Выбери меня

25. Как-то раннею зимой шел медведь к себе домой…

На совещание она, конечно, опоздала, и четыре пары мужских глаз воззрились на нее с укоризной.

— Присаживайтесь, Александра Николаевна, — грозным тоном проговорил полковник. И больше ничего не сказал. Сидевшие за столом заседаний Мелешко, Пирогов и Томашевич смущенно отвели взгляды.

Полковник поиграл желваками, попереставлял пепельницу в виде черта с места на место, открыл и закрыл лежавшую перед ним папку.

— Ладно… — буркнул он. — Мы собрались по делу Костенко. Предупреждаю присутствующих здесь граждан, не являющихся сотрудниками органов внутренних дел. Вся информация, которая будет здесь обнародована, является служебной. Я ясно выразился, Александра Николаевна?

— Да, — пролепетала Саша, садясь на краешек старого, скрипучего стула и отмечая, однако, что «граждан, не являющихся сотрудниками органов» здесь, кроме нее, еще двое.

— Игорь Петрович, вам первое слово, — провозгласил Барсуков.

Пирогов подобрался, выпрямил спину и почесал кончик длинного носа.

— Юрий Костенко и Андрей Полуянов давно знакомы, имели ранее общий бизнес. Костенко относился к Полуянову негативно. Последнее подтверждается тем, что незадолго до смерти он отрицательно отзывался о Полуянове в разговоре с Александрой Барсуковой. Он называл его страшным человеком. Возможно, он его боялся. В записной книжке Костенко, которую нашли на месте преступления, фамилия Полуянова обведена красным фломастером. Это странная записная книжка. Там нет телефонов и адресов, а напротив фамилий проставлены цифры и значки. Таким же красным фломастером обведена фамилия Александры Барсуковой. Есть фамилии, обведенные зеленым, синим, фиолетовым и желтым. Ни оперативники управления, ни мы — сотрудники агентства «Гоголь» — пока не сумели понять, что это значит.

— Чудесно, — замогильным голосом произнес Барсуков. — Фамилия подозреваемого и фамилия журналистки Барсуковой обведены одним цветом. Полуянов подозревается в убийстве. Александра Барсукова — тоже?

— Неужели из моих слов можно сделать такой вывод? — огорченно пробормотал Пирогов. — Я совсем не это имел в виду. Я полагал, что красный фломастер означал некую степень важности для убитого. Возможно, с этими людьми он намеревался встретиться в первую очередь. С Александрой Николаевной он встретился. Возможно, встретился и с Полуяновым. И был убит. — Сыщик замолчал.

— Продолжай, — попросил полковник.

— Далее неким лицом нам предлагаются доказательства причастности господина Полуянова к убийству Костенко. Это лицо — супруга Полуянова. Она предлагает нам свидетеля убийства и орудие убийства. Чего, как говорится, еще желать?

— А чего еще желать? — мрачно поинтересовался Барсуков. — Готовим дело в прокуратуру?

— Если бы супруга господина Полуянова пришла в прокуратуру или хотя бы в наше управление, — включился в разговор майор Мелешко, — тогда дело можно было бы передавать прямо в суд. И все мы были бы молодцы. Но она пришла в частное детективное агентство «Гоголь». И в нагрузку к уликам принесла неплохой аванс. А общая сумма обещанного вознаграждения — вообще запредельна, и это не могло нас не насторожить.

— Другими словами, вы заподозрили фальсификацию? — спросил полковник.

— Николай Трофимович, — проникновенно произнес Пирогов. — Любой дурак на моем месте заподозрил бы фальсификацию. Слишком уж явно меня покупали. С размахом. Ясно, что Полуянова хотят подставить. И тогда, естественно, следует снять с него подозрение и искать «подставляльщика». Но умные «подставы» делаются более тонко. Приди Полуянова ко мне с тысячей баксов за все про все, а лучше и вовсе без денег, просто пусти сопли в мою жилетку и принеси те же улики, я бы, скорей всего, ей поверил. То ли человек, который организовал «подставу», — полный дурак, то ли — это «фальсификация фальсификации».

