Вспомнить забытое. Тайна военного лагеря. Книга 1

ГЛАВА 18

Я, молча, смотрела на эту небольшую трубочку, пытаясь осознать, что в ней хранятся мои реальные воспоминания.

— Ты же просила вернуть тебе воспоминания? — уточнил немного встревоженный моей молчаливой реакцией Йенс.

Я кивнула. Йенс кивнул в ответ и скомандовал:

— Пойдем, у нас мало времени. Твоя иллюзия способна валить вулисков, но памяти у нее нет, и если кто-то с тобой заговорит… получится нехорошо.

Не очень радостная новость… Хотя то, что в тех дебрях можно с кем-то встретиться, очень маловероятно.

Йенс подвел меня к стеклянной двери, за которой находилась маленькая комнатка с узкой кушеткой, возле которой стоял стол с какими-то не внушающими доверия инструментами: шприцы, присоски с проводками, иглы…

Йенс открыл дверь, приложив свою руку к сенсорному замку, и вошел внутрь, я же осталась подпирать стену возле входа в эту пыточную.

— Сейчас я усыплю тебя уколом — нам нужен глубокий сон — и ты вспомнишь забытое. Я только подключу поморд, дай мне пару минут.

Я сложила руки на груди и стала осматриваться, боясь пока заходить внутрь. Мой взгляд привлекла одна небольшая ячейка. На всех остальных была указана одна буква. Судя по тому, что мой меморал Йенс достал из ячейки, которую украшала буква «В», эти буквы означали первую букву фамилии человека, которому меморалы принадлежат. На этой ячейке было написано целое слово. Я подошла поближе, и не сдержала удивленного «Ого».

— Что «Ого»? — выглянул из комнатки Йенс.

— На этой ячейке написано «Ренхай», — ответила я, продолжая пялиться на надпись.

— Так звучит «Ренхен» на вашем языке?

— Что это значит? — спросила я вместо ответа.

— Понятия не имею, — ответил Йенс, выглядывая из пыточной. — Сейчас у нас нет на это времени, иди сюда.

Я была уже настолько в шоке, в панике, в ужасе… И в то же время, казалось, мне уже абсолютно все равно, что со мной будет происходить дальше! Столько информации, столько событий, что мой мозг, похоже, отказывается функционировать. А я ведь просто пыталась не допустить расстрела невиновных людей в здании Мекроса, преследуя вооруженного парня… Кажется, с того первого подслушанного мной разговора Регнера с Айсером прошла целая вечность.

Я послушно легла на кушетку и закрыла глаза, не желая видеть, что именно Йенс будет творить со мной. А он, тем временем, быстро закатал рукав моего кителя, и я почувствовала укол в запястье. Мгновенно на меня накатила жуткая слабость, и если бы я не лежала, то точно упала бы. Последнее, что я помню, — легкое прикосновение к моей щеке. Потом пустота…

Я очнулась после глубоко сна выспавшейся и довольной. Открыв глаза, увидела всматривающегося в мое лицо Йенса и подскочила так резко, что даже голова закружилась. Встревоженный Йенс поддержал меня за затылок, укладывая обратно на кушетку.

— Не спеши, — сказал Регнер, — тебе надо полежать минутку.

И я вспомнила, где я нахожусь, и почему я здесь. Йенс собирался вернуть мне воспоминания… О чем? О себе… Великий! Я все помню! Я помню, как он вошел первый раз в нашу квартиру, и я, будучи совсем другим человеком до выдуманного изнасилования, встретила его широкой улыбкой и теплыми дружескими объятиями… Я помню, как он помогал мне готовиться к вступительным на консульское, и как мы вместе проводили вечера, смотря запрещенные фильмы неизвестного происхождения, и Матрицу я посмотрела именно с ним! Помню, как Йенс забрал меня из академии, где утром этого дня проходил день открытых дверей. Помню, как он улыбнулся и спросил «Как прошел твой день»? Потом мы заехали в одну из городских кафешек пообедать, так как я пожаловалась на то, что нас не покормили в кампусе. Помню наш диалог дословно:

— Я обожаю мясо на гриле, жаль, что мы с Эдом перестали выбираться в лес… а в городских кафешках запрещен живой огонь.

— Я знаю одно замечательное место, — ответил мне Регнер три года назад, — тебе там понравится. И мясо на гриле там есть. Обязательно съездим, когда у Эддона будет выходной.

Подошел официант, и Йенс заказал себе коктейль со сливками и тертым шоколадом.

