Вспомнить забытое. Тайна военного лагеря. Книга 1

ГЛАВА 6

На следующий день на учебе сосредоточиться никак не удавалось, а учитывая, что Эльза все время была рядом, приходилось делать вид, что все в порядке, и я совсем не нервничаю перед вечерней вылазкой в клубную вентиляцию. Это было нелегко. Проводив Эльзу до аудитории инопланетных рас, я пожелала ей удачи и отправилась, наконец, морально подготовиться к предстоящему кошмару. Я пошла в сторону мужских общежитий старшекурсников, чтобы там перелезть через забор и погулять по лесу. Можно было, конечно, выйти через центральные ворота и обойти кампус по внешнему периметру, но так значительно дальше, а времени у меня и так не слишком много. В 19.00 мы с Джеймсом уже выезжаем, чтоб точно не опоздать, лучше перед входом в его джиу посидим.

Через забор я перемахнула легко и сразу почувствовала какое-то облегчение. Я всегда чувствую себя лучше, находясь в лесу, — здесь всегда царит атмосфера спокойствия и умиротворения. Лаои, которые растут только на Герехтайте, достигают в высоту до ста пятидесяти метров! При этом, чтобы обойти ствол такого дерева, требуется минуты две-три как минимум. Конечно, таких огромных лаоев в лесах на всем Герехтайге очень мало, и поэтому они защищены правительством, как достояние планеты. В основном высота герехтайтских лаоев варьируется от пятнадцати (это совсем молодые лаои) до ста метров. Да никому и в голову не приходит обижать эти величественные деревья, которые воистину являются настоящим чудом природы! Их широкими листьями можно запросто целиком укрыться от дождя и ветра, их используют даже в строительстве, как подложку под крышу, например.

Сейчас, в октябре, лаои и вовсе выглядели сказочно: внизу листва была еще по- летнему зеленой, потому что у герехтайтской земли еще достаточно тепло, а вот там, на высоте ста метров, уже довольно прохладно, и листья приобретали желтые и красные тона, причем постепенно, и чем выше, тем краснее листва. А еще краше будет в декабре! Снега на Герехтайте не бывает. Опадая на землю, он тает от ее тепла, зато на лаоях, начиная метров с двадцати, оседает и прилипает к голым ветвям. А на нижних ветках этих волшебных деревьев еще красные листочки не опали! И в итоге огненно-красные снизу и ледяные белые сверху лаои украшают планету своим волшебством! Мое самое любимое на свете зрелище!

Минут через пятнадцать неспешного шага, пробираясь через заросли кустарников и хвойные деревья — сосны обыкновенные, я наткнулась на поляну, на которой, судя по кинжалам, беспощадно воткнутым в стволы несчастных сосен, проходила та самая «кинжальная» вечеринка. Недолго думая, я повытаскивала кинжалы и сунула себе в сумку, которая, как преданный пес, всегда сопровождает меня на территории кампуса, перекинутая через плечо. Отлично! Теперь у меня есть настоящее холодное оружие! Мое первое оружие. Пожалуй, как-нибудь попрактикуюсь. Главное, чтоб никто не узнал — до пятого курса нам запрещено иметь любое оружие.

Осознав, что пора возвращаться, я отправилась в сторону кампуса. Надеюсь, Эл еще на коллоквиуме. По моим подсчетам, там должно быть где-то эстадов пять-шесть. Эльза, в отличие от меня, всегда идет отвечать последней. Я же стараюсь по-быстрее отделаться и выдохнуть спокойно. Не люблю нервничать в ожидании. Следовательно, Шоколадка не должна вернуться раньше семи, а я уйду за пятнадцать минут до ее появления.

Мои надежды оправдались, и в комнате Эльзы не оказалось. Приняв душ, я надела свою свежепостиранную и высушенную тренировочную форму, удобнее одежды для ползания по вентиляции просто не существует, натянула свои любимые сапоги, накинула сверху удлиненный черный плащ, чтобы скрыть форму, и глянула на себя в зеркало. Мда. Киану Ривз, будучи Heo, позавидовал бы. Да-да, я смотрю запрещенные фильмы, которые неизвестно откуда периодически появляются в сети, и даже отслеживаю новинки. На всем Миите еще не сняли ни одного действительно достойного фильма, снимают всякую нудятину, никакого экшена, а вот Матрица на Герехтайге приобрела невероятную популярность! И почему эти фильмы запрещены? Ничего в них предосудительного нет. И, кстати, самым первым роликом неизвестного происхождения, появившемся в нашей сети и нашумевшем на весь Герехтайт, был видеоролик про Баунти! Очень аппетитная реклама. Жаль, что до нас дошла только реклама, хотелось бы попробовать и саму шоколадку… И вот с тех пор к Эльзе и прицепилось это прозвище, уже лет пять как…

