Зеркало вод

1

Электра приехала под вечер. Роберт не вышел ее встречать, остался в кабинете, попросил, чтобы провели. Отправил сообщение Кристофу, хранитель вернулся, и Роберт отвел его в потайную комнату, откуда был виден и слышен весь кабинет.

— Хочу, чтобы вы присутствовали. Но не вмешивайтесь, если не подам знак.

Кристоф кивнул, устраиваясь поудобнее, и Роберт вернулся в кабинет.

Появилась Электра, во взгляде читалась тревога, губы дрожали. «Играет, или действительно волнуется?» — думал Роберт.

— Ты в порядке? Я так испугалась.

— Что мне сделается? — ответил холодно, останавливая попытку бросится ему на шею.

Электра так и застыла в полушаге, неловко опустила руки. К тревоге во взгляде добавилась растерянность.

— Я переживала. Ты шутил, что не доберешься домой, и флаер… Что случилось?

— Хотел бы спросить у тебя. Под панелью управления нашли деталь от медицинского аппарата, помехи влияли на приборы, и автопилот едва не увел машину в штопор. Но как видишь, я умею водить.

— Медицинского? — Электра побледнела.

— Инженеры работают с материалами по гибели Айрин, — продолжил Роберт. — Подняли старое дело. Сомневаюсь, что это был несчастный случай. Ты — последняя, с кем моя жена встречалась.

— Неужели я могла навредить своей беременной подруге? Как ты себе это представляешь? — она всхлипнула.

— Знала о беременности Айрин? Ведь это ты снимала ей противозачаточные блоки.

— Да, твоя жена регулярно приезжала на консультацию, гормональный фон сбоил.

— Почему мне не сказала?

— Полагала ты в курсе, — Электра пожала плечами. — Да, Айрин выбрала меня в качестве врача. Мы дружили, и она чувствовала себя комфортнее со мной, чем с кем-либо другим.

— Как медик я способен на многое, — заметил Роберт.

— Самоуверен, — фыркнула Электра. — Возможно не хотела нагружать тебя женскими проблемами, о таком не подумал? Мне жаль Роберт, но… До каких пор! Переверни страницу.

— «Не могу и не хочу», — едва не ответил Роберт, но сдержался. Отвернулся, чтобы не видеть ее слез, и без того слишком много эмоций.

— Ты всегда мне нравился, — Электра подошла ближе, заглянула в глаза. — Не замечал, наверное, да и я ничего не предпринимала. Мне казалось, у вас не все гладко. Ошибалась, видела проблемы, там где их не было, потому что хотела видеть. Понимаешь?

— Наверное, — Роберт кивнул.

— Знаю точно. Твоя жена с кем-то встречалась, в то утро тоже. Однако со мной не делилась. Понимаю, тебе неприятно такое слышать, и это уже не имеет значения… Не веришь? — она повела плечами, будто озябла, обхватила себя руками. Тоненькая, хрупкая, взволнованная. Глаза цвета темного меда. Во взгляде страх, не сильный пока, но уже ощутимый.

Вдруг отчетливо и отчего-то с грустью он подумал, что все это уже было. С ним и одновременно не с ним, а с кем-то другим, необычайно похожим на него, здесь и совсем в другом месте. Губы, чуть припухлые, обветренные, и слишком знакомые, почти родные, мольба во взгляде, тонкая светлая прядь, небрежно закрученная за ухо.

Грохот выстрела, пуля чиркнула совсем рядом, осыпав мелкой каменной крошкой. Роберт вздрогнул, потряс головой, отгоняя наваждение.

— Ты меня слушаешь? — воскликнула Электра.

Он не слушал и не слышал, как будто находился не здесь и только что вернулся, или проснулся и удивленно моргал, пытаясь отделить сон от реальности. Снова уловил страх и нежный аромат духов. Знакомый запах, не потому, что принадлежал ей, он вспомнил, где его чувствовал.

— Ты была в Совете. Духи. Я заметил аромат, как раз после разговора с Малкольмом. Что ты там делала?

— Личное. Не имеет отношение ни к тебе, ни к дяде, — она не отрицала.

— Личное? — переспросил Роберт.

— Меня попросили помочь, я приехала. Это действительно никого не касается.

— Кто?

Электра покачала головой, сжала губы. Не скажет. Можно вынудить, прямо сейчас дать знак Кристофу, но Роберт медлил.

Она заметила его колебания и поняла. Прошептала со слезами в голосе:

— Не отдавай меня мозголомам.

— Интересный термин, — усмехнулся Роберт. — Это почему же? В сканирование нет ничего неприятного, и хранители никогда не переступают черту.

— Будто сам не догадываешься. Они словно душу вынимают.

О том, что Роберт болезненно реагировал на сканирование, мало кто знал. Несложная, по сути, процедура вызывала неприятные ощущения. Электра — медик, могла слышать о его проблемах. Хочет что-то скрыть и старается разжалобить или испытывает нечто подобное?

— Видел твои воспоминания о встрече с Айрин, в чем проблема сейчас?

— Запись эмоций, и… действительно не понимаешь? Если так интересно знать, не перекладывай на других, делай сам.

— Маловозможно и небезопасно, — проговорил Роберт. — Давно не практиковался, могу навредить.

Сказал и вспомнил последнюю попытку без спроса проникнуть в чужое сознание. Вспомнил и улыбнулся.

Коммуникатор пискнул, пришло сообщение от безопасников. Инженеры запустили виртуальную модель флаера, на котором разбилась Айрин. Теперь, когда знали, что искать и где, Роберт практически не сомневался в результате и решил надавить.

— Медицинский прибор использовали дважды, обе аварии случились после встречи с тобой. Совпадение?

Электра отчаянно замотала головой.

— Хранишь дома медицинские штучки, не отрицай, я видел. Вызываешь меня в госпиталь, а потом…

— Зачем мне вредить тебе? В это нет смысла… И как? Я же не инженер. И не отлучалась, — перебила Электра. — Или… Думаешь, могла испортить твою машину, когда выходила за лекарством? Задержалась да, не сразу смогла найти ампулу, кто-то учинил беспорядок в хранилище.

— Если бы не стимулятор, я мог и не справиться, — признался Роберт. — Устал тогда сильно.

— Вот видишь, я помогла тебе, — жалобно сказала Электра.

Она все еще смотрела испуганно, грудь вздымалась. Не притворялась, эмоции Роберт чувствовал. Он подошел к столу, выдвинул один из ящиков, встав так, чтобы Электра могла рассмотреть содержимое, достал цилиндр, не спеша раскрутил его, и протянул.

— Держи.

Электра спокойно взяла цилиндр, внимательно изучая со всех сторон. — Внутри ничего? Думала там что-то важное, — произнесла разочарованно и положила на стол.

«Страха нет. О содержимом не знает», — подумал Роберт и включил экран, демонстрируя изображение иконки с перевернутыми крылышками.

