Вызов Ланселоту: есть ли нынче рыцари без страха и упрека?

Глава 6 Последний день Помпеи

Проводив отца одним глазом, Наташа тут же и закрыла его. Она все прекрасно запомнила. Еще она знала, что надо сходить в магазин, прибраться и закончить наконец с прудиками под старой яблоней.

Девочки провалялись в постелях до начала двенадцатого. Окончательно проснувшись, они спустились в кухню.

— Давай не будем есть эту гречневую кашу! — сказала Мила, увидев на столе кастрюльку, которую Наташа достала из плиты.

— Почему?

— Она вчерашняя.

— А ты какая? Ты, что ли, будто бы не вчерашняя? Давай-ка за стол!

Мила тяжко вздохнула. Вот настырная эта Наташа! Уж она-то точно не меняется — и вчера такой была, и позавчера. Вообще, все окружающие мало меняются. Дедушка и бабушка, которые в Москве какими были год или два назад, такими и остались. И вот кошка Липси… Разве она была когда-то котенком? Нет, Мила такого не помнила. А вот она, Мила, меняется день ото дня. Вот недавно ее старый пододеяльник на тряпки разрезали — новые одеяла в него не влезают, а из-под старых ноги стали торчать. Нет, она не вчерашняя.

— Не буду я есть твою кашу! — твердо сказала Мила и скосила глаза на окно.

— Не будешь?! — возмутилась Наташа. — А что мама скажет, когда приедет и полную кастрюлю увидит?

— Не буду. Ты, Наташ, лучше в окно посмотри. Одного мальчика видишь?

— Ну, вижу. Колька соседский, и что? Кашу-то есть все равно придется, — не дала сбить себя Ната.

— Это не Колька. Это Сережка. Колька вчера налысо обстригся, потому что разозлился, что его все с Сережкой путают. Как ты думаешь, что он там у наших прудиков делает?

— Не знаю. Может, ему мостик понравился.

— А может, он в гости к нам хочет? Может, гречневой каши ему надо. Мама говорит, каша — штука полезная.

Мальчик оказался действительно Сережей. А Колька, его брат, сидел на яблоне, потому девочки его вначале и не увидели.

Войдя в дом и устроившись за столом, братья поведали, что пришли по делу — мама за солью послала. А у прудиков задержались ну совсем случайно!

— А че вы тут делаете? — спросил Сережка, переходя от обороны к нападению.

— Мы сейчас гречневую кашу будем есть! — ответила Наташа. — А вам не дадим!

— Очень надо нам вашу кашу!

— А у нас каша с бананами!

Мила вытаращилась на сестру, а Сережка возмутился:

— Че ты врешь! Такой каши не бывает!

— Почему это? — И Наташу, что называется, понесло: — Мы в Москве всегда такую кашу ели, а тут иногда только. Маме за бананами некогда в Серпухов ездить.

— Ну и че вы тогда сюда переехали? — грубовато спросил лысый Колька. Ему было завидно.

— А нам тут погреб понравился. И прохладно, и сухо. Здесь и бананы хорошо будут храниться, и маслята сушеные. Мы в Москве жили в Ясеневе, на опушке леса, там бананов и маслят видимо-невидимо, а своего погреба не было.

— Че?! Откуда в Москве бананы?

— Москва очень большая. Есть северная сторона и есть южная. Мы на самом юге жили, где теплее всего. У нас и пляжи были, как на Черном море. Одна беда: дом у нас был маленький, и одной стены в нем не было.

Мила даже расстроилась от зависти: ну врет и не споткнется! Наверное, школа все-таки много значит. А мальчишки растерялись. Наташа, наслаждаясь производимым впечатлением, продолжала:

— Да-да! Вы театр когда-нибудь видели? Там всегда одной стены нет. Вместо нее зрители сидят и в ладоши хлопают. Как раз такой дом у нас был.

— И че, подумаешь! — механически парировал Сережка и тут же возбужденно спросил: — А за деньги вас показывали?

Колька тоже открыл было рот, чтобы спросить о чем-то, и сразу закрыл: он не поспевал за событиями.

— Нет, не показывали. Для этого надо свой театр открывать. Это целый бизнес. Очень трудный. Одни безбилетники чего стоят! Мы эту стену открытую загородили просто. Мы там большую картину повесили. «Последний день Помпеи» называется. Там ужас просто какой нарисован.

— Ты че — издеваешься?

— Че-че — заладил! Я врать совсем не умею. Там Помпея нарисована в свой самый последний день. Когда извергался Везувий.

— Ну че ты! Знаю я про Везувий! — Побледневший от мыслей Сережка облизнул пересохшие губы. — Это вулкан. Там все погибли — и люди, и звери, и гладиаторы в цирке…

— Д-да-аа… — протянул Колька. — Интересно вы в Москве жили…

— Это еще что! Мы там такие истории жуткие пережили, что тебе вообще и не снилось!

— Мне и такое не снилось, если честно.

— Верю, Колька, верю, — снисходительно сказала Наташа. — Ну, как насчет каши с маслом?

