Зеркало вод

1

Белый свет, приглушенный, неяркий, и звук. Слышался то ли плач, то ли всхлип. Нет, показалось. Тишина, непроницаемая, будто заложило уши. Роберт приоткрыл глаза: белый потолок, попытался повернуть голову — ничего не получилось. Странно как… неподвижность? Или его накачали лекарствами? Что вообще произошло? Лицо Айрин в угасающем сознании, воспоминание обожгло. А вот плач он слышал не сейчас, а когда пришел в себя после восьмимесячной комы. Тогда казалось, что именно звук его разбудил. Роберт не мог двигаться, и врачи опасались, что это необратимо, однако в тот раз обошлось. И повторилось снова?

Роберт попытался позвать, но губы не слушались. Нужно подождать, система уже отреагировала на его пробуждение, скоро подойдет кто-то из медиков.

Ждать пришлось недолго, Роберт прикрыл глаза, когда снова открыл их, рядом находился доктор Альберт.

— Все вопросы — мысленно. Нам еле-еле удалось вас стабилизировать, — доктор отрегулировал спинку кровати, приподнял ее, так, чтобы у Роберта улучшился обзор.

— «Что со мной?» — спросил Роберт.

— Точно не знаем. Сработал аварийный маячок, когда вы потеряли сознание, успели довезти до госпиталя и подключить к аппарату. В крови инородное тело. Извлечь не получилось, как только подбираемся ближе, эта штуковина активируется и вызывает приступ удушья.

— «Она живая или управляемая?»

— Живой организм, да, — подтвердил доктор.

— «Паразит?» — спросил Роберт и уже не для Альберта подумал? — «Еще одна тварь, которая пытается меня убить».

— Сейчас получим информацию, станет понятнее с чем имеем дело. Ваша неподвижность временная, медикаментозная, так объект менее активен. Пока ясно, что это — агрессивный биологический организм, нетаррианского происхождения. Помните, что произошло?

Послышался шум открываемой двери, к доктору присоединились верховный хранитель и глава безопасности Грегори. Роберт сформировал мысленный пакет и сбросил всем присутствующим: встреча с Электрой, цилиндр у него в руках, царапина, кровь, внезапное раскрытие цилиндра.

— Почему вы не показали эту вещь мне, прежде чем разбирать? — укоризненно сказал Кристоф.

— «Не разбирал я, — мысленно возразил Роберт. — Поцарапался, сработало на кровь».

— Вашу кровь, — задумчиво произнес хранитель.

— Хм, вполне возможно, — согласился Грегори.

Роберт почувствовал, что начинает закипать. Рассуждения, разговоры, минимум действия и собственная беспомощность, выводили из себя. Кристоф напрягся, Грегори подтянулся, а Альберт рассеянно моргнул. «Ага, почувствовали, теперь шевелитесь». Липкая волна удушья стянула горло, перед глазами заплясали темные мушки.

— Успокойтесь! — вскрикнул Кристоф. — Я не до конца понял характер паразита, но чем больше вы сопротивляетесь, тем сильнее его воздействие.

Роберт с усилием подавил эмоции, как раз вовремя — он едва не потерял сознание, и медленно произнес, стараясь думать спокойно:

— «Грегори, выясняешь происхождение организма и ввоз на Тарру. Кристоф, ваша с Альбертом задача — найти способ, как от него избавиться. Состояние овоща меня не устраивает».

— Мы работаем над этим, — хранитель поклонился и вышел. Грегори удалился следом, пообещав найти и привезти цилиндр.

— «Хотел бы я знать, почему этот предмет оказался в руках моей жены незадолго до гибели?» — подумал Роберт.

— Верну частично подвижность, — сообщил доктор, меняя настройки в системе. — Но не делайте резких движений. Кристоф прав, вы сопротивляетесь, а паразиту это не по нраву.

— То есть по-вашему, нужно позволить какой-то твари хозяйничать в моем организме? — хрипло прошептал Роберт, наконец-то получив возможность разговаривать.

— Именно так, разрешить адаптироваться. Сейчас покажу вам отчет, — Альберт придвинул экран к кровати. — Видите?

Организм выглядел небольшим — красноватая пульсирующая точка, размером с личинку насекомого, похожая на креветку.

— Данных все еще немного, — продолжил доктор. — Действовать приходится наугад и экспериментировать с лекарствами. Я уже выделил препарат, от которого паразит ведет себя спокойнее и добавил раствор в систему. Не очень хорошо действует на вас, но выбирать не приходится.

— У меня личная просьба, Альберт. Я бы не хотел, чтобы к моему лечению какое-либо отношение имела племянница Малкольма. Надеюсь это не сложно устроить? — попросил Роберт.

Доктор понимающе кивнул.