— А это тебе знакомо?

Электра вздрогнула, губы предательски задрожали.

2

Электра только что ушла. Женские тайны, недосказанность, полуправда. Она скрывала что-то, боялась говорить. Роберт отпустил, так и не попросив Кристофа вмешаться. Принудительное сканирование — крайняя мера, подождет. Докопаться до сути, можно, станет ли от этого легче?

Бирюзовый шарф, цветы амаранта, тонкая, почти воздушная ткань, на мгновение образ возник перед глазами, и Роберт задержал его, снова вызвал из памяти.

Айрин не любила яркие цвета, выбирала спокойные оттенки, оттого шарф казался инородным элементом. Роберт вспомнил встречу жены с Электрой: помимо волнения и беспокойства, звучали капризные нотки, интонации казались чужими, во фразах проскальзывало легкое пренебрежение. Да, своенравная, даже шальная, Айрин не была грубой или надменной. Возникло ощущение двойственности и искусственности, словно с Электрой виделась не его Айрин. Незнакомка, способная на предательство? Одна с рядом ним и совершенно другая в кругу знакомых?

Роберт задумался. В жене всегда ощущалось противоречие, неявное — оно не бросалось в глаза, но проблема тянулась давно.

Девочка из богемной среды, праздной, ленивой. Среды, которую она не любила, но в которой вращалась с самого детства. Мама Айрин — актриса, иллюзионист высокого класса, изящная и утонченная, желала творческого занятия для дочери. Несмотря на хороший вкус и склонности к живописи Айрин преуспела лишь в копиях, не смогла создать ничего талантливого и оригинального.

Первые тесты на выявление способностей у детей проводили в пять лет, следующие в десять и завершающий этап в тринадцать. Определяли область, к которой ребенок предрасположен, чтобы заинтересовать и развить. Но выбор не навязывали, и если возникало желание, давали шанс реализовать себя в любой другой сфере. В большинстве случаях такой подход заканчивался успехом.

Айрин относилась к исключениям. Доминирующее направление, поддержанное матерью, после нескольких лет безуспешных попыток, вызывало у Айрин неприятие и она решила стать учителем, но после колледжа провалила работу в школе — не хватило терпения. Ученики и занятия выводили из себя, раздражала необходимость что-то объяснять или повторять. Эльза настаивала на живописи, но возврата в сферу искусства не последовало. Айрин отвергла и живопись и театр, не увлеклась музыкой или танцами. Роберт видел, насколько болезненны неудачи неудачи для жены — она никого не винила, но словно утратила интерес ко всему — и в отличие от родителей не торопил, терпеливо ждал, давая ей возможность определиться самой.

Роберт и сам не жаловал театр, хотя по другим причинам. Погружение в мир, созданный кем-то, объединение сознаний актеров и зрителей во время представления, действовали на него угнетающее. Он не мог расслабиться до конца, отдаться действию, приходилось сдерживаться, чтобы случайно не разрушить иллюзию.

Что Роберт любил по-настоящему, так это музыку. Азам его обучили в детстве, и потом, когда заперли на полгода в Сколлент Холле, он легко освоил игру на фортепиано, обнаружив мамин старый инструмент на заброшенной половине дома. Особенно привлекала импровизация. Хотя Роберт никогда не записывал собственных сочинений, полагая, что его музыка — всего-лишь мысль или фраза, и незачем повторять уже сказанное.

Однажды экстренный вызов выдернул из гостей, и Роберт приехал в Башню вместе с Айрин. Пока он разбирался, жена обустроилась наверху у дежурных наблюдателей и просидела, не отрывая восторженного взгляда от экранов. Роберт осторожно протестировал Айрин — аналитический склад ума, нестандартное мышление, своеобразная логика и высокое восприятие — редкое сочетание способностей, подходящее для работы в Башне, если бы не то обстоятельство, что сюда, как и к хранителям не брали женщин.

Роберт попытался заинтересовать жену диспетчерским отделом Башни, отвечающим за полеты и прохождение кораблями барьера, на что Айрин заявила: летать интереснее, чем смотреть, как это делают другие. Но для пилота способности оказались недостаточными, да и время уже ушло.

Копнув глубже, Роберт пересмотрел детские тесты Айрин. Результаты озадачили. Наклонности к искусству на грани гениальности — вот почему творческое направление представили, как основное. Досадная ошибка тестирования или влияние матери? Все-таки иллюзии ее конек.

За несколько месяцев до трагедии Айрин увлеклась серфингом. Роберт неплохо стоял на доске, хотя на то, чтобы отточить мастерство, не хватало времени. У Айрин получилось не сразу и она упорно отрабатывала движения, сначала на берегу, потом в воде, падала, поднималась и повторяла снова. Роберт не вмешивался, дивился упорству, лечил синяки и ссадины, наблюдал с берега или плыл неподалеку, готовый прийти на помощь в любую минуту.

Высокие быстрые волны, уютный пляж, птицы с длинными шеями и изящными крыльями, ветер, соль на губах, запах моря. Воспоминание пришло внезапно. Айрин улыбалась. Она стояла на берегу и отжимала тяжелую косу. В черных прядях набились песчинки, и Айин расплела волосы, тряхнула головой. Крупные кольца рассыпались по плечам, закрутились в спирали.

— Не представляешь, насколько здорово почувствовать единение с доской, волной и стихией. И главное, добиться этого самостоятельно, — сказала она.

— Выходишь из пены морской и глаза твои два изумруда, — восторженно прошептал Роберт.

— Продолжишь изъясняться стихами, разозлюсь, — фыркнула Айрин, невольно повторив ритм, и капризно топнула ногой. Оба рассмеялись.

Лодку проектировали вместе. Роберт любил и умел конструировать и задумал комфортабельную прогулочную яхту, но Айрин возразила: нужна скорость, гоночная модель, и внезапно, словно уже все обдумала, предложила идею лодки без киля с плоским дном как у серферной доски. Интересно и нестандартно. Роберт воодушевился, добавил подводные крылья, позволяющую лодке взмывать над водой и лететь, не касаясь поверхности. Крылья работали отлично: опускались и поднимались в зависимости от направления ветра, скорости и погодных условий, и лодка скользила, как птица.

Идея оказалась хороша, Роберту хотелось, чтобы жена продолжала, и даже училась на конструктора. Айрин задумалась, но пока не соглашалась — возвращение в студенчество ее пугало.

«Все мы птицы», подумал тогда Роберт. От мысли этой на душе стало хорошо, и фраза прозвучала, как музыка. Огорчало лишь одно — на лодке нельзя было ходить в режиме погружения, транспорт на Тарре был исключительно обычным, и только звездолеты выращивали и наделяли интеллектом.

Оба загорелись регатой, Роберт даже записался, но регата состоялась без них. Погибла Айрин, Роберт уехал, а лодку унесло в море.