В общем, я стянула волосы в высокий хвост, из хвоста завязала косу — так они точно не будут мешать. Черный плащ заменила на красный тренчкот, застегнула его на все пуговицы, накрасила губы в тон, позаимствовав алую помаду у Эл, накрасила ресницы своей тушью, еще раз глянула в зеркало. Ну вот. Так лучше. На злоумышленника я теперь точно не похожа, и легенда о наших с Джеймсом взаимоотношениях подозрений не вызовет — соответствую столь высокому статусу вордовской девушки.

Джеймс уже ждал меня в своем джиу.

— Алла взяла? — без приветствия обратился ко мне Вордс и посмотрел на меня. — Ого. Отлично выглядишь, как будто не на дело, а на свидание.

— Поддерживаю твою легенду, — ответила я чистую правду.

— Верно, — ответил Джеймс все также, пялясь на меня, — Ника, тебе всегда надо так делать. Кстати, что ты сделала?

— Джеймс, я просто ярко накрасила губы. Ничего особенного я не сделала, — я начала раздражаться.

— Хм, наверное, просто помада привлекает внимание к твоему лицу. Я обычно не присматривался…Ты красивая, Никаэлла.

— Спасибо, Джеймс. Что-то последнее время от тебя много комплиментов. To фигура у меня под вентиляцию, то теперь вот лицо красивое.

— Эй, каор, убери свои колючки, мы за общее дело ратуем, — выдал Джеймс.

— Вордс, — не удержалась я от улыбки, — ты опоздал родиться. Надо было лет на триста пораньше, тогда твои древние словечки пришлись бы к месту. И на каора я не похожа.

— Это да, — не задумываясь, согласился Джеймс и завел джиу, — каоры не так опасны.

— У них колючки ядовитые, ты в курсе? От одного укола — мгновенная и болезненная смерть.

— В курсе.

Я красноречиво посмотрела на Джеймса, он мой взгляд проигнорировал, и я решила тему не продолжать.

Подъехали мы к зданию клуба в 18.35. Джеймс позвонил Дрю, уточнить, все ли в порядке. Получив положительный ответ, скомандовал мне:

— Пора.

Мы вышли из джиу и направились ко входу. Лифта долго ждать не пришлось, так что уже в 18.43 мы были на тридцать первом этаже у входа в Мекрос. С широкой и дружелюбной улыбкой на лице Джеймс распахнул двери, и мы вошли внутрь. Здесь было тихо. На входе дежурил Дрю, он был один. Клуб сегодня был закрыт для посетителей, но для привилегированных клиентов работал ВИП зал, там были очень удобные диваны, интимная обстановка, в общем, все располагало… Поэтому кроме охранника на входе, которым на сегодняшние сутки был Дрю, работали еще двое, которые и находились в комнате охраны и наблюдали за камерами. Джеймс, убедившись, что никто за нами не следит, скалить зубы перестал.

— Все в порядке?

— Да, — ответил Дрю, — сменщики уже пришли, сейчас в передаточной будут смену передавать. Спеши, красотка, — обращаясь ко мне, ответил Дрю.

Я коротко кивнула и скинула тренч, протянула его Джеймсу, предварительно переложив в задний карман лосин свой алла, и направилась в женский туалет.

Болты на решетке были скручены, Дрю не подвел. Я огляделась, заметила бесхозно стоящую у входа тумбу, подтащила ее, довольно тяжелую кстати, под решетку, забралась на импровизированную подставку, легко сняла решетку, подтянулась на руках, сунула голову в вентиляционную шахту, и высунула обратно, едва сдержав рвотный позыв. Судя по всему, здесь кто-то сдох, и уже давно. Надышавшись, я собралась с силами и решила все-таки завершить начатое, надеюсь, что встречаться с трупом мне не придется.

Одним рывком я влезла в отверстие, не предназначенное для человеческих тел. Джеймс был прав — он бы здесь не поместился. Шахта была примерно сантиметров сорок на сорок, квадратная. Передвигаться здесь можно было только ползком. В результате, я собрала на свой тренировочный костюм всю пыль и грязь, дохлых цухк, паутину и все тому подобное. Но в целом, можно было думать и о худшем. Трупная вонь становилась слабее, что дало мне надежду на то, что я ползу в противоположном от трупа направлении.

