Юлий Цезарь. Политическая биография

1. Союз трех

62 год, год претуры, был достаточно сложным для Цезаря. Он был отмечен наступлением группы Катона и неудачами Помпея. Цезарь нанес удар по Катулу. После смерти Суллы, ему было поручено восстановление сгоревшего храма Юпитера Капитолийского, и, став теперь великим понтификом, Цезарь потребовал финансового отчета (храм еще не был достроен) и передачи обязанностей по строительству Помпею (Call., II, 10,2). Оптиматы отстояли своего лидера, но это была их последняя стычка, в 61 г. Катул умер. Став новым куратором, Помпеи быстро завершил работы.

В том же году произошел скандал в доме Цезаря. Между Клодием и Помпеей, новой женой Цезаря, возможно, начался роман, закончившийся достаточно необычным происшествием. Клодий был обнаружен в доме Цезаря, куда он проник во время праздника Доброй Богини (Bona Dea), носившего чисто женский характер. Согласно Плутарху, подробно описавшему эту историю, Клодия разоблачила одна из служанок. Свидетельницами против него выступили мать Цезаря Аврелия и его сестра Юлия (Plut. Cic, 29; Caes., 10).

Против Клодия начался процесс по обвинению в святотатстве и разврате. Обвинителем выступил один из трибунов. Коллегия понтификов дала ответ, что святотатство действительно имело место (другого варианта у нее просто не было). Лидеры оптиматов достаточно активно втянулись в процесс, зачастую по чисто личным мотивам. Одним из свидетелей обвинения был Лукулл, ранее женатый на младшей из трех Клодий. Цицерон, прежде бывший в хороших отношениях с Клодием, дал против него показания, опровергнув алиби. Причиной, возможно, было то, что жена Цицерона Теренция приревновала супруга к Клодии-Лесбии. На осуждении настаивала группа Катона. Инцидент с Bona Dea превращался в политическую акцию, которая ударила не только по Клодию, но и (косвенно) по Цезарю, превратив его в оскорбленного супруга и, возможно, в укрывателя святотатства.

Вероятно, это и стало причиной поведения Цезаря, постаравшегося не дать этой чисто личной истории стать предметом публичного разбирательства. Он развелся с Помпеей, произнеся свою знаменитую фразу, что жена Цезаря должна быть выше подозрений (Plut. Caes., 10), но на суде заявил, что ему ничего по этому поводу неизвестно, тем самым оказав немалую услугу Клодию. Существует мнение, что Цезарь спасал Клодия, в котором видел будущего политического союзника, но более вероятно что он заботился о собственной репутации и репутации жены. Общество во все века достаточно спокойно относилось к соблазнителям, иногда даже сочувствуя им больше, чем пострадавшему супругу, но оно не прощало этого женщине. В Риме еще не было законов Августа, согласно которым с обвинением могло выступить любое постороннее лицо, а потому инициатива процесса могла принадлежать только собственно потерпевшей стороне. Отказавшись от обвинения, Цезарь вывел из-под удара Помпею, вместе с тем, показав, что не позволит связывать свое имя с компрометирующими историями. Процесс переходил в чисто политическую плоскость и, возможно, именно с этим было связано и решение суда. Суд оправдал Клодия, хотя и незначительным большинством (31 против 25). Ходили слухи, что он подкуплен, и открыто намекали на Красса (Cic. Att., I, 26). В данной ситуации Цезарь также спасал не Клодия, а свою семейную репутацию.

В конце 62 г. из Азии вернулся Помпеи. Рим был в панике, ожидали новой диктатуры. Тем не менее, Помпеи собрал воинов на сходку и велел им разойтись по домам. С небольшой свитой он направился в Рим и ждал возле границ померия, как полагалось триумфатору. Переворот так и не состоялся (Plut. Pomp., 43–44; Dio, 37, 20; Veil., II, 40).

Действия Помпея стали предметом дискуссии. По мнению Т. Моммзена, Помпеи стремился к единоличной власти, но делал это крайне нерешительно, одновременно стремясь быть и властелином Рима и честным республиканцем, и именно эта непоследовательность вызывает критику выдающегося немецкого историка^{160}. Эд. Мейер восхищается Помпеем именно за то, что его критикует Моммзен. Согласно его мнению, Помпеи был носителем принципиально иной идеи, в этом плане отличной от идеи абсолютной монархии Цезаря, и особой формы управления, принципата, единоличной власти при сохранении республиканских порядков^{161}. По мнению Ф. Марша, действия Помпея отмечены противоречивостью и готовностью нарушить дух закона, соблюдая его букву^{162}. М. Гельцер также отмечает роль Помпея, как первого среди равных^{163}. По мнению Ж. Эллегуара, Помпеи был «сенатским диктатором» уже с 70 г. и теперь просто сохранял свое положение^{164}. В отечественной историографии также имеются существенные различия. С.И. Ковалев критикует его за близорукость и непоследовательность^{165}, тогда как С.Л. Утченко сохраняет очень высокое мнение о Помпее, отмечая его республиканизм и лояльность к республике и отрицая мнение о принципате Помпея^{166}.

Многое, видимо, справедливо. Помпеи был более легитимен, чем Сулла, и предпочитал более косвенные и легальные методы. Он оставался связанным с сенатом и его сулланским большинством. С другой стороны, у него не было оснований для выступления: в Риме его встретило монолитное правительство, имевшее совершенно законный статус, Катилина был разбит, а миссия Непота показала невозможность новых чрезвычайных полномочий. Наконец, Помпеи не ожидал, что его достаточно разумные меры встретят столь активное сопротивление, а сенат явно «перестарается» в кампании по дискредитации своего полководца.

Основными требованиями Помпея были утверждение его распоряжений в восточных провинциях, наделение землей его ветеранов и триумф. Когда эти, в общем, законные и разумные предложения были высказаны, они столкнулись с сопротивлением оптиматов. Среди них было много личных врагов и недоброжелателей и, кроме того, после «дела Катилины» группа Катона почувствовала свою силу, желая «поставить Помпея на место». Сумев справиться с опасным врагом, сенат не нуждался и в «защитнике». Попытки Помпея сблизиться с Катоном не удались (Plut. Pomp., 44; Cato, 30).

Консулами 61 г. стали М. Пупий Пизон и М. Валерий Мессала. Пизон был ставленником Помпея. В 83 г. он был квестором Сципиона и сдался Сулле, в 72 г. был претором Испании, а в 71 г. сменил Помпея на посту командующего войсками в испанских провинциях. Вероятно, ранее Пизон участвовал в Серторианской войне. В 69 г. Пизон получил триумф, а с 67 по 62 г. был легатом Помпея на востоке. Это был достаточно типичный представитель сулланских военных, и Помпеи мог на него рассчитывать. Впрочем, хороший военачальник, Пизон, как это часто бывает, оказался неэффективным помощником в гражданской политике. М Валерий Мессала Руф, ранее претор 64 г., скорее склонялся к оптиматам. Цицерон именует его «защитником благородных» (defensor bonorum). Лишь позже Мессала присоединился к триумвирам. Впрочем, главными противниками Помпея были Лукулл, Метелл Критский, Красс и Катон (Dio, 37, 49; Арр. В. С, II, 9; Plut. Pomp., 6; Luc, 42; Cato, 31; Veil., II, 10; Suet. Iul., 19), занимавшие ключевые позиции в сенате. Помпеи был встречен очень холодно, и, согласно письмам Цицерона (Cic. Att, I, 19), в период с февраля по июнь 61 г. сенат даже не занимался делами Помпея, тем более, что всех отвлекло сенсационное дело Клодия. Цицерон был одним из немногих сенатских лидеров, считавших необходимым сохранение союза с Помпеем.

В 61 г. Помпеи получил только триумф (Plut, Pomp., 45–46; Арр. Mitr., 116–7; Veil. II, 40); принесший в казну огромные деньги. Лукулл начал критику восточной политики Помпея и предложил обсуждать вопрос по пунктам, затягивая дискуссию. Его поддержали другие лидеры.

На рубеже 61 и 60 гг. Помпеи предпринял более решительные действия. Один из консулов, Л. Афраний, был верным легатом Помпея во всех его кампаниях, второй, Кв. Цецилий Метелл Целер, принадлежал к клану Метеллов. В 80 г. вместе с братом он был обвинителем Лёпида, в 71 г. — народным трибуном, в 66 г. — легатом Помпея в Азии. В 63 г. Метелл Целер стал городским претором и сыграл немалую роль в подавлении восстания Катилины (Cic. pro Sulla, 65; Vail. Max. VII, 7, 7). Ранее Целер сорвал процесс Рабирия (Dio, 37, 27, 3), а в октябре 63 г. был послан в Пицен и Умбрию для борьбы с катилинариями (Sail. Cat., 30, 5; Cic. Cat., II, 5, 6), хотя, как и многие сулланцы, сохранял отношения с Катилиной (Cic. Cat., I, 19). В 61 г. Метелл Целер, будучи наместником Цизальпийской Галлии закрыл последнему путь на север. Помпеи рассчитывал на помощь Целера и даже помог ему баллотироваться в консулы, но второй консул встал на сторону оптиматов.

Окончательной пробой сил стал аграрный закон. 15 марта 60 г. народный трибун Л. Флавий предложил новую реформу (детали см. Cic. Att., I, 19), предлагая наделить землей ветеранов Помпея, а, возможно, и другие категории граждан, за счет покупки земли на военную добычу Помпея (Dio. 37, 50; Plut. Cato min., 31). Оптиматы во главе с Катоном и Метеллом Целером сорвали голосование (Dio, 37, 50). Это было полное поражение Помпея, потерявшего немалую часть политического влияния. Ситуация вызвала и недовольство солдат (Ibid). Оптиматы праздновали победу над Помпеем, но как раз в это время появился Цезарь, снова мастерски разыграв сулланские «масти» и воспользовавшись просчетом своих противников.

После претуры, в 61 г. Цезарь стал пропретором Дальней Испании. Перед отъездом ему пришлось улаживать свои дела с кредиторами, но Красс поручился за Цезаря на огромную сумму в 830 талантов (Plut. Caes., 11). Детали испанской кампании неясны. Цезарь воевал против лузитан и галлеков, не сложивших оружие после Серторианской войны, и использовал 30 когорт (Plut. Caes., 12; Арр. В. С, II, 8; Iber, 102). Кампания была очень крупная, согласно Аппиану, Цезарь не завершил операции до тех пор, пока не объявил Испанию подчиненной. Военная добыча была велика, в казну было послано много денег. По всей вероятности, это и было окончательное покорение Испании, после 61 г. никаких волнений на полуострове не было. Солдаты провозгласили Цезаря императором, и он мог претендовать на триумф, что не оспаривали даже оптиматы. Сенат согласился на триумф без особого сопротивления, вероятно, все формальные основания были налицо. Это был первый опыт Цезаря в качестве крупного военачальника. Он восстановил и свое финансовое положение, вероятно, за счет военной добычи, поскольку никаких попыток обвинить его в вымогательствах не было.

В 60 г. Цезарь прибыл в Рим и стал готовиться к решающему шагу, баллотировке в консулы. Он достиг должного возраста, прошел всю предварительную карьеру и имел славу выигранной войны. Ситуация в Риме дала ему возможность более смелой комбинации — консолидации оппозиции и создания реального противовеса сулланской и постсулланской олигархии. Оптиматы также готовились к решающей схватке. Прежде всего, возник формальный момент. Полководец, дожидавшийся триумфа, не мог вступить в город, напротив, кандидат на выборах должен был лично предстать перед избирателями. Цезарь просил о заочной баллотировке, но получил отказ. Триумф также затягивался. В этой ситуации Цезарь отказался от триумфа, что было беспрецедентным в римской истории, и выставил свою кандидатуру на выборах (Dio, 37, 54; 44, 41; Plut. Caes., 13; Cato, 31; Suet. IuL, 18).

Сомнений в поддержке избирателей у Цезаря быть не могло. Выборы 65 и 63 гг. показали это с достаточной очевидностью. Народ был готов оказать своему кандидату неограниченную поддержку. Впрочем, Цезарь ставил и большие цели: создание сильной постоянной оппозиции оптиматам в сенате и начало масштабной программы реформ, включающей масштабные аграрные преобразования и начало новой провинциальной политики. Вероятно, уже тогда Цезарь планировал крупномасштабные внешнеполитические программы и решение проблем Италии и проблем державы. Именно для этого, а не только для собственно выборов, и понадобился созданный Цезарем альянс крупных политических лидеров.

Видимо, летом 60 г. оформляется его союз с Помпеем и Крассом^{167}. Реально он уже существовал. Отношения Цезаря и Красса были вполне сложившимися к 70 году и основывались на старых семейных связях. С другой стороны, с 67 года Цезарь неизменно поддерживал все назначения и действия Помпея. Отношения Красса и Помпея всегда отличались соперничеством, но у них были и периоды сотрудничества. С другой стороны, даже в событиях 62–60 гг. Красс выступал против Помпея.

