. Барышня, разумеется, мгновенно влюбилась в Йейна. — Но я сомневаюсь, что в Италии найдется повар, способный приготовить такой же вкусный омлет, какой делаешь ты. И, вообще-то, мистер Морроу, хватит болтовни. Пора перейти к делу. Ты заставил меня страдать целых три часа. Расскажи мне о Пьеро и Беатриче. Какими они были?

— Весьма несдержанными, мягко говоря. С Пьеро я познакомился в день, когда мне исполнилось пятнадцать. Он пытался размозжить мне голову камнем.

— Очаровательно! — усмехнулась Хейвен. Она очень любила Бью, который не отличался миролюбием.

— Ага. Пьеро был славным малым со взрывным характером. Он обвинил меня в том, что я украл его коня. Пьеро оставил его без привязи, а я случайно проходил мимо как раз после того, как он поскакал за тележкой зеленщика. Мы, конечно, подрались. Но конь все же вернулся — он отыскал своего хозяина. Пьеро извинился передо мной, и мы заключили мир и решили объединиться. Несколько дней спустя он пригласил меня в гости, и там я смог полюбоваться его младшей сестренкой. Она, жутко усталая, шила платье для матери. Если я верно запомнил, то ее наказали за то, что накануне ночью она украдкой выбралась из дома. Беатриче была непослушной, как и ее брат. Они вечно подбивали друг дружку на всякие шалости. Сама понимаешь, кое-что никогда не меняется.

— Значит, ты сразу влюбился в Беатриче?

Хейвен пыталась подшутить над Йейном, но он ответил совершенно серьезно:

— Как всегда. Я сразу же узнал тебя, как только увидел Беатриче с иголкой в руках. Потом я слонялся около дома Веттори и пытался увидеть ее хоть одним глазком. Пьеро жутко бесился. Он тебя чересчур опекал.

— А тебя как звали в те времена? — спросила Хейвен.

— Этторе, — произнес Йейн.

— Этторе, — повторила она, и ее сердце забилось чаще.

Ничто не радовало ее так, как рассказы о ее собственных романах. Истории всегда были разными, а обстоятельства уникальными. И когда ей казалось, что она выслушала уже все повествования, Йейн уводил ее в другие эпохи, в какую-нибудь далекую страну. Однако странствовать в прошлое было небезопасно — их жизнь либо обрывалась слишком рано, либо они безнадежно долго и тщетно разыскивали друг друга. Хейвен эти мрачные дни не помнила, а Йейн редко о них упоминал, но она догадывалась, что грустные воспоминания из его памяти не выветриваются.

— У тебя была возможность хотя бы раз пообщаться с Беатриче? — поинтересовалась она. — Ты сказал ей о своих чувствах?

— Да, хотя и нелегко. Родителей Беатриче нельзя было назвать приятными людьми. Своей суровостью они делали жизнь Беатриче тоскливой, а с Пьеро они вели себя невероятно жестоко. Если бы нас заметили вместе, тебя бы выпороли, поэтому мы шептались через живую изгородь во внутреннем дворе. Беатриче боялась, что отец заставит ее выйти замуж за одного из своих деловых партнеров. Я пообещал ей, что такого никогда не случится. Но, увы, я прожил недостаточно долго и не сдержал своего слова.

— Так что же стало с Беатриче?

— Точно не знаю, — признался Йейн.

Хейвен откинулась на спинку стула. К их столику приблизился официант. Йейн просмотрел меню и сделал заказ на беглом, безупречном итальянском. У Хейвен на языке вертелся вопрос.

— Правда? — спросила она, когда официант ушел.

— Догадываюсь, что Беатриче скорее всего умерла от чумы, как и большинство жителей Флоренции, — ответил Йейн. — Могу сказать лишь одно: семейство Веттори покинуло палаццо. Судя по тому, что мне удалось прочесть, затем в доме забаррикадировалась компания бродячих врачей. Они отчаялись исцелить заразившихся и решили спасти себя. Они заняли особняк. Выпили вино из погребов Веттори, съели всю еду, а потом начали умирать один за другим. Один из них вел дневник до дня своей смерти, но и он не представлял, что случилось с семейством Веттори после того, как те бежали из Флоренции. Не исключено, что Веттори покоятся в каком-нибудь из массовых захоронений за пределами города.

— Ужасно, — вздохнула Хейвен. Она вдруг пожалела о своем любопытстве.

— Верно, — кивнул Йейн. — Но не надо сильно огорчаться. Счастливых финалов у нас с тобой и так предостаточно. В следующем воплощении мы с тобой были крестьянами в Катманду. Мы поженились, когда нам исполнилось семнадцать, и прожили вместе более сорока лет.