— Первый раз слышу. Это вкусно?

— Попробуй, — ответил мне Йенс, улыбаясь.

И я заказала такой же для себя в первый раз. Точно помню, что в первый…

Но, в то же время… Я отчетливо помню, как на втором свидании с Алексом он заказал такой коктейль, и мне понравилось… Помню и его мерзкие руки на моем теле, его отвратительные губы, скользящие по моей шее. И помню нежные и теплые руки Йенса на своей спине и в волосах! Великий! Какой стыд… Мы смотрели вторую часть «Матрицы», и спорили о том, свяжется ли Пифия с Нео. В какой-то момент спор перерос в перепалку с киданием попкорна, и Йенсу пришлось скрутить мне руки за спиной, повалив на диван в нашей маленькой гостиной… И я его поцеловала! Великий, я сама его поцеловала… А он ответил. Он отпустил мои руки, приподнял меня и усадил на свои колени лицом к себе, впиваясь в меня губами. Одна его рука блуждала по моей спине, вторая запуталась в волосах. Это продолжалось, пока не скрипнула входная дверь, и Эд не крикнул, что вернулся. Я, сгорая со стыда, скрылась в своей комнате, а утром Йенса уже не было… Эд сказал, что его вызвали раньше времени.

Я не выходила из комнаты, пытаясь сообразить, что мне теперь делать. Я влюбилась в него по уши, а он вот так вот смылся… To, что консулом мне не быть, было для меня очевидно. Другие академии я даже не рассматривала для поступления. Да и во многие из них инопланетян просто не брали и не берут до сих пор… Поэтому я просто не видела смысла проходить вводные тесты, и решила, что выберу какой- нибудь скромный колледж весной… А тогда мне просто хотелось провести остаток школьных каникул, лежа в своей постели в полном одиночестве. А через пару дней я пошла на вводные тесты, к которым помогал готовиться Йенс, и сдала сразу два!

Дядя Макс сказал, что мне можно сдать оба теста сразу, чтобы не приезжать сюда еще раз… А теперь я помню, что первый тест просто пропустила! Как же это странно, помнить две версии одних и тех же событий, и оба варианта кажутся абсолютно правдивыми.

— Поднимайся, Ника, — отвлек меня от воспоминаний Йенс, — у нас пятнадцать минут.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Чувство стыда снова накрыло меня с головой, но я не могла оторвать глаз от Регнера, продолжая краснеть. Йенс, видимо поняв причину моего покраснения, спешно отвернулся.

Теперь я совершенно точно поняла, что у меня не было ни малейшего шанса не влюбиться в Йенса и во второй раз. Как бы он ни старался. А он старался. Он был со мной черствее, чем тогда, три года назад. Он не впускал меня в свою душу, оставаясь лишь моим мастером, он даже не оставался ни разу на наши вечерние посиделки в военном лагере, тогда как Эд был с нами каждый вечер. А три года назад, за эти десять дней, что мы прожили в одной квартире, Йенс стал мне настоящим другом. Я помню его рассказ о родителях, которые погибли в катастрофе на хайдзо — единственная катастрофа хайцзо за всю многолетнюю историю существования этого вида транспорта, я помню его истории из школьных и эстадских лет, помню кличку его домашнего питомца и лучшего друга детства — собаки «Джайно», я помню его доброту и искренние улыбки, которых он так мало подарил мне во второе наше знакомство. Но теперь я знаю две стороны Йенса — добрый друг и непревзойденный боец. И обе эти стороны мне нравятся. Да… у меня не было шансов тогда, у меня не было шансов сейчас, а после возвращения воспоминаний у меня и надежды не осталось. Надежды на счастливую жизнь без Регнера. И на жизнь с Регнером надежды тоже нет…

Мы вышли из комнаты и подошли к Милене, все также стоящей на том месте, где ее оставили. Йенс кивнул девушке, и магитарианка сотворила очередной портал.

— Иди, — сказал мне Йенс, — мы уйдем другим порталом, только соберем артефакты.

Я, молча, шагнула в темноту, и уже через пару секунд оказалась в непроходимом торогском лесу, краем глаза заметив уже полупрозрачную себя же, и уже через долю секунды в лесу осталась только одна я. И вроде надо было двигаться вперед и выкорчевывать вулиски, но в голове крутились только воспоминания трехгодовалой давности. И я никак не могла понять, почему Йенс тогда просто молча уехал, почему он позволил Эду стереть мне воспоминания, почему обманывал меня… Это ли не настоящее предательство со стороны самых близких людей? За ту неделю, что мы провели в нашей с Эдом маленькой квартирке с Йенсом, я почувствовала с ним настоящее родство, он стал мне по-настоящему дорог. И сейчас, когда эти чувства вернулись, его предательство ощущалось острее.

