Я верю в завтра

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Через неделю после того, как Бритт приступила к новой работе, ее начальница неожиданно предложила ей… переехать в плавучий дом. Дело в том, что до сих пор Бритт приходилось ездить на работу из города, поскольку плата за меблированную комнату была внесена на неделю вперед. Такие поездки таили в себе массу неудобств — во-первых, плата за проезд в автобусе съедала весьма существенную часть средств Бритт, а во-вторых, у нее не оставалось ни времени, ни денег на нормальную еду, и молодой женщине приходилось ограничиваться скудным завтраком, состоявшим из кофе и тостов, и не менее скудным ленчем, съедаемым прямо на рабочем месте.

В первый же выходной Бритт, имея в кошельке недельную зарплату, отправилась на поиски жилья в Сосалито, однако вскоре убедилась, что найти недорогую квартиру или хотя бы комнату в популярном курортном городке практически невозможно.

Поговорив со своими сослуживицами, она узнала, что большинство живет или в Окленде, или в Сан-Франциско и ездит на работу оттуда. Бритт уже отчаялась решить эту проблему, но как-то днем Стелла, отозвав ее в сторону, сказала, что хотела бы с ней поговорить, и попросила задержаться после работы.

Когда все разошлись, Бритт негромко постучала в дверь кабинета Стеллы, немного взволнованная и обеспокоенная, не зная, что сулит ей этот разговор.

Услышав хриплый голос начальницы, приглашавший ее войти, Бритт собралась с духом и переступила порог кабинета.

Стелла кивком указала на стеклянный кофейник, булькавший на небольшой плитке рядом с ее столом.

— Угощайся и рассказывай, что тебя беспокоит.

Наливая себе кофе, Бритт — уже в который раз — подумала, как не вяжется этот кабинет со всем обликом Стеллы. Во-первых, в нем царил безукоризненный порядок, во-вторых, огромный письменный стол, занимавший полкомнаты, был явно настоящим изделием стиля ампир, а не подделкой, в-третьих, небольшие картины, украшавшие идеально белые стены кабинета, свидетельствовали, на взгляд Бритт, о том, что их хозяйка неплохо разбирается в живописи.

— Небось удивляешься, как я дошла до такой жизни. Угадала? — хитровато прищурясь, спросила Стелла.

Бритт, которая в данный момент размышляла как раз над этим, молча кивнула, удивленная проницательностью собеседницы.

— Все получилось, в общем-то, случайно.

Стелла подобрала подол очередной накидки — сегодня она облачилась в особенно яркое, кричаще пестрое изделие — и со вздохом водрузила ноги на край стула.

— Двадцать лет я проплавала на круизных судах. Начинала стюардессой, но мне скоро надоело ублажать вечно недовольных богатых старух да стелить им постели. Тогда я перебралась на камбуз и, как ни странно, так быстро продвинулась, что стала главной поварихой компании, обслуживавшей южноамериканские рейсы. Но тут мои суставы меня подвели.

Пришлось уйти с корабля. Мы с моим дружком начали собственное дело — у меня были кое-какие сбережения. Открыли кафе, и все шло хорошо целых шесть лет. А в прошлом году мой дружок вдруг заболел — инфаркт, представляешь? Ну, ты ведь знаешь этих мужиков — чуть палец заболит, им кажется, что они уже помирают! В общем, решил он перебраться на Восток, поближе к детям. Я выкупила его долю и теперь пытаюсь управиться со всем этим одна. А это, надо сказать, нелегко! Я привыкла, что на мне кухня, а уж клиенты — это было по его части…

Стелла на минуту умолкла, а затем продолжала:

— А здорово у тебя сегодня получилось с этой Томпсон! Я прямо вскипела, когда эта чертова кукла вдруг начала выспрашивать, не кладем ли мы маргарин вместо масла в гусиный паштет. Готова была на куски ее разорвать… Да как она смеет оскорблять наше заведение! А ты умница, так ей все объяснила, что и она осталась довольна, и мы клиентку не потеряли. Я предполагала, что от тебя будет польза. Теперь я в этом уверена!

— Спасибо, — с улыбкой отозвалась Бритт.

Стелла жестом прервала ее.

— Я слышала, ты срочно ищешь жилье. Это правда?

Бритт кивнула. Вопрос ее не удивил — в женском коллективе трудно что-либо утаить.

— Машины у меня нет, поэтому я хотела найти что-нибудь поблизости, чтобы ходить на работу пешком. Но, к сожалению, арендная плата в Сосалито мне не по карману.

— А ты никогда не думала о том, чтобы снять плавучий дом?

— Мне попадались объявления о сдаче таких домов, но плата в два раза превосходит ту, что я могу себе позволить.

