Золото Будды

Глава 12 ПРИЗНАНИЕ РАЗОЧАРОВАННОГО ЛЮБОВНИКА; ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КОРЕЙСКОГО МАСТЕРА

Когда Ма Жун доставил домой дочь крестьянина, ее тетка, весьма общительная старушка, настояла на том, чтобы он съел миску овсяной каши. Цзяо Тай сначала ждал его в казарме, а потом разделил трапезу с начальником стражи. Но как только Ма Жун вернулся, они тотчас тронулись в путь.

Выехав на улицу, Ма Жун спросил Цзяо Тая: — Знаешь, что мне сказала на прощанье эта девица Сунян?

— Что ты отличный парень, — безразлично откликнулся Цзяо Тай.

— Ты ничего не смыслишь в девушках, братец, — снисходительно ухмыльнулся Ма Жун. — Так она, естественно, подумала, но женщины, видишь ли, таких вещей не говорят, по крайней мере вначале. Нет, она сказала, что я добрый.

— Всемогущие Небеса! — вскричал ошеломленный Цзяо Тай. — Ты — и добрый! Бедная глупая девчонка! Хотя нет нужды за нее беспокоиться, у тебя с ней все равно ничего не срастется. Земли-то у тебя нет, верно? А ты слышал, что ей нужно.

— У меня есть кое-что другое, — самодовольно заявил Ма Жун.

— У тебя, братец, одни юбки в голове, — проворчал Цзяо Тай. — Начальник стражи мне много чего рассказал об этом А Кване. В городе его искать не стоит: он лишь изредка тут появляется, чтобы выпить и поиграть. Нам нужно искать его за городом, где он знает все ходы и выходы.

— Судя по тому, какая это неотесанная деревенщина, вряд ли он побежит за пределы округа. Спрячется где-нибудь в лесах к западу от города.

— С чего бы это? — удивился Цзяо Тай. — Он ведь наверняка уверен, что его никак нельзя заподозрить в убийстве. Будь я на его месте, залег бы на несколько дней в укромном уголке да посмотрел, куда ветер дует.

— В таком случае, — решил Ма Жун, — попробуем убить двух птичек одним камнем и начнем поиски с заброшенного храма.

— В кои-то веки ты прав, — скривился Цзяо Тай. — Поехали.

Они покинули город через западные ворота и поскакали к заставе на развилке. Там они оставили лошадей и пошли к храму, держась левой стороны дороги, где их скрывали деревья.

— Начальник стражи рассказал мне, — прошептал Цзяо Тай, когда они приблизились к полуразрушенной сторожке у входа, — что А Кван дурак дураком во всем, кроме умения жить в лесу и драться. А еще он великолепно орудует ножом. Так что нам следует отнестись к этой работе серьезно и постараться подобраться незамеченными — если он там, конечно.

Ма Жун кивнул и скрылся в кустах за воротами. Цзяо Тай крался вслед за ним.

Некоторое время они пробирались сквозь густые заросли, а потом Ма Жун предостерегающе поднял руку. Осторожно раздвинув ветки, он кивнул другу. Они принялись вместе изучать возвышающееся на противоположной стороне заросшего мхом двора высокое здание из дикого камня. Стершиеся каменные ступени заканчивались чернотой главного входа — двери давно исчезли. В высокой траве порхали белые бабочки. Все остальное было недвижно.

Ма Жун подобрал камешек и бросил его в стену. Отскочив, он со стуком запрыгал по ступеням. Они ждали, не сводя глаз с темного проема.

— Вижу какое-то движение внутри, — шепнул Цзяо Тай.

— Я проскользну туда, — сказал Ма Жун, — а ты пока обогни храм и зайди в боковую дверь. Будем свистеть, если что-нибудь обнаружим.

Цзяо Тай нырнул в кусты по правую руку, Ма Жун пополз в противоположном направлении. Достигнув, по его расчетам, левого угла здания, он выскочил из кустов и прижался к стене. Не отрывая спины от камней, он осторожно продвигался к ступеням. Здесь он прислушался. Все было тихо. Ма Жун молниеносно взбежал по ступеням, вступил в проем и прижался спиной к стене рядом со входом.

Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел перед собой зал, в котором было совершенно пусто, если не считать старого алтарного стола у задней стены. Крышу поддерживали четыре массивные центральные колонны, соединенные под потолком тяжелыми балками.

Наконец Ма Жун решился оставить свой наблюдательный пункт и направился к открытой двери у алтаря. Когда он крался мимо колонн, сверху донеся шорох, заставивший его отпрянуть в сторону. Ма Жун успел заметить, как гигантская черная тень метнулась на него с высоты.

Страшный удар в левое плечо опрокинул Ма Жуна на пол: он грохнулся с такой силой, что, казалось, все кости у него перемешались. Огромный человек, прыгнувший на него сверху, тоже упал, но тут же вскочил и бросился на Ма Жуна, пытаясь дотянуться до его горла.

Ма Жун в прыжке обеими ногами ударил противника в живот. Не успел он приземлиться, как незнакомец снова ринулся в атаку. Ма Жун попытался пнуть его в пах, но тот молнией отскочил в сторону и вновь бросился на него и сжал в железных объятиях.

Громко пыхтя, они силились задушить друг друга. Парень был столь же высок и силен, как Ма Жун, но ему не хватало выучки. Ма Жун медленно теснил его к высокому алтарному столу, делая вид, будто не может высвободиться. Но лишь только спина врага коснулась края алтаря, Ма Жун бросил притворяться, ловко высвободился и, блокировав руки соперника, схватил его за горло. Поднявшись на цыпочки, он давил на него, наваливаясь всей тяжестью. Раздался отвратительный треск, и тело врага обмякло.

Ма Жун отпустил соперника, и тот рухнул на пол. Едва переводя дыхание, Ма Жун посмотрел на поверженного врага. Тот лежал неподвижно, глаза его были закрыты.

Вдруг он дернул руками, попытался поднять их, но у него это не получилось. Ма Жун опустился рядом с ним на корточки. Было ясно, что тот не жилец.

Лежащий уставил на него маленькие злобные глаза. Его изможденное, смуглое лицо искривилось.

— Я не могу шевельнуть ногами, — пробормотал он.

— Сам виноват! — отозвался Ма Жун. — Что ж, судя по твоему виду, знакомство наше не затянется, но все же сообщу тебе, что я служитель закона. Ты ведь А Кван, не так ли?

— Чтоб тебе в аду сгнить! — простонал умирающий.

Ма Жун подошел к двери, свистнул и вернулся к А Квану.

Когда Цзяо Тай вбежал внутрь, А Кван разразился проклятиями. Затем он сказал:

— Что может быть старее этого трюка с бросанием камешка.

— В твоей попытке сигануть на меня сверху тоже ничего нового, — пожал плечами Ма Жун и повернулся к Цзяо Таю: — Долго он не протянет.

— Я хотя бы прикончил эту шлюшку Су-нян! — прохрипел А Кван. — Спать с новым дружком, да еще в постели хозяина! А по мне, так и на чердаке было отлично!

— Ты немного ошибся в темноте, — сказал Ма Жун, — но этим я тебе докучать не стану. Черный судья нижнего мира объяснит тебе все в подробностях.

А Кван закрыл глаза и застонал. Судорожно глотая воздух, он произнес:

— Я сильный. Я не умру. И никакой ошибки не было. Эх, братец, серп вошел ей в горло до самой кости.

— С серпом ты управляешься отменно, — подтвердил Цзяо Тай. — А с кем она там спала, ты заметил?

— Не знаю, какое мне дело? — сквозь стиснутые зубы прошипел А Кван. — Но и он свое получил. Кровь брызнула фонтаном, прямо на нее. Поделом потаскухе.

Он силился улыбнуться, но тут все его могучее тело сотрясла долгая судорога, и лицо его стало наливаться мертвенной бледностью.

— А кто еще там околачивался? — как бы между прочим спросил Ма Жун.

— Никого там кроме меня не было, тупой ты ублюдок, — с трудом выговорил А Кван.

Внезапно он поднял на Ма Жуна полные ужаса глаза.

— Я не хочу умирать! Мне страшно!