— Неужели его нельзя вытащить? — Роберт не сводил глаз с креветки, сейчас организм казался безобидным и почти не шевелился.

— Пробовал. Весьма разумная штука, любое действие воспринимает как угрозу и сразу же выделяет в кровь немалое количество разнообразных токсинов. Последняя попытка едва не стала летальной. Равновесие, которого удалось достигнуть — хрупкое.

Вернулся Грегори растерянный и подавленный. Роберт попросил доктора уйти, чтобы поговорить наедине.

— Цилиндр, вернее то, что от него осталось, сдал в лабораторию. У меня есть кое-какие мысли по этому поводу и…

— Маме уже сказали? — перебил Роберт.

— Конечно. Она ждет за дверью.

— Из-за меня сплошные неприятности, — Роберт помрачнел, разговора с матерью хотелось избежать.

— Знаю, не любишь ее расстраивать, — улыбнулся Грегори, — но разве можно такое скрыть?

Роберт вздохнул, закрывая глаза. Своими предыдущими выходками он доставил матери немало проблем и огорчений, если не сказать больше, и вот, когда все более или менее наладилось, снова. Открыл глаза и спросил:

— Так что ты хотел сказать?

— Есть старые данные. Нечто похожее на твоего, гм, жильца, использовали в тюремной практике. Давнее дело, насколько я знаю, закрытое. Технология признана излишне жестокой и запрещена.

— Где использовали? — оживился Роберт.

— Не у нас, естественно. В отдаленных колониях Содружества, в частности, на рудниках. Называлось — поводок, вживляли заключенным.

— Смертникам? Хотя нет, погоди. Если речь идет о рудниках, то предполагалась работа и работа тяжелая. Механизм сдерживания паразита?

— Полагаю, что существует или существовал тогда. Данных нет, — Грег развел руками.

Комната плыла, лицо Грега меняло форму, то вытягиваясь, то сжимаясь. Виски сдавило и отпустило, начало действовать обезболивающее.

— Хм. Не знаю, что меня доконает быстрее, паразит или вещества, которыми Альберт пытается эту тварь успокоить, — пробормотал Роберт.

— Не будь неблагодарным, доктор делает все возможное, — возразил Грегори.

— Где хранилась информация, кто имел доступ? Рассказывай. У меня не так много времени.

Грегори переменился в лице.

— Не то хотел сказать, — быстро добавил Роберт. — Устал, скоро вырублюсь.

— Знали твой отец и я. Содружество обращалось за консультацией.

— Кристоф?

— Я сбросил ему данные. Судя по реакции, не знал.

Роберт болезненно поморщился. Внутри сдавило, с каждым вдохом в легкие впивалась тупая игла. Отец, Айрин, старые демоны, прошлое не уходило. Он не хотел его ворошить, не хотел разочаровываться в родных и близких.

— Роберт?

Наверное, он начал отключаться. Слова Грега доносились как будто издалека. Усилием воли заставил себя сосредоточиться:

— Что собираешься делать?

— Отправлюсь на поиски, — улыбнулся Грегори. — Если в лаборатории подтвердят мою догадку, необходим механизм, нейтрализующий поводок, и способ вывода из организма. Потрясу Содружество, не объясняя причин, рычаги есть.

Роберт кивнул, едва не добавив, что постарается не сдохнуть до приезда Грега, но спохватился и промолчал. Ухода главы безопасности он не заметил, провалился в сон.

2

Айрин мерила шагами комнату. Она останавливалась, накручивала темную прядь на палец, закусывала губу и начинала новый круг. «Нервничает», — отстраненно подумал Роберт, наблюдая за женой сквозь прикрытые ресницы. Айрин почувствовала его взгляд и вздрогнула. Подошла, села на кровать.

— Проснулся? — легонько провела по его щеке ладонью.

Роберт схватил ее руку, будто старался удержать, сжал тонкие пальцы.

— Почему не сказала? — прошептал еле слышно.

Айрин смотрела удивленно. Тонкие брови взлетели вверх. Ее лицо, молочно-белая кожа, иссиня-черные волосы, глаза — прозрачная зелень воды. Он заглянул и увидел бездну. Вспомнились: тихий перезвон монеток, посадочная площадка на вершине горы, снег — мелкий, колючий. И птицы, белая вышивка по кромке рубахи, статуя, вырубленная в скале, крупные перья, разметанные по светлой плитке, знак на дымчатом камне. Летящая птица — ведь и его символ, его печать тоже. Но глаза у Айрин не черные. Тем не менее, есть общее с приютившим его народом, Роберт только сейчас заметил сходство. Коллективный разум — что знает один, известно и всем остальным. Они ведь тоже делили сознание на двоих. Единственная женщина, которая на это отважилась.

— И не скажешь, — вздохнул Роберт.

— Я вернусь. Скоро, — Айрин улыбнулась.