— Ну, не вешай нос! Дело в том, что у меня есть плавучий дом. Я прожила там семь лет. Я люблю эту старую баржу, но не могу теперь жить так близко к воде из-за больных ног — жутко ноют суставы. Врачи сказали, что мне надо перебираться повыше, в горы. Я подумывала было продать «Стеллу С.», но понимаешь… как бы это сказать? Не могу с ней расстаться. Проклятая сентиментальность! Вот я и решила подыскать кого-нибудь, кто мог бы там жить, а заодно приглядывать за домом.

Стелла умолкла и изучающе уставилась на Бритт.

— Ну как? Хочешь попробовать жить на воде?

— А сколько это будет стоить?

— Да нисколько, — неожиданно ответила Стелла. — Ты будешь чем-то вроде домоправительницы. Правда, тебе придется самой обставить дом, потому что свои вещи я заберу. Надеюсь, ты сумеешь содержать его в порядке, как я делала это всю жизнь. Купила эту баржу, как только приехала в Сосалито. Тогда рабочая лошадка вроде меня могла себе такое позволить! Дом, правда, не новый, но в отличном состоянии.

— Я… я очень вам благодарна. Обещаю содержать дом в порядке, — растроганно ответила Бритт. — Даже не представляете, как я рада. Я теперь у вас в долгу…

Стелла поморщилась и жестом прервала поток благодарности. С трудом поднявшись со стула, она проворчала что-то насчет того, что нечего зря тратить время, поскольку, как известно, время — деньги, и Бритт поняла, что аудиенция окончена.

Через два дня, перебравшись на «Стеллу С.», она обнаружила, что жилище и впрямь содержалось в образцовом порядке. Каждый закуток крошечной баржи использовался с толком. Маленькая кухонька сверкала чистотой, а в салоне было очень уютно. Бритт почувствовала, как ее переполняет благодарность к грубоватой Стелле, и в очередной раз вознесла хвалу Господу за то, что в тот день, когда она заблудилась, он привел ее именно к двери ее заведения.

Жизнь Бритт вскоре потекла по привычному руслу, но скучной от этого не стала. Казалось, не будет конца конфликтам с заказчиками, постоянно возникавшим в ресторане, тем более что Стелла с радостью переложила на новую сотрудницу тяжкий труд по их разрешению.

В те далекие времена, когда благодаря непоседливости Пьера Дюмона его дочь была вынуждена поневоле приспосабливаться к различным условиям жизни, так же как и в последние четыре года, которые она провела под крышей свекрови, Бритт, сама не отдавая себе в этом отчета, оказывается, постепенно постигала искусство дипломатии — и весьма в этом преуспела. Выяснилось, что она умеет найти подход к каждому — и к недовольным посетителям, и к нетерпеливым заказчикам, и к Стелле, которая легко выходила из себя по каждому пустяку.

Более того, такая работа приносила удовлетворение молодой женщине, поскольку давала возможность испытать свои силы. К тому же работа так изматывала ее, что вечером, после столь бурно проведенного дня, она обычно валилась в постель и мгновенно засыпала, а значит, у нее не оставалось времени на мрачные мысли.

Несмотря на то что на работе ее постоянно окружали люди, Бритт чувствовала себя одиноко, но старалась не думать об этом — и о Крейге. С прошлым покончено. Она раз и навсегда решила, что отныне будет жить новой жизнью, совершенно непохожей на прежнюю. Это означало, что теперь она сама будет принимать решения, сама справляться со своими проблемами, а главное — никому не позволит вмешиваться в ее дела.

Казалось бы, ей это вполне удалось. Да и на работе все было в порядке. Но Бритт мучила одна мысль — ей было жаль, что она не может найти применения своим кулинарным талантам. Стелла полностью переложила на Бритт отношения с клиентами и работу с персоналом, а себе оставила основное производство — заказ продуктов, наблюдение за готовкой, составление «бумажек», как она немного презрительно именовала безликие стандартные меню, предлагаемые посетителям. Более того, она вскоре дала понять Бритт, что все ее предложения по улучшению работы на комбинате не только нежелательны, но и неуместны.

Бритт проработала у Стеллы три месяца, когда между ними возник первый конфликт. В тот день она пришла на комбинат чуть позднее обычного и обнаружила, что там уже вовсю кипит работа — готовились закуски для фуршета, который должен был состояться в небольшом отеле в честь окончания конференции местных дантистов. Обведя глазами подносы с различными закусками, бутербродами-канапе, овощными блюдами и холодной бараниной, Бритт подумала: «Как это банально! А все можно было бы сделать гораздо интереснее…»

Вот, например, отварной рис. Почему бы не добавить к нему чуточку кэрри — не очень много, чтобы он не стал слишком горьким, а только для вкуса. К баранине отлично подошел бы лимонный соус. Да и фаршированные баклажаны будут куда аппетитнее, если смешать их с чем-нибудь острым, а не с традиционными помидорами. Собственно говоря, даже из этих нехитрых продуктов можно соорудить нечто экстраординарное, даже экзотическое, — скажем, афганские блюда.