Двое друзей смотрели на него в подобающем случаю почтительном молчании. Лицо А Квана исказила кривая ухмылка, руки его дернулись, и он замер.

— Скончался, бедняга, — хрипло произнес Ма Жун. Потом встал и продолжил: — Хотя сам чуть меня не прикончил. Он ждал меня, лежа на одной из тех поперечных балок между колоннами, почти под самым потолком. Но перед самым его прыжком я услышал шорох и отшатнулся. Как раз вовремя, надо сказать. Приземлись он мне на шею, сломал бы хребет!

— А так ты сломал ему, так что счет равный, — заметил Цзяо Тай. — Давай-ка осмотрим храм, как велел судья.

Они обошли центральный и задний дворы, обследовали пустые монашеские кельи и рощу за храмом. Но кроме испуганных полевых мышей ничего не обнаружили.

Вернувшись в центральный зал, Цзяо Тай задумчиво посмотрел на алтарь.

— Помнишь, за этими штуками часто устраивают тайники, где в тяжелые времена монахи прячут свои серебряные подсвечники и кадильницы?

Ма Жун кивнул.

— Давай поглядим.

Они отпихнули в сторону тяжелый стол. Действительно, в кирпичной стене у самого пола была глубокая ниша. Ма Жун заглянул в нее и выругался.

— Она битком набита старыми ломаными монашескими посохами, — разочарованно сообщил он.

Двое друзей вышли через главные ворота и побрели к заставе. Отдав старшему стражнику необходимые распоряжения относительно доставки тела А Квана в суд, они сели на коней и поскакали в город. Когда они подъехали к западным воротам, уже стемнело.

Около суда они повстречали старшину Хуна. Он рассказал им, что как раз возвращается с верфи, где судья ужинает с Ку Менпином.

— Сегодня мне улыбнулась удача, — сообщил Ма Жун. — А потому угощаю вас обоих отменной трапезой в «Саду девяти цветов».

Войдя в харчевню, они сразу увидели По Кая и Ким Сана, сидящих вместе за угловым столом. Перед ними стояли два кувшина с вином. Шапка По Кая сползла на затылок: похоже, он был изрядно навеселе.

— Добро пожаловать, друзья мои! — радостно заорал он. — Давайте сюда, присоединяйтесь к нам! Ким Сан только что пришел, вы поможете ему догнать меня.

Ма Жун подошел к нему и сурово произнес:

— Прошлой ночью вы надрались, как обезьяна. Вы серьезно обидели меня и моего друга и нарушали спокойствие, визжа свои непристойные песни. За это приговариваю вас платить за вино! Закуску беру на себя!

Все рассмеялись. Хозяин принес незамысловатую, но вкусную еду, и все пятеро по нескольку раз опустошили чаши. Когда По Кай распорядился о новом кувшине, старшина Хун встал.

— Нам пора возвращаться в суд, как раз успеем к приходу судьи.

— Святые Небеса! — вскричал Ма Жун. — Конечно! Я же должен доложить о том, что случилось в храме!

— Неужели вы двое наконец узрели свет?! — недоверчиво спросил По Кай. — Расскажите же, какой храм удостоился ваших молитв?

— Мы поймали А Квана в заброшенном храме, — сообщил Ма Жун. — Он и вправду заброшен: там вообще ничего не осталось, кроме кучи сломанных посохов.

— Очень важные находки! — расхохотался Ким Сан. — Вот ваш начальник обрадуется!

По Кай собрался было проводить троих собутыльников до судебной управы, но Ким Сан остановил его.

— Давай останемся в этом гостеприимном заведении. Чаша-другая нам не повредит.

По Кай недолго колебался. Он снова сел со словами:

— Хорошо, еще разве что по капельке. Помните, что я осуждаю невоздержанность.

— Если для нас не окажется работы, мы к вам еще вернемся, — пообещал Ма Жун. — Просто посмотреть, как пьется последняя капелька.

Помощники застали судью Ди сидящим в одиночестве в кабинете. Старшина Хун обратил внимание на то, каким тот выглядит бледным и усталым. Но судья сразу расцвел, выслушав доклад Ма Жуна об обнаружении А Квана.