— А дети у нас были? — громко произнесла Хейвен, и мужчина за соседним столиком покосился на нее. — Были? — повторила она шепотом.

— Нет, только три яка. Настоящие красавцы, — улыбнулся Йейн. Официантка поставила перед ними стаканы с водой. — А еще — тридцать шесть племянников и племянниц.

— Что? — У Хейвен от этой новости чуть голова не разболелась. — Только в нашей семье имелось столько детишек, или тогда все трахались, как кролики?

Йейн поперхнулся водой и едва успел закрыть рот салфеткой.

— Какая ты милая, хорошо воспитанная, моя южная красотка, — заявил он, смеясь. — Это же — Непал четырнадцатого века! Порой там было скучновато, но я всегда считал ту реинкарнацию самой лучшей. До сих пор иногда с утра хочется якового масла… — Похоже, ему очень понравилась гримаса Хейвен. — Ты от него тоже не отказывалась, — заверил он ее. — Как-нибудь непременно отвезу тебя в Непал, чтобы ты его снова попробовала.

— Главное — чтобы яков доить не пришлось, — хихикнула Хейвен. — Я, конечно, не принцесса, но с крупным рогатым скотом вряд ли сумею найти общий язык.

— Неужели? — поддразнил ее Йейн. — А я с тобой не согласен.

— Ну, ладно, удиви меня, — прищурилась Хейвен.

— Секундочку… — Йейн постучал себя по виску и вздернул брови. — Сейчас вспомню что-нибудь подобающе шокирующее.

В ожидании ответа Хейвен перевела взгляд на женщину, которая в этот момент встала из-за столика, расположенного у дальней стены зала. Незнакомка направилась к выходу, набросив на плечи шубу, которую не стала оставлять в гардеробе. Хейвен никак не могла понять, каких несчастных зверей принесли в жертву моде. Мех казался столь же необычным, как и его владелица. Что-то в ней было… не совсем человеческое. Когда дама шествовала мимо Хейвен, рукав ее одеяния задел скатерть. Девушка поспешно схватила стакан, чтобы он не упал. От резкого движения Хейвен женщина вздрогнула и запахнула шубу на груди с таким видом, будто боялась оскорбительного прикосновения нахала. На одном из тонких холеных пальцев женщины блеснуло платиновое кольцо. Оно имело форму змейки, кусающей собственный хвост. Эта змея называлась Уроборос.

— Хейвен, ты в порядке?

Она промолчала и принялась изучать обстановку. За столиком, где только что сидела дама, под большим портретом вельможи времени эпохи Возрождения, уже расположились двое мужчин в строгих костюмах. Для итальянцев — одеты слишком просто. Наверняка путешествующие бизнесмены. Или отдыхающие предприниматели. Или люди, отправленные, чтобы разыскать ее, Хейвен.

Она подозвала официанта. Тот принес первое из заказанных Йейном блюд. Хейвен попросила счет.

— Что-то не так? — спросил официант.

— Хейвен? — проговорил Йейн.

— Мне что-то нехорошо, — пробормотала она, порывшись в сумочке и вытащив кредитную карточку. Как только официант удалился, она наклонилась к столику. Она должна защитить Йейна. — Ты должен уйти отсюда, — произнесла она. — Возможно, они еще не поняли, кто ты такой.

— Кто — «они»? — осведомился юноша.

Хейвен кивком указала на мужчин в деловых костюмах.

Йейн облегченно рассмеялся.

— Эти парни? Они — не из Общества «Уроборос». Обычные продавцы копировальной техники. Из Кливленда. Я слышал, как они переговаривались.

— Ты уверен? — спросила Хейвен. — Но кое-кто из Общества здесь сегодня побывал. Дама в шубе. У нее на руке кольцо «Уроборос».

— Хейвен, это просто совпадение. Почему бы нам не остаться тут и поужинать? Я еще кое-что должен…

Йейну не удалось договорить.

— Ни в коем случае! — взволнованно прошептала Хейвен. — Я чувствовала такое и в Риме. Он следит за мной, Йейн.

Signora, мне очень жаль, — сообщил официант, снова возникший рядом со столиком. — Но ваша карточка недействительна.

— Этого не может быть, — резко проговорила Хейвен.

— Нет, signora, — сказал официант, с каждой секундой становившийся все более раздраженным. — Недействительна. А у джентльмена есть карточка?

«Конечно же нет! — хотелось крикнуть Хейвен. — Ведь джентльмен, по идее, мертв».

— Я с радостью расплачусь наличными, — успокоил официанта Йейн.

Загрузка...