А вот дохлые цухки натолкнули меня на мысль, что здесь можно встретить и живых, и лучше не дать им себя укусить. Эти маленькие, глазастые, шестикрылые создания ядовиты. Их яд практически мгновенно вызывает кратковременную потерю памяти, более того, у человека отключается разум, и он начинает действовать согласно обстановке и руководствуясь своим эмоциональным состоянием. To есть, если сейчас меня укусит цухка, то я забуду, почему оказалась в вентиляционной шахте, мозг откажется анализировать ситуацию, и я буду действовать, руководствуясь только страхом и нервозностью, которые сейчас испытываю. Вероятнее всего, секунд 30–50, обычно столько действует яд, я буду просто сидеть тут и орать, заливаясь горючими слезами. Очень не хотелось бы…

Я доползла до первой вентиляционной развилки и повернула направо, вспоминая схемы, продемонстрированные мне Джеймсом. И буквально через пару метров, оправдав мои ожидания, показалась еще одна решетка. Внизу была комната охраны, где стояли мониторы, на которых отслеживались все помещения клуба, включая фойе, где сейчас и стоял Джеймс, нахмурив свои темные брови и нервно покусывая пухлую губу. Я невольно улыбнулась, таким забавным он сейчас мне показался.

Ловко спрыгнув на пол, я приземлилась на корточки и направилась к компьютеру.

Дрю поведал Джеймсу, где именно мне нужно искать необходимые записи, поэтому я быстро нашла папку с надписью «Фойе». Там нашла папку с нужным числом, далее — нужный временной отрезок. На просмотр времени не было, поэтому я сразу достала свой алла из заднего кармана, ввела код скачки, который нам также сообщил Дрю, подождала секунд десять, и алла засветился синим, оповещая, что процесс завершен. Я глянула на время — 19.53. Быстро забралась обратно в шахту, примастила на место решетку — Дрю потом вкрутит болты, и поползла обратно. Доползла до развилки, и поползла не в направлении туалета, а в направлении выхода на тридцать второй…

Доползла. Прикинула, что залезть наверх будет непросто, но очень надо. Перевернулась на спину, посмотрела вверх, собрала полные глаза песка, пыли, вытерла и открыла алла. Перекинув Джеймсу скаченный файл, написала ему текстовое сообщение: «Задержусь, выйду в другом месте. Жди в джиу», и выключила алла. Джеймс наверняка будет недоволен, но, получив долгожданное доказательство своей невиновности, простит мне эту шалость.

Дальше были самые тяжелые три минуты в моей жизни. Мне кажется, эти три метра в высоту я преодолевала целую вечность. Расцарапала руки, волосы были в пыли, лицо в паутине, и, выбравшись наверх, у меня не было времени даже отряхнуться, я быстро двинулась в нужном направлении.

Подползая ближе, старалась соблюдать абсолютную тишину, наконец, увидела знакомую решетку с сорванными болтами. Кажется, я еще никогда не была так счастлива. И никогда так не хотела в душ!

Я подползла к решетке и прислушалась. Я слышала их голоса! Они уже были здесь! Но я не могла разобрать ни слова! Нет, не может быть, чтобы все мои усилия и страдания оказались не оправданы. Аккуратно, стараясь даже не дышать, я свесилась в отверстие, которое должна была закрывать решетка. В итоге голова моя и плечи повисли над полкой с чистящими средствами, и я начала слышать, и даже видеть Регнера и его собеседника! От осознания того факта, что и они меня могут увидеть, я невольно дернулась, ударилась головой о болт, и… полетела вниз, снося полку с расставленными на ней бутылочками, при этом, зацепилась за тот же болт задним карманом своих лосин и зависла на несколько мгновений, что смягчило мое падение.

В итоге я приземлилась на руки и ноги одновременно и застыла, пятой точкой кверху, расслышав звук открывающейся в каморку двери. Рассчитывать на то, что меня не услышат, было бы глупо. Мое падение расслышал бы и глухой. Повисла тишина. И только холодный ветерок, пробегающий по моей правой ягодице, как бы намекнул мне на то, что мой карман остался висеть на пресловутом болту, оголяя добрую половину моего зада. Хорошо еще Эльза привила мне любовь к красивому нижнему белью… Нет, ну а правда. Мой лифчик Регнер уже видел, чем хуже трусы?