— Что-то, Игорь, слишком сложно, — сказал Барсуков. — Не хочу сказать, что я совсем ничего не понял, но все эти навороты не для наших преступников. Все должно быть проще.

— Да я и сам так думал, — поморщился Пирогов. — Но просто в этом деле не получается. Возьмем ту же Оксану Полуянову. Сам Полуянов утверждает, что она примитивная и безалаберная. Но результаты негласного наблюдения за обоими супругами показывают другое. Полуянова не такая дурочка, как хочет казаться, и безалаберность ее носит эпизодический характер. Да, два вечера подряд она и вправду приходила домой нетрезвая. Но прочие дни вела вполне благопристойный образ жизни, готовила мужу завтраки и ужины и даже пару раз сходила в библиотеку. Брала там книги Гофмана…

— Гофмана? — воскликнула Саша.

— Гофмана, — кивнул Пирогов. — А что?

— Нет, ничего, — смутилась девушка.

— Значит, она по натуре актриса, — заключил полковник. — Дурит она своего мужа. А раз так, то и подставу вполне могла организовать. В таком случае она знает, кто настоящий убийца Юрия Костенко.

— Конечно, — кивнул Пирогов. — Но если она действительно умна, расколоть ее будет непросто.

Барсуков тяжело поднялся из кресла и прошелся по кабинету. Вздохнул, посопел, оглядел присутствующих.

— А что у нас с уликами-то этими? — пробормотал он, ни на кого не глядя. — Вы поговорили со свидетелем, которого назвала жена Полуянова? И что насчет пистолета?

— Пистолет был передан в сыскное агентство «Гоголь» двадцать восьмого октября сего года, — доложил Мелешко. — Экспертиза нашего управления установила, что пуля, выпущенная в Костенко двадцать первого октября, соответствует калибру и индивидуальным особенностям данного пистолета.

— Полуянов признает, что у него был пистолет, но потом он куда-то подевался, — вступил в разговор Игорь Пирогов. — Но если бы он убил кого-то из этого пистолета, ему не имело смысла вообще говорить, что он у него был. Ведь я ему его не предъявлял.

— Но пистолет у нас есть? — уточнил Барсуков. — С отпечатками полуяновских пальцев?

— Ну то-то и оно! — воскликнул Мелешко. — Если бы он убил Костенко из этого пистолета, то позаботился бы уж, чтобы на нем не осталось отпечатков. Он, если верить Игорю, не производит впечатления недоумка.

— Можно мне сказать? — тихо спросила Саша.

— Если только по существу, — строго сказал он.

— Конечно… — несколько смущенно пробормотала девушка. А смущалась она потому, что отнюдь не была уверена в той версии, о которой собиралась рассказать. — Во-первых, убийство Костенко не связано с его бизнесом, если таковой у него имелся — насколько я понимаю, это еще не выяснено. Во-вторых, если Полуянов в последнее время не пересекался с Костенко, то подозрения с него следует снять.

— Это мог быть более ранний конфликт, — возразил Томашевич. — Который зрел-зрел и, наконец, вызрел.

— Теоретически да, — согласилась телеведущая. — Но на практике так почти не бывает. Даже если преступление совершено из-за старого конфликта, должен был быть какой-то толчок, чтобы Костенко убили именно сейчас.

— А почему вы исключаете конфликт в сфере бизнеса? — спросил у нее Томашевич. — Я не очень понимаю…

— Полуянов — серьезный человек, — вместо Саши ответил Мелешко. — Не царское это дело — лично кого-то убирать. Любому хозяину самого паршивого ларька западло собственные руки марать в разборках.