В создании триумвирата были заинтересованы все трое, и для союза имелись весьма серьезные основания. Кроме всего прочего, Помпеи рассчитывал провести в жизнь все свои преобразования на востоке и дать землю солдатам, а Красс, будучи чужим в мире сулланских олигархов и понимая пагубность их политики, искал новую политическую силу, способную обеспечить его собственные интересы и интересы связанного с ним делового мира. Если Цезарь становился политическим лидером триумвирата, а Помпеи — его опорой в армии и сенате, то Красс был банкиром альянса.

Более сложен вопрос о датировке, целях и инициаторах соглашения. По Аппиану, соглашение было заключено перед консульством (Арр. В.С. II, 9), то же самое сообщает Плутарх (Plut. Caes., 13; Pomp., 41). Дион Кассий, Ливии и Светоний пишут о союзе после консульских выборов (Dio, 38, 55–56; Liv. Epit., 103; Suet. Iul., 19, 2), Веллей просто указывает на 59 год.

Различны и мнения исследователей. Триумвират датируют летом 60 г. (Э. Корнеманн, Р. Сайм, Г. Бенгтсон, С.И. Ковалев), т.е. до выборов^{168}; концом 60 г., после выборов, но перед консульством (К.В. Нич, Эд. Мейер)^{169}; 60 годом (неопределенно) (В.И. Кузищин, А.В. Игнатенко)^{170}; началом 59 г. (начало консульства) (Эд. Шварц, Р. Ханслик)^{171}. Существует мнение, что точную дату союза установить невозможно, а в 59 г. случилось лишь его первое проявление (С.Л. Утченко, X. Сандерс, Н.В. Чеканова)^{172}.

Последнее мнение, наверное, ближе к истине. Союз сложился уже давно, однако конкретная договоренность и особенно — «примирение» Помпея и Красса, видимо, происходят в период между законом Флавия (июнь 60 г. — Cic. Att, II, 1) и, вероятно, выборами. Скорее всего, уже на выборах Цезарь мог рассчитывать на ресурсы Помпея и особенно на деньги Красса. Все источники (Plut., Caes., 13; Pomp., 47; Crass, 14; App. В. С, II, 9; Dio, 37, 55) и, наверное, большинство исследователей указывают на инициативу Цезаря^{173}. Впрочем, и двое других членов триумвирата никоим образом не были пассивными фигурами в его игре.

Сложен вопрос о цели и характере триумвирата. Плутарх считает причиной монархические устремления Цезаря (Plut. Caes., 13) и его союзников (Plut. Crass, 14). Согласно Светонию, они договорились «не допускать государственных мероприятий, неугодных троим» (ne quid ageretur in re publica quod displicuisset tribus) (Suet. Iul., 19). Достаточно интересно объяснение Флора: «Итак, Цезарь стремился к завоеванию политического влияния, Красс — к его умножению, Помпеи — к удержанию. В равной мере одержимые жаждой власти в государстве, они охотно объединились для ее захвата» (Flor, II, 13, 1). Флор добавляет, что Помпеи был вынужден защищаться от бесчестия со стороны оптиматов, а Красс мечтал о дальнейшем обогащении (Flor, II, 13, 8–10) Веллей называет его «союзом ради могущества». Целью Помпея было проведение при помощи консула Цезаря своих установлений на востоке. «Цезарь хотел приумножить свою славу, а Красс держался за авторитет Помпея и силу Цезаря, поскольку в одиночку он не мог добиться первенства» (Veil., II, 44). Согласно Диону Кассию, к союзу привели монархические устремления каждого и страх перед объединением двух других лидеров. Союз был скреплен клятвами, когда все трое договорились во всем содействовать друг другу (Dio, 37, 55–57).

Древние авторы делают акцент на стремлении всех троих и особенно — Цезаря, к захвату власти. Было бы точнее говорить — о взятии власти вполне легальным путем через выборы. С другой стороны, даже совокупная мощь всех троих не могла превратить их в «монархов». Оптиматы были достаточно сильны, и реально речь шла только об известном равновесии. С.Л. Утченко справедливо полагает, что речь шла об объединении всех антисенатских сил^{174}. Как отмечают многие исследователи, соглашение было неофициальным, а его прообразом были весьма частые в римской политической жизни предвыборные соглашения^{175}. Союз явно был долгосрочным и имел далеко идущие цели. Кроме взятия власти, у триумвиров была основательная, разносторонняя программа, которая, в целом, была программой Цезаря, хотя и с существенными дополнениями, особенно — со стороны Помпея. Триумвират готовился к новому слому сулланской системы и, видимо, здесь всегдашний лидер оппозиции Цезарь действовал более последовательно, чем бывшие сулланцы Помпеи и Красс. Впрочем, на данном этапе совпадение интересов явно преобладало.

Каковы же были цели союза? Триумвиров, видимо, объединяли общие установки (декларация о совместных действиях — Plut. Crass, 14; Dio, 37, 55–56 и взаимопомощи — Dio, Ibid., а также — решение не допускать, чтобы что-либо в государстве происходило без их желания — Suet. Iul., 19) и конкретные цели, особое место среди которых занимали выборы Цезаря в консулы и проведение в жизнь распоряжений Помпея.

Оптиматы оказали серьезное сопротивление. Кандидатом в консулы стал М. Кальпурний Бибул, оптимат, личный враг Цезаря и его коллега по квестуре, эдилитету и претуре. Вокруг Бибула сплотились все лидеры оптиматов, Катон, Цицерон, Лукулл и др. Обе стороны, особенно, оптиматы, использовали огромные денежные средства (Suet. Iul., 19). Борьба была крайне острой (Plut. Cato, 31; Caes., 13; Арр. В. С, II, 9). Третьим кандидатом был друг Цицерона Л. Лукцей, претор 66 г., обвинявший Катилину и оказавший помощь Цицерону в 64–63 гг. (Cic. Fam., V, 13,4; Asc. p. 81). Обе стороны пытались заключить с ним предвыборное соглашение, но Лукцей предпочел Цезаря. Причиной, вероятно, была его близость к Помпею, членом consilium которого он был (Cic. Art., IX, 1,3; 11, 3). Впрочем, оптиматы мобилизовали все свои ресурсы. Консулами 59 г. стали Цезарь и Бибул. Голосуя за Цезаря, народ совершенно определенно голосовал за слом сулланской и постсулланской системы, политические реформы и изменение внешней политики. Это был второй этап «мирной революции», начавшийся в 70 г., итогом которого стало начало преобразований нового плана и изменения в составе сената в пользу оппозиции.

2. Консульство (59 г.)

1 января 59 г. Цезарь и Бибул вступили в должность. Лидер оппозиции стал главой исполнительной власти и спикером сената. Теперь он впервые мог предпринять попытку изменить соотношение сил. Несмотря на перемены в период 78–59 гг., руководство сенатом по-прежнему принадлежало бывшим сулланцам и оптиматам. Лучше всего известно положение в верхнем этаже правящей элиты. Из 23 консуляров 59 г. минимум 11 представляли собой эту «партию власти» и, как правило, были противниками Цезаря: Г. Скрибоний Курион (76 г.), Л. Лициний Лукулл (74 г.), М. Лициний Лукулл (73 г.), Л. Геллий Публикола (72г.), Кв. Гортензий Гортал (69 г.), Кв. Цецилий Метелл Критский (69 г.), Г. Кальпурний Пизон (67 г.), Ман. Эмилий Лепид (66 г.), Л. Манлий Торкват (65 г.), Кв. Цецилий Метелл Целер (60 г.). К этой группе примыкали Цицерон (63 г.) и коллега Цезаря Бибул. В более низших эшелонах (претории, эдилиции, трибуниции) набирала силу группа Катона.

Цезарь мог рассчитывать на гораздо более скромную поддержку. Его сторонниками были его старый покровитель П. Сервилий Ватия (79 г.), известный популяр и, видимо, родственник Аврелии, консул 65 и цензор 64 г. Л. Аврелий Котта и консул 64 г. Луций Цезарь. Все трое были политиками достаточно умеренной ориентации и об их роли в событиях 59 г. практически ничего не известно. Это могла быть группа «пассивной поддержки».

Расстановку сил изменил триумвират. Кроме самих Красса и Помпея, за ними пошла группа консуляров — военных: М. Пупий Пизон (61 г.), Валерий Мессала (61 г.), Афраний (60 г.). Позиция Помпея оказывала влияние и на некоторых других консуляров, в целом, находящихся в лагере оптиматов (Цицерон, Г. Кальпурний Пизон (консул 67 г.)), которые пытались выступать в качестве посредников между борющимися партиями, хотя и безуспешно. К нейтральным можно отнести и Л. Волькация Тула (66 г.) и, возможно, Д. Юния Силана (62 г.). Триумвиры имели сильную поддержку среди младших сенаторов. В 56 г. на встрече в Луке было 200 сенаторов и почти все магистраты этого года (Арр. В. С, 11, 17; Plut. Pomp. 5; Dio. 39, 24–31).

Положение оппозиции резко изменилось, она впервые стала единым целым и получила признанного лидера. В сенате начинает устанавливаться неустойчивое равновесие, которым отмечены все события 50-х гг. Вместе с тем, оппозиция пока еще была слабее, а «контрольный пакет» имели Помпеи и сулланские военные. Помпеи выиграл от триумвирата не меньше, чем Цезарь.

Уже в начале консульства Цезарь устанавливает принцип гласности и контроля за деятельностью сената, повелев обнародовать ежедневные отчеты о заседаниях сената и народных собраниях (Suet. Iul., 20).

Вскоре после этого был предложен и аграрный закон. Он продолжал традицию Рулла, присоединив к ним требования Помпея. Закон готовился уже в середине 60 г. (Cic. Att., II, 1), к декабрю он был уже подготовлен (Cic. Att. II, 3). Согласно Диону Кассию, Цезарь хотел разделить всю общественную землю, кроме Кампании (ager Campanus) (Dio, 39, 8). Предполагалась покупка земли на добычу Помпея (Ibid.). Дион Кассий сообщает, что преимущества имели лица с 3 и более детей, которые получали землю на ager Campanus. Колонией стала Капуя (Dio, 38. 7). Веллей говорит о двух редакциях: закон предполагал раздел между плебеями ager Campanus (Veil., II, 44), после чего Цезарь вывел туда 20 000 человек и восстановил муниципальный статус Капуи (Ibid.). Два закона упоминает Плутарх (Plut. Caes., 14), множественное число использует Ливии (Plut. Cato, 32–33). У остальных авторов речь идет об одном законе (Арр. В. С, П., 10; Suet. Iul., 20). Полемика о количестве аграрных законов затронула и историографию (Е. Гребе, Ф. Милтнер, С.И. Ковалев)^{176}.

Суть закона, видимо, ясна. Он предполагал раздел земель в Кампании (Veil., II, 44; Dio, 38, 7; Suet. Iul., 20; 25; Plut. Cato, 35). Колонии выводились в ряд городов (Капуя, Казилин и др.), среди земель, подлежащих разделу, были Стеллатинское и Фалернское поле, а также — частные земли, купленные за военную добычу.

Встает вопрос, кто получал землю. Источники называют многодетных отцов, которых набралось более 20 000 (Арр. В. С, II, 100; Dio, 38, 6; Suet. Iul., 20). Вероятно, это была льготная категория. Среди получателей земли, наверняка, были ветераны Помпея. Как полагает П. Брюнт, землю получали около 50 000 человек (вероятно, самих владельцев без членов их семей)^{177}. Важным фактором было создание аграрной комиссии из 20 человек, среди которых были Помпеи, Красс, муж сестры Цезаря М. Атий Бальб и др. Сам Цезарь в комиссию не вошел.

Программа предполагала наделение землей широких масс граждан, позже продолженное и самим Цезарем и его преемниками. Восстановление мелкой собственности не происходило за счет конфискации. В перспективе было важное структурное изменение собственности, когда на место сулланской системы гигантских капиталов олигархов и «крепких хозяйств» ветеранов Суллы, противостоящих массам безземельных и малоземельных людей, приходила более эффективная экономика, основанная на мощном фундаменте мелкой и средней собственности. Аграрная программа воссоздавала основу армии и стала важным фактором борьбы с бедностью. В перспективе это создавало возможность выхода из кризиса.

Оптиматы оказали яростное сопротивление. Сенат выступил против закона (Plut. Caes., 14; Арр. В. С, II, 11; Liv. Epit., 103). Лидерами оппозиции стали Катон (Plut. Cato, 33; Арр. Ibid.; Dio, 32, 2–3) и Бибул (Dio, 38, 6; Liv. Epit., 103; Plut. Pomp., 47), их поддержали Метелл Целер, Фавоний (Dio, 38, 7), Лукулл (Suet. Lul., 20,4), Курион (Cic. Att., II, 18; Plut. Luc, 42) и Марк Петрей (Dio, 38, 3). He добившись успеха в сенате, Цезарь перенес законопроект в комиции. Его поддержали Помпеи и Красс. Три трибуна наложили вето, а лидерами сопротивления стали Катон и Бибул. События красочно описаны Аппианом (II, 11), Плутархом (Plut. Caes., 14; Cato, 33) и Светонием (Suet, Iul., 20). В комициях произошла настоящая схватка, на голову Бибула вывернули корзину с навозом. Оставшиеся полгода Бибул заперся дома, объявил все дни года праздниками и поносил Цезаря в регулярно публикуемых эдиктах (Plut. Pomp., 47; Dio, 38, 6; Suet. Iul. 20). Попытка обжаловать действия в сенате не удалась, Цезарь и его союзники заставили сенаторов принести присягу (Dio, 38, 7). Это была полная победа, народное собрание полностью контролировалось триумвирами.