И вот эта тишина. Вот такая, которую если бы я соблюдала, то сейчас спокойненько дослушала бы их разговор, самостоятельно спустилась, не порвав любимые лосины, села в джиу Джеймса и поехала осчастливливать Эльзу самым прекрасным в ее жизни видеофайлом. А получилось… что получилось. Я выпрямилась, повернулась лицом к ошарашенным моим появлением и внешним видом мужчинам и посмотрела прямо в глаза Регнеру. Сказать, что Регнер был в шоке, ничего не сказать. И вот мне интересно, что его больше повергло в шок: вид голого зада, свалившегося прямо с потолка, или то, что этот зад принадлежит мне? Потом спрошу, если меня не «зачистят».

Молчание затянулось, кажется, мы вот так уже минут пятнадцать стоим. И все же я понимаю, что без разговора, как минимум, и максимум — без «зачистки», чтобы этот термин не означал, не обойдется. Нервно улыбаюсь мужчинам и достаю свой алла. Включаю, набираю Джеймса. Не успеваю издать и звука, как в трубке раздается гневное «Вейс, какого хрена?! Где тебя носит? А если бы кто-то нас видел? Как бы я объяснил исчезновение своей девушки из туалета клуба?»

— Успокойся, все в порядке. Никто ведь не видел, — отвечаю я, пристально наблюдая за реакцией Регнера. Он явно удивлен моим теперешним поведением, так как обе его брови поползли вверх. — Не жди меня, доберусь сама. Только оставь мой тренч на ресепшене внизу.

Не дав Джеймсу ответвить, отключаю связь и снова нервно улыбаюсь, стряхивая с себя пыль и паутину.

И вот только сейчас отмирает Айсер.

— Сэр, что будем делать? — обращается он к Регнеру.

— Свободен, Айсер, — отвечает тот. — Я свяжусь с тобой позже.

Айсер посмотрел на меня, кажется, с жалостью — он предполагает, что меня сейчас «зачистят»? И вот теперь мне тоже стало себя жаль. И страшно стало. Потому что Регнер так и не оторвал от меня буравящего взгляда, а под этим взглядом я боюсь даже нос почесать, а там все свербит от вентиляционной пыли.

Только когда мы остались наедине, профессор наконец, заговорил.

— Ника, я так понимаю, твое появление здесь не случайно?

Мотаю головой, подтверждая его предположение — я не смогу придумать убедительной лжи, придется говорить правду.

— Ты следила за мной в прошлый раз?

— За Айсером.

Профессор вопросительно приподнял бровь.

— У него было оружие.

Вторая бровь присоединилась к первой — профессор снова удивлен.

И тут Регнер сделал шаг в мою сторону, и еще шаг. Я напряглась… А Регнер снял свою кожаную куртку и накинул ее мне на плечи. Куртка повисла на мне, как раз прикрывая голый зад.

— Пойдем, прогуляемся, — удивил меня профессор. И, не дожидаясь моего ответа, покинул разгромленную каморку. Я глубоко вздохнула, ощутила очень приятный мужской запах, исходящий от куртки, и поплелась следом, наслаждаясь хоть чем-то приятным в этой ситуации.

Мы спустились на первый этаж в абсолютной тишине. Регнер стоял рядом со мной в лифте, и люди на нас посматривали, улыбаясь. Не знаю, что они подумали, но, учитывая, что я была весьма помятая и в его куртке… И уж точно никто не подумал, что мне сейчас очень и очень страшно. Подойдя к ресепшен, я спросила у девушки за стойкой о своем тренче, Джеймс, слава Великому, послушал меня и оставил его здесь. Повернувшись мягким местом к стене, я сняла куртку Регнера, отдала ему, последний раз вдохнув потрясающий запах леса, морской свежести и как будто бы яблочка — в общем, потрясающий регнеровский запах, и надела свой тренч. Все так же, сохраняя молчание, он двинулся к выходу и даже не обернулся, был уверен, что я покорно иду за ним. Я и иду.

Регнер снова открыл двери джиу нажатием кнопки на алла (вот они, новейшие технологии), любезно подождал пока я сяду, опустил мою дверь, обошел джиу и сел за руль. Профессор посмотрел на меня и задал странный вопрос:

— О чем ты сейчас думаешь, Ника?

Хмыкнув, решила дать такой же странный ответ:

— Я пытаюсь угадать, чему вы больше удивились, упавшей с потолка девушке, или тому, что ей оказалась я.

Профессор явно пытался сдержать улыбку.

— Первое. Увидев твое лицо, я не удивился — кружево показалось знакомым.