— Конечно, — кивнула Саша. — Я знаю, что не каждый будет нанимать для этой цели профессионального киллера. Профессиональные киллеры объявления в газетах не дают. И очень мало кто имеет на них выход. Но простого исполнителя, дилетанта, так сказать, может найти любой желающий. За очень небольшие деньги. Конечно, качество при этом не гарантируется. Впрочем, я несколько отвлеклась. Я хотела сказать, что если это было умышленное убийство, заранее спланированное Полуяновым, то он не стал бы сам его осуществлять.

— Согласен, — сказал Барсуков. — У тебя все?

— Нет, — сказала Саша. — Я не сказала главного. Полуянов мог убить Костенко экспромтом. Допустим, произошла какая-то ссора при встрече, ну и… как это иногда бывает… У Полуянова было оружие, он им воспользовался. Но потом понял, что здорово влип. И вот тогда он придумывает эту громоздкую конструкцию с собственной «подставой». Привлекает жену. О которой в разговорах с другими людьми отзывается нелестно, и вообще убеждает всех в том, что она его ненавидит. Но на самом деле все, возможно, не так…

— Стоп! — воскликнул Мелешко. — Игорь, какого числа к тебе в первый раз приходила Полуянова? Ну, когда речи об убийстве еще не было и она просто просила добыть на него компромат.

— Сейчас, — кивнул Пирогов и полез во внутренний карман за ежедневником. — Вот… Визит дамы… Двадцатое октября, понедельник, восемнадцать двадцать пять.

— А Костенко был убит двадцать первого, — пробормотал Мелешко. — Если это и конструкция, то уж совсем… с ненужными завитушками…

— Понятно, что ничего не понятно, — проворчал Николай Трофимович. — А что со свидетелем? Он свидетель в кавычках или без?

— В кавычках или без, — эхом отозвался майор Мелешко. — Но если он свидетель в кавычках, то тогда он убийца без кавычек. Потому что картина преступления, которую он нарисовал, соответствует выводам оперативно-следственной бригады и экспертов. Время, место, разные мелочи — он все излагает точно.

— Кто он? — спросил полковник.

Андрей хмыкнул.

— Живет в элитном общежитии имени Коллонтай. Юрьев Николай Геннадьевич. Инвалид афганской войны. Любит прогуливаться по городу в компании вольных личностей. Не обремененных трудовыми и прочими обязанностями. Говорит: сидели в подвальчике теплом, пивко с водочкой посасывали. А тут вот прямо к окну машина подъехала…

— Значит, у нас не один, а несколько свидетелей? — уточнил Барсуков.

— Один, — возразил Мелешко. — Поскольку его приятели — гораздо менее тренированные личности.

— Мне это совсем не нравится, — вдруг сказала Саша.

— Что именно? — спросил Пирогов.

— То, что свидетель живет в интернате, которым руководил Костенко. Если бы еще убийство произошло поблизости от интерната, а то ведь — совсем в другом районе…

— И что теперь делать? — требовательно проговорил Барсуков.

— Лосина бы найти, — мечтательно проговорил Томашевич. — Может быть, он в курсе взаимоотношений Костенко и Полуянова.

— Это еще кто? — удивленно спросил полковник.

И Томашевич поведал присутствующим историю, услышанную от столетней Манефы Николаевны Урбанской.

— А почему тогда Лосина до сих пор не нашли? — возмутился полковник. — Вы же частный сыск!

— Ищем, — ответил за своего сотрудника Пирогов. — Но в питерской адресной службе человека с такими данными нет. А искать по всей России, да по все «эсэнговщине», это у вас, Николай Трофимович, наверное, быстрее получится.

— Ладно, поищем… — ворчливо произнес Барсуков. — Хотя если его в Питере нет, то вряд ли он нам поможет. Какие будут другие предложения, товарищи сыщики?

— Я бы устроил небольшую проверочку, — сказал Андрей. — Пусть Игорь объявит жене Полуянова, что улики ее ни к черту не годятся. Свидетель, мол, пьяница, путается, такого в суд не поведешь. На пистолете отпечатки смазанные. Интересно, как она себя поведет? Ведь не исключено, что она сама имеет отношение к убийству. С господином Костенко она была знакома и даже крутила с ним роман. Вахтерша элитного общежития узнала ее по фотографии, — повернулся он к Саше, — помнишь, та нам про какую-то Ксаночку рассказывала?

