Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Третий)

Глава 66

Падение гаджета было слышно абсолютно всем присутствующим в классной комнате, а сам аппарат, совершив пару кульбитов, оказался практически возле самой доски, то есть был виден многим. А кому не был, те подошли посмотреть.

— Екатерина Петровна, это точно Катин телефон. — заявила одна из школьниц, едва увидев валяющийся аппарат.

Само устройство было убрано в чехол-книжку черного цвета, с нарисованной на нем белой лилией. То есть те, кто видели его ранее, ошибиться насчет принадлежности телефона не могли, больно уж узнаваемый.

— Да, это мой телефон. — подтвердила подошедшая Листьева, а затем подняла аппарат с пола.

— Злат…? — вопросительно обратилась ко мне «классная».

— Чего? — поинтересовался у нее в ответ я.

— Что значит, чего?! — вспылила та. — Каким образом Катин телефон оказался в твоей сумке?!

— Она его тупо сперла! — раздалась громкая реплика из класса, на которую я не обратил внимания.

— Во-первых, Екатерина Петровна, не смейте повышать на меня голос, пожалуйста…

За годы нахождениятамна руководящих должностях у меня скопился немалый опыт общения с подчиненными таким образом, что они более не желали повторять единожды допущенных промахов. Я не орал, не ругался, брызжа слюной, но…

— …а во-вторых…

Стоп, Злата!Здесьтебе нетам! Продолжишь в том же духе, и «классная» сочтет за лучшее «заиграть» эпизод, а это приведет лишь к тому, что тебя подставят потом как-нибудь иначе. Да и в глазах одноклассников я навсегда останусь вором, ибо даже самому тупому из них будет очевидно, что Злату попросту простили. А мне оно надо? Нет! Чем более громкий разразится скандал, тем для меня же лучше!

— …я не знаю. Но я его не брала! — постаравшись придать голосу писклявости, хотя актер из меня столь же хреновый, как и из «классной», закончил я, уставившись в пол.

У «классной» после моего «во-первых», явно приключился мощный выброс адреналина. И губки, вон, свои облизнула, и испарина на лбу выступила, и руки заметно задрожали. Немножечко перегнул я, войдя в образ прошлого себя, однако теперь она вроде бы подуспокоилась немного.

— Не брала! — все так же уткнув взор в пол, упрямо повторил я.

— Злат… — учительница на мгновение зажмурилась, а затем продолжила уже куда более уверенным голосом, откровенно соврав. — Я же в коридоре тогда стояла и видела, как ты кладешь телефон в свой рюкзак. В тот момент я на это не обратила внимания, подумала, что он твой…

Дама и господа, все ставки сделаны! Ставок больше нет…

— …но, как выясняется, это было не так. Вот он — твой телефон… — она кивнула на лежащий на парте мобильный. — Так что, давай-ка мы обойдемся без вранья…

Эта женщина ни при каких обстоятельствах не должна более работать учителем!

— Признайся, Злат! Признайся и извинись перед Катей, и тогда…

— Нет! — выкрикнул я уже натурально плаксивым тоном, ибо Злата моя жутко разнервничалась и расстроилась. — Я не брала ее телефон! Я не знаю, каким образом он очутился в моем рюкзаке!

— Злата, ты без спроса взяла и присвоила чужую вещь. Это называется воровством! — вынесла мне приговор «классная».

А вслед за приговором последовало…

«Крыса»…! Воровка…! Шибзанутая…! — было еще самым безобидным из того, что я о себе услышал от пришедшего натурально в ярость коллектива, который нашел себе жертву в моем лице.

Я же, наконец-таки взяв под контроль эмоции, пришел в норму, и теперь уже с удовольствием наблюдал за развернувшимся балаганом, ибо чем громче будет сейчас шум, тем оглушительнее затем настанет тишина.

— Так, а ну-ка, все быстренько успокоились! — «классная», осознав, что ее ученики чересчур уж разошлись, с силой ударила указкой по столешнице парты, отчего девица, сидящая за ней, чуть ли не подпрыгнула.