Я покраснела. Верно, это тот же комплект, что был на мне в воскресенье, когда я светанула свое бюстье.

— Ну и память у Вас.

— Сложно было не запомнить, — а лицо снова бесстрастное, и я совершенно не понимаю, к чему готовиться? К выговору? Пыткам? К смерти? А как же Эдди, они же друзья? Эд не переживет, если со мной что-то случится… М-да, об этом надо было думать раньше. А ведь профессор сам меня предупреждал! И на этот раз Эльза абсолютно не причем, сама вляпалась.

— Ты ужинала? — спросил профессор.

Я отрицательно покачала головой, изучая свои руки.

— Я тоже не ужинал.

И мы куда-то поехали. Ехали минут, наверное, сорок в абсолютной тишине.

Когда я посмотрела на время, была уверена, что уже начало десятого, но оказалось еще только 20.45! Как же долго тянется время в страхе и неизвестности. А учитывая, что мы ехали вдоль леса уже километров пятнадцать, мой страх только нарастал.

И вот по правую сторону лес расступился, показалась широкая поляна, на которой стояли какие-то невзрачные постройки. Поляна была окружена с трех сторон хвойным лесом, и только справа от дороги была вырублена узкая полоса, куда поместится лишь один джиу. Сюда мы и повернули.

Регнер остановил джиу и скомандовал:

— Пойдем.

И я снова пошла, как покорная овечка, с ощущением, что это моя предсмертная прогулка. Мы направились к одной из построек, и, подойдя ближе, я почувствовала, что пахнет чем-то вкусным. Ну что ж, вероятно и последний ужин мне полагается.

Зайдя внутрь, я очень удивилась! Это был ресторан. Самый настоящий, уютный ресторан, с барной стойкой, столиками и официантами, один из которых кинулся в нашу сторону с широченной улыбкой!

— Мистер Регнер, сэр! Рады приветствовать вас в Тайне снова. Мисс, добро пожаловать, — а это уже мне.

Я коротко кивнула.

— Здравствуй, Митч, — ответил Регнер и пожал ему руку, а улыбка Митча стала еще шире, видимо от того, что Регнер знает его имя.

— Пройдемте, Ваш столик свободен! — радостно сообщил официант.

И мы двинули вглубь помещения. Все вокруг было из дерева, что само по себе удивительно. Дерево — самый дорогостоящий материал на всем Миите, уже давно существует огромное количество более дешевых аналогов, но это именно дерево, его запах ни с чем не перепутаешь. Пол слегка поскрипывал при каждом шаге, свет от огромной люстры, висящей под потолком, отражался от покрытых лаком половиц, на деревянных столах были постелены белые льняные скатерти, каждый стол украшен маленьким букетом лесных цветов и прозрачным подсвечником, с горящей в нем свечой. Мигч привел нас к какой-то двери, распахнул ее, и мы вошли. Это было что- то вроде ВИП комнаты. Убранство было точно такое же, как и в основном зале.

Регнер отодвинул для меня массивный деревянный стул, я подошла, чтобы присесть.

— Ваше пальто, мисс? — заговорил Митч.

— Спасибо, не нужно, — ответил за меня Регнер.

Я села, профессор сел напротив, Мигч раскрыл перед нами меню и, слегка склонив голову, вышел.

— Он хотел мое пальто? — решила уточнить я. В Старде кругом дешевые забегаловки и сети гамбургерных, а в Столне такие заведения слишком дорогие…так что в настоящем ресторане я впервые.

— Здесь принято отдавать верхнюю одежду официантам, они уносят ее в гардероб, — ответил Регнер, проделывая при этом что-то странное своей рукой. Он дотронулся каждым пальцем правой руки до большого пальца этой же руки, и как будто сбросил что-то в сторону двери. — Здесь мы можем поговорить начистоту, не опасаясь, что кто-то может нас услышать. Но сначала выбери, что будешь есть.

Я кивнула, и обратила свое внимание на меню.

Через пару минут вернулся Мигч.

— Вы готовы сделать заказ? — с улыбкой спросил он.

— Ника? — обратился ко мне профессор.

Я смогла только пожать плечами. Я пялилась в меню, но мысли мои были далеки от еды…

— Позволишь мне? — спросил Регнер.

— Да, пожалуйста.

— Два стейка на гриле с деревенской картошкой, двойной эсперссо мне и молочный коктейль девушке, только сливки, не молоко, и с тертым шоколадом. Бутылку воды без газа. Напитки можно сразу.

— Да, сэр.