С минуту Бритт боролась с искушением вмешаться и наконец решительно направилась к главной поварихе, дородной итальянке с басовитым голосом и грозным взглядом жгуче-черных глаз.

Как и следовало ожидать, все ее предложения, хотя и сделанные в деликатной манере, были с негодованием отвергнуты. Уже через несколько минут Бритт была вынуждена с позором покинуть поле битвы. Щеки ее пылали, а в ушах все еще стояли бранные слова итальянки, которая недвусмысленно дала понять, как относится к чужим советам.

Прежняя Бритт ради сохранения мира наверняка бы отступила. Новая же решила действовать иначе. Вечером, придя с работы, она все еще переживала стычку с итальянкой, и вдруг на память ей пришел разговор, нечаянной свидетельницей которого она оказалась пару дней назад, когда, войдя в кабинет Стеллы, Бритт обнаружила, что начальница говорит с кем-то по телефону.

— …обычная цена, мистер Олкотт. Ну, я не знаю, чего еще вы хотите за такие деньги! Мы берем дешево именно потому, что у нас стандартное меню. Если вам нужны деликатесы, обратитесь в какой-нибудь роскошный ресторан в центре. Только и цена там будет соответствующая… Мы, конечно, можем немного разнообразить наше меню, но не надейтесь, что получите черную икру за ту цену, что мы с вас берем!..

Бритт вышла из кабинета, а когда вернулась несколько минут спустя, Стелла все еще беседовала с несговорчивым клиентом, чертыхаясь себе под нос по поводу того, что вот есть, дескать, странные скупердяи, которые хотят иметь все, а денег жалеют.

Теперь Бритт припомнила тот разговор и решила использовать его в своих целях. В конце концов она всю жизнь занимается кулинарией. Тратить все свое время на то, чтобы ублажить строптивых клиентов, значит зарывать свой талант в землю.

Однако действовать надо исключительно осторожно — ведь Стелла упряма, как осел, и если вобьет себе что-то в голову, то никаким гвоздем это не выковырнешь.

— Стелла, я все думаю о нашем меню… — осторожно приступила к разговору Бритт пару дней спустя.

— И не только думаешь, как я погляжу! Я слышала, как ты спорила с миссис Конти. Так что я тебе скажу — не суйся не в свое дело! Лучшей поварихи у меня не было со времен основания нашего заведения. Конечно, разнообразием ее блюда не блещут, но она знает наши требования, да и меню…

— Об этом я и хотела поговорить. Мне кажется, мы могли бы разнообразить его, не увеличивая цену…

— Занимайся лучше заказчиками и персоналом, — оборвала ее Стелла. — А меню — это моя епархия. Еще раз повторяю — не суй свой нос, куда тебя не просят!

В тот момент Бритт не стала спорить, но и сдаваться окончательно, как поступила бы еще недавно, не собиралась. Продолжая выполнять свою работу — как всегда безукоризненно, — молодая женщина ждала удобного случая возобновить разговор с начальницей.

Выходные дни Бритт проводила, прочесывая местные магазины, лавочки Армии Спасения и распродажи — она подыскивала недорогие вещи для своего нового жилья. Крася и полируя подержанную рамочку, купленную по случаю на распродаже в порту, — в нее Бритт предполагала поместить гравюру с изображением прелестной китайской пагоды, — она вдруг подумала, что впервые в жизни живет одна и может обставить комнату, руководствуясь лишь собственным вкусом. Если ей придет в голову фантазия поместить в одну комнату дешевые циновки, массивный письменный стол и яркий торшер — это ее дело. «Ни в чьих советах я не нуждаюсь», — мысленно добавила Бритт.

Когда наконец плавучий домик обрел тот вид, которого добивалась его новая владелица, она пригласила прежнюю на обед. Как ни странно, Стелла с готовностью откликнулась на приглашение.

Бритт заранее очень тщательно продумала меню. Хлопоча на кухне, она вдруг поймала себя на том, что мурлычет какой-то веселый мотивчик. Только тут Бритт поняла, что боль и одиночество — неизбежные следствия ее ухода от Крейга — отступили, по крайней мере на время.

К приходу Стеллы все было готово. Круглый дубовый стол — Бритт купила его по случаю на аукционе — выглядел чрезвычайно нарядно, покрытый яркой скатертью в индейском стиле и освещенный пламенем толстых коричневых свечей. В воздухе плавал пряный запах томатного соуса со специями. На плите тушилась баранина с рисом — особое афганское блюдо, коронный номер Бритт. Правда, она была несколько разочарована, когда Стелла, обведя взглядом комнату, не сказала ни слова ни о новой мебели, ни о картинах, украшавших стены.