— Не вернешься, — он возразил. — Мне нужны ответы, но ты молчишь, потому что живешь в моей голове, и это единственное, что у меня осталось. А я хочу тебя удержать и не могу.

— Глупый, — Айрин высвободила руку.

— Ага. Ты уже говорила, но я соскучился. Если бы только знала, насколько. И буду скучать.

— Не успеешь, вернусь быстрее, — не согласилась Айрин.

— Где мне искать, что делать? Хотя бы намекни. И… почему? — он снова взял ее за руку, торопливо заглянул в глаза. Зеленые, изменчивые, как море.

Айрин нахмурилась, тонкая морщинка легла на переносице.

— У тебя снова проблемы?

— Обычное дело, я привык, не волнуйся. Разберусь, впрочем, как и всегда, — Роберт усмехнулся. — А не получится, встретимся. Ты же встретишь меня там, правда?

— Не говори так, — Айрин поцеловала его нежно, едва коснувшись губами. — Даже не представляешь, что можно сделать, дабы сохранить то, что тебе дорого, или кого.

— Вот ты и сказала, — проговорил Роберт, выпуская ее руку.

3

В комнате стоял полумрак. Ночь, мать его не дождалась. Хорошо, поговорить все равно придется, но как же тяжело смотреть ей в глаза. Грудь давило, воздух вырывался из легких с прерывистым свистом. Роберт почувствовал, как система впрыснула препарат — замутило, мысли начали путаться, и снова захотелось спать. А голова нужна ясная, есть над чем поразмыслить.

— Роберт? Не спишь? — раздался шепот.

«Не ушла, да разве могла она уйти», — с грустью подумал Роберт.

— Не сплю.

Мать включила свет, придвинула к кровати просторное кресло, вполне достаточное, чтобы свернуться клубком. Наверное, дремала в нем, прислушиваясь к дыханию сына.

— Прости, снова вляпался, — сказал Роберт.

Мать еле заметно поморщилась, в семье не одобряли разговорных выражений.

— У тебя удивительная способность попадать в неприятности. Но мы вытащим тебя и на этот раз, вот увидишь.

— Мам, расскажи про отца, — попросил Роберт.

Анна вздрогнула, в глазах мелькнула тревога.

«Считала данные системы», — догадался Роберт. Мать разбиралась в медицине, пояснения Альберта ей не нужны.

— Что хочешь узнать?

— Всего понемногу. Какой он был, как вы жили?

Мать улыбнулась, нежно, но не грустно. Время прошло, она отпустила. Остались воспоминания и непослушный сын, с которым всегда непросто.

— Я - источник твоей головной боли, — пробормотал Роберт.

Анна не ответила, все еще обдумывая вопрос. Наконец заговорила:

— Винсент был вспыльчивым и таким же, как ты, упрямым. Решения принимал молниеносно и никогда не менял, за что его не любили. Со стороны это выглядело спонтанным и не всегда понятным, его считали самодуром, но на самом деле Винс мгновенно просчитывал все ходы и возможности, был гениальным стратегом.

— Вы делили сознание?

— Да, хотя получалось не всегда гладко. Он не давил, не подавлял, это все ерунда, что говорят. Я намного младше, всегда ощущала неравенство. Но, — Анна снова улыбнулась, — мне так его не хватает.

— Отец применял необычные методы воспитания, — заметил Роберт. — Я его обожал, хорошо помню. Но эксперименты, инициация, одна, вторая. Вы что-то затерли. Не спорь, я знаю. Могу вспомнить, но не вижу смысла. Зачем это все?

— Инициацию Винсент провел без меня, я бы не согласилась, — сказала Анна. — Хотя он оказался прав, тебе это помогло.

— Отец погиб от руки какого-то психа, нелепый несчастный случай. Айрин разбилась о скалы…

— Проводишь параллели, ищешь закономерности? Не думаю, что они есть, — возразила мать. — Я же смотрела записи.

Роберт поморщился, подавив стон.

— Больно? Сейчас дозу поменяю, — Анна завозилась с системой.

— Не хотел, чтобы ты видела мои сканы, — прошептал Роберт.

— Аварии, а не записи того, что с тобой случилось, обещала же, что не буду смотреть. Айрин не справилась с управлением, ничего более.

— Я сам учил ее водить, — сипло выдохнул Роберт. — Ладно, не будем об этом. Скажи, отца боялись?

Мать задумалась:

— Пожалуй. Винс отличался жесткостью по отношению к подчиненным, порой излишней, не терпел возражений, но был совершенно другим в семье. Баловал тебя, сильно. У него даже голос менялся.