Основная борьба вокруг аграрного закона приходится на апрель-июль 59 г. В письме между 21 и 29 апреля Цицерон пишет об отсрочке комиций Бибулом (Cic. Att., II, 15), борьба продолжалась в мае-июне (Ibid., II, 17–18), а в середине июля он пишет о демонстративной поддержке, оказанной Куриону и Бибулу (Ibid., II, 19). Впрочем, в письме от 25 июля оратор пишет о «бедственном положении государства», заключая его мрачным резюме «все погибло» (tota periit), что, вероятно, является указателем на принятие закона (Ibid., V, 21).

Вероятно, еще в начале года Цезарь провел через сенат утверждение распоряжений Помпея на востоке (Plut. Pomp., 47; Арр. В. С, II, 12), сопротивления практически не было, если не считать протестов Лукулла. В ответ Цезарь пригрозил ему судебным преследованием за обогащение во время похода (Suet. Iul, 20; Plut. Luc, 42; Арр. В. С, II, 46). Еще один сенатский лидер был удален из политики. После 59 г. Лукулл уже не участвует в политической жизни. Последние годы он прожил в роскошных пирах и интеллектуальных занятиях. Сходят со сцены Марк Лукулл и Скрибоний Курион-старший. Решение вопроса о восточных провинциях, важное для устройства значительной части римской державы и заведенное в тупик сенатом, наконец, было принято.

По другому закону (вероятно, принятому в апреле) арендная плата для публиканов была снижена на 1/3 (Арр. В. С, II, 13; Suet. Iul. 20, 4; Dio, 38, 7; Val. Max, II, 10). Закон, видимо, позволил быстро пополнить казну и был выгоден для делового мира, предполагая также и снижение давления на провинции.

На перспективу был нацелен закон о вымогательствах (lex Iulia repetundarum). Это было установление новых правил деятельности провинциальных наместников. Им запрещалось покидать свои провинции и вести военные действия за их пределами, в законе регламентировались поставки наместникам и их свите, запрещалось принимать золотые венки, упрощался судебный процесс^{178}. Это было первое всеобъемлющее регулирование в области провинциального управления, решающее, вероятно, основную проблему Рима, проблему провинций и центра.

Возможно, последним политическим событием года было так называемое «дело Веттия» (октябрь 59 г.). Веттий — достаточно интересная фигура в римской политике. Римский всадник (Q. Cic. Com. pet., 10), он участвовал в кампании Помпея Страбона и был известен в политической жизни Рима уже в 60-е гг. В 64–63 гг. он был участником заговора Катилины и донес на Цезаря (Suet. Iul., 17). Теперь он устроил новую провокацию, обратившись к сыну Куриона с предложением убить Помпея. Курион сообщил об этом отцу, а искушенный политик Курион-старший передал все Помпею. Арестованный Веттий молчал, а затем сообщил о существовании заговора во главе с Курионом-младшим и назвал несколько имен: Л. Эмилий Павел Лепид, сын консула 78 г., Л. Корнелий Лентул, вероятно, сын консула 72 г., и Марк Брут, будущий убийца Цезаря. Марк Брут, родившийся в 85 г. был сыном марианского полководца и любовницы Цезаря Сервилии. Вторым браком мать Сервилии Ливия, сестра Ливия Друза, трибуна 91 г., вышла замуж за отца Катона. Катон был дядей Брута и с 78 г. Брут воспитывался в его доме. По словам Веттия, за заговором стоял Бибул.

На следующий день Цезарь вывел Веттия на ростры. По словам Цицерона, он сказал все, что нужно консулу. Затем Веттий дезавуировал обвинение Брута, но назвал Лукулла, Г. Фанния и Л. Домиция Агенобарба (Plun. NH., VIII, 131), который вместе с Катоном активно действовал на выборах 61–60 гг. против Афрания, Пупия Пизона и Помпея (Cic. Att., I, 16, 2). Намек коснулся и Цицерона и его зятя, Долабеллы, Г. Кальпурния Пизона, а также — трибуна Л. Латеренсия. Веттий предстал перед судом Красса, но погиб в тюрьме при загадочных обстоятельствах. Аппиан рассказывает историю по-другому. Веттий был пойман с кинжалом на форуме с целью убить Цезаря и Помпея. По его заявлению, кинжал ему дал ликтор Бибула Постумий. Цезарь дал делу ход, но ночью Веттий был убит в тюрьме (Арр. В.С. II, 12).

Часто «дело Веттия» трактуется как провокация Цезаря, хотя ни Цицерон, ни Аппиан, ни Светоний прямо этого не утверждают. Прямо об этом говорят многие исследователи (Эд. Мейер, Л.Р. Тэйлор, С.Л. Утченко)^{179}, другие (Т. Моммзен, Ж. Каркопино) считают его к этому непричастным^{180}. В принципе наличие реального заговора или разговоров о нем не является невозможным. Некоторые детали вполне реальны. Цезарь, в общем, воспользовался этой возможностью, а устранение провокатора было выгодно кому угодно, кроме него. Дело только начинало «раскручиваться», хотя ему мало кто верил. Не исключено, что Веттия устранила противоположная сторона, сделавшая из него «провокатора Цезаря».

Год подходил к концу. Цезарю нужно было провести ряд заключительных мероприятий: обеспечение провинциального управления и проведение выборов на следующий год. По закону П. Ватиния Цезарь получил чрезвычайные полномочия в Цизальпийской Галлии на 5 лет (Арр. В.С. II, 13; Plut. Caes., 14; Pomp., 48; Dio, 38, 8; Suet. IuL, 22). По предложению Помпея и Красса, он получил также и Нарбонскую Галлию (Veil., II, 4; Plut. Crass, 14). Уже с самого начала это было чрезвычайное назначение. Длительный срок наместничества, объединение нескольких провинций, их особая стратегическая важность и широкие возможности действий были характерны для чрезвычайной власти.

Назначение Цезаря было связано с особой ситуацией. Во-первых, в последние несколько лет положение в Галлии (см. далее) значительно усложнилось, во-вторых, Цезарь, несомненно, преследовал и внутриполитические цели. Возможности римской выборной системы были практически исчерпаны. Вместе с тем, сулланская и постсулланская элита продолжала сохранять основные и силовые рычаги, армии, провинции, деньги и вассальные царства. Борьба перешла в новое качество. Чтобы не допустить срыва своей программы преобразований, Цезарь должен был приобрести собственные силовые структуры, армию, «личную партию» и контролируемые им провинции.

Перед отъездом из Рима, Цезарь должен был обеспечить свои позиции в столице. Их основой оставался триумвират. В начале мая 59 г. союз был скреплен личной унией, дочь Цезаря и Корнелии, Юлия, стала женой Помпея (Cic. Att.,, II, 17, 1; Plut. Caes., 14; Suet. Iul., 21). Несмотря на разницу в возрасте, брак был счастливым. Сам Цезарь вступил в свой третий брак с Кальпурнией, дочерью Л. Корнелия Пизона Цезонина.

Триумвиры обеспечили выборы на 58 год. Консулами стали Пизон Цезонин и Авл Габиний. В 67 г., будучи трибуном, Габиний был автором закона о чрезвычайных полномочиях Помпея, после этого он был легатом Помпея на востоке, а теперь стал консулом как кандидат последнего, будучи также поддержан и Цезарем (Plut. Pomp., 48; Cato, 35; Арр. В. С, II. 51). Возможно, на это время приходится роман Цезаря с его женой, Лоллией.

Впрочем, не все выборы на 58 г. были успешны. Среди преторов оказались Л. Домиций Агенобарб и Г. Меммий. Меммий был трибуном 66 г., затем он выступал против Лукуллов в поддержку Помпея (Plut. Luc, 37; Cato, 23). Меммий был женат на дочери Суллы Фаусте, в 60 г. он развелся с ней и женился на Сервилии. В конце 59 г. Домиций и Меммий выступили против Цезаря, обвинив его в действиях в период консульства и пытались опротестовать закон Ватиния (Suet. Iul., 23; 49; 73; Nero, 2). Цезарь передал дело в сенат, который не стал обсуждать вопрос, и вскоре уехал в Галлию.

Вступив в конфликт с Меммием, Цезарь приобрел новых неожиданных врагов, или, по крайней мере, критиков. Меммий был близок со знаменитым поэтом Лукрецием Каром, автором поэмы «О природе вещей» и с широко известным в будущем кругом поэтов-неотериков, в который входили Лициний Кальв, Валерий Катулл и Гельвий Цинна. С Меммием, причиной выступления которого мог быть его брак с Сервилией, Цезарь примирился в 54 г., оказав ему поддержку на выборах. В 52 г. Меммий стал жертвой процесса. Обвинителем выступил Метелл Сципион, отец Корнелии, пятой жены Помпея, с которой Меммий пытался завести роман (Suet. Gramm. 14; Арр. В. С, II, 98). Из изгнания его вернул Цезарь. Г. Лициний Макр Кальв был сыном лидера популяров Лициния Макра, в 58 г. он выступил с обвинением против Ватиния (Cic. Sest., 33), но позже Цезарь наладил отношения и с ним (Suet. Iul., 73). Поэт Катулл, самый крупный из неотериков, писал стихи против Цезаря в период галльской кампании. Примирение с ним состоялось через посредство отца поэта. Гельвий Цинна был убит по ошибке, когда толпа народа пыталась расправиться с заговорщиками, убившими Цезаря в 44 г.

Еще одним важным событием были выборы в трибуны П. Клодия. Процесс 61 г. сделал его противником оптиматов, в 60 г. он решил перейти в плебеи с целью стать трибуном. Тогда это не удалось. В 59 г. Клодий был усыновлен своим другом Фонтеем, а комиции, на которых председательствовал Цезарь, утвердили этот акт (Cic. De domo suo, 13, 34–15, 39; Veil., II, 45; Арр. В. С, И, 14; Plut. Caes., 14). Бибул заявил протест, но ничего не смог сделать. Именно Клодию предстояло стать центральной фигурой событий 58 года.

3. Первая кампания (58 г.)

Выбор объекта наступления был ясен. После походов Помпея, Рим достиг естественных рубежей на востоке. Оставалась другая проблема, галльская.

Галльские племена занимали огромную территорию современной Франции, Бенилюкса, Швейцарии и Германии по левому берегу Рейна, а также — север Италии. Кельты принимали участие в этногенезе Италии и Подунавья. В 279–278 гг. часть галлов вторглась в Грецию и Малую Азию, где образовались государства галло-греков.

На протяжении истории Рима галлы были, быть может, самым опасным противником. В V веке до н.э. они вторглись в долину По, образовав т. наз. Цизальпийскую Галлию. Первым столкновением с Римом стало знаменитое нашествие 390 г. до н.э., после чего войны с галлами заполнили всю историю IV–II вв. до н.э. В 367 г. галлы вторглись в Лаций и потерпели поражение на р. Анио (Liv., VI, 42), в 361 г. они появились, как союзники Тибура, новая битва произошла в 358 г. (Liv., VII, 11–15). В 350–349 гг. последовало новое нашествие (Liv., VII, 23–4). На некоторое время набеги прекратились, но в 295 г. вместе с самнитами и этрусками галлы сражались в генеральном сражении при Сентине. В 285 г. началась новая война, когда в наступление перешли римляне. Армия Курия Дентата победила сенонов, на их территории появилась колония Сена Галльская, в 283–2 гг. римляне разбили бойев.

В конце III века началась новая большая война. В 226 г. союз против Рима заключили четыре племени северной Италии, бойи, инсубры, таврины и лингоны. В 225 г. консул Эмилий Пап одержал победу над объединенными силами галлов и опустошил область бойев, заставив их заключить мир. В 223 г. консул Фламиний прошел через область ценоманов и вторгся в область инсубров, разбив их у Кластидия. В 222 г. консулы М. Клавдий Марцелл и Гн. Корнелий Сципион снова атаковали инсубров. У Кластидия Марцелл разбил галлов, после чего обе армии заняли центр инсубров Медиолан. Инсубры сдались, на их территории появилась колония Кремона. Цизальпийская Галлия была покорена, но в 218 г. здесь появилась армия Ганнибала. В период Ганнибаловой войны галлы составляли немалую часть армии карфагенского полководца. При Каннах из 40 000 карфагенской пехоты 20 000 составляли галлы, они же дали половину из 10 000 всадников, в 207 г. галлы составили большую часть армии Газдрубала.