А вот угощением гостья явно осталась довольна. Она даже попросила добавки, с наслаждением смакуя сочную баранину и рис, сдобренный кэрри. Отведав десерт — жирную, сладкую пахлаву, — Стелла отодвинула тарелку и удовлетворенно вздохнула.

— Да, Дюмон, кухарка ты хоть куда, — призналась она. — Жаль, что мы не можем себе позволить готовить такую же еду для наших жмотов-клиентов!

— А почему нет? На стоимости блюд это не отразится! — энергично возразила Бритт. — В этих блюдах, приготовленных по афганским рецептам, те же компоненты, что и в нашем меню номер три. Разница только в способе приготовления, специях, — в общем, в мелочах.

Стелла окинула собеседницу недоверчивым взглядом, и Бритт поспешила заверить гостью, что ни на йоту не отступила от ингредиентов, используемых в меню номер три.

— Блюда, которые я приготовила сегодня, можно было поставить на поток в нашем заведении. Это не потребует дополнительных затрат, а вкус явно улучшится, — с энтузиазмом продолжала Бритт. — Продавать их можно по той же цене, что и меню номер три. Любая профессиональная повариха легко справится с их приготовлением.

— Понятно. И что же ты конкретно предлагаешь? — с холодком в голосе осведомилась Стелла.

— Для начала позвольте мне выполнить один заказ.

Хотя Бритт заранее отрепетировала эти слова, прозвучали они совсем не так уверенно, как она рассчитывала.

— Что-нибудь небольшое — ну, например, для съезда художников-графиков, который состоится в следующем месяце. Они не указали точно, какое предпочитают меню, просили только, чтобы блюда были не совсем обычными. Предполагается устроить банкет для участников съезда и нескольких почетных гостей.

— И ты думаешь, что сумеешь с этим справиться, не отпугнув одного из наших лучших заказчиков?

Стелла и не пыталась скрыть своего скептицизма.

— Ведь эти съезды повторяются каждый год, и всегда их обслуживала я. Мне не хотелось бы терять таких выгодных клиентов.

— Но у вас гораздо больше шансов их потерять, если вы не сумеете им угодить, то есть придумать что-нибудь необычное! Я читала отзывы участников прошлогоднего банкета. Во всех сквозила одна и та же жалоба — на слишком скудное и однообразное меню.

— Ну, на всех не угодишь, — проворчала Стелла. — Хотят деликатесов, а платить не желают! Небось со своих заказчиков дерут с каждым годом все больше и больше. Инфляция!

— Предоставьте это мне. Я обещаю, что и меню будет другим, и затраты останутся прежними, так что цену вам увеличивать не придется.

Стелла допила кофе, поставила чашку на стол и поднялась.

— Ну ладно. Только тебе придется самой договориться с миссис Конти. Она — сущая ведьма! На дух не выносит никаких перемен. И помни, что ты обещала не увеличивать затраты. Если не получится — пеняй на себя!

Бритт принялась горячо благодарить начальницу, но Стелла, как всегда поморщившись, жестом приказала ей замолчать.

Обведя глазами комнату, она остановила свой взор на старом рулевом колесе — оно очень приглянулось Бритт в портовом магазине, и она решила украсить им кухонную дверь. Проворчав что-то себе под нос — были ли то слова одобрения или осуждения, Бритт не поняла, — Стелла распрощалась с ней и ушла, тяжело ступая по деревянным планкам трапа, которые жалобно поскрипывали под ее солидным весом.

А Бритт в очередной раз подумала, а не откусила ли она больше, чем сможет проглотить?..

Следующий день был выходным. Сидя на залитой солнцем палубе с блокнотом в руке, Бритт сосредоточенно трудилась. Как жаль, что у нее не сохранились рецепты, которые отец собирал годами! Они были бы сейчас весьма кстати… И вдруг Бритт поймала себя на мысли, что вчера вечером — впервые с того момента, как она покинула Огайо, — она легла спать, не вспомнив о Крейге.

А так ли уж это хорошо? Бритт вдруг почувствовала себя одинокой и несчастной. Хотя солнце светило по-прежнему ярко, на нее вдруг напал озноб.

Записи в блокноте неожиданно расплылись, и Бритт поняла, что это от слез. Она сердито смахнула их, досадуя на себя за то, что дала волю чувствам. За последние несколько месяцев она многого достигла. Так почему же теперь ее вдруг одолевают сомнения и образы прошлого? Не потому ли, что, как ни горько в этом сознаваться, одной работы, еды и сна недостаточно для полноценной жизни? Бритт понимала, что для того чтобы жизнь снова наполнилась смыслом, нужно обрести новые привязанности, найти новых друзей. А что если она снова потерпит неудачу, как это уже произошло с Крейгом?..