— Злата, видит бог, я дала тебе шанс закончить все полюбовно, но ты решила им не пользоваться…

Учительница замолкла, чтобы перевести дух.

— Зря вы так, Екатерина Петровна. — не поднимая глаз от пола, произнес я. — Учитель — звучит гордо, но явно не в вашем случае…

— Ах ты… — лицо «классной» стало ярко-красным от смущения и возмущения. — И кто мне это выговаривает?! Воровка, укравшая у своей же одноклассницы?! К директору! Живо!

Я только и успел, что схватить с парты свой телефон…

— Мой рюкзак… — начал было я, оглядываясь.

— Ничего с ним не случится! Потом заберешь! — рявкнула учительница, которую трясло крупной дрожью. — Листьева пойдешь с нами, остальным сидеть тихо, пока не вернусь!

Честно говоря, я не ожидал, что она меня вот прямо так за руку куда-то потащит, хотя и не рассчитывал, будто у меня получится незаметно забрать камеру, ибо внимание всего класса очевидно будет приковано ко мне, а поэтому заранее написал сообщение для подруги:

«Стёш, начался полный треш! Не могла бы ты, пожалуйста, забрать камеру, которую я спрятала на окне, возле второй парты, между стеной и цветочным горшком. Если сможешь, брось ее в мой рюкзак и принеси его в…».

А вот куда именно необходимо будет принести рюкзак, я тогда не написал, ибо не знал, где в итоге окажусь.

И так как «Г»-шки — это не какие-то там дисциплинированные «А»-шки, то никто из них, естественно, «классную» не послушался, ломанувшись всей толпой за нами.

Никто, кроме Ирочки, которая просто воткнула в уши «затычки» наушников и увлеченно что-то писала в нотной тетради, если не ошибаюсь.

Санников, которого школьное хулиганье вчера не хило потерзало, пришел в какое-то попросту безумное возбуждение.

А то ж! Выпал такой чудесный шанс поквитаться с той, кто, по его мнению, виновна в его вчерашних (а заодно, наверняка и сегодняшних, и завтрашних) страданиях.

— «Крыса»…! «Крыса»…! «Крыса»…! — натурально брызжа слюной и приплясывая, визжал он на весь этаж, походя в этот момент на ученика максимум начальной школы. — Смерть «крысе»!

И из-за этих его визгов, а также общего гула, производимого прочими «Г»-шками, двери других кабинетов приоткрывались и оттуда выглядывали учителя, посмотреть, что творится в коридоре.

«Классная» ничего с происходящим бардаком делать, очевидно, и не собиралась. Для нее, также как и для меня, чем громче, тем лучше. Чтобы ничего замять уже не вышло. Чтобы меня таки выгнали из школы. И нет ей никакого дела до того, что жизнь ее ученицы может полететь под откос. Просто мелкая месть мне за выволочку у директора и лишение нескольких премий…

Впрочем, а разве могло быть иначе? Каков коллектив, таков и руководитель. «Г» класс же…

Но, хотя бы в чем-то у нас полнейшее согласие! И если бы у меня сейчас были музыкальные тарелки, которыми стучат друг о друга (а также, если бы «классная» не держала меня за руку столь крепко), то я бы этими тарелками стучал изо всех сил!

Больше шума, больше треша, больше внимания со стороны окружающих! Сегодня все «сестры» должны получить свои «серьги»!

Первый этаж.

И так как сейчас самое начало учебного года, то ничего удивительного в том, что в школы нет-нет да забредут какие-нибудь журналисты из федеральных или местных изданий. Тем более, это не удивительно в отношении нашей школы, в определенном смысле экспериментальной, где есть как классы про-спортсменов, так и настоящих отличников, успешно участвующих во всероссийских олимпиадах (так, по крайней мере, сообщает сайт школы).

Или с телеканалов, как, например, прямо сейчас…

Возле стенда с расписанием стоят четыре человека: наш директор; некая женщина, явно школьный работник (завуч, наверное); тип с профессиональной камерой и, собственно, журналистка, берущая интервью у двух первых.

