Юнги

29

В клубе самодеятельные коллективы соловецкого гарнизона давали концерт.

До начала концерта в фойе шли танцы. Гурька и Митя рассматривали картины на стенах. Вот изображен морской десант. Моряки идут из воды на берег с суровыми, решительными лицами, с автоматами и винтовками в руках. Рядом поднимаются водяные столбы от рвущихся снарядов, а вдали маячат корабли, высадившие десант.

На этой же стене висел фотомонтаж, рассказывающий о боевой жизни моряков Северного флота. Тут были портреты героев-североморцев Колышки-на, Сафонова, Кислякова, Сивкова, Шабалина, снимки атаки морских пехотинцев на полуострове Рыбачьем, кораблей в боевом походе.

Какая-то девочка остановилась около Гурьки, рассматривая надпись на ленточке бескозырки. Гурька спросил:

– Прочитала? Что написано?

– Салага, – спокойно сказала девочка и пошла дальше.

Гурька чуть не подпрыгнул от обиды. Далось же называть юнгов салагами? И кто называет? Девчонка! Да как она смеет оскорблять надпись «Школа юнгов»! Все девочки его родного города загляделись бы на эту надпись. Драться с девчонками здесь, конечно, нельзя. А жаль. Гурька показал бы ей салагу.

Расстроенный, он пошел к Мите, который стоял уже у другой картины. Хорошо, что за музыкой и шумом танцев никто не слышал обидного слова этой сероглазой с косичками. Гурька решил не рассказывать Мите о девочке и молча проглотил обиду.

Каково же было удивление Гурьки, когда его место в зале оказалось рядом с местом девочки-задиры. Она сидела слева от него и разговаривала с подругой, словно ничего не случилось, и она никогда его не видела.

Начался концерт. На сцене хор пел песню про скалистые горы, полуостров Рыбачий и моряка, который тяжелой матросской походкой идет на врага. А соседки не переставали шептаться и мешали слушать. Теперь у него есть повод хоть отчасти расплатиться с обидчицей. Скосив глаза в сторону, он сжал кулак и ткнул девочку в бок, прошептав сквозь зубы:

– Тише, сороки!

Девочка не вскрикнула, чего, откровенно говоря, Гурька ждал от нее, и даже не повернулась к нему, а так больно ущипнула его, что Гурька сам чуть не закричал.

Связываться с этой задирой невозможно. Сидевший сзади офицер обратил внимание на их возню:

– Не балуйтесь.

Гурька притих. Порой он забывал о соседке, хотел устроиться поудобнее в кресле, опереться на подлокотники, но только собирался это сделать, как девочка тут же выставляла свои острые локотки, и Гурьке приходилось выпрямляться или облокачиваться на спинку стоящего впереди кресла. Она следила за ним и дразнила его.

«Ну, подожди… – думал Гурька. – Кончится концерт – поймаю тебя на улице, я тебе припомню!»

Но увидеть девочку после концерта не удалось. Исчезла, точно растаяла.

Во второй раз он встретился с ней совершенно случайно, когда боцман Язьков послал его с пакетом в канцелярию учебного отряда.

Девочка шла ему навстречу, а он не замечал ее, засмотревшись, как рота матросов занимается строевой подготовкой. Девочка задела его за руку и сказала:

– Извините.

Гурька узнал задиру и от неожиданности растерялся. А она стояла рядом, улыбалась и смотрела на него совсем приветливо.

– Пожалуйста, – сказал Гурька, не зная, что еще сказать, потому что девочка стояла и не уходила, глядя на него озорными светлыми глазами. На ней было черное пальто с беличьим воротничком и зеленая вязаная шапочка.

– Вам куда?

– Туда, – махнула девочка рукой в сторону управления учебным отрядом.

– Значит, по пути.

Девочка повернулась и пошла в сторону, противоположную той, в которую только что шла.

– Вы здесь живете? – спросил Гурька.

– Конечно.

– А… родители тоже?

– Да.

– Мать и отец есть?

– Я живу с мамой.

– А зовут как?

– Кого?

– Вас.

Девочка помолчала немного, потом ответила:

– Матильда.

Гурька удивился такому необыкновенному имени, покосился на девочку, но та спокойно шагала рядом и, кажется, не замечала его удивления.

– А фамилия?

– Да вы что только меня спрашиваете? Вот вежливо!

Гурька снова смутился и, должно быть, покраснел.

– Меня зовут Гурьяном. А фамилия Захаров.

– Очень приятно, – сказала девочка.

– А ваша фамилия?

– Моя? Ну, это пока военная тайна. Матильда – и все.

Она повернулась и сказала:

– До свидания.

– Куда вы? Нам же по пути.

– Я передумала. Надо к подруге зайти.

– До свидания.

Матильда пошла обратно, а Гурька смотрел на Золтавшиеся на ее спине косички и думал:

«Матильда… Пока военная тайна… А может, просто Матрена и никакая не Матильда. А кто этих девчонок разберет!…»

Он пошел своей дорогой, продолжая думать о девочке. В прошлый раз щипалась, не давала спокойно слушать концерт, а сегодня разговаривала, улыбалась, и они с ней теперь почти знакомы.

«Хитрая, – решил Гурька. – И смелая тоже».