Сразу после заключения мира с кафагенянами, война с галлами возобновилась. В 200 г. инсубры атаковали Плаценцию, разграбили ее и подошли к Кремоне, но потерпели поражение. В 197 г. консул Корнелий Цетег вышел из Аримина и вторгся в страну ценоманов. При Мантуе инсубры были разбиты, в 196 г. его преемник М. Клавдий Марцелл заставил их капитулировать. На территорию Цизальпийской Галлии началась активная колонизация италиков. В 191 г. римляне разбили бойев и заняли их главный город Бононию, заставив значительную часть галлов уйти на север.

Следующий этап войны пришелся на 20-е гг. II века. Военные действия начал в 125 г. консул Кв. Фульвий Флакк. В 122 г. римляне атаковали аллоброгов, большое племя между Изарой и Роной. Это вызвало столкновение римлян с двумя крупнейшими племенами южной Галлии, эдуями и арвернами. Эдуи заключили договор с Римом, а арверны двинулсь на помощь аллоброгам. В 121 г. у места впадения Изары в Рону консул Кв. Фабий Максим разгромил войско арвернов и аллоброгов. Аллоброги подчинились, а после этого римляне снова разбили арвернов. В результате этих войн область к югу от Севенн и верхнее течение Гаронны до Тулусы (Толосы) стала новой провинцией Нарбонской Галлией. Впрочем, в критический период рубежа II–I вв. опасность снова пришла с севера во время тяжелой кимврской войны 113–101 гг.

К началу кампаний Цезаря Галлия не была единой, здесь существовали многочисленные племена, находившиеся на разных стадиях развития. Сам Цезарь делит ее на три части: Аквитания (область южнее Гаронны), Бельгия (между Рейном, Сеной и Мозелем) и остальная часть, собственно Галлия (Caes. В. С, I, 1). Возможно, несколько особняком стоит область современной Бретани и Нормандии, населенная племенами венетов.

Экономически это была довольно высокоразвитая страна с населением в 5–7 млн. человек. Главным занятием было земледелие, причем, показательно, что галлы могли обеспечить себя хлебом. Существовало и развитое скотоводство. Высокого уровня достигло ремесленное производство: строительство судов, бочарное дело, техника обработки кожи, текстиля, стекла, обработки металла и изготовления оружия. Регионы Галлии отличались друг от друга. Наиболее высокой была цивилизация на юге, где явно ощущалось влияние греческого города Массилии, старого союзника Рима. Другие районы, Бельгия и северо-восток, были более отсталыми. Это видно и на примере городов: на юге Галлии появились большие города античного типа (Бибракте, Герговия, Аварик, Алезия)^{181}, у северных племен (нервии, адуатуки и др.) город еще не стал центром оседлости.

В плане социальном Галлия находилась на грани образования государственности. Цезарь подробно описывает галльское общество, правящими классами которого были друиды и всадники, «ибо простой народ там держат на положении рабов: сам по себе он не решается и не допускается ни на какое собрание. Большинство, страдая от долгов, больших налогов и обид со стороны сильных, добровольно отдается в рабство знатным, которые имеют над ними все права господ над рабами» (Caes. B. G. VI, 13). Под всадниками Цезарь понимает галльскую аристократию, составляющую конницу и имеющую слуг и клиентов. Друиды были жрецами, в ведении которых находились религия, образование и суд. Друиды имели общие собрания и выборного главу ордена (Ibid., VI, 14–15).

Общество галлов развивалось в сторону феодализации. В ряде племен были цари (reges), в других — вожди (duces), избираемые на определенный срок. В. племенах типа эдуев власть находилась в руках знати, а высшим магистратом был ежегодно сменяемый вергобрет (Caes. В. G. I, 16). Основной силой таких племенных союзов была конница, более отсталые племена сохранили сильное пешее ополчение.

В политическом плане Галлия не была единым целым. Она была раздроблена на множество племен, воюющих между собой и вступающих в непрочные союзы. Перспективы объединения были, но они реализовывались уже в борьбе с Цезарем. Цезарь отмечает политическую разрабленность галлов, как характерную черту их modus vivendi (Caes. В. G., VI, 11). Этот фактор сыграл достаточно противоречивую роль: воевать порознь было удобнее, но покорить такую страну было сложнее, так как ее одновременно пришлось объединять. Сначала Цезарь столкнулся с раздробленной Галлией (58–56 гг.), затем пришлось иметь дело с объединенной (52 г.).

Другим противником были германские племена, жившие за Рейном, но начавшие экспансию в Галлию. Германцы стояли на более низкой стадии развития, на этапе родового строя. Их жизнь подробно описывает Цезарь (Caes. В. С, VI, 22). Германцы, воины и охотники, кочевали и одевались в шкуры. Постоянной власти у них не было, кое-где существовал совет старейшин (Caes. В. G., VI, 23), хотя стали появляться и племенные вожди.

Итак, в 59 г. Цезарь появился в Галлии. Как правило, гальские войны изображаются как завоевательное предприятие, но обстановка в Галлии была очень серьезной. Возникала перспектива общего взрыва: взрыв социальный мог быть вызван закрепощением рядовых общинников и невероятным усилением знати, взрыв национальный был связан с борьбой за власть между разными племенными союзами и усилением более отсталых воинственных племен. Усиливались германцы, гельветы, белый, венеты. Есть мнение, что Цезарь разрушил оригинальную и самобытную цивилизацию кельтов^{182}, однако эта цивилизация вполне могла рухнуть в результате вторжения германцев и «варварских» племен и нарастания социальных противоречий.

В конце 60-х гг. в южной Галлии шла борьба между эдуями и арвернами и секванами (юг района между г. Мозель и Дубис). Потерпев поражение, секваны призвали германцев. Судя по сообщению послов, Рейн перешли 15 000 варваров, видимо, наемники, после чего эдуи были разбиты. Секваны получили заложников, а эдуи обратились за помощью в Рим. Переселение германцев продолжалось, их число выросло до 120 000. Германский вождь Ариовист занял треть земли секванов, потребовав очистить еще одну треть. Возникала перспектива массового переселения (Caes. В. С, I, 31). Опасность исходила и с других сторон. В 58 г., а, возможно, и раньше, происходит консолидация союза бельгов (Caes. В. С, II, 1). Одновременно начинается переселение гельветов из районов современной Швейцарии. В 61 г. знатный гельвет Оргеториг убедил свое племя начать поход в Галлию для ее завоевания. Подготовка шла два года, причем, общий надзор был поручен Оргеторигу. Воспользовавшись этим, Оргеториг решил захватить царскую власть над своим племенем, вступив в союз с секванским князем Кастиком и эдуем Думноригом, ставшим зятем гельветского вождя (Ibid., I, 3). Все трое планировали захват власти в своих племенах и установление господства над Галлией. Гельветы Оргеторига должны были стать ударной силой в борьбе с римлянами и германцами. Замыслы Оргеторига были раскрыты. Его привлекли к суду, и он умер во время процесса. Смерть Оргеторига предотвратила опасный конфликт между его сторонниками и общиной (Caes. B. G., I, 4).

Таким образом, накануне появления Цезаря в Галлии могла возникнуть крайне опасная ситуация. Социальные и политические конфликты, захваты власти могущественными аристократами, нашествия более диких племен и германцев могли создать опаснейший кризис и, возможно, подорвать развивающуюся галльскую цивилизацию. Опасность могла перекинуться и на римские провинции и особенно — Нарбонскую Галлию, а Рим мог оказаться перед угрозой вторжения, аналогичного вторжению кимвров и тевтонов. О перспективе войны с галлами Цицерон пишет еще в письме от 15 марта 60 г., сообщая о набегах гельветов на провинцию (Cic. Att., I, 19). Видимо, уже во время консульства Цезарь предпринял некоторые шаги. Ариовист получил титул царя и союзника римлян, что должно было удержать галлов и помочь выиграть время перед конфликтом с германцами (Caes., В. G., I, 35).

План Ореторига был реализован. Гельветы сожгли свои города и села. Цезарь пишет о 12 городах и 400 селах (Caes. В. G., I, 5). Гельветы взяли провиант на 3 месяца и покинули страну. К ним присоединились более мелкие племена рауриков, тулингов, латовиков и бойев. В движение пришла огромная масса, которая могла обрушиться на римскую провинцию. По сведениям Цезаря, ссылавшегося на собственные записи гельветов, среди переселенцев было 268 000 гельветов, 36 000 тулингов, 14 000 латовиков, 23 000 рауриков и 32 000 бойев. Поскольку при переселении в военных действиях участвовало практически все мужское население, Цезарь оценивал способных носить оружие в 92 000 человек (Caes. В. G., I, 29). Нашествие, видимо, мало чем уступало нашествию кимвров и тевтонов.

Перед гельветами возникла проблема проникновения в Галлию. Пути было два: через область секванов между р. Родан и Юрским хребтом, более трудный и идущий по горной дороге, и более удобный, через римскую провинцию. Подойдя к району Генавы (Женевы) гельветы вступили в переговоры с аллоброгами, готовясь также и к применению силы (Ibid., I, 6). Собственно, это было началом необъявленной войны.

Цезарь прибыл в провинцию около 21 марта и быстро оказался в Генаве. По его приказу начался усиленный набор в провинции. Прибыв к Генаве, он велел разрушить мост, что и заставило гельветов вступить с ним в переговоры (Ibid., I, 7). То, что римляне не были готовы к войне, в которой их часто считают агрессорами, показывает тот факт, что в районе Генавы стоял один легион под командованием Тита Лабиена. Три легиона находились у Аквилеи и именно их подход был столь необходим Цезарю. Главным было выиграть время, и Цезарь заявил, что даст ответ к идам апреля (13 апреля). За эти две недели в рекордный срок римские войска и провинциальные ополченцы построили вал длиной в 10 миль и высотой в 16 футов (около 5 метров), идущий вдоль Роны, между озером Леман и Юрским хребтом. Когда послы снова явились к Цезарю, они получили решительный отказ, а попытки силой форсировать Рону были отбиты. Первое нападение гельветов на провинцию удалось отразить.

При посредничестве Думнорига, секваны пропустили гельветов, последние оказались в области сантонов, и обрушились на эдуев и подвластных Риму аллоброгов, теперь угрожая провинции с незащищенной стороны. Защищаться малыми силами было невозможно, и Цезарь решил начать более крупную операцию.

Армия создавалась фактически на ходу. Передав командование лагерем Лабиену, Цезарь направился в Аквилею и взял там три легиона, присоединив к ним два легиона новобранцев. Теперь римский командующий располагал 6 легионами, т.е. 25–30 000 человек. Сломив сопротивление горных племен (центронов, грайокелов и катуригов), он достиг города Окела, а затем — области аллоброгов (Caes. В. G., I, 10). Тем временем гельветы прошли через область секванов и начали нападения на эдуев и аллоброгов, направивших к Цезарю послов о помощи (Ibid., I, 11).

Первый удар по гельветам был нанесен во время их переправы через р. Арар (Саона) на границе эдуев и секванов. Авторы не уточняют, в каком направлении шла переправа, видимо, гельветы двигались с левого на правый берег. Когда три из четырех гельветских пагов переправились через реку, римляне атаковали оставшийся четвертый. Согласно Плутарху, атакой руководил Лабиен (Plut. Caes., 18). Это был тигуринский паг, ранее нанесший поражение армии Кассия Лонгина (107 г.). Внезапная атака закончилась полным разгромом галлов (Caes. В. G., I, 12). После этого Цезарь устроил на Араре мост и перешел реку за 1 день (у гельветов это заняло 20 дней), показав свое техническое и маневренное превосходство (Ibid., I, 19). После поражения, гельветы направили к Цезарю посольство во главе с Дивиконом, требуя мест для поселения и заявляя о готовности, в противном случае, продолжать войну. Цезарь ответил, что готов заключить мир при условии выдачи заложников и удовлетворения обид эдуев и аллоброгов. Вопрос о поселении остался без ответа (Ibid., I, 13–4).

На следующий день произошло конное сражение. 500 гельветских всадников обратили в бегство 4-тысячную римскую кавалерию, составленную из галлов. Конницей командовал Думнориг. Гельветы стали уходить вглубь Галлии, заманивая Цезаря и стараясь заставить его оторваться от провинции и р. Арар, ставшей главной артерией снабжения (Ibid., I, 15).

Начались перебои с хлебом, вызванные как весенним периодом, так и сложным положением в общине эдуев. Чтобы решить этот вопрос, Цезарь созвал старейшин племени. В числе собравшихся были Дивитиак и Лиск. Лиск был вергобретом этого года, а Дивитиак — признанным вождем проримской партии, еще в 62 или 61 гг. бывшим послом в Риме с просьбой о защите от германской угрозы. Разумеется, римский сенат, занятый кампаниями против Помпея, не обратил внимание на сгущавшиеся на севере тучи. На совещании римский командующий в резкой форме обвинил эдуев в измене и потребовал немедленного подвоза хлеба (Caes. В. G., I, 16). В ответ на это Лиск обвинил во всем Думнорига, брата Дивитиака (Ibid., I, 17). Ситуация была достаточно сложной, а расправа над Думноригом могла вызвать недовольства галлов. Цезарь предпринял тонкий ход: он вызвал Дивитиака и сообщил компрометирующую брата информацию, угрожая принять меры (Ibid., I, 17–19). Примечательно, что Цезарь выдвинул альтернативу: решение о Думнориге может принять либо он сам, либо община эдуев, перед которой он выдвинет обвинения (Ibid., 1. 19). После ходатайства Дивитиака, Цезарь заявил о прощении Думнорига, тем не менее, взяв его под стражу (Ibid., I, 20). Несмотря на эти действия, проблема продовольствия так и не была решена. Преследование продолжалось (Ibid., I, 21).