От мрачных мыслей меня отвлек горн, обозначающий окончание испытания. Я развернулась в сторону, противоположную той, в которую направлялась моя иллюзия, и стала пробираться сквозь дебри, надеясь, что иллюзия хорошо справилась с задачей, и вулисков на моем пути не встретится.

По всему лесу раздавались радостные крики курсантов, звуки хрустящих веток — в обратную сторону «красные» явно двигались смелее.

Минут через двадцать я уже стояла на точке старта рядом с заполненной мертвыми вулисками машиной. Из леса еще продолжали подтягиваться курсанты, подтаскивая еще пару жестоко убиенных хищников растительного происхождения.

— Ю-ху! — раздалось где-то справа от меня. — Ника! Сколько тварей завалила?

Я повернулась на голос Дайны, и ответила:

— Не знаю, не считала.

— А я считала! Двадцать три! — Дайна посмотрела на меня, улыбка медленно сползла с ее лица, и она продолжила. — Я надеялась, что задание тебя взбодрит… Ты же так любишь лес…

— Это не лес, — перебила я подругу, — это какие-то дебри непролазные. Но я в порядке, правда. To ли еще будет…

Дайна внимательно посмотрела на меня, кивнула, и мы пошли на построение.

***

Этим вечером Йенс за мной не пришел, и я была рада возможности побыть наедине со своими мыслями. Как бы я ни старалась, я не могла ни понять, ни простить. Ни Эда, ни Йенса. Да, я доставляла Эддону немало забот, постоянно бегая по вечеринкам в нескромных нарядах и меняя парней как перчатки. Но разве не так ведут себя среднестатистические, привлекательные семнадцатилетние девушки? Кроме того, я хорошо училась и строила планы на будущее. И с парнями я никогда не заходила дальше поцелуев, и Эд об этом знал! У нас не было секретов друг от друга. По крайней мере, у меня от него… И, конечно, как старший брат он имел право переживать, и он переживал! Но разве другие переживающие старшие братья стирают своим сестрам память, подселяя туда жуткую попытку изнасилования, переворачивающую весь мир с ног на голову??

Утром, в последний день лагерной смены, мы собрали вещи, и нас перенаправили на базу лагеря, где собрали на той же огромной поляне, на которой я впервые увидела магию своими глазами. На огромной магической доске торжественно высветили результаты индивидуального зачета. Я оказалась на первом месте, но если бы напротив фамилии Милены не стоял прочерк и надпись «выбыла», уверена, я была бы второй. Йенс ко мне даже не подошел, как и Эдди, видимо, у них был такой договор, но я понимала, что с кем-то из них мне придется вернуться в Стард.

После обеда состоялась церемония закрытия, на которой меня торжественно, при всех курсантах с лентами разного цвета, поздравили с первенством в личном зачете, вручив в подарок игрушку — муляж настоящего инопланетного бластера, стреляющий имитацией лазера, приближенной к натуральному. Вреда такой муляж не нанесет абсолютно никакого, но для тренировок — самое то. И стоит он не мало. Регнера тоже поздравили с успехом его подопечной, но ничего не подарили, просто выразив благодарность.

А мне было абсолютно все равно. Мне было все равно, что полторы тысячи человек аплодируют мне, что половина из них смотрит с восхищением, а другая половина с завистью. Мне был абсолютно безразличен мой оглушительный успех, который еще два дня назад стал бы для меня настоящим подарком! Это мог бы быть лучший момент в моей жизни. Я бы хотела разделить его с Регнером и Эдом, и мы бы, наверняка, так и поступили, отметив где-нибудь мою заслуженную победу, но только с теми Йенсом и Эдом, которых я знала два дня назад. Сегодняшние, мне не нравились. Они отобрали у меня этот момент моего торжества, моей главной победы в жизни…

Как я и ожидала, возвращались мы домой вдвоем с Эдом. Он подошел к нам с Дайной, сразу после того, как смену объявили закрытой. Курсанты разбредались группами по лесу, чтобы провести последние часы смены военного лагеря вместе перед долгой разлукой.

— Дамы, — сообщил о своем присутствии Эд и неловко улыбнулся. Дайна засияла, как утренний Хеллерстен, а я нахмурилась, предчувствуя неизбежный неприятный для меня разговор, — как настроение?