Митч повторил наш заказ, забрал меню и испарился, а я шоке взирала на профессора. Откуда такая осведомленность о моих предпочтениях? Я обожаю мясо на гриле, но сейчас это такая редкость — живой огонь на городских территориях запрещен. И картошку я люблю такую, и газированную воду ненавижу, а уж про коктейль я вообще молчу! Не люблю с молоком, люблю со сливками и тертым шоколадом! Что за дьявольщина??

— Я тебя слушаю, — вдруг заговорил Регнер.

— Что? — я искренне не поняла.

— Рассказывай, Ника, — кажется профессор начал раздражаться.

— Что рассказывать? — я удивилась.

— А тебе нечего мне рассказать?

— Вообще-то нечего.

— Никаэлла, не строй из себя дуру, — точно раздражен, — какого Низшего Демона ты полезла в вентиляцию?

— Чтобы залезть в комнату охраны Мекроса, — честно ответила я.

Профессор посмотрел на меня так, как будто видит впервые.

— Ника, причем здесь Мекрос?

— Ну, там к Джеймсу приставала первокурсница, а Эльза подумала, что все наоборот, и мы решили достать видео…

— Стоп, — перебил меня Регнер, — снова Эльза. Давай опустим все, что с ней и с Мекросом связано, и поговорим о том, что ты успела услышать.

— Сегодня — ничего, — и это абсолютная правда.

— А в понедельник?

— А в понедельник все.

— Ясно. Ты кому-нибудь говорила, что подслушала наш разговор?

— Нет, конечно, — я даже оскорбилась, — я же не дура.

Судя по взгляду профессора, он в этом сильно сомневался.

С напитками пришел Митч, заметив, что помешал беседе, быстро ретировался.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, — продолжил наш диалог Регнер. — Но ты должна понимать, что это совершенно секретная информация, и никто не должен знать об этом, слышишь? — спросил Регнер и красноречиво посмотрел на меня. Я кивнула. — Конечно, в целях твоей же безопасности правильнее было бы оставить тебя в неведении. Но, зная тебя и твои способности влезать даже в вентиляционные шахты для получения информации, я боюсь, что если ничего тебе не объясню сейчас, ты вляпаешься по уши во все это дерьмо и отмыть тебя не смогу уже даже я.

И мне опять страшно. Я уже не уверена, что хочу что-то знать, и если бы не родной язык, замешанный во все это, я бы, наверное, встала и ушла сейчас, пообещав обо всем забыть. Но я, молча, сижу и жду продолжения.

— Поэтому, Ника, поклянись мне, что ни одной живой душе ты не обмолвишься ни словом о том, что сейчас услышишь. Это касается и Эльзы, и, Эда.

Я кивнула. Профессор кивком не удовлетворился.

— Не слышу.

Я закатила глаза, произнеся, тем не менее:

— Клянусь благословением Великого.

И Регнер начал с главного.

— За последние одиннадцать месяцев с четырех разных планет Миитского сообщества было похищено четыре консула. Кто похититель, с какой целью похищают консулов, а главное, живы ли они — нам неизвестно. Примерно девять месяцев назад наши агенты перехватили сообщение непонятного содержания, отследить, откуда оно было отправлено, не удалось. Отправляли по внешней сети от подставного несуществующего адресата, точка отправки — пустое пространство, кроме космического мусора там ничего нет.

— Сообщение типа того, что вы обсуждали в понедельник?

— Да, на твоем языке. Все сообщения были на вымершем языке Ренхена. В итоге я выучил ренхенский за два месяца и перевести сообщения мне не составляет труда, но вот расшифровать бред, который в них содержится, не получалось никак…до

вчерашнего дня.

— Тот новенький, родственников которого Вы велели…зачистить?

— Да. Парень сходу определил, что это не код. Это обычная самостоятельная шифровка, где каждое слово существует по отдельности.

— И что эта шифровка означает?

— Что следующее похищение произойдет в конце января на Магитаре.

— Отлично! — я искренне обрадовалась. — Теперь Вы сможете предотвратить похищение! Просто не отправляйте в январе консула на Магитар…

— Не все так просто, Ника, — перебил меня профессор, вошел Митч с подносами, уставленными едой, безумно аппетитно запахло мясом на гриле, но аппетита, как назло, у меня не было абсолютно. Как только Митч закрыл за собой дверь, Регнер продолжил, — мы не можем просто не отправлять консулов на ту или иную планету, предотвращая похищение. К тому же, мы надеемся, что похищенные все еще живы… Мы должны попытаться их спасти. Для этого нам надо взять похитителей. Конечно, они просто исполнители, но от них мы можем получить дальнейшую информацию, с которой сможем работать. Именно поэтому я приехал в Стард, здесь работать над делом, оставаясь не замеченными, гораздо проще. Мы предполагаем, что предатель или предатели находятся в столице, здесь же руки у нас развязаны, больше простора для действий.