Продолжая испытывать трудности с провиантом, Цезарь свернул к городу Бибракту. Возможно, не без ведома командующего, информация попала к гельветам. Римский командующий довольно неожиданно создал видимость изменения плана, дав понять противнику, что преследование прекращается. Галлы повернули, начав преследование римлян, и, возможно, здесь мы видим особенность Цезаря-полководца. Будучи, несомненно, стратегом атакующего плана и совершая беспрецедентно дерзкие и быстрые переходы, он прекрасно умел брать паузу, отступать или выжидать. Совершая неожиданный ход, Цезарь предоставлял ответный ход противнику, заставляя его ломать первоначальные планы. Именно жертвой такого маневра оказались гельветы.

Римская армия ждала противника, готовая к сражению, а битва при Бибракте была первой битвой данной Цезарем в Галлии. Армия стояла двумя эшелонами: в первом — 4 легиона ветеранов, а на вершине холма в резерве — 2 новых легиона. Против них построилась фаланга гельветов. Сражение началось несколько необычно: римская кавалерия атаковала галлов, когда они еще не построились (маневр, редко применяемый во времена Цезаря, но часто описываемый Ливием в войнах ранней республики). Атака была отбита, возможно, кавалерия просто отступила в полном порядке, втянув противника в бой, и фаланга (так называет ее Цезарь) гельветов пошла на римскую пехоту (Ibid., I, 24). В решительный момент битвы Цезарь велел увести своего коня и лошадей командиров, показывая, что не намерен спасаться бегством ни при каких обстоятельствах (Ibid., I, 25).

Сражение началось с атаки метательными копьями, пилумами, нанесшими огромный урон вражескому строю. Удар легионеров обратил гельветов в бегство, заставив их отступать к своему лагерю, расположенному у подошвы горы. Когда армия приближалась к гельветскому лагерю, из-за горы с фланга римлян атаковали союзники врагов, тулинги и бойи. Любая армия, кроме римской, вероятно, была бы разбита, но именно здесь проявилось тактическое и организационное преимущество войск Цезаря. Полководец применил тот маневр, который использовал Сципион при Заме. Две первые линии продолжали бой с гельветами, а третья обратилась против бойев (Caes. В. G., I, 25). Цезарь пишет только о действии своих четырех старых легионов, два новых, возможно, не участвовали в сражении, а возможно, были брошены в бой в конце.

Битва длилась до вечера. Гельветы стойко сражались. Сломив их упорное сопротивление, римляне овладели лагерем и обозом. Остатки побежденных, около 100–130 000 человек, ушли с поля боя. На четвертый день они дошли до области лингонов, живших у истоков Сены, а, после трехдневного отдыха, армия Цезаря двинулась в погоню. Гельветы сдались. По приказу римского командующего, они должны были вернуться в свою страну, получив на первое время провиант от аллоброгов. Цезарь опасался, что земли займут германцы (Caes. В. G., I, 27–28).

Первая война принесла Цезарю большой успех. Это было первое боевое крещение галльской армии. Войска поверили в Цезаря и постепенно начинает закладываться основа для тех отношений с солдатами, которые поражали, восхищали, а иногда и приводили в ужас его друзей и врагов. В Галльских войнах создается одна из лучших римских армий на протяжении всей римской истории. Ее ядро возникло уже в ходе первой кампании, в которой, по всей вероятности, участвовали его лучшие легионы — 7, 8, 9, 10, 11 и 12 (Caes. В. G., II, 23). Тогда же начинают выдвигаться его генералы и офицеры. Некоторые погибли в Галлии, другие служили ему в последующих кампаниях.

Правой рукой Цезаря с начала и до конца Галльских войн был Тит Атий Лабиен. Лабиен был сыном всадника из Цингула и примерно ровесником Цезаря, он родился в 100 г. (Cic. Rab., 14, 25), а в 78 г. познакомился с Цезарем в киликийской армии Сервилия (Plut. Caes, 3). В качестве трибуна 63 г. Лабиен был обвинителем Рабирия, а в 62 г. поддерживал Помпея. Лабиен был, несомненно, самым способным из легатов Цезаря, в 58–51 гг. он был вторым человеком в галльской армии, а в 49–45 гг. — одним из лучших военачальников помпеянцев.

Видное место в окружении Цезаря занимали сыновья Красса. Публий Лициний Красс был его квестором и, несомненно, любимцем командующего, участвуя во всех его кампаниях с 58 по 54 гг. Положение Красса было близко к положению Лабиена и позже, в «Записках», Цезарь создаст обаятельный образ молодого талантливого военачальника, у которого, несомненно, было большое будущее. После отъезда Публия и его гибели в Парфии, его место занял младший сын триумвира, Марк. Вероятно, с самого начала легатами Цезаря были Кв. Титурий Сабин, Кв. Педий и Л. Аурункулей Котта. Сабин и Котта погибли во время восстания 53 г., Квинт Педий был мужем старшей сестры Цезаря и служил ему до 45 г. По завещанию Цезаря, он был одним из наследников и умер в 43 г. во время своего консульства. П. Сульпиций Руф, женатый на родственнице Цезаря (видимо, дальней), также, вероятно, был его легатом с начала войны. Уже в 56 г. (а, возможно, и ранее) в окружении Цезаря появился молодой Д. Юний Брут Альбин, дальний родственник Марка Брута. К старшему поколению принадлежал другой легат, Сервий Гальба.

Несколько позже (по крайней мере, если судить по изложению Цезаря) среди легатов и высших офицеров галльской армии появились Л. Мунатий Планк, М. Юний Силан, Г. Антистий Регин, Г. Каниний Ребил, Т. Секстий, М. Семпроний Рутил. Среди них были и будущие заговорщики, Г. Требоний и Л. Минуций Базил. Требоний был уже квесторием. В конце войны видное место в окружении Цезаря занимал Г. Фабий. Интересно и наличие в армии Цезаря немалого числа людей, связанных с Цицероном: его легатом был брат оратора Кв. Туллий Цицерон, почитателем Цицерона был П. Красс. Среди людей, рекомендованных Цицероном Цезарю, были всадники М. Курций и Г. Требаций Теста.

Весьма интересен круг более молодых офицеров Цезаря, некоторые из них появились ближе к концу войны, а другие служили на более низших должностях (военные трибуны, контуберналы)^{183}. В будущем многие из них стали видными деятелями цезарианской партии. Среди молодежи было немало сыновей его противников, Кв. Гортензий Гортал, сын знаменитого оратора, сын Куриона Г. Скрибоний Курион, возможно, даже потомок Долабеллы, П. Корнелий Долабелла. На позднем этапе войны появились Г. Матий, А. Гирций и Г. Вибий Панса. Видимо, наиболее значительным представителем этой молодежи был М. Антоний, сын Антония Критского, впрочем, появившийся в армии ближе к концу войны.

Эти люди стали ядром новой элиты Цезаря, здесь были молодые аристократы, выходцы из сенатских и всаднических семей, «новые люди». Сравнительно немногие (Лабиен, Требоний, Юний Брут, Минуций Базил) предали Цезаря, большинство остались ему верны. Цезарю удалось установить чувство корпоративности не только с солдатами, но и с командирами, готовыми выполнить его приказания. Это чувство корпоративности и стало одной из причин непобедимости армии^{184}.

Война изменила и положение в Галлии. Цезарь прочно укрепился в стране, а разгром одного из самых сильных и воинственных племен внушил страх и уважение. После победы, в Бибракте собрались многие главы галльских племен, выразив свои поздравления по поводу успеха. Возможно, именно в войнах с галлами Цезарь впервые предпринял беспрецедентную политическую акцию, созвав собрание галльских представителей. Некоторые исследователи полагают, что инициатива исходила от Цезаря (Caes. В. С, I, 30)^{185}, но вероятно интерес был обоюдный. Тогда же Дивитиак от имени галльских князей обратился с просьбой защитить их от Ариовиста (Caes. В. G., I, 31–32). Интересы явно совпадали. Хотя среди галлов были искренние сторонники римлян (как Дивитиак), большинство хотели столкнуть двух завоевателей. Наоборот, Цезарь получил санкцию галлов на действия против германского царя, формально также бывшего «союзником римского народа». Римское командование приняло твердое решение об изгнании германцев из Галлии, и в «Записках» Цезарь подчеркивает борьбу с ними как главную цель войны (Ibid., I, 31). Фактически он действовал не только как римский военачальник, но и как защитник и представитель союзных галлов.

Момент был крайне опасным. Ариовист ждал сильные подкрепления, только что к нему прибыло 24 000 гарудов, начавших захват земель эдуев (Ibid., I, 31). Кроме того, треверы, жившие в междуречье Рейна и Мозеля, сообщили о подходе ста пагов крупнейшего германского племени свебов. Через послов Цезарь выразил желание вступить с Ариовистом в переговоры. Ответ был вызывающим: если Цезарь хочет чего-либо от него (Ариовиста), то должен явиться к нему, хотя и неясно, какое ему дело до Галлии, которой владеет он. По сути дела, германский вождь признавал право римлян только на Нарбонскую Галлию[42].

Римский командующий предъявил конкретные требования: прекратить переселение германцев на левый берег, вернуть эдуям заложников и не вести военные действия (I, 35)[43]. Ариовист снова потребовал невмешательства в его дела, отказался выдать эдуям заложников, но сказал, что не будет воевать, если эдуи будут соблюдать договор и платить дань. В ответе опять звучал вызов (I, 36).

Римская армия выступила на запад. После трех дней пути Цезарь узнал, что и Ариовист идет для захвата Вензотиона, главного города секванов, имеющего великолепную стратегическую позицию. Город был окружен р. Дубис, а узкий проход прикрыт горой. Двигаясь ускоренным маршем, Цезарь опередил противника и занял Вензотион (I, 38). Именно здесь в армии начались паника и страх перед германцами, охватившие вначале молодых офицеров, а затем и центурионов и солдат. Многие заявили, что не пойдут дальше (I, 39).

Цезарь произнес речь, заявив, что непобедимость германцев — миф и напомнив о победах Мария. Сам Ариовист хочет мира, он одолел галлов только благодаря обману, а гельветы часто побеждали этого врага. Сам Цезарь верит в победу и не понимает панику армии. Впрочем, если она откажется двигаться дальше, он выступит только с 10 легионом. Заявление было рискованным, но основывалось на хорошем знании психологии солдат. 10 легион был в восторге от заявления, остальные были ущемлены и заявили о готовности идти в бой (I, 41).

По всей вероятности, Цезарь планировал ждать врага в Вензотионе. Учитывая положение в армии и ее порыв, опасаясь, что Ариовист получит подкрепления и, вероятно, думая, что он находится ближе, римский полководец выступил против германцев. Только через неделю он узнал, что войска Ариовиста находятся в 24 милях от римлян (I, 41). Переговоры начал уже Ариовист. Спустя 5 дней, произошла личная встреча, подробно описанная Цезарем. Ариовист потребовал взять на переговоры только всадников и, не доверяя галлам, Цезарь нашел остроумный выход, посадив на коней воинов 10 легиона (I, 42).

Во время встречи Цезарь напомнил Ариовисту о данном ему титуле «друга и союзника», о союзнических отношениях Рима с эдуями и снова повторил требования (1,43). Ответ Ариовиста был достаточно полон: он начал войну, будучи приглашен секванами, а побежденные должны платить ему дань по праву войны, тогда как власть римлян распространяется только на их Провинцию. Самым интересным был конец речи: Цезарь должен уйти, и тогда Ариовист обещает ему помощь в Галлии, доведя до конца все войны, «какие пожелает вести Цезарь». В переговорах прозвучала еще одна фраза: гибель Цезаря доставит удовольствие многим богатым и знатным римлянам, что известно ему от собственных гонцов, и его смертью Ариовист мог бы купить расположение и дружбу их всех (1,44). Похоже, германский царь имел какую-то информацию из Рима. Вылили это общие догадки или же Ариовист имел конкретные основания, остается неясным. Фраза отражает другую реальность: Цезарь вел войну фактически не имея надежного тыла, а оптиматы в Риме зорко следили, чтобы не допустить его усиления, чего они опасались более, чем поражения римлян. Это еще трудно назвать прямой изменой, но разрыв между интересами общества и государства и интересами сенатской олигархии был налицо. Переговоры были прерваны нападением германских всадников на римский отряд. Ариовист предложил новую встречу, Цезарь отказал, но отправил к германцам послов, граждан галльского происхождения, Г. Валерия Прокилла и М. Меттия, которых царь бросил в оковы (I, 47).