— Немного грустно, — ответила Дайна, с надеждой заглядывая Эду прямо в глаза.

— Грустить, поводов нет. Надо радоваться, что эти две недели прошли так хорошо, — ответил Эд явно не то, что хотела услышать девушка, — Ника, мы уезжаем через час.

— А почему так скоро? — удивилась я.

— У меня появились дела в городе.

Я посмотрела на брата с подозрением, затем перевела взгляд на Дайну, которая выглядела более чем расстроенной.

— Эдди, можно тебя на минутку? — спросила я, и, не дожидаясь ответа, потащила его в сторону.

— Эд, ты собираешься поговорить с Дайной?

Эдди устало выдохнул, и даже плечи его поникли, подтверждая отсутствие настроения.

— Ника, я не могу думать ни о ком, кроме тебя. Мне больно из-за того, как ты на меня смотришь. Я хочу тебя обнять, но прекрасно понимаю, что ты этого не хочешь. Я никогда больше не сделаю ничего против твоей воли, не спросив твоего разрешения. Ты взрослая, умная, ответственная, и ты такой была и в семнадцать. Но я так боялся тебя потерять. Я и так потерял слишком многое…

— Я потеряла все то же, что и ты. И если я ничего не помню, это не значит, что ничего не было. Я знаю, как тебе пришлось нелегко, я все это время была с тобой. Тебе действительно было гораздо тяжелее, чем мне, но это тебя не оправдывает.

Эд кивнул, оставляя взгляд прикованным к земле, а я продолжила:

— И Дайна ни в чем не виновата. У нее есть повод думать, что между вами что-то происходит. Если она не права, то хотя бы имей смелость сказать ей об этом в лицо. Не поступай также, как Йенс три года назад, — я сказала это с обидой, хотя старалась придать голосу безразличия. Но Эд услышал мою боль, посмотрел на меня с такой любовью, что даже сердце защемило, кивнул и пошел к Дайне, погладив меня по плечу, проходя мимо.

До дома мы доехали в полнейшей тишине. Эд хотел, чтобы я осталась у него на время экзаменов, но в кампусе мне будет лучше.

Десятого числа, когда я уже сдала три экзамена, и мои мысли от учебы вернулись к похищенным консулам, я начала задумываться, не передумал ли Йенс. Я не видела его с момента моего награждения в военном лагере, он не давал о себе знать, не говоря уже о наших тренировках, а экзамен по инрасам у нас принял ректор академии.

Надо признать, я очень скучала. Я скучала по разговорам по алла с Эдом после каждого успешно сданного экзамена — в этот раз я ему не звонила, я скучала по нашим совместным ужинам, и я очень скучала по тренировкам с Йенсом, по его глубокому завораживающему голосу, по его подколам во время наших спаррингов, и по его таким необыкновенным зеленым глазам.

Эльза видела, что со мной что-то не так, но была слишком увлечена подготовкой к экзаменам, в надежде дотянуть до уровня Джеймса, и подруга не сала копать слишком глубоко, оставив меня с моими переживаниями. Я рассказала ей, что мы с Эдом повздорили, и, хоть это была наша первая ссора на ее памяти, выпытывать подробности она не стала, зная, что мне будет неприятно. Она очень порадовалась, что я победила в индивидуальном зачете и хотела даже праздник закатить, но я ее отговорила. В своей поездке на Магитар я уже была не уверена, поэтому о предстоящем отъезде не говорила, и когда Эл предлагала уехать с ней в Столицу после экзаменов, я, молча, пожимала плечами.

Пятнадцатого числа, на утро после последнего экзамена, я была уже абсолютно уверена, что ни на какой Магитар меня не берут. Эльза и Джеймс вчера уехали в столицу, а я сказала, что хочу помириться с Эдди и проведу каникулы у него.

Причину Эл сочла достойной и уехала с чистой душой. Не знаю, может Йенс просто передумал везти меня на Магитар, а может дело в Милене. Вдруг похитители узнали, что ее раскрыли, и что-то изменилось? Мне, конечно, очень любопытно, но, видимо, узнать правду не суждено.

Когда я вышла из ванной, мой алла пиликнул, сообщая, что пропущен вызов.

Сняв блок, я потеряла способность двигаться. Вызов был пропущен от Йенса!!! Я стояла и пялилась в экран, думая, что это обман зрения, что мой мозг выдает желаемое за действительное, но алла, издав новый звук, высветил текстовое сообщение от Регнера. «Жду на преподавательской стоянке».