— Тогда просто следуйте за консулом на Магитаре по пятам и…

— Так тоже нельзя. Человек должен быть предупрежден о вероятности нападения. Но я, к сожалению, не могу доверять ни одному из своих консулов. В целом, круг доверенных лиц очень скуден, предателем на Герехтайте может оказаться кто угодно, каждый, кто имеет хоть какое-то отношение к

государственным службам. А подготовить в столь короткие сроки кого-либо из посвященных для исполнения роли консула — практически невозможно. Все же, конец января — понятие растяжимое, и возможно, подставному консулу придется исполнять прямые обязанности в решение каких-то проблем.

— Возьмите меня, — уверенно предложила я.

— Что? — профессор подавился картошкой, которую пережевывал уже минуты две.

— Возьмите меня! — еще увереннее продолжаю, — Я знаю все консульские регламенты, Вам надо будет лишь посвятить меня в нюансы ситуации на Магитаре, а для этого времени предостаточно! Я хороший боец, и смогу продержаться против похитителей, пока вы не подоспеете. И Вы же мне доверяете, раз все это рассказываете?

— Ника, я все это тебе рассказываю, чтобы ты не лезла, куда не надо. А ты мне предлагаешь окунуть тебя с головой в эту парашу! Конечно, я тебе доверяю как себе, но это не значит, что я готов тобой рисковать!

— При всем моем уважении, профессор, — начала я, и закончила, так как профессор меня перебил.

— Прекрати называть меня профессор. Мы не на парах, да я и там не профессор.

— А как мне к Вам обращаться? Сэр? — я была в искреннем замешательстве.

— Ну какой сэр, Ника! Обращайся ко мне по имени. И прекрати выкать.

Я была, мягко говоря, ошарашена.

— Я…попробую.

— Так вот…Йенс…при всем моем уважении, я действительно хороший боец. Эдди натаскал меня, и опять же, сейчас только октябрь, я могу заниматься каждый день. Научите меня только обращаться с оружием, и риск будет минимален. И…

Регнер остановил поток моей речи одним движением руки.

— Подожди, Никаэлла. Дай мне минутку…

И профессор задумчиво уставился перед собой, а я решила все-таки попробовать уже остывший стейк, так как чувство голода относится к физиологическим потребностям, которые нелегко побороть… Стейк даже остывший был обалденно вкусный! Как и картошка. А коктейль вообще потрясающий! В общем, я подчистила свою тарелку, а Регнер все так же сохранял молчание, только теперь он, как оказалось, смотрит на меня, улыбаясь одним уголком губ.

— Я рад, что у тебя хороший аппетит. Ты сильно похудела.

— За два дня? — удивилась я, — Не знаю, может быть скинула килограмм-два, в последние дни действительно мало ела. Вы подумали? — спросила я. И тут же исправилась под недовольным взглядом Йенса, — Ты…ты подумал?

— Подумал. Завтра мы с тобой идем к Эдди.

— Зачем к Эдди? — искренне не поняла я.

— Будем спрашивать разрешения.

— Оооо, да бросьте, брось. Вы ж…Ты ж не замуж меня зовешь, что 6 разрешения у единственного родственника спрашивать. Эд абсолютно, совершенно точно, без вариантов будет против. Он в ваш военный лагерь меня брать не хочет, а ты говоришь про другую планету. Зачем его спрашивать?

— Надо. Иначе никак. Завтра будем спрашивать разрешения. И про военный лагерь тоже спросим. Там мне будет проще тебя натаскать. Более того, если мы хотим отправить тебя на Магитар/ то попасть в военный лагерь тебе просто необходимо.

Я улыбнулась и, кажется, даже немного подскочила на месте.

— Спасибо! — искренне выкрикнула, — Спасибо большое!

— Ника, ты меня благодаришь? За то, что я согласился попытаться втянуть тебя в авантюру, опасную для твоей жизни?

— Да нет, — я пожала плечами, — просто побывать в военном лагере — это моя мечта…

— Ты необыкновенная девушка, Ника, — профессор внимательно смотрел на меня со своим бесстрастным выражением на лице. Я так и не поняла, хорошо или плохо то, что я необыкновенная, — обычно девушки мечтают о другом.