Имеет место приятная беседа, у всех участников которой прекрасное настроение.

Вернее, оно таковымбыло, если судить по резко вытянувшейся физиономии директора, когда «поток» «Г»-шек «вылился» на этаж и «затопил» все вокруг.

Конечно, происходящее изрядно походит на некую комедию, но, когда имеешь дело с детьми, особенно сложными, любая сказка может обернуться былью.

Директор впер в меня крайне недовольный взгляд, безошибочно определив главного виновника происходящего катаклизма.

— Екатерина Петровна, что случилось? — поинтересовался он, продолжая улыбаться, хотя любому увидевшему его сейчас было бы очевидно, что он сдерживается с изрядным трудом.

— Что происходит? — одномоментно с ним поинтересовалась, стоящая рядом с директором, с микрофоном в руках, журналистка, мило улыбнувшись и похлопав своими длинными пушистыми ресницами.

Девица эта, журналистка местного телеканала (на ее микрофоне написано Zelenograd и что-то там еще, я не разобрал), то ли только-только выпустилась с «Журфака», то ли до сих пор еще учится. Короче говоря, совсем еще юная особа.

И милая-премилая! Чуть короче среднего роста, с ямочками на щеках, длинными вьющимися волосами пепельно-русого цвета. И этот ее большой фиолетовый бант, выполняющий роль галстука…

Этакая Мальвина.

И когда «Мальвина» задала свой вопрос, Санников не подвел, выступив на все деньги!

И без того возбужденный до самой крайности, завидев камеру и услышав вопрос журналистки, юноша тут же начал перед этой самой камерой кривляться и громко, чтобы точно всем было слышно, заявил:

— Мы идем «крысу» казнить!

Ткнув затем пальцем в мою сторону.

Уж не знаю как, но директор сумел сдержаться и не наградить подзатыльником мелкого пакостника, однако руки в карманы брюк убрал, на всякий случай.

— Чего? — переспросила явно обалдевшая «Мальвина», чуть склонив набок голову и продолжая улыбаться, только теперь самую чуточку напряженно.

В этот момент «классная» отпустила мою руку и я, воспользовавшись дарованной мне свободой, закончил сообщение для Стёши:

«…в кабинет директора. Очень-очень надо!».

— Не обращайте, пожалуйста, внимания, он у нас…слегка заболевший. — сказал я журналистке, после того как отправил сообщение.

— А-а-а… Э-э-э… — многозначительно ответила та.

Квакнул телефон. Это Стёша. Ответила моментально, ибо явно ожидала от меня весточки. У нее сейчас «Геометрия», и урок этот проходит через кабинет от нашего. И она, естественно, не могла не услышать всего того шума и гама в коридоре, что устроили «Г»-шки.

«Бегу! Жди!». — написала она.

Будто бы у меня есть иной выбор, кроме как ждать.

Тем временем…

— Екатерина Петровна, у всего девятого «Г» класса разом ко мне какое-то дело? — поинтересовался у «классной» директор, с явной досадой окинув взглядом интервьюировавшую его «Мальвину».

— Нет, дело касается только Петровой и Листьевой. — ответила та.

— Тогда этих двоих в мой кабинет, а вы… — директор перевел взор на моментально притихших «Г»-шек и, повысив голос, чтобы его точно услышали все, произнес. — Возвращайтесь в кабинет и сидите тихо, пока не вернется ваша учительница. Предупреждаю сразу, что если вы сейчас продолжите создавать шум, тем самым мешая учебному процессу других учеников, то…

Директор взял театральную паузу.

— У нас в этом году не хватает дворников, так что убирать территорию придется силами учеников. Намек ясен?

Судя по тому, что мои одноклассники разом заткнулись и в темпе вальса двинулись обратно в класс, намек оказался ясен более чем.

— Санников! — внезапно окликнул того директор. — После уроков зайдешь ко мне! И даже не вздумай сказать потом, что забыл!