— Выходит, что мое предположение насчет убийства по ошибке оказалось верным. Но остается женщина. А Кван скрылся сразу после убийства, даже не взяв сундучок с деньгами; он ничего не знал о том, что там случилось после. Этот нечистый на руку слуга Ву вполне мог видеть третьего, без которого дело явно не обошлось. Мы все узнаем, когда его схватят.

— Мы обыскали весь храм и примыкающую к нему рощу, — сказал Ма Жун, — но мертвой женщины не обнаружили. Нашли только за алтарем кучу сломанных посохов, с какими обычно ходят монахи.

Судья выпрямился в кресле.

— Монашеские посохи? — с недоумением переспросил он.

— Только старые, ваша честь, совсем никуда не годные, — вставил Цзяо Тай. — Поломаны все до единого.

— Странная находка, — медленно проговорил судья Ди.

Он глубоко задумался. Потом встрепенулся и сказал Ма Жуну и Цзяо Таю:

— Хватит с вас на сегодня; идите и как следует выспитесь. Я останусь здесь и немного побеседую с Хуном.

Когда его бравые помощники откланялись, судья откинулся в кресле и рассказал старшине о сломанной доске моста в храме Белого облака.

— Я уверен, что это было умышленное посягательство на мою жизнь, — закончил он.

Хун озабоченно посмотрел на хозяина.

— Вообще-то, — сказал он, — доска вполне могла быть подточена червями. Когда ваша честь наступили на нее всем весом…

— Я не наступал! — воскликнул судья. — Я лишь слегка надавил, чтобы проверить. — Заметив недоуменный взгляд Хуна, он быстро добавил: — Просто когда я уже собирался ступить, то увидел призрак мертвого наместника.

Где-то так хлопнула дверь, что стены затряслись.

Судья Ди подскочил в кресле.

— Я же велел Тану починить эту дверь! — гневно вскричал он.

Бросив взгляд на побледневшего Хуна, он поднес чашку к губам. Но пить не стал, заметив маленькие серые крупинки, плавающие на поверхности чая. Аккуратно поставив чашку, судья произнес сдавленным голосом:

— Посмотри, Хун, кто-то подсыпал мне что-то в чай.

Оба молча смотрели на серые крупинки, медленно растворявшиеся в горячем чае. Внезапно судья Ди провел по столу пальцем и, взглянув на него, принужденно улыбнулся.

— Кажется, Хун, у меня сдают нервы. От хлопнувшей двери с потолка посыпалась известка.

Старшина Хун с облегчением вздохнул. Он подошел к чайному столу и налил судье новую чашку. Возвратившись на место, он заметил:

— Все-таки есть вероятность, что сломанная доска объясняется естественными причинами, ваша честь. Я вообразить не могу, что убийца наместника посмеет покуситься и на вас! У нас же нет ни единой зацепки…

— Но он-то этого не знает, — перебил его судья. — Ему неизвестно, что сообщил мне дознаватель; вероятно, он думает, что я не трогаю его лишь потому, что выжидаю удобный момент. Этот неведомый нам преступник, несомненно, следит за каждым моим шагом, и любой мой поступок или слово могут внушить ему мысль, будто я напал на след. — Судья неторопливо подергал ус и продолжил: — Теперь я постараюсь подставиться, чтобы заставить его совершить еще одну попытку. И тогда он, скорее всего, себя выдаст.

— Ваша честь не может пойти на столь чудовищный риск! — в ужасе закричал Хун. — Этот мерзавец безжалостен и коварен. Одному Небу ведомо, какие злобные планы он сейчас строит! А мы даже не знаем…

Судья Ди неожиданно вскочил и, схватив подсвечник, отрывисто произнес:

— За мной, Хун!

Старшина Хун последовал за судьей, который быстро пересек двор и направился к личным покоям наместника. Он вошел внутрь и молча пошел по темному коридору в библиотеку. Стоя в дверях, он поднял свечу и осмотрел комнату. Со времени его последнего посещения здесь ничего не изменилось.

Подойдя к чайной жаровне, он приказал Хуну:

— Подтащи сюда кресло!

Когда Хун поставил кресло перед чайным поставцом, судья встал на сиденье. Подняв свечу, он пристально разглядывал покрытые красным лаком потолочные балки.