«Рисунки, как я раньше о них не подумал!» — воскликнул Роберт, пожурив себя за невнимательность, и открыл заметки Айрин. Несколько беглых, но уверенных набросков серферной доски, чертежи лодок. Много. Трехмерные модели и эскизы, сделанные от руки. Он внимательно изучил каждую работу — выглядело профессионально, посмотрел на даты. Айрин начала рисовать вскоре после успеха с лодкой, все-таки послушала его совета.

3

Ехать к деду желания не было. Сама мысль о встрече казалась чудовищной. Однако Айрин звонила старику за неделю до гибели, и сам факт этого разговора не давал покоя. Роберт все-таки поехал, но дела в известность ставить не стал — на случай, если передумает.

В провожатые достался молодой парнишка, напомнивший Эвана. Русые вихры и краснеющие уши. Он явно переживал, опасаясь сделать что-нибудь не так, но забравшись во флаер сразу же подобрался, руки перестали дрожать, повел машину спокойно и уверенно. Роберт успокоился, вначале подумав, что безопасника придется инструктировать. Понаблюдав еще немного догадался, почему у него такой водитель. Несмотря на внешний вид парнишка имел приличный летный опыт и не только на локальных трассах. Посадив машину на стоянку, безопасник остался возле машины, что более чем устроило Роберта.

Дед жил на окраине столицы. Возле дома Роберт почувствовал внутреннюю дрожь, и это несмотря на то, что давно уже взрослый и дед ничего ему сделает. В дверь постучал, использовав старинную ручку-молоток, звонка не имелось. Дом, как и его хозяин, всем своим видом подчеркивал архаичность и консервативность. Ждать пришлось долго, дед не спешил открывать. Роберт хмурился, кусал губы и жалел, что приехал. Наконец раздались неторопливо стариковские шаги, и дверь отворилась. Дед сверлил глазами внука и молчал, будто сомневался впускать или нет, но все-таки посторонился, махнув рукой и пригласил войти, а уже в гостинной, резко схватив Роберта за плечи, развернул к себе. Пальцы держали крепко, словно дед боялся, что внук сбежит или исчезнет. От пристального старческого взгляда стало не по себе.

— Все-таки посадил сердце, — проворчал дед.

Роберт вздрогнул от звука его голоса и машинально ответил:

— Я в порядке.

— В порядке, как же… Лучше сядь. — Пальцы сильнее сдавили плечо. — Говорил тебе, не переусердствуй, береги себя… эх.

— Восстановится, — буркнул Роберт. Спорить не стал и сел, взглянув на деда с вызовом. Старик поседел и сгорбился, смотрел все еще напряженно, но во взгляде читалось волнение. Роберту показалось, что в уголке старческого глаза блеснула одинокая скупая слеза.

— Не надеялся увидеть тебя здесь, — сказал дед, вытирая лицо.

— Сам себе удивился, — проговорил Роберт, смутившись.

— Простил? — В голосе старика звучала надежда.

— Не разобрался еще, — Роберт опустил голову. — Мог хотя бы объяснить, поговорить со мной.

— Слишком поздно понял ошибку, — сказал дед и неожиданно воскликнул: — Как же ты похож на отца! В первые секунды, думал, что схожу с ума и вижу Винсента у моей двери.

— Только внешне. Это из-за сходства вы решили опробовать на мне жесткие методы?

— Нет конечно! С твоим отцом мы были в хороших отношениях и не имели разногласий. Ты сильнее. А когда начал взрослеть, возникла опасность потерять тебя.

— В каком смысле? Я же был послушным ребенком, — удивился Роберт, — почти тихоней.

— Кто тебе такое сказал? — рассмеялся дед.

— Помню себя таким.

— Тихоня, как же. — Умудрялся в рекордный срок переставить все с ног на голову. — Дед, все еще посмеивался, но вдруг резко посерьезнел. — Хорошо, что вернулся в Совет, я рад. Твоего взгляда на вещи сильно не хватает. Всегда отличался нестандартным подходом к проблемам.

— Малкольм говорил тоже самое, и я решил, что рано мне в отставку, — признался Роберт.

В помещении стоял полумрак. Слишком плотные шторы, тяжелые, до самого пола, почти не пропускали свет, стены отливали темной зеленью, отчего комната становилась похожа на лесную чащу. Нехитрая мебель подчеркивала вкусы хозяина. Дед предпочитал простоту во всем, но вещи не выглядели современными, словно извлечены были из глухой старины и другой вселенной.

Дед улыбнулся:

— Рад, что заглянул, проведал старика.

— Хотел кое-что спросить, — тихо сказал Роберт. Поник, но тотчас же встрепенулся, произнеся лишь одно слово: — Айрин.

— Вот оно как, — протянул дед. — Славная девочка, жаль, что так получилось.

— Вы общались? Расскажи.

— Она приезжала, — дед не отрицал. — Лучше покажу. Не кривись, открой сознание, хватит притворяться, будто не терпишь, мы не раз это делали.

Роберт набрал воздуха в грудь, шумно выдохнул, успокаиваясь, и разрешил ментальный контакт. Теперь он видел глазами деда.

Дверь распахнулась. Солнечный свет, яркий, слепящий, и нежная зелень листвы, и клочок неба… Айрин. Она переминаясь с ноги на ногу. Улыбнулась открыто и по-доброму.

— Заходи, пичуга, — дед говорил весело, даже задорно. Роберт почувствовал эмоции, дед расцвел и помолодел.

Айрин прошла в комнату, крутанулась посередине, темные косы взметнулись змеями и опали на плечи. Непривычно, вероятно заплела для деда, догадываясь о его вкусах. С этими двумя косами Айрин выглядела совсем юной. Села на диван, скрестила ноги. Роберт, вздрогнув, уставился на родинку чуть выше лодыжки. Фокус удержать не смог, деда родинка не интересовала.

— Рассказывай, что привело тебя сюда. Не понял, к чему спешка, — благодушно сказал дед.

— Роберт. Узнать о ваших с ним проблемах.

— Он говорил? — дед подобрался.

— Не он, Роберт вообще-то скрытный. — Айрин нахмурилась, закусила губу, точно сомневалась, и вдруг выпалила. — Правда ли, что он опасен?

— Роберт? Конечно же нет! — воскликнул дед. — Кто сказал подобную глупость о моем внуке? Или… Неужто обижает?

— Нет, — Айрин сверкнула глазами. — С ним хорошо, даже слишком. Я просыпаюсь по ночам и боюсь, что это когда-нибудь закончится, ведь так хорошо не бывает. Но вы пытались его контролировать, сделать послушным. Это правда?

— Ошибся, — проговорил дед с грустью в голосе. — Ломал, вместо того, чтобы учить и поддерживать. А Роберт не чувствовал своей силы. Совет, между прочим, повторяет ту же ошибку. Но ничего, скоро все образуется.

— Каким образом?

— Поймут и извинятся.

— Так просто? И никаких планов по его подчинению? — спросила Айрин.