Роберт вспомнил о другом. Ему шесть, поздно, он уже спал, разбудили голоса. Внизу в гостиной кто-то разговаривал: мужчина и женщина. Роберт вскочил с кровати, вылетел в коридор и кубарем скатился по лестнице. Два кресла возле камина, живой огонь, бутылка вина на низком столике. Мать, улыбающаяся и раскрасневшаяся, Грегори, сжимающий ее ладонь. Они замерли, мать неловко выдернула руку. Роберт развернулся и бегом помчался в свою комнату. Сердце колотилось. На какое-то мгновение ему показалось, что отец вернулся.

— Какие дела отец вел с внешним миром?

— Содружество планет воспринимает нашего короля, как таррианского лидера и обращается по множеству вопросов, — улыбнулась Анна. — Таррианская монополия на транспортную сеть и станции — извечная проблема для Содружества. Но подробности контактов Винса мне неизвестны. Спроси лучше Грегори.

— Грег много для тебя значит, но как к нему относился отец? Насколько доверял? Ближний круг?

— Да. Однако совсем близко Винс не подпускал никого.

— Грег вырастил меня, воспитывал как сына, вытаскивал из передряг, приехал искать, я благодарен и не забыл, — сказал Роберт. — Просто в данный момент не знаю, кому могу верить, кроме тебя.

— Не сомневайся в Грегори, если не он, то кто?

— Грег занимался безопасностью тогда и сейчас. И отца вы упустили. Не отрицай, вы все. Я долго искал зацепки, проводил расследование. Без Содружества не обошлось. Не знаю, чего они добивались, ведь король Тарры — не совсем политик, это не власть, не управление. Впрочем, и меня подставили.

— Нашел доказательства? — голос матери звучал глухо.

— С отцом ничего, темное дело, свидетелей не осталось, Содружество хорошо подбирает хвосты. А на себя, — Роберт хмыкнул, — да.

— Ты прав, отца проглядели, — мать печально вздохнула. — Мы оказались не готовы. Не в меру наивны, слегка провинциальны, жили практически в изоляции. У нас другой менталитет, иные ценности. До Винса Тарра почти не имела отношений с внешним миром. Да, станции, туннели, но иноземцев на наши территории не пускали. На Тарре много противников сотрудничества, и с каждым годом количество недовольных растет. Твой опыт, кстати, вспоминают, как негативный пример.

— Я против разрыва отношений, соседей нужно знать и не питать иллюзий. А умереть можно и на Тарре.

— Содружеству ты задал жару, лихорадить будет долго, — усмехнулась мать. — Им придется с тобой считаться, никуда не денутся.

«Если придется», — подумал Роберт. Но механизм запущен, процесс идет, в итоге, если он не ошибся в расчетах, виновные получат сполна. И отсутствие прямых доказательств не станет помехой.

— Полагаю, кроме меня и Грегори можешь рассчитывать на верховного хранителя, да и нынешнего председателя Совета я бы не стала сбрасывать со счетов.

Роберт нахмурился:

— Кристофу известно то, что я умудрился забыть, это нервирует. Председатель? Не знаю, он меня учил, когда занимался Башней, но…

— Тем более. Считай минимум пять человек всегда на твоей стороне. Расклад по остальным дам позже.

— Пять? — удивился Роберт.

— Отец Айрин, — пояснила Анна.

Роберт кивнул. Карл всегда его поддерживал и тогда, и сейчас.

— Мам, я задам неудобный вопрос, заранее прошу прощения. Не торопись отвечать, хочу, чтобы ты хорошо подумала.

— Можешь спрашивать о чем угодно, — позволила Анна.

— Если бы тебе пришлось выбирать между отцом и мной, кого бы ты выбрала?

— Неожиданно, умеешь поразить, — замялась мать. Несмотря на темную кожу, Роберту показалась, что она побледнела.

— Предпочла бы не сталкиваться с таким выбором. Никогда, — еле слышно сказала Анна.

— Прости, хотел увидеть твою реакцию. Знаю, вернее думаю, что знаю, как поступил бы я. Но… Извини, что спросил.

Роберт прикрыл глаза. Пошла вторая волна препарата, слова давались с трудом.

— Я устал. Лекарство Альберта — ядреная штука. Договорим утром?

Мать кивнула, поставила кресло на место и тихо вышла из комнаты.

Спать Роберт не мог, несмотря на медикаменты. Тошнота от лекарств чередовалась приступами удушья, долго в таком режиме он не протянет. Организм и так ослаблен, не восстановился до конца. Паразита собирались использовать восемь лет назад, когда он был здоров. Эффект ожидался такой же? Если подозрения Грегори подтвердятся и поводок применяли на рудниках, где заключенные должны работать, то существует механизм сдерживания. Роберт вздохнул. А чего тогда добивались от него? Послушания и выполнения заданных функций, или хотели уничтожить?

Все-таки он задремал, но Айрин больше не приходила и ему снилось море, вспыхивающее разноцветными огнями, а издалека доносился еле слышный птичий гомон.