Вскоре после того как Бритт перебралась в Сосалито на постоянное место жительства, она решила осуществить свою заветную мечту — подписаться на ежедневную газету, выходящую в Дуглас-Гроув, естественно, на имя Тани Дюмон. Каждый раз, вытащив газету из ящика, Бритт жадно прочитывала ее от первой до последней строчки, ища новостей о Крейге.

Вначале ей не везло. Создавалось впечатление, что Крейг куда-то исчез, подобно ей самой. Но вот, наконец, в середине августа, через четыре месяца после того, как Бритт покинула Огайо, она нашла имя мужа в списке гостей, присутствовавших на каком-то благотворительном мероприятии. Тут же было упомянуто имя Стефани — факт, который совершенно не удивил Бритт.

Потом в газете еще несколько раз упоминался Крейг — то в качестве сопредседателя акционерного общества, то в числе гостей на званом обеде, который давали Эквайеры, и наконец последовало объявление о том, что он стал полноправным партнером юридической фирмы Джона Эквайера.

Каждый раз, встречая в газете имя мужа, Бритт понимала, что раз он так скоро сумел вернуться к обычной жизни и забыть ее, словно она никогда и не была его женой, значит, она поступила правильно.

Вернуться в Дуглас-Гроув лишь затем, чтобы наблюдать, как день за днем рушится их брак, страдать от ревности, когда Крейга и Стефани одновременно нет дома, наконец пройти мучительную процедуру развода…

Нет, она бы этого не вынесла! Тогда зачем же подписалась на газету? Зачем мучает себя? Нет, с этим надо покончить раз и навсегда! И Бритт в очередной раз давала себе слово, что завтра же аннулирует подписку…

Громкий всплеск, раздавшийся у кормы, оторвал Бритт от невеселых мыслей. Вскочив и уронив блокнот, она подбежала к поручню. На причале, недалеко от баржи, служившей ей домом, стояли два Подростка и пристально глядели на воду. Один из них, заметив Бритт, что-то сказал товарищу, и оба, смеясь и подталкивая друг друга, сошли на берег и вскоре скрылись из виду.

Бритт уставилась на воду, недоумевая, что могло вызвать этот звук. Вскоре она заметила плавающий на поверхности мешок, причем он двигался так странно, что она догадалась — в нем находится что-то живое. Сердце Бритт забилось учащенно. Долго не раздумывая, она сбросила тапочки и нырнула с борта в воду, которая была, к сожалению, более чем сомнительной чистоты.

Уже через несколько минут она подплыла к мешку и принялась толкать его вперед, к трапу. А вот вытащить его на берег и развязать веревку оказалось делом куда более трудным.

В конце концов Бритт справилась и с этим. К ее удивлению, из мешка вылезла костлявая, ободранная и жутко грязная кошка. Выгнув спину и угрожающе зашипев, она проследовала мимо своей спасительницы прямо в дом. Ее хвост мотался из стороны в сторону, а из пасти беспрестанно неслось все то же недовольное шипение.

— Вот и толкуй после этого о благодарности, — пробормотала Бритт, однако тоже вошла в дом за полотенцем.

Она с опаской приблизилась к кошке, ожидая, что та снова начнет шипеть и скалить зубы, однако, как ни странно, зверек без возражений позволил завернуть себя в полотенце и вытереть.

Так же нехотя кошка разрешила Бритт обработать перекисью водорода свое расцарапанное ухо, причем с таким видом, словно делала одолжение своей спасительнице.

— Наверное, ты самая уродливая кошка на свете, — задумчиво произнесла Бритт, глядя на пестрый мех зверька и его горящие злобой, сверкающие глаза.

Услышав ее голос, кошка снова мотнула хвостом и угрожающе зашипела, но Бритт решила не обращать на это внимания, — похоже, благодарности от нее не дождешься. Однако когда Бритт вошла в свою комнату, чтобы снять с себя мокрую одежду, кошка последовала за ней, из осторожности держась на почтительном расстоянии.

Переодеваясь, Бритт не спускала с нее глаз — неизвестно, что еще выкинет эта дикарка. Дюйм за дюймом обследовав салон, кошка, очевидно, осталась довольна результатом и двинулась на кухню. Подойдя к холодильнику, она застыла, в ожидании уставившись на дверцу.