— Дай мне нож и листок бумаги, — взволнованно проговорил он. — И держи повыше свечу.

Судья Ди положил бумагу на левую ладонь и принялся кончиком ножа скоблить лакированную балку.

Спустившись с кресла, он тщательно вытер бумагой кончик ножа и отдал его Хуну, а бумагу сложил и спрятал в рукаве.

— Тан в канцелярии? — спросил он старшину.

— Кажется, я видел его, когда вернулся. Он сидел за своим столом.

Судья тут же вышел из библиотеки и поспешил в канцелярию. На столе Тана горели две свечи. Сам он, уставив невидящий взгляд прямо перед собой, сгорбился на стуле. Заметив вошедших, Тан торопливо поднялся.

Взглянув на его осунувшееся лицо, судья заговорил без малейшей недоброжелательности:

— Убийство вашего помощника стало для вас большим потрясением. Вам лучше пойти домой и пораньше лечь в постель. Но прежде я хочу вас кое о чем спросить. Скажите, не было ли какого-то ремонта в кабинете наместника Вана незадолго до его смерти?

Тан наморщил лоб и, подумав, ответил:

— Нет, ваша честь, незадолго до смерти не было. Но за две недели до этого наместник Ван сказал мне, что один из его посетителей заметил на потолке выцветшее пятно и обещал прислать лакировщика. Он приказал мне пустить этого мастера в кабинет.

— И кто же был этот посетитель? — Судья затаил дыхание.

— Я, право, не знаю, ваша честь, — покачал головой Тан. — Покойный судья водил дружбу со многими знатными людьми. После утреннего заседания они часто заходили к нему в библиотеку на чашку чая. Наместник собственноручно заваривал для них чай. Настоятель, его заместитель Хунпен, судовладельцы Ии и Ку, ученый Цзао и…

— Полагаю, мы сможем найти того мастера, — нетерпеливо прервал его судья Ди. — Лаковое дерево в этих краях не растет, так что в округе все лакировщики наперечет.

— Именно поэтому наместник был столь благодарен своему гостю за это предложение, — сказал Тан. — Мы вообще не знали, что здесь можно найти лакировщика.

— Расспросите стражников, — приказал судья. — Они должны были хотя бы его увидеть! Сразу доложите, я буду у себя в кабинете.

Снова усевшись за стол в своем кабинете, судья с жаром принялся объяснять старшине Хуну: — Пыль в моей чашке подсказала разгадку. Когда убийца заметил на потолке пятно, вызванное паром от кипящей воды, он сообразил, что медная жаровня всегда стоит на одном и том же месте, и на этом выстроил свой дьявольский план. У него был сообщник, проникший в суд под видом мастерового. Сделав вид, будто закрашивает выцветшее пятно, он просверлил в деревянной балке прямо над чайным поставцом небольшое отверстие. Туда он засунул один или несколько восковых шариков с ядовитым порошком. А большего и не требовалось! Он знал, что судья, с головой погрузившись в чтение, часто не сразу встает заварить себе чай, хотя вода для этого уже готова. Когда, рано или поздно, горячий пар растопит воск, ядовитые пилюли неизбежно должны упасть в кипящую воду. Там они бы мгновенно растворились, так что заметить их стало бы невозможно. Просто и действенно, Хун! Только что я обнаружил это отверстие в балке, в самом центре выцветшего пятна.

По краям отверстия даже остались следы воска. Вот как было совершено убийство!

В кабинет вошел Тан.

— Два стражника запомнили мастерового, ваша честь. Он приходил в суд всего один раз, дней за десять до смерти наместника, когда тот вел вечернее заседание. Это был кореец с одного из стоящих в гавани судов, и он плохо говорил по-китайски. Выполняя мое указание, стражники препроводили его в библиотеку и остались там, следя за тем, чтобы он ничего не украл. Они утверждают, что лакировщик какое-то время возился с балкой, а потом спустился со своей стремянки, бормоча при этом, что лак очень сильно поврежден и придется перекрашивать весь потолок. Потом он ушел и больше не возвращался.

Судья Ди откинулся в кресле.

— И снова тупик! — с несчастным видом проговорил он.