4

Роберт проснулся и долго не мог понять где находится. В голове медленно и неохотно запускался маховик воспоминаний, и казалось, что механизм скрипит, сбивается, а память разбивается на осколки. Он собирал их, склеивал, но клей не держал, и осколки падали, дробились, становясь все меньше, пока окончательно не рассыпались, не осели нелепой белесой крошкой, похожей на иней. Роберт почти физически почувствовал, как включилось сознание, будто в глубине мозга сработал тумблер. Влияние паразита? Что ж, логично, раб должен работать, а не мыслить. Как же все повторяется!

В комнату заглянул доктор Альберт, а следом верховный хранитель. Роберт молча ждал, пока доктор проверит систему, подкорректирует дозировку. По лицу Альберта невозможно было понять, что он думает, но Роберт и так знал, стало хуже.

— Нам удалось собрать цилиндр, провести ряд тестов. Лаборатория подтвердила, ваша кровь явилась катализатором, — отчитался Кристоф.

— Именно моя? — уточнил Роберт.

— Да, проверяли на крови ближайшего родственника, но механизм срабатывает только на вашу, — Кристоф терпеливо повторил.

Роберт кивнул, подумав, что мог бы и не переспрашивать и соображает он медленнее, чем обычно. Плохо.

— Материал о поводках от Содружества мы получили, ознакомитесь позже, — продолжил Кристоф.

«Когда в голове проясниться», — фыркнул про себя Роберт, но насчет этого у него имелись сомнения. Просить Альберта быстрее обезвредить паразита бесполезно, доктор и так прилагает все усилия.

— Поводком можно управлять, полагаю Грегори сообщил об этом. Но я пока не смог подобрать более действенного вещества, — виновато сказал Альберт.

— Да, я понимаю, от заключенных требовались работа и послушание в обмен на ежедневную дозу, — прокомментировал Роберт. — Где сейчас Грегори?

— Уехал. Хотя Содружество и утверждает, что применение поводка лет пять как запрещено, опытные экземпляры остались, — ответил Кристоф.

— Меня интересует, есть ли связь между поводком и надзирателем? — поинтересовался Роберт.

Кристоф посмотрел на него с интересом и даже с некоторым облегчением.

— Я еще не совсем идиот, — буркнул Роберт.

— Не сомневаюсь, — Кристоф натянуто улыбнулся. — Хороший вопрос. Мы не знаем насколько ваш, э-э… образец изменен, но могу предположить, что такое возможно.

Роберт поморщился, витиеватая речь Кристофа раздражала, неужели нельзя говорить на нормальном языке?

— Тот, кто это затеял может знать, что оно сработало, — пробормотал Роберт.

— Вероятность мала, хотя исключать нельзя. Поводок пролежал без дела восемь лет, и неизвестно предназначался ли он для вас или для кого-то другого.

— Неужели? — воскликнул Роберт. — Конечно же для меня, учитывая, реакцию на кровь. Но где доказательства, что эта вещь ожидала меня так долго, а не появилась недавно?

— Я сканировал память Электры, — быстро ответил Кристоф. — Можете взглянуть.

Роберт напрягся, последние мгновения Айрин, встреча с подругой. Нужно еще решиться, чтобы это увидеть. Спазм сдавил горло — паразит отреагировал на эмоции. Роберт закрыл глаза, позволив доктору колдовать с системой, дышать стало легче.

— Ваша кровь, гм… восемь лет назад, кто мог иметь доступ кроме медиков и… — Кристоф замялся.

— Айрин? — Роберт открыл глаза. — Да кто угодно! Мои кровотечения из носа ни для кого не секрет.

— Можете перечислить? — оживился Кристоф.

— Всех? — удивился Роберт. — Случалось во время учебы и позже, часто при свидетелях. В той же Башне, к примеру, все знали. Салфетки, одежда, я никогда не придавал значения.

Кристоф кивнул и поднял глаза к потолку, похоже что-то прикидывал.

Навалилось какое-то странное безразличие, Роберт потерял интерес к разговору, собственная судьба перестала волновать, и только сердце болезненно сжималось в груди, напоминая, что еще жив. Захотелось, чтобы все ушли, оставили одного, и Роберт сделал вид, что засыпает. Но уснуть не смог, его качало на волнах, плохо — чуть лучше, вверх — вниз, он выныривал, отфыркивался и отплевывался, и вновь погружался, уходил с головой, достигая самого дна.