— Возражаю, — тоном участника судебного процесса воскликнул Пирогов. — По словам Полуянова, Костенко был геем.

— О боже! — вскричал полковник. — Только геев нам не хватает!

— Мало ли что тебе Полуянов сказал… — вздохнул Мелешко.

— Между прочим, — сказал Барсуков, — я тут проконсультировался кое у кого. Среди деловых людей смерть Костенко обсуждается. У него был серьезный покровитель. Убийца Костенко нанес ему нешуточное оскорбление.

— А поподробнее можно, Николай Трофимович? — попросил Мелешко. — Что за покровитель, какие дела их связывали? Мы же в эти сферы не вхожи.

— Ты думаешь, я вхож? — рассердился Барсуков и кивнул на Сашу. — Вон, у ее подруги Алены Калязиной спрашивай. Она в Смольном каждую собаку знает. А лучше всего туда вообще не лезть. Лучше пусть глухарь на нас повиснет, нежели мы разворошим какой-нибудь гадюшник.

— Как скажете, товарищ полковник, — недовольно произнес Андрей. — Значит, работаем по двум направлениям — Ксаночка и геи. Нужно также как следует разобраться со свидетелем. Который то ли в кавычках, то ли без, — повторил он слова полковника. — Игорь, пусть твои ребята там пошуруют немного, — попросил он Пирогова.

Тот согласно кивнул.

— И не забудьте еще, что Полуянов в Думу баллотируется, — сказала Саша. — Может, вся эта история — черный пиар против него? Происки соперников?

— И кто у него в соперниках? — усмехнулся Пирогов.

— Глава партии «Русич» господин Чуткий.

— Саша, я уже просил не трогать серьезные фигуры, — проворчал Николай Трофимович. А потом зачем-то добавил: — Правда, и забывать о них нельзя. Впрочем, они сами о себе не дадут забыть… Ну что, мы ничего не упустили? — спросил он, поглядев на часы.

Саша хотела рассказать о странных посланиях на ее электронный адрес и подозрениях насчет «двойника» Костенко, но потом раздумала. Слишком уж эти подозрения выглядели несерьезными. Прежде чем заводить речь о двойнике, телеведущая решила попробовать его найти сама.

— А вас, Александра Николаевна, я попрошу остаться, — тоном киношного Мюллера провозгласил Барсуков, когда участники совещания двинулись к выходу. Мелешко, Пирогов и Томашевич выпрямились, словно подчиненные того же Мюллера, щелкнули каблуками и синхронно кивнули головами. Саша хихикнула и закрыла за ними дверь.

— Клоуны, — проворчал полковник. — Присаживайся поближе. Чаю хочешь?

— Кофе хочу.

Полковник Барсуков вызвал секретаря — миниатюрную брюнеточку в форме с погонами лейтенанта — и попросил две чашки кофе. Брюнеточка, в отличие от только что вышедших сыщиков, своими тоненькими каблучками щелкать не стала.

— Ты на часы не посматривай, я тебя долго не задержу, — ворчливо проговорил Николай Трофимович. — Мне показалось, что тебя что-то беспокоит. Я не ошибся?

— Меня беспокоит всякая ерунда, — призналась Саша. — Мелешко надо мной уже всласть поиздевался по этому поводу.

— А именно? — нахмурился полковник.

— Ты тоже будешь издеваться, — грустно сказала она. — Скажешь, что мои фантазии слишком художественны и годятся в лучшем случае для Голливуда.

— Не скажу, — пообещал он. — У тебя иногда бывают толковые версии.