— Планов? О чем ты? Роберт хороший мальчик, упрямый разве. Как бы хотел я все вернуть, и чтобы не случилось этих лет, моей ошибки и нашего конфликта, — дед тяжело вздохнул. — Кто тебя напугал?

— Да так, друзья, — Айрин потупилась.

— Роберту веришь?

Айрин кивнула.

— Мой совет: выкинь глупости из головы. А еще, избавься от паршивых друзей.

— Мне кажется, — Айрин запнулась. — Ему грозит опасность.

— Не может такого быть! — не поверил дед. — На Тарре Роберту ничего не угрожает. Но если волнуешься, поговори с Грегори.

— Я… справлюсь сама, — улыбнулась Айрин. — Уже придумала как.

— Смотри. Грегори — глава безопасности, развеет любые сомнения.

— Но он же… — задумчиво произнесла Айрин. — Не важно. Разберусь сама, ничего серьезного.

— Приезжай сюда с Робертом, надеюсь простит меня, когда выслушает, — попросил дед.

— Попробую, — Айрин улыбнулась. Она встала, чтобы уходить, и вдруг порывисто обняла деда, поцеловала в щеку.

Роберт вынырнул из воспоминания, сердце колотилось. Внезапно понял, что старику не известно, ни о паразите, ни о роли Айрин, ни об аварии его флаера. Подумав, отправил сжатый инфопакет.

— Да уж, — нахмурился дед. — Вся наша встреча видится в другом свете.

— Я едва не начал в ней сомневаться, — прошептал Роберт.

— Девочка очень тебя любила. Не знаю, во что ее втянули, и какой у нее был план, но точно не собирался тебя предавать.

— Я понял, хотя многое указывает на обратное. Авария было подстроена. Инженеры пересмотрели записи и нашли чужеродный элемент. Думаю, флаер вывели из строя похожим образом. Мне повезло больше: спокойная трасса, да и вожу я лучше.

— Самому тяжело?

— Пока да, не могу сосредоточиться.

— Хочешь помогу? — предложил дед.

Роберт нахмурился. Для него самого было непросто вызвать и удержать в памяти момент гибели Айрин, но тащить туда деда?

— Со мной легче получится, вот увидишь — настаивал дед. — Знаю не веришь, не доверяешь, но дай мне шанс.

Библиотека, стеллажи, папки и ящики. Роберт шел и слышал шаги за спиной. Дед. Не рядом, соблюдает дистанцию, шаги торопливые, шумное дыхание. Роберт ускорился, нужно сделать это быстро, иначе не хватит решимости. Боковым зрением заметил плющ, незнакомые лестницы, уходящие в небо и понял, что запустил эту секцию хранилища, давно не наводил порядка. Но ему нужен следующий проход, Роберт повернул и остановился.

— Не копайся, — проворчал за спиной дед. — Заходи уже.

«Что он имеет ввиду? Куда? Дверь… Ее здесь раньше не было, влияние деда? Впрочем, почему бы и нет?» Роберт толкнул возникшую на пути преграду, распахнул и зажмурился от яркого света.

Он стоял на террасе, солнце поднялось высоко и слепило. В небе показалась небольшая темная точка.

— Останови картинку. — Тяжелая рука деда легла на плечо.

Точка все еще двигалась, но медленно-медленно, словно плыла, воздух застыл, стал вдруг густым и почти осязаемым. Роберт очутился на пляже, смотрел в небо, не отрывая взгляда от флаера. Воспоминая отличались.

— Почему?

Дед его понял:

— Ты знаешь это место, можешь воспроизвести момент из любой точки.

— Увидеть под другим углом? — спросил Роберт и вдруг занервничал. — Она приближается.

— Прокрути назад, если не готов.

— Готов, — прошептал Роберт, почти не разжимая губ.

Флаер подходил к скалам, задерживался с поворотом, и вдруг завис в опасной близости от уступа, остановился.

— Успокойся, — тихо сказал дед. — Это случилось, уже произошло, не изменить, и сегодня ты не участник, а зритель. Отстранись и смотри, наблюдай. Уведу тебя до аварии.

Роберт снова почувствовал, как стариковские пальцы сжимают его плечо.

Флаер медленно вильнул, подлетая к следующему уступу. Роберт приблизил изображение, машина оказалась совсем рядом, он видел марево, исходящее от двигателей, заглянув в кабину и с ужасом понял — пустая.

— Так лучше, поверь. Считай, что это модель, проекция — шепнул дед и вдруг добавил. — Смотри, борт поцарапан.

Бок флаера пересекала свежая царапина, покрытие вздулось, Айрин зацепила скалу. Роберт отмотал назад и замедлил. Вот оно, флаер дернулся, несколько мелким камней сорвалось в море.

— Она потеряла контроль над машиной, — заметил дед.

— Если бы не скалы, — глухо отозвался Роберт.

Следующий поворот, флаер запаздывал, его сносило к скале, крыло чиркнуло по уступу, сбивая куски породы.

— Если предположить, что приборы работали с погрешностью и учесть сложность трассы…

Роберт повернул голову, заметил себя на террасе. Он прикрывал глаза рукой, щурясь от яркого солнца. Еще не понял, что происходит, еще не знает, но чувствует — взгляд напряженный, взволнованный. Последний поворот. И окрик деда: «Закрывай!» Темнота.

Очнулся на жестком стуле, подумав, что любовь деда к аскетизму идет в ущерб элементарному комфорту. Дед сидел на полу и тяжело дышал. Стар уже для подобных трюков. Роберт почувствовал укор, склонился на дедом, быстро проверяя состояние. «В порядке», — вздохнул с облегчением, помог старику подняться и усадил на диван, подсунул под спину подушку.

— Хватит со мной возиться, не так уж я и немощен. С непривычки это, давно не практиковался, — пробурчал дед и пожаловался. — Не с кем больше.

— А как же мама?

— Мама. Видимся, конечно, и часто. Но живу-то я один. Единственный внук и тот не навещает.

— Слишком долго учился тебя ненавидеть, — Роберт сказал еле слышно.

— Планируешь разучиваться?

— Как видишь я здесь и собираюсь еще вернуться, — пообещал Роберт.

Лицо старика просветлело, он разулыбался, и Роберт нехотя признал, что не в состоянии больше злиться. Хотел бы, но не может. Он достал коммуникатор, нашел иконку «кару-кару», показал деду:

— Встречал?

— Не приходилось. Но крылышки выглядят как летные.

— Тоже так подумал. Нашел небольшое сходство со старой командной эмблемой, но там разворот нормальный.

— Перевернутые, — задумчиво хмыкнул дед. — Будто падший ангел.

4

Роберт позвонил племяннику Малкольма и договорился о встрече на следующий день. Если иконка с крылышками имела отношение к группе Дэнни, Мэтт — лучший источник сведений. Роберт подумывал спросить об Электре, возможно Мэтт что-то знал о делах сестры. А еще племянник Малкольма, как выразился Найджел, во времена студенчества входил в лагерь неприятеля. Его взгляд на события мог оказаться полезным.