Кто-то привез цилиндр с паразитом на Тарру. Кто-то, скорее всего бывающий на внешних станциях. На Тарре не использовали денежные средства, вещь давно утратившая назначение в процессе эволюции. Но за аренду станций и пользование транспортными туннелями Содружество платило и платило немало. Деньги оседали на иноземных счетах и Тарра превратилась в финансового магната, с мнением которого в Содружестве считались. Каждому кто выезжал, предоставлялись безлимитные средства. Привыкнув, что на Тарре получаешь все, что нужно, люди точно так же относились и к Содружеству, с единственной разницей, что получение называлось приобретением и сопровождалось платежной операцией. Многие даже не представляли сколько тратят, расходы контролировались нестрого, поэтому достать любой продукт, даже запрещенный, не составляло проблем.

Восемь лет назад он уже не летал, выезжал с Тарры редко, в основном с инспекцией на внешние станции. А вот Башне уделял много времени. Башня — это работа на износ, на пределе сил. Башня не прощала ошибок, и он тянул, а потом валился с ног после смены. От переутомления кровь шла часто и обильно. Роберт представил, как кто-то из команды подбирает окровавленные салфетки или, от этой мысли перехватило дыхание, Айрин прячет платок, которым он воспользовался дома.

Физически включать экран не потребовалось, хватило ментального посыла. Кристоф оставил все, что имелось, в том числе, сканы Электры.

Информация от Содружества в основном шла в текстовом режиме, приходилось то и дело увеличивать изображение, буквы казались нечеткими. Планета Кату. Роберт напрягся, но память молчала, название не было знакомым.

Съемка дроном поверхности планеты: невысокие покатые горы, серо-бурая порода, минимум растительности. Красноватые кусты с торчащими во все стороны колючками обитали в долине, густо стелились вдоль пересохшего русла реки. На планете чередовались влажный и сухой сезоны. Роберт хмыкнул, колючки вполне могли и цвести, но запись сделана во время засухи. Дрон поднялся на высоту, обогнул горный массив и завис над поселением. Потянулась череда жилых бараков, на заднем плане мелькнули очертания бункера. Роберт рассмотрел пылевые щиты.

Определение «задворки вселенной» подходило для Кату наиболее точно. Планета мало пригодная для заселения, но потенциально богатая рудами. Двадцать лет назад на Кату появилась первая колония геологоразведчиков. Паразита обнаружили не сразу, планета казалась безопасной. Последовала череда быстрых мучительных смертей, объявили эпидемию, Кату закрыли на карантин. Уже потом, в лаборатории, обнаружили организм, вызвавший эту самую эпидемию. Паразит заносился укусом насекомого, и развиваясь в человеческом теле, выделял в кровь ряд смертельных токсинов. Попытки удалить нежеланного гостя заканчивались плачевно. Не сразу выяснили одну интересную особенность, жизнедеятельность паразита замедлялась под действием нейтрализатора — вытяжки из ягод местного растения. Видимо колючка не только цвела, но и плодоносила.

Карантин сняли, организовали защиту от насекомых и разработку продолжили. О том, кто и когда додумался использовать паразита на заключенных, история умалчивала. Но причины указывались. Горняки-добровольцы обходились недешево, в отличие от бесплатной рабочей силы, а введение опасного паразита в организм давало мотивацию работать хорошо, минимизировало любые попытки бунта и порчи оборудования. Сведения о том, извлекался ли паразит после отбывания срока, отсутствовали. Или заключенные являлись смертниками, или до освобождения мало кто доживал.

Даже если Грегори привезет нейтрализатор, не придется ли принимать его всю оставшуюся жизнь? Роберт поморщился — перспектива оказаться в зависимости от Содружества не радовала. При условии, что Грегори привезет, а Роберт его дождется. Состояние ухудшалось настолько стремительно, что шансы дотянуть таяли с каждым днем, если не часом. То, что Роберт оставался жив, заслуга системы жизнеобеспечения и невероятных усилий Альберта.

Роберт чувствовал, как слабеет. Больше всего пугала возникающая в голове путаница. Скоро начнутся видения и кошмары, Альберт не предупреждал, но большое количество препарата, которым доктор пытался ослабить паразита вызывало галлюцинации, а доза постоянно увеличивалась.

Остались записи Электры. Интересно каким предлогом воспользовался хранитель, чтобы их получить? И Электра дала добровольное согласие, ведь принуждение — крайняя мера.

Сначала шел звук — зуммер. Роберт догадался, Электра спала, когда приехала Айрин. Незапланированная встреча? Электра шла к двери, Роберт видел неширокий коридор, пальцы трущие глаза, Электра зевнула, открывая дверь.

Айрин стояла на пороге, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Цветы амаранта на ярко-бирюзовом фоне — на шее пестрел шарф. Его не было, когда Айрин выходила из спальни. Неожиданная деталь. Роберт вообще не видел такого в ее гардеробе и не помнил шарфа на месте аварии.

— Привет, — сонно протянула Электра. Роберт почувствовал удивление, но не сильное. Сканирование было неглубоким, эмоции Кристоф не записывал.