Мальчишки переглянулись, и, как старший, то есть родившийся на двенадцать минут раньше, на вопрос ответил Сережка:

— Ладно, раз так. Мы банановую кашу еще никогда…

Тут Мила наконец не выдержала:

— Ну ты, Наташ, даешь… Такого я от тебя никак не ожидала! Бананов там нет. Там гречневая каша!

— Уверена?

Наташа заглянула в кастрюльку и вскрикнула испуганно:

— Как же так?! Куда они подевались? Это ты, Липси, съела?

Кошка сидела на подоконнике, облизываясь. Что именно она украла, было непонятно. Сережка и Колька бросились к ней, опрокидывая табуретки, но кошка не стала их ждать. Она мигом спрыгнула на пол и юркнула в дверь.

— Ладно, придется есть обычную, гречневую, — с сожалением сказала Наташа. — Вам, мальчики, сахарком посыпать? Мы с Милой сахар только в шоколадных конфетах едим. Сахар — это верная белая смерть.

Бывшую банановую кашу съели с удовольствием. Даже Мила. При этом она из принципа густо посыпала свою порцию белой смертью — пусть не думает Наташа, что самая умная! Только представьте, так издеваться над людьми!

Ели молча. Сережка и Колька косились на Наташу. Они и верили, и не верили. Хотелось верить — это да. Но и сомнительного было много.

Когда тарелки опустели, Наташа скомандовала всем идти в сад. Кто хорошо поел, тот должен хорошо поработать, иначе желудочный сок плохо вырабатывается.

Мальчишкам и в голову не пришло сказать, что работать в чужом саду — это совсем не такое удовольствие, как, скажем, таскать из него спелые августовские яблоки или, к примеру, угощаться той же кашей, пусть даже и без бананов. Правда, они не так уж сразу принялись за работу, сначала затеяв игру — кто больше ям перепрыгнет. Однако деловитость девочек передалась им быстрее, чем можно было ожидать, глядя на их индейские скачки и прыжки.

А когда мальчишки поняли, зачем бочки вкопаны в землю, они пришли в полный восторг. Надо же — рыбки! Надо же — нимфея!

А зимой?

А зимой рыбок и нимфею в аквариум. Это щуку в аквариум не пересадишь, а вот золотых рыбок…

Золотых!

Словом, работа закипела. Дети натаскали суковатых веток и мелкого щебня и соорудили мостики. Веток оказалось так много, что решили — не пропадать же добру! — сделать шалашик у самой яблони.

— Здесь можно будет лежать и глядеть, как плещутся рыбки в воде… — помечтала Мила.

В воде! А где же вода? Как быть с водой, не знала пока даже Наташа. В журнале написано: поставить в бочки какие-то бачки. И обязательно на кирпичи. Но кирпичей нет — мама у соседей не попросила.

— Ха! — обрадовался Сережка. — Кирпичи и у нас можно взять. Только зачем они?

— Ну, для этих — для бочков, то есть бачков! — пояснила Наташа. — Сначала кирпичи, потом бачки.

— А рыбки где?

— А че ты такой непонятливый — в воде, конечно!

Напрасно Наташа полагала, что Сережка непонятливый. Он просто не понял, зачем еще бачки на кирпичах, если есть бочки. Налил воды — и все! Куда вода денется?

— В самом деле! — сказала Наташа, подумав. — Ладно, давайте-ка для эксперимента заполним одну бочку.

— А лучше сразу все, чтобы мама обрадовалась! — воскликнула Мила. — Она приедет усталая, а у нас прудики готовы!

Наташа тоже понимала, что для усталой мамы будет просто замечательно отдохнуть у воды под яблоней. Вода — она ведь так успокаивает… Вот если б можно было еще и фонтан! Но это потом. А сейчас она поручила Сережке сделать скамеечку у прудиков, а сама с Колькой и Милой стала носить воду.

Пяти ходок с полным ведром от колодца до яблони хватило, чтобы понять: выбившуюся из сил Милу нужно отправить делать скамеечку, а Сережку перевести в водоносы.

Но, побегав с ведрами взад-вперед минут двадцать, и Сережка, и Колька, и сама Наташа так устали, что еле таскали ноги, а вода в бочке все еще плескалась на самом донышке.

Тогда решили выстроиться в цепочку, но так почему-то стало проливаться очень много воды.

Время шло, и как же медленно набиралась эта проклятущая бочка, хоть плачь!

— Нужно шлангом воду набирать! — придумал Сережка, когда они наконец заполнили половину первого прудика. — Только у нас такого длинного нет.

— Есть, есть длинный! У нас! — обрадовалась Мила. — На чердаке! Я сама где-то там видела, когда лазила. Только надо поискать…

На чердак так на чердак! Сколько можно без толку носить воду? С этим были согласны все. Наташа, правда, засомневалась: кроме прудиков, у них еще и магазин, и готовка, а на чердаке они обязательно застрянут надолго — каждому понятно, что там можно наткнуться на кучу интересных вещей… Да, как-то так получилось, что чердак младшие Рукавишниковы после переезда по-настоящему не исследовали. Наташа только раз поднималась наверх, а Мила, правда, побывала там раза три, но — с мамой.

Сережа в два счета доказал, что со шлангом они наполнят все бочки за пять минут, и тогда на остальные дела останется куча времени.

Наташа сдалась.