Решил навестить и Эвана. Техники принадлежали к особой категории. Малозаметные и вездесущие, они соблюдали нейтралитет, открыто не участвовали в пилотных тусовках и разборках, но оставались в курсе событий.

Эван жил в глубине континента и занимался своего рода фермерством. «Техник на космической станции и фермерством, — вздохнул Роберт. — Всем нам приходится делать не то, к чему лежит душа».

Долго летели над полями. В этой части Тарры климат был суше и умереннее, тропические циклоны сюда не доходили, и температура колебалась меньше.

Заметив, что флаер оснащен дуальной системой, Роберт попросил безопасника уступить контроль. Водитель не спорил, включил управление со стороны пассажира, и Роберт с наслаждением увел машину на высоту, за эти несколько дней успев соскучиться по вождению.

Пролесок, небольшое озеро, наконец показались крыши дома и подсобных строений. Эван ждал на площадке, махал рукой.

— Рад тебя видеть, и… что ты выбрался, — улыбнулся Эван.

Он изменился мало, по-прежнему нескладный и робкий, но во взгляде вместо задора, то и дело проглядывала тоска. Роберт вспомнил слова Электры о зависимости.

— Как устроился?

— Да вот, экзотические растения, питомник. Хочешь, покажу? Люблю природу, кажется, вошел во вкус.

Роберт согласился посмотреть. Эван воодушевился, водил его по цветочным аллеям, рассказывая, какие в этом году выросли розы, хвастался, что удалось вывести новый сорт жасмина, а еще он научился слышать растения, отсюда и такой результат.

— Недавно узнал, что меня боялись, — заметил Роберт, разглядывая заросли бамбуковой травы. Растение привезли на Тарру из Содружества — питомник Эвана специализировался на инопланетной экзотике.

— Ага. Рассказывали, что ты всю Башню держишь в подчинении, и даже руководитель тебя побаивается.

— Ничего себе легенды. Умудрился прославиться еще в студенческие годы, и далеко не с лучшей стороны, — проворчал Роберт.

— Хорошего тоже хватало. Ты спас меня тогда. — В глазах бывшего техника вновь плескалась грусть. Его мечта о звездах рассыпалась в один момент.

— Мне жаль, что тебя отстранили, — сказал Роберт.

— До сих пор не понимаю, что на меня нашло.

— В тот день происходило что-то необычное?

— Вроде нет, — Эван в задумчивости пригладил непослушные волосы. — Готовили катера к тренировочным полетам, все шло по плану. Твоим катером, кстати, не занимался. Вообще не помню его в посадочном отсеке.

— Сам подготовил машину. Собирался вылететь раньше.

— Многих задевала твоя самостоятельность, личный корабль, команда. Во время занятий в группе, ты видел на несколько шагов вперед и шел к цели, пока остальные суетились и не знали, что предпринять.

— Это раздражало. Не понимал, почему никто не замечает очевидного, говорил, что делать, а меня не слушали. В итоге я на всех давил и принуждал, — буркнул Роберт. — Подожди, ты работал с нами в группе?

— Приходилось. На техников мало кто внимание обращает, а мы же все обслуживание вели. Эх… — Эван вздохнул и потупился. — Как-то довелось услышать беседу начальника учебной станции с инструктором. Говорили о тебе.

— Распекали?

— Не совсем. Начальник жаловался, будто бы ты влияешь на управление станцией, инструктор утверждал, что подобное невозможно.

— Есть доля правды, — уклончиво ответил Роберт. — Некоторые вещи получалось помимо воли. Когда понял в чем дело, старался не допускать.

— Близнецов помнишь?

— Риксов? Да кто же их не знает. Неугомонные ребята.

— Не брезговали с нами техниками сидеть, байки про тебя рассказывали, всегда шепотом и округлив глаза от страха.

— Словил на горячем, — усмехнулся Роберт. — Устроили тотализатор на рейтинге пилотов и развлекались. Я даже инструкторам не докладывал, решил, что с них достаточно разговора. И столько лет спустя узнаю, что, оказывается запугал близнецов.

— Я не верил, Риксы всегда преувеличивали, — признался Эван.

Роберт достал коммуникатор:

— Крылышки такой формы или что-то похожее не встречались?

Эван долго рассматривал картинку, переставлял части рисунка местами.

— Нет, впервые вижу, — вернул коммуникатор Роберту.

Они повернули к дому. Вокруг небольшого коттеджа разросся фруктовый сад. Стройные ряды деревьев уходили дальше к озеру. А у самой воды пестрели разнообразием кусты рододендронов.

— Вистерии есть? — поинтересовался Роберт.

— Конечно, идем.

Эван привел его в «весеннюю» секцию. Вистерии уже отцвели, но выглядели роскошно, Роберт залюбовался.

— Интересуешься? — спросил Эван.

— Подумываю. Уж больно нравятся. Если решусь, заеду к тебе.

Эван посмотрел на него с благодарностью.

— Ты спрашивал, что случилось в тот день. Вспомнилась одна мелочь.

— Рассказывай.

— Курсант уехал и вскоре вернулся, забыл какую-то ерунду. Ругался на чем свет стоит, меня обозвал недоумком и кем-то еще, не помню.

— Имя?

— Мэтт Тирен. Он нехорошо к техникам относился. — Эван снова вздохнул, вернулся к растениям, подрезал подсохший побег, расправил листья и вдруг спросил:

— Думаешь о возвращении?

— Нет, все. Уже отлетался, — произнес Роберт, не заметив, как отвел глаза.

5

Мэтт попросил встретиться не в городе, а в заповедной зоне на юге от Арты, ехал не из столицы и выбрал точку посередине маршрута. Компромисс. Горы в заповеднике Роберт знал неплохо, когда-то излазил вдоль и поперек.

По одну сторону от посадочной площадки густой стеной возвышался дождевой лес: серебристые папоротники, изогнутые лианы, томные орхидеи, высокие деревья, устремленные к солнцу, необъятные гиганты, обросшие эпифитами. А с другой стороны, резко, будто кто-то прочертил границу, росли представители обычного южного леса, и было сухо и солнечно, листья переливались на ветру, и казалось, звенели. Горный массив пролегал из сухой части леса в дождевую, служил своеобразным мостом и выходил к морю.

Флаер Мэтта находился на площадке, но его самого не было видно. Роберт выбрался наружу, дав указание безопасникам не вмешиваться.

Хищный вид машины Мэтты отталкивал. «До чего же уродливый дизайн»? — Роберт подумал, что если вытянуть крылья и совместить с изящным удлиненным корпусом, то получился элегантный глайдер, похожий на морскую птицу. Хотя аэродинамика скорее всего пострадает — скорость набора высоты снизится. Роберт представил глайдер, задумался о форме крыла, какой излом предпочел бы, прямой, или как во флаере Мэтта, обратный. Неожиданно недостающие детали встали на места, картина приобрела целостность.