Бритт ничего не оставалось делать, как открыть холодильник, достать консервы из тунца и поставить банку на пол. Кот — теперь Бритт поняла, что имеет дело с самцом — набросился на консервы с такой жадностью, что ей стало его жаль. Утолив первый голод, кот уставился на Бритт, явно выпрашивая добавки. Его желтые глаза горели голодным блеском. Бритт полезла в холодильник, чтобы достать новую банку, а когда повернулась, кота уже не было.

Немного раздосадованная, она тщательно обыскала салон, палубу баржи, даже пристань. Все оказалось впустую — кот как сквозь землю провалился.

— Скатертью дорога! — сердито бросила Бритт. — Только бродячего кота мне и не хватало! Я и обращаться-то с ними не умею. Надеюсь только, что у него хватит ума держаться подальше от этих мальчишек…

Уже под вечер, когда Бритт сидела на палубе, наслаждаясь последними ласковыми лучами солнца, она вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Чувство это было очень неприятным, казалось, словно что-то жжет ей спину.

Подняв глаза, она увидела, как сверкнул солнечный луч, отразившись от стекла. Приглядевшись внимательнее, Бритт заметила на соседней барже мужчину, наблюдавшего за ней и бинокль.

Несколько мгновений она не сводила с нахала глаз, сердито поджав губы. Рассмотреть внешность мужчины во всех подробностях было затруднительно — баржа находилась слишком далеко, — но все же Бритт сумела понять, что волосы у него рыжие, а одет он в обрезанные до колен джинсы и замызганную футболку. Его жилище — во всяком случае та часть, которую удалось рассмотреть Бритт, — выглядело столь же непрезентабельно, как и его хозяин, скорее напоминая обломок кораблекрушения, чем приличный плавучий дом.

Бритт попыталась вернуться к своим занятиям, стараясь не замечать незнакомца, но это ей не удалось, потому что свет от проклятого бинокля все время попадал ей в глаза. Нахмурившись, она с вызовом воззрилась на мужчину, надеясь смутить его, но он в ответ радостно замахал ей рукой, — похоже, злость Бритт его только позабавила.

На следующий день она отправилась на маленький местный рынок, который обслуживал всю колонию плавучих домиков и где продавалось все — от овощей до лекарств, — и там снова увидела этого человека. На мгновение Бритт показалось, что он собирается с ней заговорить, однако ее холодный взгляд, вероятно, умерил его пыл — он ограничился лишь кивком и дружелюбной улыбкой, когда Бритт поравнялась с ним. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что он вовсе не так некрасив, как ей показалось вначале. Собственно говоря, в его хитроватой усмешке была даже своеобразная прелесть — если, конечно, он смеялся не над ней.

С тех пор Бритт повсюду встречала своего соседа. Когда утром она шла на работу, он уже стоял у перил причала и не сводил с нее глаз. Вечером, заходя поужинать в небольшой ресторанчик, где подавали блюда из морепродуктов, она видела, что мужчина сидит за соседним столиком, уткнувшись в меню. Хотя заговаривать с ней он не пытался, но не скрывал и своего интереса к молодой соседке. Бритт давно догадалась, что их якобы случайные встречи — далеко не случайность.

Однако времени на размышления о назойливом незнакомце у нее не оставалось. Получив разрешение Стеллы на обслуживание съезда графиков, Бритт с головой окунулась в работу. Одной из самых трудных задач, стоявших перед ней, было добиться согласия и сотрудничества миссис Конти. Эта женщина, чрезвычайно дорожившая своей должностью главной поварихи, встречала в штыки любое предложение Бритт, подозревая, что эта неизвестно откуда взявшаяся выскочка метит на ее место.

Поскольку все, что намечала сделать Бритт по изменению меню номер три с тем, чтобы максимально приблизить его к афганской кухне, также не встретило одобрения миссис Конти, молодая женщина поняла, что если не переломит этого сопротивления, то все останется по-прежнему.

А это означало, что она потерпит очередное поражение, которое подорвет у Бритт веру в себя. Перетащить миссис Конти на свою сторону стало ее навязчивой идеей, и она начала обхаживать итальянку, словно та была важной потенциальной клиенткой, причем очень выгодной. Первым делом Бритт пригласила миссис Конти на обед. Вначале та заколебалась, явно подозревая какой-то подвох, но услышав, что Бритт нуждается в ее совете, согласилась, хотя и с явной неохотой.

Молодая женщина решила приготовить простой обед, но целиком выдержанный в итальянском духе. Она благодарила судьбу за то, что в свое время ее отец целый год прослужил в Нью-Йорке шеф-поваром у какого-то загадочного итальянского джентльмена, которого так тщательно охраняли бравые молодые ребята, словно он был важной персоной.