По всей вероятности, Ариовист решил действовать не дожидаясь свебов, которые, впрочем, тоже не спешили на помощь. Он обошел лагерь Цезаря, отрезав его от подвоза провианта и не вступал в сражение с противником, действуя только конницей и легковооруженными. Взяв все свои войска, Цезарь обошел лагерь германцев, вызывая их на бой, а затем, под прикрытием двух линий, третья устроила новый лагерь (1,48). В последнем Цезарь оставил 2 легиона и вспомогательные войска, отведя остальные легионы в главный лагерь (1,49). На следующий день Ариовист атаковал малый лагерь, но был отброшен. Германцы оказались в окружении, хотя и продолжали тянуть время под предлогом знамений (I, 50).

На следующий день Цезарь велел вывести войска из «малого» лагеря, создавая видимость массы. Когда германцы были отвлечены этой демонстрацией, последовала атака из большого лагеря. Ариовист был вынужден вступить в сражение. Битва была упорной. Правый фланг римлян одержал победу, а левый отступал под давлением противника. Положение спас все тот же удар третьей линии, на сей раз предпринятый по инициативе Публия Красса. Германцы обратились в бегство, римляне гнали их до Рейна, и лишь немногие могли переплыть реку. Погибли две жены и дочь Ариовиста, сам германский царь спасся, но более о нем ничего не слышно. Подошедшие к Рейну свебы были вынуждены уйти, на обратном пути подвергшись нападению убиев (I. 51–53).

58 год, возможно, был самым результативным годом Галльских войн, не считая 52 г., год Галльского восстания. Цезарь отразил нашествие, по силе равное нашествию кимвров и тевтонов, сделав это с минимальными потерями. Таких побед Рим не одерживал со времен Митридатовой войны, да и там противник был, видимо, слабее. Цезарь стал хозяином южной Галлии. Оставив легионы в области секванов под началом Лабиена, он уехал в Ближнюю Галлию, где исполнял функции гражданской власти.

4. Покорение Галлии (57–56 гг.)

В 57 г., фактически став хозяином юга Галлии, Цезарь выступил на север. Следующим объектом стал союз бельгов. Он получил известие, что бельги заключили союз против Рима, а часть галльской аристократии могла им сочувствовать. Набрав еще 2 легиона, 13 и 14, Цезарь быстрым маршем выступил против бельгов и после 15-дневного перехода подошел к р. Аксона (II, 2). Сразу же последовала удача, ремы, племя родственное бельгам и населявшее область между реками Изарой, Матроной и Аксоной, перешли на сторону римлян (II, 3). Они же дали Цезарю подробные сведения о противнике (II, 4). Эдую Дивитиаку было приказано совершить отвлекающий маневр против белловаков, самого большого бельгского племени, жившего между Секваной (Сеной) и Изарой. Сам Цезарь перешел Аксону и разбил лагерь у моста, на другой стороне реки остались 6 когорт Титурия Сабина. Туда же подошло огромное ополчение бельгов, которое Цезарь оценивает примерно в 300 тысяч человек (II. 4). Об огромной численности бельгов говорит то, что их лагерь растянулся на 8 миль (II, 7).

В этой кампании Цезарь применил свой излюбленный прием: вторгнувшись в область противника, он сделал паузу, укрепившись в лагере, избегая фронтального сражения и затягивая время. Было очевидно, что атака римской позиции невозможна, а снабжение такой массы войск из разных племен также должно было с течением времени стать неразрешимой задачей.

Белый атаковали центр ремов Бибракт, находящийся в 8 милях от лагеря римлян. Огромная масса осаждающих создала угрозу взятия города, а комендант Бибракта Иккий послал к Цезарю с просьбой о помощи и сообщением, что более не может держаться (II, 6). Цезарь послал на помощь нумидийских и критских стрелков и балеарских пращников (II, 7). Сняв осаду, белый выступили против лагеря Цезаря, но не решились его атаковать (II, 8–9). Часть войска галлов нашла брод, перешла Аксону и напала на лагерь Титурия, однако была отброшена подошедшей конницей (II, 10).

Вскоре произошло то, на что рассчитывал Цезарь. Белыские вожди приняли решение распустить войско с тем, чтобы племя защищалось собственными силами (II, 10), оказывая друг другу помощь. Отступление походило на бегство. Цезарь направил для преследования конницу Кв. Педия и Аврункулея Котты и три легиона Лабиена, которые нанесли бельгам большие потери (II, II). Римляне могли громить противника по частям. Белый представляли собой конфедерацию, самыми сильными племенами которой были белловаки, суессионы (между Аксоной и Изарой) и нервии (в области Самбры и Мозы). Севернее нервиев находились атребаты и амбианы, болота Шельды населяли морины и менапии, области между Мозой и Рейном — полугальские-полугерманские племена коалетов, велиокассов, эбуронов, кересов и пеманов (II, 4). Цезарь вторгся в область суессионов и, опередив их ополчение, пытался взять город Новиодун, но не смог это сделать. Ночью в город вошли остатки ополчения. Потрясенные недавним разгромом и римскими осадными сооружениями, суессионы сдались (II, 12–13). Вскоре при посредничестве Дивитиака, удалось добиться сдачи белловаков (И. 14–13). Оставались только северные белый, нервии, и здесь произошли самые драматические события кампании.

Приняв сдачу амбианов (II, 15), Цезарь выступил против нервиев. Вместе со своими союзниками, атребатами и веромандуями, нервии расположились в засаде у р. Сабис (Самбра). На помощь им двинулись адуатуки. Согласно Цезарю, войско нервиев насчитывало 50 000 человек, веромандуи дали 10 000, атребаты — 15 000 воинов (II, 4). В другом месте Цезарь оценивает силы нервиев в 60 000. В качестве места для лагеря римляне выбрали холм на берегу реки, напротив холма на другом берегу был лес, где засело все войско нервиев.

Армия подошла к холму: впереди шли 6 старых легионов, участвовавших в прошлогодней кампании, дальше следовал обоз, а в арьергарде находились два новых легиона. Легионы начали разбивать лагерь, и в это время нервии бросились в атаку: масса галлов перешла реку и обрушилась на римлян (II, 19). Управление было дезорганизовано, Цезарь пытался организовать сопротивление, лично бросившись в гущу сражения. Это было самое тяжелое сражение этой кампании. Лишь постепенно возникла возможность организовать правильную оборону. Левый фланг (9 и 10 легионы) сбросили в реку атребатов, переправились и разгромили противника, в центре 11 и 8 легионы отбросили часть нервиев и веромандуев к реке. Самым тяжелым было положение на левом фланге римлян, где нервии теснили 7 и 12 легионы, и прорвались к лагерю, заходя в тыл противнику. Побеждавшие галлы обрушились на конницу, легковооруженных и обозную прислугу и обратили их в бегство. Возникла угроза для обоза (11, 24). Лично прибыв на свой левый фланг, Цезарь возглавил оборону, легионы остановили противника. В это время Лабиен направил на помощь левому флангу 10 легион, снова атаковала конница, стали подходить и другие части, возможно, и два свежих легиона (II, 27). Оказавшись в безвыходном положении, нервии продолжали сражаться.

Битва закончилась почти полным уничтожением нервиев: из 60 тыс. человек уцелело не более 500, а из 600 сенаторов (видимо, членов совета племени) только трое. Старики, женщины и дети, укрывшиеся на болотах, сдались римлянам. Пораженный их мужеством, Цезарь помиловал пленных и взял их под защиту, запретив соседям чинить насилие нервиям (II, 28).

Оставался еще один противник, адуатуки. Узнав о разгроме нервиев, они вернулись обратно, укрепившись в одном из своих городов. Город был почти неприступен: его окружали скалы и обрывы, а единственный подход галлы перегородили двойной стеной (II, 29). Адуатуки считались потомками кимвров и тевтонов, оставленными ими для охраны добычи.

Римляне окружили город валом и редутами и стали подводить крытые галереи и подвижную башню. Именно башня произвела столь сильное впечатление, что адуатуки сдались. Цезарь принял капитуляцию, повелев сдать оружие. Часть его белый сумели спрятать. Осажденные открыли римлянам ворота, но вечером, видимо, опасаясь засады, Цезарь велел солдатам покинуть город. Ночью адуатуки совершили нападение на римские укрепления, но были отброшены. На следующий день в город вошли войска. По приказу Цезаря, все население (53 000 человек) было продано в рабство (II, 33). Тем временем, Публий Красс, посланный вперед с одним легионом, фактически без сопротивления подчинил все приморские племена современных Нормандии и Бретани (венеты, венеллы, осисмы, куриосолиты, эсубии, аулерки, редоны). Послов к Цезарю стали посылать даже зарейнские германцы (II, 34–35). В отличие от прошлого года, главные силы римской армии расположились вдоль течения Лигера (Луары) в областях карнунтов, андов и туронов, а сам Цезарь уже смог отправиться в Иллирик и вмешаться в дела в Италии. Весной 56 г. происходит знаменитая встреча в Луке с Помпеем и Крассом, а летом Цезарь вернулся в Галлию.

В 56 году Цезарь и его легаты начали операции на различных фронтах, завершая покорение Галлии. Видимо, еще в конце 57 г. Сервий Гальба с 12 легионом был послан к Родану, чтобы обеспечить альпийские проходы. После удачных боев, Гальба добился подчинения горных племен нантуатов, седунов и варагров (III, 1–2) и расположился там на зиму. Восставшие варагры и седуны обрушились на римский лагерь. После долгого боя, римляне устроили вылазку, нанеся галлам поражение и заставив отступить (III, 3–6). Впрочем, и Гальба, не чувствуя себя уверенно, отступил в Провинцию, где и провел остаток зимы (Ш, 6).

Сам Цезарь должен был начать войну с венетами. Публий Красс, зимовавший в устье Луары, разослал своих офицеров к венетам, куриосолитам и эсубиям. Венеты, имевшие самый сильный флот в Галлии, задержали послов и отказались повиноваться римлянам (III, 8). Узнав об этом, Цезарь приказал Крассу строить флот. Венеты и их союзники стали закрепляться в городах, получая помощь из Британии (III, 9). Главным препятствием стала местность: бедность страны создавала проблему продовольствия, а продвижение к городам затруднялось из-за морских течений (III, 9). Восстание венетов могло расшириться.

Цезарь разделил силы. Конница Лабиена была послана в область треверов, живших возле р. Мозель, чтобы держать под контролем уже покоренных бельгов. Публий Красс с 12 когортами и кавалерией был послан в Аквитанию. Три легиона Кв. Титурия Сабина были направлены в область нижней Секваны (Сены) против союзников венетов, венеллов и куриосолитов. Главные силы Цезаря выступили против венетов, с ними шел вновь построенный флот под командованием Децима Брута.

Цезарь подробно описывает трудности войны. Войскам было трудно осаждать города, как с моря, так и с суши, из-за приливов и отливов, а флот венетов, подойдя на помощь своим, координировал действия, увозил защитников и оказывал им помощь (III, 12). Корабли венетов, построенные из дуба и представлявшие собой мощные конструкции, были парусными и имели низкий киль, пригодный для плавания на отмели (III, 13). Римляне построили около 220 кораблей и дали морское сражение, используя в бою преимущество гребных судов. При помощи крюков они выводили из строя паруса, а затем уже немобильные суда брались на абордаж (III, 14–15). В морском сражении флот венетов был разгромлен. Все племя сдалось римлянам (III, 15–16). Цезарь, видимо, опасаясь возможной войны с венетами, сурово расправился со сдавшимися. Сенат венетов был казнен, а остатки племени проданы в рабство (III, 16).

Одновременно Титурий Сабин вторгся в страну венеллов. Их союзники, аулерки, эбуровики и лексовии, перебили своих старейшин, бывших против войны, и соединились с венеллами, которых возглавил Вирвидовик. Сабин использовал ту же тактику, которую Цезарь применил против бельгов. Римляне расположились лагерем, не вступая в сражение, а Сабин рспространил слух, что должен идти на помощь терпящему поражение Цезарю. Под давлением своего войска, Вирвидовик атаковал лагерь, но контратака Сабина закончилась разгромом галлов (III. 17–19).

Вероятно, одной из самых крупных операций было наступление Публия Красса в Аквитании. Перейдя (Гарумну), Красс вторгся в область сотиатов, разбил их в сражении и осадил их город. После неудачной вылазки, сотиаты сдались (III, 21–22). Победа римлян заставила жителей Аквитании объединиться, обратившись за помощью даже к общинам Ближней Испании, где было немало бывших воинов Сертория, и независимым кантабрам (III, 23). В новом сражении Красс снова разбил противника и занял его лагерь, после чего практически вся Аквитания подчинилась римлянам (III, 23–27). Подчинение было во многом номинальным, окончательно страна была покорена во времена Августа.

После победы над венетами, летом 56 г. Цезарь выступил против моринов и менапиев, северных бельгеких племен, живших в устье Шельды. Главной защитой этих племен были болота. Спрятавшись в них, галлы время от времени атаковали римских фуражиров. Римляне начали вырубать лес, опустошая поля и захватив часть обоза, но были вынуждены прекратить войну из-за плохой погоды (III, 28–29).