По тропе в сторону гор кто-то шел.

— Мэтт, это ты? Подожди! — крикнул Роберт.

Человек не обернулся и прибавил скорость. Роберт, не раздумывая, бросился следом.

Подъем продолжался около часа. Горы, известные настолько хорошо, что даже хромота не мешала. Роберт шел чуть поодаль и не спешил, тот, за кем он следовал никуда не денется. Вспомнился другой подъем, случившийся не здесь и не с ним, но явственно прописанный в его памяти. Тогда горы затянул туман, и тропа исчезла, двигались на ощупь. Рядом шла девушка — отчаянные глаза, темные на бледном лице, плотно сжатые губы. Упрямая, но надежная, из тех, что в минуту опасности, встанет плечом к плечу.

Наконец подъем закончился. Показалась небольшая каменистая площадка, впереди обрыв, острые скалы внизу и море. Волны накатывали быстро, жадно, вскипала белая пена. Мэтт, а это был он, тяжело дышал, зажимая бок рукой. Роберт подумал, что племянник Малкольма совершенно потерял форму.

— Чего хочешь Астер? — прерывающимся голосом выдавил Мэтт. — Зачем пришел?

— Пришел? — удивился Роберт. — Сам предложил увидеться, выбрал место и маршрут. Не знал, что тропа заканчивается?

— Передумал встречаться, надеялся, что отстанешь, — процедил Мэтт.

Он пополнел и как-то весь обрюзг, щеки обвисли, под глазами набрякли мешки, что выглядело донельзя странно, ведь Мэтт еще молод. Алкоголь? Наркотические вещества? На больше вариантов фантазии не хватило. На Тарре изготовлялись лишь легкие вина, ничего крепкого. Роберт помнил удивление ребят после посещения Содружества: «И это можно пить?» Договориться, чтобы привезли спиртные напитки несложно, хуже если наркотики. А Мэтт врядли выезжает.

— Паршиво выглядишь, — заметил Роберт.

— Ты тоже, — хмыкнул Мэтт. — Вообще не думал, что доковыляешь.

Он облизал губы, попятился и нервно оглянулся — стоял недалеко от края. Роберт сделал шаг вперед, решив, что если Мэтт оступится, успеет поймать, но удержать станет проблемой.

— На какую дрянь ты подсел? — спросил Роберт.

— Луус.

— Даже не слышал.

— Естественно, ты ведь у нас правильный, всегда был и остался. Не принимал, не пил, избегал даже студенческих посиделок.

— Плохо переношу алкоголь в любом виде, — Роберт пожал плечами. — У меня тоже есть недостатки. Все же не пойму… луус, ну и что?

— А, не повезло, — Мэтт сплюнул на землю. — Знаешь, как оно… приезжаешь в новые места, другая культура, то да се, развлечения, забавы, соблазны. Пробуешь раз, другой, становится легко и весело, хочешь бросить, ан нет, не получается, и вот ты уже зависим, на поводке, и наше хваленое таррианское здоровье не спасает.

— К медикам обращался?

— Сестра лечит, но… — Мэтт развел руками.

— Как достаешь?

— Привозят, договариваюсь. Но упаковывают не на наших территориях, ребята не в курсе, что везут.

Роберт нахмурился. Раньше такого разгильдяйства не допускали, никто из известных ему пилотов не взял бы на корабль непроверенный пакет. С этим предстоит разобраться.

— Давно?

— Девятнадцать лет в целом, — Мэтт криво усмехнулся.

«Девятнадцать… Получается еще до гибели Дэнни».

— И что, за все это время никто не заметил?

— Заметили. Дисквалифицировали повторно. Лечили. Время от времени бросаю.

— К сестре заезжал за лекарствами? Встречал твой флаер возле госпиталя. Приметная машина.

— Нравится? — оживился Мэтт.

— Необычно. Форма крыла интересная, перевернутая. Символ?

Глаза у Мэтта сузились. И взгляд, точно у зверя перед прыжком. Нетаррианского зверя, на планете не существовало хищников.

— Тебе бы подошел образ жизни Содружества, — заметил Роберт, подумав над последним замечанием деда. Как же точно тот выразился!

— Делишься опытом? — хмыкнул Мэтт и поцокал языком. — Я видел записи. Нужно было умудриться попасть в плен. Покрошили тебя знатно и со всех сторон. Мы тут уже корону делили. Жаль дядя не дал поучаствовать, глядишь, у меня бы получилось.

— И как ты собирался руководить под луусом? — удивился Роберт.

— Почти завязал. Лучше было, практически без рецидивов. — скривился Мэтт. — Электра из-за тебя держит дома медицинское оборудование? — поинтересовался Роберт.

— Сестре ты нравишься, невзирая на состояние, — Мэтт не ответил вопрос. — Я серьезно. Не веришь?

— Она переживает, возится, а ты потихоньку воруешь медикаменты. — Роберт вспомнил жалобу Электры на беспорядок в хранилище.

— Ворую? Скажешь тоже. Разве у нас ведется учет? — воскликнул Мэтт и пожаловался. — Луус не всегда доставляют вовремя, приходится выкручиваться.

— Никогда не задумывался, что у сестры возникнут проблемы? — удивился Роберт.

Мэтт пожал плечами. Взгляд стал рассеянным.

— Возможно и Дэнни погиб из-за твоей оплошности?

— Вот только не нужно взваливать на меня это! — Мэтт сверкнул глазами. — Было расследование, между прочим. Признали невиновным.

— А дисквалифицировали и отстранили от полетов исключительно в качестве поощрения, — Роберт не удержался от сарказма.

— И чего ты не сдох, Астер? — взвился Мэтт. — Так же просто! Избавил бы всех от своего существования.

Племянник Маклкольма сжал кулаки, на скулах заходили желваки. Того гляди и бросится. Площадка узкая, физически Мэтт не намного слабее, если задумает столкнуть, придется непросто. Роберт отправил мысленное сообщение безопасникам, которые давно ожидали сигнала.

— Из упрямства, наверное. Извини, не оправдал надежд.

— Ну ты и яз… ва, — Мэтт громко икнул. Он странно тянул слова, обрывал фразы, на лбу блестели капельки пота. Видимо и сейчас под луусом, зависимость зашла далеко.

— Доктор Томас Миллард, останавливающийся на Ноде девять лет назад и таррианский пилот. Что может быть общего? Сделали предложение в обмен на неограниченный луус? — продолжил Роберт и презрительно скривив губы, добавил. — Продался за наркоту…

— Что ты понимаешь… Всего лишь удачная встреча. — прошипел Мэтт и резко замолчал.

— От чего тебя лечили? — спросил Роберт.

Племянник Малкольма неопределенно хмыкнул, передернул плечами, на лице появилось упрямое выражение.