— Лидия Викторовна, не могли бы вы провести небольшую экскурсию по школе для наших гостей, пока я тут разбираюсь с этим делом? — продолжил директор, обратившись к женщине, предположительно завучу, и кивнул в нашу сторону.

— Конечно, Юрий Николаевич. — серьезным тоном ответила та, а затем обратилась ко все еще слегка ошалевшей, судя по ее виду, журналистке. — Пойдемте, покажу вам нашу столовую.

Несколько минут спустя.

— Итак, чего стряслось в девятом «Г» на сей раз? — спросил у «классной» директор, когда мы оказались в его кабинете и оба работника школы уселись.

Я и Катя остались стоять.

«Классная» весьма сбивчиво поведала о факте воровства с моей стороны, а директор выслушал, не перебивая.

— Екатерина Петровна, я уверен, что это просто чья-то вышедшая из-под контроля дурная шутка. Лично мне, например, когда я был школьником, одноклассники часто подкидывали сигареты в ранец, а потом говорили учителю, что видели меня курящим возле школы... Это же дети! — сказав это, директор убрал пачку сигарет, лежавшую на его столе, в карман пиджака, а затем перевел взор на Катю. — Ну или же со Златой попросту сводят счеты, такое тоже не исключено.

Директор вовсе не дурак и не мой враг, хотя наверняка предпочел бы, чтобы Злата училась где-нибудь в другом месте. Директор рос и учился в крайне жесткой, а возможно, что и жестокой среде, и все он прекрасно понимает. Это не говоря уже о собственном опыте педагогической деятельности.

Именно поэтому, произнося последнюю фразу, он взглянул на Листьеву таким колючим взглядом.

— Я бы тоже хотела, чтобы это оказалось простой шуткой, но…

На этом месте «классная» сделала театральный вздох.

— Юрий Николаевич, я находилась в тот момент в коридоре и своими глазами видела, как Злата кладет телефон Кати в свой рюкзак. — твердым голосом заявила «классная». — Ее собственный телефон лежал на парте.

— Она могла класть или доставать из рюкзака что-нибудь иное. — директор сложил руки домиком. — Учебник или пенал, к примеру.

Он не указал прямо на то, что «классной» это могло попросту показаться, хотя и прозрачно намекал…

— К сожалению, это не так. Злата намеренно присвоила чужую вещь, Юрий Николаевич. — «классная» произнесла это скороговоркой, после чего ее лицо стало гораздо спокойнее, ибо свой выбор она окончательно сделала.

— Злат, ты брала без спроса телефон Кати Листьевой? — поинтересовался директор, подняв на меня взор.

— Нет, Юрий Николаевич! Это все гнусный поклеп! — отлипнув от стены, уверенно ответил я.

В этот момент из секретариата донесся шум, а несколько мгновений спустя, громко постучавшись, в кабинет директора влетела Стёша…

— Стефания Москвина! — громко и возмущенно воскликнул директор, но чисто для порядка, ибо Стёша — настоящее чудо природы и, как прекрасная картина, никогда не сумеет испортить собой ни один интерьер, даже здесь и сейчас. — Что еще случилось?! Ты почему не на уроке?!

— Извините…э-э-э…Юрий…э-э-э… — моя подруга от волнения забыла, отчество директора. — В общем, я принесла Златкин рюкзак, вот!

Протараторив это, она сунула его мне в руки.

— Рюкзак, конечно, мог бы хозяйку и в классе подождать, но, ладно… — директор выразительно посмотрел на Стёшу. — Мы тебя не задерживаем, Стефания, возвращайся, пожалуйста, на урок.

— Извините, но нет! — резче чем следовало бы, ответила та, чем немедленно привлекла внимание всех находящихся в кабинете, а затем вновь затараторила. — Злату я здесь одну не оставлю! Она ни в чем не виновата! Вы же знаете, что она недавно чуть не умерла! Ей нельзя волноваться!

Последнюю фразу она произнесла зло, покраснев.