— Ну… — вздохнула она. — Просто… Ты ведь знаешь эту историю с дамочкой, бесследно пропавшей в туалете нашей студии. Которая наговорила Полуянову кучу арестантов, а потом в перерыве побежала в туалет…

— Я бы Мелешко за это уволил! — воскликнул Барсуков. — Если бы с кадрами все в порядке было. Начальник уголовного розыска! Ведь как мальчишка повелся!

— Ну он же не знал, что за этой дамочкой особый глаз нужен, — встала на защиту Андрея Саша. — Так вот… мы потом крупный план ее рассматривали. И мне показалось, что это лицо — копия покойного Костенко. Мелешко тоже вроде бы так показалось…

— Показалось или копия? — серьезно спросил Барсуков.

— Эксперты фотографии Костенко и наши кадры сравнили, — вздохнула Александра. — Уверенного ответа не дали. Потому что ракурсы слишком разные, четкий фас наши камеры не зафиксировали. Утверждают, что тип лица общий. Но этого мало для абсолютной идентификации.

— Да уж… — пробормотал полковник и подвинул поднос, принесенный секретаршей, ближе к дочери. — И что нам с этой похожестью делать? Искать родственников Костенко? Но у нас есть только одна родственница — мать. Тоже покойная. Или твоя фантазия простирается дальше? И убит был не Костенко, а его двойник?

— Я не знаю, — беспомощно сказала девушка и, обжигая губы, сделала глоток отлично сваренного кофе. — Я не могу отделаться от мысли, что человек, который встречался со мной, когда я гуляла с собакой, и который наговорил гадостей о Полуянове, не был Юрием Николаевичем Костенко. Ведь он просто представился — Юрий. А когда Мелешко попросил меня его опознать… Я теперь не уверена, что в морге был тот же самый человек. Ну ты понимаешь… Я ведь видела его живым один-единственный раз. Но если это был все-таки он? Понимаешь, тот Юрий, который во что бы то ни стало хотел со мной побеседовать, не был похож на человека, вращающегося в солидных сферах. А еще меня смущает то обстоятельство, что у убитого не было найдено никаких документов. Он же за рулем машины сидел. Права-то у него должны были быть?

— Угу… — кивнул Николай Трофимович. — Стало быть, все-таки идея с «двойником»… Костенко жив, а убили совсем другого. Мысль в общем-то понятна. Опровергаю. Владельцы крутых машин не всегда заботятся о том, чтобы иметь с собой документы. А то, что твой Юрий не похож на «крутого», так что ж… Он же гей, если верить Пирогову, то есть Полуянову. А они иногда такие бывают, что черт знает что!..

— Он жаловался на несчастную судьбу, — не сдавалась Саша. — Владелец «мерседеса» не должен жаловаться на несчастную судьбу.

— Сейчас ты идешь на поводу стереотипов, — засмеялся Барсуков.

— Но остается еще интуиция… — упрямо проговорила девушка.

— А вот ее к делу не пришьешь, — строго сказал Николай Трофимович. — Это ты, как дочь мента, еще в первом классе знала.

Саша отставила чашку и огорченно подперла рукой подбородок.

— Ты сам спросил меня, что меня беспокоит, — тихо сказала она.

— Да, — кивнул Барсуков. — И мне очень жаль, что я не развеял твое беспокойство. Но я тебя попросил остаться еще по одному поводу. У меня к тебе просьба. Скажи, ты когда с Аленой увидишься?

— Как только немного разгребу дела, — вздохнула она. — Столько всего навалилось, папа…

— Я понимаю, — кивнул полковник. — Но если бы ты могла выяснить что-нибудь о связях нашего покойника, это было бы нелишним. У меня, конечно, есть свои каналы. Но с твоей Аленой мне не сравниться. Естественно, эта информация не будет фигурировать в следствии.

— Я и сама собиралась с Аленой по этому поводу пообщаться, — усмехнулась Александра. — Но хорошо, что ты меня сам попросил. Не будешь говорить, что я сую нос не в свое дело.

— Я давно тебе этого уже не говорю, — грустно проговорил полковник. — Жаль, что ты этого не заметила…