— Перевернутые крылышки, «кару-кару»… я нашел твою переписку с моей женой, — тихо проговорил Роберт.

— С чего ты взял, что… — начал Мэтт и осекся. Во взгляде читалось удивление.

— Электра опознала иконку, — добавил Роберт с невозмутимым видом и подумал: «Вслух не произнесла, выдала реакция».

— Да, виделся с Айрин, ну и что? Дружили еще со школы, — Мэтт мечтательно закатил глаза. — Она была на удивление разумной женщиной, твоя жена. Всегда относился к ней особо.

— Настолько, что убил, когда она отказалась выполнять твои поручения?

— Обвиняешь меня? Да как ты смеешь? — Мэтт вскипел.

— Дважды использовать один и тот же трюк, думал ты изобретательнее, — язвительно произнес Роберт. — Не догадывался, что выкрав прибор из госпиталя, подставляешь Электру?

— Оставь мою сестру в покое, — прошипел сквозь зубы Мэтт.

— Не я собирался повесить на нее двойное убийство. Причина обеих аварий помехи от медицинского оборудования. Ты взял прибор, когда заезжал к сестре в госпиталь, и сразу воспользовался, увидев мой флаер на стоянке. Мы разминулись в минуты.

Мэтт тяжело дышал, глаза налились кровью. Роберт невольно отступил на шаг.

— Сначала впутал мою жену, а когда не получилось, собственную сестру. И все ради чего? Собирался занять мое место?

— Хорошая фантазия, Астер, — фыркнул Мэтт.

— Электра упомянула о беременности Айрин и ты придумал план, — Роберт оставил без внимания реплику Мэтта и спокойно продолжил. — Но как уговорил Айрин? Не думаю, что ее интересовала возможность стать королевой. В отличие от тебя, она знала, что из этого вытекает. Дай, угадаю. Убедил, что вопрос со мной решен и одобрен Советом, показал мои перспективы, если она ослушается и намекнул на выгоду Грегори от смерти моего отца, тем самым, внушив Айрин недоверие к безопасникам. А в дополнение надавил, как с Эваном.

— Эван? Кто такой? — недоуменно спросил Мэтт.

— Техник времен нашего студенчества, выход в режим погружения без подготовки, неужели не помнишь?

Мэтт задумался и внезапно поморщился с выражением крайней брезгливости:

— Червяк, возомнивший себя пилотом.

— Ты хоть понимаешь, что ему чуть не поджарило мозг?

— Там было чего поджаривать? — фыркнул Мэтт.

Становилось ветрено, надвигалась буря. Пора возвращаться, если начнется дождь, спуск по скользким камням станет опасным. Роберт прикрыл глаза. Айрин скрыла от него, отгородилась ментальным щитом. Опасалась, что он навредит, если вмешается, и станет хуже? А Роберт не заметил, ведь сам учил ставить, оттачивал мастерство. Айрин торопилась, слишком торопилась домой. Хотела предупредить или искала защиты? Вопросы, на которые не получит ответа.

— Одного не пойму, как ты собирался скрыть мое состояние? Неужели думал, что никто не заинтересуется с чего вдруг я стал покорным недоумком? — произнес Роберт, открывая глаза, достал из кармана цилиндр, небрежно подбросил.

Мэтт жадно проследил за каждым движением его пальцев и сглотнул:

— Думаешь это мое?

— Сейчас проверим, узнает ли устройство хозяина, — усмехнулся Роберт, медленно крутанул цилиндр, незаметно щелкнув механизмом, и со словами: «Держи» бросил его Мэтту.

Тот сделал ровно то, на что Роберт рассчитывал: автоматически словил цилиндр, который тут же раскрылся в руках, оцарапав ладонь.

— А-а-а-а, — закричал Мэтт, отбросил цилиндр и зажал царапину. Уселся прямо на торчащие из земли камни, продолжая кричать и стучать ногами. — Ты что сделал? Вытащи, вытащи это из меня!

Он выхватил небольшой нож и судорожно ковырял царапину. А потом затих, всхлипывая как ребенок.

— Успокойся, — тихо проговорил Роберт, сел рядом с Мэттом и повторил. — Успокойся.

— Знаешь как это вынуть? — удивился Мэтт, убирая нож.

— Ага. Давай руку, остановлю кровь, — предложил Роберт.

— Не нужно, — Мэтт отмахнулся, убрал руку за спину, пробормотав: — Оно не могло открыться… Почему? Чего ты хочешь, Астер? Говори быстрее, у меня голова кружится.

«Вот ты и попался, — думал Роберт. — А голова от лууса кружится». Содержимое цилиндра для Мэтта не новость, он в курсе, что паразита сложно извлечь, не знает только как быстро это действует.

— Удивляешься, что замок сработал? Привязка на кровь пришла в негодность, в отличие от содержимого. Как видишь, я жив и здоров, а паразит в крови у тебя.

Мэтт побледнел, выдавил сквозь зубы:

— Какой же ты паршивец, Астер.

Он резко успокоился, перестал трястись, на губах появилась странная ухмылка. Почувствовав отвращение Роберт стиснул зубы и молчал, стараясь держать себя в руках, не дать эмоциям выплеснуться наружу. Мэтт отшатнулся, посмотрел удивленно, и внезапно вскочил.

— Да пошел ты, Астер, — заорал он и бросился на Роберта. В глазах мелькнуло нечто безумное и решимость, переходящая в бешенство.

Тело отреагировало быстрее, чем Роберт успел подумать, он ушел в сторону, Мэтт, не успев затормозить, полетел вниз.

Роберт рванул следом, успев схватить Мэтта за руку, и упал, повис над обрывом, растянулся на площадке, стараясь ногами найти опору.

— Подтягивайся.

Мэтт повис тряпичной куклой, болтаясь на одной руке, лицо, перекошенное от ужаса или гнева.

— Давай же! — крикнул Роберт.

Мэтт махнул второй рукой, выкрикнул сложную непристойную конструкцию, и вместо того чтобы выбираться, полоснул Роберта ножом.

— Проклятье! — прошипел Роберт. — Мэтт, не сходи с ума, подтягивайся.

Мэтт снова ударил, задел вену, из руки хлынула кровь.

«Где эти безопасники? — думал Роберт. — Должны появиться с минуты на минуту».

Роберт съезжал с каждым рывком Мэтта, рука немела, еще немного, он разожмет пальцы или оба рухнут вниз.

Безопасники появились, когда Роберт уже отчаялся. Наверное, он на мгновение потерял сознание, когда открыл глаза, увидел Мэтта уже на площадке, безумно вращающего глазами. Его подхватили под руки и повели вниз. Парнишка пилот склонился над Робертом.

— Давайте, помогу.

Роберт помотал головой, продолжив сидеть, упершись спиной в крупный валун, и разглядывал рваный порез на руке. Кровь больше не текла, края раны затягивались на глазах. Полноценная регенерация все-таки началась.