— А в чем это она «не виновата»? — тут же поинтересовался директор, не обратив внимание на тон школьницы, а затем выразительно посмотрел на «классную».

— Э-э-э…вообще ни в чем! — ответила Стёша, заметив, как активно я семафорю ей бровями. — Златка совершенно ни в чем, ни в чем не виновата!

И чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что просто так удалить ее из помещения не выйдет, Стёша крепко схватила меня за руку и с вызовом уставилась на присутствующих взрослых.

И это стало для меня неожиданностью, ибо подруга моя — весьма застенчивая и робкая особа, когда дело касается взрослых людей, не говоря уж о директоре школы. Хотя и со своими исключениями, конечно, мне вдруг вспомнилась та безумная тетка с детской площадки и ее кухонный «Терминатор».

Одним словом, Подруга!

По лицу директора было очевидно, что он услышал фразу Стёши относительно того, что не стоит нервировать мою персону. Уверен, ему здесь только какого-нибудь моего приступа не хватало…

— Значит, так! — начал он, а затем посмотрел на меня крайне раздраженным взглядом. — Было ли что-то, не было ли — сейчас доподлинно установить невозможно, а раз так, то предлагаю закончить дело миром. Это просто какой-то шутник положил телефон одной из одноклассниц в рюкзак другой.

Директору скандалы в его школе совершенно без надобности, ибо подобное здорово мешает карьере. Вот только меня подобный исход категорически не устраивает! Впрочем, не только меня…

— Извините, но как педагог я с вами категорически несогласна! — в интонациях «классной» появились прямо-таки мстительные нотки, ибо она сейчас, и впрямь, мстит, причем не только мне, но и лично директору. — Злате срочно требуется коррекция поведения! Если спустить сейчас все дело на тормозах, сделав вид, будто ничего не случилось, то мы только навредим ей! Школа обязана давать не только знания, но и воспитывать своих учеников в правильном ключе! Можете меня уволить, если хотите, но я доведу это дело до конца, так как в конечном итоге не желаю увидеть одну из своих учениц в тюрьме из-за систематического воровства и знать, что могла предотвратить подобный исход! За преступлением всегда должно следовать наказание! Это должна усвоить и Злата, и все прочие ученики нашей школы!

Закончив эту свою тираду, классная руководительница уставилась на меня.

Блин горелый, да ведь она, и правда, поверила в собственную ложь! — подумал я, глядя на раскрасневшееся лицо «классной», выражение которого было полно гнева праведного. — Она точно не играет сейчас, это заметно, ибо хреновая актриса. В ее собственном внутреннем мирке я действительно украл тот злополучный телефон. В своей голове она наверняка обыгрывала данную ситуацию далеко не единожды, и в итоге для нее все стало шиворот-навыворот. Злата-воровка — плохая, а она — хорошая. Вот такой вот психологический выверт…

Однако зря она начала публично пререкаться с директором, зря…

Первой его реакцию заметила Стёша и вся аж дернулась, а затем уже и я…

Лицо директора, когда он услышал возражения на свое, в общем-то, уже окончательное решение и указание, на какие-то две-три секунды перекосила столь лютая злоба, что я, честно говоря, даже подумал, будто бы он сейчас подойдет и ударит «классную».

Но конечно же, не подошел и не ударил. Сумев сдержать ярость, он уставился на столешницу своего рабочего стола, заиграл желваками и принялся успокаивать эмоции.

С этим человеком никогда нельзя публично пререкаться, особенно в присутствии других школьников, он этого совершенно не выносит. И «классная», которая наверняка не первый год работает с ним, должна была бы знать подобные нюансы психологии своего начальника.

Как бы там ни было, но своими словами она лишила себя корпоративной солидарности и любой защиты с его стороны. Причем, судя по всему, даже и не поняла этого…

— Ладно… — сказал директор, когда успокоился, а затем повторил. — Ладно… Поступайте так, как сочтете правильным в данном случае. В конце концов, вы же, действительно, учитель…