Айрин натянуто улыбнулась. Роберт слишком хорошо знал жену, чтобы заметить неестественность в мимике.

— Проходи. Что случилось? — Электра пригласила ее в дом.

— Ничего особенного, — отмахнулась Айрин, — была тут неподалеку, решила заехать.

— Так рано?

Айрин не ответила, быстро прошла в дом, уселась в кресло, закинула ногу на ногу, нервно качнув изящной ступней в плетеной сандалии. Роберт остановил запись. Сдвинутые брови, напряженная поза и незнакомое выражение лица. Что-то пополам с решимостью и отчаянием? Электра не преувеличивала, когда говорила, что Айрин выглядела не так как обычно.

— Что случилось? — Электра повторила вопрос.

— Ничего.

— Ничего? Ты неожиданно приезжаешь рано утром и… ничего?

— Встречалась кое с кем и захотелось тебя навестить, — Айрин поправила упавшую на глаза прядь.

— Дома все нормально?

В голосе Электры слышалось сомнение, она не верила ни в раннюю встречу, ни в семейное благополучие.

А вот это странно. Роберт никогда не ссорился с женой, с чего бы Электре сомневаться в их отношениях?

Айрин фыркнула, будто подруга сказала нелепость и добавила:

— Дома как всегда. Немного волнуюсь.

— Ты выглядишь взвинченной. Что происходит?

— Да так, пустяки, — Айрин отмахнулась. — Сделаешь мне одолжение?

Электра закивала.

— Вот держи, — Айрин протянула цилиндр. — Положи где-нибудь у себя.

— Что это? — Пальцы Электры перехватили округлый предмет.

— Да так, вещица одна. Не хочу держать дома, — Айрин говорила спокойно, но как-то отстраненно, словно подавляла эмоции.

— Почему? Это подарок? Не хочешь, чтобы Роберт знал?

— Ага, подарок. Ему.

Роберт резко прервал запись. Электра о подарке не упоминала. Айрин знала, кому предназначался цилиндр и не принесла его домой. Почему? Боялась, что сработает раньше времени? Но активация произошла от крови, условие, которое еще нужно создать. Не собиралась использовать вообще? И почему оставила у Электры?

В файлах Содружества ничего не говорилось о крови, личинка вживлялась простой инъекцией. Тогда какой смысл настраивать цилиндр на кровь? Гарантия, что не откроет кто-то другой?

Содружество не имело подобных технологий. Кто и где мог обладать необходимыми знаниями и оборудованием? Кроме того, паразит пролежал в капсуле восемь лет. Состояние стазиса, вызванное все тем же нейтрализатором или что-то еще? Содружество консультировалось с отцом, но по какому поводу? Роберт понял, что в связи с паразитом, но Грегори не подтвердил и не упомянул деталей. Роберта замутило, голова кружилась, и его качало вместе с меняющей очертания комнатой. Если не избавиться от паразита немедленно, Грега он не дождется. Роберт позвал мысленно, надеясь, что его услышат.

Первым появился доктор, хранитель пришел через несколько минут. Убедившись, что его внимательно слушают, Роберт спросил.

— Что происходит с паразитом в случае гибели хозяина?

— Как вы понимаете, у нас не было возможности протестировать, — нахмурился доктор Альберт. — Могу предположить, что выживает.

— То есть выводится после смерти владельца.

— Роберт вы к чему-то ведете, но я не совсем улавливаю к чему. Поясните, — попросил Кристоф.

— Идея простая: убить, реанимировать, в промежутке избавиться от паразита.

— Нет, нет, нет и еще раз нет, — замахал руками доктор. Но на его быстрое согласие Роберт и не рассчитывал, а вот выражение лица хранителя сказало о многом: заинтересовался, просчитывает варианты.

— Состояние ваше и до паразита было не идеальным, — заметил Кристоф.

— Мы не знаем, что произойдет. А если выброс токсинов, который не сможем устранить? — Альберт покачал головой. — Роберт, ну почему вам в голову всегда приходят самоубийственные идеи?

— Грегори приедет не раньше, чем через двадцать дней, а то и позже. За это время меня прикончит либо паразит, либо, уж не обижайтесь, ваше лекарство. Я не дождусь.

Роберт говорил зло, позволив им хорошенько прочувствовать эмоции и интонации. Пока есть хоть какая-то надежда на решение проблемы медикаментами, Альберт не станет рисковать. Но без доктора не обойтись.

— Смысл есть, и шансы тоже, — изрек наконец Кристоф. — В своей части я не сомневаюсь, удержу, не дам уйти за грань. Слово за вами Альберт.

— Ничего не буду предпринимать без согласия королевы, — заявил Альберт и отвел глаза.

— Я все еще в здравом уме, чтобы принимать решения самостоятельно, — отрезал Роберт.