Я снова пожала плечами и сказала:

— Просто я инопланетянка.

И Регнер рассмеялся. Весело так, и заразительно очень, я не выдержала и тоже засмеялась. И вот так мы и смеялись, пока не вошел Митч, чтобы забрать грязную посуду. Видимо, напряжение, накопившееся между нами, да и вообще, за последние дни, дало о себе знать, и выплеснулось со смехом. Не самый худший способ сбросить напряжение. Я смотрела на весело хохочущего Регнера, и думала о том, что человек с такой улыбкой просто не может быть убийцей. И я рискнула спросить:

— Йенс, а что значит «зачистить» человека?

Профессор перестал улыбаться и посмотрел на меня с грустью. Неужели я ошиблась, и он действительно отдал приказ на убийство невинных людей?

— Ты хочешь, чтобы я рассказал подробно или в двух словах?

Что? Он хочет рассказать мне о том, как убивают людей при приказе «зачистить»? Поведать кровавые подробности после того как я плотно поужинала? Хочу ли я это услышать? Сомневаюсь… И я ответила:

— Подробно.

— Что ж… Зачистка — это процесс временного или постоянного изъятия или замены фрагмента воспоминаний, содержащих информацию, от которой требуется избавить носителя.

— Что? Звучит, как определение из учебника, — я в шоке. С одной стороны, я испытала большое облегчение, что Регнер не кидается приказами на убийство налево и направо, но с другой стороны… Они совершенно законно людям память стирают?

— Фактически так и есть. Цитирую регламент 56-82Р. Его учат все, поступающие на службу государству. И ты будешь учить. И Эдди, кстати, учил — его компанией на 60 % владеет Герехтайг. Проще говоря, если иметь ввиду тот приказ, который ты слышала, то у родственников расшифровщика мы временно изъяли любые воспоминания о нем и заменили их на другие воспоминания. Для всех он погиб пятнадцать лет назад, не смотри на меня так, родственники парня не страдали. Их эмоции соответствуют эмоциям, оставшимся у человека через пятнадцать лет после трагедии. Женой и детьми он еще не обзавелся, так что второй легенды писать не пришлось.

— И как происходит эта зачистка? — мне и правда интересно.

— Существует такой прибор, поморд. Называется в честь изобретателя. Когда человек находится в стадии глубокого сна, этот прибор присоединяется к его голове, и удаляет нужный фрагмент информации. Предварительно техники описывают информацию, которую надо удалить, на специальном языке, это как язык программирования, и пока человек спит, поморд ищет в подсознании спящего все фрагменты, где есть упоминания об указанном техниками человеке или событии. Эта описанная информация называется задание. Затем стертая информация записывается на меморал, а человеку в подсознание подселяется легенда, написанная теми же техниками на том же языке. Это как вирус в алла подселить, понимаешь?

— Не очень, — честно призналась я. — И что дальше?

— Все. Человек просыпается, и в его памяти уже нет информации с задания, зато гармонично живет подселенная легенда. Человек абсолютно ничего не замечает, а в случае с родственниками нашего нового расшифровщика — по окончании расследования всем его родным будут возвращены реальные воспоминания, и они даже не вспомнят, что было иначе, так как легенду удалят. А пока эти воспоминания хранятся на меморале, который, в свою очередь, хранится на засекреченном объекте, находящемся под охраной правительства.

— Вау, — только и смогла ответить я. — Это секретная разработка?

— Да, но все госслужащие осведомлены, что поморд существует, но о том, как и когда им пользуются — знают единицы. Большинство думает, что это сказка для запугивания служащих. Помордом пользуются только правительственные структуры. Иногда его используют для подчистки памяти жертвам жестоких преступлений, которые никак не могут прийти в себя, — профессор сделал паузу, чтобы выпить воды. — Но чаще используется именно так, для агентов, работающих на секретных заданиях.

— А сколько человек работает над этим заданием?

— В курсе происходящего всего восемь человек. Включая меня, Айсера и Аскаэра Герехтайта. С тобой — девять.

Ого. И груз ответственности навалился на мои плечи вместе с усталостью.

— Поехали в кампус, надо еще успеть доставить тебя до отбоя. Вечерний гонг уже был.

Действительно, уже четыре минуты одиннадцатого. Четыре минуты назад прозвучал гонг, а в 23.00 — отбой, все должны быть в своих комнатах. Не хочется опаздывать и давать мадам Сорж новый повод для сплетен.