6

Ночью случился шторм. Роберт вернулся в Синюю бухту до начала бури. Не спал, слушал завывания ветра, стоя у прозрачной стены, выходящей на террасу. Внизу гудело море, звук долетал даже сюда, пробираясь сквозь стены. «Как хорошо, что успел, — думал он. — В такую погоду сюда ничем не доберешься. И хорошо, что один, компания стала бы в тягость. Завтра начнется допрос Мэтта. Нужно успокоиться, привести мысли в порядок».

Скрестил на груди руки и смотрел в окно, не отводя напряженного взгляда. Ветер трепал цветы на террасе, поднимал вихри нежных лепестков, обрывал листья. Начался дождь, струи воды лупили в стекло, стекали вниз, оставляя мокрые дорожки. Это вызвало воспоминание о дожде восьмилетней давности. Тупая игла, которую так долго учился не замечать, исчезла. И пустота внутри. Нет, не заполнилась, но перестала давить и словно куда-то отступила.

«Завтра допрос, — напомнил себе Роберт. — Если Мэтт начнет сопротивляться, его сломают». Поморщился от одной мысли о взломе. Однако ничего не поделаешь, из племянника Малкольма достанут всю информацию, желает того бедняга или нет.

Насколько взлом отразится на психике Мэтта? Учитывая луус, вряд ли пройдет незаметно.

Роберт непроизвольно потер щеку. Электра, как только узнала о брате, примчалась и влепила пощечину. Прилюдно. Он промолчал, решив, что все-таки заслужил. Электра расплакалась, но Роберт не стал ее утешать и просто ушел, оставив одну. В спину неслись упреки и жалобные всхлипы. Роберт вздохнул, нехорошо заканчивать отношения на такой ноте.

Дождь начал стихать, буря шла на убыль, завтра от нее не останется и следа. Вскоре разошлись тучи, взошла вторая луна, синяя в дымчатом мареве, окрасила мокрую террасу холодным светом.

Спина разболелась снова. «Скорей бы восстановиться», — подумал Роберт. Регенерация хоть и началась, но быстро заживали лишь новые повреждения, как случилось с порезом, старые травмы уходили медленно.

Подвинул к окну кресло и так просидел до рассвета. Что-то происходило, что-то просыпалось внутри и тревожило, новое, незнакомое. Не давило тяжестью, но манило предвкушением. «Неужели я начинаю жить?» — Роберт задался вопросом.

Утром он сначала убрал следы бури на террасе, поставил на место кадки с растениями, обрезал сломанные ветки, решив, что обязательно привезет вистерию и посадит внизу, чтобы заплела террасу. А потом прогулялся к морю. Тропинка утопала в кремовых пенистых клочьях, разбросанных то здесь, то там, Роберт спустился вниз и не узнал пляж, покрытый густой желтоватой пеной, словно море взмылилось и опало белыми хлопьями. Роберт наклонился, зачерпнул пену ладонью, смял, глядя, как лопаются пузырьки, и рассмеявшись, стряхнул с пальцев.

У берега что-то темнело. Лодка — кверху брюхом, днище пробито, изящные крылья оторваны — ее вынесло штормом. Зайдя по колено в воду, Роберт взялся за разбитый борт, как будто собирался вытащить, но естественно не смог, и только охнул, схватившись за спину.

«Проклятье, мне нужна эта лодка», — думал Роберт, но не хотел никого беспокоить. Он зашел поглубже и нырнул, подплывая под низ.

У них был тайник. Небольшое отделение возле руля, достаточное, чтобы ввинтить капсулу. Роберт сделал его забавы ради. Оба, он и Айрин оставляли друг другу записочки, милые любовные послания, шутки. Роберт любил выходить на лодке в шторм и каждый раз находил в тайнике подбадривающее послание.

Обрывок бумаги, завернутый в клочок пестрой ткани — так вот куда подевался шарф — пролежал в капсуле без малого девять лет, не потревоженный ни штормом, ни морем. Роберт извлек содержимое, руки дрожали. Почерк Айрин, неровные буквы, словно написано в спешке, несколько слов и две цифры: «Если не получиться, найди Вэл, 28–39» и дальше неразборчиво, будто размыто водой. Роберт бросился к берегу, зажимая рот рукой. Его шатало. Вэл, Вэлери, имя, которое они дали нерожденной дочери.

К горлу подступил комок. Эмбрион мог жить и развиваться в инкубаторе, но его не было на Тарре. Роберт чувствовал зарождающуюся жизнь тем утром и утратил связь после аварии. Он представил, что кто-то взял инкубатор на корабль, вывез с Тарры, и дочь родилась где-то в Содружестве.

Связь с эмбрионом хрупка, она бы разорвалась после прохождения барьера и могла восстановиться только при личной встрече. Хотя бы это логично, в отличие от всего остального. И главное, зачем? Временное помешательство, как реакция на воздействие или последствия гормонального сбоя? Айрин почувствовала угрозу ребенку и решила сохранить таким образом, отправив одну в неизвестность в потенциально враждебную среду? Или — мысль показалась безумной, хотя и красивой — сначала устроить ребенка, приехать за ним в Сколлент Холл и бежать всем вместе. Роберт пошел бы на любые условия ради дочери. Поэтому она так торопилась и взяла его флаер, счет шел на минуты, корабль бы не ждал. И записка, на случай, если что-то сорвется, а Синяя бухта как раз на пути из Арты в Сколлент Холл. Роберт вздохнул и покачал головой. Он мог взять корабль в любое время, никто бы не остановил. И зачем было оставлять цилиндр у Электры? Надеялась сохранить улики?

— Что ты сделала с нашим ребенком? — прошептал Роберт.

— Что ты сделала? — крикнул, обращаясь не то к морю, не то к лодке. Ответа естественно не получил, но он и не ждал.

Над водой кружили белые крупные птицы, одна из них опустилась неподалеку, подплыла, посмотрела внимательно, покрутила головой, важно гогоча, как будто осуждала или сочувствовала, пощелкала клювом, разбежалась по воде и взлетела, вскоре превратившись в точку. Но еще долго слышались тихий гомон и взмахи мощных крыльев.

И тут в мозгу что-то взорвалось, Роберт почувствовал, как его накрывает, словно обрушивается лавина. Ноги подкосились, и он упал в пену, в мокрый песок, успев перекатиться на спину. А перед глазами проносились картины его недавнего прошлого. Того, что он умудрился забыть, скрыть от сканирования, теперь знал почему и ради какой цели.

Эмоции спустили пружину, и память вернулась. Роберт выбрался из мелководья на пляж, выискал место посуше и снова сел, подняться по тропе в таком состоянии он не мог. Понемногу отпускало. «Здравствуй, брат, — думал Роберт. — Надеюсь у нас получилось и у тебя все хорошо. Надеюсь еще увидимся». И пожалел, что нельзя дотянуться ментально.