Три первые года сделали Цезаря хозяином Галлии и резко изменили его положение. Теперь Цезарь располагал огромными материальными ресурсами, контролировал большие территории, имел сильную, преданную ему армию и огромный престиж, уже равный престижу Помпея и Красса. С другой стороны, Цезарь понимал, что покорение Галлии во многом было внешним. Успех еще предстояло закрепить.

5. События в Риме. Цицерон и Клодий (58–57 гг.)

Пока Цезарь действовал в Галлии, обстановка в Риме в целом складывалась в его пользу, что обеспечивало стабильный тыл. Впрочем, постепенно оптиматы начинают восстанавливать свое положение. В 58 г. триумвиры были едины, а их сторонники заняли ключевые посты. Консулами были Пизон и Габиний. Публий Ватиний стал народным трибуном.

Главной фигурой года стал трибун П. Клодий. Используя рост оппозиционности масс, Клодий выдвинул несколько законопроектов: I. бесплатные раздачи хлеба (Cic. pro Sest., 25, 55; Dio, 38, 13); 2. восстановление ряда запрещенных коллегий и право на создание новых (Cic. pro Sest. 15, 35; Dio, 38, 13); 3. Разрешение проводить собрания в некомициальные дни и отмена ауспиций и 4. Ограничение прав цензоров и запрет исключений из сената без согласия последнего.

Законы появились уже в январе 58 г., в феврале Клодий издал закон о лишении огня и воды лица, изгнавшего гражданина без суда и права провокации (Veil., II, 45,1; Dio, 38, 13–4). Конкретно закон был направлен против Цицерона. Во многом благодаря самому оратору, тема изгнания Цицерона занимает центральное место в наших источниках^{186}. С другой стороны, борьба вокруг Циерона стала важной пробой сил разных политических группировок накануне решительной борьбы Цезаря и сулланских олигархов.

Клодия поддержали оба консула, Пизон и Габиний. Габиний в молодости был близок к Катилине (Cic. post red., 10ff; de domo, 62), а Пизон был двоюродным братом Цетега (Ibid). Клодий купил их поддержку, пообещав две важные провинции, Пизону-Македонию, а Габинию-Сирию. Это устраивало и триумвиров, давая им контроль над стратегически важными провинциями.

Примечательно, что от участия в борьбе устранились и триумвиры, и оптиматы. Красс был открыто враждебен Цицерону и предложил передать дело консулам (Plut. Cic, 30; Crass, 12; Dio, 38, 17). Помпеи, на которого больше всего рассчитывал Цицерон, хранил молчание. Отношения с Цезарем также были сложными.

Хотя эти отношения никогда не отличались близостью, а в 59 г. Цицерон был противником реформ Цезаря, именно он протянул руку помощи. Еще в середине 59 г. Цезарь предложил Цицерону пост легата в Галлии (Cic. Art., II, 18–19). Это могло оказаться спасением, тем более, что легатами Цезаря были Квинт и Публий Красс, бывший страстным поклонником оратора. Как пишет Цицерон, он отказался от этого предложения как из-за неприятия законов Цезаря, так и из-за обещаний Помпея (Cic. Art., II, 19). В конце года, будучи уверен в поддержке Помпея и оптиматов, он снова не принял повторное предложение (Cic. ad Q. fr., 2, 16). Согласно Плутарху, ловкий ход предпринял и сам Клодий, пообещавший Цицерону неприкосновенность (Plut. Cic, 30).

Дальнейшие сведения расходятся. Веллей Патеркул, Дион Кассий и Плутарх сообщают о содействии Цезаря Клодию, хотя и не уточняют форму этого содействия (Veil., II, 45, 2; Plut. Cic, 30). По некоторым сообщениям Цицерона, Клодий публично утверждал на сходках, что его поддерживает Цезарь (Cic in Pis., 6, 14; Sest., 14, 33; in sen., 6, 13), хотя его же собственные суждения, что Клодий прикрывается именем наместника Галлии, представляются гораздо более справедливым (Cic de prov. cons., 18,43; 20, 47; Sest., 17, 38–18, 40). По всей вероятности, получив отказ на свои предложения и будучи занят кампанией в Галлии, Цезарь просто устранился от этого вопроса. То же самое сделал и Помпеи.

Пожалуй, более интересна явно неадекватная поддержка оптиматов. На них оратор очень надеялся. Он рассчитывал на поддержку группы преторов-оптиматов, Домиция, Меммия, Лентула Спинтера и Г. Нигидия Фигула (Cic ad Q. fr., 1, 2) и народных трибунов. Определенная поддержка была оказана: сторонники Цицерона устроили депутацию к консулам, но те их не приняли, а Клодий устроил нападения своих сторонников (Cic. pro Mil., 14, 17; Dio, 38, 1). Тем не менее, оптиматы уклонились. Сам Катон дал совет уйти в изгнание, не дожидаясь начала вооруженного конфликта (Арр. В. С, II, 15; Cic; Sest., 15, 36–19, 43; 24, 53; in Pis., 29, 72; Liv. Epit., 103; Plut. Cic, 32; Dio 38, 17; Cic. De domo, 18,47; 19, 50; 31, 83). Клодий официально провел закон об изгнании, имущество Цицерона было разграблено и конфисковано, дом разрушен. Клодий заявил, что построит на его месте храм Свободы (Арр. В. С, II, 15; Dio, 38, 17; Cic post red. 7, 18; Sest., 24, 54; de domo suo, 37, 100–102; 44, 116).

Успех Клодия был результатом особого стечения обстоятельств. Обе стороны пожертвовали Цицероном: триумвиры, потому, что он, в сущности, был в противоположном лагере, а на Клодия можно было рассчитывать, оптиматы сделали то же самое примерно по той же причине. Их главным противником был Цезарь, а появление такого лидера как Клодий, одновременно уводило массы народа в сторону и дискредитировало движение популяров. Как в свое время с Катилиной оптиматы рассчитывали (скоре косвенно, чем прямо) использовать Клодия, чтобы завести в тупик народное движение. Как показали события 52 г., кампания против дискредитировавшего себя Клодия могла перейти в фактический государственный переворот, направленный против демократических сил. Наконец, между оптиматами и мятежным трибуном существовала возможность прямого контакта через его братьев, Аппия и Гая Клавдия Пульхров. Позже Цицерон узнал, что Аппий Клавдий Пульхр тайно помогал брату в 58 г. (Cic Sest., 77, 85; 87; 89; 126; Att., IV, 16), а Гай в то же самое время был легатом Цезаря (Cic Sest., 41). Сам Клодий достаточно искусно балансировал между различными силами.

Определенную попытку сотрудничества с Клодием предпринял даже Катон. В 58 г. по завещанию Птолемея Апиона Кипр был передан Риму. По инициативе Клодия устройство новой провинции было поручено Катону. Наши авторы, в известной мере, правы, полагая, что Клодий хотел удалить из Рима серьезного политического оппонента, а Плутарх и другие авторы видят в его действиях часть антицицероновской акции, однако, необходимо заметить, что отъезд Катона произошел после изгнания Цицерона[44]. Несгибаемый Катон, никогда не шедший на компромиссы с триумвирами, оказался вполне способным пойти на компромисс с Клодием. Это «сотрудничество» дало свои плоды: когда позже Цицерон предложил аннулировать законы Клодия, Катон выступил против, ссылаясь на свои действия на Кипре (Plut. Cato, 40).

Впрочем, Клодий был не только независим, но и непредсказуем. Он вмешался в восточные дела и устроил побег сыну царя Тиграна, находившемуся в Риме в качестве заложника под охраной претора Л. Флавия (Cic. de domo, 25, 66; pro Mil., 6, 18; 14, 37; Dio, 38, 30; Plut. Pomp., 48) и предложил отменить восточные установления Помпея (Plut. Pomp., 48; Cic. 33). Отношения с последним накалялись, грозя перейти в открытый конфликт (Арр. В.С. II, 15; Plut. Pomp., 48; Cic. Sest., 32, 69), дошедший до откровенно издевательских демонстраций, которые устраивал мятежный трибун. Происходили и прямые покушения (Plut. Pomp., 49; Dio, 38, 30; Cic. de domo, 32, 69). Однажды Клодий у строил открытое нападение на Помпея и после схватки изгнал с форума его и консула Габиния. Эти действия толкали Помпея к новому сближению с оптиматами.

10 марта 58 г. Цицерон покинул Рим, жалуясь (с полным на то основанием) на всеобщее предательство и пребывая в полнейшей депрессии[45]. События 58 г. сделали Клодия серьезной политической силой. Т. Моммзен однозначно видит в Клодий агента Цезаря и, вместе с тем, считает его анархистом и беспринципным демагогом, сближая его образ с образом Каталины^{187}. Некоторые исследователи связывают его с Цезарем даже более решительно (П. Покок, Ж. Каркопино)^{188}. Есть мнение, что «хозяином» Клодия был Красс^{189}. Наконец, некоторой модификацией этого мнения можно считать мнение Эд. Мейера о взаимодействии триумвиров и Клодия как двух разных сил, и точку зрения М. Кэри о том, что начав как агент Цезаря, Клодий вышел из под его контроля и превратился в независимую силу^{190}.

Другая линия исследования, также отчасти намеченная Т. Моммзеном, изображает Клодия лидером городской черни, анаристом, беспринципным демагогом и политическим гангстером, а его действия — показателем упадка городской демократии^{191}. С другой стороны, С.И. Ковалев видит в нем лидера демократии и, при этом, беспринципного авантюриста, ставшего агентом Цезаря во время его отсутствия и проводившего демократические законы^{192}. По мнению Н.А. Машкина, Клодий опирался на плебейские слои города Рима, которые можно было привлечь на свою сторону только радикальными мероприятиями^{193}. Движение носило радикальный, но не демократический характер, когда плебс просто хотел улучшить свое материальное положение за счет общества. При этом, Клодий не считал себя преданным массе руководителем, равно как не была предана ему и масса. Действия Клодия поддерживались Цезарем, но его агентом Клодий не был^{194}. Наконец, С.Л. Утченко считает очевидным демократический характер законов Клодия, видя в них продолжение традиции «великих трибунов», начиная с Гракхов. Это было последнее движение, проходящее под лозунгами и в традициях римской демократии^{195}.

Некоторые положения, вероятно, можно принять. Клодий был особенно популярен среди городского плебса, и движение носило городской характер. Это были, прежде всего, беднейшие, радикально настроенные слои, среди которых было немало рабов и либертов. Движение принимало все более агрессивный и радикальный характер. Клодий быстро сформировал вооруженные отряды, организационной базой которых стали восстановленные коллегии. Движение стало показателем вырождения демократии, и Клодий все больше и больше опирался не на плебс, а на свои вооруженные банды. Он не был агентом триумвиров или конкретно Цезаря, для этого Клодий был слишком сильной и одиозной фигурой, от которой все они предпочитали дистанцироваться. К тому же Клодий выступил и против законов Цезаря (Cic. Att. III, 18, 1), хотя главной его мишенью оставались Цицерон, Помпеи и оптиматы. Наконец, долгосрочное сближение с Клодием было невозможно для кого бы то ни было по причине его непредсказуемости и неуправляемости, что было свойственно и его социальной опоре, римскому городскому плебсу^{196}.

Вероятно, именно Клодию, полностью дискредитировавшему идею демократии, оптиматы были обязаны успехом на выборах на 57 год. Консулами стали П. Корнелий Лентул Спинтер и Кв. Цецилий Метелл Непот. Почти сразу после выборов, Лентул Спинтер выступил с предложением о возращении Цицерона (Dio, 39, 6; Cic. Sest., 52, 69–53, 71–72). Предложение поддержали большинство преторов: Л. Цецилий Метелл, М. Калидий, М. Циспий, Г. Септимий, Кв. Валерий, С. Квинктилий и Г. Анней Корнут (Cic. post red., 22–23; Att., III, 1) и народных трибунов (Т. Анней Милон, П. Сестий, М. Циспий, Т. Фадий Галл, М. Курций, Г. Мессий и Кв. Фабриций (Cic. post red. 3, 5; 8; 19–22; Dio, 39, 6). Среди сторонников возвращения Цицерона были оптиматы, «новые люди» и даже будущие цезарианцы. Их поддержали всадники. Некоторые из сторонников возвращения перешли к активным действиям, и вероятно, центральное место среди них заняли Тит Анний Милон и П. Сестий, ранее бывший квестором в армии Г. Антония, сражавшейся под Писторией (Cic. Sest., 12).

Сторонники возвращения Цицерона стали устанавливать отношения с триумвирами, начав с Помпея. В первой половине сентября 58 г. Аттик пишет Цицерону, что М. Теренций Варрон сообщил ему о готовности знаменитого полководца помочь в деле возвращения в случае согласия на это Цезаря (Cic. Att., III, 18). Письма Цицерона, датированные октябрем-ноябрем 58 г. показывают сильный спад, депрессию и жалобы на всеобщее предательство, однако в конце ноября (29-го), восемь народных трибунов будущего, 57 г. обнародовали законопроект о возвращении оратора из ссылки (Cic. Att., III, 23) и были активно поддержаны Помпеем, который теперь принимал активное участие в борьбе за судьбу Цицерона.