Это был весьма тревожный год, и как только срок контракта истек, Пьер Дюмон без колебаний оставил сомнительное место, решив найти что-нибудь поспокойнее. Однако служа у итальянца, он беспрекословно выполнял все его требования, сводившиеся в основном к тому, чтобы ни на йоту не отступать от традиционных итальянских рецептов. Бритт сохранила в памяти многие из блюд отца и теперь, готовясь встретить гостью, со знанием дела закупала цветную капусту — непременный ингредиент минестроне — особой густой овощной похлебки, грибы, ветчину и прочие продукты, которые, как она помнила, использовал отец в своих итальянских рецептах.

Наконец решающий день настал. Показав гостье свое жилище, Бритт пригласила се к столу. На лице итальянки отразилось удивление, когда перед ней вдруг возникла тарелка густого наваристого минестроне. Судя по выражению ее лица, она не ждала ничего хорошего, однако, проглотив первую ложку, с удовольствием доела остальное.

Затем Бритт предложила гостье спагетти с сыром. Подождав, пока миссис Конти как следует распробует блюдо, она спросила:

— Не переложила ли я специй? Мой отец отлично готовил спагетти, но боюсь, я плохо помню его рецепт.

Итальянка отправила в рот очередную порцию спагетти и задумчиво прожевала.

— Нет, все в порядке. А вот в минестроне лучше класть не лапшу, а макароны. Но главное — чтобы базилик был свежим. Для соуса нет ничего хуже, чем увядший базилик!

Она продолжала делиться с Бритт секретами итальянской кухни, и к концу обеда та приобрела не только весьма ценные кулинарные познания, но и — что было более важно — сумела заручиться поддержкой миссис Конти в своем новом проекте.

Однако все оказалось сложнее, чем представлялось поначалу. Надо было соблюсти требование, выдвинутое Стеллой, — создать новое меню, не увеличивая стоимости блюд, что в условиях инфляции, о которой Бритт просто-напросто забыла, было очень непросто. Кроме того, никто не освободил ее от других должностных обязанностей, а они отнимали массу времени. Тем не менее постепенно ей удалось справиться с трудностями.

Бритт закупила нужные продукты, познакомила миссис Конти и ее подручных с новыми рецептами и обучила официантов тому, как следует подавать блюда афганской кухни. В тот вечер, когда состоялся заключительный банкет съезда художников-графиков, Бритт лично поехала в Сан-Франциско, чтобы удостовериться, что зал выглядит должным образом, фуршет организован как надо, а официанты с честью выполняют свои обязанности. И все же ее не покидала трусливая мысль — а не зря ли она все это затеяла? Что, если ее ждет провал?

Однако фуршет снискал полное одобрение комитета устроителей. В письме, присланном на комбинат, обращалось особое внимание на оригинальность меню и на то, как красиво были оформлены все блюда.

С этого момента Стелла уже не препятствовала вторжению Бритт в эту область ее хозяйства.

Для Бритт началось трудное, но прекрасное время. С головой погрузившись в работу, она порой засиживалась на комбинате до позднего вечера. И все же такого удовлетворения от своего труда Бритт еще никогда ранее не испытывала. У нее в памяти сохранилось множество великолепных рецептов, которыми когда-то удивлял своих клиентов ее отец, а когда память подводила Бритт, она начинала импровизировать, проводя долгие часы на кухне, когда работницы уже расходились по домам. Главной ее целью было создать новые блюда, чтобы заменить ими те надоевшие стандартные, что были так по сердцу Стелле.

О степени ее успеха можно было судить по тому, что буквально месяц спустя комбинату пришлось нанять несколько новых помощниц на кухню и две дополнительные бригады официантов, причем работа по их обучению была поручена Бритт. Иногда по вечерам, приходя домой с работы, она испытывала одно желание — поскорее лечь и уснуть. Но в те дни, когда у нее оставалось время для размышлений, Бритт чувствовала в глубине души, что успехи на работе — это еще не все, что в ее жизни не хватает чего-то еще, возможно, гораздо более важного…

Как ни странно, так остро ощущать свое одиночество она начала благодаря… коту. В течение целой недели после того как она вытащила его из воды, Бритт искала строптивого зверя, но он словно растворился в воздухе.

Она уже почти забыла о нем, но вот однажды ночью ее разбудило прикосновение чего-то мягкого и теплого. Отдернув руку, Бритт с криком вскочила и зажгла лампу.

И тут увидела… все того же кота.

— Ах ты, негодник! — в сердцах обрушилась она на него. — Как ты сюда попал? Напугал меня до смерти…

Кот приоткрыл глаза, окинул Бритт ленивым взглядом и отвернулся. И вдруг неожиданно издал хриплый звук, — очевидно, это был его собственный вариант мурлыканья.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе улечься на мою кровать… И вообще, с чего ты взял, что мне нужна кошка?

Бритт снова легла спать, а проснувшись утром, обнаружила, что кот все еще здесь. Значит, она выдержала испытание.