Доктор не только назвал его недееспособным, но и пренебрег статусом. Скрыть подобную затею от матери невозможно, Роберт и не собирался, но предоставить ей решать, еще и как официальному лицу, это чересчур. Альберт сознательно перешел черту. В другой ситуации Роберт расценил бы слова доктора как оскорбление.

— Вызову Анну, — невозмутимо проговорил Кристоф.

— С первой частью я и сам справлюсь, — процедил Роберт сквозь зубы. — Готовьте реанимационное оборудование, Альберт. Но сначала увижусь с матерью.

Доктор вздрогнул и побледнел, заметался по комнате.

5

Анна теребила складку на платье, снова и снова:

— Тебе не должно быть настолько плохо, Грегори везет нейтрализатор. К чему рисковать?

— Не пытайся меня отговорить, — пробормотал Роберт.

— Уверен, что не можешь ждать?

Роберт кивнул, не став объяснять, что или лекарство, или выделяемые паразитом токсины разрушительно действовали на мозг и любое промедление не в его пользу.

Анна вздохнула.

— Я останусь здесь? — спросила разрешения.

Они оба слишком хорошо знали друг друга и понимали без слов. Роберт хотел, чтобы она ушла, но не мог не позволить ей остаться.

— Только не нужно держать меня за руку, — улыбнулся Роберт.

— Хорошо, — Анна согласилась.

Вернулся доктор Альберт, вкатили реанимационное оборудование, комната наполнилась медперсоналом. Роберт нахмурился, чем меньше людей в курсе происходящего, тем лучше. Но доктор решил подстраховаться.

Кристоф пристроился у стены, разложив на небольшом столике всевозможные хранительские штучки. Роберт бросил беглый взгляд — устройств с избытком и на все случаи. Подошел доктор, лицо не в меру серьезное, почти скорбное, так и захотелось разрядить обстановку.

— Не волнуйтесь, Альберт, в вашем присутствии мне не позволено умирать.

— Первым делом локализируем паразита, чтобы потом не тратить драгоценное время, — спокойно проговорил доктор, игнорируя реплику. — И я сделаю инъекцию, вы попросту заснете.

Альберт обиделся. Ладно, это подождет. Роберт подтвердил согласие на процедуру и перевел глаза на экран, который доктор расположил так, чтобы пациент мог наблюдать за процессом. Креветка подросла. Она беспокойно зашевелилась, ударила конечностью, которую Роберт обозвал «хвостом», будто почувствовала.

Игла вошла под кожу. Перед глазами пошли цветные круги, растекались оттенки синего и золотого, сменяя друг друга. «Почти как выход в Башне», — подумал Роберт и отключился.

6

Айрин колотила кулаками ему в грудь, повторяя:

— Что ты делаешь, ну что же ты делаешь?

Роберт попытался перехватить ее руки, и Айрин расплакалась, спрятала лицо, неловко ткнувшись ему в плечо, а потом резко высвободилась и выбежала на террасу. Роберт бросился за ней, недоумевая, чем же он расстроил жену. Повода вроде не было, он не смог припомнить ни одной достаточно веской причины для такой реакции. Да и не в характере жены закатывать сцены.

Айрин стояла на террасе, облокотившись о перила, услышав его шаги, повернулась. Налетел ветер, заиграл с ярким шарфом, небрежно повязанным вокруг шеи, подхватил и унес в небо.

— Что с тобой? — спросил Роберт, провожая глазами пестрый клочок ткани.

— Уже ничего, но ты, ты… — голос ее задрожал. — Сколько можно, Роберт? Третий раз одно и тоже. Не надоело?

Он попытался обнять ее, чтобы успокоить, но Айрин снова отстранилась.

— Не нужно. Уходи.

— Гонишь?

— Именно, правильно понял. Уходи, и я не хочу тебя видеть скоро.

— Но… почему?

— Думай. — С этими словами Айрин с силой толкнула его в грудь.

Роберт пошатнулся, теряя под ногами опору. Он падал, беспомощно взмахивал руками и не понимал, отчего летит с террасы — стоял же лицом к перилам, и как оказался над бухтой — вода не подходила так близко к дому. Удар, и Роберта увлекло вниз, где штормовое море раскрыло ненасытную пасть и заглотило, сковав по рукам и ногам. Он тонул, не в состоянии сопротивляться, пока не опустился на дно. Совсем рядом, неуклюже завалившись на бок, лежала его лодка. Поврежденный корпус оброс кораллами, сквозь пробитое отверстие сновали стайки неугомонных рыб.

Удивившись, что не испытывает потребности дышать, Роберт посмотрел вверх — море успокоилось, волны больше не терзали маленький пляж, а потревоженная штормом вода стала прозрачной. И он увидел себя, стоящего на берегу и себя, морской звездой распластанного на дне, и подумал: «Что есть реальность, а что ее отражение?»