Оставалось добиться поддержки еще нескольких влиятельных лиц. Цицерон очень опасался второго консула, Метелла Непота, с которым он враждовал еще с 62 г. (Cic. Att., III, 12; Dio, 39, 6). Впрочем, будучи членом клана Метеллов и лицом, близким к Помпею, Непот дал свое согласие. Уже 10 декабря 67 г. Цицерон с радостью пишет, что Метелл прекратил с ним вражду (Cic. Att., III, 24), а 1 января 57 г. выступил в сенате, заявив, что не возражает против возвращения (Cic. pro Sest, 72; 87; post, red., 5, 9; de domo, 7, 9), за что уже в середине января удостоился благодарности Цицерона (Cic. Fam., V, 4). Вероятно, очень быстро удалось получить согласие Цезаря: единственное упоминание о переговорах с ним — это известие о поездке Сестия в Галлию (Cic. Sest., 33, 71–7). Влияние на Красса было оказано через Публия (Plut. Crass, 13). В армии Цезаря было немало людей, готовых присоединиться к этим ходатайствам.

В середине января 57 г. Лентул Спинтер и, возможно, лидер популяров, консул 65 и цензор 64 г. Л. Аврелий Котта официально сделали предложение о возвращении (Cic. Att., III, 26; post, red., 27–28; 12, 30 Sest., 34, 73–75). Клодий пытался препятствовать принятию решения в народном собрании. Ему решительно противодействовали Милон, Сестий, Фабриций и Фадий, на форуме начались вооруженные стычки, во время одной из них был ранен Сестий, а во время другой чуть не погиб Квинт Цицерон (Cic. Sest., 35, 76–36, 79; Dio, 39,9). Только организовав отряды гладиаторов, Милон и Сестий смогли дать отпор бандам Клодия.

Впрочем, подготовка решений сената и народного собрания заняли немало усилий, причем, особую роль в этом сыграл Помпеи. Лишь в июле 57 года Лентул сумел провести рассмотрение вопроса о возвращении в сенате. Голосование было единогласным, 417 сенаторов высказались «за», «против» был только Публий Клодий. 4 августа 57 г. народное собрание приняло решение о возвращении Цицерона (Cic. Sest., 50, 107; 58, 123; Att., IV, 1, 4), а спустя месяц знаменитый оратор с триумфом возвратился в столицу после 15-месячного изгнания. Цицерон произнес две небольшие речи, 5 сентября он выступил в сенате, а спустя два дня произнес речь перед народом.

«Дело Цицерона» стало центральным событием политической жизни Рима 58–57 гг. К 57 г. влияние Клодия в комициях стало падать. Напротив, оптиматы успешно начали борьбу за народное собрание, стал намечаться альянс оптиматов и Помпея, а вернувшийся Цицерон оказался важным связующим звеном.

Действие этого альянса сказалось уже в конце 57 г. В Риме обострился продовольственный кризис, вне всякого сомнения вызванный хлебным законом Клодия, начались голодные бунты (Cic. de domo, 6; 11). По инициативе Цицерона, сенат обратился к Помпею с предложением новых чрезвычайных полномочий (Cic. Att., IV, 1, 6–7; Plut. Pomp., 49–50). По закону, предложенному консулами, Лентулом Спинтером и Метеллом Непотом, Помпеи получил на 5 лет «всю власть над продовольственными делами» (omnis potestas rei frumentarii toto orbe terrarum-Cic. Att., IV, 1, 7). Трибун Гай Мессий предложил дать ему империй в поставляющих хлеб провинциях (maius imperium in provinciis quam sit eorum, qui eas obtinebant). Помпеи получил в свое подчинение 15 легатов-консуляров (Ibid.; App. В. С, II, 18) и энергичными действиями достаточно быстро исправил положение (Plut. Pomp., 50).

Цицерон и его сторонники продолжали борьбу с Клодием. 29 сентября 57 г. Цицерон поставил в коллегии понтификов вопрос о незаконности трибуната Клодия и восстановлении своего разрушенного дома. Процесс имел значение как для имущественного состояния оратора, так и для общего морально-политического состояния дел в Риме. На месте дома оратора Клодий поставил собственный дом, галерею и статую Свободы, теперь он пытался мешать ему насильственным путем. Цицерона защищали отряды Милона. Коллегия понтификов признала действия Клодия незаконными и 2 октября 57 г. решением сената Цицерон получил свой участок и компенсацию в 2 млн. сестерциев на восстановление дома. Еще 750 000 он получил для восстановления усадеб в Тускуле и Формиях, также разрушенных мятежным трибуном.

6. Лукское соглашение (56–55 гг.)

В 56 г. Цезарь впервые активно вмешался в дела в Риме. Он послал в Италию много денег, в страну хлынул поток галльского золота, военной добычи и рабов. Проконсул стал все чаще появляться в Цизальпийской Галлии и встречаться с высокопоставленными римскими политиками (Арр. В. С, II, 17; Plut. Pomp., 50; Dio, 39, 25–26). Могущество Цезаря достигает могущества Помпея, что, несомненно, вызвало беспокойство последнего. Усиление Помпея, а, возможно, и Цезаря, беспокоило Красса. Цезарь, в свою очередь, едва ли был удовлетворен усилением оптиматов, их сближением с Помпеем и растущими трениями между триумвирами.

Зимой 57–56 гг. возник спор из-за Египта. Еще в 59 г. Цезарь провел решение о предоставлению Птолемею XII Аулету, царю Египта, статуса «друга и союзника римского народа», а Птолемей заплатил Риму 6 000 талантов. Теперь Аулет был свергнут в результате восстания и бежал в Рим. Римский сенат принял решение о помощи своему вассалу, однако начались споры о том, кто будет это делать. Консул Лентул Спинтер, при поддержке Помпея, добивался этого назначения. Ему противодействовал Красс.

Оптиматы снова добились успеха на выборах. Консулами 56 г. стали оптимат и бывший легат Помпея в 67 г. Гн. Корнелий Лентул Марцеллин и Л. Марций Филипп, сын знаменитого лидера оптиматов и консула 91 г. Несмотря на то, что он был женат на племяннице Цезаря Атии, Филипп поддержал оптиматов. Цицерон и Милон активно действовали против Клодия. Схватки продолжались (Dio, 39, 20–21). Цицерон открыто объявил недействительными все решения Клодия в период его трибуната и, вместе с Милоном, сверг с Капитолия текст постановления о своем изгнании (Dio, 39, 21; Plut. Cic, 34; Cato, 30). В феврале-марте 56 г. состоялись процессы. Милон и Клодий обвинили друг друга в насилии, но были оправданы. Милона защитил Помпеи (Cic. ad Q. fr., II, 3). В феврале-марте 56 г. Гн. Нерий и П. Туллий Альбинован обвинили П. Сестия в организации вооруженных отрядов. Процесс был инспирирован Клодием. Сестия защищали Гортензий, Красс и Цицерон, после чего он был оправдан.

Еще более опасными для Цезаря были попытки лишить его галльского командования и аннулировать его законы. Начались дебаты по аграрному закону Юлия (Cic. ad Q. fr., I, 9, 8), а в сенате предстояло обсуждение его провинциальных полномочий. Быть может, самой серьезной опасностью было то, что в консулы на 55 г. баллотировался Домиций Агенобарб, один из лидеров оптиматов и богатейший римский олигарх, которого поддерживал муж его сестры Катон, осенью 56 г. вернувшийся с Кипра с казной Птолемеев (Veil. II, 45, 5; Dio, 39, 22–23). Главным пунктом программы Домиция было лишение Цезаря провинциального командования (Арр. В. С, II, 17; Plut. Cato, 41; Suet. Iul., 24).

В этой ситуации Цезарь решает реанимировать триумвират. Ранней весной 56 г. в Равенне встретились Цезарь и Красс (Cic. Fam., I, 9, 9). Надо полагать, оба были недовольны действиями Помпея, особенно это касалось Красса, планировавшего аннексию Египта. Цезарь убедил своего старого соратника сохранить альянс. В апреле 56 г. к встрече присоединился Помпеи. Триумвиры продемонстрировали внушительную силу. В Луку прибыли почти все магистраты и около 200 сенаторов. Союзники договорились. Было решено сделать консулами 55 г. Помпея и Красса, после чего предполагалось продлить командование Цезаря на 5 лет и предоставить аналогичные назначения Помпею и Крассу (Арр. В.С. И, 17; Plut. Pomp., 51; Caes., 21; Crass, 14; Cato, 40).

В мае 56 г. сенат обсуждал вопрос о консульских провинциях. Речь шла о трех наместниках, Цезаре, Габинии и Пизоне. Полномочия Цезаря были пролонгированы (по закону срок истекал в 54 г.) и речь, видимо, шла о большем сроке (вероятно, до конца 53 г.). Пизон должен был быть смещен до конца года, а Габинии оставался в Сирии до 54 г., когда его должен был сменить Красс. Во время дискуссии, Цицерон произнес речь «О консульских провинциях», в которой обрушился на Пизона и Габиния и, наоборот, восхвалял Цезаря, произнеся панегирик его галльской кампании (Cic. de prov. cons., 13, 32–16, 39).

Предвыборная борьба была острой. Цезарь направил в город солдат во главе с Публием Крассом для участия в голосовании (Suet. Iul., 24). Домиций и Катон оказали яростное сопротивление, и выборы состоялись только в феврале (Арр. В. С, II, 17–18; Plut. Pomp., 52; Crass, 15; Cato, 41; Dio, 39, 27–30). Консулами стали Помпеи и Красс, другим поражением оптиматов был провал Катона на преторских выборах и победа цезарианца Публия Ватиния (Liv. Epit., 105; Plut. Pomp., 52; Dio, 39, 32). Ватиний был одним из старых соратников Цезаря, квестором 63 г. и народным трибуном 59 г. В 59 г. он активно поддержал Цезаря и был инициатором закона о его галльском наместничестве. Став легатом проконсула Галлии, он был направлен им в Рим. В 58 г. Ватиний помогал Клодию и выступал против Цицерона, а в 56 г. действовал против Сестия (Cic. Sest., 133).

55 год был небогат событиями. Триумвиры снова уверенно контролировали ситуацию. Оппозиции практически не было. По закону Требония, Помпеи получил в управление три испанские провинции (Ближняя Испания, Дальняя Испания и Лузитания) сроком на 5 лет, а Красс-Сирию также на 5 лет с правом воевать с парфянами (Liv. Epit., 105; Veil., II, 46; Flor, IV, 2,12 — неверно указано 10 лет; Арр. В. С, II, 18; Plut. Pomp., 52; Caes., 28; Cato, 42 — упоминается наместничество в Египте; Dio, 38, 33). По закону Лициния-Помпея, внесенному самими консулами, полномочия Цезаря также продлевались на 5 лет (Veil., II, 40; Flor, II, 2,12; Plut. Pomp., 52; Caes., 28; Crass, 15; Cato, 43; Dio, 39, 33–36). Сопротивление оказали Катон, Фавоний и два трибуна (Dio, 39, 33; Plut. Cato, 43) Помпеи устраивал пышные зрелища. В том же году началось строительство театра, известного как театр Помпея (Dio, 39, 38).

События 55 г. стали важным этапом в развитии триумвирата. Лукское соглашение институционализировало их статус. В руках триумвиров находились три больших провинциальных блока, Испания, Галлия и Сирия. Это была примерно половина римской державы, но в распоряжении триумвиров находились практически все вооруженные силы республики: от 8 до 11 легионов Цезаря в Галлии, 8 легионов Красса в Сирии и 6–8 легионов в Испании. Триумвиры взяли провинции на длительный срок и контролировали все угрожаемые границы. Что касается Помпея, то он управлял провинциями через легатов, оставаясь в Риме и еще сохраняя полномочия по снабжению хлебом. Лукский раздел стал прообразом II триумвирата и провинциальной системы Августа. Возможно, особенностью ситуации было и то, что все три участника были озабочены не только общим положением, но и внутренним, равновесием.

Итог последнего пятилетия (60–55 гг.) был для Цезаря ошеломляющим. После долгой борьбы он, наконец, добился высших постов в римской иерархии, а консульство стало фактическим приходом к власти и созданием мощной партии в сенате. За три последующих года его армия покорила Галлию и была готова наступать дальше. Восстановив триумвират, он, казалось бы очутился на вершине могущества. Вместе с тем, победа была кажущейся. Галльская знать из крупнейших племен этой страны, внешне поддержавшая Цезаря, на самом деле, была готова нанести удар в спину. Второй удар готовился в Риме. Если на первом этапе Цезарь, подобно Ганнибалу, мог жаловаться на явно недостаточную помощь, которую оказывали ему римские власти, то теперь последние готовились к гражданской войне, начав делать это как раз в тот момент, когда истекающая кровью галльская армия римлян сражалась с галльским ополчением Верцингеторикса. Рим становился все более враждебен и предпочитал победу галлов победе Цезаря. Несомненно, Цезарь должен был это понимать, и одной из его задач было не допустить, чтобы эти удары совпали по времени.