Она назвала его просто Кот. Он позволял Бритт гладить и ласкать его, только когда был в настроении, и иногда ей казалось, что кот по-прежнему не доверяет ей. Даже самой себе она не хотела признаться в том, что с появлением этого зверька перестала чувствовать себя такой одинокой. Ведь признаться в этом значило отдать себе отчет в том, что, несмотря на свои чрезвычайно загруженные дни, она все еще временами тоскует по Крейгу, то есть новая жизнь, в которую она так храбро вступила, не вполне удалась. А в этом Бритт вовсе не хотелось сознаваться.

Она проработала у Стеллы восемь месяцев, когда начальница неожиданно предложила ей долю в деле.

— Правда, это всего десять процентов, но, видит Бог, ты их заслужила, — сказала Стелла, снова недовольно ворча, когда Бритт рассыпалась в благодарностях. — Ведь в том, как успешно идут у нас дела, прежде всего твоя заслуга. Собственно говоря, нам уже становится тесно в прежнем помещении. Нужен капитал, чтобы расширить мощности и модернизировать кухню. А самое главное — нам нужны более просторные морозильные камеры. Я тут полазила по округе и выяснила, что соседний склад скоро пойдет на продажу. Вот если бы уговорить этих банковских крыс, чтобы они дали нам заем…

День, когда имя Бритт появилось на вывеске над входом в заведение, был настоящим праздником в ее жизни. Вечером, после того как все ушли, она остановилась перед вывеской и долго смотрела на нее.

«Слански и Дюмон, обслуживание свадеб, званых обедов и торжеств».

— Здорово звучит, — произнесла она вслух и рассмеялась — ведь она разговаривала сама с собой.

Спустя неделю придя на работу, Бритт сразу поняла, что происходит нечто важное.

Во-первых, Стелла не скрывала своего волнения, во-вторых, она облачилась в платье, изменив своей обычной униформе — просторной гавайской накидке. Взглянув на начальницу, роскошные волосы которой, черные как смоль и лишь кое-где тронутые сединой, были уложены в изысканную прическу, венчавшую ее голову, словно корона, а губы были слегка накрашены помадой, Бритт пришла к выводу, что Стелла даже красива.

Едва завидев Бритт, Стелла знаком пригласила ее зайти к ней в кабинет.

— Я достала деньги, — торжественно объявила она, плотно закрыв дверь.

— Банк дал заем? — поинтересовалась Бритт.

— Нет, не банк. Как же, раскошелятся они, жди-дожидайся! Нет, это частный инвестор. Зовут Дэвид Джордан. Он не хочет, чтобы об его участии в деле стало известно. Предпочитает держаться в тени. Просто дает нам деньги на расширение производства, вот и все.

Стелла озабоченно взглянула на мужские часы, которые она всегда носила на левом запястье.

— Он будет здесь с минуты на минуту. Сказал, что очень хотел бы познакомиться с нами обеими.

— А что он за человек?

— Ну, ему немного за тридцать. Приятный малый! По виду даже не скажешь, что его может интересовать наш бизнес. Он выходец из старинной сан-францисской семьи. Куча денег, репутация в обществе и все такое. В общем, местный. Он из тех, кого называют… вот черт, забыла слово! Ну в общем, бывают такие люди, которые берутся за все понемножку просто так, от скуки.

— Дилетант? — подсказала Бритт.

— Вот-вот. Как-то я прочла в «Кроникл», что он несколько лет назад на спор вскарабкался на Эверест. Потом занимался автогонками, даже участвовал в «Формуле-1». Не думаю, что нам часто придется с ним встречаться. Какой-нибудь богатый чудак, который ищет применения своим деньгам. Впрочем, нам это на руку, правда? С его связями он наверняка поможет нам расширить дело.

— Интересно, откуда он узнал, что мы хотим его расширить?

Стелла пожала плечами.

— Он говорит, что был поражен, с каким размахом ты устроила свадебный обед для Поланского. Сказал, что впервые за много лет ему понравилась еда, которая подавалась на банкете. Ну, он начал расспрашивать, что да как, и выяснил, что мне нужны средства для расширения дела. Вот и все!

Закончив эти объяснения, Стелла снова пожала плечами.

Больше никаких вопросов Бритт задать не удалось — послышался стук в дверь. Стелла крикнула:

— Входите!

Бритт обернулась, ожидая увидеть их нового делового партнера, но вместо него на пороге стоял… ее назойливый сосед.

Она была поражена. Как он осмелился появиться здесь, у нее на работе? Однако услышав, как сердечно приветствует его Стелла, догадалась, что человек, который упорно преследовал ее весь последний месяц, и неведомый богатый чудак, решивший вложить свои деньги в их комбинат, — одно и то же лицо.